Степное село Пушкари

На запад от Тамбова вплоть до Мичуринска расстилаются степи. Некогда, в стародавние времена, покрывал их мягкий ковыль, но со временем все они были распаханы и теперь вдоль дороги Тамбов-Мичуринск видим мы бесконечные поля, засеянные разными злаками. Осваивали эти обширные пространства простые русские крестьяне положившие много труда на то, чтобы «дикое поле» превратилось в цветущие нивы. Селились они по берегам небольших речушек Большая Липовица и Малая Липовица, а иной раз и просто в степи строили свои неказистые хатки. В одно из таких степных сел я и направился в последнюю субботу мая 2006 г. Называлось это село Пушкари.
Пока ехал в автобусе по городу, вспоминал все, что знал об этом селе. Признаться, оно стойко ассоциировалось у меня с представлением о том, что в Пушкарях, да и в соседних с ними Стрельцах жили издревле те самые защитники нашего города от татар, правда непонятно было, что это они так далеко забрались от оборонительного вала, да и от самой крепости. Доля истины в этих представлениях была, так как действительно предки нынешних жителей этих сел некогда населяли Пушкарскую и Стрелецкую слободу города Тамбова, только к тому времени, как начали переселяться они на новые места, в слободах проживали почти сплошь крестьяне-однодворцы и ямщики. А произошло это переселение вот как. В 1825 г. решило наше тогдашнее правительство выселить из города самых беднейших его жителей, которые жили в Пушкарской, Стрелецкой, Полковой и Покровской слободах потому как повинности городские нести они не могли, бедноту плодили, да и кроме того, «дома ямщиков устроены таким образом, что безобразят город». Недовольны были и купцы с мещанами, которым внутри города негде было, селиться, а за черту его на выгонные земли идти никто не хотел. За ямщиков заступился губернатор, предложив дать им статус городских обывателей, а вот всех крестьян решили все же выселить. Не сразу, а постепенно. Дали им участки земли в степи у истоков р. Бол. Липовица, и велели строиться там, так и образовались села Стрельцы, Пушкари и Полковое. К 1834 г. в Пушкари было уже отселено 502 семейства, а полностью переселения завершилось к 1845 г.
Автобус мой остановился у перекрестка: направо Пушкари налево Стрельцы, как два близнеца-брата и по внешнему виду и по расположению. С самого начало своего путешествия лелеял я надежду найти останки или хотя бы место, где стояла старая церковь, которая была построена в 1848 г. и долгое время оставалась общей для двух сел Стрельцы и Пушкари, до тех пор, пока не построили прихожане в своих селах великолепные каменные храмы. Но старый храм еще долго стоял на кладбище и стал приписным. Пушкарское кладбище нашел я сразу, и вроде как по местоположению удобно оно было размещено для общего храма, как раз на границе двух сел, но засомневался я, так как уж больно «молодо» выглядело это кладбище. Спросил у пожилой женщины обустраивающей одну из могилок, а есть ли у вас в селе старое кладбище. Нет, ответила она, а старая часть там, в глубине кладбища. И она указала на заросли сирени. Миновав их, нашел что-то вроде площадки, где стояла большая коробка с дверцами на которую во время общих молебнов ставили свечи, здесь же обнаружил небольшие могильные камни, покрытые мхом: такие в первой половине XIX в. клали на могилы у нас в городе, их еще и сейчас можно увидеть на Воздвиженском кладбище. Что ж, возможно церковь здесь и стояла? Кто теперь уж помнит. Но покидал кладбище все же удовлетворенным: ведь по тому в каком порядке содержаться могилки можно судить и о жителях того селения рядом с которым оно расположено. Давно замечено, забывать Бога мы начинаем тогда, когда подвергаем забвению память наших предков, чего не скажешь о пушкарцах – могилки на кладбище ухоженные и аккуратные.
Итак, дальше путь мой лежал вдоль села к церкви, величественный силуэт которой уже виднелся вдалеке. Место для своего храма крестьяне выбрали очень удачно: недалеко от реки, на высоком берегу. Церковь освященная в честь святителя Николая с приделом во имя Св. Духа стала центром села, на площади рядом с ней совершались все важные события сельской жизни и радостные и печальные. Построена она была на средства прихожан в 1901 г., но действовала не больше тридцати лет. Все эти годы в ней служил один единственные священник Тимофей Семенович Делицын. Крестьяне уважали этого еще не старого пастыря (в 1917 г. ему исполнился 51 год), который к тому же был достаточно образован и, даже как он писал в анкете 1922 г. «имел научные труды по Св. Писанию». В смутные 1920-гг ему пришлось делать нелегкий выбор между обновленцами и тихоновцами. Он некоторое время колебался, разбираясь в том, кто из них прав, но все же видимо примкнул к последним. Дальнейшая судьба его нам неизвестна, скорее всего, он был репрессирован и сгинул где-то безвестно в одном из концлагерей. Церковь закрыли в 1930-х гг., хотя никаких официальных решений по этому поводу не принималось, закрыли просто из-за отсутствия священника и невозможности платить громадные налоги. Долгое время в храме находилось зернохранилище и только в 1992 г. храм вернули верующим без окон, без дверей, без крыши и даже без куполов. В 1993 г. начали потихоньку восстанавливать церковь: сначала покрыли крышу железом, настелили полы, вставили новые окна и двери, затем обнесли железной оградой весь храм. В 1999 г. приступили к реставрации колокольни и куполов, которые к 2003 г. были уже смонтированы и установлены на свое прежнее место. Никольская церковь вновь предстала пред людьми в своем былом виде.
Я постоял около храма полюбовался на его величественную стать, посмотрел на работу оратаев распахивающих землю вокруг него и отправился к реке. Здесь она была запружена и образовывала два небольших пруда. Над прудами кружили чайки, гуси важно вышагивали по земляной косе, а на другом бережку какая-то женщина мыла половички. Красные и синие лоскуты были разложены на зеленой траве, девчушка в желтом платьишке, маленькая помощница мамы, то и дело бегала к реке набирала воду и выливала на ковры. Все это доставляло людям радость, и было приятно наблюдать их счастливые лица. Храм отражался в воде как две области единого царства: земного и небесного и я еще долго стоял на другом, высоком берегу Липовицы и смотрел на него, пытаясь постигнуть суть бытия или хотя бы часть его в виде этого степного села, раскинувшегося вдоль маленькой речушки и существующего здесь уже больше 150 лет. Как трудно было, наверное, здесь обустроиться далеким предкам этих селян, посреди степи строить свои жилища, под палящим солнцем возделывать бескрайние поля, в волнении и надежде ждать урожая, всем селом молить Бога о дожде, но каждый день жить несмотря ни на что и радоваться жизни благодаря за это Творца всяческих. И ответ пришел сам собой, как откровение: пушкарцы сохранили храм, а в церкви вся суть нашей жизни, а если есть храм будет стоять и село.