Засуха. Глава 2

Иногда я задавала себе и этот вопрос: любит ли моя Лерочка своего Сергея? Замуж она вышла потому, что жених в ту пору он был неотразимый: косая сажень в плечах, морфлотовская выправка, бескозырка, надетая чуть набекрень, с особым форсом. А как пел! Заслушаешься….Тогда все бредили киногероями, у каждой девчонки под подушкой хранилась открытка, на которой улыбался Столяров или Рыбников. Лестно было Валерии, что Сергей  выбрал её, хотя ухажёрок у него было – хоть отбавляй. Всегда хотелось ей выделиться, получить особый подарок. Конечно, это Лерочка его выбрала и окрутила, хотя обожала рассказывать, как Серёжа «брал неприступную крепость». На удивление, при такой притягательной мужественной внешности, в жизни он оказался сущим телёнком и просто воплощением женской мечты: «не пьёт, не курит, не гуляет».

Жили они тяжело и бедно, Сергей денег заработать не умел, хотя под нажимом жены закончил сначала техникум, а потом заочно даже институт, но инженерская зарплата только и позволяла – с голоду не помереть.  К тому же, оказалось, что Сергей так слаб здоровьем, что  приходилось из скудного семейного бюджета откладывать «копейки» на курорт или санаторий, куда он ездил ежегодно. А к его сорока годом грянула беда, поставили  страшный диагноз. Именно тогда и завелась у Лерочки толстая тетрадь в чёрной клеенчатой обложке, где она записывала разные рецепты, в основном – свои собственные, поскольку была  довольно толковым фармакологом. И не на шутку увлеклась ядами растительного происхождения, которые, как известно, в малых дозах – лекарство.  Вытащила таки Валерия своего мужа почти с того света, отбила у смерти. Иной раз она доверительно шептала мне, любовно поглаживая свою тетрадочку: «Ты даже не представляешь, Идея, сколько у меня здесь добра скопилось, когда-нибудь брошюрочку издам, все ахнут. Это не твоя беллетристика….»

После смерти Лерочки чёрная тетрадь бесследно исчезла, хотя остальные, штук пять – с обычными записями – о соленьях, вареньях, остались на месте, в верхнем ящике комода. И только я знала, что хранится та тетрадь в укромном месте, в подполе, в старой кадушке, поставленной прогнившим донцем вверх, и для верности – накрытой дырявым же домотканым половиком. Такие предосторожности не казались Лерочке излишними, поскольку в тетрадочке скопилось порядочное количество сведений о всевозможных ядах, добыть которые не составляло труда из растений нашей средней полосы. С плодами ландыша – яркими красными ягодками на длинном стебле, Валерия экспериментировала года два, и однажды, с торжествующей улыбкой, похвалилась: «Одолела я всё-таки их, притирочка славная получилась, для наружного применения».

В  последнее время моя подружка иногда напоминала мне настоящую ведьму, когда колдовала над своими мензурками-пробирками, перебирая пучки трав и корешков. Характер её к старости не улучшился - напротив: ярче стали черты, что ей самой достаточно сильно отравляли жизнь. Иногда я срывалась, кидала, как попало, в сумку вещички, и уезжала из Дроздов, зарекаясь не переступать порога её Дома. Но уже вскоре после моего спешного бегства, Лера звонила, заливаясь слезами, просила вернуться и каялась в самодурстве.

Я часто думаю о том, что жизнь в бедности и нищете, неизбежно ведёт к деформации личности. Лерочка, имея теперь возможность жить иначе, с прежними привычками не рассталась. Фрукты сын привозил круглый год, но, открывая холодильник, она непременно выбирала киви или персик – чуть примятый, с гнильцой. На следующий день обнаруживался такой же…. Я, в сердцах, иной раз высказывала ей:
- Ты свежих так и не поешь….Что за экономия такая? Ну, поживи, наконец, как человек с достатком….
- Достаток у того и есть, кто копейку беречь умеет.
- Ну, ещё какую дурацкую истину изречёшь? Всегда ты над этими копейками тряслась, и толку? Если бы не Алёша, твой сынок золотой, и сидела бы ты сейчас, в старости, на хлебе и воде.
- Живут же люди на пенсию, не умирают.
- Вот именно – не умирают. Но и не живут…. Перебиваются.

Всё чаще мне приходит на ум, что Огородники – вовсе не те, за кого себя выдают. Хотя в профессиональном плане к ним не прикопаешься, дело они знают. И работают с утра до ночи, будто эта усадьба их собственное поместье. Начали они с уборки сада, и  сразу стало понятно, что даже ходить по этой глинистой, тяжёлой земле – наказание. Ещё при жизни Лерочки в саду появились дорожки, отсыпанные песком. Я приезжала обычно раз в неделю, и каждый раз столбенела: когда же они успели столько наворочать? К концу апреля сад преобразился: деревья почищены от лишайника и побелены, теплица отремонтирована и покрашена, сожжён весь хлам, который копился здесь годами…. Огородники почему-то прозвали меня «мисс Марпл», и даже в этом проскальзывало ожидание неминуемой трагедии, за которой предполагается расследование.

Продолжение http://www.proza.ru/2011/05/26/350