Тяжелое наследство

       Спорный вопрос: хорошо иметь в перспективе наследство или лучше его не иметь вообще? Сколько семей и уз разрушило оно, пресловутое наследство! И как часто оно достается в жизни не тому, кто должен его получить! Никто не думает, что, в конечном счете, альтернативы нет: не унесешь ничего на тот свет, и то, что сам накопил, и то, что тебе досталось по наследству. Правы мудрецы, которые учат жить одним днем и воспевать Бога за этот дарованный день и здоровье, чтобы прожить его.
       Человеческие грехи и пороки никогда не дадут честно разделить свалившееся наследство. А многие, еще при жизни того, кто имеет наследство, ведут с ним закулисные игры и устраивают разные козни, чтобы оно не досталось другим.

       Две сестры: Аля и Инна не были исключением из правил. А из наследства была-то всего двухкомнатная квартира в областном центре, в которой жила престарелая мать.
       У каждой из сестер были свои квартиры. Но материно наследство не давало покоя, сводило с ума! Сколько можно всего купить, продав родительскую квартиру! Машину, украшения! Можно поехать в круиз и увидеть своими глазами все чудеса, которые могли только видеть в энциклопедиях и журналах. Египетские пирамиды, Эйфелева башня, восточный базар в Турции, съездить в Таиланд! Окунуться в сказочные страны, насладиться красотами и запахами чужеземья! А можно просто не работать, также наслаждаясь, какое-то время праздным бездельем!

       Старшая сестра Аля рано вышла замуж, родила двоих детей. В заботах о семье, редко наезжала к родителям. По характеру была спокойна, рассудительна. Из талантов практически ничем отмечена не была. Хорошо вязала, одевала всю семью. Просто жила от зарплаты до зарплаты, как большинство.
       Конечно, думала о том, что когда-нибудь настанет день, когда родители умрут, и квартира останется им с сестрой. Втайне мечтала, что купит на вырученные деньги, как, наконец, вздохнет свободнее от вечных проблем и нехватки денег. А, может, к этому времени подрастут дети, и, поделив с сестрой квартиру, можно будет на полученные деньги что-то купить детям из жилья, добавив немного. Но, далеко заходя в своих фантазиях, пугалась собственных мыслей, кляла себя за это, и сразу желала здоровья отцу и матери, чтобы тот день наступил как можно позже.

       Инна была совсем другой. Причем, другой во всем: от внешности до характера. Если Аля была высокой, нескладной, несимпатичной и напоминала подростка-переростка, с длинными, неуклюжими руками, то Инна, со средним ростом, была прекрасно сложена. Словно создатель, допустив ошибку на первом ребенке, решил все исправить на втором. Прекрасная фигура «рюмочкой», длинные волосы до пояса, которые Инна красила в черный цвет, развевались на ветру. И когда она надевала узкие джинсы и кожаную черную курточку, она словно превращалась в девочку. Мужчины оглядывались ей вслед, а многие пытались познакомиться. И насчет таланта, Бог не забыл напоследок, отпуская ребенка в жизнь, поцеловать в темечко. Инна очень хорошо рисовала и училась в художественной школе.

       Мать, как и многие родители, любила Инну больше. За ее легкий характер, любовалась ею, как картиной. Когда сестры были рядом, старалась не смотреть на старшую, потому что, переводя взгляд с Инны на Алю, сразу портилось настроение. Это как перевести взгляд с красивой картины на мусор в углу.

     Аля была немногословной. Мало кто знал, что творилось у нее в душе. За внешней холодностью скрывалось чуткое сердце. Она чувствовала, что мать больше любит Инну, но ничего не предпринимала, чтобы заслужить материнскую любовь. Просто воспринимала это как должное.

       Инна и в жизни летела, порхала, как бабочка. Поменяла несколько мужей, но так и не нашла свой идеал. Детей тоже не завела. То было некогда, то не хотелось. Ведь надо было все успеть в жизни, а дети, в ее понятии, были помехой в осуществлении планов. В работе тоже как-то не везло. На тех предприятиях, где устраивалась, долго не задерживалась: то коллектив был плохим, то зарплата низкой для ее талантов. Скакала, как стрекоза с цветка на цветок! Пока отец был жив, родители собрали деньги и купили ей однокомнатную квартиру. И наезжала Инна к родителям, только в случае нужды, а если говорить конкретно, за деньгами.

       Старшая сестра чуралась брать деньги у родителей. Да собственно, и не предлагал никто. Аля считала, что, если ты создала семью, нарожала детей, надо как-то крутиться самой, и просить деньги у родителей было стыдно.
       В отличие от нее, Инну не мучила совесть. Приехав в очередной раз, она заводила разговор о своих прожектах:
       - Ой, мамочка! Хочу рисовать картины и продавать! Говорят, в стиле «ню» уходят тут же!
       - А что это за стиль такой? «Ню»? – удивлялась мать.
       - Долго объяснять! – отмахивалась Инна. – Надо деньги на краски, холсты, рамы!
       - Сколько? – спрашивала женщина.
       И доставала деньги из заветной шкатулки или ехала снимать с книжки. И  «Огневушка-поскакушка» мчалась в неведомую даль бизнеса. Бизнес, как правило, прогорал.

       В очередной раз являлась Инна и снова заговаривала о новой идее:
       - Хочу мастерскую организовать по производству керамических ваз. Ты же знаешь, как я леплю. Говорят, товар уходит со свистом! Но надо деньги, чтобы все купить и организовать.
       И мать снова давала деньги.
       Продолжалось все это от прожекта к прожекту. Но мать неизменно верила в талант дочери, и как любой родитель, оправдывала неудачи своего ребенка обычными обстоятельствами. Мол, никто не видит ее талант, а то и просто завидуют, не давая развернуться.

       Случилось так, что неожиданно умер отец. Ушел на работу, как всегда. А там стало плохо с сердцем. И в одночасье жизнь матери стала безлика и пуста. Да и зарабатывал отец неплохо. И поборы Инны сразу прекратились, потому что на материну скудную пенсию не разгуляешься!
       Инна стала реже наезжать к матери. Да и что было теперь ездить? Поживиться-то нечем!
       Мать очень страдала от одиночества. Старшая дочь приезжала к ней периодически, привозила гостинцы, но женщина тяготилась ее обществом. Ждала, пока та уйдет. В ее понятии, у старшей дочери была устоявшаяся жизнь. Зять получил квартиру, дети росли, учились в школе. Что тут интересного? То ли дело у Инны! Каждый раз новые поклонники, женихи, новые наряды, поездки!

       Однажды Инна ворвалась в квартиру матери. Она была возбуждена, не стояла на месте, металась от двери к окну и посвящала мать в очередной свой прожект:
       - Мама, мы с подругой хотим открыть салон. Будем продавать картины, разные антикварные вещи! Ой, вот теперь я разбогатею!
       Мать испугалась:
       - Инночка! У меня нет таких денег!
       Но дочь, как обычно, легкомысленно отмахнулась:
       - Я заложу свою квартиру в банк и возьму ссуду!
       Мать ахнула и тут же невольно прикрыла рот ладошкой.
       - Инна! Доченька! Так недолго и без квартиры остаться! – попробовала вразумить дочь. – Вон ты сколько начинала…
       Младшая дочь сморщила недовольную гримасу:
       - Ой, мама, не начинай! Сейчас все получится! А если и нет, приду к тебе жить. Не выгонишь же?
       Но и из этой затеи ничего не вышло. Прогорели они с подругой. Только в отличие от подруги, Инна заложила свою квартиру, а подруга – малую толику денег.
       Как побитая собака, приползла Инна к матери.
       - Я не думала, мама, что это так сложно! Оказывается, надо иметь знакомство, а, главное, «крышу».
       Квартиры Инна лишилась. Жила у матери. Помощи от дочери ждать не приходилось. Инна редко бывала дома, а если и приходила после своих богемных встреч, только чтобы отоспаться и поесть. Мать чаще стала болеть, возраст брал свое.

       Однажды младшая дочь завела такой разговор:
       - Мама, ты на всякий случай, отпиши мне в наследство свою квартиру.
       - А как же Аля? – удивилась родительница.
       - Ты забыла, что у Али есть своя квартира? А если ты умрешь, Алька будет со мной делить твою квартиру. И где я буду жить? На улице? – цинично спросила она.
       Мать подумала, и действительно, у Али муж получил жилье, живут себе, не тужат. А у бедной Инночки только и есть, что ее квартира. А если после смерти ее делить, и, правда, где будет жить дочка? Ведь по закону ей придется выплачивать деньги за часть квартиры, а где у Инночки деньги? Про то, что они с отцом когда-то купили ей квартиру, она старалась не думать.
       И как-то, при очередном визите Али, пряча глаза и запинаясь, сказала:
       - Ты не обижайся, Аля, я квартиру завещала Инне. У тебя ведь есть жилье, а ей, ты ведь знаешь, жить негде.
       Проглотила обиду старшая сестра, тяжело было расставаться со своими мечтами и планами. Но не дала обиде разрастись, да в душе еще и попеняла себе, что, имея свою квартиру, строила планы на родительскую. Рассудила просто: видимо, так Богу угодно.

       Прошло немного времени. Умерла и мать, также тихо и незаметно, как ушел отец.
       На похоронах Инна громко рыдала, вытирала слезы платком и просила стакан воды. Аля поймала себя на мысли, что сестра ведет себя фальшиво, будто на сцене начинающая актриса. Стоя у гроба матери, Аля молчала. А что тут скажешь? Одни только мысли посещают у гроба: как мало я с ней общалась, все было некогда за семейным бытом, а могла бы выбрать время и приехать к матери. Да что теперь говорить? Все мы задним умом крепки!

       Прошло еще месяца три. С сестрой они практически не общались. Та, как всегда, вращалась в своей «богеме», и общих тем для общения не находилось.
       Но однажды в квартире Али раздался звонок.
       Голос сестры был еле слышен.
       - Аля! – сказала она. – Я в больнице. Мне будут делать операцию. Удалять желчный пузырь. У меня камни. И жуткие боли.
       Старшая сестра тотчас прилетела в больницу. Лицо Инны было осунувшимся и каким-то безжизненным. Без косметики оно казалось пустым. В глазах сестры плескался испуг.
       - Не волнуйся, Инна! Сейчас делают по сто таких операций. Ты не первая и не последняя! Господи, но это же не рак!
       - Не рак! – соглашалась сестра. – Но я все равно боюсь. Мне часто снится мама, она зовет меня к себе.
       И Инна схватила сестру за руку. Аля с ужасом отметила, что ее прикосновение было таким, словно она цеплялась за жизнь, и первое, что попалось ей под руку, было запястье сестры. А еще про себя отметила, что пальцы сестры были холодны, как лед. И в лице увидела какую-то отрешенную пустоту. Знающие люди сказали бы: на ней лежала печать смерти. Отогнав от себя дурные мысли, Аля пошла к врачу. Он оказался молодым человеком, довольно симпатичным, веселым, и чем-то неуловимо напоминал Инну. Своей какой-то легкостью, несерьезностью. Он заверил Алю, что операция рядовая, не полостная, а новомодная лапароскопия, и почему-то прихохатывая, словно пересказывая какой-то анекдот, поведал, что сестра еще будет танцевать и скакать, как кенгуру.
       Вернувшись от него, она постаралась убедить сестру, что все будет хорошо.

       В день операции Але не спалось. Приходили в голову разные мысли. Но она гнала их подальше. Ворочалась с боку на бок. И вдруг, уже под утро, услышала сильный удар в окно. Это голубка со всей силы, приземляясь на карниз, ударилась грудью о стекло.
       - Господи! Какая плохая примета! – подумалось вдруг.
       Операция, несмотря на дурную примету, прошла хорошо. На следующий день Алю пустили к сестре. Она лежала бледная, в лице ни кровинки.
       - Хорошо, что ты пришла, - прошептала одними губами. – У меня так все болит, ужас!
       - Инна, ну что ж ты хочешь, после операции всегда так.
       - Можно подумать, ты знаешь, как это бывает! – зло сказала сестра.
       Аля посмотрела ей в глаза:
       - Я родила двоих детей, а это, знаешь ли, покруче твоей операции!
       - Что ты сравниваешь! – закричала младшая сестра и отвернулась к стене.
       Аля посидела рядом. Разговор не клеился.
       - Я пойду, Инна, - устало сказала. – Что тебе принести завтра?
       - Ничего не надо! Отдай своим детям, которых ты тяжело рожала!
       Поднялась старшая сестра и пошла к двери. А за спиной чувствовала полный ненависти взгляд. Хотя за что заслужила такую немилость – не понимала.

       На следующий день она опять пошла в больницу, к сестре. По дороге вспоминала ее полные ненависти глаза и надеялась, что сегодня у Инны будет другое настроение.
       Но кровать младшей сестры была пуста.
       «Наверно, уже встала. Слава Богу, значит, ей стало лучше», - наивно подумала.
       Вошла с коридора соседка по палате, и, видя растерянный взгляд Али, сказала:
       - Инну увезли в операционную. Ей ночью стало хуже.
       - А что случилось? – обеспокоено спросила Аля.
       - Не знаю, - пожала плечами женщина. – Но вашей сестре было ужасно плохо, она всю ночь не спала. А утром, пришли врачи, осмотрели ее. Через полчаса увезли в операционную.
       Аля ничего не могла понять. Зная артистическую натуру сестры, предположила, что она, чтобы обратить на себя внимание, могла намеренно охать и плакать. Но врачей ведь не обманешь. Если увезли в операционную, значит, и правда, дело плохо.

       Она пошла к ординаторской и постучала в дверь. Приоткрыв ее, она увидела, что помещение пусто. Аля решила стоять под дверями, пока не появится кто-нибудь из персонала и не прояснит обстановку.
       Вскоре появился пожилой доктор. Он выглядел очень уставшим. На ходу, снимая маску, он подходил к двери ординаторской.
       - Здравствуйте, я сестра Инны, - скороговоркой проговорила Аля.
       - Здравствуйте! – кивнул доктор и жестом пригласил в кабинет. – Проходите.
       Чувствуя нарастающую тревогу, Аля села на стул. То, что он поведал, ошеломило.  Оказывается, операцию делал молодой, неопытный хирург, тот, с которым она накануне операции разговаривала. Он еще сказал, что Инна будет скакать, как кенгуру. Во время операции он случайно проткнул прямую кишку и не заметил этого. У Инны началось заражение крови.
       - Мы делаем все возможное, - как обычно говорят в таких случаях, сказал пожилой врач. – но все в руках божьих.

       Инне становилось все хуже и хуже. На следующий день она опять попала на операционный стол.
       Несколько дней прошли, словно во сне. Аля металась от дома к больнице. Приходила домой уставшая, как выжатый лимон. Падала на кровать без сил, забывалась коротким сном.
       Через некоторое время врач вызвал Инну в кабинет и, пряча глаза, поведал:
       - Забирайте Инну домой. Мы уже ничем не можем ей помочь. Пусть хоть умрет дома, в своих стенах. Обезболивающее мы вам выпишем. К вам будет ходить медсестра, и делать уколы, - сделав небольшую паузу, добавил, - вы вправе подать в суд.
       Но Але было не до того. Она погрузила умирающую сестру в машину и привезла в квартиру, где жила Инна, точнее, в родительский дом. На работе пришлось взять отпуск и переехать к сестре, чтобы находиться с ней неразлучно.

       Младшая сестра понимала, что умирает. Ей становилось все хуже и хуже. Но и Але становилось не лучше. Сестра ненавидела ее, ненавидела в ней все: ее здоровье, ее спокойствие. И, набравшись сил, кричала ей в лицо:
       - Ну почему я? Почему? Почему я должна умирать? Я не хочу! Ты старше меня, ты первая должна умереть! Почему ты, такая нескладная, будешь жить? А я – красивая должна лежать в могиле? – и уткнувшись в подушку, захлебывалась слезами.
       Аля терпела все ее выпады, молясь, каждый день, чтобы Бог дал ей сил выдержать все эти испытания и не сорваться. На обидные выпады сестры не отвечала, справедливо рассудив, что негоже последние дни жизни сестры ругаться и осложнять ее уход.
       А Инна уже и кричать не могла, не было сил. Но даже ее тихий шепот был слышен везде:
       - Радуешься, небось, что квартира тебе достанется! И все материно и мое тоже! Будь она проклята, эта квартира! Все из-за нее! Я знаю, это мне наказание, что обманула тебя с квартирой! Но и тебе она не принесет счастья!
       Инна с болью водила глазами по стенам, ей очень тяжело было расставаться с тем, что принадлежало только ей.

       Аля была с сестрой до последнего часа. Умерла Инна рано утром. Всю ночь стонала, рыдала, проклинала всех: живых и мертвых. На старшую сестру смотрела с прежней ненавистью. Казалось, ненависть даже уменьшает боль. И, вероятнее всего, наибольшее страдание причиняло осознание того, что сестра остается жить, а ей суждено умереть.
       - Я ненавижу вас всех! – сквозь слезы выплескивала она свою боль. – Будьте вы прокляты! Живите!
       Затихла она внезапно. Аля с опаской подошла к кровати, думая, что сестра, наконец, угомонилась и уснула, хоть ненадолго. Но глаза сестры были открыты, и в них, уже в мертвых, плескалась только ненависть. Рот был перекошен от проклятий.
       - Господи! Упокой твою душу! – Аля перекрестила сестру и закрыла ей глаза. – Прости ее, боже, и прими к себе.

       Аля не помнила, как прошли похороны младшей сестры. Все происходящее было как не с ней. Порой ей казалось, что она видит тяжелый сон, и никак не может проснуться. Запомнилось только лицо сестры: злое, на нем отразилось мучение – то ли от того, что она ушла так рано, то ли от того, что все оставила на этом свете. А, может, и то, и другое.
       Гулко ударили по крышке гроба три горсти земли. Землекопы споро заработали, и на месте глубокой ямы вырос холмик. Также быстро холмик оброс венками и цветами. С фотографии смотрела Инна, красивая, улыбающаяся, разительно отличающаяся от той, в своем последнем пристанище.

       Вернувшись в родительскую квартиру, Аля прошла на середину комнаты, обвела взглядом стены. Теперь все это было ее. Можно пускать квартирантов, оставлять детям, продать и, наконец, купить все то, о чем мечталось.
       Тяжело вздохнула Аля. Оказывается, и наследство бывает непомерно тяжелым. Вроде бы все и сложилось по справедливости, но осознание обладания этим наследством не приносило должного удовлетворения и радости, как  оно должно быть.
       На сердце была тяжесть и тоска. Стащив с головы черный платок, она села на диван и горько заплакала.

24.05.2011 года.
Вера Панарина.