ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ КОРОЛЯ
ГЛАВА I
ТРОЕ ИЗ МАУНТВИЛЯ (часть вторая)
- Черт возьми, кого я вижу! А этих какого беса сюда занесло?
- Вот и я думаю. Да еще и при оружии. Не иначе, бить будут.
- К черту, Лок, зачем им нас бить? Сам подумай...
- Кто же их знает?
- У них и спросим.
Между тем отряд солдат Новой Англии, численностью около трехсот пятидесяти-четырехсот человек, остановился в десяти шагах от сидящих у костра.
- Зови всех, Иаврик. Мало ли, что у них в голове, - шепнул Кобольд, и старик умчался с удивительной для его почти сотни лет прытью. Из рядов воинов на лошади выехал человек в латах – длинноносый, темноволосый, молодой и, судя по тому, как он держался, имеющий очень высокое мнение о себе.
- Именем короля Новой Англии Грегора III-го, - начал он громким, уверенным, наглым и очень пафосным тоном, – приказываю вам убраться с дороги доблестного войска нашей державы и дать нам проехать в деревню.
- Ох... какие мы важные, – тут же перешел на язвительный тон Кобольд Лепрекс, предполагавший, что человек этот начнет с подобных слов. – А если не уберемся, что тогда?
- Мы вас потопчем лошадьми и все равно проедем, - просто сказал наглец. – И вообще, как смеете вы, грязные необразованные свиньи, перечить мне - человеку, доверие короля к которому столь велико, что он возвел меня в должность парламентера и дипломата сего боевого отряда?
- Это ты-то дипломат?! – рассмеялся Кобольд. – Да если бы такие дипломаты сопровождали короля на званных пирах у королей других держав, каждый из пиров этих заканчивался бы объявлением войны!
- Да как ты смеешь, раб? Сдается мне, отвык ты от плетей! Так отведай-ка моей!
- О, да ты стихами заговорил, опухни твой язык?
Длинноносый потянулся за плетью, но был остановлен басовитым голосом из-за спины Кобольда:
- Убери плеть, недоумок. Хуже будет.
К Кобольду подошел здоровенный, почти как Олмхолм, местный плотник Джиге Олжслим, тот самый, который мог похвастаться изготовлением первого в округе птичьего дома. Невдалеке виднелась большая толпа жителей Маунтвиля, которые спешили к тому месту, где вели дипломатическую беседу Кобольд и длинноносый грубиян.
- Я, благородный Клавдий фон Гимли, милосердно дарую вам, нечестивым скотам, последний шанс уйти с моей дороги! - неуверенно хамил нареченный Клавдием парламентер, глядя на то, как за спиной Кобольда образовалась толпа крепких людей и гномов с суровыми лицами, по численности не многим меньшая его отряда.
- И что же ты намерен делать, достопочтенный Клавдий, урожденный Гимли? – ехидно спросил Кобольд Лепрекс. В руках жителей Маунтвиля поигрывали дубины, камни, ножи и мечи.
- Я буду говорить только со старостой этой грязной деревни! – сменил тему парламентер.
- Знай же, староста перед тобой. А если бы не пренебрег ты вежливостью в разговоре с Кобольдом Лепрексом, то познали бы ты и твои люди радушный прием горных жителей, чье пиво не имеет равного, чья щедрость не знает границ и чьих очагов теплей нет во всей Новой Англии!
Когда уставшие солдаты услышали, чего они лишились из-за языка своего парламентера, они недовольно засопели и стали хмуро поглядывать на Клавдия фон Гимли. Тот бледнел, лихорадочно придумывая достойный ответ красноречивому Лепрексу. Но ответить он так и не успел: в том направлении, откуда пришел отряд, показался боевой рыцарь в полном облачении на великолепном гнедом коне. Он неспешно, с достоинством подъехал и остановился между Клавдием и Кобольдом. Подняв забрало, рыцарь вперился в дипломата сердитым взглядом светлых глаз:
- Какого черта, Гимли, вы тут опять устроили?! – без предисловий начал он.
- Сэр Кастерон, спешу доложить вам, что эти грязные животные воспротивились нашему входу в деревню! Я предлагаю немедленно...
- Во-первых, Клавдий, кто позволил вам сквернословить по отношению к этим достойным людям? – заткнул Гимли именуемый сэром Кастероном. Кобольд ухмыльнулся.
- Но...
- Во-вторых, что вы предлагайте, меня не интересует! Еще слово и, клянусь мечом своего отца, я отдам вас этим людям!
Клавдий быстро заткнулся, а жидели Маунтвиля одобрительно загомонили. Воины смеялись, похоже, Клавдия не любил никто, что не удивительно.
- А теперь я хочу поговорить со старостой этой деревни и, заклинаю, простите нас за выходки этого... парламентера. До сих пор не пойму, зачем он нам нужен. Вот что значит высокое положение папочки при короле...
- Староста я, сэр рыцарь. По душе мне твои речи, и зла мы не держим. Ты и твои люди гости отныне в нашей деревне, и горе тому, кто попытается помешать вашему отдыху!
- Благодарю тебя, мудрый гном. Поведай мне свое имя.
- Кобольд Лепрекс, рыцарь.
- Хм... твое имя мне кажется смутно знакомым, не я не вспомню сейчас, где мне доводилось его слышать.
Кобольд про себя ухмыльнулся. О, скольких рыцарей он оставил без золота в свое время – не сосчитать. Как, впрочем, не сосчитать и тех рыцарей, которые хотели отнять золото у Лепрекса, пытаясь разыскать его темную нору. Последнее не удалось никому, но наверняка многие из них сохранили в памяти имя лепрекона, так ловко оставившего их в дураках. Эти истории ходили по всему рыцарству.
Локмарт встал на небольшой камень, и, повернувшись к королевским воинам, громко спросил:
- Ну, кто из вас хочет отведать настоящего пива?
Солдаты, засмеявшись, издали радостный возглас, и, с разрешения сэра Кастерона, стройным рядом ушли вслед за Локмартом в “Бездонную Бочку”. Никто даже не задумался о том, что таверна не вместит и трети из их числа…
...Сэр Кастерон и Кобольд Лепрекс сидели в уютной гостиной небольшого дома последнего. Да, что и говорить, прежнее жилище Кобольда не шло ни в какое сравнение с нынешним, ибо сравнивать темную тесную землянку с добротным, со вкусом обставленным домом просто глупо. Сейчас они сидели перед горящим очагом, который был единственным источником света во всей комнате, окна были занавешены темной тканью. Прежняя привычка Кобольда жить в темноте все еще сохраняла свою силу. Однако от этого комната не казалась мрачной, напротив, огонь, отбрасывающий свет на стол, книжные полки и большие кресла, придавал ей атмосферу спокойствия и уюта. Приятно было вечерами посидеть у очага, читая книгу или попивая чай в беседе с другом.
- Итак, что же привело ваш отряд в нашу деревню? – спросил Кобольд.
- Приказ короля, друг мой. Нас отправили сюда, на перевал, чтобы проверить, все ли спокойно в этих землях.
- Тут все спокойно. Если угроза и может быть, то только со стороны Таолира. Но с чего бы Ганту-Кайзеру Шебборху IV-у посылать сюда войска, ведь он никогда не воевал ни с кем?
- Да, вы правы, но проверить мы все же должны, - вздохнул сэр Кастерон. Он нравился Кобольду все больше и больше. Сэр Кастерон был одним из рыцарей старого дворянства, тех, у кого в почете честь, благородство и вера. Эти рыцари действительно совершали подвиги, бились на ристалищах и участвовали в крестовых походах по землям сарацин, а не только бегали за прекрасными дамами и пировали, изредка надевая на себя латы, дыбы подобно скоморохам тешить публику созиданием “истинного рыцарства”.
- Кобольд Лепрекс, я прошу у вас на три ночи дать мне и моим людям ночлег в вашей деревне, пока мы осматриваем окрестности и ищем недостатки в обороне этого перевала.
- Хм... одно я вам могу сказать уже сейчас: обороны у этого перевала нет вообще. Здесь только наша деревня, - улыбнувшись, сказал Лепрекс.
- Прискорбно, но вы правы, Кобольд. В свое время король оставил это направление без защиты, забыв про него, за что люди, вроде жителей Маунтвиля и Ирвехена должны будут первыми принять удар, появись враг с этой стороны. Со всем уважением к королю, но это просто глупый просчет! – с чувством выговорил сэр Кастерон.
- Все так, но поверьте, сэр Кастерон, не покажется мало тому, кто нападет на Маунтвиль, ибо мы сможем за себя постоять! – гордо сказал Кобольд.
- Охотно верю, друг мой. Чувствуется мне, приди я сегодня немного позже, вместо своих людей я нашел бы кучку побитых калек, и все благодаря стараниям Клавдия!
- Ну уж... не делайте из нас зверей, сэр рыцарь! – отшутился Кобольд.
Оба от души рассмеялись.
- А насчет ночлега – оставайтесь, сколько захотите, сэр Кастерон. Если что-то понадобится вам или вашим людям – только скажите!
- Благодарю, друг мой, - учтиво поклонился рыцарь.
До Олдленда оставалось меньше часа пути, и Ллойд, подсознанием почувствовав это, проснулся. Затылок с шеей сильно болели, что неудивительно – Ллойд уснул на мешке с камнями и золотом, которые не отличаются мягкостью. Он привстал и хмуро поглядел на мешок, будто тот ему должен денег. Тут Хайрисона посетила мысль, что перевози такой груз королевская стража, тут был бы целый тяжеловооруженный эскорт человек из десяти, не меньше. Полный мешок, пусть и не очень большой. Как на него до сих пор не налетели грабители и разбойники – не понятно, обычно на дорогах они не редкость. Ну да ладно. Ллойд не понимал, зачем им еще один мешок с серебром, ведь и алмазов с лихвой хватит на то, чтобы купить не только железо, но и повозку с табуном коней-тяжеловесов, чтобы увезти его. И денег останется еще много, очень много. Нет, Кобольду нужно было затолкать в эту небольшую повозку еще и увесистый мешок с серебром, который теперь занимает много места, не давая нормально поспать. На вопрос Ллойда “зачем?”, Лепрекс ответил: “Отбиваться! Например, лезет к тебе грязный вор в повозку, а ты его хрясь мешком по лицу!”. Хайрисон, представив Эльм, размахивающую громоздким пыльным мешком, улыбнулся своим мыслям.
- Вот он каков, Олдленд, – сказала эльфийка, глядя на виднеющуюся вдали громаду крепостных стен. – А каков он внутри, Олм?
- Я не знаю. В Олдленде не был...
- Скоро сама увидишь, - встрял Ллойд.
- А, Ллойд! Ты не спишь? А я думала - спишь.
- Угу, поспишь с такой тряской, - опираясь на локоть, Хайрисон привстал и добавил: - И таким извозчиком.
- Дорога ухабистая, черт ее дери, - буркнул Олмхолм.
- А ты, Ллойд, когда был в Олдленде?
- Года два назад. Красивый городище и там есть чем занять время – вот и все что я могу про него сказать. Ах, да! Пиво там никуда не годится, – добавил Ллойд, достал самокрутку и закурил.
- Это плохо, - чуть погодя сказал Олм.
- Ничего! С деньгами, которые мы получим с алмазов, мы сможем пить лучшие вина.
- С этих денег мы сможем ими мыть лошадей, - перемигнувшись с Ллойдом, добавил Олм.
- Вам бы только выпить, - Эльм, подперев руками подбородок, перенесла внимание на протекающую невдалеке речку.
Окрестности были живописны. Всюду зеленела трава, а вокруг простирались ровные, чистые и ухоженные поля крестьян, дома которых стояли прямо за ними, такие же милые и казавшиеся игрушечными издали. Давным-давно, лет девяносто назад, в эти земли пришли европейцы и первые выходцы с Новой Земли, заложив в один прекрасный день первый камень в основание города, имя которому – Олдленд. Его строили люди разных рас и народов, и поэтому, на внешне чисто европейских улицах Олдленда, можно было встретить чернокожего и индуса, славянина и китайца, индейца и раввина. Олдленд был обнесен мощной крепостной стеной, за пределами которой раскинулись прилегающие к городу деревни. Через этот город проходило множество торговых путей с моря и не только, а поэтому здесь можно было купить все, чего пожелает душа и позволит кошелек.
- Джо упоминал какое-то Второе Восстание. Что это? – вдруг спросила Эльм.
- А, - махнул рукой Ллойд, - Второе Великое Восстание Зла, полное название тех времен. В летописях они описаны. Все началось с того, что где-то пару веков назад вспыхнула страшная эпидемия Черной Смерти.
- Чума? – подняла брови Эльм.
- Чума, - кивнул Олмхолм.
- И ладно бы только чума! – продолжил Ллойд. - Когда спустя десять лет эпидемия стала спадать, на землю неожиданно вырвались целые полчища живых мертвецов, оборотней, вампиров, демонов, колдунов и других порождений ада, которые занялись тем, что стали добивать оставшихся в живых. Чума была лишь подготовкой к резне.
- Кошмар... – искренне ужаснулась Эльм.
- Да, люди тогда чудом выжили, - сказал Олмхолм. – Каждая, даже самая маленькая церковь, а именно в них прятались выжившие люди, в то время была осаждаема трупами и вампирами. Трусливые бароны запирались в своих замках и не пускали простых крестьян, опасаясь больных. Но смерть и там находила их.
- Но потом непонятно откуда появилась огромная армия святых рыцарей и, как поговаривают люди, рыцари эти уже умерли однажды. Похоже, Господь сжалился над людьми, и падшие тамплиеры, отдавшие жизнь в борьбе со скверной, пришли с того света, дабы вновь схлестнуться в битве с приспешниками зла! – продолжил Ллойд. – Последние в конце концов были побеждены, а люди стали вновь размножаться и восстанавливать разрушенные города.
Все трое немного помолчали. Мысли каждого сводились к одному – как хорошо, что нас не было тогда там!
- А кто вам рассказывал про это? – Эльм посмотрела на Ллойда.
- Старина Кобольд Лепрекс.
- А ему кто рассказал?
- Никто. Он был очевидцем тех страшных времен, - ответил Ллойд и затянулся самокруткой.
- Понятно, - Эльм отвернулась было, но, быстро что-то подсчитав, резко повернулась обратно:
- Что? Ты хочешь сказать, что Кобольду около трехсот лет?
- Больше, красавица. Много больше, - усмехнулся Разрывающий Оборотня.
- А чему ты удивляешься? – посмотрел на Эльм Ллойд. – Вы же, эльфы, способны сохранять молодость практически бесконечно, так почему бы Кобольду не разменять тысчонку-другую?
- Нет, просто... я его никогда не спрашивала, а выглядит он... на семьдесят-восемьдесят.
- Ну да, ты тоже на двадцать пять, – усмехнулся Ллойд. - А на самом деле?..
- Неприлично задавать девушке такой вопрос, - улыбнулась Эльм.
- И все же? – не отставал Ллойд.
- Теперь еще здесь простаивать... – прервал их разговор недовольный голос Олмхолма.
Хайрисон огляделся и только сейчас осознал, что вокруг множество других повозок, которые выстроились в длинную очередь перед въездом в Олдленд. Стража у ворот проверяла их все, попутно собирая законные торговые пошлины, сумма которых не сравнится с суммой незаконных взяток, которые купцы давали стражникам в надежде проехать побыстрее. Те, кто взятку не давал, подвергались очень долгой и утомительной проверке, к концу которой торговцы уже жалели, что не дали алчным стражникам денег.
- Ну, мы тут надолго, - сказал Олмхолм. Он поменялся с Ллойдом местами, развалился в повозке и быстро захрапел.
...А в “Бездонной Бочке” стояло полнейшее веселье и взаимопонимание. Пиво лилось рекой, все было в дыме (благо, в доме Ллойда Хайрисона нашлось еще много волшебной травы), а в пабе то и дело раздавались пьяные выкрики пьяных солдат, суть которых сводилась к одному: храни Господь Локмарта и его таверну! Последняя не могла вместить всех желающих сразу, поэтому вокруг нее на улице кучами лежали пьяные солдаты, которых выносили, освобождая место для трезвых. Локмарт, к слову, заметил, что воины на удивление быстро пьянели: могли окосеть с двух пинт!
- Лохмрт... држищ-ще! Ик... Налей ще! Вот... спсибо... хр-р-р...
- Э-э!.. Спать после чтв... чертвертой, ха-ха-ха...сме-е-ешно... хр-р-хр...
- Локмарт! Я хощу выпить за тебя...
- Эй, ты за меня уже в двадцатый раз пьешь! Пей из своей кружки!
- А у-у-у меня… пусто... тут… Не-е видишь, жадный св… свин?
- Так налей еще из бочки, черт тебя побери!
- А!.. Щаз... как налью...
Пьяный солдат, пошатываясь, встал и пошел к стоявшей у стены откупоренной бочке, но не дошел, поскользнувшись на валявшемся куске мяса и упав на чей-то стол. Естественно, при этом он расплескал все пиво у сидевших за этим столом. Те обиделись и нехотя стали его колотить. Солдат отбрыкивался и сквернословил, как ошпаренный сапожник, чем вызвал бурю смеха. Что говорить, весело было всем...
...Всем, кроме Клавдия фон Гимли, который поначалу не пил. Сначала он обижался, что его прилюдно опозорили перед этими деревенщинами, но в конце концов сдался и подсел к кому-то за стол, молча отобрав пустую кружку у какого-то пьяного солдата и наполнив ее пивом. Против никто не был. Тем более, что никто его и не заметил, ибо все внимание солдат устремилось на центральный стол, где Локмарт, старик Иаврик, Олжслим, Далмкоу и другие местные в окружении веселых воинов Новой Англии начали запевать негласный гимн Маунтвиля, корявый и простой, но очень душевный стих об основателе этой горной деревни Джо Маунте:
Меж скал исполинских, у горной реки,
Джо Маунт стоял, и с ним дураки,
Поспорить решили, сжав кулаки,
Мол, “Место мы это первыми нашли,
Катись колобком, Джо, не видишь, нас три!
Поди потом кости свои собери!”
Но Джо не струхнул, а гордо ответил:
“Сегодня, скоты, я не больно-то весел,
Уйдите, пока тумаков не отвесил!
Ведь ветер попутный, а я со всех сил
Поддам вам туда, где когда-то светил
От плетки отцовской рубец, что просил
Работать в поле, а ты не скосил!
Эй! Поживей, ибо ждать я не буду,
Уйдете сейчас – прощу и забуду!
А не уйдете – я ж говорю:
Всех троих перетру в шелуху!”
Но дуракам не понравилось это,
Угроза от Джо служила ответом!
Хочет он драки? Что ж, поделом!
Получит он свой головы перелом!
Все трое решили взять Джонни в клещи,
И с разных сторон нападали, скоты!
И камни кидали, ругались они,
Но не одолели его, не смогли.
Всем надавал Джо по головам,
И, выпрямившись, он гордо сказал:
“Деревня здесь будет, меж этих двух скал!”
И скромный наш Джо ее Маунтвиль назвал.
Сквозь веки веков, всегда будут тут
Маунтвиль деревня и кто в ней живут,
Пусть хоть Света Конец объявится вдруг
Не будет врагов тут, не будет тут слуг,
Едины мы, хитрый черт нам не друг,
А пиво как пили здесь, так и пьют!..
- Мы почти у ворот. Слава Всевышнему, - Хайрисон хмуро закурил еще одну самокрутку и закашлялся. Они ждали своей очереди у въезда в город вот уже четыре часа, что порядком утомило Ллойда. Впрочем, утомило его не время, проведенное в ожидании, а скорее шум, стоявший на дороге. Кого здесь только не было! Купцы, паломники, путешественники, бродяги, циркачи, странствующие музыканты, солдаты и просто всякий сброд – вот далеко не полный перечень, и все эти люди, конечно, только и делали, что орали друг на друга. Получи их взаимные проклятия воплощение, абсолютно каждый здесь присутствующий вместе со своей телегой оказался бы у черта на рогах, у беса на сковородке и у дьявола в том месте, от упоминания которого приличные дамы жутко краснеют.
- Опять ты куришь эту дрянь, - посмотрев на Ллойда, поморщилась Эльм.
- Это не дрянь, старуха. Это дары Господни, которые я не брезгую принимать, - беззлобно отмахнулся Ллойд.
- Как ты меня назвал? Старухой? Ах ты... – Эльм ткнула Ллойда локтем и решила было обидеться, но, увидев его улыбающееся лицо, не выдержала и улыбнулась сама.
- Грубиян, - все же сумев нахмуриться, отвернулась она.
- Извини.
- Нет.
- Хочешь, я выкину? – пойдя на примирение, предложил Ллойд.
- Нет. Хотя, впрочем, выкидывай, - Эльм снова повернулась к Ллойду. Хайрисон вздохнул и кинул горящий окурок куда-то за спину. Тот, вычертив в воздухе дугу, упал в повозку к торговцу персидскими тканями, но этого, к сожалению или к счастью, никто не заметил...
- Довольна ли самая прекрасная из всех девушек этого мира? Прощен ли грязный раб ее, Ллойдом именуемый, столь дерзновенно осмелившийся старухой ее назвать? – пропел Хайрисон.
- Посмотрим, - постаралась серьезно сказать Эльм, но, вновь посмотрев на друга, рассмеялась. – Не могу на тебя злиться.
- Это радует, - Ллойд достал новую самокрутку, а Эльм, фыркнув, еще раз ткнула его локтем.
- Вместо того, чтобы драться, - наставительно начал Хайрисон. - Ты лучше достань из мешка с серебром большой золотой самородок, который я припас.
- Зачем тебе? – не поняла Эльм. Ллойд многозначительно кивнул на стражников с алчными лицами:
- Не мне. Им.
Эльфийка полезла на повозку, ненароком прижавшись к спящему Олмхолму. Ллойду стало страшно завидно. А вот Олмхолм, не спи он, скорее всего перепугался бы и страшно смутился, ибо был не слишком-то искушен женским обществом. Тем более, на таком близком расстоянии.
Между тем, наконец, подошла очередь повозки из Маунтвиля. Послав к черту нагло лезущего сбоку купца, Ллойд подогнал повозку к решетчатым воротам, которые перекрывала стража. Хайрисон попросил растолкать Олма, ибо в переговорах с грубыми, тупыми и хамоватыми людьми, коими являлись стражники, он был неплохим подспорьем. Один из них, к слову, уже шел к повозке. Это был усатый, плотный человек с хмурым красным лицом и сердитыми маленькими глазенками. Судя по его высокомерной походке и наглому взгляду, он был тут главным.
- Кто вы такие, и зачем прибыли в Олдленд? – без предисловий начал он. Стражник обращался ко всем, но глаза его почти сразу начали жадно ощупывать Эльм. Это было настолько заметно, что та презрительно поморщилась.
- Мы, двое братьев и наша младшая сестра, прибыли из славного города Рескельда, что на севере, дабы навестить нашу смертельно больную бабушку и проводить ее в последний путь. Ну и наследство забрать, конечно, - не моргнув глазом, соврал Ллойд, а остальные согласно закивали. Но он мог бы и просто промолчать, ибо стражника, похоже, это абсолютно не интересовало, а спросил он так, по привычке.
- Ну... нужно повозку проверить... а это надолго... – протянул стражник, бесстыдными глазами своими явно намекая на взятку, поглядывая то на карманы Ллойда, то на Эльм. Он был настолько мерзким, что Хайрисону вдруг захотелось очень сильно приложить его чем-нибудь потяжелее мешка с серебром.
- Почему же долго? У нас всего два мешка, - прищурясь, сказал любитель травы.
- Мне плевать, сколько у вас мешков, - грубо оборвал охранник ворот. – Мне интересно, что в них?
- Картофель! – быстро придумал Ллойд. Показывать камни и золото было нельзя, ибо это огромное искушение и для честного человека, а уж для алчных стражников...
- Ты лжешь. Картофель привозят с Новой Земли, - прищурился глава стражи.
- О! Это ты заметил! А вот про то, что Рескельд на самом деле находится на юге, ты не вспомнил, - не выдержав, съязвил Ллойд.
- Лучше не груби мне. Я - Альберт фон Крод, командир девяти полков городской стражи! В моей власти отправить всех вас в тюрьму... даже эту милашку, - гаденько улыбнулся негодяй, посмотрев на Эльм. Олмхолм сжал кулаки, но эльфийка положила ему руку на плечо.
- Я была бы рада отправиться в тюрьму, лишь бы не лицезреть более твое мерзкое рыло, - гордо и презрительно бросила стражнику Эльм.
С лица Альберта спала улыбка, и он хотел было что-то ответить, но Ллойд перебил его:
- Договоримся же! Смотри сюда! – Хайрисон показал большой золотой самородок.
- Золото? – глаза фон Крода округлились. – Но такие огромные самородки есть только в шахтах севера!
- Точно. Он твой, если пропустишь нас. Немедленно, - Ллойд ухмылялся, подбрасывая камень. Но глава стражи неожиданно рассмеялся:
- Вы же не надеялись, что я так легко поверю вам, что это золото? За идиота меня держите? Проверим это, - Альберт фон Крод повернулся, ища кого-то глазами. – Эй, Глазго! Подойди-ка сюда!
К повозке, спотыкаясь на ровном месте, подошел еще один стражник с не очень-то умным лицом.
- Это Глазго! Полный недоумок, но есть у него талант к определению золота. Молитесь, чтобы оно было настоящим! – с угрозой сказал глава стражи.
Ллойд пожал плечами и дал солдату самородок, который тот изучал добрых пять минут, беззвучно шевеля губами, чем изрядно утомил всех, включая даже Альберта.
- Ну? – он нетерпеливо ткнул своего нерасторопного товарища.
- Э-э-э... – неопределенно протянул Глазго, а Ллойд вдруг вспомнил Сдуба. – Да. Это точно золото, - наконец сказал стражник.
- Дай сюда! – фон Крод выхватил у Глазго камень и спрятал его за пазуху. – Пошел вон!
- Ну так что? Мы можем ехать, не так ли? – поднял брови Ллойд.
- Конечно, - снова мерзко заулыбался Альберт. – Только повозку вашу проверим.
- Какого черта? – взорвался Олмхолм. – Мы дали тебе золота, подавись ты булкой, на него купленной! Почему ты нас не пропускаешь, продажный боров?
- Если вы так легко разбрасывайтесь такими самородками, - пояснил подлый стражник. – Значит у вас их еще много. Целый мешок, а то и два. Себе заберу половину, вас сдам в тюрьму как торговцев краденым и еще получу за это медаль. Ха-ха-ха!
- Я сверну тебе шею, - клятвенно пообещал Олмхолм, слезая с повозки.
- Не делай глупостей, вокруг не меньше сотни стражников. Одно мое слово, и вас насадят на копья, как вепрей на вертел, - Альберт продолжал надменно улыбаться.
Олмхолм огляделся и презрительно сплюнул фон Кроду под ноги. Мерзавец был прав.
- Впрочем, - сказал глава стражи, и глаза его заблестели, – все можно уладить.
- Чего тебе еще надо? – зная, что скотина не предложит ничего хорошего, все же спросил Олм. – Советую тебе хорошо подумать над своей просьбой, ибо голову я тебе пробью раньше, чем прибежит твоя сотня стражей.
- Оставьте мне ее, - вопреки предупреждению Олма, не подумав сказал Альберт фон Крод и кивнул на Эльм. – На пару часов, в мое, так сказать, пользование, хе-хе-хе...
Глава стражи гадко и похотливо засмеялся, и, как он же убедился через секунду, зря. Здоровенный кулак Олмхолма нашел красное лицо подлеца, навсегда запечатлев на нем улыбающуюся физиономию. Альберт фон Крод отправился в продолжительный полет. Из рядов повозок послышались смех и аплодисменты...
Что потом началось! Вся стража сбежалась к повозке из Маунтвиля и наставила копья на Разрывающего Оборотня. Эльм сидела по-прежнему неприступная и гордая, Ллойд дико ржал, а Олм прикидывал, сколько шлемов он приведет в негодное состояние, прежде чем из него сделают решето. Стражники, переминаясь с ноги на ногу, хмурились, но напасть без приказа все же не решались. Сзади, со стороны очереди из повозок, послышались выкрики, и большинство из них были одобрительными по отношению к деянию Олмхолма. Похоже, мерзкого главу стражи многие видели не в первый раз, и испытывали к нему сильную неприязнь. Альберт фон Крод, между тем, кое-как приподнял голову и, выплюнув почти все зубы, все же умудрился приказать:
- Уфейте их фсеф!.. – и потерял сознание.
Стражники, взяв повозку в кольцо, пошли в атаку. Олм с Хайрисоном сжали кулаки и приготовились к недолгой, но славной обороне, но тут...
- Огонь! Воды! Помогите, черт возьми, ради бога! Господи, быстрее!..
Абсолютно все, включая стражу, обернулись на крик. Горела повозка торговца персидскими тканями! Сам торговец носился вокруг, и на нем очень символично горела шапка, ибо был он не очень-то честным… но речь не об этом. Ллойд, переглянувшись с Эльм, воскликнул:
- Видишь, что ты наделала?
- Я? Это ты кинул горящий окурок! – возмутилась Эльм.
- Под твоими страшными угрозами не разговаривать со мной, если я этого не сделаю!
- Мог бы и не соглашаться!
- Могла бы меня и не просить об этом!..
Огонь в это время уже перекинулся на другие повозки, хозяева которых, страшно ругаясь, соскочили на землю. Лошади громко заржали и в страхе понеслись вперед вместе с повозками и своими бледными хозяевами, внося свою лепту в стремительно нарастающий хаос. Повсюду послышались испуганные возгласы, и начался жуткий переполох. Все пытались увести свои телеги подальше от огня, но места на дороге было очень мало, и поэтому уже скоро половина повозок оказались перевернутыми. Могучий Олм взял лошадей под уздцы, не давая им разбежаться, хотя они очень этого хотели. Стражники же совсем растерялись, не зная, что им делать – убивать Олмхолма и его друзей, или тушить пожар, грозящий страшными последствиями. Недолго думая, они разбежались в поисках воды, оставив у телеги из Маунтвиля двух щуплых стражников, которым Олмхолм предложил просто уйти и не подвергать себя страшным увечьям. Те, не раздумывая, согласились и убежали. Разрывающий Оборотня, насвистывая, подмигнул друзьям и спокойно повел испуганных лошадей в город…
- Красивые здесь места. Я завидую вам, Кобольд, белой завистью, ибо я не живу здесь.
- Не спешите, сэр Кастерон. Наступит зима, и придет наша очередь завидовать! – ухмыльнулся Кобольд.
- Отчего же? Неужели настолько холодно?
- Очень. Правда, мы привыкли, и холод не мешает нам из года в год весело отмечать Рождество.
- И все же я вам завидую, - сэр Кастерон сделал глубокий вдох. Прохладный горный воздух был потрясающим, и рыцарь с видимым удовольствием наслаждался им.
- Итак, куда мы держим путь? – спросил Кобольд у сэра Кастерона. Они вдвоем, в сопровождении маленького остатка трезвых, а оттого хмурых солдат, ехали по Маунтвилю и неспешно беседовали. Рыцарь решил обойти окрестности, а Лепрекс увязался вместе с ним, ибо делать ему было все равно нечего.
- Сегодня мы не будем уходить слишком далеко, друг мой. Вон, видите тот горный шпиль? Я хочу забраться на него и осмотреться, - Сэр Кастерон указал Кобольду на возвышающуюся невдалеке гору.
- Учтите, рыцарь, он дальше чем вам кажется, и на лошадях туда не заберешься, - предупредил Кобольд.
- И все же доедем до него, - решил рыцарь и первым поскакал в сторону горы. Кобольд пожал плечами и двинулся следом.
Когда отряд уже выезжал из деревни, сзади послышался стук копыт. Кобольд обернулся и улыбнулся подъехавшему, который был ни кем иным, как Локмартом Бардом, богатым на пьяные выходки хозяином “Бездонной Бочки” и просто хорошим человеком.
- Куда это вы? Почему без меня? Зачем этих с собой взяли? Кого бить будете? – Локмарт тут же осыпал старейшину вопросами.
- Да мы... прогуляемся. Тебя не позвал, ибо думал, что после попойки с солдатами ты спишь головой в тарелке с жареным мясом, - Лепрекс похлопал Локмарта по плечу. – Поехали.
...Гора действительно оказалась довольно далеко. Впрочем, за разговором даже для сэра Кастерона путь показался коротким, что уж говорить о Кобольде и Локмарте, уже давно привыкшим к этим местам и знавшим их как свои пять пальцев. А вот солдаты изрядно вымотались, и поэтому, когда их командир объявил привал, облегченно выдохнули. Сэр Кастерон разрешил разжечь костер и предаться обжорству, но в меру.
- Мы же поднимемся на гору и осмотрим окрестности, пожалуй, - после этих слов Кастерона странная компания из рыцаря, бывшего лепрекона и хозяина таверны пошла по тропе наверх...
- Кобольд и Локмарт, скажите, много ли гномов живет в вашей деревне? – спросил рыцарь, тяжело переставляя ноги по пути к вершине. Они шли уже полчаса и рыцарь слегка устал.
- Чистокровного гнома – ни одного, - ухмыльнувшись, ответил Бард.
- Но... я ведь видел много... карликов в Маунтвиле, - осторожно сказал Кастерон.
- Это не гномы, а гмуры – особый род горных гномов. Живут душа в душу с людьми, работают в шахтах и имеют больший рост по сравнению с классическим гномами, - объяснил Лепрекс.
- Но скажите, друг, гмуры так же искусны в своих ремеслах, как и обычные гномы? - повернулся Кастерон.
- Увы, рыцарь, - грустно улыбнулся Кобольд, - гмуры во всем похожи на людей, и не владеют тем божественным мастерством, дарованным гномам еще при сотворении мира. Так что новый меч вам в Маунтвиле выкуют качеством не лучшим, чем в кузницах столицы, - хитро улыбнулся Кобольд. Рыцарь слегка засмущался после последней фразы Кобольда, похоже, в своих мыслях он рассчитывал-таки выпросить себе оружие искусной работы низкорослых мастеров. - Истинные гномы живут глубоко в горах, и поверь, рыцарь, они не слишком-то дружелюбны к людям.
- Что ж, я все понял. А что если... – договорить Кастерону не удалось, так как троицу догнал запыхавшийся солдат, один из тех, что остались у подножия горы.
- С... сэр... бе-беда... там... внизу! Быстрее! – от быстрого бега в гору солдат еле стоял на ногах, и, договорив эту фразу, свалился на землю, пытаясь отдышаться.
- В чем же дело, черт возьми? - не дожидаясь ответа, сэр Кастерон вынул меч из ножен и побежал вниз по тропе. Кобольд и Локмарт, переглянувшись и подумав, побежали следом.
...А у подножия горы творилось страшное. Хотя сначала ничто не предвещало беды. Когда сэр Кастерон, Кобольд и Локмарт ушли вверх по тропе, уставшие солдаты развалились на траве и, немного отдохнув, решили развести костер и приготовит на нем мясо оленя. Наступал тихий вечер и солнце уже садилось, так почему бы не посидеть у огня в хорошей компании, любуясь темнеющим небом? Но тогда солдаты не подозревали, что как только исчезнут последние лучи солнца, к их костру присоединится нежданный гость – кровожадный, злобный и очень голодный...
- Эй вы, чего развалились? Палки для костра я искать буду? – Клавдий фон Гимли снова начал проявлять командирский характер. Сэр Кастерон не хотел брать Гимли с собой, но не смог на лету придумать причину. Пришлось взять. Прошло всего пять минут с того момента, как ушел рыцарь-командир, а Клавдий уже успел всех порядком утомить. Впрочем, солдаты сжимали зубы и не возражали парламентеру, ибо в отсутствии Кастерона он главный по праву, да и спорить с любимым сынишкой одного из приближенных к королю вассалов никто не хотел. И вот сейчас дипломат раздавал приказы направо и налево, светясь от важности, но, по сути, не делая ничего дельного и лишь мешаясь под ногами.
- Зажигай, ну же! Где огниво? Давай! Что же ты делаешь? Какого мавра ты дуешь в огонь? Где ты видел, чтобы в костер дули, чтобы разжечь?
- Сэр Клавдий, все так делают!
- Какого черта? Не возражай мне! Если все решат утонуть в Боутреинге, ты тоже встанешь в очередь?
- Но...
- Молчать! Дай сюда огниво! Пошел вон! – разорался Клавдий и, нервно выхватив у солдата огниво, принялся разжигать костер. Надо ли говорить, что у него ничего не вышло? Солдаты втихую улыбались и злорадствовали, хотя лучше от этого никому не стало, ибо настроение Клавдия резко ухудшилось и он принялся орать, тут же придумав всем поголовно новые имена, такие как идиот, негодяй, висельник, недоумок и подобные. Минут через десять он выдохся, и, сплюнув, уселся на небольшой камень, хмуро заткнувшись. Солдаты облегченно выдохнули и принялись разжигать костер, и уже совсем скоро в воздухе витал запах жареной оленины...
...И он учуял этот запах. После долгих лет сна он вновь покинул свою темную пещеру, дабы согреть свои замерзшие кости теплой человеческой кровью...
По узким улочкам Олдленда неспешно катила небольшая повозка с грузом, на стоимость которого можно было купить здесь целую улицу со всеми жителями, став почетным дворянином и уважаемым человеком. Но трех друзей не интересовали такие возможности. Они ехали к одной из многочисленных рыночных площадей города, дабы купить повозку железа, и ни одному из них даже не пришла в голову мысль о том, чтобы променять скромную жизнь в Маунтвиле на богатое существование в Олдленде. Жизнь и существование. Такие похожие, но в то же время разные слова. Тот, кто пытается выжить, все отдаст за то, чтобы просто существовать, но тот, кто живет, уже никогда не согласится на существование, пусть даже сытое и богатое, уподобляясь животному. Так, как уподобляются ему местные бароны и дворяне, быт которых состоит из еды, сна, пиров и безделья.
- Каков же скот, все-таки! – в пятый раз повторил Ллойд. – Это же надо!
- М-да, милый городишко, - сказала Эльм. – Интересно, все тут такие, как тот стражник?
- Нет, не все, хотя всяких разбойников, воров и просто опасных идиотов полным-полно. Торговый город, как-никак, - Ллойд выкинул очередной окурок, посмотрев на всякий случай, куда тот упал. Ему не хотелось сжечь весь город к чертям собачьим.
- Сейчас делаем так, - сказал Олм. – Едем обменивать камни, покупаем железо, и сразу в кабак, трактир, таверну, постоялый двор, харчевню, паб или еще куда-нибудь, где можно поесть и выпить! Я проголодался, как чернокожий людоед-дикарь.
- Ну уж... будь ты людоедом, тебе было бы чем полакомиться, - Ллойд недвусмысленно покосился на ножки Эльм, и та закатила глаза, тяжело вздохнув.
Олм украдкой ухмыльнулся.
- Ллойд, где тут лавка менялы? – спросил он.
- Кажется там, за углом, дружище. Если за это время ничего не изменилось.
Как говорилось выше, Олдленд был внешне европейским городом – аккуратным, красивым, и, вопреки словам Ллойда, здесь было много вежливых и честных людей. Олмхолм невольно залюбовался. Все эти узкие улочки, каменные мостовые, многочисленные вывески пивных создавали непередаваемую атмосферу старины. Так и хотелось засесть в одном из этих крохотных пабов и поговорить с близким другом, наслаждаясь пивом с немецкими сосисками, что Олмхолм и собирался сделать сразу после того, как купит железо. И хотя Хайрисон и сказал, что пиво здесь никуда не годится, близкие друзья все равно составят компанию, а это главное.
Обменяв у менялы полмешка драгоценных камней на кучу золотых монет, друзья не теряя времени отправились прямиком за железом. Торговец последним был крупным усатым мужчиной с добродушным лицом и отвисшим пивным животом. Когда друзья подъехали к нему, он лениво считал мух у входа в свой довольно просторный ангар, забитый необработанным железом и рудой в своем природном виде. Олмхолм сразу ушел в другую сторону – купить повозку побольше и лошадей-тяжеловесов, благо на огромных рынках торгового Олдленда можно было найти практически все. Ллойд и Эльм направились прямо к торговцу. Тот при их виде заметно оживился, ибо торговля сегодня у него шла явно очень вяло.
- Добрый день, достопочтенный господин! Мадам! Джозеф Ширлинг, владелец этого скромного ангара, к вашим услугам! - первым заговорил торговец и с видимым трудом согнулся в почтительном поклоне.
- И тебе привет, Джозеф. Но скажи, я и вправду настолько изменился, что ты меня не узнал? – усмехнулся Ллойд.
Торговец поднял голову и, прищурясь, стал пристально вглядываться в черты лица любителя даров природы. Наконец он просиял:
- А, черт бы побрал мою слепую голову! Ллойд Хайрисон собственной персоной!
- Он самый, дружище, – Ллойд крепко пожал руку Джозефу Ширлингу.
- Ты так оброс! Волосами! Как там в Маунтвиле? Все ли живы? – все так же улыбаясь, спросил торговец железом.
- Слава Господу нашему – все хорошо, - кивнул Ллойд.
- Давненько я не видел тебя в Олдленде. Что привело тебя в этот раз? Надеюсь, ты приехал купить у меня повозку-другую железа?
- И правильно надеешься. Приготовь-ка нам железа на одну большую телегу, дружище.
Когда Джозеф убежал в ангар, по пути раздавая пинки своим спящим слугам, с другой стороны улицы показалась большая повозка, запряженная тяжеловесами, на месте извозчика которой восседал Олмхолм.
Пока слуги таскали куски необработанного железа, Ширлинг предложил подождать в небольшом пабе неподалеку, скоротать время за кружкой пива. Против никто не был. Паб назывался “У Дукфортов” и принадлежал, как нетрудно догадаться, старому роду Дукфортов, которые были одними из первых, кто основался в Олдленде, когда последний был еще небольшой деревушкой. Сам паб был темный, уютный, со вкусом обставленный и… довольно грязный. Множество охотничьих атрибутов в помещении явственно говорили об увлечениях хозяев. У стены стоял большой каменный очаг, в котором на вертеле крутились поросята. От них исходил пряный аромат, и голодный Олмхолм тут же решил, что съест пару таких.
Трое из Маунтвиля и Джозеф Ширлинг сели за большой дубовый стол в углу, грязный, но чистый по сравнению со столами придорожных таверн, таких, как тот же “Бойцовский Индюк” Жоржа Ирвинга. Одно лишь омрачало Олма и Ллойда – поданное пиво действительно не шло ни в какое сравнение с напитком горных пивоварен.
- Итак, Джозеф, что нового в Олдленде? – спросил Ллойд, делая знак слуге, чтобы тот принес им жареного поросенка.
- Все тихо, друзья мои. Город процветает, разбойников и грабителей стало гораздо меньше, нечисти не видно вот уже целый век.
- А вампиры?
- Прячутся под городом и вылезают только ночью, да и то редко.
- Вампиры? – удивленно подняла брови Эльм. – Интересно...
- О, не волнуйтесь, миледи, здесь, к счастью, водятся вампиры в самой безобидной своей ипостаси. Телом лысы, и более похожи на низкорослых гоблинов. Сильны только толпой, и люди почти всех перебили. Остатки прячутся в подземельях города.
- Но все равно, Эльм, если решишь прогуляться ночью, тебе придется взять меня с собой. Могут укусить, - подмигнул девушке Ллойд.
- Возьму с собой Олма! Он хотя бы не падает в обморок от вида крови, – отрезала Эльм.
- Ночью мы все будем спать. Сегодня был долгий день, - Олм задушил назревающий спор еще в зародыше. Его-то уж точно не прельщало идти куда-то ночью, пусть даже с Эльм.
- И то верно, - неожиданно легко согласился Хайрисон, и, отхлебнув пива, поморщился. – Скажи, Джозеф, можем мы оставить повозку у тебя в ангаре на одну ночь?
- Мой ангар к вашим услугам. Но… знаете, жизнь в Олдленде все дорожает и дорожает... – начал юлить Ширлинг.
- Ладно уж. Мы заплатим, - прямо сказал Ллойд.
- Нет-нет, вы не подумайте! Как можно! Просто... сами понимаете...
- Брось! Мы заплатим, Джозеф. Уж лучше тебе, чем какому-нибудь алчному хозяину постоялого двора, - сказал Хайрисон.
- Спасибо, - опустил голову Ширлинг. Похоже, ему все же стыдно было за то, что он берет деньги со старого друга, но иначе он не мог – у него сейчас были не лучшие времена.
Эльм посмотрела в окно и заметила, что все люди поспешно идут в одном направлении. Она повернулась к Джозефу:
- Скажите, а куда это торопятся жители?
- А! Это они на площадь около рынка бегут – там местного колдуна собираются сжечь.
- Колдуна? – поднял брови Олмхолм. – Вот уж действительно неспокойный у вас городишко. Колдуны, вампиры...
- Да, - досадно махнул рукой Джозеф. – Колдун – одно название. Молодой юноша лет двадцати пяти. Вовсе не злодей. Но, черт побери проклятую инквизицию, он оказался не в нужном месте и не в нужное время.
- Чем же он так не угодил Святому трибуналу? – спросил Ллойд, закручивая самокрутку.
- О, они давно точили зуб на так называемого “злобного и нечестивого чернокнижника, погрязшего в грехе”, - пустился в рассказ Ширлинг. – А началось все с того, что случайным экспериментом молодого колдуна в его башню занесло весьма странного человека. Он появился прямо из воздуха и был одет в какую-то нелепую одежду, обувь и выглядел очень растерянным и напуганным. Сначала он бился в неуправляемой истерике, ведя себя как дикарь, а потом просто молча сидел в углу, затравлено озираясь по сторонам. Однако по прошествии нескольких часов пришелец все-таки заговорил, и язык его был странным. Люди едва понимали, что он хочет сказать, но молодой колдун, казалось, понимал его без труда. Особо любопытные тут же вызнали у колдуна, что к нему в башню залетел ни кто иной, как житель земель, до которых не доплывали еще корабли ни одной из держав! Люди, естественно, недоверчиво отнеслись к таким бредовым заявлениям, – Джозеф Ширлинг засмеялся, все больше увлекаясь рассказом. – Когда пришельца начали расспрашивать о его землях, он начал нести страшную ересь! Начал что-то говорить об идеальном обществе. О людях, что живут в гармонии. О свете без веры. Он вообще был очень странным. Но знаете, что самое смешное? – Джозеф выдержал долгую театральную паузу. – Он тоже сказал, что земля круглая!
Джозеф, Ллойд и Олм покатились в гомерическом хохоте.
- Ха-ха... Не может быть! – вытирая слезы, кое-как выговорил Олм. – Неужели прямо так и сказал?
- Клянусь мамой! – счастливо подтвердил Джозеф.
Все трое снова взорвались в хохоте. Даже Эльм смеялась, заразившись их весельем. Они веселились добрых пять минут, успокаиваясь, и каждый раз начиная по новой, если кто-то хрюкнул или прыснул.
- Ох! Ну, насмешил! – Ллойд держался за живот. – И что же было дальше?
- А что дальше? Идиота сожгли на костре. В смысле, пришельца. Он имел неосторожность при священнике сказать, что на их земле не верят в Господа. Хотя многие были против, инквизиторы, гореть им самим в аду, настояли на сожжении, - посерьезнев, сказал Джозеф. - А вот “чернокнижника” попугали, но отпустили. Теперь молодой колдун снова дал о себе знать, выйдя вчера на рыночную площадь и начав орать, что зло вновь проснулось, что пришло его время и что жители должны немедленно спускаться в городские подземелья и перебить всех оставшихся там слабых вампиров, пока те не перевоплотились в более страшных созданий. Но ему снова никто не поверил.
После этих слов трое из Маунтвиля встревожено переглянулись.
- Знакомые слова, - пробурчал Ллойд, но Ширлинг не обратил внимания.
- Так вот, инквизиторы вчера услышали его речи и, тут же отлучив от церкви, посадили в тюрьму. А сегодня утром они же объявили, что колдуна нынешним вечером казнят через, опять же, сожжение. Ироды, хоть бы фантазию проявили. Вот такие здесь дела творятся, - закончил Джозеф Ширлинг и вздохнул.
- Что же... на то они и инквизиторы, чтобы изредка сжигать кого-то, - философски заметил Ллойд и отпил пиво, снова не удержавшись и поморщившись.
- А все-таки жаль, жаль бедного Джина Пулборда...
Хайрисон, рот которого был полон пива, едва не поперхнулся. На него обернулись все посетители паба.
- Кого?! – округлив глаза, уставилась на Джозефа Эльм.
- Джина Пулборда, - испугано захлопал глазами Ширлинг. - А разве я вам не сказал? Так колдуна зовут. Что-то не так?..
Уже через минуту Хайрисон, Олмхолм и Эльм мчались к рыночной площади. За спиной Ллойда покачивались дорожный мешок, лук и колчан безвременно сгинувшего в пасти оборотня Квенберта Пулборда...
Солдаты из отряда сэра Кастерона расселись у костра. Один из них, Персивальд Грэмфорт, насадил оленье мясо на тонкий клинок и стал держать его над огнем.
- Тихие здесь места, - сказал он. – Даже не верится тем рассказам, которые повествуют об ужасных людоедах и великанах, живущих в горах.
- Да уж, - согласно кивнул сэр Бэйринг, один из самых старых и уважаемых солдат в отряде. Он служил в войске короля вот уже сорок лет и до сих пор намерено отказывался от присуждаемых ему званий и титулов, ибо считал, что солдат должен сражаться ради защиты людей и веры, а не ради почестей. И по сей день он так и ходит простым мечником, но готов ринуться в бой по первому слову короля.
- И чего это сэр Кастерон полез на гору? Сейчас уже стемнеет и ничего не станет видно, - сказал кто-то из сидящих у костра.
- Ничего, - махнул рукой Грэмфорт. – Кастерон и в темноте разглядит то, что захочет. Видит, как кот.
- Уж это точно! Помните, как он ночью на сеновале искал развлекающегося с крестьянкой Гунтера? – вспомнил Бэйринг, и все солдаты рассмеялись, кроме одного, который, по-видимому, и был тем самым Гунтером.
- Нашел что вспомнить, - буркнул тот и все же улыбнулся.
Настроение у отряда было приподнятое и воины позволили себе расслабиться, решив не ставить наблюдателей, хотя было уже совсем темно. “Кастерон скоро вернется, да и что здесь может угрожать нам?” - думали они, и не подозревали даже, что страшное чудовище уже рыскает в ночи, пробираясь к их костру. Ложное ощущение безопасности, когда вокруг много людей – это страшная болезнь всего рода человеческого. Созданию, нападающему внезапно, скопления людей только на руку...
Солдаты громко разговаривали и смеялись, кто-то достал лютню и начал играть. Знали бы они, как он ненавидит смех и человеческую речь! То, чего он был лишен еще при рождении и то, что казалось ему звуками преисподней. Ночные существа, подобные ему, всегда ненавидели те места, где людям хорошо, и не приведи Господь нарушить сон темного создания музыкой или песнями. Но это уже случилось, и теперь, когда последний луч солнца исчез, ужасный тролль пробудился и, впервые за целый век учуяв людей, двинулся в сторону поднимающегося от костра дыма, дрожа от холода и пуская густые слюни от одной мысли о человеческом мясе и людской крови...
Тролль напал так внезапно, что никто не успел даже схватиться за оружие. Он словно смерч вылетел из темноты и схватил ближайшего солдата, который успел закричать от ужаса, прежде чем ослабевший за долгие годы тролль со второй попытки разорвал его на две части. Он бросил ноги солдата к костру и стал на глазах у всех поедать тело несчастного. Ледяной ужас сковал остальных, они были в ступоре от того, как быстро тихий вечер у костра превратился в кровавую баню. Более минуты солдаты не могли пошевелится от страха, и этого времени троллю хватило, чтобы разорвать своими страшными когтями еще двоих. Только после этого оцепенение, наконец, спало с душ людей, уступив место желанию выжить. Солдаты схватились за мечи и копья, отступив от костра. Лица их были бледные, а оружие дрожало в руках. Но тролль не спешил снова нападать. Он стащил в кучу останки людей и, не обращая ни на кого внимания, жадно принялся утолять свой голод. То, что происходило перед глазами солдат, невозможно было созерцать. Никто из людей не решался подойти к чудовищу, но один из них сорвался в сторону тропы, по которой ушли сэр Кастерон, Локмарт и Кобольд. Адское создание не стало его преследовать.
Через несколько десятков минут тролль насытился, и вновь повернулся было к солдатам, обнажив черные окровавленные зубы, но в этот момент со стороны горной тропы показался доблестный рыцарь, и исходила от него сила истинного тамплиера, которую чудовище тут же почувствовало. Это был сэр Кастерон. При его появлении страх солдат ослабился, и они крепче сжали оружие. Кастерон, поудобней перехватив меч, бесстрашно мчался на тролля. Лицо его было сосредоточено и спокойно. А вот у тролля несколько расширились глаза – невозможно сказать, от удивления или от забравшегося в черную душу страха.
- Осторожнее, сэр Кастерон, он разрывает человека одним ударом! – крикнул сэр Бэйринг охрипшим голосом.
Кастерон не ответил – он уже делал первые выпады. Тролль, хотя и был гораздо крупнее рыцаря, поначалу стушевался и стал отступать. Кастерон дрался как любой настоящий служитель Господа дерется со скверной – забыв себя, не чувствуя усталости, стремительно и хладнокровно. Меч сверкал так быстро, что когда тролль выкинул вперед руку, пытаясь нанести удар, его отрубленная кисть упала на землю. Страшный рев потряс окрестности. От боли сознанием чудовища завладела ярость, и кровавый убийца, рыча, бросился на рыцаря, подобно раненому зверю, бросающемуся на охотника. Скользящим ударом лапы сэр Кастерон был сбит с ног и, пролетев несколько шагов, упал на траву. Секунда понадобилась рыцарю, чтобы встать, однако было поздно – тролль уже мчался на него, а меч отлетел на несколько ярдов. Но тут на чудовище кинулись с десяток солдат – они встали между ним и своим командиром, выставив копья и обнажив мечи. Тролль остановился, а рыцарь, воспользовавшись моментом, метнулся за оружием. Тут зловонное создание совершило отчаянный поступок – тролль бросился на солдат, насадив самого себя сразу на несколько копий! Он зарычал от боли, но не умер, чего солдаты явно не ожидали. Воспользовавшись замешательством, тролль схватил одного из них за голову и без видимых усилий стал орудовать человеком как кувалдой, раскидав остальных в разные стороны. После этого он бросил несчастным в скалу, от удара об которую тот испустил дух. Зеленокожий, не вынимая копий из своего тела, снова бросился в сторону рыцаря, но тот уже был наготове. Кастерон встал на невысокий камень, и когда кровожадный враг был совсем рядом, смело прыгнул на него, рубанув от плеча. По голове, как рассчитывал рыцарь, ударить не удалось, но рука с ранее отрубленной кистью теперь болталась на куске зеленой кожи. Из предплечья потоком хлынула кровь, но тролль и теперь не остановился, продолжая свои неистовые атаки. Без руки, весь в крови и с тремя торчащими в теле копьями он представлял страшное зрелище, и казалось, что от ран у изверга только прибавляется сил, поэтому сэр Кастерон вынужден был отступать вверх по горной тропе, отбиваясь от зеленой твари. Через несколько минут рыцарь неожиданно для себя ступил ногой на каменный природный мост, нависший над ущельем и соединяющий два края скал. Кастерон увидел глубокую пропасть по обе стороны от себя. Вот тут-то он отвлекся, оступился и упал на спину, чуть не сверзившись вниз. Тролль возвысился над ним и занес лапу...
- Будь ты проклят, - выдавил сэр Кастерон.
- Можете его не проклинать, все равно не понимает, - раздался из-за спины тролля знакомый голос. – Да и проклят он давно, - после этих слов в ухо чудовища врезался увесистый булыжник, от удара которого изверг покачнулся, отшатнувшись к краю каменного моста. Сэр Кастерон не видел говорившего, но гадать было некогда – воспользовавшись замешательством злобной твари, рыцарь что есть силы ударил обеими ногами в бедро чудовища. От мощного толчка одна из ног тролля сорвалась в пропасть, и он, взревев, упал вниз. Зеленокожий все же схватился за край каменного моста единственной лапой, но вскарабкаться назад уже не смог, беспомощно качаясь над пропастью и рыча. Сэр Кастерон встал и подошел к краю.
- Отправляйся в ад, дьявольское отродье, - произнес рыцарь и хладнокровно, одним мощным ударом обрубил вторую руку. Тролль полетел вниз, где и нашел свою участь, насадившись на острый выпирающий фрагмент скалы...
...Не сразу тролль испустил дух. Всю ночь он висел на скале, пронзая ночную тишину крикам боли, как когда-то кричали раздираемые им жертвы, и лишь первые лучи солнца нового дня заставили его замолчать навеки, превратив чудовище в холодный камень...
На площади уже толпилось много народа, когда в число наблюдателей предстоящей казни влились здоровяк, надпись на поясе которого гласила “Разрывающий Оборотня”, черноволосый любитель даров Господних и прекрасная девушка-эльф. А пришли эти трое на площадь с одной единственной целью - остановить казнь Джина Пулборда и исполнить обещание, данное перед могилой Квенберта – отдать вещи убитого его брату. Хотя никто из них и не понимал, зачем решился на эту самоубийственную глупость. С инквизицией шутки плохи. Квенберт не упоминал, кем является его брат, и кто бы мог подумать, что Джин Пулборд окажется магом, алхимиком, травником и лекарем? Но сейчас это было неважно. Ллойд и Эльм, следуя за могучим Олмхолмом, продвигались поближе к месту казни. На каменном помосте уже ждали свою жертву столб и большая связка хвороста у его основания. Но никто не был пока привязан.
- Ну и где он? – непонятно кого спросил Ллойд, вылезая в первые ряды смотрящих. Кто-то из тех, кто уже стоял там, высказал было недовольство, но, получив от Олма оплеуху, заткнулся, ибо возмущаться лежа на мостовой недостойно честного человека.
- Сейчас, наверное, выведут, - отряхнув рукав, прогудел Олм.
- А когда выведут, что мы будем делать? – внесла свою лепту Эльм, встав рядом с Ллойдом.
- Хм... отдадим рюкзак, колчан, стрелы и лук...
- И на кой черт они ему нужны, в огне-то? – задал правильный вопрос Олм.
- Наше дело отдать, мы же только это обещали?
- Не думаю, что это правильно…
- Ладно-ладно, шучу. Сам знаю, что надо его вытащить сначала. Из уважения к погибшему. Будем импровизировать, как шотландские скоморохи.
В этот момент раздался звук трубы, призывающий горожан к молчанию. Вся площадь затихла, а на каменном помосте появились отцы-инквизиторы. Их было пятеро, одетых в белые рясы и пригибающихся под тяжестью увесистых золотых медальонов, висящих у них на шеях. Лица инквизиторов отнюдь не излучали кротость и долготерпение. Один из них, длинный и тощий, вышел вперед и молча оглядел площадь.
- Мир вам, дети мои! – наконец сказал он громким, хорошо поставленным, но несколько гнусавым голосом.
- Мир тебе, святой отец! – откликнулось полплощади. Другая половина тихо послала святошу к черту, но так, чтобы никто не услышал.
- Дети мои, мы собрались сегодня здесь, дабы предать очистительному огню колдуна, чернокнижника и еретика Джина Пулборда. Долгое время он жил, пренебрегая заповедями Божьими, неся на землю скверну и порок, и долгое время мы проявляли смирение, надеясь, что встанет он на путь истинный, замолив в церкви грехи и купив индульгенцию, - начал свою речь инквизитор. – Но, увы, этого не произошло. Поэтому сегодня утром, помолившись и оплакав его заблудшую душу, мы решили сжечь его, - инквизитор говорил спокойно, но со странным налетом печали и, в то же время, иронии.
- Аминь, - в один голос сказали остальные инквизиторы.
- Аминь, - послушно повторила, опять же, половина площади.
- Ведите заблудшего, - коротко сказал тощий инквизитор двум палачам, стоявшим неподалеку.
- Черт, вы только посмотрите на этих инквизиторов, - тихо сказал Ллойд. – По-моему, эти безбожники людей сожгли больше, чем сгорело во время Дездерхаузской Геенны.
- Это точно, Ллойд, это точно, - согласился Олмхолм. – Что делать будем? Может, просто начистим всем пятаки и, взяв в охапку Джина, убежим?
- Посмотри вокруг, Олм. Стражников тут столько, что стоит им просто одновременно плюнуть, и ты захлебнешься, - хмыкнула Эльм.
- Да, но ты можешь предложить что-то еще?
- Нет, но самоубийство не выход.
- Тихо вы, Джина ведут, - шикнул Ллойд.
На помосте в сопровождении палачей показался молодой человек лет двадцати пяти. У него было несколько вытянутое и печальное лицо, но глаза горели гордо и презренно по отношению к каждому на этой площади. Когда его вели мимо инквизиторов, он сделал попытку доплюнуть до них, увенчавшуюся успехом. Один из инквизиторов тихо ругался, оттирая лицо, а на площади смеялись в кулак...
- А он красивый, - сказала Эльм, чем заработала хмурый взгляд Ллойда.
- Дети мои! Есть ли среди вас те, кто сомневается в виновности этого нечестивого еретика? – обратился к людям тощий инквизитор, окидывая площадь пристальным взглядом. Но дураков не было. Обычно сомневающиеся оказывались привязанными рядом с осужденным. За пособничество силам Тьмы. Инквизитор удовлетворенно кивнул.
- Слушай же, колдун! – повернувшись к Джину, продолжил он. – Признаешь ли ты свою вину в том, что занимался колдовством тайно в своей башне?
- Занимался, черт тебя дери, но не тайно! – громко сказал Джин Пулборд, отплевываясь от собственных прямых и длинных черных волос, то и дело лезущих ему в лицо. - Уже два года все знают, что...
- Он признал! Еще и упомянул нечистого всуе! - оповестил на всю площадь инквизитор. – Признаешь ли ты свою вину в том, что скрывал у себя еретика-иноверца, и с ним вместе пытался подорвать истинную веру честных жителей Олдленда?
- Нет, не признаю, упади ты с этого помоста! Чертов святоша, ты сжег тогда человека из неизвестного нам королевства, а не еретика! Он случайно попал сюда и не сделал бы ничего плохого, и потом...
- Не человек то был, а адское отродье! – перебил отец-инквизитор.
- Почему сразу адское отродье, ты, грязный мошенник в рясе? Знаешь ли ты, знаете ли вы все, как тот человек был важен для нашего общего просвещения? – Джин Пулборд сплюнул, а трое из Маунтвиля уже еле сдерживали смех, слушая, как ругается молодой колдун. Похоже, в отличие от Квенберта Пулборда, его братец был натурой горячей.
- Для какого просвещения? Ты хотел сказать, для обращения людей в иную, богопротивную веру? – от оскорблений в свой адрес инквизитор начал терять самообладание, голос его уже не был таким спокойным. – Ты намного страшнее, чем мы думали! Дети мои, его вина доказана! Более того, перед нами не просто еретик, перед нами слуга Сатанаилов! Сожжем же его! – уже орал тощий инквизитор, размахивая руками. – Твое последнее слово, нечестивый колдун?
- Идиоты! – не раздумывая, начал Джин Пулборд. – Я вас предупреждал, но вы не послушали! Сегодня ночью начнется кровавая баня, и сейчас слабые вампиры уже стали превращаться в страшных чудовищ! Но теперь уже поздно, безумцы, бежать в свои дома, ибо ни один засов не остановит призраков ночи! Жизнь многих из вас закончится через четверть часа, когда исчезнут последние лучи солнца, знайте это! Жрите чеснок, ибо...
- Заткнись! – вскричал инквизитор, сотрясаясь от злости. – Мы достаточно наслушались твоего бреда! – он повернулся к палачу: – Поджигай!
- Черт возьми, если бы мой брат не задерживался в дороге, не был бы я привязан к этому столбу! Но, клянусь, он придет и отомстит за меня! Слышите, вы, свиньи в белых одеждах? – не унимался колдун, с отчаянием во взгляде наблюдая, как палач пошел за факелом. Хоть колдун и не просил пощады, все же видно было, как исказилось страхом его лицо.
Тут Ллойд, выругавшись, полез на каменный помост и повернулся к людям. Инквизиторы, Джин Пулборд и палач с зажженным факелом застыли, молча наблюдая за ним. Как, впрочем, и все остальные на площади.
- Люди! Этого человека нельзя сжигать! – выждав паузу, громко оповестил Ллойд. На площади послышались удивленные возгласы. Пользуясь моментом, Хайрисон продолжил:
- Побойтесь Господа, жители Олдленда! Не будем же уподобляться диким маврам! А если он прав и нас действительно ждет нападение вампиров? Что скажете? Вот если не нападут, завтра с утра и сожжем! – предложил Ллойд, а Джин, подумав, согласно закивал.
На этот раз по площади пронесся одобрительный гомон. Инквизиторы засуетились, и тощий снова вышел вперед:
- Но он не может быть прав! И вообще, кто ты таков, что столь дерзновенно и открыто вступаешься за слугу Дьявола? Уж не есть ли ты его пособник?
- Я в первый раз вижу этого человека, но знаю, что правду говорит колдун! Не ранее, чем вчера ночью, мы видели оборотня на дороге, ведущей в Олдленд! Чудовища проснулись!
Народ на площади ахнул и начал перешептываться. Инквизитор же, деланно рассмеявшись, вперился в Ллойда немигающим взглядом:
- И что же? Не иначе, ты лжешь, как и этот колдун!
- Пусть я первым пойду на корм вампирам, если это так! – гордо сказал Ллойд, а на помост взобрались Олмхолм и Эльм.
- Мы свидетели, и подтвердим его слова! – сказал Разрывающий Оборотня, встав рядом с Хайрисоном.
Люди с нарастающим интересом следил за событиями. Все они уже разделились на тех, кто верит Ллойду, тех, кто не верит, и тех, кто с немым восхищением уставился на Эльм, забыв обо всем на свете. Первых и последних, надо сказать, было большинство. Инквизитор кожей почувствовал это и злобно заорал:
- Какое это имеет отношение к нашему суду? Вы придумываете сказки в оправдание этому чернокнижнику и настраивайте людей против воли Господа! – инквизитора трясло от злости.
- Какова же воля Его? Или утверждаешь ты, инквизитор, что Он сам тебе ее озвучил? – с кривой улыбкой спросил Ллойд, и народ на площади засмеялся. Представитель Святого Трибунала тщетно пытался ответить, но не мог перекричать людей. Наконец, когда стало потише, он шипящим голосом проговорил, глядя на Ллойда:
- Не богохульствуй! Ты и твои пособники сей же час будут сожжены вместе с колдуном!
- А что так разозлило вас, скажите же мне? Правда или же собственная неправота в глазах людей так страшна для вас? – продолжал измываться Ллойд, практически уже настроив толпу против инквизиторов, но тут...
- Сфятой отес, не дайте им уйти! Они принесли зло в слафный Олдленд! Сегодня утром они без причин напали на стражу у форот, убиф много людей и устроиф поджег! Посмотрите только, как они изуродофали мое лицо! – на помосте показался глава девяти полков городской стражи, Альберт фон Крод. Его лицо было перекошено, на нем отпечаталась идиотская улыбка, а зубов почти не было, отчего он шепелявил. – Фесь день мы искали их, и фот они тут, пытаются защитить этого грязного колдуна!
Все с немым вопросом вперились взглядом в троицу из Маунтвиля.
- Этот подлый боров лжет! – взревел Олмхолм, но инквизитору слов Крода было достаточно:
- Стража, взять всех троих! – Не раздумывая, приказал он. - Мужчин привязать рядом с колдуном, а девушку… - инквизитор жадно оглядел Эльм и облизнул пересохшие губы. - Ведите в собор.
Этим он окончательно настроил людей против себя. Поддавшись ярости и сорвавшись, инквизитор тут же обнажил свою жестокую и похотливую сущность. Над площадью нависла гнетущая тишина, но, впрочем, все же никто не посмел идти против воли Трибунала и “неоспоримых доказательств вины” тех, что вступились за молодого колдуна.
Их повязали ценой одного трупа и четырех раненых. Олмхолм не хотел никого убивать, но один из солдат все же упал неудачно с помоста и сломал шею, чем еще более укрепил мнимую правоту инквизиторов. Связанная, но сопротивляющаяся Эльм бросила на друзей печальный взгляд, когда ее уводили в сторону собора...
- Откуда у вас лук и колчан моего брата? – тихо спросил Джин Пулборд у Ллойда, когда тот уже был привязан рядом.
- Узнал? Это мы тебе привезли. Хотели отдать, но теперь его стражники себе приберут, не иначе.
- Конечно узнал. Отец дал этот лук Квенберту, когда тот отправился в странствие по миру. Но вы не ответили.
- К чему тебе знать это сейчас? В могиле спокойней будет. Вот если выберемся, тогда расскажу, - Ллойд пнул в колено стражника, который рядом привязывал Олмхолма. Стражник выругался и, подумав на Олма, хрястнул того черенком копья по голове. Ллойд прыснул, а здоровяк пообещал Хайрисону, что если тот и не сгорит, то все равно отправится в ад несколькими минутами позже.
Палач вновь взялся за факел. Джин Пулборд о чем-то задумался, Олмхолм с “нежностью” вспоминал Кобольда Лепрекса, а Ллойд Хайрисон тихо напевал:
Чуть солнце с утра только-только встает
А наш инквизитор уж снова орет:
“Он – еретик!”, мол, и стражу зовет,
Ему то что, сам он жил и живет!
И здесь инквизитор кого-то сожжет,
И там инквизитор кого-то сожжет,
В раю посмеется сожженный народ,
В аду, на огне, как он заорет...
Но когда палач уже подносил зажженный факел к охапке хвороста, площадь потряс ужасный крик. Это не был крик о помощи или крик боли, нет, скорее это был боевой крик, призванный внести ужас в сердца врагов или жертв. Казалось, он шел из-под земли. У людей на площади подкосились колени от неожиданности. Они испуганно загомонили, не на шутку перепугавшись.
- О нет! – прошептал молодой колдун, и тут же во весь голос закричал: – Началось! Безумцы, бегите! Вы все, живо! Это крик изголодавшихся вампиров!
На площади послышались испуганные голоса, кто-то из людей побежал, но большинство тревожно озиралось, глядя по сторонам. На несколько минут все стихло, и площадь погрузилась в тишину... которую нарушил злобный вопль тощего инквизитора:
- Что ты встал? Нет никаких вампиров! – “святой отец” отнял факел у стушевавшегося палача. – Это ветер! Просто ветер! – с этими словами он хладнокровно кинул факел в охапку хвороста...
- Ах ты… кусок помета кобылы! – только и успел выпалить Олмхолм.
- Что вы стоите, как стадо задумчивых баранов? – продолжал надрываться Джин. – Бегите!
В эту минуту из входа в подземелье, находившегося у водяного канала рядом с площадью, послышалось хлопанье крыльев, и ужасный крик повторился. Тут уж многие в страхе стали покидать место казни, но поздно... В ночное небо одно за другим вылетели около двадцати ужасных созданий. Это были огромные, на три головы выше любого человека, крылатые вампиры. Быстрые, сильные, со светящимися во тьме глазами они зависли над площадью и вселили панический страх в сердца людей. Все смотрели на них, боясь пошевелиться, а те, кто не потерял дар речи, опустились на колени, молясь Господу.
- Носферату, - определил Джин Пулборд, и сердце колдуна сковало льдом, который не смог бы растопить даже разгорающийся огонь у его ног...
В “Бездонной Бочке” собралось все население Маунтвиля, не считая спящих и мертвецки пьяных. Людей было столько, что многие не вместились, и следили за происходящим с улицы, прилипнув к окнам. А происходило вот что: Кобольд Лепрекс решил собрать всех жителей и внести хоть какую-то ясность в свершающиеся события. Когда в деревню привезли то, что осталось от четверых солдат, многие впали в оцепенение. Никто и предположить не мог, что все так обернется. И более всех удивлены и ошарашены были отнюдь не солдаты Новой Англии, а местные из Маунтвиля. Вот уже который год они живут тихо и мирно, считая свои горы безопасными, и вдруг оказывается, что это не так. Тут было над чем задуматься...
Кобольд Лепрекс встал на большую бочку и кое-как пытался призвать народ к тишине. Жители Маунтвиля засыпали Кобольда вопросами, причем все одновременно. Они были достаточно встревожены, и это было заметно.
- Как, черт возьми, здесь оказался этот тролль? – перекрикивая каждого своим громоподобным голосом, наконец, задал главный вопрос Джиге Олжслим, а остальные, замолчав, уставились на Кобольда. Тот вздохнул и честно ответил:
- Не знаю!
Все вновь загомонили и таверна опять наполнилась голосами. Жители Маунтвиля принялись делать свои предположения, увлеченно споря, и кое-где уже намечалось рукоприкладство, когда Эльза Смуглая вдруг предположила, что “это старый хрыч Кобольд сам его привел!”. Каждый присутствующий здесь прекрасно знал, что они с Кобольдом как кошка с псом, но все же замолчал, подозрительно глядя на Лепрекса.
- Да, это я его привел! На веревочке! – съязвил тот. – Кого вы слушайте? Эта старая кастрюля совсем выжила из ума! А тролль просто спал в своей пещере, пока мы не разбудили его! А саму пещеру просто раньше никто не замечал! Вот и все!
Зал наполнился криками и споры пошли по новой. Кто-то все же начал драться. Жители были согласны с Кобольдом, но тут такой повод!..
- Вы бы лучше поволновались за Олма, Эльм и Ллойда! Мало ли какие опасности ждут их в дороге! – прокричал Кобольд, и все тут же притихли.
- А что с ними может случиться? – тихо спросил Локмарт. Он стоял у самой стойки, поэтому громко разговаривать не мог – Барда вжали в нее, придавив пивной живот.
- Не все так просто, - начал Кобольд, убедившись, что его выслушают. – Пришло темное время, и силы зла вновь просыпаются. По крайней мере, я ощутил это. Эльза, не прячь взгляд, я знаю, что ты тоже почувствовала это!
Жители обернулись в сторону старой ведьмы, которая, как и Кобольд, расположилась на большой бочке, но на другом конце зала таверны. Эльза Смуглая, откашлявшись, нехотя сказала:
- Да, почувствовала. Но я подумала тогда, что это не настолько серьезно. Думала, мимолетный всплеск темной силы… будто смерть забрала монарха или какого-нибудь святого. Теперь же думаю, что ты, старый пень, прав. Грядет нехорошее.
Обитатели Маутвиля на минуту замолчали, задумавшись над услышанным. Первым подал голос Локмарт Бард:
- Как же я теперь без Эльм? Бедная моя девочка! Зачем я отпустил ее? Зачем я был пьян тогда? – начал сокрушаться он, схватившись за голову.
- Идиот, она еще не умерла! – сказал Олжслим. – Там Ллойд и Олм, а они поломают любого кролика, который зарычит на нее.
- Это ты идиот! Кролики не рычат, - вяло огрызнулся Локмарт.
- Прекратите бесполезные препирательства! – рявкнул на них Кобольд, нахмурившись.
- А что тут еще говорить? – спокойно спросил Локмарт. – Все отчетливо понятно, наступило темное время, тихая жизнь окончена, и скоро всем нам будет очень плохо. Ты это хотел сказать, Кобольд?
- Может быть. И еще: ночь стала опасной, поэтому лучше проводить ее у своих очагов. Мы все должны быть начеку, друзья мои, - Кобольд на мгновенье замолчал, поглощенный своими мыслями, а потом громко сказал: - Ну, что смотрите? Расходитесь! А то в “Бочке” дышать уже нечем! Помылись бы хоть разок приличия ради...
- Господи, спаси и сохрани! – промолвил тощий инквизитор, круглыми глазами глядя на парящих над площадью вампиров. – Откуда здесь эти порождения ада?
- Я предупреждал, - уже в который раз повторил молодой колдун. – Надеюсь, у тебя первым высосут кровь, негодяй! Отвяжи нас от этого столба, сделай же хоть одно доброе дело в последние минуты своей грешной жизни! – потребовал Джин Пулборд, с опаской поглядывая на небо, но инквизитор его не слышал. Казалось, он был в ступоре. Он очнулся только тогда, когда носферату одновременно издали боевой крик и с огромной скоростью стали опускаться к земле, собирая свою кровавую жатву...
Людей охватил панический ужас, и они стали разбегаться кто куда, но на площади было слишком много народа. Того, кто падал, давили насмерть. Вся площадь в мгновенье наполнилась криками боли и страха. Вампиры опускались к земле, выхватывая из толпы все новых жертв и жестоко расправляясь с ними буквально за мгновение. Одним из первых, кого они схватили, был подлый Альберт фон Крод. Он по-тихому, пригнувшись к земле, пытался покинуть площадь, надеясь, что вампиры не обратят на него внимания, но это сыграло с ним злую шутку. Сразу два кровососа метнулись за ним, увидев в нем самую медленную жертву. С легкостью настигнув фон Крода, они подняли его в воздух и разорвали на части.
- Альбертик был, конечно, свиньей порядочной, но даже он не заслуживает такой участи, - побледнев и отвернувшись, пробормотал Ллойд.
А огонь у столба разгорался. Завороженный страшной бойней, учиненной вампирами, Олмхолм вспомнил о пламени только когда оно слегка обожгло ему ногу.
- Черт, огонь! – вскрикнул он. – Мы же горим! Ллойд, твои ноги не привязали, давай, топчи пламя! Ллойд! Ллойд! Господи, да что с тобой? Нашел время!..
Ллойд имел цвет лица такой же, какой имели носферату – могильно-бледный. Похоже, от вида творящегося перед ним ему стало нехорошо. Его нетрудно было понять. То, что творили вампиры с людьми, могло присниться только в самом страшном кошмаре. Темные твари выламывали суставы, сворачивали шеи, вынимали кости, кого-то разрывали надвое, кто-то был размазан по городским стенам или насажен на шпили зданий. Для того, чтобы насытиться, вампиры намерено выбирали самый кровавый способ умерщвления...
- Колдун, чтоб тебя черти драли, потуши огонь! – пытаясь перекричать людей на площади, орал Олм. – Сотвори дождик или еще что-нибудь!..
- Ну... – задумался Джин Пулборд. – Тогда носферату накинутся на нас. Думаете, почему нас, неподвижных, до сих пор не съели?
- Не знаю, черт, нашел время для загадок!
- Потому что они огня боятся, огня! – теперь заорал уже Джин Пулборд.
- Так бы сразу и сказал! Теперь подожди, пока я решу, что для меня лучше – сгореть заживо или попасть на ужин к этим летающим пугалам...
Ллойд открыл глаза, но быстро закрыл обратно – мимо пролетел вампир, бросив к столбу нечто, что Хайрисон явно не хотел бы разглядывать. Любитель травы усиленно молился, перемешивая в мозгу священные тексты с проклятьями в сторону порождений ада, к которым, к слову, причислял и святую инквизицию...
- Колдун, я решил! Туши! Мои сапоги уже испортились, а они, меж тем, очень дороги мне, ибо удобны! – крикнул Джину Олмхолм, пытаясь порвать веревки. Но палач знал свое дело и привязал Олмхолма так, что тот не мог пошевелить и пальцем на руках.
- Не могу потушить! – проорал в ответ Пулборд.
- Что? Почему?
- Мне нужны руки для этого, – уже тише сказал Джин.
- Так чего ты мне раньше дурил голову, ты, дешевый базарный фокусник? – воскликнул Олмхолм.
- Боже, прости, не сказал раньше! Ударишь меня на небесах, если попадешь туда! - съязвил Пулборд и отвернулся.
- Инквизиторы трижды идиоты, если приняли тебя за колдуна! – с жаром сказал Разрывающий Оборотня, сплюнув в огонь.
- Прокляну! - предупредил Джин.
- Отмоюсь! – огрызнулся Олм.
Нервы обоих были на пределе. То, что творилось на площади, вызывало приступы тошноты и отвращения, но не это больше всего беспокоило привязанных. Огонь уже подбирался к их ногам, и одежда вскоре должна была загореться. Им повезло, что охапка хвороста была очень плотной и прогорала медленно...
- Столб плохо держится, - слабо сказал Ллойд, поднимая голову.
- Что? – одновременно обернулись на него колдун и здоровяк.
- Я говорю, столб плохо держится. Расшатан. Олм, поднажми-ка... – сказал Хайрисон, и увидев, как носферату оторвал кому-то голову, свесил свою.
Олмхолм быстро понял, о чем речь, и стал раскачивать столб из стороны в сторону, работая всем весом и пыхтя. Колдун тоже сообразил, но не видел смысла в этой затее.
- Ничего не выйдет, - без особой уверенности сказал Джин, но быстро замолчал, ибо, во-первых, его голову сильно качало в такт движений Олма, а во-вторых очень скоро столб поддался и медленно пошел вверх...
- Да! Черт возьми, получается!.. – с надрывом сказал Олм. – Надеюсь, вас хорошо привязали!
- Что ты собрался делать? – с подозрением спросил молодой колдун, но вместо ответа Олмхолм выдрал из земли столб и взвалил его на спину вместе с привязанными Джином и Ллойдом, согнувшись почти вдвое! Колдун расширил глаза от удивления, а Ллойд все еще не пришел в себя...
- Не может быть! Как же так? С точки зрения науки, ты не можешь тащить этот столб, ибо кишка тонка у тебя для этого... – затараторил Джин Пулборд, но Разрывающий Оборотня прервал его:
- Заткнись, заклинаю! Лучше за дорогой следи, ибо я ни черта не вижу в такой позе! – и, покачиваясь, вместе со столбом побежал с помоста. Раскидывая людей качающимся бревном он, тяжело дыша, несся вперед по улице в толпе спасающихся бегством. Колдун что-то лихорадочно считал в уме и вдруг спросил Олма:
- Сколько весишь ты, загадка природы?
- Пошел к черту! Не время сейчас! – огрызнулся Олмхолм. – Скажи лучше, что в той стороне?
- Там? Там пабы, публичный дом и собор, - рассеяно ответил Джин, снова углубляясь в подсчеты.
- Подходит, - решил Олм, ускорив бег. Люди уходили в сторону, а кто не успевал, был сбит столбом, и хорошо, если мог встать после такого. Что поделаешь, Олмхолм просто спасал свою, Ллойда и Джина шкуры и не разменивался на просьбы подвинуться...
- О нет! – вдруг заорал Джин. – Носферату! Прямо над нами! Господи, они меня хотят! - верещал молодой колдун. – Сделай же что-нибудь!
Олмхолм выругался, ибо вампиров он не видел. Из-за бревна на спине он не мог поднять голову, а вот привязанный на противоположной стороне Джин мог смотреть только на небо, и то, что он видел, его явно пугало. Пот водопадом лился с лица Олма, несколько раз он спотыкался, едва не падая, но, сжав зубы, продолжал движение. И только услышав хлопанье крыльев у себя за спиной и проклятья Пулборда, он резко развернулся, со всей силой ударив бревном по носферату! К счастью, удар чудом пришелся по голове, и от черепа нежити остались одни ошметки. Впрочем, и людей в пяти шагах раскидало по сторонам. Олмхолм, секунду постояв и вдохнув поглубже, снова понесся в сторону собора, согнувшись под весом бревна. Силы его давно закончились, и только стальная, непоколебимая воля держала его на ногах. Джин сжал зубы, ибо жесткие веревки уже врезались ему в кожу, причиняя сильную боль. Но молодой колдун молча терпел.
Ллойд, меж тем, почти пришел в себя. Он открыл глаза и огляделся вокруг, быстро сообразив, где находится.
- Олм! Тебе не тяжело? – просто спросил он, но в ответ услышал только страшные ругательства сквозь тяжелое дыхание.
- Куда мы бежим? Нам надо в собор, там Эльм... – сказал Ллойд, глядя, как над ним показались вампиры.
- Туда мы и бежим, наш впечатлительный друг, - ответил Джин Пулборд. После того, как Олмхолм ловко разделался с кровожадной тварью, ему стало заметно спокойней. По крайней мере он убедился, что находится в надежных руках. Точнее, на надежной спине.
- Кстати, долго... еще... до собора? – задыхаясь, спросил Олмхолм. Он бежал уже почти на четвереньках, стараясь держать столб так, чтобы он не задевал землю.
- Нет, сейчас в поворот направо, а там он уже виден! – ответил молодой колдун. – Держись, друг мой, не сдавайтесь, ибо мы почти на месте!
- Ну да, тебе легко говорить! – ответил за Олма Ллойд Хайрисон. – Побегай-ка так с бревном, к которому привязаны один колдун и один... не колдун.
- Я и не умаляю заслуг нашего... э-э-э... – Джин замялся, ибо не знал, на чьей спине он болтается.
- Олмхолма, - ответил Ллойд. – А я Ллойд Хайрисон.
- Счастлив знать! – вежливо ответил Джин. – А я, позвольте представиться, чертов упырь! – на последних словах Джин заорал.
- Не понял, - захлопал глазами Ллойд.
- Наверху! – надрывно орал колдун, и Ллойд посмотрел на небо. Еще один вампир вынырнул из толпы людей в каких-то четырех футах от них и явно готовился к нападению. Обошлось все на удивление благополучно. Вампир подлетел к Ллойду на расстояние вытянутой руки, но лишь поморщился и отлетел в сторону, устремившись за новой жертвой.
- Ну как хочешь! – даже обиделся Ллойд. – Не сильно-то и пахнет! Скажи, Джин?
- Ну, вообще-то дымом от тебя разит, а запах этот они не выносят, - принюхавшись, сказал колдун.
Олмхолм уже едва держался на ногах, когда впереди, футах в пятидесяти, показался собор. Его вид придал сил, и Разрывающий Оборотня сделал последний рывок. Толпа людей бежала к собору, ибо каждый уверен был, что только стены храма Божьего защитят от сил зла. Многие не дотянули каких-то пятидесяти шагов... Из смежных переулков, издавая ужасный вой, показались новые вампиры. Они были лишены крыльев, передвигаясь по земле, но были такими же ужасными, сильными и кровожадными. У ворот храма развернулось страшное действо - толпа вампиров врезалась в толпу людей, и начался кровавый пир. Люди, обезумев, сами бежали на клыки нежити, многие, перестав сопротивляться, падали на землю и рыдали, ожидая своей очереди. Немного было тех, кто не сдался и все же бежал вперед... И среди них, конечно, был Олмхолм. Он сметал любого кровопийцу, который вставал у него на пути, благо столб был не только тяжелой ношей, но и оружием. Уже очень скоро Олмхолм, из последних сил взобравшись по ступеням, протаранил двери собора и рухнул вовнутрь, тяжело дыша и закрыв глаза. Лишь около сотни людей целыми и невредимыми вбежали за ним.
- Закройте двери, живо! – прокричал кто-то, и двое мужчин заперли двери, приперев их несколькими тяжелыми скамьями, что стояли у стен. Воцарилась тишина... слышалось только хриплое дыхание, тихий плач и приглушенные крики раздираемых вампирами жертв с улицы.
- Развяжите же нас наконец, - тихо сказал Пулборд. – Я предупреждал...
Олмхолма, Ллойда и Джина быстро отвязали от столба. Они встали, кряхтя и разгибая затекшие конечности. Хайрисон осмотрелся и уныло вздохнул. В соборе было холодно и темно. Лишь неестественно тусклый лунный свет пробивался сквозь мозаичные окна, освещая бледные и разбитые лица людей. Собор производил гнетущее впечатление, и страх буквально летал в воздухе.
- Нам надо просидеть здесь до рассвета, - Джин оглядел всех присутствующих. – Двери не открывать и никого не впускать, - после этих слов он сел, привалившись спиной к стене, и задумался.
- А где же Эльм? – спросил Олм, оглядываясь. – Ее должны были сюда привести, не так ли?
Ллойд пожал плечами.
- Пойдем поищем, - предложил он, однако никого искать не пришлось. Откуда-то из-за спин людей до них долетела испуганная ругань:
- Пусти меня, грязная девчонка, я духовное лицо!
- Ты подлец в рясе священника! – послышался гневный голос Эльм. – Тебе это так просто с рук не сойдет... сейчас ты пойдешь… на прогулку!
Олм и Ллойд метнулись на голос и улыбнулись увиденному: Эльм держала того самого тощего инквизитора за остатки волос на голове, а он стоял перед ней на коленях, и впервые за долгие годы жизни на его лице читалось раскаяние…
Шел второй день пребывания солдат Новой Англии в Маунтвиле. Надо сказать, что даже за такой короткий срок многие из них нашли здесь друзей и полюбили это место. Радужный прием жителей Маунтвиля и Локмарта Барда в частности делали свое дело. Все омрачили страшные останки боевых товарищей, привезенные из гор, и теперь ни один солдат не то что не пил, но и спать спокойно не мог. Каждый из них находился в боевой готовности и при оружии. Командир распорядился поставить наблюдательные отряды в разных местах Маунтвиля и на горах. Солдат в отряде сэра Кастерона было не очень много, но каждый из них был хорошо подготовлен и закален в сражениях, а страх и тревога в их сердцах уже сменились боевым настроем и желанием сражаться со злом, дабы никто больше не погиб.
- Сэр Кастерон, - Лепрекс подошел к сидящему на небольшом камне рыцарю. Лицо командира одного из отрядов войска Новой Англии было напряженным. Кобольд сел рядом и некоторое время оба молчали.
- Как вы думайте, сэр Кобольд, - наконец спросил рыцарь. – Есть ли моя вина в случившемся?
- Нет, - не думая ответил бывший лепрекон. – Мы живем здесь уже немало десятилетий, но и для нас появление тролля оказалось большой неожиданностью. Что уж говорить о вас, недавно прибывших… чья вина неоспорима, так это тролля.
- Он получил по заслугам, - кивнул Кастерон. – Но, думаю, теперь нам надо быть настороже.
- Все верно, - согласился Кобольд. Он хотел было еще что-то сказать, но передумал.
- Не надо было нам здесь появляться. Возможно, горы не любят чужаков, - тихо сказал сэр Кастерон.
- Ерунда. Вы тут не при чем, сэр рыцарь. Меня давно беспокоит что-то. Я чувствую угрозу, - вздохнув, сказал Лепрекс.
- Что именно, сэр Кобольд, вы имеете в виду?
- Сам не пойму. Но… это идет из Таолира. С тех земель. Думаю, скоро к нам заявятся гости, и они будут… - Кобольд замолчал.
- Они будут что? – нетерпеливо спросил Кастерон.
- Ну… мы вряд ли будем рады их видеть, - ответил Лепрекс.
- Хм… с чего вы так решили, сэр Кобольд?
- Этот тролль… судя по его росту и виду, ему было около двух-трех сотен лет. То есть это значит, что он жил тут еще до того, как Джо Маунт основал эту деревню, - пустился объяснять Кобольд. – Тролли не меняют мест обитания и живут там, где появились на свет. Но никто из жителей Маунтвиля любого поколения никогда не видел его, понимаете, сэр рыцарь? А каждый житель Маунтвиля знает окрестности как свою пятерню. Это значит, что он прятался или впал в многовековой сон.
- Думаю, он не мог так долго прятаться! По ночам он бы выходил на охоту, и его наверняка кто-нибудь увидел бы, – подумав, сказал сэр Кастерон.
- Именно! – удовлетворенно сказал Лепрекс. – Это значит, что он все-таки впал в сон. Тролль чувствовал, что сейчас не его время, и, чтобы сохранить свою шкуру, он спрятался глубоко в горе, замерзнув на сотни лет. Вспомните, сэр рыцарь, слышали ли вы о каких-нибудь воинах, эпидемиях или бедствиях, которые произошли в последний век-полтора?
Кастерон задумался и ответил:
- Нет, друг мой, не припоминаю.
- Верно, - подтвердил Кобольд. – Но так не могло продолжаться вечность. Люди открывали новые земли, отстраивали города, взращивали богатый урожай. Страны процветают, вера крепнет, а нежить и другую чертовщину уж впору считать выдумкой болтливых путешественников.
- Вы правы, Кобольд, все слишком хорошо, - согласился рыцарь.
- Так почему же тролль проснулся? – продолжал Лепрекс. – А проснулся он потому, что неизвестная сила призвала его. Я уверен, грядет страшное время. И придет оно с земель Таолира.
- Вы хотите сказать, что король Таолира осатанел, и вот-вот пойдет войной против света и истинной веры? Что он разбудил троллей и скоро явится сюда с армией чудовищ? – недоверчиво, даже с усмешкой спросил Кастерон.
- Этого я не говорил, - сказал Кобольд. – Но я чувствую угрозу, кожей чувствую. Таолир… это страшное место!
- Откуда такая уверенность? И почему именно Таолир? – спросил сэр Кастерон, глядя Лепрексу прямо в глаза. – Я решительно ничего не понимаю, друг мой.
- А где еще чудовища и призраки ночи по сей день живут, не таясь от людей? – ответил вопросом Лепрекс.
- В землях Таолира, - тихо сказал рыцарь. – Но, сэр Кобольд, мне все-таки кажется, что вы спешите с выводами. Откуда вы можете знать все это наверняка? - недоверчиво спросил сэр Кастерон.
- Я и не говорю, что мои слова есть неоспоримая истина. Более того, я был бы рад ошибаться. Но поверьте моему чутью, ибо я живу на этом свете уже очень долго. И вспомните, с чего начиналось Второе Восстание. Тогда помню…
Не успел Кобольд Лепрекс докончить фразу, как сзади послышались торопливые шаги. Это был Гунтер, один из солдат отряда.
- Сэр Кастерон! Со стороны Таолира движутся войска! – громко оповестил он.
- Что?! – одновременно встали Лепрекс и Кастерон.
- Именно так, сэр! Войска в черных доспехах! – Гунтер был возбужден и встревожен. – Но, сэр Кастерон… я не знаю, как сказать…
- Говорите же как есть, черт возьми, и поживей! – вспылил рыцарь, заорав на солдата.
- Похоже… сэр Кастерон, похоже это… не люди! – выдавил, наконец, Гунтер.
Кобольд и рыцарь тревожно переглянулись. Бывший лепрекон и на этот раз оказался прав, но теперь это его нисколько не грело, ибо самое страшное случилось так же быстро, как подумал о нем Лепрекс…
- Лично я согласен с Эльм! Надо выкинуть тощего негодяя на улицу к этим тварям, и пусть он получит свое! То, что он каким-то образом спасся, есть великая несправедливость!
- Нет! Черт возьми, нет, Олмхолм! Достаточно смертей. Эльм и без того постаралась, он обречен до конца дней своих ходить лысым и невзрачным…
- Воистину так, сын мой! А еще она…
- Заткнись, подлец! Какого рожна ты защищаешь его? Быть может, Ллойд, ты инквизитор где-нибудь в душе?
- Брось! Придумаешь же! Да я ненавижу инквизицию, знай!
- Так свернем же ему шею!
- Нет!
Громкие препирательства Олма и Ллойда нарушали тишину, воцарившуюся в соборе. Люди немного пришли в себя и теперь сидели тихо, словно мыши, а кто-то даже ушел в спасительный сон. Крики вампиров и их жертв на улице стихли, нежить, похоже, ушла от собора. Или просто затаилась снаружи.
Инквизитор, который еще недавно пытался сжечь Олма, Ллойда и Джина, теперь смотрел на них с испугом, ожидая своей участи. Не привык он чувствовать себя преступником, который ожидает решения суда. Он привык сам судить еретиков и иноверцев, но сегодня судьба перекинула его на другую сторону.
- Проголосуем! Я, Эльм и сотня вампиров на улице за то, чтобы инквизитор пошел прогуляться, - говорил Олм, спина которого болела от бега с бревном, что, конечно, не улучшало его и без того скверного настроения и уж точно не прибавляло всепрощения. – Кто против?
- Я. Не нужно этого делать, - к инквизитору подошел Джин Пулборд, встав над ним с суровым видом. – Я тоже рад был бы скормить эту навозную кучу в рясе вампирам, но, думаю, не стоит рисковать и открывать двери для нежити.
- Ты прав, сын мой! Ты прав! Не стоит рисковать, ибо… - с надеждой в глазах быстро затараторил перепуганный инквизитор, но…
- Просто повесим его где-нибудь здесь, - как ни в чем не бывало продолжил Джин, озираясь в поисках подходящей балки.
- Изверги, - закатил глаза Ллойд, а священник ушел в обморок от великого испуга.
Олм сплюнул, Джин презрительно сморщился, Эльм просто отвернулась, а Хайрисон посмотрел на инквизитора с пониманием. Все четверо сели у лестницы, ведущей на второй этаж собора, и замолчали. Ллойд пытался ни о чем не думать, а вот Олм только сейчас осознал весь ужас происходящего, прокручивая в голове последние события. Эльм повезло, она ничего не видела, поэтому сейчас была спокойна и уже посапывала, привалившись к Олмхолму. Колдун был напряжен. Казалось, его мучает что-то… Через пару минут он нарушил молчание:
- Друзья мои, мне не нравится этот собор. В нем нет… святости. Мы тут не в безопасности, - тихо сказал он, чтобы другие люди не слышали.
- Нет святости? Отчего же? - удивился Ллойд. – Здесь молились, на стенах лики святых и, что самое главное, вампиры сюда не суются, что еще нужно?
- Логично, Ллойд, но… быть может, они только этого и ждут, чтобы люди успокоились, а потом ворвутся сюда и всех перегрызут? – предположил Джин.
- Замолчи, колдун. У них ума на это не хватит, - промолвил Олм, медленно, но верно засыпая.
- Ошибаешься, мой гераклоподобный друг. Ума у носферату как раз в избытке. Почти столько же, сколько злобы и кровожадности, - покачал головой Пулборд.
- Тогда нам лучше не спать, - тут же напрягся Ллойд, посмотрев на уснувшую Эльм. – Когда по-твоему вампиры нападут?
- Не знаю. Может, и не нападут вовсе, если в этом соборе есть хоть что-то святое, - пожал плечами молодой колдун.
- Да что взбрело тебе в голову? Святой, не святой…
- Да потому что этот собор принадлежит инквизиции! А это значит, что сюда не приходят замаливать грехи! Здесь отцы-поджигатели предаются обжорству и разврату, ежедневно устраивая пьянки и водя сюда продажных девок для “духовных бесед”, - презрительно проговорил Джин. – Эти фрески и иконы тут для создания иллюзии храма Божьего, они даже не намолены, черт возьми. Это не собор, а богомерзкая лавочка по продаже индульгенций ворам и убийцам.
Вот тут Олмхолм и Хайрисон призадумались. Сонливость первого тут же пропала. Помолчав, Ллойд спросил:
- Но вампиры ведь этого не знают? Я про то, что этот… собор не опасен для них?
- Скорее всего, нет. Иначе, вопреки моим же словам, вряд ли они стали бы ждать. Просто ворвались бы сюда и сытно поели, - сказал Джин.
- Не говори так больше, - Ллойда передернуло. – А здесь, надо сказать, на самом деле мрачновато.
Луна зашла за облака, и все вокруг погрузилось во мрак. Люди закопошились. Откуда-то повеяло ледяным холодом, но откуда – никто не мог понять. Он как будто шел из стен…
- Отсюда надо выбираться, - громко, чтобы все слышали, сказал Джин Пулборд и решительно пошел разгребать завал у двери. Но тут из числа находившихся в соборе людей вышел крепкий бородач и, подойдя к колдуну, отшвырнул его в сторону.
- Какого черта ты делаешь? – грозно сказал он. - Ты хочешь, чтобы эти твари ворвались сюда? Знай же, ты откроешь эту дверь только переступив через мой труп!
Вокруг бородатого тут же собралось еще с дюжину людей.
- Ты прав, - сказал один из них. – Колдун не откроет эту дверь. Дождемся утра!
- Идиоты! Один раз вы уже пренебрегли моими предупреждениями, и чем это обернулось? Вы настолько тупы, или вам просто нравится все время наступать на одни и те же грабли? – гневно сказал молодой колдун.
- Ты не можешь быть все время прав! – парировал бородач. – Они сюда не суются, неужели ты не видишь?
- Скоро они придут за вами! Болваны, вы уподобляйтесь страусу, прячущему свою голову в песок! Если вы не видите вампиров, это не значит, что их нет!
Кто такой страус, в отличии от начитанного Джина, бородатый явно не знал, поэтому, ненадолго замешкавшись, просто ответил:
- Не знаю, что ты сказал, но ты не прав! Никто не выйдет из этого собора!
- Черта с два! Сейчас снаружи нет ни одного вампира, я точно знаю это! Надо бежать пока не стало поздно! Здесь неподалеку есть настоящая церковь! Друзья мои, хоть вы послушайте меня! – обернулся к Ллойду и Олму колдун.
Те в замешательстве переглянулись.
- А ты точно уверен, что их там нет? – осторожно спросил Хайрисон.
- Уверен, я же колдун, я их чувствую, я… конечно, можно встретить их в переулках, на улице и на дорогах, но прорваться через них – это наш единственный шанс уцелеть. Верьте мне и уйдем отсюда! – вскричал колдун, и в его голосе проступили умоляющие нотки. Он переводил взгляд с Ллойда на Олмхолма и обратно, ожидая ответа.
- Я верю колдуну, - решил, наконец, Разрывающий Оборотня и, закатав рукава, пошел к завалу у двери.
- Стой! Ты всех нас погубишь! – вскинулся бородач, сжимая кулаки.
- Хочешь остановить меня? – с вызовом в голосе повернулся к нему Олм. – Давай же! И ты сам побежишь к вампирам, лишь бы не получать более от меня тумаков и затрещин.
Бородач нахмурился, но ничего не ответил. Олмхолм обвел взглядом остальных, и убедившись, что никто не рискнет его останавливать, стал разгребать завал. Жаль, но колдун опоздал со своим предупреждением, и Олм не успел закончить начатое. С улицы вновь раздались крики вампиров и хлопанье крыльев, и похоже, на этот раз их было гораздо больше…
- Что я говорил? – заорал бородач, перекрикивая испуганные возгласы людей. – Он знал, что они там, снаружи!
- Но они только что вернулись! Не спорь ты со мной, мы бы, возможно, и успели бы…
- Молчи, грязный колдун! Неправильно то, что ты спасся из огня! – продолжал ругаться бородатый, приставляя к двери все, что оказалось у него под рукой. Люди вскакивали на ноги, переговариваясь и с ужасом смотря на окна, в которых стали мелькать крылатые тени носферату.
- И что теперь делать? – спросил Ллойд у Джина, отведя его в сторону. – Что?
- Молиться. Или грязно ругаться, - хмуро буркнул тот. – Мы отсюда никуда не денемся и, случить вампирам напасть, все погибнем.
- Черт, хоть бы соврал, дабы поддержать меня в трудную минуту! – с досадой сказал Хайрисон.
- Увы, но мы, ученные и маги, имеем привычку к высказыванию только сухой правды!
- А привычки высказывать ее пораньше у вас нет? – спросил Олмхолм. – Почему ты не предупредил сразу, что здесь не безопасно?
- Потому что темная аура вампиров препятствует моим мыслительным изысканиям, замедляя их, и притом у меня болела голова!
- А если сухую правду? – с кривой улыбкой спросил Ллойд.
- Я не догадался сразу, - нехотя буркнул Джин Пулборд.
- Да ты шарлатан! Но теперь-то у тебя свободны руки! Сотвори чудо, черт возьми, ты же колдун! – воскликнул Олмхолм, и Ллойд согласно закивал.
- Какое? Я пусть и опытный маг, но не магистр мистических заклинаний! Большее, что я могу сделать – сотворить огонь, воду, ветер, заставить расти растения, ну и еще разные мелкие заклинания, полезные в быту! Моя магия созидательная, а не разрушительная, я все-таки ученный, а вы делайте из меня боевого мага из войска короля Грегора III-го…
- Все-все-все! Мы поняли! – остановил Ллойд словоохотливого мага и призадумался. Напряжение в воздухе росло очень быстро, казалось, его можно резать ножом. Люди вновь впали в ужас и уныние, предупреждение Джина звенело у всех в ушах. Они ожидали, что вот-вот дверь содрогнется под градом ударов и вампиры ворвутся в собор…
- Эльм! Эльм! Просыпайся! – Ллойд осторожно потряс девушку за плечи.
- В чем дело, Ллойд? – просыпаясь, сонно спросила она.
- Вампиры! Вставай же.
В окнах с огромной скоростью замелькали силуэты носферату. Они кружили вокруг собора, как стервятники кружат над умирающим человеком, изредка припадая к окнам и озирая людей с неописуемой жаждой крови на уродливых мордах. Люди впали в неуправляемый страх, граничащий с безумством. Неожиданно повеяло могильным холодом, и тут произошло самое страшное. Такого не мог предположить даже Джин Пулборд…
- Святые! Посмотрите на лица святых! – в ужасе закричал кто-то. Люди уставились на стены, и ноги их подкосились…
- Что за дьявольщина? – потрясенный, тихо промолвил колдун.
Лики святых, изображенные на стенах, приняли уродливые гримасы и их глаза загорелись красным огнем, который будто шел из самой преисподней. Потом изображения стали странно двигаться, их рты раскрылись, и оттуда густым потоком хлынула темная кровь.
- Черт возьми! – даже Олм побледнел, когда прямо из стен непостижимым образом стали материализоваться кровожадные чудовища.
- Ни один засов не остановит детей ночи, - повторил ранее сказанные слова Джин Пулборд, с опустошением глядя, как люди мечутся по собору словно в клетке, и как появившиеся вампиры стали расправляться с несчастными. Эльм со страхом и отвращением смотрела на это, не в силах двинуться с места или произнести хоть слово. Из ступора ее вывел голос бесстрашного и всегда хладнокровного Олмхолма:
- Бежим! Быстрее! – он схватил девушку за руку, и, окликнув Джина с Ллойдом, понесся вверх по лестнице. Пулборд и Хайрисон припустили за ними.
- Зачем мы бежим наверх? – спросил Джин на бегу, обращаясь к Олму.
- Откуда я знаю, черт возьми? – раздраженно бросил тот. – А ты предлагаешь посидеть и посмотреть, как вампиры выворачивают людям кости?
- Но здесь только кельи инквизиторов и колокольня! – крикнул Джин, и тут из проема ближайшей двери неожиданно вылетел крылатый вампир с окровавленной мордой.
- Черт! – перепугавшись, Олмхолм споткнулся, что спасло его от удара когтистой лапы носферату. Он быстро очнулся и, подавшись вперед, ударил вампира ногой так сильно, что у того хрустнуло в груди. Чудовище отлетело к стене, где упало, изгибаясь от боли.
- Чертов кровосос, - пытаясь унять бьющееся сердце, промолвил Олмхолм.
Уже очень скоро четверка оказалась у винтовой лестницы, ведущей на колокольню. За их спинами слышались вой, рычание и приближающийся топот.
- Мой бог, они уже бегут за нами! – воскликнул Ллойд. – Я не рассчитывал умирать сегодня! Что скажет Кобольд, если мы железо не привезем?
- Ничего хорошего. Наверх! – сказал Олм и побежал по лестнице.
- Но здесь крылатые носферату! – воскликнул Пулборд, когда они вбежали на колокольню и оказались на открытом воздухе. – Здесь мы уязвимы для них!
- Плевать! Плевать, черт возьми! – раздраженно ответил Олмхолм. – Запирай дверь!
Колдун повиновался, задвинув тяжелый засов на железной двери. Но не прошло и минуты, как дверь эта задрожала под градом ударов, грохот которых перекрыло хлопанье крыльев летающих вампиров…
- Похоже, это конец, – спокойно сказала Эльм, глядя, как над колокольней закружили с десяток носферату.
- Наверное, - так же спокойно ответил Олм, осматриваясь в поисках того, чем можно было бы вооружиться. – Теперь главное – отправить обратно в ад побольше этих тварей, прежде чем мы пойдем им на корм!
Хайрисон, вздохнув, тоже стал искать себе оружие для недолгой обороны, попутно молясь и извиняясь перед Эльм, Олмхолмом и Джином за все свои слова и поступки. Вампиры, наматывая круги вокруг колокольни, как будто наслаждались последними мгновеньями перед атакой. Похоже, силы Тьмы победили в этот раз. Друзья отчетливо поняли это, глядя с высоты на площадь перед собором, заваленную кусками тел и залитую кровью невинных жертв чудовищ…
- Распятье, чеснок, святая вода, запах табака, звук церковного колокола, осиновый кол… звук церковного?.. Колокол! – неистово заорал Джин Пулборд, подскакивая на месте, а все остальные от неожиданности вздрогнули. – Колокол должен зазвучать! Живо!
Не задавая вопросов, Олмхолм в два прыжка преодолел расстояние до медного гиганта и, схватившись за край, изо всех сил толкнул его. Звук получился довольно громким, Разрывающий Оборотня зажал уши, как, впрочем, и все остальные. Но что стало с вампирами! Они издали дикий крик боли, у каждого из них хлынула кровь из ушей, а двое умерли сразу, замертво полетев вниз!
- Ха-ха! – победно рассмеялся Ллойд и, предусмотрительно зажав уши, попросил: - Олм, дружище, ну-ка еще разок!
Два раза просить не пришлось. Олмхолм вновь схватился за колокол и качнул его во второй раз, который для летающих вампиров оказался последним. Все они как один рухнули на землю, умирая либо в воздухе, либо от удара о землю…
- Господи, да откуда у него такая нечеловеческая сила? – в очередной раз поразился Джин, глядя на Олма. – Такой колокол и троим трудно сдвинуть.
- Он особенный, - улыбнулась Эльм, гордая за друга.
- Получили, крылатые уроды? Ха-ха! Молодчина, Олм! – тем временем орал Ллойд, радуясь победе. Но, посмотрев мимолетом вниз, он понял, что все еще далеко не закончено – на площади у собора толпились вампиры помельче, рыскающие в поисках людей.
- У этих нет слуха, - пояснил Джин Пулборд, усевшись у перил. – Они только видят и чуют.
- Ну, эти, ходячие, не так страшны, - махнул рукой Ллойд. – От них мы хоть до самого утра сможем здесь отмахиваться.
Ллойд уже настроился на празднование победы, но тут железная дверь вновь зашаталась под градом сильных ударов. Похоже что вампиры, просочившиеся в собор, тоже были глухи, поэтому удары колокола на них никак не подействовали.
- Может, прыгнем? – предложил Ллойд, посмотрев вниз.
- Угу. Будут вкусные лепешки для кровососов, - мрачно пошутил Олм. – Дверь долго не выдержит. Я думаю, что сумею свернуть шею… где-то десяти тварям, прежде чем сам уйду в историю.
- Их там много больше, - почесал лоб молодой колдун.
Нежить била и скреблась в дверь, издавая истошные вопли. Скрежет металла резал слух и заставлял друзей изрядно нервничать. Они в напряжении ожидали, когда петли слетят, и поэтому не сразу обратили внимание на стук копыт на площади. Первым опомнился колдун:
- Лошади? Но… я думал, во всей округе одни только вампиры! – он, метнувшись к перилам, окинул взглядом залитую лунным светом площадь, и увидел, как из переулка слева показались двенадцать рыцарей-всадников. Сразу за ними на площадь прискакали отряды городской стражи.
- А это еще кто? – Ллойд кивнул на рыцарей.
- Орден Единорога из Старой рыцарской гвардии! – с надеждой воскликнул Джин. – Хранители Олдленда! Не завидую кровопийцам! – впервые за последнее время на лице колдуна мелькнула улыбка.
- Круши сатанаиловых слуг! Во имя Господа! – послышался громоподобный голос с площади, и рыцари врезались в толпу нежити так же легко, как нож режет масло. Вампиры не думали бежать и, оскалившись, бросились на всадников, но их участь была решена. Не прошло и пяти минут, как все они были безжалостно разрублены на куски.
- Так их! – злорадствовал Ллойд, чуть не прыгая от радости, глядя с колокольни на действо внизу. Джин Пулборд, перегнувшись через перила, крикнул:
- Эй, мы здесь! – он помахал рыцарям рукой. – Сюда!
Но всадники не услышали его. Видимо, мешали шлемы. К счастью для рыцарей, один из них все же взглянул вверх, когда Олм уже вывернул из стены подходящий камень с целью привлечь к себе внимание.
- Там люди! – всадник указал на колокольню. – Вперед!
Несколько рыцарей спешились и забежали в собор. Джин грыз ногти от волнения, поглядывая на содрогающуюся дверь. А она уже еле-еле держалась…
Но ждать долго не пришлось. Через минуту с другой стороны двери раздался топот и удивленный возглас одного из рыцарей:
- Иисусе! Да сколько же вас?
Нежити у двери уже собралось без малого два десятка. Рыцарей же было всего пятеро, но это не служило причиной для страха или сомнений воинам Единорога. Они вскинули мечи и, издав боевой клич, бросились на вампиров.
Друзья напряженно прислушивались к шуму резни за дверью. Олмхолм, перетаптываясь с ноги на ногу, все-таки не выдержал:
- Какого черта мы сидим тут как жалкие трусливые зайцы? Поможем же им! – проговорив это, Олм радостно снес остатки дверных петель. Впрочем, он успел раздавить голову только одному вампиру – последнему. Остальные уже валялись обезглавленными и ополовиненными, а рыцари, живые и невредимые, вытирали свои клинки…
- Благодарим вас за спасение, доблестные воины, - вежливо поклонился рыцарям Ллойд, подойдя к ним когда все окончательно стихло.
- Не благодари нас, честный человек. Сражаться со скверной есть призвание наше, - ответил один из рыцарей, поднимая забрало на шлеме. Это был уже пожилой человек с умудренными глазами и лицом, излучающим благородство и отвагу.
- Но скажи мне имя свое, отважный рыцарь, - продолжил Ллойд, переходя на излюбленную красноречивую манеру речи.
- Карл Нихельгемский по прозвищу Белый Карл, - ответил рыцарь, сняв шлем и блеснув в лунном свете белыми, как снег, волосами. Прозвище ему подходило.– Вы, похоже, единственные кто спасся в этом соборе, - с печалью в голосе сказал он, оглянувшись вокруг.
Словно в ответ на его слова послышался громкий шорох. Рыцари, выхватив мечи, обернулись на звук, но из ниши в стене показалось… лицо тощего инквизитора! Бледного, до смерти перепуганного, но не имевшего на теле ни единой царапины. У Олма отвисла челюсть. Вот она, справедливость…
…Люди убили всех вампиров. Всю ночь в Олдленде слышались крики нежити. Городская стража и рыцари прочесали уже почти весь город, когда на небе появились первые лучи солнца. Останки мужчин, женщин, стариков и детей, которыми были завалены улицы города – вот страшное напоминание о прошедшей ночи. В летописи Олдленда она войдет под названием Ночь Погасшей Луны. Немногие предали этому значения, забывшись в страхе, но луна в ту ночь действительно потускнела, дабы не мешать своим светом твориться злу…
Трое из Маунтвиля и молодой колдун с соборной площади поспешили обратно в амбар Джозефа Ширлинга. Последнего, пребывающего в полуобморочном состоянии, они застали сидящим в повозке, на которой приехали Олмхолм, Ллойд и Эльм. Он всю ночь просидел там, испытывая на себе хищные взгляды вампиров и недоумевая, почему его до сих пор не разорвали на части. Знал бы он тогда, что обязан своим спасением далекому и незнакомому ему Кобольду Лепрексу, который в свое время затолкал-таки в повозку большой мешок с серебром, отпугнувший кровожадных тварей…
После этого они вернулись на площадь, ту, на которой колдуна пытались сжечь, и отыскали дорожный мешок и лук Квенберта, которые отобрали стражники, ныне замертво лежащие на мостовой. Джин взял вещи брата в руки и повернулся к друзьям, смотря им прямо в глаза:
- А теперь, когда опасность миновала, я повторю свой вопрос: откуда у вас это и куда подевался мой брат?
Трое из Маунтвиля переглянулись и печально вздохнули, не зная, с чего начать…
К появлению своего командира солдаты сэра Кастерона уже выстроили крепкий оборонный ряд на направлении в земли Таолира. Они готовы были встретить тех, кто пришел оттуда. Рыцарь увидел, что на лицах солдат нет и тени страха, но есть готовность к бою. Однако читалось в их взгляде и смятение, что было удивительно. Отряд сэра Кастерона прошел через многое, побывав в переделках пострашнее этой, а солдаты его были опытными бойцами, способными сплачиваться, прикрывать друг другу спину и, если потребуется, отдавать друг за друга жизнь. Грэмфорт, Бэйринг, Маккольд, Гунтер Зальц и другие стали для сэра Кастерона уже больше, чем братьями, поэтому перед каждым боем рыцарь испытывал волнение не за себя, но за жизнь каждого из них.
- Сэр Кастерон, мы не знаем кто эти существа! Взгляните сами! – Гунтер жестом пригласил командира взобраться на небольшой пригорок, и тот, спешившись, вскарабкался повыше, не забыв помочь и Кобольду.
- Что за чертовщина? – промолвил рыцарь, обводя взглядом примерно пять больших отрядов врага. Что это именно враг, сэр Кастерон понял сразу, как понял и причину холодного непонимания, скользящего по лицам солдат…
Человеческие фигуры в легких черных доспехах были насквозь проткнуты толстыми стальными иглами, у некоторых таких игл из тела торчало около сотни. Руки у всех были отрезаны по локоть, вместо них блестели на солнце острые стальные ножи. Одни имели огромные дыры в животе, другие не имели полголовы, третьи вообще потеряли человеческий облик, обескураживая своим уродством. Но, несмотря на страшные увечья, все они были живы и явно чего-то ждали.
- Они уже полчаса стоят там, - докладывал Гунтер. – Прикажете отправить парламентера? Клавдия фон Гимли?
- Посмотрите на них, Гунтер! Мне Клавдий тоже надоел, но это явно не повод для того, чтобы избавиться от него подобным способом, - ответил рыцарь и повернулся к Лепрексу: – Что скажете, сэр Кобольд?
- Ну… это живые люди. Не мертвецы, не вампиры. Похожи на одержимых, которых изуродовали и подчинили своей воле. Я слышал о таком, но вижу впервые. Здесь не обошлось без черной магии. Вот и все, что я могу сказать, - сказал старейшина Маунтвиля, пожав плечами.
- Точно! Старая Эльза то же самое сказала! – подтвердил неожиданно появившийся откуда-то сзади Локмарт Бард. – Ну и уроды, а, Кобольд?
- Спаси и сохрани! Гунтер, все готовы дать отпор дьявольским отродьям? Держать оборону! – приказал Кастерон, посмотрев на свой отряд и подумав, что если бы не жители Маунтвиля, им пришлось бы туго, ибо черных воинов было примерно в два раза больше. Локмарт с дубиной бегал здесь и там, сообщая каждому, что надо встать на защиту горной деревни. В стороне никто не остался. Все жители Маунтвиля вооружились тем, что было под рукой, и пошли оборонять свой общий дом.
- Их слишком мало. Думаю, мы их остановим, - потирая подбородок, задумчиво сказал сэр Кастерон. – Вы были правы, сэр Кобольд. Надо отправить письмо королю, на горной границе становится неспокойно.
- Разумная мысль, - кивнул Лепрекс.
Черные войска топтались на одном месте, прожигая солдат Новой Англии и жителей Маунтвиля пустым взглядом абсолютно черных заплывших глаз. Те, в свою очередь, уже стали недоуменно переговариваться: чего же ждут враги?
Вскоре все узнали, чего именно. А точнее, кого. Дрожь земли предшествовала появлению огромной уродливой фигуры непонятного создания, тело которого было сшито из множества людей, обезображенные лица, руки и ноги которых можно было увидеть на колене, плече или морде чудовища. Страшное создание было покрыто множеством стальных обручей, что прикрывали уязвимые места, а в живот его был вставлен какой-то механизм. Оно имело огромную пасть, в которой было несколько рядов стальных зубов. Чудовище тяжело дышало и все время широко открывало свой рот, но оттуда почему-то не доносилось ни единого звука. Но самое страшное – существо это было около тридцати футов высотой!
- Мать моя женщина… - круглыми глазами смотря на урода, промолвил сэр Кастерон. Нескольких солдат и жителей Маунтвиля стошнило.
По рядам прокатились удивленные и испуганные возгласы. Такого не ожидал никто.
- Магия, механика, анатомия… сдается мне, не один темный ум поработал, дабы создать это, - стараясь казаться хладнокровным, проговорил Кобольд Лепрекс, отвернувшись, впрочем, от уродливого чудовища.
- Да что же здесь, черт побери, творится? – ошарашено сказал сэр Кастерон, поудобней перехватив свой меч.
Черные войска не медлили более ни секунды. Дождавшись появления ужасной твари, они пошли в атаку. Хотя “пошли” – неправильное слово. Скорость, с которой они передвигались, была очень высокой, и сэр Кастерон сразу отбросил любое возможное отступление. Уйти от них было бы очень и очень сложно.
- Стоять до конца! – громко крикнул он, залезая на своего скакуна. – Не дадим приспешникам Сатаны осквернить славную землю Новой Англии! Будь они хоть демонами ада, им не пройти! – голос командира поднял пошатнувшийся моральный дух солдат.
Между тем рыцарь заметил недостатки врага. Их доспехи были очень легкими – один удар доброй английской стали ополовинит любого из этих уродов. Отсутствовала конница. А еще у них не было никакого боевого построения, они ринулись в атаку подобно племени дикарей, и тактически верный отпор остановил бы странных пришельцев, но… огромная тварь создавала большие неприятности. Тем не менее, сэр Кастерон принял решение не обороняться, но самому атаковать, и как можно быстрее…
Локмарт Бард, о чем-то пошептавшись с Кобольдом, быстро убежал в сторону гор. Он скрылся за поворотом тропы как раз тогда, когда черные войска схлестнулись с солдатами Новой Англии и жителями Маунтвиля.
Бой был кровавым, страшным и стремительным. Как и рассчитывал сэр Кастерон, первая волна уродов была уничтожена за считанные мгновения, разбившись о слаженный и крепкий ряд английских солдат. Легкие доспехи черных воинов буквально разлетались от ударов остро заточенных мечей. Сэр Кастерон, перехватив боевое копье, направил своего коня на врага, врезавшись в его ряды, словно орел в стаю воробьев. Оказавшись в кольце, он, отбросив копье и выхватив меч, забыл себя в безумии кровавого сражения. Солдаты бесстрашно пошли за своим командиром, оглашая окрестности боевыми криками ярости. Впрочем, на врага они не подействовали: черные воины умирали и убивали молча, без сожаления и пощады. Казалось, они не чувствуют боли и будучи даже разрубленными пополам, все равно пытались пронзить людей своими страшными руками прежде чем умереть. Тем не менее, солдаты сэра Кастерона стали уже теснить отряд врага, когда тот неожиданно разделился на две части, оказавшись на флангах. Внезапные маневр остановил атаку, а у Кастерона мелькнула мысль, что он недооценил врага. Черные воины использовали свою скорость, и ход сражения резко переломился. Теперь солдаты Новой Англии рубились на два разных направления и несли потери. Их начали сжимать, словно прессом. Перед глазами рыцаря мелькали кровавые сцены гибели его солдат, воздух наполнился криками боли, а по земле и камням заструилась кровь. Сознание Кастерона заволокло розовым туманом, когда он увидел, как Гунтер пытается отбить у черных тварей сэра Бэйринга, которому отрубили руку. Он с утробным ревом стал пробиваться к друзьям, но понимал, что не успеет… зато успел огромный бородач с кузнецким молотом, который отгородил Гунтера от черных тварей и в следующее мгновенье расправился с врагами, попросту размозжив их головы. За бородачом появились и другие люди, которые не жалея себя ринулись в бой. То были жители Маунтвиля, подгоняемые взявшим на себя звание командира Кобольдом Лепрексом. Черные воины под натиском хозяев этих мест и воспрянувших духом солдат снова утратили инициативу. И вновь повалились на землю уродливые головы с черными глазами, вновь послышались победные возгласы солдат, а раненые получили шанс выжить. Однако в запале сражения все забыли о главном… но оно напомнило о себе. До сих пор безучастно наблюдавшая за сражением исполинская тварь открыла пасть и пошла в бой…
Пятеро солдат и житель Маунтвиля, старина Бойер, первыми сгинули под ступнями чудовища. От них осталась только груда кровавого месива. Уродливое создание дико размахивало огромными ногами и руками, то и дело наклоняясь к земле, дабы подцепить кого-нибудь своими страшными челюстями. Но гигант был медлителен, и это спасло много жизней. Солдаты бегали вокруг него, попутно добивая черных воинов. Жители Маунтвиля кидали булыжниками по чудовищу, но на него они действовали так же, как укус назойливого комара на лошадь. Кобольда Лепрекса впервые за многие годы охватили липкий страх и беспокойство. Бесспорно, своими силами эту тварь было не одолеть. ''Лишь бы Локмарт успел'', - подумалось старейшине горной деревни.
- Черт возьми, здесь катапульта нужна… - обращаясь к самому себе, промолвил сэр Кастерон и мощным ударом снес голову с плеч последнего изуродованного человека. Громадное чудовище же, беззвучно открывая пасть, зашагало к ближайшему дому, которым оказалось жилище маунтвильского сыровара Курмо Вайта. Сам хозяин сражался в толпе других жителей, и грязные ругательства, вылетевшие из него при виде того, как чудовище принялось разбирать на куски его дом, слышали все. Гигант, меж тем, начал кидать частями стен по людям, сея смерть вокруг. Солдатам и жителям Маунтвиля оставалось только разбежаться в разные стороны и надеяться, что безумие сшитого из человеческих тел урода не падет на их головы. Десять солдат и несколько лошадей придавило насмерть. Жителям Маунтвиля везло больше – по прихоти судьбы лишь самому хозяину дома, Курмо Вайту, расплющило ступню пролетевшим в смертельной близости булыжником, вырванным из стены его горячо любимой сыроварни.
Разворотив дом, исполинская тварь двинулась к следующему, и неизвестно, сколько еще жилищ она порушила бы и скольких людей раздавила бы, но в этот момент из-за скалы показались великан Бугрборм и восседающий на его плече Локмарт Бард. За спиной старейшины горных гигантов стояли трое его сородичей.
- Какого черта? – громоподобно взревел Бугрборм. – Эти черти хоть и спалили мне бороду, но это никому не дает права их давить! Кроме меня, конечно, - Бугрборм почесал уже начинающий обрастать подбородок и покосился на Локмарта.
- Точно, Буг! Ты посмотри на эту ошибку природы! Да оно так и просит отведать свежего дубья! – подтрунивал великана Бард, тыкая пальцем в сторону чудовища. – Чего же ты стоишь, лысый? Оно же может еще кого-нибудь раздавить!
- Сам ты лысый, - обижено прогудел Бугрборм, вскидывая над головой огромный молот, рукоятка которого была сделана из цельного ствола дерева. – Круши его, ребята!
Четверо великанов радостно бросились на стянутого обручами урода. Кобольд Лепрекс облегченно выдохнул и отвернулся…
Олмхолм молча готовил повозку к отъезду. Эльм, Ллойд и Жозеф Ширлинг сидели на холодных камнях мостовой неподалеку и тихо разговаривали о чем-то. Наверное, они жалели молодого колдуна, который был раздавлен вестью о смерти брата. После того, как друзья сказали Джину правду, он стал бел лицом и не произнес с тех пор ни слова. Только губы его едва заметно дрожали.
На утро после Ночи Погасшей Луны Олдленд оставался все таким же мрачным и страшным. Весь день тихо и печально били колокола церквей и соборов города, сопровождая своим звоном похоронные процессии, которым, казалось, нет числа. Оскверненный вампирами и без того безбожный собор инквизиции сейчас разрушался жителями Олдленда. Телеги со страшными останками людей виднелись везде, но до сих пор на мостовых и площадях оставались лежать изувеченные трупы. И это только видимая часть, ведь неизвестно было, скольких людей смерть нашла за засовами собственных домов. Даже сам Джин Пулборд не предполагал, что появится такое количество вампиров. Горе и уныние охватили Олдленд, и долго еще они будут царствовать тут, насыщаясь слезами жителей его. Трое из Маунтвиля спешили покинуть это место.
- Бедный Джин, - тихо сказала Эльм, вся дрожа то ли от слишком холодной погоды для этого времени года, то ли от ощущения всеобщей подавленности. – Он так опечален.
- Не удивительно, - промолвил Ширлинг. Рассказанная история о брате колдуна, Квенберте Пулборде, задела за сердце доброго Жозефа. – Не каждый день узнаешь о смерти близкого тебе человека.
- Господи, как все нехорошо, - передернулся Ллойд, взглянув на очередную громадную телегу, доверху заставленную наспех сколоченными гробами, которые везли на кладбище. В них хоронились только те, у кого сохранились лица, остальные останки увозили за город, где сбрасывали в одну яму. – Черт, поскорей бы уехать из этого богом забытого места. Олм, как там повозка? Готова?
В ответ Олмхолм лишь отмахнулся и хмуро пробурчал что-то себе под нос. Ллойд Хайрисон достал самокрутку и закурил, размышляя о несовершенстве мира. Примерно такие же мысли витали в голове у молча сидящего неподалеку Джина Пулборда, но были гораздо, гораздо более темными. Никто бы не догадался о них, глядя сейчас на колдуна, но смысл жизни Джина Пулборда был определен отчетливо и неизменно…
- Готово, - Олмхолм подергал коня-тяжеловеса за узду. – Можно ехать.
Не без радости Ллойд вскочил с холодной земли на ноги и потянул за руку Эльм. Грузовая повозка была просторной и вместительной, поэтому друзья без труда разместились в ней. Жозеф Ширлинг подошел к ним, рукопожатием попрощавшись с Олмом и Ллойдом и поклонившись эльфийке.
- Ну, не унывай, Жозеф! – ободряюще улыбнулся Ллойд. – В этом городе еще все наладится, вот увидишь.
- Надеюсь, ты прав, друг мой, надеюсь ты прав, - чуть заметно улыбнулся в ответ продавец железа. Оставаться в помрачневшем Олдленде ему было тягостно, но выбора он не имел.
- Ну, вперед! – Олмхолм дернул поводья, но кони не успели сделать и шага, как остановились. Перед повозкой стоял Пулборд.
- Вот ты где, Джин, - несколько удивленно промолвил Олмхолм, который минуту назад искал колдуна глазами, но не нашел. – А мы уезжаем уже…
- Я с вами! – после долгого молчания голос Пулборда был хриплым и сиплым. Он откашлялся и повторил: - Я с вами. В Олдленде мне больше делать нечего. И мне все равно, куда вы держите путь, но заклинаю, возьмите и меня с собой, я…
- Вам еще пригожусь! – с ухмылкой докончил за него Олм. – Слышали-слышали. О чем разговор, залезай!
- Не стесняйся, - улыбнулась Эльм, а Ллойд пододвинулся.
Удивленный таким быстрым согласием друзей, Джин залез в повозку, устроившись рядом с Хайрисоном на месте позади извозчика. Вот так, волею судьбы, трое из Маунтвиля обзавелись в Олдленде не только железом, но и настоящим колдуном…
…Поля и деревни вокруг Олдленда. О, вряд ли на земле сыщется место более спокойное и умиротворенное. Ночные потрясения Олдленда, похоже, не затронули все эти аккуратно вспаханные поля, небольшие деревянные дома местных жителей и тихий неширокий ручей с водяной мельницей. Тут, за крепостной стеной Олдленда, будто и не было никаких вампиров и кровавых призраков, будто все так и шло своим чередом, установившимся со времен первых поселенцев и паломников, освоивших эти земли. Сейчас эту пасторальную картину портили лишь повозки с хмурыми и бледными людьми, выезжающие из ворот города. То были немногочисленные торговцы, наскоро свернувшие свой товар, и жители Олдленда, решившие на время или уже навсегда покинуть свои дома.
Неспешно катила повозка с железом вдоль этих полей, а трое из Маунтвиля и колдун Джин Пулборд не говорили ни о чем, наслаждаясь лечащими душу тишиной и спокойствием. Они ощущали, как страшный и безобразный налет смерти, образовавшийся на их сердцах после ночи в торговом городе, постепенно исчезает. Все картины расправ вампиров над людьми пусть и остались в сознании, но померкли и не угнетали уже так сильно. Все мало-помалу забывается. Жители горных деревень вообще никогда не поддавались долгому унынию, да и колдун, поджав ноги, вот уже час спал на охапке соломы рядом с Эльм. Лицо эльфийки вновь излучало только задумчивое спокойствие, а привычно закуривший самокрутку Ллойд вел неспешный разговор со своим близким другом Олмхолмом.
- Черт, вот уж не думал, что такая безобидная поездка так обернется! Да мы же еле-еле ноги унесли! – Ллойд хлопнул себя по колену. – До сих пор дрожь берет при мысли о том, что бы случилось, попади мы в их грязные лапы. Б-р-р!
- Ты прав, дружище, - кивнул Олм. Лицо его вдруг стало излишне серьезным: – Но знаешь, что меня напугало больше всего?
- И что же? – заинтересовался Хайрисон.
Олмхолм так же внезапно стал веселым:
- Твое бледное испуганное лицо! Да ты тогда в штаны наложил, там, у столба! Было дело, а, Ллойд? – расхохотался Олмхолм. Хайрисон возмущенно и театрально округлил глаза:
- Что… что? Ты лжешь! Эльм, не верь ему! Не было такого!
- Не было! – Олм ржал во весь голос, едва не свалившись с места извозчика. Ллойд, фыркнув, перевел взгляд на Эльм, ища понимания, но та, заразившись весельем Олмхолма, смеялась вместе с ним.
- Зато!.. Зато как я отважно сражался с вампирами там, на крыше! Скажи, весельчак, не было ли то героизмом и мужеством?!
- Сражался, не отрицаю! Ты целых три… ха-ха… целых три раза махнул прутиком в сторону летающего вампира! – Олм, бросив поводья и откинувшись назад, покатился в безудержном хохоте. Эльм повисла у него на плече, смеясь до слез.
- Вы просто черствые, темные и слепые люди, и не видите истинной самоотверженности! Под давлением вашего завистливого смеха я усыхаю как человек, это фиаско моего самоуважения! – высокомерно вздернул голову Хайрисон.
- Хха-ха…хр… для тебя это что? – кое-как, хрюкая, сквозь смех спросил Олм.
На лице Ллойда непроизвольно появилась улыбка и он повторил:
- Фиаско!
Олм снова взорвался диким хохотом. Ллойд пытался сдерживаться, но сам уже прыскал в кулак, отвернувшись в сторону.
- Ха-а-ха! Ох, черт… а это еще что за чертовщина, фиаско? – на секунду замолчав, спросил Олм.
- Ну… ха-ха… да пошел ты к черту, деревенщина! Я не знаю, слышал где-то!
- А я знаю! Там, у столба, ты в штаны наделал… фиаско!
Новый взрыв сумасшедшего хохота, и Олм загремел-таки с повозки, продолжая смеяться уже на земле. Ллойд и Эльм, вытирая наступившие слезы, загибались от смеха. Кони встали и тоже заржали. В этот момент случайному прохожему показалось бы, что в этой телеге едут одни лишь сумасшедшие. Но на самом деле, друзья хохотали над глупыми шутками от облегчения, от понимания того, как же им повезло прошедшей ночью. И все переживания вылетали из их душ вместе со смехом...
...Солнце уже начало садиться, когда друзья были в получасе езды от Биргрога. Олмхолм не гнал лошадей, поэтому дорога на этот раз оказалась куда длиннее, но и куда спокойней. Ллойд Хайрисон, Эльм и Олмхолм бодрствовали, а Джин Пулборд до сих пор спал, но теперь и он проснулся.
- Ого… уже закат. Долго, должно быть, я проспал, - с этими словами он приподнялся и стал протирать слипшиеся глаза.
- Да уж немало, дружище, - кивнул Хайрисон, повернувшись к нему.
- И где мы? – спросил Джин.
- Подъезжаем к Биргрогу. Почти приехали уже, - ответил Ллойд, почесывая свою голову. – Черт возьми, надеюсь у Ирвинга найдется бадья с водой. Я чешусь от всех этих нечистот, которые обрушились на нас в последнее время. И у меня, стыдно сказать, кто-то в волосах. Живой…
- Да, помыться тебе не помешало бы, - Эльм, обхватив руками колени, сидела рядом с Ллойдом, задумчиво смотря куда-то впереди себя.
- Не могу не заметить, что и тебе тоже! Давай вместе? Я потру тебе спину, – подмигнул девушке Хайрисон. Та улыбнулась и пихнула его локтем:
- Только если ты прекратишь свои намеки.
- Эй, колдун! – Олмхолм повернулся к Джину. – Откуда в Олдленде взялись те твари? Как ты их называл?..
- Вампиры, - колдун тряхнул головой, сбрасывая волосы с глаз. – А точнее их вид – носферату.
- Но разве вампиры расправляются с людьми таким жутким образом? – встрял Ллойд. – Мне рассказывали, что они просто пьют кровь из шеи и все! Никого не рвут на части…
- Это вампиры благородных кровей на рвут людей на части. Они с наслаждением смакуют каждую каплю крови, причем пьют ее только у прекрасных юных девушек… таких, как Эльм, например.
- Поздравляю, красавица! Перед тобой не устроит даже бледный граф-кровосос.
- Сомнительная радость, - честно ответила Эльм, приглаживая свои черные волосы, слегка растрепанные легким ветром.
- Однако, - колдун на секунду смутился. – Девушка должна быть девственницей.
- И тут Эльм подходит, - хохотнул Хайрисон, а потом наигранно высокопарным голосом сказал: - Ибо никогда эльф не осквернит себя прикосновениями грязной плоти ничтожных людишек.
Эльм, молча отмахнувшись от него, повернулась к колдуну:
- Джин, что там с вампирами?
- Да, о вампирах, - продолжил колдун. – Вампиры, которых мы видели в Олдленде, не такие. Они уродливы, кровожадны и ненасытны. При этом они сильны, быстры и хитры. Их племя зовется носферату. Хотя летающие наверняка имели и кровь горгулий в себе.
- И они так сильно ненавидят людей, что рвут их на части, прежде чем выпить их кровь?
- Да нет, на самом деле… они твари простые. Из разорванного тела льется больше. Вы же не сосете пиво через полую соломину, а пьете большими глотками…
- Черт, Джин, воистину неуместное сравнение! Я же сейчас в “Бойцовском Индюке” не смогу выпить ни кружки!
Джин пожал плечами и промолчал. Вдалеке, меж тем, уже виднелись окраинные дома деревни Биргрог. Руки молодого колдуна стали заметно дрожать от волнения. Заметив это, Олм тихо сказал:
- Да, Джин. Там, в Биргроге, и погиб Квенберт Пулборд. Твой брат. Мы покажем тебе могилу.
- Спасибо.
Весь остаток пути друзья провели в молчании. Благо ехать оставалось очень недолго. На закате Биргрог выглядел красиво и чудесно. Покосившиеся, поросшие растениями дома, из труб которых шел тонкий дымок от очагов, первые огни в окнах, оповещающие о скором приходе ночи, и легкий, невидимый почти туман, подсвеченный ярко-оранжевыми лучами заходящего солнца. Каждый невольно залюбовался этой картиной, чувствуя, как душа требует отдыха.
“Бойцовский Индюк”. Постоялый двор, а точнее строение, где находилось собственно питейное заведение, пережившее не одного хозяина, выглядело снаружи так, что было удивительно, как оно до сих пор не обрушилось, придавив под собой десяток-другой пьяных завсегдатаев? Впрочем, это было неважно. Жители Биргрога любили таверну, и, как это ни странно, иногда даже помогали хозяину, то бишь Жоржу Ирвингу, прибраться после особо крупных пьяных баталий, учиненных ими же. Прибраться - это вынести жалкие остатки столов, кружек, кухонной утвари и других предметов обихода таверны старого рыцаря.
Скрипя колесами, повозка заехала на постоялый двор. Ничего не изменилось за эти полтора дня. Все то же воронье на крыше, пыль и громкие голоса, доносившиеся изнутри. На закате почти все мужское население Биргрога шло к “Индюку”, дабы скоротать вечер за кружкой пива или грога.
- Жорж! Разбойник! – Олм сполз с повозки, ища глазами какой-нибудь предмет потяжелее, но надобность в нем отпала – дверь таверны распахнулась, и на порог вышел Жорж Ирвинг.
- Я слышал, Олмхолм! Так что брось пенек и идите лучше все сюда. Я достану из погребов лучшее пиво для моих друзей!
Жорж сердечно обнял Ллойда с Олмхолмом, поклонился и поцеловал руку Эльм, а затем подошел к колдуну:
- Я не имел чести быть знакомым с вами, сэр?..
- Джин. Джин Пулборд.
Ирвинг красноречиво переглянулся с Олмхолмом. Тот коротко кивнул.
- Что ж! Искренне рад знакомству! Старина Жорж Ирвинг к вашим услугам, сэр Пулборд! – Жорж крепко пожал руку молодому колдуну.
- Просто Джин, прошу вас. И я рад знакомству.
- Не знаю, уместно ли с моей стороны напоминать вам сейчас, но… - Ирвинг взглянул в глаза Джину. – Я сочувствую вашей потере, Квенберт был прекрасным человеком.
- Я знаю. Я бы хотел видеть его могилу.
Скрип досок порога сопровождал появление на нем старика Джо Гастлкольма. Неспешно оглядев Джина с головы до ног, он сказал:
- Я провожу вас, мистер Пулборд.
…Внутри таверны как всегда было не протолкнуться. Но сегодня завсегдатаи питейного заведения получили неожиданное развлечение: Ллойд Хайрисон залез ногами на стойку, дабы красочно и театрально, будто со сцены, рассказать всем о том, что с ними приключилось за время пребывания в Олдленде. По ходу повествования люди орали, охали и ахали, хотя многие не верили, называя Ллойда брехуном и выдумщиком, и обещая непременно побить его за вранье. Но тут появился Олмхолм и сказал, что тому, кто сей же час не поверит в рассказ Хайрисона, он стукнет кружкой по голове и выкинет на улицу. Из-за столов повскакивала пьяная публика, размахивая кулаками и негодующе мыча. Завязалась драка.
- Это… правда, вы… трусливые… крысы! Я сам там… был! – орал Олмхолм, стуча по голове какого-то верзилу, в то время как еще кто-то старательно и настойчиво ломал кружку о его собственную.
- Вы лжете! Вампиры! Нос…ферату! Тьфу на вас! Бейте их… фп!
Крикливый жирный “сэр” словил табуретом в пятак, улетев через стойку куда-то на кухню и распугав привычно спящих там слуг.
- Мы покажем вам, как сомневаться в нашей честности! – Ллойд врезался в кучу дерущихся, размахивая кулаками и ударяя всех, до кого дотянулся. И тех, кто верил, и тех, кто нет, и тех, кто Олмхолм. За что дрались – сейчас уже не сказал бы никто. Все просто били друг друга кто чем горазд, посылая в воздух тысячи проклятий и падая только после двадцатого удара по голове чем-нибудь тяжелым. Жорж Ирвинг, схватившись за голову, отполз к спрятавшейся за стойкой Эльм, тихо проклиная тот день, когда эта таверна перешла к нему по наследству.
Драка закончилась так же неожиданно, как и началась. Дверь таверны распахнулась и на пороге, бледные и встревоженные, появились Джин Пулборд и Джо Гастлкольм. Молодого колдуна трясло. Все мгновенно заткнулись, прекратив потасовку. По лицам вошедших было видно – случилось что-то очень недоброе.
- Гроба нет. Его нет! – воскликнул Джо.
- Могила… моего брата разрыта, а гроба… его нет! – Джин присел на чудом сохранившийся стул, схватившись за голову.
На минуту повисла гробовая тишина. Люди переглядывались, не зная, что сказать.
- Что за чертовщина? – нахмурившись, Олмхолм подошел к Гастлкольму. – Как такое случилось? Ты уверен, что подошел к той могиле?
- Пусть я и стар, но память еще не изменила мне! Да, я уверен, черт возьми! – повысив голос, проговорил Джо. – Гроб с Квенбертом кто-то унес, и все тут! Гроба внутри могилы нет, а земля, которая была сверху, осыпалась вниз!
- Будто гроб вытащили из земли, не копая могилы! Но как? Кому понадобилось? – в отчаянии говорил Джин.
- За жителей Биргрога я ручаюсь! – тут же сказал Жорж Ирвинг, выпрямившись во весь рост. – Никто из нас не мог так согрешить!
- Да ну? – сощурился Ллойд Хайрисон. – Мало ли у вас всяких извращенцев тут? Что-то ты быстро подскочил…
- Черт, Ллойд! Каждого я знаю по меньшей мере двадцать лет! Среди нас нет осквернителей и богохульников! Да и магией мы не владеем!
- Это еще посмотрим, - встал за спиной Ллойда Олм.
…К тому времени, как в “Бойцовском Индюке” назрела очередная драка, гроб с Квенбертом Пулбордом был уже далеко. Только местный сумасшедший отшельник Доминик видел, как пару часов назад на кладбище появились две высокие фигуры в черных балахонах, которые силой магии вытащили гроб с Квенбертом Пулбордом из земли и исчезли вместе с ним в яркой вспышке. Черные колдуны насквозь были проткнуты стальными иглами, суставы их были вывернуты, а у одного из них была только одна рука. Но сумасшедший Доминик не обратил на это никакого внимания, продолжая спокойно собирать грибы на тропинке рядом с кладбищем…
- Какого черта здесь происходит? А я скажу! Это с их приходом все началось! До сих пор мы жили спокойно и мирно, но…
- Неужели? Да если бы их здесь не было, от Маунтвиля, возможно, остались бы одни угли, ошметки и обрубки! Вы должны благодарить солдат короля за то, что те встали на защиту Маунтвиля!
- А что если это за ними охотятся эти страшные твари, а мы просто оказались у них на пути?
- Чушь! С чего бы это? Сэр Кастерон и его солдаты не знали о них ровным счетом ничего, и я верю им! Они удивлены не меньше нашего, черт возьми!
- Удивлены! Бедный старик Бойер уже никогда не удивится…
- Я знаю, это тяжелая потеря для нас. Взамен, целая толпа этих мерзких тварей больше не встанет никогда. В этот трудный час мы должны прекратить спорить и сплотиться, ибо грядет война, господа, - Кобольд Лепрекс тяжело вздохнул. Пять минут назад в его дом вошли несколько жителей Маунтвиля и заявили, что во всех бедах, свалившихся на горную деревню, виноваты солдаты Новой Англии. Кобольд знал, что гнев их пройдет через некоторое время, но все же счел нужным вступить с ними в этот бессмысленный спор.
А Локмарт Бард в это время вскрывал бочки с лучшим своим пивом, дабы жители залились и отвлеклись хоть немного от недавних событий. Кроме того, не было уверенности в том, что потом представится шанс отведать это пиво. Не было уверенности в том, что завтра проклятые твари не явятся сюда вновь.
- Сэр Локмарт, друг мой, налейте еще! – сэр Кастерон катнул по стойке пустую кружку. Рыцарь ни с кем не разговаривал, а только думал о чем-то своем и пил, не пьянея. Солдатам он не разрешил расслабляться, хотя никто из них не смог бы этого сделать, даже если очень захотел бы, поэтому паб “Бездонная Бочка” был забит одними местными жителями. Локмарт думал о друзьях, укативших в Олдленд. Теперь ему было действительно страшно за них. Особенно за Эльм. Он привык к этой беглой эльфийке и любил ее больше жизни, так, как отец любит единственную дочь. Да и в пабе Эльм была незаменимой помощницей. И хотя Олм и Ллойд не дадут ее в обиду, но все же…
- Локмарт! А есть ли у вас почтовые голуби в деревне? - рыцарь неожиданно оторвал хозяина заведения от мыслей.
- Нет. А зачем они тебе, сэр рыцарь? – подумав, ответил Локмарт.
- Нужно предупредить короля, - сэр Кастерон встал, отодвинув наполовину пустую кружку. – И если нет голубей, то нужно найти другой способ сделать это.
- Это не ко мне. Я богат на выдумки, только когда сильно пьян или окурен растениями Ллойда Хайрисона.
- Кого?
- Да есть тут один… скоро должен появиться, – Бард вздохнул. – Надеюсь.
- Тогда нужно идти к сэру Кобольду, - сказал рыцарь.
- Нет. Лучше к Эльзе Смуглой, - Локмарт вышел из-за стойки. – Она что-нибудь придумает. Пойдем, сэр рыцарь, я тебя провожу.
- К ведьме? – сморщился сэр Кастерон.
- К знахарке, - поправил Бард. – Но нрав ее… ты прав – ведьма. Пошли.
Локмарт Бард и сэр Кастерон вышли из “Бочки” и направились к дому Эльзы Смуглой. Та почти все свое время проводила у себя в хижине и выходила только для того, чтобы нарвать кореньев в горах или поругаться с Кобольдом Лепрексом. Жители ходили к ней за советом или лекарством для себя, либо для приболевшей домашней скотины и птицы. Захаживал и Лепрекс. Чтобы поругаться.
- Эльза! Впусти нас, старая, - Локмарт побарабанил кулаком в дверь хижины. – Мы к тебе с вопросом.
Через некоторое время послышался скрип засова и дверь отворилась. Однако на пороге никого не было.
- Заходите, что встали, - послышался тихий голос из глубины хижины. – Лок, скажи рыцарю, что я не кусаюсь.
- Эльза! Дело есть… эй! Ты чего это делаешь? - Локмарт и сэр Кастерон удивленно встали посреди небольшой комнаты, глядя на висящую вниз головой на потолке ведьму.
- Спину лечу, - как ни в чем не бывало ответила она. – Старым дедовским способом.
- Ну, знаешь ли… - откашлялся Бард, виновато глядя на рыцаря. – А говорила, что не ведьма.
- Чего надо? – неожиданно вспыхнула Эльза Смуглая. – Говори или проваливай, трактирный пьяница!
- Хорошо. Нам почтовый голубь нужен. Весточку королю отправить, - быстро объяснил Локмарт, а рыцарь согласно кивнул.
- Здесь голуби не водятся. Высоко, да и хищников много, - прикрыв глаза, спокойно объяснила ведьма.
- Это я и без тебя знаю, - огрызнулся Локмарт. – Наколдовать не можешь?
- Чего? – не поняла старая Эльза.
- Ну… голубя почтового. Знаешь, как балаганные фокусники достают их из шляпы…
- Вот и иди… к фокусникам! – отрезала колдунья. – А я магией занимаюсь!
- Извините! – скривился Бард – Сама-то что предлагаешь? Овцу отправить? С записочкой?
Ведьма на некоторое время замолчала. Локмарт нетерпеливо перетаптывался с ноги на ногу. Рыцарь не вмешивался и спокойно стоял чуть позади хозяина “Бездонной Бочки”. Последний уже было решил, что ведьма уснула, когда та тихо заговорила:
- Ну, овцу вряд ли… а вот курицу…
…Кобольд Лепрекс вышел из своего дома, щурясь от яркого солнца. После темного жилища свет ослепил его, и когда к Кобольду вернулось зрение, он едва не сел: прямо над ним в воздухе пролетела курица, размахивающая крыльями на манер какого-нибудь орла и ничуть не уступающая ему по скорости! Более того, к ней была привязана записка! Лепрекс все-таки присел, бормоча себе под нос что-то вроде:
- Вот черт… солдаты, тролли, уродливые твари… почтовые курицы! Похоже, я слегка задержался на этом свете…
После многочасового спора с Жоржем Ирвингом и всеми завсегдатаями таверны “Бойцовский Индюк”, Олмхолм, Ллойд и Джин Пулборд вынуждены были признать, что ни один житель славного Биргрога не мог так страшно надругаться над могилой погибшего брата колдуна. Джин отчетливо ощущал присутствие колдовства у разрытой могилы, а многие жители даже не видели ни одного заклинания воочию. А что до Олмхолма и Ллойда… они и сами знали, что никто из местных не способен на такое злодейство и пустились в подозрения просто так, из уважения к молодому колдуну. И от нечего делать, конечно.
В общем и целом, все закончилось мирно, не считая разбитого окна… последнего, висящего на одной створке, ибо от остальных не осталось даже этого. На возмущенные вопли Жоржа Ирвинга все участники потасовки проявили редкое единодушие, в один голос заявив, что так и было.
Олм, Ллойд, Эльм и Джин попрощались с Жоржем и стариком Гастлкольмом на следующий день, с утра. Первые трое горели желанием побыстрее вернуться в милый сердцу Маунтвиль, а Пулборд был не прочь скорей уехать из этой горной деревни, олицетворявшей столь печальные для него события. До Маунтвиля оставалось меньше дня пути, но Олм твердо решил сократить время до шести часов, то и дело подгоняя лошадей и срезая дорогу через черт знает откуда известные ему пути. На вопрос Ллойда, какого рожна он не ехал так же в первый раз, тот отмахнулся и сказал, что хотел еще раз неспешно проехаться по знакомым, но от этого не мене живописным местам. Ллойд пробурчал что-то вроде: “зато на вампиров насмотрелись”, и повалился спать рядом с Эльм, предупредив, чтобы его разбудили за час до Маунтвиля.
- А вы, похоже, никогда не устаете, Олмхолм, - Джин Пулборд вдруг вновь вспомнил о мучавших его вопросах насчет Олма и осторожно заговорил с ним.
- Ага, - кивнул здоровяк. – Вроде того.
- И сила у вас нечеловеческая! Как вы тащили тот столб и нас, к нему привязанных! Прекрасно зная строение тела человека, я прихожу к одному и тому же выводу: вы не могли вырвать его из земли и протащить такое расстояние бегом, ибо…
- Эй-эй! Дружище, я то не знаю строения человека, или как ты там сказал… может, поэтому и тащил.
- Но…
- Да это все эликсир Снежного Имира, - неожиданно признался Олмхолм, посмотрев колдуну прямо в глаза.
- Эликсир Снежного Имира? Не может быть! Но как вы сумели раздобыть его? Это практически невозможно!
- Мой отец. Он был одним из величайших охотников за сокровищами. Однажды ему удалось выкрасть эликсир и выпить его. От этого он получил великую силу, часть которой передалась мне по наследству…
- А твой отец, он…
- Умер. Давным-давно.
- О, я сожалею... – Джин смутился, опасаясь, что начал неприятный для Олмхолма разговор.
- Да… - здоровяк безразлично махнул рукой. – Я и видел то его один раз, уже не помню когда. Я знал его только по рассказам моей матери, не забудь, Господь, ее на небесах.
Олм напряженно замолчал, лицо его стало печальным, а Джин вдруг почувствовал в нем родственную душу. Ведь у молодого колдуна также никого не осталось. Был брат, но теперь и его нет…
- Теперь ты с нами, - будто прочитав мысли Пулборда, сказал Олмхолм. – Отстроим тебе дом в Маунтвиле. Ну и… все пойдет своим чередом.
- Право, я даже не знаю, как вас благодарить. После того, как вы спасли мне жизнь, вы же даете мне дом. Спасибо. Не знаю, что бы я делал в Олдленде. Повесился бы, не иначе.
- А то! - хмыкнул Олм и кивнул на лес, раскинувшийся у подножия горы. – Посмотри вокруг. Как же я люблю эти земли.
Колдун огляделся и вынужден был признать, что под давлением своих темных мыслей перестал замечать прекрасное вокруг. С высокой горной дороги открывались великолепные и величественные виды. Могучая река несла свои потоки далеко внизу, даря воды земле и лесным животным. Огромные тысячелетние ели источали необъяснимую мудрость и хранили память прошедших столетий. Здесь и там можно было увидеть медведей, лосей, куниц, волков и других обитателей леса, а в ясном голубом небе с белыми облаками рассекали воздух величественные орлы. Спокойный ветер нес освежающую горную прохладу. Днем лес был олицетворением жизни, и лишь с приходом тьмы вся его красота пряталась от черной ночи и тех, кто приходил с ней…
Через шесть часов Олмхолм с радостью отметил то, что они уже подъезжают к Маунтвилю. После всего, что случилось в Олдленде, сердце его сжалось, будто он не был тут целую вечность. Олм был несказанно рад вернуться домой.
- Джин, разбуди-ка Ллойда и Эльм, - попросил Олмхолм.
Колдун растолкал Хайрисона, но тот спросонья сказал, чтобы колдун пошел к чертям и вообще слезал с повозки, ибо он его не знает. Тогда Олму пришлось брать дело в свои руки. А точнее, самого Ллойда. Схватив Хайрисона, он стал трясти его над дорогой, а бедному Ллойду оставалось только верещать и ругаться, что он тут же и принялся делать. Сон как рукой сняло, и не только у него, но и у Эльм, которая проснулась от жуткого ора, что сотрясал окрестности и долетел, не иначе, до самого Биргрога.
Уже через четверть часа подъема в гору показались милые сердцу окраины и знакомые дома.
- Черт возьми, приехали! – радостно сказал Ллойд, ерзая в повозке. – Давай же Олм, езжай быстрее!
- Мы уже приехали, какого беса ты меня торопишь?
- А может быть сейчас из-за камушка опять какая-нибудь тварь выпрыгнет? И вообще, у меня волшебная травка кончилась.
Эльм недовольно заметила, что Ллойд не может прожить без этой дряни и часа. Тот махнул рукой и сказал, что не курил десять часов уже. Колдун сказал, что десять часов назад Хайрисон заснул, а во сне курить он едва ли умеет. Ллойд обиделся и назвал всех дураками. Но тут Олм приказал всем молчать, ибо, по его мнению, что-то было не так.
- Какого носферату? – только и успел сказать Ллойд, когда повозку окружили солдаты Новой Англии.
- Приветствуем вас, путники. Кто вы такие, черт возьми, и зачем приехали в Маунтвиль? – странно вежливо-грубо поприветствовал прибывших один из солдат.
- Мы тут живем, задом тебя кверху, а вот что вы тут делайте? – тут же завелся Ллойд, как всегда беря переговоры в свои руки.
- И чем же вы докажете, что живете здесь?
- Да спроси кого хочешь! А! Вон! Кобольд, Локмарт, это мы! Какого черта здесь у вас твориться? – Хайрисон, неожиданно увидев невдалеке Лепрекса, Барда и еще нескольких жителей Маунтвиля, радостно замахал им руками. Те увидели повозку и поспешили к ней.
- Спокойно, - сказал Кобольд, подойдя ближе и радостно улыбнувшись. – Это наши добрые друзья. Черт! Как же я рад вас видеть в целости и сохранности, вы даже не можете себе представить!
И тут началось. Лепрекс радостно обнимался с Олмхолмом и Ллойдом, причитая и изображая старого заботливого дедушку, а вот Локмарт Бард первым делом побежал к Эльм и, подхватив ее на руки, стал кружить по поляне. Эльм смеялась, а счастью Барда, казалось, нет предела. Глядя на них, радовались даже солдаты. В такие моменты все невзгоды и ужасы мира казались несущественными.
- Все в “Бочку”! – крикнул Локмарт двум молодым солдатам. – Скажите всем, что Эльм, Ллойд и Олм приехали! И не одни!
- Думаю, нам многое друг другу надо рассказать, друзья мои, - сказал Кобольд Лепрекс. – Предлагаю обсудить это за кружкой отборного пива Локмарта с жареным поросенком. Кроме того, я вижу, что вы приехали не трое, но четверо.
- Ты как всегда чертовски прав, хитрый лис, чертовски прав, - согласно кивнул Олм, передавая повозку с железом подоспевшему кузнецу. Продолжая безмятежно разговаривать, все направились в “Бездонную Бочку”.
Никто из них не мог тогда даже догадываться о том, что несет им грядущее смутное время…
День рождения короля. Глава I. Часть II
© Copyright: Ник Вили, 2011
Свидетельство о публикации №211052300425
Свидетельство о публикации №211052300425
Рецензии