Конкурсное произведение 10

"Как пал ты с неба, денница, сын зари"

Уриил Исаев
(18 020 знаков с пробелами)

Он

– Как же здесь прекрасно! Посмотри, какие звезды!
Я нехотя открыл глаза и перевернулся на спину. Надо мной медленно, еле заметно кружило темно-синее небо с лиловым отливом. По нему янтарем рассыпались звезды. Что-то было в этом чуждое мне, противное. Они светят, мерцают, укрываются пылевыми облачками, а я здесь, на тверди, лежу, и смотрю на них.
Далекие звезды, неизвестные мне, незнакомые. Они меня пугали. Я хотел спать. Хотел отвернуться от них, укрыться шкурой и уснуть.
Меня предало сердце. Он забилось чаще, в такт миганию одного красной подвижной звезды. Она кружила вокруг планеты, совершенно непонятно, абсолютно хаотично. Эта звезда будто наблюдала за мной. Она не подчинялась космосу. Была самобытной, тревожной.
– Вон! Смотри!
Я взглянул на женщину. Она указывала рукой на вершину холма, темнеющего над горизонтом. В свете кострового пламени ее внешность меня испугала. Оранжевый отблеск волновался на седых пятнах ее иссиня-черных волос, желтоватое лицо и черные, черные тени искажали острые черты. Я возненавидел ее с первого дня, весь ее облик, подтянутый, гибкий, но вместе с тем крепкий и упругий. Она была не из этого мира.
– Не успел! – засмеялась она.
Было в ее журчащем голосе что-то ужасное, грубое. Женщина повернула ко мне радостные и восхищенные светло-сиреневые глаза. Огонек выплясывал в них буйство чувств, каких-то недобрых чувств. Мне было сложно разобраться в том, что твориться в ее голове. Она могла знать намного больше, чем хотела рассказывать.
– Не успел! А я успела загадать желание! Вот так-то!
– Бред, – хрипло протянул я и отвернулся.
Закрыл глаза, но мысли уже отодвинули свинцовый купол сна, копошились, и рисовали странные образы, выстраивали непонятные предположения.
– Хочешь узнать, что я загадала? – спросила она.
Подумал, если отвечу, она мне расскажет и собьет весь сон, захочет, чтобы я дождался своего метеорита. Нет, такое расписание ночного бдения меня не устраивало.
Я натянул край шкуры на голову, прячась от нее, от ее голоса и от звезд. Мне хотелось мгновенно уснуть. Она так может, я – нет, вечно мне мешают мысли.
– У-у, – заскулила женщина, слышался упрек. – Ты совсем не романтичный!
Будь я зверем, наверное бы, грозно зарычал, предупреждая жертву. А потом вцепился бы руками в горло и придушил.
– Мне утром на охоту, – недовольно пробурчал я, ерзая и устраиваясь поудобнее.
Она громко вздохнула, печально простонав на выдохе.
«Ясно», – угрюмо предрекал себе бессонную ночь.
Она с шорохом перебралась ко мне и легла рядом, за спиной, стянула с головы шкуру. Уткнула нос мне в шею и жалобно засопела. Пальцами она шевелила мои волосы, призывая начать игру. «Нет. Завтра на охоту».
– Ну, повернись на спину! – попросила она, затем ее тон стал дерзким и провокационным: – Иначе я буду мешать тебе всю ночь.
Я повернулся на спину. Зря. На грудь мне легла голова. Ее волосы пахли вытяжкой лиловок, мелких цветков, заполнивших луговину у ручья. Терпеть не могу этот запах. Он слишком резкий для моих рецепторов. Да и цвет меня бесил.
Она обняла меня. Грудью чувствовал ее глубокое дыхание и ощущал бешенный ритм ее сердца. Ей было хорошо, прелестно, радостно. Костер, ночь, звезды, мужчина – чертова романтика!
– Ты стал сильнее, – сказала она, ощупав грудь и плечи. – Мне это нравится.
Я упорно молчал, изображая спящего.
– Давай ты завтра не пойдешь на охоту, и мы вместе дождемся архангела, вместе послушаем, что скажет Голос.
Я открыл глаза. Небосвод пересекала мерцающая звезда. «Сколько раз за ночь, она пролетает над нами?» Я задумался. Дыхание мое изменилось, сбился ритм сердца. Женщина это услышала или почувствовала, приподнялась и взглянула мне в глаза.
– Над чем ты размышляешь? – тихо поинтересовалась она.
– Что ты помнишь?
– Тоже, что и ты. Мы уже обсуждали это.
Она присела, подтянув колени и обняв их. Ее голова запрокинулась, и угловатое лицо вытянулось к звездам. Я повернулся и приподнялся на локте.
– Что ты хочешь услышать? – резко спросила она.
– Мы же не всегда были взрослыми, так ведь? Где мы были до того, как попали сюда? Где-то мы должны были быть, к чему-то стремиться, что-то делать. Готовишь ты отвратительно. Я в первый месяц убить никого не мог. Будто это то, чего мы никогда не делали. Тебе не кажется?
– Что ты от меня хочешь? – поднялась она.
– Что говорит Голос? Он что-нибудь говорит о том, кем мы были? Почему мы здесь? И как мы здесь оказались?
– Я ничего не знаю!
Я ухватил ее за лодыжку.
– Ответь, что говорит Голос?!
– Я не знаю! – закричала она.
Вырвавшись, она отошла к раскидистому дереву с гибкими ветвями, что свисали до земли. Женщина устроилась под кроной, сжалась. Сквозь треск поленьев слышались ее всхлипы.
– Я не знаю, – жалобно донеслось с ее стороны. – Не знаю. Не знаю и не помню! Я, как ты, тоже хочу вспомнить! Я думала, ты знаешь, оберегаешь меня от этого. Но… теперь я понимаю, ты тоже ничего не знаешь. И это грустно! Я бы хотела узнать свое прошлое. Узнать, кто я такая, кем была, кем мечтала стать? Я смотрю на звезды, на это чудесное небо лилового оттенка, оно мне близко, я чувствую. Это мой цвет, он близок мне. Но я не могу, будто что-то мешает, вспомнить, почему я люблю этот цвет, почему я хочу окружить себя им. Звезды… мне кажется, что я должна их знать. Я чувствую, что там есть другие люди, с кем-то даже общалась, но я не знаю этого, просто чувствую. Другие должны существовать, будто мы – неправильные, обреченные.
Я оставил ее. Поднялся и собрал в сумку несколько плодов. Прихватив с собою лук и стрелы, направился к пойме ручья.
– Ты куда? – окликнула меня женщина
– На охоту.
Мне нужно было подумать, в одиночестве.
Я шел вверх по течению, натоптанной тропой. Даже ночью ручей не переставал играть и веселиться, разбиваясь о камни, брызгаясь. Темное редколесье по правую руку скрывало источники шорохов, лишь оранжевыми мордашками светились насекомые. Они насмехались надо мной. Ветер, спускавшийся с холмов, шуршал в кронах деревьев.
С первого дня я считал их невообразимыми и незнакомыми. Я до них никогда прежде не дотрагивался. Не ощущал на ладонях шершавые поверхности листьев, не пробовал плодов и соков. Незнакомые травы, разящие словно стрелы, или мягкие, будто перья. Я чувствовал, что в этом мире чего-то недостает. Подолгу всматривался в небо, дневное и ночное, вслушивался, но так и не смог понять, чего в природных звуках не хватает. У меня было слово, но не к чему было его применить. Осознание от меня ускользало.
И в тот момент, когда приближался к своим охотничьим угодьям, я ощущал природный недостаток. Сам мир представал чуждым. Я привык к тому, что солнце от восхода забирает к правой стороне и садиться где-то слева, но здесь, светило поднималось на западе, однако, чтобы определить время, я все равно обращаюсь к юго-восточной стороне.
Это меня дезориентирует. Тревожит.
Прошло три месяца с тех пор, как мы очнулись. Мы добились какой-то стабильности. Сначала архангел следил за каждым нашим движением, Голос наставлял и помогал обустроить дом, небольшое хозяйство. Рассказывал о местной флоре. Вскоре я познакомился с фауной. И что-то в ней меня смущало.
Здесь нет птиц!
Не знаю, сколько я шел к холмам, но угодья остались позади. Я вошел в незнакомую местность. Все было то же: те же деревья, те же кустарники и травы. Однако сюда я никогда не приходил. В отдалении сквозь стволы просматривалось темно-зеленое озеро. Большая рыба, заглотнув воздуха, хлопнула хвостом по воде (небольшим фонтаном поднялись белые брызги) и скрылась в глубинах. Затем на песчано-каменистый берег выполз щупалец, усыпанный яркими присосками, светились они не отлично от насекомых с веселыми мордашками на спинах. Я приблизился, чтобы рассмотреть охоту головоногого, но ничего не происходило. Щупалец плавно скатился под воду.
Раздосадованный, двинулся дальше к холмам. Сначала, я не знал, зачем я туда иду, но потом решил, что если поднимусь, вдруг я увижу другие поселения, других людей. Приду к ним и спрошу их о чем-нибудь. Неважно о чем. Мне просто хотелось поговорить с кем-то, кто, возможно, знает больше меня.
У подножия старые высохшие реки образовали пустые русла с сухими травами по берегам. Илистое дно покрылось крепкой сероватой коркой. Она трескалась, и края загибались кверху, как вялого листа.
Чуть правее я заметил овраг. В нем кто-то смастерил ступеньки и укрепив их жердями и клиньями. По обе стороны лестницы шли поручни. Они казались хлюпкими, шатались и раскачивались. Сверху овраг накрывала арка из переплетенных тонких стеблей. Растения были живыми. Наверное, поэтому я раньше этого не замечал.
Я, наложив стрелу на тетиву, стал медленно подниматься, придирчиво вслушиваясь в странные звуки: сверху до меня доносился металлический стрекот и вибрирующее гудение.

полный вариант конкурсной работы вы можете прочитать на литературном портале Darkness по адресу:
http://darkness-lit.su/forum/68-1547-1