Лоскутное одеяло. Часть 16. Невозможно изменить

Сегодня внезапно я забыла как дышать. Я стояла в ванной, опершись руками на раковину и прижавшись лбом к стеклу, и задыхалась. Я хотела что-то сказать, но у меня никак не получалось облечь в слова то, что происходит. Мое дыхание внезапно стало таким быстрым, шумным и поверхностным, что от переизбытка кислорода в крови закружилась голова, стало очень больно и потемнело в глазах. Я прекрасно понимала, что никто не сможет меня услышать, я не могла сдвинуться с места, только все сильнее сжимала пальцами край раковины и слушала хрип своего дыхания и грохот своего сердца.
На бесконечно долгое время я полностью потеряла контроль над собой. И вот тогда я по-настоящему испугалась, что все закончится прямо здесь и сейчас, что в этот раз я не сумею справиться со своими эмоциями, что наконец мое проклятие, превращение боли души в боль тела, победит меня.
Я чувствовала, что мне необходимо закричать. Где-то глубоко в душе я представляла себе, как смогу закрыть глаза и вместе с криком освободиться от боли. Мне жизненно необходимо было закричать, но я просто не могла сделать этого, чувствуя все возрастающую панику и захлестывающие меня волны отчаяния.
Это сродни с моим ночным кошмаром. Я падаю в колодец и меня тащит все дальше вниз. Я захлебываюсь ледяной водой, пытаюсь бороться с течением, но оно сильнее меня. Со всех сторон давят темные, скользкие, покрытые слизью стены. Я пытаюсь схватиться за них, но мои ногти ломаются, повергая меня в такую бездну страха, что она сама по себе смертельна.
Просыпаясь в холодном поту, я очень хочу однажды увидеть руку, которая будет тянуться за мной до тех пор, пока не вытащит из колодца. В последние мгновения сна я протягиваю ладонь вверх, почти не видя ее из-за мутности воды, но никто не хватает меня. Никто не может меня спасти.

- Пожалуйста, кто-нибудь. Спасите меня.

Спокойствие – самая страшная эмоция. Она где-то рядом с равнодушием, она настолько холодная, что самые ужасные поступки совершаются тогда, когда человек взвешивает все варианты, продумывает последствия и разрабатывает стратегию преодоления препятствий.
Мне становится очень страшно, когда со мной приключается то, что случилось сегодня. Но с другой стороны, разве это не показатель того, что мой разум сопротивляется спокойствию? Он заставляет мое тело снова и снова ощущать ужас перед бессилием, показывает, что будет со мной, если однажды я стану совершенно спокойной. Я просто однажды не сумею справиться с собой, если отрину все то, что составляет основу моего «Я».
Я всегда молчу, редко раскрывая свои самые темные стороны. Почему? Да просто не вижу никакого смысла в бесполезной болтовне. Я никогда не смогу рассказать настолько точно, чтобы человек понял всю глубину ужаса, живущего со мной рядом все это время. Говорят, что молчание гораздо громче и красноречивей крика. Но почему тогда крик понять гораздо проще? Почему тоска, застывшая в глазах, остается незамеченной? Почему фальшивая улыбка перекрывает мольбу, истекающую из самых зрачков?
Так много почему и ни одного ответа. Вот истинная форма нашего существования. Мы всю свою жизнь ищем ответы на внезапно возникающие вопросы, все пытаемся объяснить и понять. Но совершая невероятные открытия в науке, создавая идеальные теории, мы не видим самого главного. Мы просто не замечаем, что рядом с нами живут те, кто просто не умеет попросить о помощи. Мы каждый день проходим мимо, игнорируя беззвучную мольбу: «Спасите меня, пожалуйста. Кто-нибудь».

- Пожалуйста, кто-нибудь… ну хоть кто-нибудь…

Слезы приносят облегчение, поэтому когда становится очень больно, человек плачет. Я знаю, что есть более рациональное объяснение, которое базируется на научных изысканиях и открытиях великих ученых. Но все это не имеет никакого значения. Просто человек плачет, когда больно, потому что это защищает и дарит успокоение. Слезы, на самом деле, как гной. Если долго копить их внутри, ничего хорошего не получится. Рана будет воспаляться, болеть, будет образовываться все больше гноя. До тех пор, пока раненая часть тела не начнет отмирать. И вот тогда уже ничего сделать нельзя, только ампутировать. А что делать, если такая рана на душе? Как ампутировать ее часть? И сможет ли человек после этого нормально жить?
Отчаяние. Отчаяние есть предвестник спокойствия. Оно является той чертой, за которую нельзя ступать. Даже если вернешься оттуда, уже никогда не станешь прежним. Все изменится, весь мир для тебя изменится. Нужно держаться до последнего, когда неведомая сила станет тянуть тебя через эту границу.

- Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… спасите…

Обычно между абзацами, каждый из которых несет отдельную мысль, я ставлю маленькие диалоги. Как правило, они напрямую связаны с тем, что было или будет сказано. Они отражают то, что тревожит меня, перенося размышления из плоскости «я так думаю» в плоскость «люди так чувствуют». Все диалоги в разное время были обрывками разговоров реально существующих людей. Но в этот раз диалогов не будет. В этот раз сердцем истории становится всего одна фраза, которая рано или поздно звучит в душе каждого человека, и которую так редко можно услышать.
Пожалуйста, кто-нибудь. Спасите меня.