Николаев

Я сижу на Баме и мне как-то неловко. Получая наслаждение от этой речной влаги и свежести, получая визуальное удовольствие от пронзившего мои глаза пейзажа – я иронически насмехаюсь над собой, что когда-то ненавидел Николаев. Когда я только приехал в этот город, он мне показался серым и мрачным, не подающим надежды на красочный завтрашний день. Но теперь, кажется, что мой восторг не осквернит никакая самовыдумка или темный миф собственного сочинения о Николаеве.
Николаев – замечательный город. Чем-то он мне напоминает Вавилон. Наверное, расположением. Размещение города между двумя реками: Бугом и Ингулом – создает в моей фантазии красочные образы неких таинственных интригующих событий, что очаровывают меня своей мистической лирикой.
"Я выбираю не удушливую анестезию провинции, а жесткий ритм большого города" – сказала Вирджиния Вулф. Но не будучи максималистом ни в той, ни в иной мере, я занимаю промежуточную позицию в данной цитате. Мне нужен жесткий ритм метрополии. Я это не отрицаю. Только вот в любой момент я смогу захотеть попасть в какие-нибудь трущобы, чтобы подышать терпким воздухом простодушия. А Николаев стал для меня настоящим спасением в этом плане. Город поразил способностью балансировать между двумя состояниями – здесь можно быть в центре той или иной цивилизации, и через пару же минут оказаться в пустынной дремоте неубранных улиц окраины города. Эдакое место собрания сельских беженцев, которые поделились на две части. Одни стараются идти в ногу со временем и покоряются законам выживания, что были созданы именно для такого класса людей. А другие просто пожинают плоды своих недалеких советских предков. Но здесь нет понятия, что кто-то может быть лучше, а кто-то хуже. Каждый сам делает свой выбор и живет, как ему удобнее, а значит, и нет никакой дискриминации. Есть только два очень старых понятия: староверы и нововеры. И не поймешь, кто правее… Николаев со всем своим населением стоит перед выбором – перед выбором, к которому всегда рано или поздно прибегают все города: идти по протоптанной дорожке или перестраивать себя на новый лад. В этом городе есть потенциал для нововведений, но и не следует делать из него центр забав. В Николаеве должна оставаться его особенность – некая спокойная обстановка, которая своей атмосферой не заставляет людей жмурится в нервном напряжении. А еще потенциал проявляется в наличии места для развития. Возможно, я, наконец, нашел тот город, в котором смогу себя реализовать, и превращусь из кочевого блудника в какого-нибудь оседлого зеваку, который сможет, так или иначе, занять место в материальной или духовной культуре Николаева. Но об этом не хочется говорить сейчас, не хочется загадывать наперед…
Я хотел рассказать о том, каким насыщенным событием принял меня мой новый город Солнца. Это событие одно из самых ярких – не только по отношению к Николаеву, но и к моей жизни в целом…
Одним дождливым вечером, страдая от безделья, моя натура была в страшно-подавленном настроении. Милая улыбка давно уже не показывалась на лице, а взгляд поблек от однообразия. Я попал в ту черную дыру безразличия и томной лени, которая поглощала мою совесть в небытие, и мысли о бесцельном времяпровождении совсем потеряли свое значение. Я валялся на кровати и чувствовал себя последним бездельником на планете.
«Зачем я приехал в этот город? – пришел в мою голову вопрос, – Чтобы так же в праздности  прожечь тут пару лет своей жизни, как было в перед этим, а потом снова уйти в скитание на поиски обетованных степей родного Причерноморья?»
Разозлившись на самого себя за губительную склонность к меланхолическому забвению, я встал с кровати и сел за компьютер. Если не покидать территории своей комнаты, то интернет, пожалуй, единственная штука в двадцать первом веке, которая может избавить человека от лишних мыслей. Так оно и произошло – вполне предсказуемо, но в этот раз еще и страх как интересно…
Я начал общаться по «скайпу» со своей знакомой. Я ее не очень-то и сильно знал, и в жизни общался с ней всего-то несколько раз, но моих знаний о ней было достаточно, чтобы быть заинтересованным в следующей нашей встрече.
В нашей переписке чувствовалось странное волнение. Мы явно боялись испортить сложившийся между нами дружественный настрой и изменить мнение о самих себе. Но разговор закончился благополучно с немедленным приглашением на ужин.
Если так подумать, то в этом не было ничего страшного. И мы, поддавшись мысли, что все имеет дружеский характер, клюнули на одну и ту же приманку нашего самообмана, будто так и заведено, так и должно быть… Но ничего подобного. С какой это статьи она должна была приглашать меня, малознакомого человека, к себе на ужин в поздний час? И с какой это статьи я незамедлительно помчался к ней в дождевой ночи? Здесь явно присутствовал определенный интерес, а в голове звучал вопрос: «А что же будет дальше?».
И вот я сижу, поглощаю пищу, потупив взгляд в телевизор. Беседа клеится, но есть заметная вибрация волнения. Она что-то ищет в компьютере. Я знал, что у нас будет маленький литературный анонс. Почему анонс? Потому что сама обстановка говорила о том, что продолжение следует, а в данный момент приветливая дама знакомит меня с родом своих предпочтений.
Когда трапеза была окончена, мы вышли перекурить на балкон. Я взглянул мимолетом на окрестность улицы и был удивлен ее странной притягательностью в свету желтых фонарей. Балкон, хотя и был открытым, но я чувствовал себя на нем уютно.
«Мне еще Маяковский нравится…» – между прочим, сказала мне моя знакомая.
Я пожал плечами и не знал, что ответить, ведь сам не являлся поклонником поэта. Потом, уже в комнате, она читала мне Полозкову, того же Маяковского, Бродского мимолетом… И ее чтение купило меня. Любое стихотворение, что вырывается из ее уст, становилось прекраснейшим творением поэзии. Невинно-пафосная интонация резала мой зачерствелый слух. Игра эмоций ярко отображалась в выражении лица девушки. Казалось, будто она попала на высочайшую волну аполоннического неистового озарения, будто она летит на крыльях самого Феба.
Я нервничал. Был взволнован. В один из таких моментов наши глаза встретились, и мне хотелось утонуть в них. Но она отвела взгляд, и продолжила что-то о банальном. Время было позднее, и не смотря на все мое желание остаться, я почувствовал, что нужно уходить. В очередной раз, обманув самого себя, сославшись на этикет, я покинул ее квартиру в непонятном настроении и размышлениях. Только что передо мной был идеал, вот он – очаровательная созревшая девушка с тонкой чувственностью в поэзии и переживаниях, которая смогла разбудить во мне (в наше-то загробное время) ностальгию по давно ушедшим временам эллинской античности и ренессанса. Расстреляйте меня! Возможно, сейчас я потерял родственную душу!
Долго мне пришлось ждать маршрутку на остановке. Дождь непрерывно падал с неба и тарабанил по моему зонтику. Под желтым фонарем стоял билборд с рекламой какой-то политической силы. Лозунг был унылый. Еще унылей он выглядел сквозь желтую пелену дождевой массы. Эта картина застыла в моей памяти и показывает, как мне кажется, модель нашей отечественной современности.
Вот я и добрался до своего дома. От влажной погоды ломало суставы, и я еле дополз до кровати. Какое-то время я что-то делал, но для этих событий место в моей памяти уже не осталось. О приключившемся ужине я не думал – мне хотелось переспать с первичным продуктом своих мыслей, зная о том, что все испытываемые мной ощущения во время сна крепко застынут в подсознании – только тогда произошедшее станет моей собственностью. А завтра утром, когда я проснусь и на законных основаниях получу право на размышления об этом сногсшибательном чуде с огромнейшими лучезарными глазами и не менее огромным сердцем – я пойму, что во мне вновь поселились надежда и цель. И что нас связывает нахождение в одном городе, в одном пространстве, среди одних и тех же людей. Я пойму, что если эта милая леди будет со мной, то у меня будет все. В первую очередь – она, как любовная анестезия отвлекающая от бед и разочарования в моих новых начинаниях в новом городе Солнца. Над Николаевом взошло мое персональное Светило, что заполняет своим светом темноту, которую я смогу наполнить своей энергией. И я верю в его ослепительные лучи даже спустя два месяца.
Я могу похвастаться, что по истечению этих недель, воздух этого города обволакивает меня, словно ее нежные объятья, словно ее терпкое дыханье… Фонари освещают улицу, как освещают мое мрачное настроение ее полон ласки взгляд… Дуновение ветра шепчет мне, как шепчет мне ее манящий голос в ночи… И я иду по тротуару, благодаря Николаев за то, что он подарил мне возможность идти по себе к ней – моей единственной во вселенной любви.
 И теперь сижу себе на Баме, и наслаждаюсь теплотой. Довольный, улыбчивый, с верой в красочное завтра.