Верь и надейся!

Подруги уговорили Алёнку пойти на вечер, посвящённый Женскому дню. Они всю неделю уговаривали её, и в последний день она сдалась. А они преподнесли ей подарок – шикарное  длинное вечернее платье  – нежно  розовое из воздушного гипюра, с узкой талией и пышной, длинной юбкой почти до самых пят. Когда всей командой вошли в зал и остановились у свободной стенки, Галя расправила юбку,  она прикрыла почти полностью Алёнкино кресло. Девчонки откуда-то принесли стулья и сели рядом с Алёнкой. Прогулочная коляска была с низкой спинкой, и за стульями было невозможно догадаться, на чём она сидит.
Пока девочки ходили за стульями, Алёнка лихорадочно думала, зачем она пришла сюда? Она точно знала, что Игорь будет здесь со своей девушкой – невестой. Он сам ей сказал. Зачем? Чтобы позлить его? Но она его отпустила! Что ещё ему от неё надо?! Лучше бы он её бросил тогда, сразу после аварии. Она была готова к этому. Но он ходил и ходил в больницу, потом к ней на квартиру. Она благодарна ему за это, потому что он не позволял раскисать. И у неё было стремление встать на ноги и быть равной ему. Быть вместе?! Она знала, что его мать не позволит этого. Ещё в то время, до аварии, она была у них дома и, как говорят, не приглянулась его матери. Да и чем можно было её очаровать? Симпатичной мордашкой? Она ничего не стоит, а кроме внешности у неё за душой ничего не было: жила в однушке хрущёвской, одевалась бедно, доходов никаких, наследства не предвиделось. Одним словом, партия была не подходящая. А тем более, после аварии.  Год  Игорь сопротивлялся, а когда мать пригрозила, что лишит его наследства, он сделал выбор. Хотя Алёнка догадывалась, что он сделал его раньше. Девчонки молчали, но по их негативному отношению к нему она утвердилась в своих догадках. Разрыв был неминуем, и Алёнка первая сказала ему, чтобы он больше не приходил.   А он как будто ждал этого и с облегчением вздохнул. И вот сегодня его звонок: «Я иду на вечер с Викой. У нас завтра свадьба. А вы с девчонками будете дома, как всегда?» Она ему весело ответила: «Конечно, а куда же мы». И положила трубку. И не поздравила…. А зря…. Надо было поблагодарить за всё хорошее, что он сделал для неё, и пожелать счастья. Но не смогла перешагнуть через обиду. А кто виноват, что она не удержалась тогда на мотоцикле и на повороте слетела с него и ударилась о дерево? О, как он тогда дико закричал, завыл диким зверем. Даже машина проезжавшая остановилась, водитель подскочил: «Чем помочь?» Приехала «Скорая», погрузили на носилки, увезли. И Игорь рядом на месте санитара. А тот следом на мотоцикле ехал. Игорь в тот же день отдал ему мотоцикл, не смог больше сесть на него. А фельдшер Димка оказался хорошим массажистом и очень помогал Алёнке. Друзьями потом стали. Ах, Алёнка, Алёнка, что же ты забыла всё, как же ты могла не поздравить?
А ей в тот именно момент захотелось сделать праздник для девчат, её верных подружек, без которых она просто не выжила бы. Чем она может отблагодарить их? Только своей любовью, преданностью. И вот она здесь. Но девчонки не танцуют: как только кто из ребят к ним направится, они выставляют вперёд ладошки – не подходите! После очередного такого демарша Алёнка рассмеялась и сквозь смех произнесла:
– Ну, девчата, вы как гренадёры, щиты впереди себя выставляете!
Девчата захохотали скорее от того, что Алёнка наконец-то развеселилась. За смехом они не заметили, как к ним подбежал парень лет тридцати и с размаху сел на пол перед Алёнкой и пропел: «Как много девушек хороших!» Неожиданно в той же тональности ему ответила Алёнка: «И не одну не выбрал он!»
– О, нет, сударыня, вы ошибаетесь. –  Он с хитрой улыбкой посмотрел на девчат и произнёс:
– О, верные пажи! Позвольте поцеловать край платья Вашей прекрасной Фее?
Он тут же взял край платья и поцеловал его. Вскочил на ноги, и с возгласом: «Девочки, мы потанцуем!», он подхватил Алёнку на руки и закружился с ней по кругу. Другие пары поспешно отходили в сторону, и они оказались одни. Он вихрем  носился по кругу, нежно прижимая тонкую тростинку, а она белой птицей нависала над ним и пыталась утихомирить, успокоить ураган. И вот он подбежал к девчатам, скомандовал:
– Быстро все за нами! Не забудьте кресло, а стулья мои ребята отнесут.
Все вышли на улицу. Подошли ещё четверо ребят. По  крепким фигурам, по накаченным бипсам, угадываемых даже под одеждой, было видно, что это охрана.
– Так, девочки, сегодня ваш день и мы хотим его хорошо отметить. Предлагаю поехать ко мне на дачу. Ни о чём плохом не думайте. Знакомиться будем на даче. Идёт? – Парень говорил, а сам тревожно смотрел на Алёнку: согласится или нет?
– Нет, нет! Вы очень хорошие, просто прекрасные, но я прошу вас, доставить меня домой. – Алёнка волновалась и даже чуть заикалась – это в минуты волнения после травмы такое бывало.
– Как прикажет Фея, так и будет, – парень вздохнул и махнул рукой в сторону машины.
– Мы рядом живём, вы посадите Алёнку в коляску, там пальто, а то простудим её, – Это Галина стояла рядом и укутывала Алёнку в пальто.
– Ох, прости, Фея, я голову совсем потерял.  Где ваш дом? Быстро туда.
Они вбежали в подъезд.  Парень опять подхватил Алёнку на руки, внёс её в лифт.
– У кого ключ от квартиры? Заходите сюда. Серёга! Ты тоже заходи. Тронулись.
Вышли на третьем этаже, зашли в квартиру. Алёнку посадили в кресло, а парень пошёл к выходу. Она позвала его:
– Борис! А ты ещё раз возвращался в горы?
Он метнулся к ней, сел на пол, как и в клубе, взял за руку:
– Откуда знаешь моё имя? Почему спросила про горы?
– А почему ты не спросишь, кто я? А я-то подумала, что ты узнал меня и поэтому подошёл.
– Меня сердце вело…. Так кто же ты?
– А ты не узнал? Посмотри на снимок на стене – не узнаёшь?
– Ого! Наш турлагерь. Стой! А это ты, пацанка?
– Я! – Алёнка весело рассмеялась. – А внизу у моих ног ты.
– Точно! А этот твой хлюст не запечатлел меня, хотя я и грозил ему кулаком.
– Вот один кулак и вышел. Что же  ты стоишь? Зови ребят, праздновать будем. У нас стол накрыт. Мой верный паж, приказываю привести ребят и моих девочек, и начать гулянье.
– Слушаюсь, моя прекрасная Фея!  – Борис вышел из комнаты.
К Алёнке подошла Галина.
– Мы одни с тобой. Тебе ничего не надо?
– Нет. А девчонки где?
– Они с охраной танцуют на вечере.
–  А ты чего здесь торчишь? Иди, повеселись.
– А мне не с кем, моя охрана при хозяине, а хозяин при тебе, значит и я при тебе. – Галина улыбалась, а лицо, глаза сияли от счастья. Алёнка рассмеялась:
– Ай, да девчата! Вот молодцы! Как я рада, что согласилась пойти на вечер. Всё отлично получилось. И я старого знакомого
встретила, есть о чём поговорить, знакомых вспомнить.
В дверь кто-то вошёл и позвал:
– Галина, выйди.
 Она вышла, и в коридоре зашептались, затем дверь захлопнулась. Галина подошла и засмеялась:
– Нам с тобой приказано привести себя в порядок, то есть посетить некоторые места, а то гулять будем до утра.
– А ещё нам с тобой ничего не приказали? – сердито посмотрела Алёнка.
– Приказали: платье это не снимать, и взять с собой паспорт.
– Зачем?! Ты чего придумала?
– А я причём? Это Хозяин распорядился.
– Ну что ты заладила – Хозяин, Хозяин. А я никуда не пойду. Я сама себе  Хозяйка!
– Правильно, милая, – воскликнул вернувшийся Борис. – Ты была хозяйкой, есть и будешь ей всегда.  Только отныне ты моя Хозяйка. А я твой Хозяин. Такая жизнь настала, что  каждый должен стать Хозяином своей судьбы. Иначе погибнешь. Именно поэтому я это слово пишу с заглавной буквы и произношу почтительно. А тебя я никому не отдам. А сейчас делай всё, что я скажу, и тогда не придётся нервничать. – Он посмотрел на стоявшую в нерешительности  Галину: – Помоги, сестрёнка, внизу нас ждут, их нельзя задерживать.
Через десять минут они были в кафе. И началась церемония бракосочетания. Оказалось, что за это время привезли  в  кафе заведующую Загсом, и зачем-то нотариуса.  Первыми записали Бориса с Алёнкой. Он шепнул ей перед этим: «Оставляй свою фамилию. Потом объясню». За ними шли Галина и Сергей, затем Сима с Олегом, Валентина с Виктором. Алёнка удивлённо смотрела на всё происходящее и ничего не понимала. Галина шепнула: «Борис сказал, что хуже нам не будет. И мы поверили ему».  «А я не поверила» – мысленно произнесла Алёна. Она видела, как Борис вместе с нотариусом заполнял какие-то бланки. На душе у Алёнки было тревожно: чьи судьбы сейчас разыгрываются? Зачем она здесь? А что если останется без крыши над головой? Ей захотелось немедленно уйти. Но как?! Галина не отходит от Бориса. Что у неё на уме? Как плохо без Игоря – только ему она полностью доверяла.
Вдруг Алёне вспомнились шутки Бориса там, в горах. Из-за них две девчонки сошли с маршрута и вернулись на базу. А к ней он часто подходил, как только рядом не было Игоря. Один раз сказал задумчиво: « Рядом с тобой спокойно, душа отдыхает». А сейчас что притянуло его к ней? От того былого спокойствия в ней ничего не осталось.
К ней подсел Нотариус.
– Скучаешь, дочка? Можно я в твоей коляске оставлю свои документы? А то боюсь потерять по пьянке. А завтра приду к тебе и заберу.
– А вы сейчас поможете мне уйти отсюда? Мне плохо.
– А ты вызови Скорую. Вот тебе телефон, набирай.
Алёна набрала номер Дмитрия.
– Дим, приезжай, мне плохо.
– Куда приезжать? Ты где? У тебя дверь закрыта, её ломать?
– Я рядом, в афешке…
– В афешке?! Какой нечистый тебя туда занёс?  Вот Игорь придёт, он задаст тебе такую афешку, что на всю жизнь запомнишь её произношение. Бегу.
С улыбкой положив приборчик, Алёнка облегчённо вздохнула, победно глянула на нотариуса, который внимательно смотрел за последней танцующей парой. Вот они скрылись в соседнем зале, где громко гремела музыка, слышался смех.
Нотариус моментально развернул коляску с Алёнкой и покатил её к входной двери. Алёнка глянула вперёд и обмерла: у входа стоял громила – амбал. Всю нежность, очарование она вложила в голос, в улыбку, во взгляд:
– Я Скорую вызвала, сердечко прихватило. Вы откройте нам дверь.
Амбал посмотрел на неё – лицо бледное, как будто просвечивается насквозь, сама тонкая как былинка, того и гляди переломится. Он посмотрел в сторону зала…. Но нотариус, угадав его мысль, произнёс уверенно и спокойно:
– Они все танцуют, не стоит их тревожить и портить им настроение.
Через стекло двери было видно подъехавшую машину Скорой помощи. Она была вся забрызгана грязью, и даже номер невозможно было различить.
Амбал поспешно открыл дверь, и коляска выкатилась навстречу вышедшим из машины медикам. Три пары мужских рук  подхватили её, поставили в салон, дверцы захлопнулись и машина отъехала. Вслед за ними отъехала и машина такси, на которой приехал нотариус. Он не любил ездить с клиентами, а пользовался  своей машиной, с личным  водителем. Только сейчас он предпочёл ехать в Скорой, а его шла следом.
– Кто у вас за главного тут? – спросил нотариус, обращаясь к Дмитрию. Намётанным взглядом он сразу определил, что именно тот старший, но решил уточнить, чтобы не было ошибки.
– Все мы тут главные, – Дмитрий склонился к Алёнке, уложенной на носилки, тревожно смотрел на неё, щупал пульс.
– Что случилось? Какая сила заставила тебя выйти  из дома?
– Всеми нами правит судьба, и Господин случай, – вместо неё ответил нотариус и зашептал Дмитрию на ухо. У того от удивления округлились глаза.
– Сейчас, минутку, – он  пересел к кабине, где рядом с водителем сидел санитар.
– Гена, мы мимо твоего дома поедем? – спросил он санитара.
– Ну да, вот он.
– Петрович, тормозни. Пусть он гуляет с молодой женой. А мы одни довезём больную до больницы и тоже по домам.
Обрадованный санитар выскочил на тротуар, а машина через квартал свернула за угол и остановилась напротив больницы в тени высотного дома.
– Так как думаешь, доктор, куда нам лучше податься: в мою недостроенную дачу или в старую, известную всем?
– Ни то, ни другое. Вашу недостроенную весь город знает и со злорадством обсуждают. Петрович, к себе на квартиру пустишь?
– А куда им кроме меня деваться. А ты правишь балом,  ты у нас король Лир, - рассмеялся Петрович.
– Но, но, пошуткуй у меня, я тебе Лира припомню, – усмехнулся Димка.
– Ты как, Светленький, полмесяца продержишься без «скорых»? – Димка тревожно, заботливо смотрел на Алёнку.
– Без «скорых» продержусь, а вот без тебя нет. Обязательно зачем-нибудь понадобишься, – улыбнулась виновато Алёнка.
– Мне надо расспросить тебя об Игоре, но сейчас не время, – Димка смущённо отвернулся. Он вспомнил, как в первый месяц их знакомства, делая ей лёгкий массаж, прикасаясь к её нежному, бархатистому телу, было непреодолимое желание обнять, приласкать, расцеловать. Но Алёнка шестым чувством почувствовала это и твёрдо, решительно сказала, как отрубила:
– Димуль, мы с тобой друзья, и даже больше, и для меня это очень важно. Поэтому переходить черту дружбы не надо. Иначе всё исчезнет навсегда.
И он принял это условие, боясь потерять её доверие, небывалое родство душ. И она стала для него любимой сестрой, а иногда и любящей и заботливой, всё понимающей матерью.
– Придётся потерпеть, Светлячок, и даже звонить не буду, потому что ваши телефоны, да и мой тоже, будут прослушиваться. Угораздило тебя вляпаться в такое болото. Ведь засосать может по самое некуда. Знаю я эту кодлу.
Так, мужики, вы на машине юриста едете в магазин, закупаете месячный запас круп, овощей и прочее. Деньги есть? – он посмотрел на нотариуса.
– Есть. – Тот протянул тугую пачку банкнот своему водителю. –Держи, снабженец. Только лишнего не набирайте, чтобы подозрения не было. Петрович, а у вас там магазина или палатки какой продуктовой нет? А то может быть, нет смысла тащить отсюда? Хотя, с другой стороны, не стоит  так сразу мозолить глаза местным, вызывать лишний интерес к себе.
– Да и я так думаю. К тому же в праздники они толком не работают.  Поэтому кое-что надо закупить. Мы вдвоём с коллегой управимся.
Петрович с водителем нотариуса отправился в магазин, а Димка пошёл в аптеку.
– Ну вот, мы и остались одни. Можно спокойно поговорить, – Алёнка  с улыбкой смотрела на нотариуса: –  Руслан Аркадьевич, вас что-то волнует? У вас на лице тревога. Я первый раз вижу вас таким.
– Тревога, говоришь? Это плохо, когда лицо выдаёт внутреннее состояние. Дочка, а ты давно знаешь Бориса?
– Давно. Мы после первого курса поехали в студенческий туристический лагерь. Там и познакомились. Занозистый он и, как говорят в народе – «выкаблученный». Из-за его выходок  мы с Игорем уехали раньше. А две девчонки  ещё раньше  сошли с маршрута, спустились на базу.
– А вот мой Олежка не уехал…. И пострадал…
– Не может быть! Олег – ваш сын?
– Да, дочка. А Игорёк не говорил? Оберегал он тебя, потому что любил. Диагноз у Олежки был, как и у тебя: декомпрессионный перелом позвоночника.
– А откуда вы знаете о моём диагнозе? – удивилась Алёнка. – Только он у меня другой, у меня смещение позвонков и ушиб сильнейший. Смещение мне Димарь поправил массажом.
– Это хорошо, что другой диагноз, в этом твоё спасение. Хотя хорошего тоже мало. А я друг семьи Игоря. Вернее, его отца, мы с ним росли вместе. Вот только жена ему не та попалась. Как моя Анюта говорила: «Дурила безголовая, счастье своё ногами топчет…»
А Борису тогда дали пять лет, Олежка на тот момент живой был. Отсидел три года, вышел по болезни – открытый туберкулёз. Но вышел богатым – какой-то сокамерник завещание написал. Деньги помогли победить болезнь. Хватило и на открытие коммерческого банка. Он разыскал меня, предложил работу. А я в ту пору уже один был – Анюта вслед за Олегом ушла. Вот и пошёл я к нему, чтобы отомстить за своих самых дорогих и близких. А оказался рядом, присмотрелся и понял, что душа его мёртвая. А мертвецам мстить бесполезно и бессмысленно, они ничего не чувствуют. Их только жалеть надо или уничтожать. Второе я не умел делать. Так вот и живу рядом с ним.
А вечером он сказал: «Увези Алёнку куда-нибудь в глушь, поживите там с месячишко, а потом в санаторий отправь её, полечи. Она ходить должна. Для меня это очень важно. Олега забыть не могу, каждую ночь приходит, зовёт с собой. Это страшно, устал я. Ты прости меня, отец. Не со зла я, не с целью так получилось. По дури бесшабашной. В молодости нам море по колено, а когда грехов понаделаем, то и лужица в омут превращается.
Ты запомни, отец, я все долги раздал: налоги, кредиты, зарплату. Не терплю быть должником». И ещё о многом о чём говорил.
– Он как будто прощался с вами….
– Похоже, что так.
– Так зачем  же вы уезжать хотите? – Возмутилась Алёнка.
– А ты хочешь поехать в Аэропорт и помахать ему платочком? Он этого не любит. Пусть спокойно отдохнёт.
Подъехала Волга, Петрович сел в «Скорую» машину, а Димка остался в легковой. Машины выехали из переулка и вскоре ехали по загородной дороге.
Встречных машин почти не было: редкий задержавшийся в пути водитель на повышенной скорости проскакивал мимо, стремясь успеть к накрытым столам, успеть поздравить своих любимых женщин. А иначе потом весь год не оберёшься упрёков. Именно поэтому дорога казалась безлюдной. В салоне стояла тишина. Петрович иногда поворачивал голову, может что-то хотел сказать, но видя  склоненную голову нотариуса, его вытянутые ноги, он отворачивался и прибавлял скорость.
Алёнка почувствовала, как машина свернула налево, замелькали какие-то строения. Она приподняла голову – за окном проплывали одно и двух этажные дома. Но вот машина остановилась, Петрович выпрыгнул из кабины.  Рядом с ним послышались голоса, скрип открываемых ворот. Петрович вновь сел за руль, и машина въехала в ворота, остановилась у крыльца дома. А легковая машина проехала мимо и скрылась в открытых воротах гаража.
Нотариус проснулся. Посмотрел в окно.
– Мы что, стоим? Приехали?
– Кажется, приехали. Но вы не выходите, пока позовут.
– А я заснул. Да так крепко, как давно не спал. К добру ли это?
– Роман Аркадьевич, у вас мобильный пищит, – Алёнка привстала, с тревогой смотрела на нотариуса. А тот  посмотрел на
табло телефона, вздохнул.
– Ты права была, не надо было уезжать. Зря машины гнали. Я уеду. Тебе оставить водителя с машиной?
– Нет, нет, не надо!
– Почему? Не понравился мой Николай? Да мне он тоже не всегда нравится. Хорошо, сиди тут. Пойду, посоветуюсь с Димкой и Петровичем.
– А что там случилось, дядя Роман?
– Пока и сам не знаю. Приеду, расскажу. А за домашнее обращение спасибо, теплее на душе стало. Давно так не обращались. –  Нотариус вышел из машины, подошёл к мужчинам, стоящим возле гаража, отозвал Димку.  Тот посмотрел в сторону «Скорой», покачал головой. Они вместе с Петровичем направились к дому, открыли его, взяли Алёнку и занесли её в дом. Забежал Димка с фанерой:
– Подождите, мужики! –  Он ловко подсунул лист фанеры под матрац. – Давайте, кладите. Устал её позвоночник, как выдержал такую нагрузку? Светлячок, ты живая?
– Как будто живая. Вы назад меня сегодня не повезёте? А то я не выдержу.
– Нет, дочка, я один поеду. А Дмитрий с Петровичем здесь переночуют. А потом видно будет. Ты не волнуйся, всё должно быть хорошо. В моей сумке твои документы, береги их. А кейс я возьму. – Он неловко обнял Алёнку и вышел. Завелась машина, выехала со двора. Слышно было, как закрылись ворота, хлопнула
входная дверь, и в избе появился Петрович.
– А ведь весна идёт! Теплом пахнет.
– Петрович, у тебя есть что-нибудь, на чём приготовить? Червячка бы заморить, – Димка направился на кухню.
– А ты что, или забыл? Ты же говорил, что неделю здесь жил! Так, где ж ты был-то, а?
Димка смущённо крякнул, а Алёнка рассмеялась.
– Ну что, Димарь, раскололи тебя?
– Подожди, Алёна, Димка тебе сюрприз приготовил. Хотели в городе отдать, да сюда привезли. – Петрович вышел в сени и занёс импортные  костыли
– Ну и как подарок? Пригодятся? Сумеешь по-настоящему оценить? Это чтобы чувствовать независимость от других.
Алёнка с благодарностью посмотрела на Димку.
– Спасибо тебе за веру, что я буду вставать. Значит, так и будет. Надо их опробовать. Только вы не могли бы развернуть кровать, она же на колёсах, как я заметила? Мне у стены легче вставать.
Мужчины очень легко развернули кровать, поставили коляску к стенке.
– Всё, спасибо. Идите на кухню, приготовьте что-нибудь, есть хочется.
– Алёна, ты чего нас стесняешься? Мы же медики, ты что придумала? Я должен проследить, как ты будешь держаться.
– Дима, я уже месяц по комнате передвигалась на костылях. Мне соседка их принесла. Только они тяжёлые. В последнее время Галина ко мне очень редко приходила. Да я всё понимаю: подготовка к экзаменам, дипломная работа, защита. А тут ещё и первые морозы, и девы  грёзы. И приближение весны….
– Как это? Я ничего не понял…. А почему мне ничего не сказала?! И почему она перестала приходить? Она же у тебя на кухне жила.
– Спроси у неё. Пусть она расскажет.
– Ладно, мы о пустом говорим. Так ты на костылях стояла?
– Почему стояла, я по комнате ходила, до туалета, в кухне готовила.
– Так, совсем молодец. Скажи, где в позвоночнике чувствовала неудобства, боль?
–   В месте смещения
– Ясно. Петрович, ей корсет нужен. Ты в своих запасах не найдёшь какой-нибудь широкий пояс кожаный? На первое время. Может быть боксёра или штангиста.
– Подождите, схожу в гараж.
– Вам что, приспичило сейчас идти? До утра подождать нельзя? Темень на улице жуткая, а им идти надо.
– Алёна, ты что,  о какой темноте говоришь? Мы всю жизнь луной освещаемся. Хорошо, не пойдём в гараж. Димка, пошли в сенцах поищем.
Они вышли, а дверь неплотно прикрыли, и Алёнка услышала, как Димка выговаривал Петровичу:
– Ты чего меня за собой потащил? Один не мог выйти?
– Дурень ты, хоть и медик, раз не понимаешь. Она же живая, и ей, как и нам надо справлять  все надобности. А она стеснительная.
– Петрович, опомнись, мы с Игорем год за ней ухаживали. Мы
вначале нянечкам платили, а потом поняли, что они ничего не делают. В современной медицине прежних нянечек - хожалок, которых называли спасительницами, нет, они исчезли вместе с третьей тихой революцией. А они ведь действительно спасали, потому что при лечении уход важнее лекарств. Назначат лекарство, даже если положат на столик, а больной сам не может взять таблетку, так она и будет лежать. Раньше врач увидел бы такое и в два счёта выгнал  нерадивую работницу. А сейчас  ни один врач не обратит внимание. Потому и младший персонал творит что хочет. Ты думаешь, что кто из них будет умывать, подмывать, кормить, если не получит мзду? Сейчас бездушность берёт верх. Карманная оплата услуг унижает и того, кто даёт, и того, кто даёт. И все мы скатываемся вниз. Только малыми островками среди гниющего болота встречаются отдельные бессребреники, влюблённые в эту древнейшую и благороднейшую профессию, предназначенную для спасения людей. Может быть их и много, но вот эта гниль бросает тень на остальных, уничтожает доверие людей. Ты видел скопление таких островков? Вот и я тоже не видел. Потому у нас с тобой и друзей нет среди коллег. Когда надо им, они зовут нас. А в остальное время мы чужие.
– А меня на станции зовут куркулём из-за дачи. Я сдуру ума приглашал всех на юбилей. Но её бы не было, если бы брат не работал в лесничестве. И то, она у нас на двоих, только отдельные ходы. Вот гараж один с двумя дверями, но с общей крышей и общим помещением. 
В избе что-то упало с грохотом. Петрович распахнул дверь:
– Алёна, что там у тебя упало? Ты где?
– Я на кухне. Это у меня костыль упал.
Мужчины вбежали в избу: Алёнка стояла у кухонного стола и чистила картошку.
– Если вас ждать, то можно с голоду умереть рядом с продуктами, – она с улыбкой смотрела на смущённых, растерянных мужчин.
– Подожди, Алёна, примерь корсаж, с ним тебе легче будет. Дим, придержи его со спины, а я затяну, – Петрович застегнул  все три ремня. – Ну как, спине подмога есть?
– Ой, как же легко стоять!  Так, как будто со всех сторон подхватили меня и держат. Дима, дай руку,  – она крепко вцепилась в Димку, сделала один шаг, второй…
– Мамочка моя родная, я же ходить могу! Петрович, дай я расцелую тебя!
 – Нельзя, Алёна. Никогда чужих мужиков не целуй. Даже в щёку. Мы на ласку как мухи на мёд летим. А потом нас никакими силами не оторвать. Ты уж извини, я по-деревенски с тобой.
– Алёна, тебе на сегодня хватит всех  нагрузок, их постепенно надо увеличивать. – Димка подогнал коляску, Алёнка села и он отвёз её к кровати.
– Да-а, вот это ты подарочек нам преподнесла в честь своего праздника. Пошла сама!!! Вот бы Игорёк обрадовался! Угораздило его заболеть. Бабушка подхватила его и в Москву увезла.
– Подожди, Дима, ты о чём говоришь? Игорь был на вечере в клубе со своей невестой. Сегодня у него свадьба. И какая же бабушка успела его увезти???
– Алёна, а Галина  ничего тебе не сказала? Я ей звонил из больницы.
– Так вот почему она выключила мой телефон…. Она мне сказала, что Игорь приходил со своей невестой, хотел якобы нас познакомить. А охранники Бориса его не пропустили. Ей Борис вероятно, что-то пообещал или денег дал. А что случилось с Игорем? Ты не ответил.
– У него был сердечный приступ на танцплощадке.
– Постой…. Это когда он  увидел, как Борис унёс меня . Там, в турлагере, когда мы сошли с маршрута, Игорь сказал мне: – «Запомни, если Борис когда возьмёт тебя на руки, то он больше тебя не отпустит. Ты будешь его вещью. Это он сказал». Кто его забирал из клуба? – Алёна сидела бледная, каждый мускул, каждая жилочка напряжены до предела. Димка посмотрел на неё  и твёрдо произнёс:
– Всё, прекращаем этот разговор. Мне не хватает, чтобы и у тебя случился приступ.
– Нет уж, Димочка, ты всё скажешь. Ведь Игорь просил тебя что-то передать мне, или я ошибаюсь?
– Нет, не ошибаешься. Он просил сказать, что любит тебя больше своей жизни. И что он уезжает в Москву, а через месяц приедет за тобой.
– А Галина ответила, что мы желаем счастья с молодой женой. Именно в этот момент она сказала, что Игорь внизу….  А что же ты ему передал?
– А я сказал, что ты будешь ждать его. Ложь во спасение – я же медик.
К ним подошёл Петрович с полной тарелкой  жареного картофеля. Сбоку лежали кусок колбасы и солёный огурец. Димка сглотнул слюну и попросил:
– Петрович, тащи наши тарелки сюда, вместе с Алёной посидим.
Петрович принёс такие же полные тарелки, поставил на свободный стул, посмотрел на Димку:
– Я слышал ваш разговор. И что, Дима, я был прав, когда говорил, что Галина ничего не передала Алёне?
– Да, брат, ты как всегда прав. Давай поедим, а то вся прелесть картошечки  улетучится по мере остывания.
Они дружно заработали ложками и вскоре тарелки были пустыми. Петрович собрал посуду и вышел на кухню.
– И как тебе картошечка, сестрёнка? У Петровича она особая, царственная. Алёна, ты спать хочешь?
– Нет. Какая-то тревога, как будто чего-то ждёшь. Что с Игорем? Куда Роман Аркадьевич умчался? Неясность всегда таит тревогу.
– А ты надейся, что всё будет хорошо. Я вот о чём тебя хочу спросить и давно. Этот вопрос меня очень волнует, понять хочется

разобраться в своих мыслях, догадках.
Вот когда ты оказалась на больничной койке после травмы, что ты думала тогда? Какие мысли были?
– Не совсем понимаю, почему тебя это волнует, но отвечу. – Алёнка удобно устроилась на подушке, спокойно заговорила: – Первые дни вообще ни о чём не думала, боль заглушала всё. А потом пришла мысль: а зачем жить? Кому я такая нужна? И чаще стала так думать после посещения матери Игоря.
– Она приходила к тебе?! – воскликнул Димка. – Значит, после её посещения ты сказала ему, чтобы он не приходил к тебе? Можешь не отвечать, это и так ясно. А что было потом? Я же видел, что твои мысли меняются. Что было причиной?
– Да, ты прав, мысли менялись. Стали приходить девчонки, появилась надежда, что я не окажусь беспомощной. Особенно Галина – она не отходила от меня. И когда я вышла из больницы, она переехала ко мне. А соседка предупреждала: «Сторонись её, она плохой человек». А я не поверила, смеялась. И каждую её мимолётную помощь использовала себе во благо. Но правда оказалась на стороне соседки. Ты знаешь, что  Галина от моего имени написала дарственную на мою квартиру?
– Как это? Ты дала согласие? Вызывала нотариуса на дом?
– Нет. У неё есть моя доверенность на совершение разных финансовых операций. Но Господь был на моей стороне. Она не знала, что наш нотариус знакомый мне. А именно к нему она попала. И он выписал ей документ, но не зарегистрировал. В силе остались мои документы. Он принёс их мне, отчитал, как следует, спрятал в надёжное место. А я постоянно думаю, что вдруг найдёт их  вновь? Как страшно оказаться бомжом, без крыши над головой…. А сейчас вот думаю, что надо оформляться в дом инвалидов. Пенсия такая маленькая, а мне за все услуги по дому надо будет платить. Естественно, что пенсии не хватит. А как больно будет уходить из своей квартиры навсегда…. Даже страшно подумать…. Но  к этому надо себя подготавливать психологически. 
Понимаешь, Дима, в нашем обществе многие десятилетия старались не замечать больных, инвалидов. Как будто их и не было. Их и в самом деле было меньше. Так мама говорила. А мы росли в перестроечное время. Вместе с нами рос и травматизм – производственный, бытовой. Причиной были бесконтрольность, безработица, безрассудство и беспредел во всём. Разные военные конфликты, войны плодят раненых, а значит, пополняют армию инвалидов.
Разбросаны мы все по разным уголкам, по своим норам, никому ненужные. Разные общества существуют больше на бумаге, для галочки. Любое правительственное начинание, любой закон на местах так перевернут, до такого абсурда доведут, что инвалиду остаются только одни нервы. Не везде так, но как говорят, ложка дёгтя портит бочку мёда. И обидно, что делают это не начальство, а подчинённые, зачастую, только что пришедшие из народной массы.
А ведь если разобраться, то каждый здоровый человек, завтра может стать инвалидом. Но никто не задумывается, и этот вопрос остаётся неизученным пластом. Общество не ведёт никакой воспитательной работы среди населения: ни в семье, ни в садике, ни в школе. Мы оказались безграмотны, невоспитанны, а отсюда и бездуховны по многим вопросам. Если до девяностых годов мы по шажку продвигались по шажку вперёд, иногда изобретая уже известные «велосипеды», потому что с заграницей у нас не было связи. Верхушка чиновников нас не допускала. Сами, их семьи пользовались всем, а для простых людей на всё был запрет. Ну а с девяностых годов мы не продвинулись вперёд, а скатились вниз, и слишком глубоко.  А инвалидам от этого ещё хуже. Когда рядом с больным его близкие, родные, то беда кажется преодолимой, или терпимой, в крайнем случае. А когда остаёшься один, то твоё несчастье у тебя на ладошке. И ты смотришь на него, чувствуешь его каждой клеточкой, а что с ним делать – не знаешь. Многие не выдерживают и скатываются в пропасть. Но есть и такие, которые борются, ищут пути выхода. А я не хочу сдаваться, а хочу вернуться в птичий клин и лететь вместе со всеми.
Утомила я тебя, Дима?
– Наоборот, Алёна. Я хотел понять тебя. Ведь ты всё молчишь и молчишь, только улыбаешься. А что за улыбкой скрывается?
Душа твоя на замке и ключ давно потерян.
– Зато теперь вот распахнула настежь, – грустно улыбнулась Алёнка. – Ты слышишь, Дима, в ворота стучат.
– Да, слышу. Пойду, посмотрю. Я свет у тебя погашу.
Слышно было глухие голоса, затем зажёгся свет в комнате у Алёнки и к ней подошёл сосед с площадки Михаил, работавший таксистом.
– Ты кого привёз, Миша?
– Романа Аркадьевича и ещё один сюрприз для тебя. Велено молчать. Бабуня о тебе беспокоится. Она у нас ночует.
– Почему она к вам перешла? Её кто-то беспокоил?
– Галина сказала, что ключ у бабуни, вот все из их кодлы и стучали к ней. А потом Дуська с первого этажа позарилась на деньги и пустила их. Вот там и устроили оргию. Мужики наркотой подогретые издевались над девками как хотели. Дуська в окно сиганула и во второй подъезд босиком, в лёгком халатике. Оттуда и милицию вызвали. Одна оказалась мёртвой, но она по дороге в морг пришла в сознание. А остальных кого в больницу, кого в милицию. А самого Хозяина – директора коммерческого банка нашли дома мёртвым. Самоубийство. Это Аркадьевич сказал.  Ему звонили на мобильный в машину друзья из оперативного отдела.
А мы за Игорем ездили в Синёво.
– А что он там делал? – Алёнка была ошарашена всем услышанным, но она как будто и ждала такого конца, потому что неимоверная тревога сидела в ней всю ночь. Непонятно было, как спаслась она? А этот фарс с регистрацией, с дарением квартир не мог закончиться просто так, нормально. У неё внутри всё как будто заморозилось, закаменело. Не было никаких эмоций, только одно безразличие. И даже собственная жизнь ушла куда-то в сторону. Не хотелось ни о чем думать, делать выводы. Она просто слушала.
– Так Игорь сошёл с поезда, а как вернуться домой, не знал. Вот он и позвонил дяде Роману. А я еду по Советской, смотрю, из пригородного автобуса выходит  Аркадьевич. Думаю, что за анекдот: чтобы нотариус на автобусе ехал?! Остановился, окликнул. Он так обрадовался. И припарковал меня на всю ночь. Сначала Бориса – Хозяина отвезли домой из кафе, а затем поехали за Игорем.
– Тебе же не велели говорить, Миша….
–  А это чтобы у тебя шока не было. Как ты себя чувствуешь? Бабушка беспокоится о тебе.
– Хорошая она у тебя и для меня как родная. А почему Аркадьевич из автобуса вышел? Он же на своей машине поехал?
– Да она сломалась, мотор заглох. Прямо рядом с остановкой. Подошёл автобус, вот Аркадьевич и сел в него.
– Ох, что-то хитро моторчик-то заглох у остановки, не верю я в это. Что-то тут не чисто.
– Да и Аркадьевич засомневался. Приказал утром пригнать машину любым путём.
Вошёл Игорь, подошёл к Алёнке, молча поцеловал ей руки, потом хрипло спросил, глядя на выходящего Михаила:
– Он всё успел рассказать?
– Нет, капельку. Слишком много событий там произошло.
– Ну, сейчас он поест, и поедем домой, там всё и обсудим…. А
картошка славная, я такой никогда не кушал…. А Димарь оказался настоящим другом. Ты с  первого раза определила это. А я плохо разбираюсь в людях, весь в отца. – Он перескакивал с одного на другое, не находя опоры, стержня в разговоре и боясь потерять ниточку доверия, которую заметил во взгляде Алёнки.
– Если в отца, то значит хороший человек…. Мне кажется, ты постарел лет на десять. Ты видел, что у тебя волосы седые? – Алёнка прикоснулась к волосам – они были жёсткие, как конская грива.
В дверях появился Роман Аркадьевич.
– Ну, что ребята, поехали? А то нам всем надо быть в городе. Алёна, тебе в какой машине удобнее ехать – на «Скорой» или в Мишиной?
– Я с Димой в «Скорой».
– Добре.  А мы с Игорьком Михаилу компанию составим.
                ***
В первую очередь занялись оформлением наследственных бумаг. Этим занимался Роман Аркадьевич с помощью Игоря. Но тот внезапно испарился куда-то. Роман Аркадьевич объяснил, что в командировку уехал. За это время Алёнка переехала жить в новую квартиру, которую ей подарил Борис. Только её документы оказались действительными, а все остальные – розыгрыш. Роман Аркадьевич рассказал ей:
–  В тот вечер, когда оформляли документы, Борис несколько раз произнёс, глядя на веселящуюся молодёжь: «Как я ненавижу их! Всех их одним бы скопом….» А потом куда-то звонил, потом к нему приехал вертлявый тип. Борис встал и ушёл на кухню. Мы уехали с  тобой. А потом, как сказали мне, сам угощал вином всех: подходил к каждому, наливал и чокался. Попробуй тут кто не выпей, когда он ждёт, когда бокал освободится. Последний глоток сам выпил. Наверное, для смелости, для куражу. И именно он крикнул: « А теперь все на лестницу!» Девчонки ничего не знали, а ребята не первый раз играли в такую игру. Только в прежние разы они были трезвыми, а тут наркота. А как выяснилось, никто из них не баловался наркотой. Вот такой печальный итог и получился. А у Бориса туберкулёз снова расцвёл, а тут ещё обнаружили СПИД. Через кровь перелитую заразился. Вот он и решил обрубить концы, подрезать корни своего дерева жизни. Жаль его, жизнь никчёмная получилась. А ведь талант был! Образования ноль, а он финансами ворочал лучше дипломированного финансиста. За три года он свой капитал в десять раз увеличил, но, ни одного клиента не разорил, не пустил по миру. За границей бюро открыл по покупке-продаже, сдаче в наём и оформлению жилья, для россиян. Вот и разбогател таким путём.
 Но, видно не судьба жить. За кого-то из предков ответ держать пришлось. Через час после нашего отъезда  нажал курок. А больше всех мне жаль девчат. Двое раньше времени выписались из больницы, уехали, хотя лечение я им оплатил. И Симу жаль. Живая, дышит, а душа мёртвая. Её завтра выписывают. Ей идти некуда – сирота. Ты к себе хочешь взять, но вам будет очень трудно. Я её возьму к себе. Мы уже договорились, она будет домработницей, я ей стаж оформлю через фирму. Ты не бойся, я её не обижу. Она будет мне вместо дочки. А когда совсем поправится, секретарём к себе возьму. А там глядишь, и дело ей передам. Мне-то о покое пора думать.
– Роман Аркадьевич, о чём вы говорите? Какой покой? Покой нам только снится. Разве не так вы говорите? А за Симу спасибо. Я не представляю, о чём бы мы стали говорить.
Через месяц приехал Игорь: загоревший, пополневший, лицо светилось от радости. Они с Романом Аркадьевичем закрылись в кабинете на весь день, а потом к ним присоединился Димка. И только к вечеру Игорь пришёл к Алёнке, сел по-турецки возле её кресла. И ей на миг показалось, что и она здоровая, и не было никакого отчуждения в их отношениях. Он смотрел на неё открыто, с прежней улыбкой.
– Аленький, я знаю, что ты меня вспоминала. Я за столом как начинал икать, так экономка с улыбкой говорила:
– Ох, как крепко вас вспоминают.
– А почему ты ни разу не позвонил? Я даже не знала, где ты.
– Вот и хорошо! Мы не знали, что у нас получится там, никакой уверенности не было. Но вышло всё как нельзя лучше. Там такой дворец был, старинный замок. Боялся, что никто не купит. Но нашёлся один наш богатенький и отвалил даже больше, чем я рассчитывал. А я купил маленький двухэтажный особнячок на шесть комнат, с видом на море. Очень спокойное, удобное место. Тебе понравится.
– Мне?!
– Ну да, дом-то твой. На тебя оформить оказалось легче и выгоднее всего. Там большие скидки для инвалидов. Алёнка, ты что смотришь на меня такими округлёнными глазами?  Там настолько всё просто и естественно. Ругаться не будешь? Я на место управляющего взял отца. Он здесь после развода стал совсем спиваться. Мать замуж вышла, довольная. А перед разводом такой скандал у отца на работе устроила, что его сократили. Вот он от обиды и запил. А туда приехал, ходит по комнатам, планирует, где что исправить, подделать, ругается, зачем нанял косметический ремонт сделать. А там без этого договор не оформляли. Да и расходы девяносто процентов нёс продавец. Весь особняк дешевле однокомнатной квартиры в России. Во всём помогал наш нотариус. Оказалось, что он знает дядю Романа, вместе учились. Он у Бориса в бюро работал
– А где это?
– В пригороде Ниццы.
– Ты не шутишь?
– Нет, Аленький, не шучу.
– Игорь, ты завтра сходи к Симе, узнай, как она? Я боюсь ей звонить.
– Дядя Роман говорит, что она стала улыбаться.  Постепенно оттает.
– Игорь, а  что они тут колдуют? Чего-то спорят, планируют. Они
же мне ничего не говорят.  Аркадьевич так тот прямо отрубил:
– Ты нам дала доверенность, поручила вести твои дела, так чего хочешь влезать туда?  Там голову сломаешь.
 Я и молчу. Но всё равно я должна знать.
– Они мне поручили всё тебе рассказать. До моего приезда ничего не известно было. Теперь определились с финансами  и планы конкретные будут. Надо проектно-сметную документацию готовить, рассчитывать. Решили твой план претворить в жизнь. Построить реабилитационный центр, общежитие для одиноких. А вот какие мастерские – завтра на собрании в обществе инвалидов будут решать. Готовься, и тебя туда повезут. Там могут задать вопрос:  откуда такие деньги?
– Да, тот, кто будет задавать вопрос, он всё знает о Борисе, и обо мне, и о тебе. Значит, правильно Роман Аркадьевич молчал и ничего мне не говорил. Чем меньше людей знают о плане, тем спокойнее можно работать. Хорошо, завтра поедем. Иди, отдыхай в соседнюю комнату. Там есть выход на площадку. Может быть, поужинаем вместе?
– Я не против. Давай я отнесу тебя на кухню.
– Ты отстал, Игорёк. Я теперь сама добираюсь. Дай мне руку, а то я засиделась в мягком кресле. – Алёнка ухватилась за протянутую руку и легко встала. Игорь от неожиданности подхватил её за талию.

– Ты что, я ходить стала. Правда, ещё неустойчиво, но хожу. А завтра на коляске поеду. Для уверенности и солидарности.
Утром Алёнка тщательно готовилась к поездке: из нового гардероба подобрала брючный костюм светлых тонов, туфли на широком низком каблуке, скромная, но хорошо уложенная причёска. Она позвонила Игорю:
– Ты дома? Мы можем ехать.
Неслышно отодвинулась перегородка, вошёл Игорь. Его новый импортный тёмный костюм с еле заметными переливами ладно сидел на стройной фигуре, а белоснежная рубашка  и галстук придавали элегантность и строгость.
– Ты хорошо выглядишь. Внешность соответствует занимаемой должности. Управляющий Банком должен внушать доверие. Присядь – на удачную дорожку.  И поехали.
Встреча-совещание прошло успешно, разговор шёл деловой, доверительный. Представитель Администрации области заявил о полной поддержке инициативы и о выделении части средств на строительство. Один крупный бизнесмен пожелал стать соучредителем с внесением крупного вложения. Оказалось, что у него сын инвалид, сидит дома в полной изоляции, а дом реабилитации будет спасением для многих ребят.
Главный архитектор  пообещал за месяц подготовить всю документацию. Управляющий подрядной строительной организации сообщил, что уже с сегодняшнего дня начались подготовительные работы строительных площадок. Одновременно будут возводиться три здания.
 Алёнка просто ликовала: сбывалась мечта всей её жизни. Ей хотелось выскочить из коляски и танцевать. Но она усилием воли сдерживала рвущиеся наружу эмоции, и только счастливо улыбалась. Были довольны и её друзья.
Перед ней на корточки присел Игорь.
– Аленький, мы тут организовали небольшое чаепитие. За столом в непринужденной обстановке могут ещё какие планы-мечты высказаться ребятами. Наши помощники будут всё фиксировать.
– Отлично! А откуда столько здоровых ребят?
– Это волонтёры. Студенты с нашего университета. Это будущие наши сотрудники.
– Молодчина, Игорёк! Пойдём, а то нас будут ждать за столом. А я верила, что чудо свершится.
– Всегда верь и надейся!