Игровой

Давно он столько не проигрывал, лет, наверное,  семь. Да, точно, прошло  ровно семь лет.
Он хорошо помнил тот вечер. Наступил март. Уже чуть-чуть начинало пахнуть весной. Это было его самое любимое время года.
Когда  Федор выходил на улицу и видел, как тает снег под первыми жаркими лучами солнца, то всегда вспоминал Сказку про Снегурочку. Он не любил грустные сказки, и когда мама читала ему, очень расстраивался, а, когда был совсем маленький, то плакал. Но мама считала, что это «светлые» слезы, и мальчик вырастет порядочным и чистым человеком. Она сама была такой и считала, что так и должно быть.
Именно таким он и вырос. Когда  злился, то называл себя «имбецилом». Ему нравилось это загадочное и малоупотребляемое слово. Федор знал много таких слов, которые большинство не слыхали ни разу в жизни. А меньшинство, хоть и слыхало, но не знало, что они обозначают. Он вырос в так называемой «хорошей» семье, у них была невероятная библиотека. Когда  потом, в «лихие» времена, продали ее треть, то,  как раз хватило на неплохую дачку. Книги продали не столько из-за денег, сколько из-за места – негде стало хранить.
Федор до сих пор, закрыв глаза, мог вспомнить, где стояли какие книги. Помнил цвет корешков и шрифт, каким было напечатано название книги. Сами книги не читал из-за духа противоречия. Как только повзрослел настолько, что смог иметь собственное мнение, то стал его постоянно отстаивать. Так называемые «художественные» книги  казались скучны и неинтересны.
 Федора  волновали странные вещи –  запоем читал энциклопедии и фантастику. Как ни удивительно, и то и другое  одинаково будоражило  воображение, и ему трудно было отделить реальность от вымысла.
Еще  любил сказки. Стыдно сказать, но тайком  от друзей читал их даже в институте. Было в них что-то такое, что погружало в иной мир, расслабляло и успокаивало – хотя и не мог выразить это вербально. Сначала  этого стыдился, а потом понял, что в жизни главное – быть не таким, как все. И стал им.
Точнее,  всегда был не таким, и понял это довольно рано. Но, сначала  скрывал это ото всех. А, потом, потихоньку, понял, что о чем-то все-таки рассказывать можно, правда, не всем и не всегда.
Федор был интуитивно-этическим экстравертом. Так, во всяком случае, его типировала одна  знакомая, которая увлеклась соционикой и ко всем приставала со своими глупостями. Спорить с ней Федор не стал. Он, вообще, по возможности, не спорил с женщинами. Козьма Прутков сказал в свое время: «Не шути с женщинами, эти шутки глупы и неприличны». Тут Федор  полностью с ним соглашался, шутить или спорить с женщинами бессмысленно, можно нажить себе врагов. А врагов он очень не любил. Состояние вражды  утомляло и нервировало, поэтому, если уж Федор решался завести врага, то только осмысленно.
Враги или конкуренты могли быть в бизнесе. Когда всерьез занимался бизнесом, а было и такое  в его бурной биографии, то конкурентов   любил. Получал особое, ни с чем несравнимое удовольствие, когда их «уничтожал». Федор знал массу способов, как это сделать.
Его интуиция не знала себе равных -  выгодных клиентов,  или нужные заказы чуял за версту. Никто не мог понять, как он это делает.
Конкуренты  пытались прослушивать телефонные разговоры и подсылали «аппетитных» крошек, перед которыми никто не мог устоять. Да, никто, кроме него.
У Феди имелась одна дурная черта, которая мешала  получать удовольствие от жизни. Он оказался телепат, и видел людей насквозь. В бизнесе это было прекрасно, а с женщинами довольно печально. Видеть «насквозь» очаровательную куколку с невероятными ножками и аппетитной попкой, было просто ужасно. Конечно, первое время, особенно по молодости, старался ничего такого не замечать, но помогало  ненадолго.
Особенно  стало грустно, когда пошли «нормальные» деньги. Количество «крошек» вокруг резко возросло, а интуицию отключать  никак не получалось.
Теперь  понимал муки тех, кто сидел на диете – вокруг всего много, а тебе ничего нельзя. Пару раз  все-таки попробовал, и после этого завязал окончательно, ощущение, что тебя «использовали», оказалось на редкость гадким. Денег  он не жалел, на то они и деньги, чтобы  тратить, но чувствовать себя имбецилом никак не мог.
Пришлось вернуться в лоно семьи. В общем-то, он далеко оттуда и не уходил. Но быть десять лет женатым, и,  ни разу «не сходить налево» выглядело просто неприлично. Мужики уже начинали коситься. Женился Федор на последнем курсе института на своей однокашнице. Очень любил. До этого произошло у него несколько эпизодов, ничего серьезного. А с Натальей все сложилось. Умная, раскованная и темпераментная.
Любили друг друга, но постоянно ругались.  Астрологическими знаки огня, он лев, а она стрелец. Искры летели почти каждый день. А теперь она его стала всерьез ревновать. Попался, как дурак, всего-то один раз «побеседовал» со знакомой, и, когда выходил с ней из машины, встретил Натальину подружку.
 Самое обидное, что именно в этот самый момент, еще в машине, Федор понял, что все, больше  вообще ни с кем дела иметь не хочет, с женой гораздо лучше. Тут-то его и заловили. Скандалы стали ежедневные. Единственное, что радовало, что после всех  этих криков, жена кидалась к нему еще более страстно, чем всегда.
Развелись ровно за неделю до десятилетия свадьбы. Наступил тот самый 1998 год, дефолт. У Федора начались серьезные проблемы с бизнесом, обанкротился, на нем повисли серьезные долги,  и жена испугалась. Забрала дочь, отвезла ее к маме и запретила Федору с ней видеться.
Федор запил. Пил  неделю, потом стал разгребать завалы. Их образовалось много, но работать  любил всегда, это отвлекало от личных проблем и слегка тонизировало. Налоговая  и следственный комитет стали его вторым домом. Ходил туда каждый день. В выходные отдыхал – пил. Когда с налоговой и с долгами разобрался, стало гораздо хуже.
Серьезным бизнесом  заниматься  не мог физически – его просто мутило от мысли, что  опять может влезть в это дерьмо.  Что-то, конечно, зарабатывал. Внезапно появилось свободное время, впервые за десять лет.
 И вот, после очередной «пьяной» субботы  решил начать новую жизнь и пойти на вернисаж.  Рядом с домом недавно открыли выставочный зал. Туда Федор и направился.  «Стекло и керамика» - да, именно это и оказалось написано при входе, больше  ничего не запомнил. Все слилось в один большой и не слишком оригинальный сюжет.
Есть такая песня, кто знает: «Все один и тот же сон мне снится, широкоформатный и цветной. В нем кровать, распахнутая настежь, а в ней жена Французского посла»…
Да, она была женой не французского посла, но поехал Федор с ней  именно во Францию. Ольга оказалась скульптором по профессии и прародительницей Евой  по сути.
Никогда, ни до, ни после,  таких женщин Федор не встречал. Сказать, что она была красива, это не сказать ничего. Она была очаровательна. Ее вздернутый носик казался пределом совершенства, а улыбка настолько соблазнительна, что устоять в принципе  невозможно. Как описать ее фигуру вербально, Федор не знал, возможно, это была фигура Евы или Афродиты, или Венеры, но в ней явно имелось нечто божественное.
А главное, оказалась совершенно искренняя,  и Федор сразу понял, что тоже произвел на нее впечатление. Это он умел делать, но, как правило, не хотел. Женщины редко привлекали его внимание, ему было с ними скучно.  Пока шел процесс флирта и разогрева, Федор настолько ярко представлял, что будет дальше, что сам последующий процесс  уже не доставлял особого удовольствия, и он, кроме жены,  ни с кем  не общался.
Как раз сейчас Федор получил аванс за книгу. У него имелись деньги,  а у нее свободное время. Она как раз собиралась ехать к друзьям во Францию. Ольга  была старше его и гораздо опытней. Но в ней имелось еще что-то, что не мог выразить словами. Она потрясла его и заворожила. Никогда,  и ни с кем у него такого не получалось. Возможно, Франция тоже повлияла на его восприятие действительности, только Федор не влюбился, а полюбил страстно и глубоко.
Когда через пару месяцев вернулся в Москву, то понял, что с книгой полный провал. Сел печатать за компьютер, и не вставал почти месяц. Когда сдал книгу в издательство, то сразу поехал к ней в мастерскую. Потом  долго корил себя за это, ну почему не позвонил, не сказал, что приедет.
Федор купил три бутылки красного вина, именно того, что она любила и моцареллу, та ее обожала. Когда  позвонил в дверь, то сразу открылась – Ольга выглядела   восхитительно, как всегда.
Конечно, она оказалась не одна. Федор понимал, что у него нет никакого права ее винить. Сам был занят целый месяц, и она не его жена, чтобы хранить  верность.  Федор  сел за стол, все вместе  втроем  пили вино и о чем-то говорили. Наверное, даже под гипнозом,  не сможет вспомнить о чем. Он вычеркнул это из своего сознания, засунул в самый дальний и укромный уголок  памяти. Никогда еще  не чувствовал себя таким идиотом.
Федор понимал, что этот мужик совсем ничего для Ольги не значит, что любит его, Федора. Просто она живой человек, слабая женщина и слегка расслабилась. Федор был телепат и видел людей насквозь, но ничего не мог с собой поделать. Знал, что не сможет простить и не простил. Вскоре  попрощался и ушел.
Ольга приехала  через час. Что-то говорила, умоляла, он соглашался, да-да, давай завтра, что-то сегодня я устал. Она уехала. Федор лег в постель и внезапно понял, что не заснет. Встал, оделся и поехал в казино. Раньше  часто бывал там  с мужиками. Ужинали и по чуть-чуть играли.
Да, именно так  все и началось. Март и первый крупный проигрыш. С этого самого дня и стал игровым.
Теперь играл регулярно, как ходил на работу. Это стало чем-то вроде бизнеса, хоть и не прибыльного. Деньги на «дело», на игру,  откладывались отдельно, это была такая же статья расходов, как и квартирная плата.
Когда знакомые иногда спрашивали, неужели не жалко все время терять деньги и проигрывать, Федор удивлялся. Так это же на дело, на бизнес ведь люди тратят, не всегда же есть доход. И, потом, это же удовольствие, а за удовольствие надо платить. С этим уже никто не спорил, особенно мужики.
Но Федор никому и никогда не говорил правды, почему  играет. Дело было вовсе не в удовольствии, и, конечно, не в деньгах, а совсем  в другом.
Прекрасно помнил, когда первый раз в жизни взял карты в руки. Ему исполнилось  пять лет. Их  дала самая любимая женщина на свете, его мать. Самая красивая, самая умная и образованная на свете – он знал это тогда, знает и теперь. Никогда за свою уже сорокалетнюю жизнь,   таких не встречал. Иногда  даже этому удивлялся, повывелись такие, что ли, или  просто ходит не в те места. Но в какие бы места, ни ходил, а бывал он много где, все равно таких женщин не встречал.
Вскоре с этим смирился, и слегка снизил свои требования. После того, как его бросила жена, а потом и Ольга, вкусы  поменялись. Те были брюнетки, теперь перешел на блондинок. Они оказались не хуже. Больше  никогда и никого не любил, но жить это совсем не мешало, наоборот,  влюбленность нравилась гораздо больше. Прекрасное чувство опьянения, которое потом постепенно проходило, но взаимная привязанность оставалась, но, главное, не возникало никакой боли.
Федор слишком хорошо помнил, когда впервые ее испытал,  эту самую боль, когда тебя бросают. Это случилось очень давно. Ему было всего пять лет. Тогда болел и очень плохо себя чувствовал. Мама много работала, у нее началась сессия. Это странное слово  знал с детства. Эта самая Сессия казалась противней и страшнее Бабы Яги, она все время отнимала у него  любимую маму.
 «Ты уже большой мальчик, ты можешь побыть один, я скоро вернусь» - говорила мама, и оставляла его одного.
 Как же он скучал, до сих пор помнил это. Сначала плакал, а потом начинал строить из кубиков дворцы и замки. Кубики оказались у него очень красивые, ни у кого таких не было,  привез кто-то из Германии.
Когда  заболел, то не мог играть на полу в кубики, и мама дала  карты и показала, как раскладывать пасьянс. Теперь он уже не скучал, когда та уходила на работу, к страшной и загадочной Сессии. Федор сразу погружался в таинственную игру.  Все эти дамы, валеты и короли будоражили  детское воображение и увлекали в новый интересный мир. Вскоре  заметил, что иногда угадывает, какая карта «вынырнет» следующей. Потом  научился узнавать заранее, «сойдется» пасьянс или нет.
Федор гордился своими успехами, и мама  хвалила. Теперь  спокойно относился к тому, что она может в любой момент его «бросить» и уйти к «Сессии», у него нашлось  занятие, которое приносило такое же счастье, как и общение с мамой.
 Это детское чувство предвкушения радости встречи с картами осталось до сих пор. Когда брал колоду в руки, то его охватывала легкая дрожь желания, и начинал тяжело дышать. Но, как только пальцы ощущали твердость карты, то Федор  сразу  начинал чувствовать свою власть над ними. Твердо  знал, что может делать с ними все, что захочет, те  будут ложиться  подчиняясь только его желанию. Это оказалось непередаваемое ощущения всесилия. Федор никогда и никому об этом не рассказывал, это была его тайна.
И, когда  проигрывал, весь ужас состоял в том, что  лишался своей магической власти над картами, и никак не мог понять, почему. Он же чувствовал их,  знал,  как  должны лечь, именно так обычно и бывало, но иногда они этого не хотели. Вели себя, как избалованная дамочка, злили и заводили его, тогда  терял голову и проигрывал. Каждый раз Федор пытался понять, в чем же дело, и не мог. Становился агрессивным, срывался и орал на тех, кто попадался под горячую руку. Кончалось все это грустно. Или его выводили из зала, или бросала очередная подруга, если под раздачу попадала именно она.
Это  не слишком огорчало Федора. Дамочек вокруг него  всегда  хватало, тем более, что последнее время они стали раздражать еще сильнее. Почему-то, оказывалось, что он всем что-то должен. Хотя  готов был идти им навстречу, но не до такой-же степени. Как только появлялись стабильные отношения, то все становилось нельзя.
Нельзя пить именно столько,  и именно  тогда, когда  хотелось. Нельзя играть два дня подряд в карты, и  еще много чего другого. Сначала пытался «исправиться», но вскоре   надоело, и стал жить один.
Теперь  просто  удивлялся, какой же был дурак, что не понял этого раньше. Количество проблем  резко упало, слегка упало и количество радостей, но общий счет в его пользу явно вырос.
Сейчас  жил, почти как в студенческие годы, даже появились те же проблемы, о которых Федор успел уже забыть. Вдруг стало не хватать денег. Его это даже веселило. Появилась какая-то странная беззаботность и радость бытия. Когда порвались джинсы, то  пошел на рынок и за триста рублей купил новые. Его так поразило, что можно купить штаны не за триста баксов, как обычно, а «бесплатно», что  всем с гордостью об этом рассказывал. Больше всего  удивило, то, что штаны оказались такие же, как всегда. Похоже, их шили в Китае на одной фабрике, просто продавали за разную цену, в зависимости от места реализации. Ему стала нравиться своя «экономность». И, когда друзья говорили, что же, тебе жалко денег на джинсы, а «кидать» тыщи баксов на игру, нет, то искренне удивлялся. Это же на дело, говорил Федор.
Единственное,  на чем  так и не смог научиться экономить, была обувь. Когда порвались любимые замшевые итальянские полуботинки, пришлось вынуть деньги из «игровых». Это случилось впервые за пять лет,  и Федор огорчился.  «Так жить нельзя», подумал он. Надо зарабатывать побольше, а то докачусь до того, что стану экономить на игре.
Эта мысль настолько потрясла его, что он даже сел. Одновременно в голову пришла еще более странная мысль, а зачем  вообще играет. Почему уже ничего в этой жизни, кроме игры,  ему совершенно неинтересно. И правильно ли это.
Внезапно пришедшие в голову мысли показались Федору умными, и вдруг захотелось подумать об этом. Желание вообще думать о чем-либо важном  уже давно не посещало его.
Почему я так давно не читал книг по философии, ведь было время, это являлось одним из самых любимых занятий. И кино, когда же последний раз его смотрел.
 «Так жить нельзя» - эта банальная фраза вдруг приобрела некую значимость.
Внезапность и страстность – это  то, что отличало Федора от многих. Он мог резко, мгновенно,  поменять одно свое увлечение на другое. И тут его потянуло на кино. Федор пересмотрел все стоящие и часть барахляных фильмов за последние десять лет.
И понял, что потерял не так много, как сначала показалось. Да, надо заняться «вечным». Сунулся туда-сюда,  и остановился на тайджи.
Мысль о том, что мир не таков, как нам кажется, привлекла его. Вспомнил свои студенческие годы, и ту же самую мысль. Когда профессор на какой-то лекции по атомной физике упомянул, что, если собрать вместе все ядра атомов и электронов, из которых состоит человек вместе, то это будет меньше кубического сантиметра. То есть человек состоит из пустоты, в которую кое-где вкраплены ядра и электроны.
Понять  это невозможно, но принять пришлось. В это можно было верить, как в Бога. Но то, что Бог есть,  еще никто не доказал, а с атомным строением вещества  не поспоришь.
То, с чем Федор постоянно начал сталкиваться в тайджи, будоражило его воображение, как ядерная физика.
Играть вообще бросил. Делал разные загадочные упражнения, и понял, что таким странным способом можно получать удовольствие не менее острое и сильное, чем от секса или от карт.
Все это продолжалось почти год. Потом потихоньку стало приедаться, и пришлось начать практиковать и прежние «радости» жизни. Федор начал снова играть в покер (в казино уже не ходил), и заглядываться на женщин.
Ему даже показалось, что  встретил свою судьбу. Через два года понял, что ошибся. Потом все это снова повторилось. Уже покупались ложки-вилки для совместной жизни,  и  дорогущий пылесос за две тыщи баксов. Закончилось все, как в прошлый раз.
Больше Федор иллюзий не питал. Когда «колбасило», ездил к прежним пассиям, но то, что для семейной жизни не годится, знал совершенно точно.
Он настолько оказался уверен в своей «непробиваемости», что был просто ошарашен, когда попался как мальчишка. Федор совершенно забыл о том, что у него есть слабое место. Просто очень давно никто туда не попадал, и  решил, что оно уже покрылось «кожурой» и заросло.
«Знаешь, что меня возбуждает в женщине – редкий физический недостаток – когда она говорит правду» - этот дурацкий фильм про Пуаро он так и не смог досмотреть до конца, но фраза запомнилась. Да, это было про него. Федор многое мог простить «своей» женщине, но очень не любил фальши. Она его коробила, как скрежет металла по стеклу.
Но искренние женщины попадались крайне редко, а если и встречались, то от этого становилось совсем плохо – их рассказы о том, как хорошо утром бегать в парке, или есть гречку без масла,  вгоняли в тоску.
Весной твердо решил уехать к черту на кулички, в Финляндию, к старым партнерам по бизнесу, а осенью, за неделю до получения визы, встретил Ее.
Он уже давно позабыл о своем слабом месте, но Она сумела попасть в него сразу, даже не целясь. Те «колючки», которыми  так любил себя окружать, как ёж, внезапно спрятались, и он выставил свое нежное и беззащитное брюшко. Давно  не чувствовал себя в такой безопасности. Казалось, что можно  говорить обо всем, о том, что  никогда и никому не рассказывал. Самые дурацкие и самые безрассудные поступки просто принимались к сведению, и Федор, их совершивший, не становился от этого хуже. Его любили за то, что он такой, какой есть. Так любят своих детей, даже если они провинились и напакостили.
Они все равно остаются самыми хорошими на свете. И он говорил не останавливаясь. Ему хотелось потрясти ее тем, какой  плохой. Федор боялся, что если она потом сама узнает эту «ужасную» правду, и разочаруется в нем, то мир рухнет. Надо было все рассказать самому, чтобы она сразу узнала все, и поняла, что он, хоть и «плохой», но честный мальчик.
Когда, наконец, выговорился, она улыбнулась, и спросила: «А ты уверен, что это все соответствует действительности?».
И тогда Федор понял, что пропал. Получается, что ей все равно, какой он. Он был нужен ей любой, плохой или хороший, все равно.
Когда Федор думал об этом омуте, в который его затягивало, становилось страшно. Да, он знал, что сначала будет прекрасно, как в сказке, но что будет после…Встреча с бабой Ягой еще не самое страшное. Да, тебя съедят, но это будет быстро и относительно небольно, но ведь есть и другие сказки. Он не хотел снова испытать ту мучительную боль, с которой уже сталкивался дважды. Да, дважды он выкарабкивался из этого кошмара, но тогда у него сил имелось гораздо больше. Тогда жизнь манила  удивительными возможностями и приключениями. Теперь  же возникли большие сомнения, как насчет первого, так и второго.
Так нужно ли лезть в эту заманчивую и притягательную авантюру, или проще и легче отойти в сторонку и долго-долго думать. Да, ничего особо хорошего в его жизни нет, но зато нет и особо плохого. Как это в песне поется: «Если у Вас нету тети, то Вам ее не потерять, а если Вы не живете, то Вам и не умирать».
И тут  вдруг осознал, что действительно уже давно «не живет», потому что все  это его существование и планы уехать в «приют убого чухонца», в Финляндию, также глупы, как  и эти  страхи перед жизнью. Да что уж такое страшное может произойти, все равно, хуже, чем сейчас,  уже не будет.
И Федор решился, все  - едем вместе на неделю в Египет, потом  он снимет квартиру, а там, что будет, то будет. Получил аванс и,  как обычно, пошел в клуб играть в покер. Теперь покер считался видом спорта, что очень смешило и веселило Федора. Когда мать иногда попрекала его, что много играет, то иронично заявлял – так это же я тренируюсь, как любой спортсмен. Ей почему- то это остроумным не казалось, но и спорить казалось  глупо.
Да, это все так и было. По дороге в клуб зашел узнать цены на путевки в Египет. Путевки стоили на редкость  дешево, и он решил сегодня же, после игры, купить их. Как же потом жалел, что не сделал этого.
Игра пошла сразу. Уже давно Федор не чувствовал такой уверенности и всевластия. Карты только собирались раздавать, а он уже знал, что у кого будет. Выигрывал партию за партией. Такой шанс бывает раз в жизни, и Федор не собирался его упускать. Поехал в казино. Сначала ему повезло, и он решил рискнуть.
«Кто не рискует, тот не пьет шампанского» - эта фраза долго вертелась у него в голове. Шампанское он не любил, и пил только на Новый год, по традиции. То, что  проиграл в казино почти все, его не остановило. Там была слепая фортуна, зря  вообще туда пошел. Но покер – это же другое дело. Раз сегодня так хорошо все началось, надо продолжить. Игровые всегда дают в долг с выигрыша. Он тоже давал. Сейчас  соберет все долги и немножко еще подзаймет. Повезло один раз, повезет еще – это было святое правило Федора, оно еще ни разу  не подводило.
Ну, что можно сказать. Все бывает в первый раз. Вот он и наступил.
 Когда Федор пришел в себя, ему стало нехорошо. Даже семь лет назад  проиграл меньше. Доход за пол-года. Жалко было не денег, жалко  только то, что так и не купил путевки в Египет. Для того деньги и зарабатываешь, чтобы тратить. Какая разница, на что – на ресторан, на одежду или игру. Главное, получать от всего этого удовольствие.
Конечно,  знал, что она его простит. Но все равно казалось  противно чувствовать себя идиотом. Федор был злым и расстроенным. Она не понимала, что произошло. Ну, проиграл, ну обидно – почему такое горе, ну, съездим в Египет в другой раз. Ты же свои деньги проиграл, не чужие. Ну, долги – заработаешь, отдашь, чего горевать. Ты же получил удовольствие? – получил.
И Федору  полегчало.  Действительно, с голоду не помру, ну отдам все эти долги, что уж тут такого страшного. Он повеселел, ему надоело каяться.
 «Хочу играть и буду» - заявил он, как трехлетний малыш. Она улыбнулась, ну что, проехали? И  попросила показать, как раскладывают пасьянсы.
Федор хотел сесть за компьютер, но Наташа вдруг полезла в шкаф и что-то достала. Протянула ему небольшую деревянную коробку, внутри которой лежала колода карт. Федор взял ее в руки. Коробка оказалась очень изящная и приятная на ощупь, наверху  прожилки из меди и рисунок – три карты. Сразу понял, что хочет эту вещь, хочет, чтобы она стала его, и почувствовал, что Наташа  уже догадалась об этом.  Уже знал, что  подарит эту коробку с картами и настроение  стало радостным, как в детстве, перед Новым Годом.
Федор открыл коробку и достал карты, и в этот момент почувствовал, что-то не так. Наташа  смотрела на него странно и напряженно, как будто что-то случилось. Он взял карты и стал раскладывать пасьянс.
Пасьянс не сошелся. Это не удивило Федора. Почему она так странно смотрела на него – ее взгляд был напряженный и испуганный. Что я не так сделал, пытался он понять, и не мог.
Когда  уходил, Наталья протянула коробку.
 «Я знал, что ты  мне ее подаришь» -  улыбнулся Федор.
«Я тоже знала, что ты знаешь это» -  улыбнулась она в ответ.
Ни одна женщина раньше не понимала его так. Какой же я дурак, что проиграл все деньги. Интересно, на какие шиши мне теперь снимать квартиру, задумался Федор.
Мыслей было много, а толку мало. Да, если человек пьет, все считают, что он больной. А, если играет, то козел и урод.
Спорить с этим было трудно, а, главное, не очень то и хотелось.
Федор обещал Наталье, что придет к ней завтра попозже, так как обещал проводить бывшую жену на поезд. Провожать придется на метро, так как права за пьянку отобрали, причем на два года. Если б он вел себя нормально, и не нарывался, то могли бы на год. Но  именно тогда проигрался и был вне себя. Все одно к одному.
Нету прав, нету денег и нет квартиры. Свою оставил жене при разводе, и сам все время снимал. Когда были деньги, то квартиры стоили дешево, и, казалось,  всегда можно будет купить. А потом деньги кончились, а квартиры резко подорожали.
Надо сосредоточиться и заработать, но все было как-то лень, а главное, не имело особого смысла -  почти все ночи  проводил или в клубе, или у друзей и подруг. Снятая квартира стояла пустая, и Федор решил сэкономить и перестал снимать.
А теперь  квартирка бы и пригодилась. Наталья была замужем, разводиться только собиралась, а в чужих спальнях Федор никогда не «светился». Ему это не нравилось. Как яблоки воровать. Да, все пацаны делают это, а он так и не научился.
Понимал, что глупо себя ведет, но ничего не мог с собой поделать. Чувствовал себя «благородным» героем какой-то пьесы, пытался измениться, но так и не смог. Да, тот самый мазохизм и садизм. Наталья тоже хотела быть с ним, ждала поездки в Египет и снятую квартирку. И вот нате вам – индейская изба, фиг-вам.
Злой, как черт, Федор приехал к бывшей жене. Сели ужинать, выпили. Он спросил, не пора ли на поезд. Оказалось, поезд не в 8 вечера, как он думал, а в 11, то есть через 3 часа.
Выпили еще. Она включила их любимую музыку,  еще выпили… Когда Федор опомнился, то пора было идти в душ.
Какая же я скотина, тупо повторял он одно и тоже. Обычная скотина, как и все мужики. Просто животное.
Вчера проиграл все деньги, а сегодня переспал с ненужной женщиной. И после этого я еще собираюсь ломать жизнь человеку, который мне так дорог.
Нет, нет и нет. Сейчас она влюблена и готова на все, а завтра поймет, что я из себя представляю. С мужем  разведется, а меня все равно бросит. Все мои штучки ей скоро надоедят, как и я сам.
Рвать надо сейчас и сразу. Останемся друзьями. По крайней мере,  хотя бы не будет считать меня скотиной.
Когда Наталья  на следующий день позвонила, то Федор сказал, что очень занят, и в ближайшие дни приехать не сможет.
И так продолжалось три месяца. Наталья никак не могла поверить, что все, поезд ушел. Она звонила, но не часто, раз в неделю. Письма писала чаще, раза два в неделю. Пыталась  убедить, что ничего особенного не случилось, ну, проиграл, с кем не бывает. Насчет бывшей жены тоже, похоже,  догадалась, и тоже считала ерундой.
Федор был как скала, да занят, освобожусь, приеду. Как только, так сразу.
Она сдалась через три месяца. Написала, прощай, будь счастлив. Решила ответить на чувства другого. Клин клином вышибают.
Федор первый раз написал ей письмо. Пожелал счастья. Он на самом деле желал ей счастья, и считал, что раз сам не может дать его, то пусть будет счастлива с другим.
Какой был дурак, понял, как только она уехала в Египет. Хоть бы поехала с этим мужиком в другое место. Федору казалось, что если бы они поехали во Вьетнам, то ему было бы легче.
Как только  сказала, что купила путевку, и в пятницу уезжает, он постоянно вспоминал об этом. До этого три месяца  думал о ней только иногда, а теперь Наталья постоянно влезала в его мысли. Через неделю он дошел. Наступила пятница. Уикэнд.
Пора идти в клуб. Очередной турнир. И вдруг Федор озверел.
Если бы не эти чертовы карты, то он бы сейчас отдыхал с ней в Египте. Он, а не этот ненужный ей мужик, с которым она связалась только из-за него, Федора. Все решил, не буду больше играть, пропади все пропадом. Сел и налил чаю. Играть хотелось все сильней.
Федор сел за компьютер, стал работать. Не вышло. Стал раскладывать пасьянсы. Они не сходились. Влез на порносайт. Это было свыше его сил. Сразу в голову полезла Наталья с мужиком.
Играть хотелось все сильней. А вот не пойду и все, решил он. Сдохну, а не пойду. Все равно это не жизнь. Представлю, что я в пустыне, где нет ни клубов, ни выпивки. Ничего. Один песок.
Вдруг стало очень жарко, как будто  на самом деле оказался в пустыне. Голова раскалывалась от боли. Ему уже ничего не хотелось – ни играть. Ни идти куда-нибудь.
Появилось полное безразличие. А затем снова захотелось играть. Федор плохо помнил, что было дальше. Опомнился  часа в два дня. Встал и пошел в ванную. Когда взглянул на себя в зеркало, то не сразу  понял, кто это. На него смотрел мужик лет на двадцать старше. Голова кружилась и его тошнило. Федор выпил чаю и снова лег. Включил какой-то боевик. Мужики били морды друг другу. Смотреть на это было приятно.
Ему вдруг захотелось тоже дать кому-то в морду. Лучше всего самому себе, подумал он, и усмехнулся. Надо же, а я еще способен шутить. И понял, что ему гораздо лучше.
Подумал о Наталье, и почувствовал, что та  тоже думает о нем. А может, она поехала  одна, а не с этим мужиком. С чего я взял, что она с ним поехала, ведь написала, что купила путевку, а не путевки.
Уже неделя прошла, вот-вот должна приехать. Тут раздался звонок. Это была Наталья. Голос  радостный и неотчужденный. Значит я прав. Она отдыхала одна.
Федор не мог поверить. Сказала, что ждет в гости завтра.
Хорошо, что не сегодня, подумал Федор и глянул на себя в зеркало.