01-10. Недотрога

      Из гл.9 http://www.proza.ru/2011/05/23/1365 

Первый курс института остался в памяти  удивительным временем,  когда ко всему  случившемуся со мной добавлялось слово «впервые». Впервые я прошлась под руку с парнем,  впервые меня проводили домой после танцев,  впервые парень нес мою сумку и дарил мне цветы,  впервые в телефонной трубке меня спрашивал мужской голос. Конечно, все эти «впервые»  пришли ко  мне  с  большим опозданием, если сравнивать с другими девушками.  Я действительно только в восемнадцать лет впервые  в жизни  ощутила себя девушкой - красивой и обаятельной (какая девушка не полна очарования молодости в восемнадцать!), пользующейся реальным, а не воображаемым вниманием ребят.

В этот первый студенческий год жизни мы все были свободны и чувствовали искреннюю симпатию друг к другу,  еще не делясь на пары,  на дружеские или враждебные группировки. Мы все составляли  единое целое,  вместе сидевшее на лекциях, страдавшее на коллоквиумах  или всей группой сбегавшее с занятий для похода в кино, оставляя «дежурного» записывать новый материал  под  копирку.  Это было прекрасное время!

Упиваясь студенческой жизнью,  я умудрялась не плодить хвостов и, в отличие от большинства других бывших медалистов,  быстро сдававших свои позиции на сессии, по- прежнему получала только пятерки. Меня спасали знания, полученные в школе: первые два курса мы изучали знакомые мне по  школе  предметы, только в более расширенном варианте. Как оказалось, школа подарила  мне прочные и реальные знания. 

Про А.П. я почти не вспоминала. Его образ вытеснил Леня - бывший золотой медалист из Донецка. Леня был старше меня на год и имел нормальный  мужской рост, но по всем остальным признакам удовлетворял требованиям моего мазохистского выбора.  С девушками он еще никогда не дружил, был неуклюж и неловок в обращении с нами, от смущения не то, что проявить инициативу  в ухаживании, -  просто забывал сказать нужное слово в нужном месте! Я ему понравилась:  он тянулся ко мне с разговорами по учебным вопросам, смотрел на меня через  голову других девчонок. Этим своим недотепством и первозданностью («дитя природы»,  как называла его моя новая подруга Валя), он мне и понравился. Леня показался мне  умным и чистым человеком,  что меня привлекало в мужчинах в первую очередь.  Лёнины взгляды и слова в мой адрес заметно поднимали мое настроение и вдохновляли на подвиги и новые стихи, но этим у нас дело и закончилось.  Сама я тогда была абсолютно не способна на какую-нибудь инициативу в отношениях,  боялась чем-то выдать себя,  показать свою заинтересованность. 

Другой парень, который вызвал во мне особый интерес, был Юрка – яркий,   остроумный балагур,  подвижный и темпераментный, не  упускавший  ни одного случая дать мне почувствовать себя женщиной в его обществе.

Все эти мои медленно вызревающие интересы быстро нарушил Толик - самый  взрослый парень в нашей группе.  В отличие от всех нас – бывших школьников, Толик успел  закончить техникум  по  специальности «электрические двигатели», а потом еще три года прослужить в армии. Родился Толик Тбилиси, в русской семье, но имел заметный кавказский акцент и характерную, южную манеру речи. Внешне он абсолютно не походил на кавказца: тонкие, прямые темно-русые  волосы, небольшие светло-карие глаза, высокий рост и широкие плечи при несколько впалой, неспортивной груди. Огромные руки и ноги, несколько выступающие надбровные  дуги и белозубая улыбка  придавали ему некоторое сходство с обезьяной.  Не красавец и не урод, и по всем приметам -  не в моем вкусе.

Толик рано потерял свою мать, а еще раньше их семья какое-то время жила  общем бараке и часто голодала,  что не способствовало его крепкому здоровью, но приучило к самостоятельности. В отличие от меня, он никогда не был «маменькиным ребенком», вырос на улице и умел неплохо готовить, чинить свою одежду, подрабатывать на жизнь по мере необходимости. Простой и открытый в общении, трудяга с пытливым умом и  любознательностью, он не относился к типу парней,  которые меня привлекали:  слишком провинциален и прост.

 Толик приметил меня сразу же и стал проявлять знаки внимания. Несмотря на раннюю самостоятельность, своих девушек у него еще не было. Его первые признаки ухаживания меня скорее отпугивали, чем привлекали.  Прояви их он лично ко мне одной и как-то более утонченно, возможно, я не была бы с ним такой колючей.  Толик избрал для своих ухаживаний самый неподходящий с моей точки зрения способ: хватал за руки всех подряд наших девчонок, говоря им пышные грузинские комплименты, и при этом смотрел на мою реакцию. Я с детства - не любитель быть «одной из». Мне по определению не нравятся такие игры, поэтому  в свой  адрес я подобное поведение и  комплименты от Толика не  поощряла.

  Нашу «дружбу» скрепляла только учеба. Толе плохо давалась химия,  и он,  воспользовавшись предлогом, стал моим напарником в химической лаборатории,  где я помогала ему восполнять пробелы  в знаниях.  В свою очередь, практические занятия на физике с  техникой – сборкой электрических схем - представляли для меня трудность, а Толик делал это запросто. Он уже на первом курсе мог самостоятельно, из имеющихся под рукой деталей собрать работающий радиоприемник, но с великими трудностями сдавал теорию на экзамене. Все, что требовало от меня практической работы,  часто делалось руками Толика, зато на защите сделанной работы на мне выезжал он. Наше сотрудничество в учебном процессе оказывалось удачным и обоюдополезным.

Несколько раз Толик приглашал  меня то в кино,  то на прогулку,  но поначалу -  не одну меня, а, для подстраховки, с толпой других наших девчонок. Именно на такие приемы я сознательно не велась:  «ах ты хочешь идти с толпой  - иди,  а у меня другие  планы!» Знаки внимания взрослого парня были для меня непривычны, но приятны, хотя  никакой любви к нему я не чувствовала: даже мысль о том, что он мог бы меня поцеловать, была мне неприятна.

Наша группа часто собиралась на квартирах, чтобы потанцевать и посидеть за столом. Впервые танцы стали для меня легки и радостны: меня теперь часто и многие приглашали,  впервые в жизни - провожали до дому после вечеринки.  Толик был одним из частых моих партнеров по танцам и постоянно набивался мне в  свои  провожатые или  сопровождал  из института до метро,  неся мой портфель. Под руку мы с ним не ходили.  Если он пытался это сделать,  я отскакивала от него, как ошпаренная, пугая его этим. Другие девчата, которых он брал под руку, обычно не возражали. Думаю, что моя  «необъезженность» не  только  не  отвращала Толика,  а наоборот, привлекала: он все больше запутывался в моих сетях, которые я вовсе не пыталась раскидывать. Но и не прогоняла его совсем. Мне очень хотелось иметь собственного парня и, хотя ухаживания Толика не давали мне ничего, даже отдаленно напоминающего то счастье,  что было с А.П.,  они поднимали мое настроение.

В те годы я была жуткой недотрогой с множеством  предрассудков  и  особых принципов, отчего, вероятно, Толику с самого начала было со мной «не скучно».  Примером тому два случая.

  После первой студенческой  сессии  и первых зимних каникул  Толик, уже активно обхаживающий меня, привез из Тбилиси подарки девочкам - несколько ремешков для ручных часов и выложил их на стол. Еще до своей поездки он знал, что у меня порвалась моя любимая репсовая ленточка к часам.  Девчонки дружно разобрали подарки, даже не думая, что надо отдать за них деньги, а я, несмотря на его активные зазывания,  к столу с ремешками не подошла. Действовал тот же рефлекс: лучше быть ничьей, чем одной из! Я не хотела быть его девушкой, но быть в толпе других – тоже не хотела! На другой день Толик вручил уже персонально мне недорогую, но модную тогда заколку для волос.  Я поблагодарила его за внимание, заколку взяла, но отдала деньги.  Толик взял их без слов,  чем очень удивил меня. Я очень берегла свою независимость, но об  ответном поведении мужины в подобной ситуации имела другие представления.

Второй случай был еще забавнее и для меня - досаднее. Опасаясь моей  непредсказуемости,  Толик  купил два билета в оперу и вручил  их мне,  сказав,  что,  к сожалению, они могут у него пропасть, так как пойти сам он не сможет. Отдав Толе деньги, я взяла оба билета и договорилась  о  походе  в  театр  с  Таней. Неожиданно, за несколько часов до начала спектакля  объявился Толя и сказал,  что у него изменились обстоятельства:  он надеется,  что я еще не подыскала себе попутчика. 

Мне очень хотелось в первый раз в жизни пойти в театр  с  молодым человеком. Понимая, что поступаю не лучшим образом, я  сказала,  что не подыскала.  В том, что Таня меня поймет, я не сомневалась: мы хорошо с ней дружили и всегда выручали друг друга.

Итак, впервые в жизни я оказалась  в театре вдвоем с мужчиной.  Толик был -  сама  галантность и внимание, но я по-прежнему не подпускала его к себе на расстояние, ближе вытянутой руки. После театра мы не стали дожидаться трамвая и от метро пошли пешком. Вернулась домой я где-то за полночь.  Возле дверей моего дома Толик поблагодарил меня за театр, из чего я вдруг неожиданно поняла, что  это я -  на свои деньги! -  сводила мужика  в оперу.  Это прозрение моей собственной глупости отравило радость от первого нашего похода в театр. 

Толик этого не заметил. Я  не думаю,  что этим «спасибо» он  намеренно наказывал меня за строптивость. Скорее всего, он был иначе воспитан и ничего не понял в моем сложном характере.  За следующие театральные билеты, вскоре снова купленные  им  для нас, я опять  возвратила деньги. За один – свой билет. Возражений не поступило, -  Толик  снова их взял,   чем разочаровал меня еще сильнее.

Эти странные отношения продолжались у нас весь первый курс. Всем своим поведением я  решительно не принимала его в число «своих парней», хотя втайне ожидала от него каких-то более определенных поступков и объяснений.  Для кого-то нелогичное – дурацкое - мое поведение, мне таковым не казалось. Оно было полностью в моем духе.

                продолжение см. http://www.proza.ru/2011/05/25/1317