Моя злосчастная Россия 4

Глава 4. МОСКОВСКАЯ  РУСЬ (1480-1709)
               Диктатура  боярства.
1.
После того, как в 1480 г. Московская Русь сделалась независимым государством, объединительницей русских земель, в Москве произошли два события, наложившие печать на два последующие столетия русской истории.
В семье великого князя началась распря, столкнувшая две политические силы: бояр и детей боярских. Боярский сын и боярская дочь к тому времени стали обозначать не только детей боярина. Сложилось особое сословие – высше-средний класс, промежуточный между боярством и купечеством-чиновничеством (дьяками и подьячими). В последующем оно превратилось в дворянство, с примерно такой же историей. Сначала, еще с ХП века, дворянин – это просто «дворовый человек», придворный слуга князя или боярина. Затем он возвысился до положения приближённого, стал вровень с «детьми боярскими». А позже (уже в ХУ1 в.) дворянство стало сословием, полностью поглотившим «детей боярских».
Во второй половине ХУ века в семье Ивана Ш стали происходить серьёзные перемены. В 1467 г. умерла его первая жена Елена, оставившая сына, названного Иваном Молодым и признанного наследником. Этот Иван скончался в 1490 г., раньше отца, оставив сына Дмитрия. Между тем, в 1472 г., при посредстве Папы Римского, за вдовствующего великого князя московского была выдана племянница  последнего византийского императора Зоя (в Москве Софья) Палеолог. В 1479 г. у неё родился сын Василий.
Эта женитьба имела для Москвы важное политическое значение. Москва становилась как бы наследницей завоеванной турками Византии. У Москвы появился византийский герб – двуглавый орёл. А несколько позже – на рубеже ХУ и ХУ1 вв. родилась теория «Третьего Рима»: первый Рим тысячу лет назад пал, второй (Константинополь) в 1453 г. – тоже, теперь Москва становится Третьим Римом, «а четвертому не бывать». Последующая история показала, что произошла ошибка. «Третьим Римом» в ХХ веке стала вся западная цивилизация, включая её восточную окраину – евразийскую цивилизацию. И уже к концу ХХ века становится  ясно, что этот «Третий Рим» в ХХ1 веке (скорее, в первой половине или даже в первой четверти его) ждёт судьба Первого и Второго. По  причинам, которые мы затронем в предпоследней и последней главе сего повествования.
Здесь уместнее напомнить, что к концу ХУ века у великого князя московского появилось два наследника: внук от сына первой жены и сын от второй. В духовной сфере за каждым из них встало особое религиозное течение. За одним (внуком) – течение, проповедовавшее превосходство церковной власти над светской, признанное позже еретическим и разгромленное. За другим (сыном) – течение, проповедовавшее подчинение церкви великокняжеской власти. Борьба этих двух течений осложнилась борьбой между «стяжателями» и «нестяжателями» (сторонниками монастырского землевладения и их противниками).  В социально-политической сфере вокруг внука сплотились крупные бояре, а вокруг сына – более многочисленные и со всё более сильным  влиянием на великого князя дети боярские.
Сначала вроде бы одолела «партия внука» - Дмитрия. Был раскрыт заговор на его жизнь, заговорщики казнены, и в 1498 г. Дмитрий официально провозглашен наследником. Но уже в следующем году возобладала «партия сына» - Василия. Одни сторонники Дмитрия были казнены, другие – пострижены в монахи. А в 1502 г. Дмитрий и его мать Елена были посажены под стражу. Наследником был объявлен Василий. Великий князь в последние годы своей жизни всё более тяжело болел и в 1505 г. умер.
Ему наследовал сын – Василий Ш (1505-1533).
2.
Княжение Василия Третьего вошло в историю двумя событиями: укреплением власти великого князя с присоединением к Москве остававшихся удельных земель и успешной борьбой с великим княжеством литовским, в результате которой к Москве отошли русские земли по Верхнему Днепру.
Если вспомнить, при каких условиях Василий Третий взошёл на престол (опираясь на детей боярских против бояр), то вряд ли можно удивляться тому, что и правил он более четверти столетия в том же духе: холодно-враждебно по отношению к боярам, доверительно – к менее знатному, но ближайшему окружению. Тем не менее за исключением очень редких случаев, он не посмел сколько-нибудь серьёзно затронуть интересы боярства и самих бояр – такую они набрали силу. Мы увидим, что в следующее царство произошёл самый настоящий погром бояр. И тем не менее, они остались в силе.
Что ж? Разве Сталин не уничтожил почти полностью первоначальную советскую номенклатуру? Тем не менее, обновленная номенклатура никуда не делась до 1991 года и в значительной своей части благоденствует доныне.
Исторический опыт показывает, что высший класс общества – как и все остальные классы – невозможно уничтожить. Состав каждого класса можно изменить – это случалось. Но классы были и остаются. в том числе всегда остаётся высший класс – подлинный хозяин страны. Вот почему, при всех перипетиях, всякое государство всегда остаётся диктатурой высшего класса. В рассматриваемое нами время это было боярство. Диктатура боярства.
Во внутренней политике продолжалось упразднение удельных княжеств – своего рода «государств в государстве». В состав Московской Руси были включены Рязань, Углич, Бежецк. Но остатки удельной системы еще сохранялись. Брат Василия Ш Юрий не только оставался князем целой полудюжины уделов, но и претендовал на великокняжеский престол. Только рождение в 1530 г. будущего Ивана 1У лишило его возможности стать великим князем. Были свои уделы и у других братьев великого князя.
Во внешней политике центр тяжести сместился на борьбу с Литвой и Ливонским орденом за верховья Днепра и крупнейшие города-крепости в этом районе: Псков и Смоленск.
Псков оказался между двух огней: ливонские рыцари осаждали его, и страх перед ними заставил псковичей подчиниться Москве. Как и новгородцы, псковичи отчаянно пытались сохранить свои вековые «вольности» - увы, с тем же результатом.
В 1500-1503 гг. дело дошло до войны между Москвой и Литвой. Она окончилась признанием Пскова областью русского государства. К Москве отошли Чернигов, Стародуб, Гомель, Новгород-Северский, Рыльск, Брянск, Мценск и др. города. В 1507 г. война возобновилась. Против России сложилась коалиция Литвы, Польши, казанских и крымских татар. Но набеги на Русь с трех сторон были отражены. Противники вынуждены были признать права Москвы на принадлежащие ей земли.
Между тем, к 1510 г. завершилось полное подчинение Пскова Москве. Вече было упразднено. Сотни наиболее влиятельных семей переведены в Москву и другие города, а Псков заселили выходцами из этих городов. Словом, как и в Новгороде, население было сменено почти полностью. Оба центра стали заурядными городами Московской Руси.
Ожесточенной была борьба за Смоленск. Москве пришлось предпринимать на него целых три похода: в 1512, 1514 и 1515 гг. В конце-концов Смоленск остался за Москвой – хотя еще не раз в последующие сто с лишним лет переходил из рук в руки. Город постигла судьба Новгорода и Пскова: в нём насильственно сменили значительную часть жителей.
Крымский хан Менгли-Гирей выступал как союзник Москвы еще со времён Ивана Ш. В 1502 г. он разгромил главного своего врага – Золотую Орду. Правда, потом союз сменился набегами, но серьёзной угрозой Руси Крым стал несколько позже.
В Казани продолжалась усобица партий ханского двора. Промосковский хан сменялся врагом Москвы и т. д. Поэтому взятие Казани в середине ХУ1 века было, собственно, реакцией на приход там к власти очередного враждебного Москве хана.
3.
Чтобы понять природу и характер нестихийного бедствия, обрушившегося во второй половине ХУ1 века на Московскую Русь, необходим экскурс в область психологии, даже дальше – в область психиатрии.
Статистика констатирует, что на каждые сто здоровых младенцев приходится минимум один, а то и два-три дебила разной степени слабоумия и разного характера психопатии. В деревне такие быстро вымирали и, как правило, не давали потомства. В городе медицина искусственно сохраняет им жизнь. Поэтому процент ущербных такого рода во второй половине ХХ века поднялся до 3%, а к началу ХХ1 века стал еще выше.
Но с умалишенными всё более или менее ясно. Их бесполезно учить и нельзя ставить ни на какую работу. Они должны либо сидеть в специальных больницах, либо (самые смирные) оставаться тяжким крестом для родителей или других родственников на долгие годы, часто на десятилетия, до конца жизни тех или других.
Сложнее с категорией промежуточной (маргинальной) между нормальными людьми и сумасшедшими. Мало того, что  она по масштабам вдвое больше, она еще и очень неоднородна. На одном полюсе маргинал почти неотличим от сумасшедшего, а на другом – от нормального человека. При этом он во всех случаях оказывается «психом ненормальным» множества оттенков и степени тяжести. Чаще всего это – с рождения. Но не так уж редко вдруг сказывается в детстве, отрочестве, юности, в зрелом возрасте и обязательно приходит вместе со старческим маразмом.
Беда, когда такой экземпляр появляется в твоей семье или у соседей. Огромная беда, когда он волею судеб становится главой государства.
В жизни пишущего эти строки встретились целых два маргинала.
Один имел высокий социальный статус (был сыном секретаря одной из «братских компартий»). Поэтому легко кончил институт, ему помогли «защитить»  кандидатскую диссертацию, стал завсектором академического института и застрял только на подступах к докторской. Пошли безобразные скандалы, поведение маргинала стало, как принято говорить, неадекватным, и он быстро исчез в неизвестности. Скорее всего, в стране своего папы.
Другой не только защитил кандидатскую и докторскую, но стал директором ведущего института одной из отраслевых госакадемий, а позже чуть не стал главным учёным секретарём – распорядителем финансов огромного учреждения. Кроме того, будучи графоманом, явился автором десятков абсолютно бессодержательных книг. И только «неадекватное поведение», выражавшееся в лавине всё тех же безобразных скандалов, положило конец карьере. Маргинала тоже увезли лечиться на другой конец света, где он вскоре умер.
В истории злосчастной России тоже свирепствовали целых три маргинала: Иван Грозный, Павел Первый и Сталин (это не говоря уже об еще большем числе алкоголиков).
Княжение Ивана Четвертого, вошедшего в историю с прозвищем Грозный (1533-1584) ярко иллюстрирует жизнь человека на троне (на самодержавном евразийском троне, полным «хозяином» всей страны, с неограниченными возможностями любого произвола) – человека с неустойчивой, неуравновешенной психикой, сделавшегося вдруг в зрелом возрасте, в расцвете лет, самым типичным маргиналом («психом ненормальным») и пролившего реки крови. Точнее, ручейки по сравнению с реками, которые пролил еще один «псих ненормальный» 400 лет спустя.
Княжение четко распадается на три периода, качественно отличных друг от друга. Детство, отрочество, юность (1530-40-е годы), когда великий князь был таковым лишь номинально, поскольку не мог еще самостоятельно принимать государственных решений. Тогда на Руси всё или почти всё оставалось, как при его отце, деде и прадеде Затем пришли зрелые 1550-е годы, когда князь проявил себя разумным государем, окружил себя действенными советниками, добился значительных успехов во внутренней и внешней политике. Наконец, на рубеже 1550-60-х годов произошёл психический срыв и началось кровавое безумие, продолжавшееся почти четверть века до самой смерти царя в 1584 г. Сначала вспышка – точнее, несколько нараставших вспышек. Потом нараставшее затишье (не исключавшее свирепых казней, но они были всегда), И крупные провалы как во внутренней, так и во внешней политике.
Уточним, что на троне сидел не умалишенный, а именно маргинал (он умер, играя в шахматы).
Ставши в три года номинальным «великим князем», Иван провёл первые годы своей жизни под опёкой соперничавших между собой боярских родов. Первоначально правительницей была, согласно завещанию Василия Ш, мать Ивана – Елена Глинская. Ей пришлось бороться с братьями Василия – князьями Юрием и Андреем (последний пытался даже устроить военный переворот). А также с собственным дядей князем Михаилом Глинским. В этой борьбе на первый план выдвинулся приближённый Елены – князь Овчина-Телепнёв-Оболенский. Накал борьбы возрастал до 1538 г., когда Елена внезапно умерла (ходили слухи, что её отравили).
Начался новый этап борьбы. Власть в Кремле захватил князь Шуйский. Его сменил князь Бельский. Снова одержал верх Шуйский. Его «сверг» князь Глинский. Всё это сопровождалось бесконечными казнями, тюрьмами, ссылками. И, естественно, не могло не ожесточать характера ребёнка-государя, и без того, как ясно теперь, ярко выраженного истеричного холерика. Проявилась жестокость характера нового государя уже в его молодые годы. Мучить животных, сбивать людей на скаку – были его обычные развлечения. Позднее это сказалось на стране самым трагическим образом.
Подошло совершеннолетие. Разум вроде бы окреп. 16-летний  великий князь выбирает себе жену из семьи русских бояр, отвергает иностранные кандидатуры: «норовы будут разные». В 1547 г. венчается на царство, становится не только великим князем Московским, но и царём всея Руси. Этот титул встречался и раньше – со времени женитьбы Василия П на Софье Палеолог. Но большей частью в грамотах, посылаемых в другие государства. Теперь же он обрёл своё первоначальное значение Царь – русское сокращение слова Цезарь, т. е. такой же император, как византийский.  Или как Кайзер «Священной Римской империи».
Ближайшими советниками молодого царя сделались священник Сильвестр и Алексей Адашев из незнатной, далёкой от боярских распрей семьи. Был созван первый Земский Собор, утвердивший новый Судебник. Кроме того, собором были приняты решения по целой сотне назревших проблем, главным образом, церковных (отсюда название: «Стоглав»). Началось развитие земского самоуправления: выборные десятские, сотские, старосты вместо наместников-«кормленщиков». В 1551 и 1556 гг. состоялись большие «разверстания» поместий, послуживших началом складывания сословия помещиков – будущего высшего класса страны, дворян. Через Архангельск началась оживлённая торговля с Англией. Шла успешная борьба с набегами крымских татар. На их набеги отвечали опустошением степных крымских улусов. А, главное, был подготовлен успешный поход на Казань. Пало Казанское ханство(1552). Через несколько лет (1556) пало Астраханское ханство. Остаётся добавить, что к концу жизни царя, в первой половине1580-х, под ударами казаков атамана Ермака Тимофеевича пало Сибирское ханство. Московская Русь постепенно приобретала черты современной России.
В 1560 г. умирает любимая жена царя – Анастасия. И происходит психический срыв. Ближайшие советники сосланы: Сильвестр в Соловки, Адашев – в Ливонию.
Еще с 1558 г. Москва втягивается в войну против Ливонского ордена, в войну, против которой, как против бессмысленной авантюры, возражали оба советника. Война длится более четверти века. Сначала Ливония опустошена и почти завоевана. Но вмешиваются Дания, Швеция, Польша. В бесплодных походах и осадах проходят годы, десятилетия. Наконец, в 1583 г. война заканчивается практически ничем. Всё это конечно же, не могло не ожесточать характер царя.
И с того же 1560 г. начались массовые казни. Сначала казнили дьяков и подьячих, заподозренных в заговорах против царя. Затем очередь дошла и до наиболее подозрительных бояр. Ответом было бегство ряда бояр в Литву. Во главе с самым выдающимся среди них – князем Андреем Курбским (1564).
Вообще-то казни были в те времена таким же обыденным делом, как сегодня – дорожно-транспортные происшествия. Разве не массовой казнью было убийство тысяч древлян княгиней Ольгой? Да еще с закапыванием живыми, с сожжением заживо. В 1393 г., в княжение Василия 1 в Торжке убили какого-то московского «доброхота». Ответом Москвы была мучительная казнь – четвертование – 70 жителей города. Что такое крошечный Торжок сегодня? 600 лет назад он был намного меньше. И 70 казненных – это выглядело так, как если бы сегодня в Москве казнили 700000. Казни Ивана 1У поразили современников не массовостью, а тем, что царь ополчился на ненавистные ему знатные боярские роды, истребил несколько десятков их (из нескольких сотен). Высший класс, разумеется, остался высшим классом. И его диктатура – тоже. Но из него были выбиты люди с наиболее сильным характером, с развитым чувством Человеческого Достоинства – насколько это, конечно, возможно на Руси. Осталась, как и при Сталине, «слякоть» - низкие холуи (в том числе и из бояр), готовые на любую подлость по первому знаку царя. Типичной фигурой в этом плане стал главный палач царя – Малюта Скуратов. А наиболее видными жертвами – князь Владимир Старицкий (из последних удельных князей) и митрополит Филипп (из особо ненавистного царю рода бояр Колычевых).
Не эти казни дали царю прозвище Грозного. Два еще более страшных злодеяния поставили его в ряд наиболее гнусных извергов рода человеческого – вместе с Атиллой, Чингисханом, Тамерланом, Сталиным, Гитлером и Пол Потом: опричнина и новгородский погром. Оба наглядно свидетельствовали о ставшем «неадекватным» сознании и поведении монарха, о серьёзном нарушении его психики.      
Опричнина началась с того, что в декабре 1564 г. царь с семьёй внезапно отбыл из Москвы в Александровскую слободу и оттуда прислал митрополиту сообщение, что отказывается от царства. Оба поступка явно отдавали безумием: в Москве у царя в то время не было соперников, и он мог самодурствовать, как хотел, никуда не уезжая. Что касается письма митрополиту, то оно представляло собой явный шантаж (абсолютно ненужный в сложившихся обстоятельствах). Фактически царь требовал, чтобы его упросили вернуться на выдвинутых им условиях.
Что и было сделано специально для этого посланной делегацией.
Что касается условий (явно безумных), то они были таковы: из государства (земства) выделяется «опричнина» - нечто вроде сталинского НКВД : тысяча наиболее надежных «солдат внутренних войск», в подавляющем большинстве своём из незнатных родов, многие из татарских и даже из германских. Под их жильё в Москве отвели несколько улиц. Каждый получил значительное поместье. И начался террор.
Прежде опричниной называли уделы женщин в великокняжеской семье. Теперь она стала как бы государством в государстве. Опричники безнаказанно врывались в дома мирных жителей – от крестьянской избы до боярского двора – грабили, насиловали, убивали. С единственной целью: навести ужас на народ, который и без того был вконец забит и не оказывал никакого сопротивления. Это было равнозначно самому ужасному иноземному нашествию. (Желающие узреть это как бы воочию могут прочитать «Песнь про купца Калашникова» М. Ю Лермонтова или роман А. К. Толстого «Князь Серебряный»).
Зверства опричников продолжались целых семь лет: с 1565 по 1572 год. Опричнину отменили, только когда на царя нашло временное просветление, и он увидел, что продолжение террора в совершенно терроризированной стране бессмысленно. Но перед этим кульминация террора проявилась во время царского похода на Новгород (декабрь 1569 – январь 1570).
Причиной похода было «подмётное письмо» какого-то обиженного в Новгороде человека о том, что город якобы собирается изменить Москве и «передаться» польскому королю. В действительности этого не было и быть не могло, потому что, как уже говорилось, в Новгороде не только были полностью выкорчеваны остатки самоуправления, но и почти полностью сменилось население: прежних мятежных новгородцев сменили вполне законопослушные москвичи и жители других городов.
Но царь пришёл в ярость при одном намёке на «измену». Он двинулся в поход на Новгород с целой армией, с опричниками в авангарде. По дороге – просто по злобе – опустошил Клин и Тверь, подступил к Новгороду, разбил возле него лагерь, разграбил городские дома и начал невиданные дотоле массовые казни. Каждый день целых пять недель подряд новгородцев тысячами предавали смерти разными способами – один мучительнее другого. Самый жестокий – целыми семьями сбрасывали в проруби, под лёд. Казни остановили, только когда увидели близкое полное «обезлюдение» города. А это было опасно, когда рядом шла Ливонская война.
Психопатия царя в 1570-х гг. обострялась частыми сведениями о неудачах в Ливонской войне и неурядицами в собственной семье. Иван 1У был женат семь раз. Как мы уже говорили, первая жена – Анастасия умерла в 1560 г., и это послужило причиной первого психического срыва у царя. Вторая жена – Мария умерла в 1569 г., и вскоре последовал новгородский погром. Третья жена – Марфа умерла в 1571 г. вскоре после брака. Было подозрение, что её отравили, и это вызвало новую вспышку лютости царя. На четвертый брак потребовалось разрешение церковного собора, но четвертая жена – Анна оказалась неугодной и в 1577 г. была насильственно пострижена в монахини. С пятой и шестой женами (еще одной Анной и Василисой) царь не венчался, а брал благословение на сожительство. Наконец, в 1580 г., уже незадолго до смерти, 50-летний царь женился на юной девушке – еще одной Марии. В промежутках Грозный пытался свататься к родственнице английской королевы, но неудачно.
От Анастасии у него было два сына – вполне нормальный Иван, послушный соучастник его зверств, которого он в припадке гнева убил ударом посоха в голову (1582 г.) и слабоумный, да еще «физически немощный» Федор, который стал его наследником. От второй Марии родился царевич Дмитрий, но он ко времени кончины царя был еще младенцем.
Что касается опричнины, то поводом для её отмены послужила позорная трусость палачей во время набега татар на Москву в мае 1571 г. Многие опричники в критический момент бежали, и Москва была почти полностью сожжена врагом. На следующий год еще один татарский набег на Москву был успешно отбит «земскими» войсками, и вскоре опричнина была отменена. Правда, через несколько лет царь вознамерился снова восстановить её – хотя бы частично. Но это не получилось.
К концу 1583 г. царь, подобно Ленину в те же годы и с тем же грузом злодеяний за собой, представлял собой полную развалину. Он буквально разлагался заживо. Говоря современным языком, чувствовал болезненное гниение внутри, видел опухоль снаружи. Внезапно умер в марте 1584 г. от «удара» (сегодня это назвали бы инсультом или инфарктом).
Малолетнего Дмитрия с его матерью придворные срочно сослали в Углич. На престол был возведён Федор Иванович (1584-1598).
4.
Слабоумие нового царя – в противоположность его отцу – выражалось в чересчур «смирном» характере. Он был совершенно неспособен заниматься государственными делами и с утра до вечера только молился (в перерывах между развлечениями). Он, разумеется, был женат, но детей у маргиналов обычно не бывает Во всяком случае, жизнеспособных.
В одном ему повезло. Его первейшим приближённым стал боярин Борис Федорович Годунов – выдающийся государственный деятель. Выдающийся среди длинной череды московских монархов – вровень с самыми действенными из них: например, Иван Ш и впоследствии Алексей Михайлович. Годунов и правил Московским государством с 1584 по 1605 год – сначала фактически, а с 1598 г. и формально.
Род Годунова происходил от татарского мурзы Чета, который в 1329 г. выехал из Орды на службу к Ивану Калите (тогда это было обычным делом). Борис выдвинулся на службе у Ивана Грозного в 1570-х годах. Настолько, что в 1571 г. женился на дочери царского любимца Малюты Скуратова. А в 1580 г. выдал свою сестру Ирину за будущего царя Федора. Короче, стал одним из наиболее близких людей умирающего царя. И самым близким (не считая жены) – у его наследника.
Не удивительно, что он попал в число лиц, которых царь назначил опекунами над своим наследником. Но буквально на протяжении нескольких месяцев Борис разными способами устранил своих соперников. Один внезапно умер, другие были сосланы или пострижены в монахи. В том числе был свергнут митрополит и поставлен другой – ставленник Бориса. Таким образом, Годунов вскоре после смерти Ивана Грозного стал фактически единоличным правителем Московского государства.
Во внутренней политике, стремясь к популярности среди набиравшего силу дворянства, он пошёл на усиление крепостного права: отменил Юрьев день, в который крестьянам разрешалось менять владельца. Сделано это было вопреки интересам боярства: крестьяне, как правило, перебегали от мелких владельцев к крупным, где гнёт был слабее. И, словно в проклятие такому закрепощению, в последующие годы на страну обрушился ряд стихийных бедствий: пожар, в очередной раз спаливший почти всю Москву; три года подряд неурожай и голод, осложнившийся «моровой язвой» (чумой). Настоящим бедствием сделалась и подозрительность Бориса, породившая поток доносов и расправ, очень похожих на то, что творилось в СССР при Сталине в 1930-х годах.
Если добавить к этому оппозицию «выскочке» со стороны знатного боярства, нетрудно понять, что позиции Годунова, при всех его государственных талантах, были довольно шатки. Что и привело всего через несколько лет к трагическому исходу.
Однако главным во внутренней политике Годунова было всё же укрепление государства и расширение его пределов во все стороны света. Этот государственный подъём был закреплен учреждением патриаршества (1589), а также четырех митро-полий и устройством Русской Православной Церкви, какой она была до Петра Первого и стала опять при Ельцине. Расширяются внешние связи с государствами Европы. Растёт внешняя торговля. При дворе царя появляется первый отряд войск «иноземного строя» - предтеча будущей регулярной армии. Набеги татар на Москву – почти ежегодные – начинают всё чаще кончаться их поражением.
Борис, как наместник Казанского и Астраханского царства, сооружает длинный ряд городов-крепостей по Волге: Самара, Саратов, Царицын. Русские отряды продвигаются до Яика (Урал) и далее в Сибирь: основаны города Тюмень, Тобольск, Сургут, Нарым …
На юге воздвигается такая же цепь городов-крепостей: восстановлен Курск, построены Ливны, Кромы, Воронеж, Белгород, Оскол, Валуйки … Русские войска вновь дошли до Кавказа и взяли под покровительство кахетинского царя Александра. Правда, вскоре вытеснены были турками и персами. Протекторат России над Грузией, раздираемой между Турцией и Персией, возобновился только через двести лет.
На северо-западе успешная война со Швецией вернула Москве города Ям, Ивангород, Копорье, Корела. Это еще не был выход к Балтике, но уже создавались предпосылки для него.
На западе каменной стеной был обнесён Смоленск, что сыграло важную роль в борьбе за него на протяжении следующего столетия. Каменной стеной был обнесён и Белый город Москвы, что затрудняло набеги на неё крымских татар.
При всех этих успехах, положение Бориса год от года становилось всё трагичнее. В 1598 г. он формально венчался на царство. И не просто так, а по благословению патриарха, решением Земского Собора. Казалось бы, легитимность была соблюдена полностью. Но в Угличе подрастал царевич Дмитрий. Можно было не сомневаться, что боярская оппозиция Борису через несколько лет попытается поставить Дмитрия – последнего из Рюриковичей – на московский престол. Тогда Бориса в лучшем случае ждал монастырь. В худшем – казнь, с истреблением всего его рода.
Поэтому в 1591 г. в Углич были подосланы убийцы. Вскоре после убийства царевича в Москве случился еще один пожар, спаливший почти весь Белый город. Есть подозрения, что город был подожжён противниками Бориса, чтобы очернить его в глазах народа, как убийцу и поджигателя. Через несколько лет по стране поползли слухи о том, что царевич не убит, а бежал в Польшу. И, действительно, в начале 1604 г. в Литве появился человек, выдававший себя за царевича и начавший собирать войско для похода на Москву. В начале 1605 г. самозванец потерпел поражение от московских войск, но вернулся в Литву и стал собирать новое войско.
В это время (апрель 1605 г.) Борис внезапно скоропостижно скончался – видимо, не выдержал растущего нервного напряжения, именуемого ныне стрессом.
Началось первое в истории России Смутное Время (1605-1613). Второе имело место в 1917-1921 гг. Третье – в 1991-2000 гг.
5.
Официальная царская историография считает годами первого Смутного Времени 1584-1613: между кончиной Ивана Грозного и воцарением династии Романовых. Думается, это неправомерно. Годы правления Бориса Годунова отличаются от предшествующих разве что в лучшую сторону. Но с 1605 г. Смута охватила Московское царство несомненно.
Первый Лжедмитрий (всего их в историю вошло трое) был достаточно образован, чтобы выглядеть царевичем. И даже достаточно умён, чтобы попытаться привлечь к себе разные слои населения. Но он плохо представлял себе государственный строй Московской Руси и вошёл в конфликт с боярами. Именно бояре призвали его на царство. И именно бояре составили против него заговор, оказавшийся роковым для нового царя.
Происхождение Лжедмитрия Первого остаётся тёмным. Но оно для истории не так уж и важно. Никто из серьёзных историков не сомневается, что он был «лже». По наиболее распространенной версии, он был из русских «служилых людей» по имени Григорий Отрепьев. Вынужден был скрываться по монастырям. Затем бежал в Польшу, где выдал себя за царевича Дмитрия, получив негласную поддержку польского короля.
Подчеркнём, что за всё время Смуты Польша формально держалась нейтралитета, и никакой «польской интервенции» быть не могло. Но король разрешил самозванцу набрать отряды польско-литовских авантюристов «на свой страх и риск». При этом самозванец попросил руки дочери знатного польского вельможи – Юрия Мнишека. И получил значительную финансовую помощь от будущего тестя.
Летом 1604 г. 15-тысячное войско самозванца обратило вспять 50-тысячную московскую армию, пришедшую в замешательство при слухах о появлении «прирожденного  царевича». Правда, как уже говорилось, в начале 1605 г. самозванец всё же потерпел поражение и вынужден был бежать в Литву собирать новое войско.  Но тут случилась внезапная смерть Бориса Годунова. Русская армия (точнее, её воеводы) перешла на сторону самозванца, и через два месяца, в июне 1605 г., тот торжественно въехал в Москву.
Вдова Годунова и их сын Федор были тут же убиты. А дочь Ксения сделана наложницей самозванца и позже сослана в монастырь.
Самозванец произвёл ряд демагогических демаршей (удвоил жалованье «служилым людям», облегчил подати и т. д.). Но вошёл в конфликт с наиболее влиятельными боярами, которые немедленно составили заговор против него.
Положение Лжедмитрия осложнилось, когда в Москву явилась на венчанье Марина Мнишек с отрядом польских авантюристов. Поляки, чувствуя себя победителями, начали бесчинства и в конце-концов вызвали восстание москвичей. Это облегчило заговорщикам доступ в Кремль, самозванец был застигнут врасплох и убит в мае 1606 г., не процарствовав и года.
Заговорщики выдвинули из своей среды нового царя – князя Василия Ивановича Шуйского (1606-1610). Новый царь почти сразу же столкнулся с нараставшим валом крестьянских восстаний, переросших в самую настоящую Крестьянскую войну под руководством Ивана Болотникова (1606-1607). К крестьянам на первых порах примкнули «служилые люди», и восставшие подступили к Москве, заняв село Коломенское. Но вскоре между крестьянами и дворянами возникли понятные разногласия, дворяне предали восставших, перебежав к Шуйскому. Болотников вынужден был отступить сначала в Серпухов, затем в Калугу и, наконец, в Тулу. Войска Шуйского построили плотину на реке Упе и затопили город. Болотников был взят в плен и утоплен.
Не успели подавить крестьянское восстание, как из Польши появился Лжедмитрий Второй (1607-1610) – такого же тёмного происхождения, как и первый, только гораздо менее образованный, глупый и грубый. Он быстро собрал вокруг себя почти сто тысяч вооруженных людей – и поляков, и казаков, и русских, и других приверженцев. И стал с ними лагерем в селе Тушино, за что получил прозвище Тушинского Вора.
Долгое время Шуйский и Вор ограничивались противостоянием. Несмотря на огромное число вооруженных людей, у Шуйского не хватало духа атаковать Тушино, а у Вора – напасть на Москву. Чтобы придать себе легитимность, Вор заставил Марину Мнишек признать себя мужем, якобы спасшимся от гибели. Шуйский призвал на помощь шведов, которые под шумок захватили Новгород. В то же время, после долгой осады, польский король взял Смоленск. Наступила пора безвластия. По всей стране рыскали банды разбойников, грабивших население. Это была кульминация Смуты.
В 1610 г. в этой затянувшейся сумятице произошли некоторые изменения. Шуйский, как не оправдавший надежд, был смещен боярами. Установилась власть Боярской думы из семи наиболее знатных бояр («семибоярщина»). Но и новое правительство не могло придумать ничего лучшего, как призвать на царство польского королевича Владислава. К польскому королю отправили посольство, но тот затянул  переговоры, намереваясь сам сесть на московский престол. В это время погиб от руки одного из своих приближённых Тушинский Вор. Правда, на смену ему в следующем году явился Лжедмитрий Третий – Псковский Вор (засел со своим отрядом в Пскове), но вскоре был разбит и убит.
Воспользовавшись замешательством в Тушине и Москве, польские отряды проникли из Тушина в Москву и заняли Кремль, ожидая подхода подкреплений из Польши. Но против них поднялась вся страна. Отовсюду к Москве стекались отряды для борьбы с иноземным врагом. Наиболее крупным из них было нижегородское ополчение, собранное гражданином этого города Козьмой Мининым и поставленное под командование князя Дмитрия Пожарского. Ополчение двинулось сначала в Ярославль, а затем в Москву. По дороге оно получило значительные подкрепления, осадило Кремль, отбило попытки польских отрядов прорваться на выручку к осажденным и принудило их к сдаче (ноябрь 1612 г.).
В январе 1613 г. был созван Земский Собор, выбравший нового царя – Михаила Романова.
Здесь уместно напомнить о подвиге костромского крестьянина Ивана Сусанина Новый царь жил в то время под Костромой. К месту его жительства попытался пробиться один из остававшихся еще в стране отрядов польских авантюристов. С понятной целью: убить, чтобы освободить престол для польского короля. Сусанин морозной ночью завёл отряд в лесную чащобу на гибель ему и себе.
6.
Царь Михаил Федорович Романов (1613-1645) вступил на престол 17-летним юношей. Детство и отрочество он провёл в ссылке и не имел жизненного опыта, необходимого для управления государством. Кроме того, судя по отзывам современников, по характеру своему был «задумчив, кроток, послушлив, тих, религиозен» и в дела государственные не вмешивался. Но, по сути, Земский собор выбирал царём вовсе не его, а его отца, боярина Федора Никитича Романова, постриженного Годуновы в монахи под именем Филарета. Это была одна из самых активных политических фигур Смутного Времени. Правда, в то время несколько лет ему пришлось провести в польском плену. Но с 1618 г. он стал действительным главой государства под званием «патриарха и великого государя». Филарет правил государством до своей кончины в 1633 г., после чего реальная власть перешла к «ближним боярам» царя. При этом для решения наиболее важных вопросов периодически собирался Земский Собор.
На политической повестке дня Московского царства того времени стояли три вопроса:
Во-первых, истребить многочисленные разбойничьи шайки, продолжавшие разорять страну. Эта задача, в основном, была выполнена только к 1616 году.
Во-вторых, наполнить опустевшую казну, для чего были подняты налоги, введены откупа, прибегли к займам.
В-третьих, требовалось урегулирование отношений с Польшей на западе, со Швецией на северо-западе и с Турцией (включая вассального ей крымского хана) на юге.
Со Швецией в 1617 г. был заключён  Столбовский мир, согласно которому шведы отказывались от Новгорода, Порхова, Старой Руссы, Ладоги и Гдова, но оставляли за собой Приморье – Ивангород, Ям, Копорье, Орешек и Корелу. Эти города пришлось отвоевывать почти столетие спустя.
С Польшей в 1618 г. было заключено Деулинские перемирие на 14 с половиной лет. Как раз ко времени окончания перемирия, в 1632 г. умер польский король Сигизмунд Ш, в Польше началась междоусобица, и в Москве момент был сочтён благоприятным для возобновления войны. Однако русская армия, осадившая Смоленск, в свою очередь, была осаждена подоспевшей на выручку польской армией и вынуждена была сдаться. Очередной Земский Собор склонился к заключению мира. По условиям мира (1634) королевич Владислав за 20000 руб. отказывался от притязаний на московский престол. Кроме того, пришлось уступить Польше Смоленскую и Черниговскую земли. Ясно, что очередной войны за эти земли было не миновать.
На юге осложнения с Турцией осложнились тем, что донские казаки с налёта взяли приморскую крепость Азов, и туркам никак не удавалось выбить их оттуда. Однако Москва не решилась на войну с Турцией, и казакам было приказано на сей раз оставить Азов. К счастью для Москвы, в Крыму разгорелась междоусобица, и татарские набеги – по крайней мере, значительные – прекратились. Правда, и у Москвы не было пока сил для похода на Крым.
Царствование Михаила было знаменательно еще и тем, что в эти годы оживились торговые, политические, культурные отношения с Западной Европой. Оттуда выписывали инженеров, врачей, архитекторов. В Москве вновь появились войска «иноземного строя», но всё еще в качестве отряда царских телохранителей, считавшихся более надежными, так как иностранцы не были связаны с местными распрями и интригами.
Таким образом, иностранцы в растущем числе появились в Москве не во второй половине ХУП века, как обычно считают, а гораздо раньше. Правда, к концу ХУП в. их появление обрело качественно новый характер, на чём придётся специально остановиться ниже.
7.
Было бы ошибкой считать царствование Алексея Михайловича (1645-1676) простым повторением предыдущего. Нет, налицо явно новая ступень подъёма Московского царства, еще одна ступень к превращению в недалёком будущем этого государства в нечто качественно новое – европейскую великую державу.
Однако параллели прямо-таки напрашиваются. И общее впечатление:  как один и тот же фильм, с теми же примерно действующими лицами, только двухсерийный. Во всяком случае, оба царствования схожи друг с другом до мелочей, зато существенно отличаются от того, что было до них и что начало происходить позже.
Оба царя вступили на престол, едва выйдя из отрочества, в 16-17 лет, поэтому несколько лет за них правили бояре ближайшего окружения.. Оба правили долго (31-32 года) и оба умерли примерно в одном возрасте (47-49 лет). Оба были примерно одинакового характера. Только второй был более образован – можно сказать, интеллигентен для своего времени. Вторую такую интеллигентность на престоле мы встретим в России только столетие спустя в лице Екатерины П. А третью, и последнюю, в лице Александра П.
У одного первые годы царствования ушли на борьбу с разбоем. У другого то же самое пришлось на последние годы. У одного долгие годы фактическим правителем был отец-патриарх. Другой сам посадил на патриарший престол человека с очень властолюбивым характером, который поставил себя «над царём» и которого поэтому пришлось свергать силой. Наконец, оба царствования юг (Крым) погрязал в раздорах и был сравнительно спокоен. Зато борьба с Польшей продолжалась без особых изменений.
Три изменения, преимущественно количественные, отличают одно царствование от другого.
Во-первых, дальнейшее укрепление при Алексее Михайловиче самого царства. Постепенно сложилось центральное правительство -  сеть приказов, которые вели различные государственные дела.
Во-вторых, дальнейшее укрепление сословия «служилых людей» (дворянства), которые всё больше оттесняли боярство на второй план и, наконец, при Петре 1 совершенно поглотили его.
В-третьих, резкое усиление в Москве « иноземного присутствия». Это были уже не отдельные архитекторы, врачи, инженеры. И даже не телохранители. Счёт приезжавшим иноземцам пошёл уже не на единицы и даже не на десятки, а на сотни и тысячи (причём ехали уже семьями). Еще при Иване Грозном далеко за восточной стеной города появилась «немецкая слобода» Кукуй. К концу ХУ1 века Кукуй стал весьма значительной слободой. В первой половине ХУП века это был уже не малый городок. А во второй половине того же века его уже можно было сравнить со «средним» русским городом.
Большую часть приезжих составляли солдаты и офицеры  «войск иноземного строя» (солдаты и рейтары). Эти войска демонстрировали гораздо более высокую боеспособность, чем туземное дворянско-стрелецкое ополчение и на них всё чаще приходилось опираться в критические минуты. Впрочем всё то же самое происходило тогда по всей Азии. Как увидим ниже, к концу ХУП века произошли серьёзные изменения в мировом военном искусстве. Никакие туземные ополчения любой величины не могли более противостоять даже самому небольшому «регулярному войску». Именно переход от ополчения к регулярной армии вызвал переход Московского царства в новое качество – европейскую великую державу под названием Российская империя.
Царь Алексей Михайлович получил неплохое по тем временам образование под руководством боярина Бориса Морозова. Однако Морозов оказался плохим государственным деятелем и допустил ряд серьёзных ошибок, очень похожих на ошибки российского правительства в начале ХХ1 века («монетизация льгот», непродуманная «реформа жилищно-коммунального хозяйства» и т. п.). В частности, был бездумно увеличен налог на соль – и последовал «Соляной бунт» (1648). Затем, спустя  много лет, уже без Морозова, правительство пошло по его стопам и столь же бездумно попыталось ограбить население, введя медные деньги вместо серебряных. Медь быстро обесценилась, возникла дороговизна – и последовал «Медный бунт» (1662).
Основное внимание правительства в 1650-х – 1660-х годах было приковано к западной границе. На Украине гетман Богдан Хмельницкий дважды разбил польские войска, но, угрожаемый с двух сторон Польшей и Крымом, вынужден был отдаться под покровительство Москвы. В 1654 г. было провозглашено воссоединение Украины с Россией. Алексей Михайлович стал именоваться царём «всея Великие, и Белые, и Малые Руси». Неизбежно последовало возобновление войны с Польшей. Война длилась до 1667 г. и закончилась Андрусовским миром, по которому к России отходили Смоленск, Северская земля, левая сторона Днепра и Киев (пока на два года). Польша, как и Крым, погрязла в раздорах, ослабела и стала добычей иноземных захватчиков с Запада. Первым претендентом на господство в ней сделалась Швеция.
Пока царь был на войне, в Москве возвысился новгородский митрополит Никон, который в 1650 г. помог подавить бунт в Новгороде и Пскове, полностью овладел доверием царя, в 1652 г. был посвящен в патриархи и начал радикальную реформу церкви, расколов её на «никонианцев» (нынешняя Русская Православная Церковь) и «старообрядцев». Короче, стал фактическим правителем государства с претензией поставить церковную власть над светской. Понятно, против этого восстали правящие круги, и в 1658 г. Никон вынужден был отказаться от своего сана и уехать в монастырь. Его окончательное свержение церковным собором последовало в 1666 г.
Раскол церкви вызвал бунт монахов Соловецкого монастыря (1668). Царские войска осаждали монастырь целых восемь лет и взяли его только изменой. В это же самое время  на Дону и затем на Волге произошло восстание казаков, переросшее в 1670 г. в Крестьянскую войну под руководством Степана Разина и с трудом подавленное в 1671 г.
Важно отметить продвижение в это время русских в Сибири. В 1650-х – 1660-х годах там были основаны Нерчинск, Иркутск, Селенгинск.
Что касается семейной жизни царя, то он был женат дважды. Первый раз на Марии Милославской, которая родила ему 13 детей. Из них двое: Софья (1657-1704) и Иван (1666-1696) сыграли в российской истории важную роль. В 1669 г. Мария Милославская умерла. Через два года царь женился на Наталье Нарышкиной, от которой имел трех детей, в том числе Петра - будущего Петра 1 (1672-1725).

               8.
Незадолго до своей смерти Алексей Михайлович объявил наследником последнего сына Милославской Федора (1674-1678). Но Федор умер четырехлетним  ребёнком, и при дворе началась ожесточённая борьба партий Милославских и Нарышкиных. Первые отстаивали кандидатуру сына Милославской Ивана, вторые – сына Нарышкиной Петра. Иван был значительно старше (12 лет), но по состоянию здоровья был похож на Федора Ивановича. Правда, в данном случае имело место не слабоумие, а крайняя болезненность – от плохого зрения до частичного паралича. Во всяком случае, до самой своей смерти в 1696 г. он ни в какие государственные дела не вмешивался, вел богомольный образ жизни наподобие Федора Ивановича. Со временем женился и имел пять дочерей, одна из которых (Анна) сделалась со временем российской императрицей.
 Петр в то время был шестилетним ребёнком, и попытка сделать его царём означала опекунство Нарышкиных. Понятно, Милославские подняли стрельцов на бунт против такого варианта. В конце концов к 1682 г. был достигнут компромисс: Иван и Петр были объявлены царями вместе (для них был даже сооружен специальный детский двухместный трон), а правительницей государства стала 25-летняя Софья Алексеевна, тётка обоих царей (1682-1689).
Важно сказать, что Софья была не только образованнее отца, но и обладала государственным умом, т. е. стала правительницей не только по названию. Большую помощь в деле управления государством она получила от своего фаворита – князя Василия Васильевича Голицына, тоже весьма образованного человека, выступавшего за то, чтобы энергичнее заимствовать передовой опыт Запада, и в этом смысле бывшего как бы предшественником Петра.
На первых порах Софье пришлось столкнуться с бунтом старообрядцев и с бунтом стрельцов, почувствовавших свою силу (знаменитая «хованщина», по имени главы Стрелецкого приказа князя Хованского). Оба бунта были подавлены с большим трудом.
Из других событий времени правления Софьи надо отметить два похода Голицына в Крым (1687 и 1689). Оба похода кончились неудачей: с такой задачей спустя более 40 лет смогло справиться только регулярное войско. Но оба похода показали, что завоевание Крымского ханства, погрязшего во внутренних распрях, является лишь вопросом времени.
Кроме того, при Софье с Польшей был заключен мир, по которому Россия навечно получала Киев, Смоленск и всю левобережную Украину. Это означало, что годы противостояния остались позади. Погрязшая в раздорах Польша перестала быть для Руси опасностью.
При Софье же был заключен Нерчинский договор с Китаем (1689) – первая попытка разграничения двух государств в районе Байкала. Окончательно этот процесс (определивший современные границы двух держав) был завершен только к концу Х1Х века.

9.
В 1689 г. Петру исполнилось  17 лет, и он (точнее, его приближенные) заявил свои претензии на реальную власть. Софья попыталась устранить его физически, но он был предупрежден и успел бежать из села Преображенского в Троице-Сергиевскую лавру, куда к нему стали стекаться войска – и, прежде всего, войска «иноземного строя», которым он уделял большое внимание в предшествующие годы (так называемые «потешные полки»). Правительница попыталась договориться с Петром лично, а когда это не удалось, попробовала поднять стрельцов, но также неудачно. В итоге участники заговора были казнены, Голицын сослан, а Софья заточена в Новодевичий монастырь. Она и оттуда пыталась наладить связи со стрельцами. Интриги закончились лишь в 1698 г. очередным стрелецким бунтом и его подавлением Петр приказал повесить нескольких главарей бунта перед окнами кельи Софьи.
Важно отметить, что стрелецкие бунты тяжело сказались на психике Петра. Как и придворные распри – на психике Ивана Грозного. Конечно, он не стал таким психопатом, как Иван 1У. Но неустойчивость его психики не раз сказывалась впоследствии.
Итак, с 1689 г. Петр стал фактически единственным правителем государства (Ивана можно было в расчёт не принимать, а Софья лишилась всякой надежды на освобождение). Его воспитание  оставалось односторонним, мы бы сегодня сказали, сугубо милитаристским. Его нравственность оставляла желать лучшего. Мало того, с годами он стал проявлять озорство даже в церковных вопросах, что помогло ему позднее полностью подчинить церковь своей воле и сделать её просто одним из департаментов государственного управления с чиновниками-попами и с обер-прокурором Святейшего Синода (вместо упраздненного патриарха) во главе – до самого 1917 года!
Всё свое время Петр-ребёнок, Петр-подросток и Петр-юноша отдавал играм – преимущественно военным играм. Со временем из его товарищей по играм, быстро возраставших в числе, были сформированы два «потешных» полка – Преображенский и Семеновский (по названиям подмосковных сёл, где жил в то время Петр с матерью и где формировались полки). Заметим, что полки изначально были «регулярными» и вскоре стали силой, способной потягаться с любой по численности толпой стрельцов. Затем интерес Петра переключился на флот : сначала были лодки на Яузе, затем ботик на Переяславском озере и, наконец, первые корабли на воронежских верфях у Дона.
В 1689 г. – еще до достижения Петром 17 лет – мать, по политическим соображениям, женила его на Евдокии Лопухиной. Брак оказался неудачным. Единственным его результатом было нашествие десятков родственников жены «ко двору». Супруги остались чуждыми друг другу и, при первой возможности, царь заключил жену в монастырь. Трагической оказалась и судьба их сына Алексея (1690-1718). Он, как и мать, остался чуждым отцу, запутался в придворных интригах, бежал за границу, был обманом возвращен, подвергнут жестоким пыткам и казнен при личном участии отца.
Первые годы царствования Петра прошли целиком в «потешных» военных походах, которые всё больше походили на серьёзные военные маневры. В 1695 г. эти «маневры» вылились в серьезное мероприятие – нападение на турецкую крепость Азов, открывавшую дорогу в Черное море. Как мы помним, эта крепость уже бралась донскими казаками при Иване Грозном, но Москве было тогда не по силам удержать её. На этот раз она тоже сдалась после недолгой осады (1696), но тоже с той же судьбой и по тем же причинам – вплоть до 1774 г., когда Азов окончательно вошёл в состав России. По сути, это была первая «проба сил» при становлении русской регулярной армии.
После Азова внимание Петра целиком переключилось на следующее мероприятие – длительную зарубежную поездку с целью лично познакомиться с передовым опытом Запада в военном и военно-морском деле.
В 1697 г. Петр отправился в поездку инкогнито – рядовым участником большого русского посольства. Он посетил Ригу, Митаву, Кенигсберг, Любек, Гамбург, голландский город Саардам, где немного поработал на верфях плотником, Амстердам, английский город Дептфорд, где проработал на верфях в начале 1698 г. более трех месяцев На обратном пути останавливался в Вене, где неудачно пытался сколотить антитурецкую коалицию, и в Венеции (опыт строительства галёр). Важным было также его свидание с польским королём Августом, во время которого начались переговоры, завершившиеся в 1699 г. тайным военным союзом против Швеции. В эти годы мы видим Петра уже не мальчишкой, а зрелым государственным деятелем.
Петр прервал поездку и поторопился в Москву, потому что получил известие о новом бунте стрельцов, которые спешили воспользоваться его отсутствием, чтобы восстановить на престоле Софью. Как ни слабы были еще регулярные войска Петра , их сил оказалось достаточно, чтобы разбить нестройные толпы стрельцов еще до возвращения царя. Казнено было свыше тысячи стрельцов. Когда царь вернулся, казни возобновились. Стрельцов казнили сотнями, причём разъярившийся царь собственноручно выполнял роль палача. К 1700 г. стрелецкое войско прекратило своё существование.
Вместо стрельцов срочно сформировали 27 полков, сведённые в три дивизии, общей численностью, вместе с кавалерией и артиллерией, до 40 тысяч чел. На деле это было всё то же дворянское ополчение былых времён. Боеспособностью из них выделялись лишь всё те же два полка – Преображенский и Семеновский. В соответствии с русско-польским договором, эта армия спешно была направлена осаждать Нарву с единственной целью – отвлечь силы шведов, теснившие польского короля.
В ноябре 1700 г. шведский отряд (8 тыс. чел.) под командованием короля Карла ХП внезапно атаковал русскую армию в окопах под Нарвой. Сопротивление оказали только всё те же полки – Преображенский и Семеновский, плюс еще один полк, успевший стать «регулярным». Остальная армия оказалась разгромленной. Стоявшие во главе её иностранные генералы сдались на милость победителя. Так плачевно закончилась первая – Нарвская – авантюра Петра. Таков же был позднее конец двух других авантюр – Прутской (1711) и Персидской (1722). Но ведь не за эти провальные авантюры Петр – один из двух среди десятков российских монархов – получил прозвание Великого.
Чтобы понять причины Нарвской катастрофы и одновременно причины перехода Московского царства в качественно новое состояние великой европейской державы, необходимо обратиться к истории мирового военного искусства. Именно здесь мы находим колыбель будущей Российской империи.