последний круг. пьеса для чтения

Последний круг.
Пьеса для чтения.

Действие 1. Картина 1.
Квартира в старом доме, с высокими потолками, широкими подоконниками. Немного запущена. Много старой мебели, не старинной, а просто старой. Раздается звонок. Старая женщина выходит в прихожую, открывает дверь, вскрикивает.
Мать. – Сыночек! Олег, сыночек, ты приехал.
Олег. – Приехал, мать, приехал.
Обнимает мать, потом осматривается по сторонам.
Олег. – Как давно я здесь не был.
Мать. – Ты бы телеграмму дал, или позвонил. Я бы убралась, приготовилась.
Олег. – Ничего, мам, все и так хорошо.
Мать. – Всегда так, никогда телеграмм не даешь, я бы встретила.
Олег. – Зачем это?  Всего то вещей. А я проехал по городу, через парк пешком шел. Вспоминал.
Мать. – Что ж ты так долго не приезжал, сынок. Ну, теперь побудешь дома, отдохнешь. Я завтра пирожков напеку. Раньше ты приезжал, и по друзьям. Я тебя и не видела совсем.
Олег. – Я на несколько дней, мать. Увижу всех, и в обратный путь.
Мать, до этого крепившаяся, начинает рыдать.
Мать.- Сынок, сынок мой, что же это такое? Почему так? Так не должно быть, это неправильно.
Олег. – Не надо, мать. Не надо. Не будем об этом.
Мать. – Я Бога молю каждый вечер. Никогда не верила, а теперь молюсь.
Олег. – Мать, мы часто не понимали друг друга. Наверное, очень часто. Но сейчас постарайся меня понять. Мне будет трудно, если ты не сможешь этого сделать. Я просто приехал в гости навестить тебя. У меня все нормально, все хорошо. Я побуду несколько деньков и уеду домой.
Мать. – Где твой дом, сын? Хорошо, не буду. Я поеду с тобой, я должна быть там с тобой.
Олег. – Нет, мать. Ты останешься здесь. Так будет лучше. Я потому и приехал.
Мать. – Ты не можешь мне это запретить. Я твоя мать. Ты безжалостен, ты не хочешь понять меня.
Олег. – Я не безжалостен. Во мне сейчас даже очень много жалости. Я шел по парку и мне было жаль засыхающего дерева, мне было жаль сломанной скамейки. Я на ней когда – то сидел. У меня ко всему жалость. Я стал так жалостлив, как никогда не был. Поэтому прошу, пойми меня, пожалей меня.
Обнимает ее, уводит в другую комнату. Через некоторое время возвращается, подходит к телефону, набирает номер.
- Командор? Да, я. Сегодня, только что. Нормально. Мне надо тебя увидеть. Сегодня. В любое время. Жду.

Картина 2.

Комната. На столе водка, немного закуски. Командор сидит за столом, скучает. Входит Олег, ставит на стол хлеб.
Олег. – Знаю, ты любишь хорошее застолье. Извини, не успел. Давай выпьем сейчас, как в старые времена.
Подходит к проигрывателю, ставит пластинку. Играет джаз,  что – то из “бопа” начала 60х.
Олег.- Узнаешь? Эти пластинки лежат здесь еще с тех времен.
Открывает бутылку, наливает.
- Ну, поехали.
Командор. – Может, не стоит?
Олег. – Не выпить за встречу? Что – то не узнаю тебя, командор.
Командор, несколько теряясь.- Может, тебе нельзя?
Олег. – Ты что – то темнишь, командор. Откуда тебе знать, что мне можно, а что нельзя.
Командор, решившись. – Я как – то случайно встретил твою мать. Мы немного поговорили.
Олег. – Ах, вон что. Ну что же, тем проще нам будет говорить. Детали не нужны. Полуправда тоже. А пить мне можно, это ничего уже не изменит. За встречу, командор.
Командор. – За встречу, старина.
Закусывают. Олег оглядывает комнату, словно видит ее впервые.
Олег. – Странно, даже не верится, что здесь когда – то я жил, что все это окружало меня. Словно из какой – то чужой жизни. Я что – то на многое стал последнее время смотреть отстраненно. И даже на самого себя смотрю и пытаюсь понять, что же за человек я был.
Командор. – А раньше не думал разве?
Олег. – Думал, но не так. Тогда я изнутри на себя смотрел, а теперь вылез из себя, сижу, как на лавочке, на деревенской улице и думаю, кто это мимо меня идет, к кому, откуда? Впрочем, не о том все я.
Командор. – Ты надолго?
Олег наливает рюмки снова.
Олег. – Почему все первым делом спрашивают, надолго ли я. Пей командор, я тебя не на поминки позвал. Ненадолго я. Вот увижу всех вас, своих друзей, поговорим, посидим вот так за столом, все вместе, как когда – то…Последний круг делаю, и на посадку.
Командор. – Все еще обойдется.
Олег. – Не будем, командор. Оставим эту тему. Я хотел бы собрать всех вместе, всю нашу компанию. Это не для себя только, я для всех хочу. Ведь если и видимся последние годы, то как – то порознь. Ты и я, например. А все вместе? Сколько лет такого уже не было, и будет ли когда – нибудь. Помоги это сделать. Ты можешь, я знаю, ты же командор, ты ведь умел когда – то нас всех объединить, сглаживать конфликты. Потому то я и позвонил тебе первому.
Командор. – Понимаю. Трудно будет. Я ведь кой – кого не видел больше тебя, хотя и живем в одном городе. Ты Саню видел уже?
Олег.- Нет еще, но в нем я уверен.
Командор. – А я почему – то нет. Он сторонится меня последнее время. Дома у него какие – то неприятности. Ты был с ним ближе всех, но плохо ты его знаешь.
Олег. – Оставь это. То, что между нами было, с тем мы разобрались давно.
Командор. – Я не о том. Ну да сам потом поймешь. Гретхена ты тоже хочешь видеть?
Олег. – Конечно, он ведь был с нами.
Командор. – Я ему как раз сегодня должен звонить.
Олег. – Ты с ним контачишь?
Командор. – Я ему зачем – то нужен, вот он и забегает время от времени. Заодно на жизнь поплачется. Если не возражаешь, я его приглашу сюда, если только он захочет придти.
Олег. – Командор, одна просьба. Ты говорил кому – нибудь обо мне?
Командор. – Нет.
Олег. – Тогда и не надо ничего говорить. Иначе это… не знаю, как выразиться,…в общем,  иначе мне плохо…все это будет как – то театрально, как дешевая мелодрама.
Командор. – Что наша жизнь? Театр. Иду звонить. А театр тебе Гретхен устроит, он это любит.

Картина 3.

Заходит Гретхен, улыбающийся, оживленный. Обнимается с Олегом.
Гретхен. – Ну, здравствуй! Сколько лет не виделись.
Олег. – Рад тебя видеть. За встречу! – Протягивает рюмку Гретхену.
Гретхен, выпивает. – Это сколько же лет мы не виделись? Лет пять, да нет, больше.
Олег. – Черт с ним, не будем считать. Есть идея. Завтра или послезавтра собираемся все у меня. Соберем всю нашу компанию, а? Ведь, черт побери, нам есть что вспомнить. Как поется – “Как молоды мы были”! Тряхнем стариной, а то зарылись по норкам, как мыши, сидим и шуршим, каждый в своей.
Командор. – Борьке надо напомнить, чтобы гитару прихватил.
Олег. – Непременно.
Гретхен. – По норкам, говоришь. А ты, как прежде, по чисту полю гуляешь, резвишься. “Чтоб я гусар сел на кочергу, да не бывать этому”. Так что ли?
Олег. – Не совсем так, но хотелось бы.
Гретхен. – Значит, и у тебя своя норка появилась. А я вот все в той же норке. Только нас теперь в этой норке еще двое. А друзья в мою норку что – то заглядывать не хотят. Не тот кайф.
Олег. – Брось, Гретхен, не в этом дело. Я что – то не пойму, ты за или против?
Гретхен. – Я – за! Я всегда был – за. Даже когда был шутом в вашей компании.
Олег. – Не узнаю тебя. А ты злой стал. На кого только?  На меня? Я то вроде здесь не при чем. Обижаться ты мог на меня тогда…раньше. Сейчас то при чем это? На жизнь? Не мы эту жизнь делаем, мы в ней только пристраиваемся. Кто как считает нужным.
Гретхен. – Может на жизнь, может на себя, а может быть…Забывчив ты стал. А я вот не забываю, ничего не забываю. Вы меня всегда за дурачка считали, за что – то пустое. Перед девицами блеснуть надо, так это, пожалуйста, на мой счет…  Сбегать за чем – то, кто? Гретхен, конечно. Что бы вы без меня делали, где бы еще взяли мальчика для битья? Вы ведь все великие были, выдающиеся, а я так себе, меня только терпели, да и нужен я был вам. Командор, спасибо ему, хоть иногда снисходил до разговора. Ты, все декларировал, Саня и Борька тебе в рот заглядывали. ( Гретхен расхохотался.) а ведь интересно получилось. Саня то в жизнь буром прет. Как же это, а? Лучший друг, правая рука, а как он легко отбросил твое…, твои принципы.
Олег. – Принципы были не мои, общие, разве ты не соглашался с ними? Соглашался. А у Сани всегда была своя голова на плечах. И он знает свое дело, умеет его делать.
Гретхен. – Да нет, брось. Ты же понимаешь, о чем я. Знающих то много, и каких еще, только в наше время этим дорогу не проложишь. Наверху то все почему то незнающие, либо знающие, но…Про это “но” и речь.
Командор. – Русские вы мужики. На работе о бабах, после работы о делах.
Олег. – Оставь, Командор, пусть выскажется.
Гретхен. – Да что уж тут высказываться. Треп все оказался, и выходит не я болтун, пустозвон был, а все вы.
Командор. – Если ты не хочешь быть наверху, он не хочет, тогда и получается, что лезут туда бездари. А потом на жизнь обижаемся, подлецы, подонки заели.
Гретхен. – Старая песня, Командор. Я же сказал, что все помню. И помню, как ты эту песню пел, когда вырывал для себя должность, а потом втихаря вырывал квартиру. Почему же ты остановился, Командор? Есть должности и повыше, и оклады побольше, и, главное, возможности. Возможности, которые позволяют тебе влиять на условия, делать их лучше. Это я тебя цитирую.
Командор. – То, что в моих возможностях, я делаю.
Гретхен. – Не финти, ты ответь на мой вопрос.
Командор(зло). – Не хочу, не хочу толкаться.
Гретхен, удовлетворенно. – Не предлагают. Предложат, как собачонка побежишь, и про принципы забудешь. ( Показывает на Олега.) Вот он, не побежит. За это я его и не люблю. А ты побежишь.
Командор. – Я тебе сейчас скажу, кто ты, Гретхен. Ты просто неудачник, неудачник по своей вине, не по чьей то. Не по его вине( показывает на Олега), не по моей. Вот и хочется тебе спихнуть свою вину на всех, кроме себя.
Олег. – Ребята, да вы что? Вы, как на скачках, следите, чья лошадь вперед вырвалась.
Гретхен. – Твоя лошадь в скачках не будет участвовать. Она в стороне будет гарцевать, или поскачет в другую сторону.
Олег. – Я не любитель гонок.
Гретхен, саркастически. – Это да. Как ты тогда ушел из института. Картинка. Все перспективы перед ним: работа, диссертация, и вдруг, бабах дверью. Оценили жест, до сих пор вспоминают. Вот только не все до сих пор знают, что не из –за Никитина ты ушел. Не запутайся ты тогда со Светкой, как бы все  повернулось еще.
Олег. – Вот и поговорили. Может все – таки вернемся к тому, с чего начали. Соберемся мы все – таки или нет.

Действие 2. картина 1.

Небольшое, полупустое, грязноватое кафе. За столиком сидят Олег и Таня. Олег разливает вино.
Таня. – Не надо бы мне пить сейчас. Мое отсутствие, запах вина, будут неприятности.
Олег. Как хочешь. (Наливает себе.)
Таня. – Семь бед, один ответ.( Берет рюмку, обводит взглядом зал.) а ведь это то же самое кафе. Ты помнишь?
Олег. – Да, конечно. Может, потому я и пригласил тебя сюда. Хотя нет, я об этом не думал. Просто первое, что пришло в голову. Я вспомнил, что здесь не было музыки, и боялся, вдруг все изменилось, и появились мальчики со своей орущей аппаратурой. Хорошо, что хоть что – то не меняется.
Таня. – Тогда в каждом кафе начали заводить ансамбли, и сколько мы побегали, пока нашли это место.
Олег. – А сколько я книг перетаскал букинистам, чтобы ходить с тобой по кафе.
Таня, смеясь. – Вот не знала, я бы тебе не позволила.
Олег. – И терлись бы мы с тобой по подворотням.
Таня. – Господи, да я в то время с тобой счастлива была везде.
( Молчание. Потом Олег говорит медленно, задумчиво, как бы с трудом, подбирая слова.)
Олег.- Наверно, не все в моей жизни я делал правильно, не в смысле, как надо, а не так, как бы мне хотелось. Я мог бы сказать, что начнись все сначала, я бы многое переделал. Это и правда и ложь. Таким, каким  я был в каждый данный миг своей жизни, я не мог поступить по другому. Тогда это  был бы уже не я. Кто – то умнее меня, лучше меня, может и хуже, но не я. Потому что…Я  это мои поступки, а не намерения или мысли задним числом. Я это то, что уже сделано и то, что собираюсь сделать. Хотел сказать, что ни о чем не жалею и”ничего в прошедшем мне не жаль”. Но нет, жалею, приходит иногда жалость и до слез обжигает, почему сделал так, а не по - другому, почему наделал столько глупостей. Извини, я что – то не то говорю. Не о том все я.
Таня. – Со мной тоже бывает такое.
Олег. – Почему ты не спросишь, зачем я тебе позвонил? Зачем захотел встретиться с тобой?
Таня. – Ты сам это должен сказать.
Олег. – Тогда скажи, что я снова делаю глупость. Я приношу тебе только неприятности. Вот опять мешаю твоей семейной жизни.
Таня. – Не надо об этом.
Олег. – А знаешь, я часто говорил себе: самая большая глупость, которую я сделал, это то, что не женился на тебе.
Таня. – Ты несчастлив?
Олег.- Нет, не в этом дело. В этом смысле все благополучно: у меня хорошая жена хорошая семья. Все хорошо, почти все. И может хорошо, что мы с тобой расстались. Ты бы со мной намучилась, я ведь не подарок. А так – воспоминания, незамутненные бытом. Как родничок в лесу, прозрачный, пока из него не зачерпнешь воду, тогда со дна поднимается облачко мути.
Таня.- Тогда спроси, счастлива ли я?
Олег.- Счастлива ли ты?
Таня.- Я…Нет, я не буду отвечать на этот вопрос.
Олег. – Ну, что ж…
Таня.- Как меня бесила эта твоя деликатность, это твое – не знаю, как это назвать, когда ты говоришь, что не желаешь вмешиваться в чужую жизнь, не хочешь давить кому – то на психику. А я хотела, чтобы ты вмешался в мою жизнь, чтобы ты давил на мою психику, пусть ругался бы, но был со мной. А ты…ты от всего уходил, ты всегда уходил, это был твой любимый поступок- уходить. Когда у тебя были трудности, когда что – то было запутанно, ты не распутывал узелки, ты уходил, ты уходил с работы, ты уходил от женщин, и от меня ушел, потому что со мной стало сложно. А потом ты совсем уехал, как будто там в другом месте не будет никаких проблем. 
Олег.- Каждому свое. Как на остановке, когда долго не было автобуса. Одни пробиваются локтями, чтобы занять сидячее место, другие в последний момент вскакивают на подножку, а третьи остаются, надеясь, что следующий автобус будет пустой. Но когда – то уезжают и они.
Таня. – А если этот автобус единственный? Следующего автобуса не будет, они пойдут по другому маршруту.
Олег. – Значит, я проехал жизнь не тем маршрутом. А в обратный путь автобусов нет.
Таня. – Я ведь замуж тогда выскочила от отчаяния, от пустоты, которая возникла вокруг, когда мы расстались. Он меня давно любил, еще со школы, и все время ждал. Когда я была с тобой, он мне сказал, ты все равно придешь ко мне, ничего у тебя с ним не выйдет. Он оказался прав. Я пришла к нему, и вышла за него замуж. Он никогда не ошибается, он всегда прав. Я даже устаю от его правильности. Но в чем – то он счастливый человек. Ему не мешают жить сомнения, их у него, по моему, просто не существует.
Олег. – Так не бывает. Значит, он просто несчастный человек.
Таня. – Мне бы его несчастья.
Олег. – Сегодня я уже беседовал с одним несчастным человеком. Я виделся с Командором и Гретхеном. Мы долго сидели, разговаривали.
Таня. – Командор – понятно, а вот Гретхен – не пойму. Он тебя ненавидел, и что – то его притягивало к тебе.
Олег. – Это из-за компании. Он был все - таки наш.
Таня.- А Саню видел?
Олег. – Второй.
Таня. – Что второй?
Олег. – Второй человек, который задает мне этот вопрос. Нет, не видел.
Таня. – Странно, что ты вначале встретился с Гретхеном.
Олег. – Гретхен оказался случайно. Мне нужен был Командор. Я, кажется, задался неосуществимой целью, захотел собрать всю нашу старую компанию, посидеть хорошо, поговорить. Боюсь, что мы так давно не виделись, что нам уже не о чем будет говорить.
Таня. – Поиграете в воспоминания.
Олег. – Не воспоминания нужны, а дух  того времени.
Таня. - Можно мне задать один неуместный вопрос?
Олег. – Давай.
Таня. – Зачем тебе это нужно? Зачем ты решил всех собрать, зачем ты решил встретиться со мной? Ты столько лет здесь не был, и вдруг…
Олег. – Старею, ностальгия. Такой ответ тебя устроит?
Таня. – Что – то плохо в твоей жизни, что – то не так, если ты вдруг затосковал по прошедшему. Прошлое кажется прекрасным, если человеку плохо в настоящем.
Олег. – Я не смогу тебе сейчас все объяснить. Да, ты права в чем – то. Есть и тоска по прошлому, хотя я понимаю, что не все в нем было так уж хорошо. Вместе с прошедшим возвращаются и все проблемы того времени, и все глупости, которые я натворил. Пришло время, и мне надо снова разобраться во всем, ответить на вопросы, которые остались без ответа, по новому понять то, что было со мной.
Таня. – И ты собираешься теперь снова всех взбудоражить, выяснять свои проблемы со всеми, с кем ты тогда сталкивался? Ты безжалостен в своем стремлении. Это нужно тебе. А нужно ли твоим бывшим друзьям, нужно ли это мне? Все сыты по горло своими сегодняшними заботами, и кто захочет возвращаться к уже пережитым.
Олег. – Я уже начал понимать это сегодня. Действительно, стоит ли перемалывать “дела давно минувших дней”. Что ж, спасибо. сейчас мне многое стало ясно. Будем прощаться?
 Таня. – Я приду. Я приду, чего бы мне это не стоило. Не отговаривай меня, я вижу, ты хочешь это делать. Я тоже кое – что поняла. И теперь это нужно уже и мне.
Олег. – Ты еще веришь в возможность собрать всех? И считаешь это нужным?
Таня. – Верю. И думаю, это нужно. А теперь проводи меня немного. На улицу Северскую, на край света.
Олег. – Хоть в небеса.
Круг. Идут вдвоем, заходят за кулису. Затемнение. Потом по кругу в обратном направлении возвращаются Олег и Таня,  молодые, 20 лет назад. Разговор идет в ироническом тоне.
Олег. – Значит, тебя зовут Таней. Чудесное имя. Еще один вопрос – где ты живешь?
Таня. – Зачем тебе это?
Олег. – Собираюсь тебя провожать и…
Таня. – Боишься, что живу очень далеко. Предчувствие тебя не обмануло.
Олег. – И все – таки?
Таня. – Северская улица.
Олег присвистывает.- Шутишь?
Таня разводит руки. – Нет, не шучу, это чистой воды правда. Так что скажи мне – прощай.
Олег. – Была, не была, но я иду тебя провожать.
Таня. – Не страшно? Возвращаться ночью через весь город, темно и хулиганы к тому же, а транспорт не будет ходить.
Олег, уже серьезно. – Будем считать, что я шутил. Идем.
Таня. – Куда?
Олег. – Ты домой, я провожаю тебя.
Таня. – Ты забыл узнать одну вещь. Хочу ли я, чтобы ты меня провожал.
Олег. – Не знаю, как точнее сказать, но я очень не хочу тебя потерять. Ты мне нравишься. Я говорю банальности, но, извини, ничего умного в голову не приходит.
Таня. – Ну и что ты стоишь?
Олег. – А что я должен делать?
Таня. – Как это что? Идти провожать меня. На улицу Северскую, на край света.
Олег. – Хоть в небеса.

Действие 2. картина 2.

Сквер. На скамейке сидит старик, читающий газету, и пьяненький мужчина. Олег выходит из телефона – автомата, он только что звонил Сане и будет ждать его в сквере. Олег подходит к скамейке и хочет сесть на краешек. Старик, опустив газету, покосился на него. Олег останавливается.
Олег. – Андрей Николаевич, это вы? Здравствуйте.
Старик, не узнавая, рассеянно кивает – Здравствуйте.
Олег. – Вы меня не узнаете, Андрей Николаевич? Я учился у вас.
Старик внимательно смотрит на него. – Вы были все так молоды, а теперь изменились. А я, что, я уже давно не меняюсь, только дряхлею. Дряхлость – она как патина на старой картине. Картина все та же, только в трещинах.
Олег. – Я Старцев.
А.Н. – Припоминаю, как же. Да, да. У вас был интересный курс. Такие запоминаются. А я вот сижу. Последнее тепло в этом году ловлю. Вы куда – то шли?
Олег. – Нет, я жду здесь друга. Никитина, если помните.
А.Н. – Нет, фамилия, мне ничего не говорит. Это из вашей компании?
Олег. – Да, мы вместе учились.
А.Н. – Ну, рассказывайте – как вы живете, чем занимаетесь?
Олег.- Да что рассказывать, Андрей Николаевич. Живу, работаю – обыденность.
А.Н. – Защитились?
Олег. – Нет.
А.Н. – Извините за нескромность. Я просто в этом не сомневался, от вас ждали многого.
Олег. – Я не обижаюсь. Кого бы я только не встречал, через несколько фраз вопрос – защитился? Когда думаешь защищаться? И мне нравится отвечать – не защитился и не думаю. Помните, в те времена ходила, да и сейчас, наверное, ходит фраза: ученым можешь ты не быть, но кандидатом быть обязан. А я решил, что я не обязан. Сейчас быть просто инженером куда оригинальнее, чем кандидатом. Я в одной гостинице прочитал как – то вывеску инженер по бронированию мест. Звучит?
А.Н. – А вы действительно, кажется, не изменились. Внутренне.
Олег. – Да нет, Андрей Николаевич, как ни жаль, но изменился.
А.Н. – Что ж жалеть. Все мы меняемся всю жизнь, становимся и лучше и хуже одновременно.
Олег. – Кое – кто только хуже.
А.Н. – А это в нем выползает то, что пряталось внутри. Ну, а хоть женились вы?
Олег. – Женат.
А.Н. –И ваша жена – это та девочка, что была с вами тогда в университете?
Олег. – Жена, но не моя.
А.Н. – Простите. Может это вам неприятно, но мне жаль. Мы все думали, что вы поженитесь, вы подходили друг другу.
Олег. – Пожалуй, вы правы. Но все это сложно.
Пьяный, все время вслушивающийся в их разговор, не выдерживает. – Я, может, лезу не в свой разговор извините. Хочу поговорить с умными людьми.
Олег. – Ты их не здесь ищешь. Обратись в газету – ищу умного человека для разговоров на троих.
Пьяный. – Не надо шутить. У меня серьезный вопрос. Вот я пьяный. Я пью. Да. Но не в этом дело. Я пью, может, оттого, что смысла в своей жизни не вижу. Жена меня бросила, а мне от этого хорошо. Мне одному лучше. Мужчина должен быть один. Это женщина не может без мужчины. А мужчине женщина мешает. Вот вы как считаете?
А.Н. – Один древний мудрец сказал: если хочешь жить как собака, а умереть как человек – женись. Хочешь жить как человек, а умереть как собака – оставайся один.
Пьяный, после некоторого раздумья. –Разумно. Я думать стал, как жена ушла. О жизни, обо всем. А до этого я только существовал, пропитание обеспечивал. Теперь я думать начал. И мне страшно стало, потому я и пью.
Олег. – Пьешь, чтобы не думать? Тогда снова женись, тоже на тоже выходит.
Пьяный. – Нет, я теперь думать буду, пугаться своих мыслей, пить и снова думать. К прежнему не вернусь. А вот думаете ли вы? Что такое жизнь и почему она такая? Вы ученые, умные, вас страх не возьмет, а и возьмет, то не запьете ведь.
Пауза.
Пьяный. – Не хотите говорить. А все потому, что вы думать боитесь. Значит, страшно. Или недосуг? Квартиры, машины, дети, разговоры умные – а думать за человечество кто будет?
Олег. – Жаль. Жаль, не получится у нас разговор. Нечего тебе возразить.
Пьяный. – Значит, ты понял? Не буду мешать, ухожу.
Олег. – Занятный тип. Трезвому бы ему такие мысли, да немного энергии.
А.Н. – Энергичных  то ныне много, только успевай бока защищать от локтей.
Олег. – Почему же так происходит? Почему так мразь расплодилась, лезет изо всех щелей, расталкивает, заполняет все?
А.Н. – Так всегда было. Одни говорили умные слова, призывали к доброму, светлому, а другие, энергичные, в это время хватали все, до чего дотягивались их руки, и лезли вверх, чтобы иметь возможность хватать больше и лучшее. Если люди слушали только умных и честных, в каком прекрасном мире мы бы жили.
Олег. – Не в словах дело, но в обстоятельствах. Можно сколько угодно твердить, что быть честным хорошо, но нечестный то живет всегда лучше.
А.Н. – считайте, что такова диалектика и смиритесь с этим. Быть честным и умным – это уже само по себе достаточно. Ну а кого недостаток того или другого, тот компенсирует это хваткой, делячеством, нечистоплотностью. Честному и умному человеку хватка то и не нужна. Вот   так и получается, что он остается в стороне, а нечестные, но энергичные устраиваясь в жизни, соответственно т подстраивают её под себя. Они создают такие условия, в которых им легче действовать. Вот вы не деятель ведь. Что вы в жизни сделали, чтобы изменить её?
Олег. – Все, что мог. Остаться порядочным человеком, несмотря ни на что.
А.Н. – Для себя достаточно. А для других? Чтобы жизнь была честнее?
Олег. – Ни вы, ни я не в силах что либо изменить.
А.Н. – Я мог бы сказать, что такая позиция очень удобна. Удобна для всех. Для вас, чтобы оправдать свою пассивность. Для “энергичных” потому что она им не мешает. Но если по честному, что можно сделать. Куда ни кинь, везде клин. Ну а теперь, извините, мне пора. Как говорится, счастливого вам пути. Хорошо, что вы остались неуспокоенным.
Олег. – Прощайе, Андрей Николаевич.
А.Н. – Думаю, мы еще встретимся. Мне бы очень хотелось увидеть вас через несколько лет.
Олег. – Сомневаетесь?
А.Н. – Нет, не сомневаюсь. Поддержку в этом нахожу.
Олег. – Я рад, что встретил вас, А.Н. Я вам за многое благодарен. Кой чему вы нас научили. Я не имею в виду математику, это уж, извините, мы бы выучили и без вас по учебникам, вернее, по конспектам. Да так оно и было. Вы преподали другую более важную науку нам.
А.Н. – Спасибо. Я часто думал, может все впустую, может зря. И вот вы говорите… Значит, не зря.

Картина 3.

Олег остается один, задумчиво сидит на скамейке. Подходит Никитин Саня, останавливается перед ним.
Саня. – О чем такая грусть?
Олег, радостно. – Саня! Привет, Саня!
Жмут друг другу руки, обнимаются, бессвязные восклицания, фразы: А ты молоток. Гусар. Совсем пропал и т.д.
Саня. – Так о чем ты так задумался?
Олег. – Я только что разговаривал с Андреем Николаевичем. Случайно встретились на этой скамейке.
Саня. – Как старик?
Олег. – Все такой же.
Саня. – А ты знаешь, что его заставили уйти на пенсию. И знаешь, кто толкал его в спину, кто расстарался?
Олег вопрошающе смотрит на Саню.
Саня. – Наш общий знакомый – Бабоян. Наш выдающийся общественник, Иоанн златоуст.
Олег, в тон. – Светлый луч в темном царстве студентов.
Саня. – Бессменный кандидат на на все общественные должности , член всех комов и прочая.
Олег. – Наш представитель во всех организациях.
Саня. – Главная надежда деканата.
Олег. – “Пока такие люди, как бабояны есть, нашему курсу всегда цвесть”.
Саня. – Светлейший из светлейших.
Олег. – Подлец из подлецов.
Саня. – Этот Фигаро, как все считали, пристроился на кафедре, через энное время защитился, а потом…Потом, он пришил Андрею Николаевичу обвинение в непедагогических принципах, еще кое – что идеологическое. Теперь Бабоян великий человек, ты его не узнаешь, зам. декана, секретарь парткома и прочая. Я наблюдал, как он дает студентам разрешение на пересдачу, сцена достойная, чтобы ее увековечить.
Олег. – Да, Бог с ним, расскажи лучше о себе. Как ты? Говорят, ведь и ты не маленькая пешка.
Саня. – Для меня и самого еще непривычно. В общем то, наверное, игра случая. Не нашлось Бабаянов под рукой. А если серьезно, там, где я сейчас, там дело надо делать.
Олег. – И как себя чувствуешь? Из науки в администраторы.
Саня. – Как школьник, который вдруг превратился в учителя. Много нового, неожиданного, потому интересно.
Олег. – А не боишься стать чиновником? Или того хуже, посчитать, что теперь не грех и особые блага получать. Посчитать, что ты лучше других. Все это происходит так незаметно. Был человек, и вот уже зарвавшийся хам.
Саня. – думаю, в этом человеке был уже заложен хам, и обстоятельства только помогли ему вылезти наружу, выявиться..
Олег. – Я заметил одну вещь. В начальники рвутся те, кто чувствует свою профессиональную неспособность. В управлении критерии размыты как нигде, и здесь легко прикрыть свое незнание – лизоблюдством, демагогией, бессмысленной деятельностью. Ты не обижайся, я это не о тебе говорю.
Саня. – Я никогда, ты знаешь, не любил философствовать. Плохо это или хорошо, не в этом дело. Я делаю свое дело. Говорильни у нас много, а дела мало. Надо делать дело, а остальное приложится.
Олег. – Но ты должен играть по их правилам.
Саня. – В игре всегда есть правила, они мне не нравятся, но я должен их соблюдать. Тогда ты не должен выходить на поле, но ты и ничего не сделаешь. Я соблюдаю правила, и все. Как говорит моя подруга – не бери в голову, бери в рот.
Олег. – Значит, есть вещи, о которых ты стараешься не думать. Как в задача, пренебрегаешь бесконечно малыми. А вдруг по инерции пренебрежешь чем – то большим. Ты знаешь эту границу?
Саня. – А ты ее знаешь? И кто ее вообще знает. Или у тебя есть справочник, в которм сказано, что от сих до сих – хорошо, а до сих плохо.
Олег. – Нет, конечно, не знаю. Для меня важно, что человек думает об этом. Тогда все в порядке. Я знаю, что с тобой все будет в порядке. Просто мне не нравятся правила игры, подлые они. Ладно, проехали.
Саня. – Ты кого – нибудь из наших видел уже?
Олег. – Да. Командора, Гретхен. Была и еще одна встреча. С кем, думаешь?
Саня.- С Таней.
Олег. – Догадлив.
Саня. – Нетрудно сообразить.
Олег. – Предлагаю завтра собраться у меня.
 Саня. – Нет возражений.
 Олег. – У тебя с Командором трения? Вы давно не виделись.
Саня. – Как тебе объяснить. Ты сам хорошо знаешь Командора. Его страсть говорить правильные вещи всегда раздражала меня. Все, что он говорит – правильно, слишком правильно Но, во – первых, мне скучно, во – вторых, я давно вышел из возраста, когда меня надо поучать. Потом… – мои семейные дела. Выспрашивания, показное сочувствие – не хочу я этого. За всеми его разговорами фальш. Он хочет угодить всем и всем быть хорошим.
Олег. – Благодаря этому его качеству и держалась наша компания.
Саня. – Но при этом он никогда не забывает себя. . Командор уверен в своей правоте и непогрешимости, и с высоты своей непогрешимости пытается судить всех и примирить всех и вся. Сомнения в нем нет, в этом проблема.
Олег. – Мы стали старыми и всезнающими, а это уже скучно. Давай соберемся, как когда – то в старые времена. Будем пить, веселиться, и пошли все к черту. Разве плохо нам было когда – то?
Саня. – Помнишь, как мы пели серенады под окном у Светки?
Олег. – Помню. И все остальное помню.

Воспоминание 2.

Кухня. Из комнаты доносится громкая музыка, нестройные голоса. Олег один сидит, курит, ему грустно. Заходит Светка.
Света. –Вот где ты уединился. Пошли ко всем.
Олег. – Не хочется что – то, посиди немного со мной.
Света. – Хорошо.  - Садится рядом.  Молчание. Затем – У тебя какие – то неприятности?
Олег. – Нет, просто неудачное настроение.
Света. – Чем его можно поднять?
Олег внимательно смотрит на нее. – Слушай, Светка, как же я раньше этого не замечал, ты красивая девушка.
Света. – Удивительно, как это ты вообще заметил. Ты слишком много не замечаешь, или не хочешь замечать. Меня, во всяком случае, точно.
Олег обнимает ее. Света прижимается к нему, целует, потом поднимает голову – А как же Саня? Как мне быть?

Саня. – Мне кажется, она до сих пор любит тебя.
Олег. – Ты ее видишь?
Саня. – Очень редко. Иногда, когда захожу за сыном. Зайди к ней, поговори.
Олег. – Нет, не стоит.

Воспоминание 3.

Света. – Я знала, что все так и будет. Никогда в глубине души я не верила, что ты останешься со мнойю но как дура, все надеялась на что –то. Я вижу, что я тебе надоела.
Олег. – Дело не в этом. Я просто не приспособлен к семейной жизни. Тебе будет со мной плохо. Нам лучше расстаться сразу, не стоит затягивать. Так будет лучше и для тебя.
Света. – Для меня уже ничего не будет лучше. Я без тебя не могу.
Олег. – Сможешь, это только сейчас так кажется. Потом все пройдет. Саня тебя любит, тебе с ним будет лучше.
Света. – Ах, вот оно что. Значит, вы  уже решили с кем я должна остаться. Меня вы даже не спросили, решили без меня и за меня. Я. Как карта, в вашей колоде. Ничего не выйдет. Ты можешь от меня уйти, но что мне делать после, я решу сама.
Олег. – Ничего мы не решали. Это я считаю, что так будет лучше для нас обоих.
Света. – Ничего не будет, ничего не будет. Я его видеть не хочу, это из-за него ты бросаешь меня.
Олег. – Вот увидишь, ты выйдешь за него замуж, и у вас все будет хорошо. Я не сомневаюсь в этом. Не сегодня. так завтра, но так будет. Он же мучается без тебя, и ты любила его. А я уйду. Я не буду вам мешать. Я никому не буду больше мешать. Считайте, что меня вообще не было.

Олег. – Я. Наверно. Лезу не в свое дело. Может у вас еще наладится?
Саня. – Нет. У меня другая женщина, и я, кажется, люблю ее. В общем. Мне с ней хорошо. А со Светкой… Вначале то все было нормально, сын у нас…потом сцены. Конфликты. Я не мог жить так, как она хотела, она не могла жить по моему. И мне все время казалось, что она постоянно сравнивает меня с тобой.
Олег. – Несколько минут назад, на этой скамейке пристал пьяный. Он с женой развелся и теперь  смыслом жизни заинтересовался. Думать, говорит, начал.
Саня. – Это еще хорошо. Хуже было бы, если бы он начал интересоваться, уважаешь ли ты его. Главный вопрос русской жизни.
Олег. – Мысль у него здравая была: думать за человечество.
Саня. – Такой разговор не по пьянке вести надо.
Олег. – Что делать, если мы, славяне, только по пьянке и говорим о серьезных вещах. Но я не о разговоре. О мысли. У меня ведь тоже, все суета, суета, и вот остановился и думать начал. Плохо стало, Саня. Оглядываюсь назад, а там пустота: обрывки мыслей, замыслов, начатых и тут же брошенных дел и слова, слова, пьяная болтовня. Скажешь, дело надо делать, а не говорить. А зачем? Да и делал я его. Но разве от наших дел лучше стало? Люди лучше стали? Тогда зачем все это?  Где выход? Бессмысленность дел или пустота болтовни.
Саня. – Это пройдет.
Олег. – Что пройдет? Мы, как страусы, засунули голову в песок, и ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Все хорошо, все прекрасно, все идет к лучшему в этом лучшем из миров. Есть отдельные недостатки, но это так – мелочи, а в главном все хорошо. Ты это предлагаешь?
Саня. – Мучь себя, не мучь, мы не в состоянии ничего изменить. Сколько людей пытались изменить этот мир, а лучше ли стало. Паскуднее стало.
Олег. – Мы – разочарованные в попытках изменить мир. Не знаю, первые ли мы в этом. Нам столько твердили о борьбе за прекрасное будущее, об обязанности бороться за него, а мы видим вокруг одну мерзость, лицемерие, и  эти твердящие - первые пакостники, рвущиеся вверх, чтобы ухватить поболе от пирога государства. Воровство, блат. Мы слово блат с детства усваивали, нас учили презирать его, а оно всемогущим становится. Его уже не стыдятся, им гордятся.
Саня. – Плохо же тебе стало, если ты приехал. Думаешь окунуться в молодость, вернуть ее хотя бы в воспоминаниях, и начать жить по другому? А мы тут тоже погрязли в этой рутине, и хлебаем ту же мерзость, только перестали понимать, что это болото, в которм мы по уши, и которе дерьмом пахнет, а не цветами. Но мы принюхались, и живем как можем.
Олег. – Поздно мне, Саня, начинать по другому. Это так- обида на жизнь и ностальгия по тому, чего хотелось бы. Может же быть ностальгия не по реальному прошлому, а по выдуманному. Я ни о чем не жалею, может только по тому, что не случилось, а что случилось уже то мое. И если бы вернуть все сначала, наверно прожил бы так же, потому что так устроен, по другому не смог бы.
Саня. – Дороги, которые нас выбирают.
Олег. – Да. Ну, а теперь начнем возвращаться в молодость.
Саня. – Начнем.

Действие 3. картина 1.

Квартира Олега. В комнате Олег, Таня, Командор, Саня, Гретхен, Борис. Борис играет на гитаре. Поют – “Давайте говорить друг другу комплименты” ( Окуджава). Командор подходит к столу, разливает.
Командор. – Старики, прошу разобрать посуду.
Все не спеша подходят к столу, берут рюмки.
Командор. – Предлагаю выпить за дружбу, за то, что сохранили дух товарищества, за то, чтобы он оставался в нас до самого конца, за дружбу, которая сохранилась в нас столько лет.
Борис, вполголоса. – Главное, чтобы питие не кончалось, несмотря на рост цен.
Олег. – Боря, давай нашу.
Борис берет гитару, все подпевают ему.
Легко я бросал города и уезды
И бросил бродить, промотавшись до нитки,
Теперь под зеленой сосной мое место
И если брожу, то не дальше калитки…( Вийон. Пер. Гитовича)
Гретхен у магнитофона перебирает катушки, включает его. Музыка начала 60 –х – твист, шейк. Командор приглашает Таню. Все пляшут, кроме Олега. Очень артистично танцует Саня. Выкрики Олегу: давай пошли, хватит сидеть.
Олег. – Саня, и почему ты не пошел в балеруны.
Саня. – Да куда уж нам.
Борис. – Балерун – хорошо, инженера лучше.
Гретхен. – Саня, пенсию получал бы уже, стал бы первым пенсионером в нашей компании.
Борис. – Уважаемый человек был бы, знакомых завмагов имел бы. Знакомил бы нас с хорошенькими балеринами.
Саня. – Это ты при Галке повтори, она тебя сразу познакомит кое с чем.
Смена музыки, и нечто медленное.
 Олег подходит к Тане. – девушка, разрешите вас пригласить.
Таня, с иронией. – Вы решились танцевать.
Олег. – Под такую музыку я не рискую рассыпаться.
Танцуют, в один из моментов слышен их разговор.
Таня. – Почему же нет Светы? Это было бы справедливо.
Олег. – Есть призраки, которые не стоит будить. Это было бы справедливо, но от этого стало бы хуже многим.
Таня. – Ты же всегда говорил, что лучше хуже, но справедливо.
Олег. – Это тот компромисс, ценой которого я смог собрать всех. Была бы Светка, не было Сани.
Таня. – Ты стал любителем компромиссов?
Олег. – Оставим этот разговор. Сейчас я хочу думать только о тебе. Я снова влюблен в тебя, словно не было этих долгих лет.
Таня. – Ты опять уйдешь от меня.
Олег. – Это будет потом, завтра, и я уже не буду больше тревожить тебя. А пока у нас есть несколько часов.   
Дальнейший разговор не слышен. Кончается танец. Олег и Таня подходят к столу.
Командор Тане. – Никогда не прощу Олегу, что он смог удержать такую женщину. Я бы на его месте в лепешку разбился бы, но не позволил бы тебе выйти замуж за кого – то.
Таня. – А ему не нужно было разбиваться в лепешку, ему бы только слово сказать.
Командор Олегу. – ты хоть теперь понимаешь, старик, как был глуп.
Олег грустно улыбается.
Саня. – Олег всегда говорил, любовь и брак вещи несовместные. Тут он был последователен, не знаю уж, как в дальнейшем.
Борис. – Глупей я, а не Олег. Мне нужно было отбить тебя у Олега. Я не шучу, Таня, это правда.
Таня, удивленно. – Боря?!
Борис. – Да, да, я любил тебя. Видишь, как получается. Но я хорошо маскировался. Ведь этого никто не заметил, даже ты.
Командор. – Маскировщик ты отменный, всю свою жизнь замаскировал шуточками.
Таня. – Я об этом догадывалась, Боря.
Олег. – Оказывается, мы мало знаем друг друга. Через столько лет мы открываем в друзьях что – то новое.
Командор. – Так это же хорошо.
Саня. Мы себя мало знаем, что говорить о других.
Олег.  – Как говорится, узнавая себя, мы познаем и других. Пойми себя, и ты поймешь все человечество.
Борис. – Нам еще найдется о чем поговорить. Слушай, Олег, возвращайся домой. Будем встречаться, пить вино и говорить обо всем, как в теперь уже такой далекой молодости. А то получается, столько лет не виделись, что и поговорить не о чем.
Гретхен, саркастически. – Мы живем в одном городе, а часто ли встречаемся, а тем более говорим по душам.
Командор. – Олег вернется, все будет по – другому. Сумел же он собрать нас всех сегодня.
Олег. – Нет, Командор, это идиллия. У всех свои заботы, семьи, быт, работа. Прошлое не вернешь, как ни жаль.
Гретхен. – Слова, слова, одни красивые слова.
Олег. – Ты прав. Только не красивые, а банальные.
Гретхен. – Нет, пусть будут красивые. Банальность тебе ведь претила, а перед красивостью ты не мог устоять.
Олег. – Не замечал. Впрочем, со стороны виднее.
Гретхен. – А разве не красива наша сегодняшняя встреча? Разве не напоминает она тебе сцену из одного фильма? Тебе нравился этот фильм. Поминки при жизни.
Таня. – Какие поминки? Кого?
Гретхен. – Ах, как все красиво ведут себя, как делают вид, что ничего не знают.( Передразнивает.) Будем встречаться, пить вино и говорить о жизни. Да много ли ему осталось этой жизни? Что вы все притворяетесь ?  Все ведь знают, что он умирает. Не смог отказать себе в красивом жесте, приехал попрощаться. Что ж, продолжим игру с открытыми картами, либо и дальше будем говорить красивые слова. ( (К Олегу,)Так ведь ближе к сценарию того фильма?
Таня. – Я не знала, честное слово, ничего не знала. Олег, это правда? Да, как же…Олег?
Олег, медленно. – Да, Таня, это правда.
Гретхен. – Только ты и не знала ничего. А все остальные знали и притворялись, комедию разыгрывали.
Саня. – Ты что бесишься, Гретхен?
Гретхен. – Командор вот намедни сказал, что я неудачник, да и вы все так считаете. Я знаю, не будем врать друг другу. Я и сам в глубине души, наверное, так мсчитаю. Когда в университете я к вам прклеился, я еще этого не осознавал, но подсознанием чувствовал – я бездарь и быть мне вечным неудачником. Даже в университет со второй попытки попал. А тут вы – талантливые, умные, уверенные в себе, и в вас все верили, одним словом личности. Я и думал, пусть я только рядом буду, одних только отблесков на меня хватит. Вернее, не думал я так, конечно. А нутром чувствовал. И ради этого позволял помыкать собой, насмешки терпел. Ведь стал я все же для вас своим, и вместе мы всегда были, и тайны все ваши знал и все прочее. Сколько я насмешек выслушал от одного только Олега, он мастер был на это дело, а как меня подпаивали, чтобы я не мешал вашим умным разговорам. Разговоров много было, вот и вышли все, расплескались в этой говорильне, весь пар выпустили. Да посмотрите на себя, кто вы? Что от вас кроме разговоров осталось, кто вы теперь? Что от вас кроме разговоров осталось, кто вы теперь?  Мне за вас горько. Такие же неудачники, как и я. Давно мы уже сравнялись. Только вы свою неудачливость словами прикрываете, принципами. А для некоторых уже только одни слова и остались. Вот послушали бы вы, какие слова Саня льет на собраниях, какие речи закатывает. А потом сам  за  рюмкой над этим хохочет. Для серой массы правда ни к чему, для собственной карьеры и демагогией можно заняться. А где ваше товарищество, дружба, о которой тут Командор распинался? Увести невесту у друга, так забавно. Поиздеваться над другом, так весело. Поиграли в ремарковщину, и достаточно. Не случись этого с Олегом, он и не появился бы здесь. А с тобой, Саня, если только на улице случайно встретишься, и то ты стараешься не заметить. Да, что говорить. Что же случилось с нами, со всеми?
Олег. – Спасибо, Гретхен, что внес ясность. Как говорится, карты раскрыты, попрощаться по английски не удалось. Зато теперь без фальши, будем сами собой. Я много думал последнее время над тем, зачем я жил, как я жил. И, клянусь, не ради одних сантиментов приехал к вам. Хотя сейчас я не стыжусь сантиментов. Умирать всегда страшно, но вдвойне страшнее, когда за тобой пустота, бесцельность. Вот я и искал, что дало бы мне опору, искал себе оправдание. И решил, что найду ее в прошлом, когда еще многое казалось возможным, и думалось, что можно пройти по жизни, не замаравшись. Вернуться на тот перекресток, где вправо пойдешь – смерть найдешь, налево пойдешь и т.д. Да только в сказке был такой перекресток, а в жизни то мы его и не заметили, проскочили сходу. Куда же мы свернули : направо, налево, прямо ли? И кто куда свернул? Все в разные стороны.
Все молчат. Гретхен встает. – Я пошел. ( К Олегу) Ты подашь мне руку или…
Олег протягивает ему руку. – Да, подам. Не знаю, поймешь ли ты меня, но нет во мне обиды. Надо бы сказать – рости меня, но вот этого я не скажу.
Гретхен. – Тогда прости меня и прощай.
Олег. – Прощай, Гретхен.
Гретхен уходит.
Командор. – совсем взбесился  мужик. И что ему неймется? Ты не обращай внимания, Олег.
Олег. – Гретхен в чем – то прав. Что, действительно, с нами случилось? Я не о диссертациях, не о карьерах говорю. Что случилось с нами самими? Почему мы стали такими равнодушными, почему все мы в этой жизни или наблюдатели, или слепо течем по потоку? Ругаем жизнь, не соглашаемся, не принимаем и словно со стороны смотрим, что из этого получится. Иногда злорадствуем, так мы и предполагали. А вот болеть за то, что происходит, перестали. Я все думаю, почему же получилось так, почему нам не нашлось дела, в которое мы могли вложиться без остатка.
Молчание.
Таня. – А знаете, ребята, вы не случайно в свое время сдружились. В вас во всех было общее: нежелание устраиваться в жизни. Вы хотели жить по своим принципам, честным, справедливым, а не порлучилось, вы и сникли. И за свое бороться перестали, но и жить по другим правилам вам муторно. Вот и оказались где – то в стороне, как сказал Олег – наблюдателями.
Борис. – Созерцателями. “Деятельный всегда нечист, и только созерцающий сохраняет чистоту”. Это Гете сказал.
Саня. – Не созерцатели вы, а любопытствующие зрители, уличные зеваки. Посмотрим, что из этого получится – вот ваш девиз.
Олег. – Созерцатель – слово хорошее. Он жизнь наблюдает, делает выводы.
Саня. – У созерцателя голова без рук, либо впереди их. Когда руки впереди головы – это плохо, но еще хуже, когда при голове нет рук.
 Олег. – Для одних луг – это поле, по которому идти удобно, а для других, созерцателей, это миллионы травинок, и в каждой своя особенность, и надо рассмотреть каждую травинку. И вообще, быть созерцателями – значит жизнь любить, волноваться ее невидимыми переливами.
Саня. – И не заметить, как ушла впустую собственная жизнь.
Борис. – Бросьте, парни, заупокойную. Пустой жизни не бывает.
Командор. – Начали за здравие, кончили за упокой. К черту уныние.
Борис. – У нас что, выпить разве уже нечего?
Разливает.
Таня. – За вас, ребята. За вас тех, какими вы были в старые времена, за то, что в вас не перегорело.
Борис. – Поехали. Больше пьешь, меньше думаешь.
Таня подходит к Олегу. – Я бы хотела остаться с тобой. Скажи хоть слово, скажи, что я тебе нужна, я брошу все, я все сделаю для тебя.
Олег. – Поздно, Таня. Я, кажется, снова влюблен в тебя, и даже сильнее, чем прежде. Я влюблен в тебя так, как никогда никого не любил, даже тебя. Поэтому, прощай. Спасибо тебе. А свой оставшийся путь я должен пройти один. Не люблю, но пожелай мне мужества. Иногда мне становится очень страшно. Я гоню страх, но по ночам он приходит ко мне. И помочь мне никто не может. Каждый переходит эту черту в одиночку. Прощай, Таня.
Таня. – Прощай. Я любила тебя всю жизнь и люблю, мне не надо влюбляться снова.
Крики – Боря, гитару. Поют.
Мы сваливать не вправе
Вину свою на жизнь.
Кто едет, тот и правит,
Поехал, так держись!
Я повода оставил
Смотрю другим вослед,
Сам ехал бы и правил,
Да мне дороги нет.
  (Н. Рубцов)

Затемнение.

Финальная сцена.

Луч света освещает Олега. Он стоит один, глубоко задумавшись. На другом конце сцены поочередно появляются все персонажи. Этот как бы еще одна сцена прощания. Все говорят по несколько фраз.
Мать. – Зачем ты уходишь раньше меня? Я буду молить Бога, что он спас тебя, пускай он возьмет меня вместо тебя.
Гретхен. – Ты прости меня. Не зла я тебе хочу. Правды я хотел, честности. Слишком много вокруг лжи, слишком много.
Света. – Опять вы все решили без меня. В чем же моя вина? В том, что я любила тебя?
Пьяный. – О себе все думаете, а кто будет думать о человечестве? Вот он думал.
Андрей Николаевич. – Они все еще мальчишки. Не захотели когда – то примириться с окружающим, шумели, горланили. А теперь одни мучаются оттого, что отказались от своего прошлого, от своей цели, ради которой они бунтовали, другие мучаются, что не могут найти другой цели, устроиться в жизни. А были ли у них цели?
Борис. – Вопросы, вопросы. Все задают вопросы. А кто будет давать ответы? Господь Бог? Я? Он? Ты? Может спокойнее жить, не думая, принимать все, как есть.
Командор. – Наивный он был человек, поумнел вроде, а в конце своего круга вернулся к наивности. Обиделся, что не он переделал мир, а мир переделал его. И нас он в каком – то странном свете представлял. А мы ведь другие, не такие, какими он хотел бы нас видеть.
Саня. – Ты хорошо сделал, что приехал. Я не знаю пока что, но что – то должно измениться в моей жизни. Я не хочу жить так, как жил. Жаль, стрик, что ты не подсказал, что делать, да и не знал ты этого. Ты, как больная собака, приехал искать поддержки ум нас, а мы уже не те. Я только сейчас осознал, сколько себя мы потеряли.
Таня. – Я всегда знала, что ты вернешься ко мне. Ты вернулся, и у меня не осталось надежды. Как пусто все стало, как серо.