Такая тихая ночь...

          Щёлк и щёлк..., пульт из рук не выпуская. Такой назойливый телевизор лучше и не включать! Так…, если только про погоду чего-нибудь узнать. Привыкаешь так, что потом и не уснуть без его бормотания. Но... Сколько ни щелкай по каналам для домохозяек и гламурных приверженцев кремлёвских небожителей, исход всегда почему-то один, точнее, два: реклама прокладок или чрезвычайные происшествия. Может, это только у меня такая телекарма?
          Такая избирательность на уровне подсознания? Сегодня, сразу после кариеса с блендамедом показали, как опять какой-то белогорячечный товарищ в нашем городе выбросился из окна. Показали только его смятое об асфальтированный земной шар туловище, в трусах и запятнанной кровью майке. При съемках акцент был сделан оператором на грязные колёса почти скорой медицинской помощи и ноги случайных зевак в домашних тапочках. А сверху над всем этим тоскливый голос милиционера: «Расходитесь, пожалуйста, экспертиза всё покажет!» Экспертиза – она-то покажет, да только кто ж нам скажет? В чём причина-то? Говорят, в больнице скончался горемычный. Если это так, то пусть земля ему будет пухом! Пьяная смерть – самая лёгкая!

          У меня, оказывается, тоже есть несколько знакомых, совершавших полёты из широко открытых в небо окон. В каждом человеке, оказывается, гнездится какая-нибудь птица! Только у одних это откормленный ленивый индюк, а у других гордый горный орёл! Пусть даже колибри, но есть обязательно. И вот иногда, совершенно неожиданно, наступает время, когда его душа просится в полёт. Тогда и случаются короткие полёты вслед за упорхнувшими на тёплый юг стаями или просто в никуда. Причины, правда, у всех разные!

          Одной моей знакомой просто хотелось повеселиться с друзьями, попить пивка или ещё чего погорячее, может быть. А мама, зная её безудержное и непреодолимое стремление к алкогольному экстриму, не нашла ничего лучшего, как просто запереть её в квартире. Днём приехали друзья. Долбились в дверь, переговаривались. Дверь так и не открылась, ключика у пленницы не было. Но уж очень ей хотелось пойти с ними в парк имени культуры, повеселиться! Очень, очень! Недолго думая, она связала две простыни и решила спускаться через окно. И сразу же неожиданно быстро очутилась на земле, уже без сознания. Потому что в спешке забыла привязать конец простыни к батарее. А окошечко-то было на четвёртом этаже!

          В итоге всё закончилось ампутацией ноги. А ей в ту пору было всего двадцать пять лет. Я всегда удивлялся её безудержному оптимизму! Пить она так и не бросила, пенсию посчитала истинным благом и до сих пор водит неприличные компании в неприличные места. По старой дружбе, я иногда с ней встречался раньше в общих компаниях. Помнится, однажды, под новый год, мы втроём остались совсем без денег. И нужно было ночью как-то добираться домой. Потому что дома ещё оставалось больше половины ящика водки и от закуски ломился стол. Она смело вышла на дорогу и поймала такси. На мой вопрос - как мы будем расплачиваться? - она посоветовала мне заткнуться и не лезть не в своё дело! Возможно, подумал я, она предложит водителю вместо монет две-три бутылки водки. Ошибался я. Подъехав к дому, мы вышли из машины, а она осталась, и мы с интересом ждали, откуда же она начнёт доставать деньги? Из какого тайника? Через пять минут дверь машины открылась и из неё плашмя, полуголая, хохоча, вывалилась наша подруга. Шапка в одну сторону, шубейка в другую. Хлопнула дверца, и автомобиль со скоростью самолёта растворился в зимней ночи.

          Оказывается, когда мы вышли, она предложила оказать таксисту интимные услуги вместо оплаты. Он согласился. Она была очень миловидной. Но когда он начал её раздевать и добрался до протеза, то его твёрдое желание превратилось в мягкое недоумение. Вытолкнув её из машины, он пожалел о своих гнусных намерениях. Такой трюк с таксистами она проделывала многократно, не опасаясь за свою девичью честь, никто на неё так и не смог покуситься! Но очень скоро её уже знали почти все бомбилы города, и проехать бесплатно ей уже не удавалось.

          Другая моя достаточно близкая знакомая тоже размечталась о полёте куда подальше от несчастной любви! И тоже с четвёртого этажа. Но разве от любви улетишь? Почему она решила, что эта высота смертельная? Это такое же заблуждение, как и то, что литр водки – доза, несовместимая с жизнью. Где-то в Израиле, говорят, так один не очень счастливый человек хотел совсем покончить с собой! Написал предсмертную записку, выпил литр водки и лёг помирать! А ещё еврей! Он что, не мог спросить о смертельной дозе у выходцев из России или Украины? Их же там – куда ни плюнь. Я надеюсь, они бы объяснили ему, что есть люди, для которых и три литра - доза разминочная.

          Так вот…! Эта девушка, десантируясь вниз головой с четвёртого этажа, в итоге отделалась лишь небольшими переломами и несколькими шрамиками на своей сметанной коже. Уж очень она оказалась упругой и круглой во всех выступающих частях своего красивого тела.

          Но самый интересный пришёлся на одна тысяча девятьсот восемьдесят четвёртый или восемьдесят пятый год. Дело было в столице! В столице тогда ещё Автономной Республики Хакассия! В городе Абакане! Мы там были на «химии». Сейчас, наверно, никто уж и не помнит, но раньше был такой вид уголовного наказания, как «стройки народного хозяйства». В простонародье именуемый «химией». Просто раньше осужденных отправляли на опасные, вредные для здоровья производства, вот название и осталось. В ту пору все мы работали на простых стройках. Строили жилые многоэтажные дома и гаражи. Комендатура, в которой нужно было отмечаться два раза в сутки, утром и вечером, и жилые бараки находились в пригороде Абакана, посёлке Молодёжном. Нужно пояснить, что на «химию» жулики попадали разными путями. Одни прямо из зала суда, а других в виде поощрения за примерное поведение отправляли из зон. Из зон приходили в основном те, кто хотел себе устроить небольшой отпуск за свой счёт. Они не собирались доблестно трудиться и знали, что через три-четыре месяца опять вернутся на зону. Поэтому не стремились блюсти режим и вести трезвый образ жизни. Просто хотели с чувством провести короткое сибирское лето.

          Вот на восьмом этаже одного такого недостроенного жилого дома и собралась свободная компашка из четырёх, исписанных синими пейзажами и натюрмортами по рукам и спинам, человек. Это был первый вечер на свободе вне зоны. Рабочий день был окончен. В проёмы светило жаркое вечернее хакасское солнышко, и они блаженно, за разговорами об увиденных красивых маляршах и габаритных штукатуршах пили купленную в городе водку. По три рубля шестьдесят две копейки! Другой тогда почти и не было. Настроение было благодушное. Единственное, что его портило – необходимость вовремя успеть на проверку в комендатуру. Но об этом все хорошо помнили только до первых двухсот грамм. С последующими дозами это уже стало казаться не таким уж и важным. Время гремело стаканами, пахло килькой и пролетело незаметно.
           Когда спохватились, то поняли, что с трудом уже успеваем в Молодёжный, и, моментально собравшись ,почти бегом понеслись на остановку автобуса. Как раньше бодро пелось в известной песне: «отряд не заметил потери бойца». Один из наиболее жадных до водки товарищей так и остался лежать в доме, где и состоялся праздник в честь первого дня свободы! Уж больно он притомился от постоянного закусывания малосольными огурчиками. Спохватились только на самой проверке, но было уже поздно.

          А человек тот мирно спал. А когда открыл глаза, то увидел, что за окнами глубокая ночь сияет своими жемчужными абаканскими звёздами. И темнота кругом. Ни фига себе! Он долго что-то с трудом вспоминал о вчерашнем весёлом вечере. Ничего конкретного пока не вспоминалось. И разумно решил уточнить своё точное местоположение. Дверной проём так заманчиво манил своим светлым контуром. Для начала он решил выйти на улицу и подышать свежим воздухом на крылечке. Но сделав шаг за порог, он как-то вяло понял, что потихоньку превращается в ангела. Потому что летит! Без крыльев, легко и свободно!

          Сторожем на этой стройке работал парень из той же самой комендатуры. У него как раз в это время стал складываться красивый роман с одной симпатичной, одичавшей без мужской ласки маляршей. Правда, роман был в начальной стадии – в стадии первого свидания. В стадии первых строчек. В стадии первых прикосновений и взглядов. И несмотря на то, что был уже первый час ночи, они все ещё сидели на лавочке и наводили мосты над давно известными бродами, где можно перейти на другой берег, едва замочив пятки. Пока что они соблюдали приличия. Вот они, рома-а-антики! Звёздами они залюбовались! Картинка, открывшаяся им в этот момент, была воистину фантастической!

          Сначала они увидели, как в тёмном дверном проёме балкона на восьмом этаже появилась неясная шатающаяся фигура. Это размытое ночной тьмой аморфное тело сделало смелый шаг на несуществующий балкон и вдруг стремительно понеслось прямо к центру земли. Полёт занял каких-то две-три секунды, но как же всё-таки долго он длился. Дама за это время успела громко закричать и закрыть руками глаза, а сторож успел вскочить и побледнеть как детдомовская простыня.

          Удар тела о грешную землю пришёлся по касательной. В трёх метрах от стены дома возвышался вал из мелкого белого гравия, на котором были смонтированы подкрановые пути, для высоченного башенного крана. На склон этой насыпи и приземлился сонный химик.
Пробороздив три метра вниз по склону насыпи и углубив её почти на полметра, он остановился у самого основания и только тут окончательно проснулся. Встал и очень недовольно ощупал себя. Не сказать, что полёт прошёл совсем бесследно и безболезненно, весь бок и лицо его были ободраны словно по ним прошлись крупным напильником. Свисал кусочек оторванной губы, кровоточил нос. Больше всего он остался недоволен тем, что запачкалась и порвалась его единственная рубаха. Досадуя на то, что ему не во что больше переодеться, он подошёл к так и застывшим истуканами сторожу и его подруге и попросил сигарету. Голос его был хриплым, но спокойным. Ему хотелось немного успокоиться, чтобы не психовать из-за рубахи.

          Сторож судорожно сглотнул слюну и молча, на автомате протянул ему дрожащей рукой мятую пачку «Примы». А ночь над городом Абаканом сияла огромными звёздами. Такая тихая и спокойная ночь!