Засуха. Глава 1

Роман "Засуха" был задуман тремя авторами.
Линию Маргариты разрабатывала Евгения Гут, ею написаны в романе письма Маргариты.
28 марта Жене исполнилось бы 60 лет.
Она умерла 19 декабря прошлого года.
Светлая память Евгении.
Её страница:  http://www.proza.ru/avtor/jenia

*******************************************************


Именно в Дроздах я возненавидела одуванчики. Утром они издевательски покачивали жизнерадостными  жёлтыми головками, а кое-где уже топорщились белёсыми круглыми шарами, готовыми сорваться миллиардами семян, чтобы заполонить сад. С длинным ножом я выходила на войну с ними, подсекая корневища, которые изо всех сил цеплялись за сухую землю. Дождей не было с мая, и прогнозы – неутешительные….

Лерочка умерла в апреле. До последних дней она с надеждой и сомнением спрашивала:
 - Мы поедем в Дрозды?
Так называлась деревня, где находилось её «имение», построенное  старшим сыном-миллионщиком – «владельцем заводов, газет, пароходов». Последние десять лет Лерочка вживалась в образ барыни, что давалось ей  с большим трудом и видимыми натяжками. Все эти годы я была рядом: то чаще, то – реже. Но после смерти её мужа Сергея, каждое лето приезжала в Дрозды помогать по хозяйству, обихаживая огромный дом и, по мере старческих моих сил, запущенный сад. Здесь я могла приводить в порядок свои записные книжки, которых скопилось за жизнь – пара мешков. Утренние часы были моими: Лерочка вставала не раньше десяти, а я – пташка ранняя, всегда встречаю рассвет.

На поминках Алексей Сергеевич, приобняв меня за плечи, подвёл к супружеской паре, представив как единственную и ближайшую подругу покойной матери. Он назвал имя худощавого сутуловатого мужчины: Федор Михайлович Огородник. Вздохнул и улыбнулся:
- Такое вот стечение обстоятельств…. В соответствии со своей редкой фамилией, сей господин намерен заняться огородом и садом в Дроздах.
Имени его жены я тогда не расслышала, но Огородник называл её Таточкой, таковой она и останется в моей памяти. Об их существовании я уже знала со слов Леры, которая то принималась плакать, причитая:
- Не хозяйка я теперь в своём Доме. Привёз Алёша чужих людей….
То с восторгом говорила, как ей повезло, что появились помощники, по-видимому, приличные и трудолюбивые. Она успела увидеться с ними, планируя будущее лето в имении, распоряжаясь о посадках, и даже лично посеяла лоток помидорной рассады. Болела Лерочка давно и мучительно,  близился срок скорой победы недуга. Родные знали, но не смели ей говорить из вечного и понятного страха - обречь больную на мучительное ожидание конца. Поэтому все делали вид, что ничего не происходит, с готовностью поддерживая её разговоры о будущем огородном сезоне в Дроздах.
 
До семилетнего возраста я не подозревала, что ношу редкое и амбициозное имя – Идея. Отец  в момент моего рождения работал в Органах и видимо решил, что первую дочь нужно назвать как-то «идейно». Слава Богу, что не Электрификацией или Пятилеткой. И только когда я пошла в школу, обратила внимание, как округлились глаза у молоденькой учительницы, назвавшей моё полное имя в списке. Все вокруг звали меня Идой, а мама – в рифму «дочкой Идочкой». Зато в университете, на филфаке, мои сокурсники обожали каламбуры, где строчка «Во сне ко мне пришла Идея….» - была самой скромной. На работе, в школе, и ученики, и коллеги звали меня Идой Петровной, и только Валерия из непонятной вредности обращалась ко мне полным именем. Дружили мы со второго класса, ещё женской тогда гимназии, и не разлучались надолго  целых шестьдесят пять лет.

Мой писательский талант, который прорезался к пятидесяти годам, она упорно не признавала, хотя местные газеты и журналы  охотно печатали мои рассказы, и можно было подумывать об издании сборника. Иногда она раздражённо высказывала своё мнение:
- Все пишут! Сплошные самородки….Как взбесились, честное слово! Хочешь писать – строчи письма близким родственникам, они вытерпят, ещё и благодарны будут. ЖП она и есть ЖП – женская твоя проза….
Она знала, что я стерплю и это. Полувековая  наша дружба выдержала испытания и похлеще.

Любила ли она свой Дом? Хозяйка Лера была никудышная: весь день крутилась как заводная, к вечеру падала от усталости, а спроси, что сделано, и ответа нет. Подоконники в доме были вечно покрыты слоем квёлых и дохлых мух, стёкла помечены ими же. Полотенца напоминали жёваные тряпки, а белые спинки стульев носили сотни отпечатков. На робкое предложение сына присылать раз в неделю уборщицу, она разражалась такими гневными тирадами, что Алексей уже и не заикался на эту тему. Вторая, молодая его жена Элен всего несколько раз посетила Дом и, не страдая избытком интеллигентности,  так выразительно морщила точёный носик и демонстративно мыла руки, вытирая их белоснежным надушенным носовым платочком, что скоро визиты молодожёнов прекратились вовсе. Валерия Ильинична однажды спросила сына:
- Лёшенька, что ты видишь за этим окном?
- Ну, лес вижу, небо….
- Слава Богу. А вот твоя Эллочка видит только грязные стёкла.
И задумчиво продолжила:
- Интересно, почему богатые мужики непременно выбирают в жёны дамочек с синдромом уборщиц или официанток?
Иначе как Эллочкой она новую невестку не называла. Звучное имя Элен так и не прижилось в родительском Доме. А когда та заняла должность начальника отдела по работе с персоналом, свекровь стала звать её между нами – «Эллочкой-людоведкой». Муж Леры обычно отмалчивался, махал рукой и привычно прикрывался газетой на огромном диване в гостиной.

Продолжение http://www.proza.ru/2011/05/25/275