Предсказать и объяснить или эссе о двух науках

  Разговор Наполеона  с Лапласом  Виктор Гюго приводит ,   ссылаясь  на  свидетельство   Араго.  Версия  великого  писателя,  однако ,  усечена ,  и в полном  виде  согласно другим источникам   обмен  репликами  звучал   так:

 - Господин Лаплас,  в вашей книге  о небесной  механике  нигде  не  говорится  о Боге.
- Сир, я не нуждаюсь в этой  гипотезе.
- Напрасно, она  многое объясняет.
- Она объясняет все, но ничего не позволяет  предсказать!

          Был ли разговор  в точности   таков,  в данном случае   не особенно  важно – любопытно,  что  он   четко  иллюстрирует  два  принципиально  разных  подхода .   Наполеону  нужно   объяснение,  Лапласа  интересует  прогноз. 



          На первый  взгляд  кажется,  что  противоречия на самом деле нет.   Казалось  бы,   в  правильное объяснение  пргноз включается   сам  собой.  Закон  тяготения Ньютона,  которым  пользовался Лаплас    -   объяснение  происходящего.  Его можно  обратить  в  прошлое , и сказать   где  Юпитер  был  на небе  год  назад,  а можно  и в будущее  -  сделать предсказание  на год  вперед. Прогноз  получается  в качестве довеска  к объяснениею.   

     Возможно,  Лаплас  преувеличивает,  заявляя что утверждение  о Боге  ничего не предсказывает.  Разумеется,  в формулы  небесной механики  Бог  в явном виде не входит.  Но  христианская  вера  в Бога  включает  в себя ,  к примеру,   положение  о загробной  жизни.   Это  типичный  прогноз  - мы умрем  и будем  там...  Однако,  он явно  не проверяем  в том смысле,  в котором  проверяемо  заявление  о будущем  положении Юпитера  на фоне  звезд.  Мы не можем получить  информацию о загробно м мире  воспроизводимым  образом,  одинаковым для всех.  (Медиумы  и мистики не в счет – нет способа  сделать мистико м   кого  угодно,  но  любой человек  с глазами  и биноклем способен  оценить положение планеты.  ) Кроме  того,  если  мы  не   ограничимся христианским  богом,   окажется ,  что прогноз  неоднозначен.  Буддист,  к примеру, скажет  что мы  перевоплотимся  и будем страдать,  если не заслужим  конец  превращений – нирвану...

         Можно  возразить,  что научные теории  тоже неоднозначны.  Птолемей  говорил  одно,  Ньютон  другое,   Эйнштейн – третье.  Чем  Библия  в этом  смысле  отличается  от  “Математических  начал”?   
 
      Разница  заметна.  Выбор между Птолемеем  и Ньютоном  на самом  деле  дубов   как роща  - надо лишь посмотреть  кто  лучше  угадает.  Птолемей говорит, что Юпитер  будет  через год  в одной точке  неба,  Ньютон – что в  слегка  другой.  Если мы можем  различить эти точки  на глаз или в телескоп  - о чем базар.  Посмотри,   и выяснишь   кто  лучше.  Если  же мы  различить  два предсказания  не  можем – какая разница,  каким  из них  пользоваться.  Точно так же решается спор между Ньютоном  и  Эйнштейном,  хотя в данном  случае разница предсказаний  находится  на грани нынешних возможностей наблюдения.  Похоже,  что  Эйнштейн  действительно  правильнее  (это видно по движению  Меркурия   ),  но  несовпадение   для двух  теорий   в пределах Солнечной  системы  настолько  мало,  что  им можно  пренебречь   практически   во всех случаях.  Малоприятная деталь, однако,  заключается в том, что  хотя  вся  троица великих  натурфилософов   с большим  или  меньшим  успехом  предсказывает,    объяснения   у них  различаются  коренным  образом.  Для Птолемея планеты закреплены на  сложной системе вращающихся сфер.  У Ньютона  они  тянут друг друга силой  притяжения  через  пустое пространство . Эйнштейн  утверждает  что  пространство-время  гнется  от наличия масс,  и  планета  летит  по  кратчайшему пути  в чем-то  изогнутом . И еще более малоприятна я деталь состот в том, что исходя из предыдущего  опыта  утверждать,  что Эйнштейн  закрыл  вопрос ,  вряд ли  разумно.  По большому  счету  нет  никакой  уверенности,  что  через  сто  лет  не обнаружится  отклонение  в каком-нибудь  мелком  знаке  после  запятой.         

               Чуть более внимательный взгляд  на основы  современной  физики  выдает в некотором роде удивительную картину – она  в среднем  очень хорошо предсказывает,  но отвратительно  объясняет.  Самые  основы  современной   физики  просто-таки набиты парадоксами  и изобилуют  головоломными  математическими  конструкциями. Казалось бы, в основании должно быть что-то простое,  комбинируя простые вещи можно получать все более и более сложные. На таких принципах устроена  математика.   Эвклидова геометрия, например,  строится  из  нескольких  простых   положений,  кажущихся  самоочевидными   в свете   повседневного  опыта.  Точка  на плоскости  как  абстракция  крайне  наглядна – это то, что получается  если  уколоть бумагу  очень  тонкой  булавкой.   Если   провести    булавку  по бумаге  кратчайшим  путем  между двумя точками,   выйдет  прямая.  Двигая прямую поперек себя получим плоскость...  Класическая   механика  еще придерживалась  подобной простоты в базовых объектах – там существует материальная  точка – массивное  тело,  размерами  и структурой которого  можно  пренебречь.  Соединяя  материальные  точки в тело,  мы получаем  более сложные объекты – карандаш, например.  Сложность в классической механике – результат взаимодействия  простых тел.   Оказалось, однако,   что классическая  картина  элементарных атомов  недостаточна ,  и  когда  материя  дробится , структура у нее  не исчезает,  но наоборот  проявляется.  Электрон  устроен  гораздо сложнее  заряженного  шарика.  Два  протона,  сталкиваясь , не  просто  разлетаются,   они  порождают  целое море  других  частиц,  и чем сильнее  их сталкивать, тем  сложнее результат . Для описания  движения  точки достаточно  шести  чисел – трех координат  и  трех  проекций скорости.  Электрон   описывается  формально  бесконечным  числом  величин – волновой функцией.   Разумеется, в каждой конкретной  ситуации  из этой бесконечности отбираются  лишь  несколько  параметров.         

        “Элементарное”,  таким  образом,   оказывается  сложнее,  чем составное.  Покамест,  каждая  попытка  найти  что-то  “более   элементарное”  приводит  к  еще  большему  усложнению.   Так называема я ”Стандартная  модель”   включает  полтора десятка  базовых  частиц , котрые  могут  комбинироваться,  составляя  другие  частицы – никто сейчас не даст голову на отсечение,  что список  исчерпывающий.  Кроме  того, ни у кого  нет увереннности, что все предсказываемые  этой  теорией частицы действительно наблюдаются.     Сама же таблица выглядит  настолько  затейливо,  что  первая  мысль  при взгляде на нее : ”не может быть, что основания  вещей   так    мало  изящны ”.             
      
         Физики  ясно  осознают,  что  работают  не с чем-то  “реальным”,  но с моделью.  Есть  некие  математические  объекты,  котрые  подчиняются  набору  правил.  Задача физика состоит в том, чтобы  смоделировать  эволюцию – по начальным данным определить  конечные.  Это – предсказание,  и его полагается сравнить с реальным наблюдением.  Если они совпадают – превосходно.  Если нет,  теорию  надо  модифицировать.   Математические   объекты , составляющие модель,  могут  быть  сами по себе довольно сложными,   но важно, чтобы  они  вели себя  адекватно  по  отношению  к неким  основным  предположениям,  которые  я попытаюсь  коротко  очертить. 

     Пожалуй, основное  требование  к модели состоит в том, что предсказание  должно  быть  однозначным.  Это отвечает  глубокой  вере  физиков  в причинность.  О причинности я собираюсь  говорить  долго и нудно,  потому  что  она,  как мне кажется,   разеляет  науку  объясняющую  и науку  предсказывающую.  Сейчас  достаточно  сказать,  что приличная  модель  всегда  должна  давать  один и тот же  четко определенный   результат.  Рассуждения  типа “движение -все, конечная  цель – ничто ”  в физике   не  катят , как не катят  и рассуждения  о тысяче цветов,  все из  которых  правильные  и  красивые.  Заряд  электрона   должен быть всегда один и тот же – он  не  может быть  положительным  для   друзей  и отрицательным   для  врагов.  Шесть  рядов по семь человек  - это  всегда   42 человека, и только 42 . 

        Кроме однозначности,  у физиков есть и менее глубокие,  но вполне универсальные  убеждения.  Физики, например,  твердо  верят  в однородность  и ее обобщение - симметрию.  Пространство  и время    с  большой степенью  безразличны   к  теперешнему  месту и  сегодняшнему   времени  суток.  Если вчера ток подчинялся закону Ома,  то сегодня он  тоже  будет  ему подчиняться. Если корабль движется  строго  равномерно и прямолинейно, то находясь  внутри  невозможно  отследить  его движение... Измерение скорости света во всех  инерциальных системах отсчета дает одинаковый результат.   Симметрии  играют  огромную  отсеивающую    роль  при отборе  кандидатов  на  модели . Неинвариантно  -  в топку...   

       Из  однородности  течения  времени  следует  закон  сохранения  энергии. Связь    одного с другим  отнюдь не очевидна,  и составляет содержание теоремы Нетер.  Эта связь  означает,  что  однородность   времени  “фундаментальнее”  закона  сохранения  энергии . Если   мы  можем  изолировать   систему,   и привести  ее  в точно такое же начальное состояние,  одно и то же поведение будет  повторяться и повторяться.  Другая   формулировка  того же самого :  “одинаковые причины приводят к одинаковым следствиям”.    Сохранение  энергии,  таким образом , получается  как   следствие  неразличимости  двух моментов  времени.  Сохранение импульса  - следствие  неотличимости  двух точек  в однородном пространстве,  а сохранение  углового момента  -  нечувствительности  к поворотам.
 
     Резюмируя  кратко  :

   - Физика  есть  искусство  делать  точные  и конкретные  предсказания   на будущее,   исходя  из  настоящего.  Она  (во всяком случае , в ее нынешнем  виде ) не претендует  на   “объяснение ”  всего и вся.
 
     - Физика  работает  с “моделями ”  - логическими  объектами,  для которых можно  по цепи причин и следствий  получить  интересущее  нас  конечное состояние   исходя из заданного  начального. 

    - Чтобы   предсказание  было вообще  возможно,  необходимо   предположение,   что  одинаковые  причины  приводят  к одинаковым  следствиям .

- Несоответствие  предсказания   модели  наблюдению  - это  повод  для   пересмотра  модели, но никак  не  повод для отрицания  наблюдения.   

  - Критерием  правильности  и успешности  теории является не согласие   ученых   относительно ее правильности,  но соответствие предсказуемого и наблюдаемого. 

 - Основной  движущей   силой для занятий  физикой  является желание предсказывать  и соответствующая  возможность  управлять   результатами (сделать, скажем,  телевизор).
      


    
        Очевидно,  что  многие   другие  науки    скверно,  а то и крайне  скверно  соответствуют   физическому   критерию  “предсказуемости”.  История, правоведение,  философия ... Если спросить  представителя этих наук  его мнение об их предсказательной  силе ,  он  может даже вполне  радикально ответить, что его наука   “объясняет” , но никоим  образом  не предсказывает.   
 
    Я приведу несколько   цитат из книги Делеза и Гваттари  “Что такое философия?  ”  чтобы  продемонстрировать    “антифизичность”  понимания   их  науки  философами . Естественно,  это не единственное мнение насчет того, что из себя представляет философия, но оно безусловно  типично .   

               
    “Философия -- это искусство формировать, изобретать, изготавливать концепты.”

  - Прекрасно, но что такое “концепт ”?

       “Как мы увидим, концепты нуждаются в концептуальных персонажах, которые способствуют их определению. “

  - А теперь перед нами выступит Вася – квантовый ботаник.
             
          “Концепты не ждут нас уже готовыми, наподобие небесных тел. У концептов не бывает небес. Их должно изобретать, изготавливать или, скорее, творить, и без подписи сотворившего они ничто.”

  -  В физике такого  нет   последние двести лет как минимум.  У той же квантовой механики не меньше десятка  подписантов  :  Планк, Бор,  Гейзенберг, Шредингер, Дирак, Паули ... Чья подпись стоит под тем или иным уравнением  в значительной  мере случайное событие.  Законы  Ампера  и Ома  были открыты  Кавендишем раньше Ампера и Ома,  но эксцентричный англичанин   был, вероятно,  слегка  аутистом  и публиковать ничего не стал. Потом его рукописи  обнаружил  и опубликовал Максвелл.  Закон  обратных квадратов для гравитации  был предложен Гуком  без особых доказательств до  Ньютона.  Дифференциальное  и интегральное исчесление Лейбниц и Ньютон  изобрели  одновременно...  Физика -  муравьиная  деятельность  -  куча  мелких фактиков  и невнятных  постороений  накапливается,  потом  где-то что-то прорывает  - удается взглянуть  под новым углом  на большой кусок  данных.  Этот новый взгляд порождает  накопление новых фактов  и появление  новых теорий.  Философы   же  и гуманитарии  вообще   склонны видеть  в физике  деятельность   прежде  всего  “подписную” -  единичных  уникальных   творцов,  каждый  из которых  создает что-то  чуть ли не с нуля.  У самих физиков практически никогда не наблюдается философской мании величия – она считаетс я  крайне дурным тоном.  Ньютон  утверждал, что он – карлик, стоящий на плечах гигантов  и сравнивал себя с мальчиком, подбирающим  раковины на берегу  океана. Эйнштейн говорил,  что если  теория относительности окажется верна, он будет великим немеким ученым, а если нет – останется    еврейским  шарлатаном.   Поставьте   это  рядом   с профетическим  тоном Гегеля, Маркса,  Шопенгауэр а или  Фрейда  -  и почувствуйте  разницу.            

 
        “Философский концепт не нуждается в компенсирующей референции к опыту, но сам, в силу своей творческой консистенции, создает событие, парящее над всяким опытом, как и всяким состоянием вещей. Каждый концепт по-своему кроит и перекраивает это событие. Величие той или иной философии измеряется тем, к каким событиям призывают нас ее концепты, или же тем, какие события мы способны вычленить из концептов благодаря ей.”

      - Это,  пожалуй,  самое  радикальное  отличие.  Без  “референции  к опыту ”   физика   превращается в схоластику.  Она из опыта выходит и к опыту возвращается, прирастая   кругами. 


   “Теперь считается, что истина -- это всего лишь создаваемое мыслью с учетом плана имманенции, который она считает предполагаемым, и всех черт этого плана, негативных и позитивных, которые становятся неразличимыми между собой; как сумел внушить нам Ницше, мысль -- это творчество, а не воля к истине. А если теперь, в отличие от классического образа мысли, больше нет воли к истине, то это оттого, что мысль составляет лишь "возможность" мыслить, которая еще не позволяет определить мыслителя, "способного" мыслить и говорить "Я"; необходимо насильственное воздействие на мысль, чтобы мы сделались способны мыслить, -- воздействие некоего бесконечного движения, которое одновременно лишает нас способности говорить "Я". Эта вторая черта новоевропейского образа мысли изложена в ряде знаменитых текстов Хайдеггера и Бланшо. Третья же черта его в том, что такое "Немогущество" мысли, сохраняющееся в самом ее сердце, даже после того как она обрела способность, определимую как творчество, -- есть не что иное, как множество двойственных знаков, которые все более нарастают, становятся диаграмматическими чертами или бесконечными движениями, обретая значимость по праву, тогда как до сих пор они были лишь ничтожными фактами и в прежних образах мысли отбрасывались при отборе; как показывают Клейст и Арто, сама мысль как таковая начинает скалиться, скрипеть зубами, заикаться, издавать нечленораздельные звуки и крики, и все это влечет ее к творчеству или же к попыткам его. Мысль ищет -- но не как человек, обладающий методом поиска, а скорее как пес, который внешний на взгляд беспорядочно мечется из стороны в сторону... Не стоит бахвалиться подобным образом мысли: в нем много бесславных страданий, и он показывает, насколько труднее сделалось мыслить: такова имманентность. “

      - Физика   не любит слова  “истина”.  Оно для нее слишком громкое .  Тем не менее,  если понимать  под  истиной  нечто  надличностное,  физика  стремится  именно  к истине.  Предсказание  может быть истиным ,  и может быть ложным   - оно проверяемо.
      Если  же     “истина -- это всего лишь создаваемое мыслью с учетом плана имманенции,  который она считает предполагаемым “  , то мы находимся в ситуации  личной  или  (того хуже )  групповой  истины .  Верное    в таком понимании  – просто  некое  согласие  представителей   группы, либо даже  личная убежденность  -   не более того.  Единственный  способ  определить , что верно, а что нет – поставить вопрос на голосование.  Правила голосования  при этом также подлежат голосованию.
     Мысль  о решении  плебесцитом   вопроса  о значении  числа  “пи”   кажется физику полным  бредом, но для  философа  она в некотором роде естественна,  особенно,  когда  у философа  при этом не один голос, но все.         


“Философия состоит не в знании и вдохновляется не истиной, а такими категориями, как Интересное, Примечательное или Значительное, которыми и определяется удача или неудача.”

       - Таким образом, философия   в понимании Делеза и Гваттари  несет  сильный  отпечаток  роскоши человеческого  общения ,  потому что лишь  в подобном  общении  возникает  Примечательное или Значительное, а также  удача или неудача.   Не  опубликованное   правильное  доказательство  не перестает  быть правильным   доказательством.  Никому  не известный    философский  трактат  - это уже   ничто,  полный  ноль  -   ибо  философия  не живет вне   коммуникации  (Делез  и Гваттари много говорят  о древнегреческом  агоне – состязательности, соревновании  самцов ).      

 
Что можно понять о  строениии философии  из  этих  цитат?

       - Философия   - это тип соревнования  за интеллектуальную  власть.  Цель игры состоит  в создании  по определенным  правилам   мыслительной   конструкции,  которую  я  называю    “объяснением” ,  а  Делез и Гваттари  -  “концептом”.     Концепт  или объяснение  не обязаны   что-то  предсказывать  -  они предназначены в основном   для того,  чтобы  направлять  или оказывать  влияние.  В плане личностном  объяснения предназначены для адаптации  индивидуума  к обществу, в плане общественном  - для организации  индивидуумов. 

         Предсказание – хлеб Лапласа.  Объяснение – хлеб Наполеона.   

    Проведенное  мной  разделение   слегка  утрировано.  Физика  частично объясняет,  а философия  частично  предсказывает.  Однако,  как мне представляется,  водораздел  достаточно четок.

       В принципе,  на этом  можно было бы и успокоиться,  сказав,  что и то хорошо, и это тоже.  Кесарю – кесарево,  chacun son metier,  Jedem  das  Seine. Кто-то предсказывает, кто-то объясняет,  но  мы все  превосходные   люди, так что,  ребята,  давайте  жить дружно.  Увы... Мне  видится  одна  маленькая  проблема,  состоящая в  непрерывном  росте  предсказательной  части по сравнению  с объяснительной.      Коренной  вопрос   состоит в том,  где  собственно  говоря,   предсказание остановится .               

            
         Объяснения  по  большому  счету  давно  топчутся   на  месте.  Новые время от времени   появляются ,  но  не поглощают  предыдущие  без  остатка.  Похоже,  поле возможностей  исхожено вдоль и поперек  - любая  более  или менее разумная  мысль   уже  была кем-то когда-то высказана.    Сейчас  в России  есть православная  идеология,  марксистская  идеология,  постмодернистская  идеология...   Все они  по-хорошему  исключают  друг друга  - однако появление   каждой  последующей   не приводит  к  окончательному   уничтожению  предыдущих  -  они  сосуществуют  как,  скажем ,  луг и роща.   Практически всегда  в наличии  имеется  целый  спектр   разнообразных  объяснений , и как бы власти  не старались  ввести  единообразие,  подавить все оттенки  кроме  одного  чрезвычайно  сложно . Семьдесят лет  запрета Евангелий  в СССР не привели к исчезновению  церкви,  двадцать  лет  пинания  Всесильного -Потому-Что -Верного  учения Маркса-Энегельса- Ленина  не уничтожили  всех его сторонников.  Старые добрые объяснения верой и правдой служат  постепенно  изменяющимся  общественным  обстоятельствам. 
   
     Взгляд на  науки  предсказательные  выдает противоположную  картину.  “Пустыни ” - как говорил Ницше - “растут”.   “Die Wueste  waechst: weh dem, der Wuesten birgt”...  Физика не только  предсказывает   все лучше и больше,  она  подобно  раковой  опухоли  расползается  на  химию и биологию.  И она    тоталитарна.  В ней нет десяти  равнозначных  школ, в которых  уравнения  Максвелла  трактуются  принципиально различным образом . Максимум  диссидентства – использование   экзотической  системы   единиц , либо  альтернативной,  но эквивалентной  формы.  Почему?  Уравнения Максвелла  давали  правильные  предсказания  в сотнях тысяч  случаев.  Если ваше  уравнение  дает для этих случаев  другое  предсказание   - то вам придется показать,  не только  то,  что вы его  сотворили с учетом плана имманенции,  но и  что эксперимент  вас поддерживает.  С учетом прошлого опыта,   получить согласие  с экспериментом  будет крайне непросто.  Если  же  ваше уравнение  дает  то же самое,  что и уравнение Максвелла,  значит   вы нашли другую форму,  которая  может  быть   более удобна,   упрощает выкладки   или  выглядит   красивее  на бумаге,  но  ничего   нового  не привносит.  Использование  же всеми  примерно  одной и той же формы  -  даже  одного и того же  “научного  английского  ”   позволяет легче усваивать результаты других  чтобы  не повторять  каждый  раз  одну и ту же работу.         

          Гегель  мог со спокойной совестью утверждать,  что физику и химию,  как химию и  биологию  разделяет пропасть. Химия  несводима  к физике , биология  несводима к химии.  Сознание несводимо  к биологии. На  каждом  этапе  подключается  нечто принципиально   новое ,  требующее осмысления  на  собственной основе.  От Гегеля    постулат  несводимости  перекинулся  на марксизм, где упорно повторялся  даже  когда  его как минимум  частичная  ложность  стала   очевидна.  Что  основания  химии   квантовомеханические, то есть химия  практически   раздел  физики,   сейчас  мало  кто  сомневается.  Насколько  химия  с физикой  объясняют биологию – предмет  интенсивного  конкретного  разбирательства.  Решающий  толчок  был получен  после  расшифровки   физическими  методами   структуры  ДНК,  и  разработки  способов   работы с этой  молекулой.

      Дешевая  и мощная   вычислительная  техника  почти   совершенно ни к чему  для объяснительных целей  - она даже  противна  уважающей  себя  эрудиции,  ибо  с компьютером  любой болван  соберет  базар в кучку и разложит по источникам.       Для  предсказателей  же  компьютер – манна  небесная,   ибо  позволяет  строить  невозможные   еще  20  лет тому  назад  модели.  То, что в 50-е требовало годы, теперь решается  в минуты.  Прорыв  в  биологии , связанный с расшифровкой – еще не законченной  - генома   -  не произошел   бы  без  вычислительной техники.  Естественно,  геном,   это еще не все,  что надо знать  - но  в нем записана  структура   всех  белков  организма   -  и еще много  что.  Распутать  многочисленные  реакции  для  сотни тысяч  различных  молекул   - теперь   вопрос  времени  и усилий  - принципиальных   проблем  не видно.    

    Биология  определенно выбралась  из объяснительных  и описательных  джунглей  на  шоссе , по которому   катятся  физика   и химия.            

       Центр тяжести предсказательной  науки  сместился  ныне   в биологию ,  и  предсказатели  вплотную  подбираются к святая  святых – человеческим  мозгам.  Как скоро  они станут  хозяйничать там   – так  теперь   стоит вопрос.  И этот вопрос  стоит  вполне  всерьез.

       
   

       Ключевым  в  том,  о чем я веду речь,   является  вопрос  о причинности.  Если мы  начинаем  рассмотрение  “от себя”,  то  обнаруживаем  скорее свободу,  а не причинность.  Я  могу пойти туда,  а могу сюда –  могу  купить  сыр,  а могу  булку ... Разбор  МОЕГО  поведения  с точки зрения  причинности   откровеннно противоречив.   Если  я  знаю  свою  причину,  то какова  причина  этого знания?  В каком  смысле  камень  может знать, что он падает?  Причинность  явно  бесполезна   для описания  моего внутреннего  мира  как  я его ощущаю.   Примерно  об   этом  говорят   большинство  философов ,  осуждая   тупых  естестественников,     не понимающих    очевидные  вещи.   
 
          Однако,  есть  и   формулировка   вопроса  о моей причинности,  которая  вполне осмыслена.   Может  ли поведение  ДРУГИХ  людей  быть  мною  предсказано  с той  же точностью  и определенностью ,   с которой  предсказывается  полет камня?  Может ли ЧУЖОЙ внутренний мир быть   мною  описан в терминах  электрических потенциалов  и молекулярных  концентраций?   Если я исхожу от себя, то должен  отвечать “нет”.  Другой  так же  свободен,  как и  я.  Если  я  исхожу  из изучения  поведения  камней,  то  ответ  вовсе   не столь очевиден.  Несомненно,  человек – сложная вещь.  Но опыт  показывает,  что со временем  и после усилий  все более  и  более  сложные  вещи становятся  все  более  понятными.  Просто они описываюся  более сложными  моделями.  Существует  ли  адекватная  модель  человека?   

    Вероятнее  всего,  если такая модель  возможна,  то  я лично  не  смогу  ей  оперировать   - у меня  не  хватит  мозгов  учесть  все то,  что  учесть  явно необходимо.     Но у меня не хватает мозгов даже на то, чтобы  подсчитать  поведение  единственного  атома   с двумя десятками подуровней   в поле электромагнитной  волны  -  я считаю  его  на  компьютере,  и  гнусная машина  за   час   выдает  почти ту же самую кривую, которую   потом   выдаивают   из  лабораторного  осциллографа.  В принципе,  не особо  важно,  моделируется   объект  для меня  или  для  компьютера.  Считаю  я сам, или сваливаю  работу на фирму “Интел”   - какая разница?  Важен ответ. 

      Из  вполне   пустого  теоретизирования  вопрос о моделировании  человека и его сознания  плавно  переходит  в  практическую  плоскость. 

        В мозгу  примерно  десять  в одиннадцатой  нейронов.  Такое количество  элементов   для вычислительной  техники  пятьдесят лет  назад   было  областью фантастики.  При объеме  радиолампы  в 10  куб см и энергопотреблении   в 10  ватт , получаем  для аналога  мозга   куб  площадью в гектар  и высотой  сто метров , потребляющий  для работы   все  производимое  в мире  электричество. Это , само  собой,   нереально.    Полупроводники  резко  изменили ситуацию.   С начала  семидесятых  количество   транзисторов  на чипе  неуклонно  вырастает   в  10 раз  каждые  семь  лет  - на странице Википедии  в разделе “закон Мура”  можно  посмотреть   на  соотвествующий   график  - линия   упорно прет  по диагонали  в  логарифмической шкале  и насыщения не видно.   В  нынешнем  процессоре  -десять в девятой транзисторов.  Это  всего  лишь  в  сто  раз  меньше,  чем  нейронов  в мозгу.   На  серийную   флешку  умещается  256  гигабйт –  число  ее элементов  уже  имеет порядок  десять в одиннадцатой.  Устройство  со   сложностью , сравнимой  со сложностью  мозга  сейчас  не является чем-то технически  недостижимым  - а через  пятнадцать  лет  - если не  произойдет  третьей мировой  -  количество  элементов  в микросхеме  вырастет еще в сто раз .   Конечно,  нейрон  сложнее  транзистора,  но ведь  и работает  клетка  гораздо  медленнее  кремния . Похоже, тормозит дело создания  искусственных  мозгов  не железо, но плохо  поддающийся  автоматизации  процесс  программирования.      
         
       Модные  некогда  разговоры  об искусственном  интеллекте  несколько  поутихли.  Попытки  энтузиастов   70-х  написать  тысячу-другую  строк   кода   LISP  и получить  машину , которая заткнет за пояс    Барака  Обаму  по  части демагогии ,   успешно   провалились.  Оказалось,  что нужны не тысячи,  а как минимум   миллионы строк,  и не миллионы,  но  миллиарды  транзисторов.  Сторонники ИИ  ушли в подполье,  сменили  вывеску,  но  теперь      из  этого  подполья     выползают  крайне неприятные создания.

      В конце 90-х  Гарри Каспаров  с апломбом  утверждал, кто компьютер  может   лупасить  в шахматы  перворазрядника,  но на гроссмейстерском  уровне   – игра   - это   творчество.  Компьютер  априрори  неспособен к творчеству.  Эрго – компьютер никогда  не победит  гроссмейстера .  Заявление  Гарри    было  прекрасным творческим  концептом,  созданным  на базе уверенной  имманенции   -     множество   умных людей  поддерживало Примечательность  и Значительность  силлогизма.  Через  пару лет  после  громкого  заявления  запрограммированная  безвестными  китайцами  из IBM железяка  Deep Blue  вломила чемпиону  мира   по самую  заглушку.  Шахматы  уже никогда  не оправятся от  удара  -    из   творцов  и гениев  продвигатели   пешки   по доске  враз   превратились  в тихих   фриков,   посредственно   решающих  ничем  особо  не примечательную    логическую  задачу.  Что касается  Гарри,  он  был настолько уверен в неопроверживимости своего концепта, что устроил грандиозный скандал,  обвинив организаторов в жульничестве – по его мнению ,   глубина машинной мысли  свидетельствовала  о том,  что  ей  во время матча   помогал  человек . В конце концов  чемпион  Каспаров   покинул шахматы и ушел  в политику  -  история  проигрыша  железяке  его очень подкосила.  Голубая  бездна  в политике   ему  не грозит,  и его концепты по-прежнему остаются  значительны  и  примечательны.  В  2006  программа  Fritz  в шести  играх   забила как мамонта  (два  выигрыша, четыре  ничьих) другого чемпиона мира, Крамника ,  уже не на спецпроцессоре,  но на стандартном   писюке за пару  килобаксов.  Не знаю,  поверял   ли  Крамник  , что компьютер  не общался  с Каспаровым  по модему...               
    
            Еще боле  неприятный звонок прозвучал  с полгода  тому  назад.  Процессор  “Ватсон”   обставил   в Jeopardy  (русский аналог “Своя  игра”)   двух  американских рекордсменов  (американский  аналог Вассерман а).  С эрудицией  у  ящика,  натурально,   все в порядке  -  содержимое   всех написанных  человечечством  книг   умещается в две сотни уже упоминавшихся  256-гигабайтных  флешек,  но фишка  состоит  в том,  что  для  ответа  машина  должна  “понимать ”  нормальную человеческую   речь,  хотя  и  в некотором  ограниченном  поле.   

        Насколько далеко  от  этих первых  корявых  ласточек  до  аппаратов,    конкретно  и  откровенно думающих  лучше гомо  сапиенса?  Я знаю,  это кажется смешным. .. 30 лет назад  казалось смешным,  что  ЭВМ  мощностью с вычислительный центр  исследовательского института   (8 мегабайт   1 мегагерц  )  многократно  превосходится   одним  теперешним  смартфоном.   Десять  лет тому назад казалось смешным,  что  злектронное устройство  для чтения  заменит  книгу...    Казалось, что машина никогда не заменит ткача... Казалось,  машина никогда не заменит лошадь...   
   
       Полсотни  лет тому назад   здравомыслящим людям  думалось,   что машина  никогда  не сможет  играть  в “Свою игру”.   Сейчас  им  кажется, что машина  никогда  не сможет доказывать теоремы, качественно    переводить с китайского  на  суахили ,  писать  приличные  стихи ... 

         Правящие  элиты  плохо  осознаю т   перспективу.  Дело явно идет к тому,  что   через  полсотни   лет   знание   будут производиться   фабричным  способом .  Пока  еще   компьютер – придаток человека в интеллектуальном  производстве,  как ручной ткацкий станок был придатком ткача.  Скоро человек станет придатком компьютера,   как ткач стал   обслуживать   автоматический станок. 
 
 





      Конечно,  в таких делах вероятность не работает,  но  в свете  теперешних  представлений   физики   было  бы  очень странно, если  бы  мозг  представлял из себя  нечто  иное,  чем  скопищ е молекул,  работающих  по  правилам  квантовой  механики.  И при теперешнем состоянии  вещей  будет   вполне   неожиданно,  если  на  пути   исследования  возникнет что-то  выводящее  мозг  из  цепи  причин и следствий.  Если, скажем,  там  обнаружится  нарушение  закона  сохранения  энергии. 

        Естествознание  и  преобладающее   объяснительное   мировоззрение идут  встречными  курсами ,  и  в недалеком  будущем  столкновение неизбежно.  Либо  предсказательная    наука вынуждена  будет  признать, что она   в принципе  не распростраяется  на мозг,  либо  мировоззрению  придется  примириться  с  распространением  на наше сознание  причинности.   
    




       Опыт  показывает,  что действия человека  крайне  скверно  объясняются  его  разумом.  Даже если он  представляет  себе  последствия  своих действий.  Минздрав  предупреждает  -  гомо сапиенс  продолжает курить...  Девяносто пять процентов  водителей согласно   опросу считаюи, что водят машину лучше среднего уровня... Каждый десятый уверен, что радиоктивное молоко можно обезвредить кипячением...  Воля к истине,  как утверждаею т Делез  с Гваттари,  не движет даже  философами.  Умение предсказывать ради умения предсказывать   искренне   занимает   лишь  вполне ограниченную   прослойку  населения.  Гораздо  отчетливее    работают мотивы власти.  Знание   - один  путей к власти  - knowledge  is power.  Для  этого   знание предсказательное, позволяющее  прежде  всего  влиять  на  вещи,   менее  ценно,  чем объяснительное,  позволяющее  влиять  на людей.  Наполеон  ставит   Лапласа  министром,  а потом  смещает его  “за  применение  анализа бесконечно малых  к финансовому учету”  - но  не Лаплас  назначает  Наполеона  императором.  Правят  бал не те,  кто лучше всего  разбирается  в причинах и следствиях,  но  финансисты,  управленцы ,  идеологи  -  люди,  умение   которых  предсказывать   часто не только не превосходит  генератор случайных чисел,  но и  имеет  тенденцию  не оправдываться чаще, чем положено по статистике.   

      Ницше  даже  сделал  попытку  поставить  волю  к власти  краеугольным  камнем   своей  системы  объяснения .  Он, вероятно,  сам  был не на сто процентов уверен  в достаточности  такого  подхода ,  и  не довел  наброски  до  выпущенной  книги.    Посмертно вышедший  труд    имеет скандальную  репутацию  в силу      цинизма   и антидемократичности.  Говорят даже о  фальсификации  книги  антисемитами и фашистами...  Ницше  полагал, что предназначение  человека  состоит  в ожесточенной драке  за место на верхних нарах , и что оказавшихся   в результате  драки  у  параши надо  беспощадно  истреблять в целях  улучшения  человеческой  породы . Гомо сапиенс представлялся ему настолько  жалким   порождением,  что он желал его “преодоления”  и  последующей  селекции   “сверхчеловека ”  -   если не иного биологического вида, то  носителя принципиально  другого  типа сознания.         



       Отношения власти  и  предсказательной   науки  всегда  были  несколько двусмысленными.  С одной стороны,  предсказательное знание дает власть над предметами .  С другой , самим  своим  подходом   оно подрывает власть, основанную  на  науке объяснительной.   Коперник и Галилей  несомненно сильно продвинули  предсказательное  знание,  но  изрядно   навредили  господствующей  идеологии.   

        Показательна  история,  которую  приводит насчет  Галилея   Хайдеггер.  Падение шара  определяется  двумя силами – тяжестью и сопротивлением воздуха. Без  сопротивления воздуха  все   шары разумного размера  (вес которых много меньше, чем   вес  Земли ) падают с одинаковой скоростью.   При учете сопротивления  воздуха  больший  шар  из  того же материала  упадет несколько  быстрее  -  сопротивление воздуха  пропорционально квадрату  диаметра,  а сила тяжести - кубу. 

Аристотель  учил, что  более  тяжелый  предмет   должен   падать  быстрее  в силу  чистого стремления  в положенное  ему место.  Где Галилей  видел  почти  равные   времена падения , его  коллеги из университета видели , что  более тяжелое в натуре   летит  быстрее.  Из-за последовавшего конфликта  Галилею пришлось уйти.  Хайдеггер трактует эту историю   в том духе, что для падения   камня  первично  наше  мнение.  Пока  Аристотель  прав,  камни падают одним  образом,   когда  побеждает  Галилей,  они начинают падать по-другому.

     Для  физика  вопрос  решается  другим  образом.  Аристотель  говорил по сути дела лишь что камни падают,  и выдвигал  неправильную  гипотезу,  что  в отсутстие силы трения  более тяжелый  предмет  падает быстрее.  Долгое время  гипотезу  никто не удосужился  проверить . Проверка,  однако,  показала,  что  чем меньше трение, тем меньше  разница в скорости  и для  пренебрежимого трения  она  должна  исчезать  полностью.   Таким образом,  схема  Галилея  предсказывает правильно все, что правильно предсказывала   схема Аристотеля ,   плюс дает  новые  эффекты.  Галилей-Ньютон  лучше Аристотеля  не потому,  что  они скмели  убедить   остальных  в правильности  их  подхода,   но потому что  предсказания  их теории  точнее.

     Объяснения  Хайдеггера   я трактую , натурально,   в  сильно упрощенном  - мне даже скажут  - исковерканном  -  виде.  Но я вынужден как-то переводить схему философа на понятный мне язык предсказаний- объяснений.  Пока  учение толчется в чисто  объяснительной  схеме,  сказать  мне  особенно  нечего.  Вопрос о том, как “правильно”  трактовать “бытие”  мне  представляется    высосанным  из пальца.  Можно построить  красивую   модель, в которую  включается   “бытие”.  Хайдеггер это продемонстрировал.  Превосходно.  Что эта  модель  предсказывает?            

         Смена  “объяснительной”  части  модели   от Аристотеля к Ньютону  и от Ньютона  к Эйнштейну  физика занимает мало.  В зависимости  от обстоятельств  аристотелевского  представления  “она утонула”  вполне достаточно для описания  действительности.  Если же расстояния между спутниками хочется определить  до  точности  в пару   метров ,  нужно подключать теорию  Эйнштейна.  Логика гарантирует мне, что двигаясь по иерархии  я буду получать все более точные предсказания за счет усложнения  модели .   На языке физика  Хайдеггер утверждает, что -то вроде того, что мы подгоняем   эффекты  под  модель , что  мы  “видим  то,  что хотим  видеть”.  Я , честно  говоря, плохо понимаю  при каких обстоятельствах мы можем увидеть, как камень падает вверх.  Ничто не мешает  ускорению  свободного  падения  в механике Ньютона быть  отрицательной  величиной.  Я запросто  могу это постулировать ,  не получив никакого логического  противоречия.  Я могу, скажем, утверждать, что в раю  g  меньше нуля,  поскольку  тутошняя жизнь  - явно не рай. Здесь все стремится вниз,  в раю же наоборот все должно стремиться вверх.   Возможно,  это будет гипотезой,  достойной   размышления ; она будет оказывать  влияние,  иметь сторонников   и противников.  Но попытки предсказывать  здесь и сейчас    поведение  камней на основе ангельской теории  - зуб даю  -  кончатся  неуспехом .  Из  этого  неуспеха, однако,   не следует  невозможность  заствить людей верить  в то, что  камни   могут падать  вверх.  Для Хайдеггера  падение камня вверх даже может быть “истиной”  , поскольку суть истины  “свобода”.  Если “бытие”  в один прекрасный момент  убедительно  откроет  нам  падение  камней  вверх,   так оно и будет.  В схеме Хайдеггера  я не усматриваю  иного критерия истины, чем  некая личная убежденность , более или  менее  поддерживаемая  остальными . Прав тот, кто   убедил  других  в своей  правоте. Точка.   

       Может  теория Хайдеггера   быть   полезна  для  манипултрования общественным сознанием  и  для организации  индивидуумом  своего отношения к окружающему? Несомненно.  Расширяет она область предсказуемого   в том смысле, в котором  это делает, скажем,  квантовая  механика?   Крайне сомнительно.

            
    

       Престиж  предсказательного  знания  находится  сейчас в фазе  убывания.  Энтузиазм  50-х  и 60-х,  когда  народ  ломился на физфак , а поэты жаловались на  “лириков   в загоне”  давно    схлынул.  Хорошие  математики  из полубогов стали “ботаниками “.  Научная    фантастика, худо- бедно ориентировашаяся  на  рациональность ,    сменилась   занимательными    сказками  про волшебников  и хоббитов.  Разнообразный   иррационализм  идет в наступление по  всем   фронтам .  Возможно,  такое положение  вещей связано  с компьютерной  революцией .   Автоматизация  и  специализация  уменьшают  необходимость  в   умных  людях,  способных  ставить   и  решать  нестандартные  задачи.   В научном  производстве  все более востребованной  оказывается  тихая   посредственность,  не выходящая  за пределы  узкого специального  вопроса  и  ограниченных умений.  Роль предсказательной   науки  в обществе сводится к  предоставлению   элите  все  больших   средств  контроля  над природой .     Остаток     знания  просачивается  и в массы ,  давая новые продукты  и  общее  удешевление  производства,  но подобное просачивание  вовсе  не приводит  к  коренному   улучшению  человеческой  породы  или  значительному   уменьшению  неравенства . За  последние  десятилетия расслоение по доходам  в США  лишь увеличивается.  О  России  с ее  пропастью между  Рублевкой    и  Гражданкой    и  говорить не приходится. 

          Развитие  предсказательной   науки  связано  главным   образом    не с присущим человеку по Аристотелю  любопытством,  но с вполне конкретными   интересами  гомо.  Развитие  фундаментальной   физики  и химии  стимулировалось  необходимостью держаться  впереди  в  области  вооружения.  Монстры  связной  и электронной  промышленности  также  могут себе позволить  тратиться  на  перспективные  исследования.   Биологию подпитывают шкурные интересы фармацевтов,  мечтающих  о лекарстве  от рака  не из чистого  гуманизма,  но   ради  получения непристойных прибылей.  Сами  лабораторные  сидельцы, непосредственно   делающие  дело   - разменная монета   борьбы  серьезных  интересов.  В рекламе  почившей в бозе Лаборатории  Белла, принадлежавшей   некогда  раскулаченному по антимонопольному закону  монстру  связи  ATT , гордо сообщалось , что  Bell Labs  изобрела  транзистор.  Конкретные  изобретатели  при этом  не  упоминались  вовсе.         
 

           На  “бездушных”   физиков вешают всех собак по части  загрязнения окружающей  среды ,  генетически  модифицированной  пищи   и  парникового эффекта.  Про  рентген,  антибиотики  и  инсулин,  позволившие   резко увеличить продолжиительность  жизни,   упоминают  значительно  реже и без  особого энтузиазма.  Преобладающим  персонажем   массовой культуры  стал “сумасшедший ученый”  - антиобщественный  закомплексованный  тип,  готовый истребить  полмира  ради проверки  своих  бредовых  гипотез,  либо просто  не осознающий,  к чему может привести  его  очередное  изобретение.   Так,  во втором  терминаторе  героиня  со  страданием  на  симпатичном  фейсе  лупит по   мордасам  глупого компьютерного фрика,  по присушей технарям  несознательности   готовящего   человечеству   очередную  киношную  катастрофу .

        Само  по  себе   предсказательное  знание  абсолютно   безразлично к возможности  его применения.  Ножом  можно  резать  грибы,  колбасу,  собак  или людей  - какое  из этих применений  хорошее ,  а какое  плохое  не определяется предсказательной  наукой – она    лишь  описывает  возможный   результат .  Из  миллиона  “так есть”  не  следует  ни  одного “ты должен”.   В  объяснительном  знании  утилитарные  мотивы  регулирования  и контроля  выступают гораздо  четче.  Та или  иная  гуманитарная  теория проталкивается  или  забивается    не  потому,  что она лучше  или хуже  описывает   происходящее,  но в зависимости  от того,  насколько  она  отвечает  интересам  тех или иных  групп.  Иногда  идеология  лезет  исправлять  и  предсказательную  науку  в соответсвии  с  групповыми   интересами  – часто   с плачевными  последствиями. История  антисоветской генетики , положения которой  противоречили  Единственно Правильному Учению  - яркий  недавний  пример.  Осуждение  инквизицией  Галилея – пример  давний, но  все равно  актуальный.               


         Обывателю   в качестве научных  новостей   скармливают  солянку   из вполне  серьезных  открытий и изобретений вперемешку со  откровенной   чушью тип а определения лесбиянок по длине  указательного  пальца.  Подспудно  при  этом населению  внушается  мысль,  что  научные теории столь же произвольны , как и построения  идеологов.      

          Министр Фурсенко  прославился  благодаря  фразе  о   том, что современное   образование должно воспитывать  “не творческую  личность  , но    квалифицированного  потребителя”.   Кто будет  изготавливать   потребляемое , министр не  указывает.   Видимо,  работать   должен  тот  же самый квалифицированный , но  в свободное  от потребления  время...    Фишка,  однако,  состоит в том,  чтобы  потребитель  при этом    не лез  в  “творчество”  , то  есть  в  выпендреж  и попытки  возбухать.   Вероятно, высказывание министра  надо  понимать в смысле : “Мы должны воспитывать  людей,  которые  довольны  тем,  что им дают  в смысле как материальном,  так  и идеологическом,  управляются   мифами,  и не пытаются   разбираться  в  причинах и следствиях происходящего. ”               

    
            Власть  упорно  насаждает  в обществе  мифологическое , объяснительное мышление  - отчасти потому что сама  им широко  пользуется,  отчасти   из-за    неудобства   управлять  теми,  кто  пытается  разбираться  в событиях по  цепи причин и следствий,  но не идеологических  заклинаний.               
 
      


            В  распространении   причинности на человека,  в частности  в  моделировании  человеческого  мышления  я не вижу  по большому  счету  ничего хорошего.  Конечно,  как наука  это чертовски  интересно,  но  практические  последствия  запросто  могут   быть   плачевными.  Когда   промышленный  способ производства  знаний   наберет  еще  большие  обороты,  это приведет к еще большей  концентрации   власти  в руках  элиты.  Трудно  гадать,  чем  обернется общество , в котором  можно  напрямую  манипулировать  содержанием  человеческих  мозгов.   В древности  иерархию  можно  было  установить    лишь  мощным  репрессивным  аппаратом .  С развитием  общества ,  методы  дрессуры  становятся  все  утонченнее.  В руки воли к власти попадают все  большие ресурсы.  Гитлер  был не рациональнее  Нерона,  но обладал  гораздо большими возможностями  истребления  и пропаганды.  Если группа  маньяков  власти дорвется   до  методов прямого манипулирования сознанием – Бог  знает, чем все это кончится.   

        Возможность  генерирования  знания  машинами  тоже достаточно неприятна.  Это будет означать  дальнейшее  оглупление  населения  - умные люди станут  элите совершенно   не нужны.  Гитлеровцы  проводили  политику  селекции в этом смысле – есть документальные  свидетельства выборочных  расстрелов  на Восточном  фронте   военнопленых,   читавших  без  запинок.  Гиммлер  мечтал о школах для туземного населения,  где  умножение  будет  запрещено  к преподаванию  - счет до ста и  немножко  немецкого  чтобы понимать приказы...  Министр  Фурсенко  с его     “квалифицированным  потребителем”  также  вполне  вписывается в эту общую тенденцию.    Покамест , однако,    идиота   с напрочь  прополотыми    мозгами  еще нельзя  посадить  за штурвал  самолета ,  дать  ему  в  руки скальпель ,   или  заставить   писать  код  на  “Яве”. .. По  мере  автоматизации  таких   вещей ,  потребность  структуры  в    соображающих  людях  будет все  более  уменьшаться.

        Гениальный языковед  Иосиф Виссарионович  за свои долгие ссылки так и не удосужился  постичь   язык Шиллера и Гете.  Одно время  великий учитель   уповал на эсперанто , но и его не выучил... Известно, где  кончил  злорадствовавший по этому поводу полиглот  Троцкий... Корсиканец  Наполеон  всю жизнь  писал по-французки с ошибками . Впрочем,  он и не писал – это делали за него секретари.               

         Цивилизация  прогрессирует  отнюдь   не  по  пути  устранения неравенства,  как это хотелось  Марксу,  и не по пути  воцарения всеобщей разумности ,  как это хотелось многим  философам.  Попытка  социализма   насильно  уравнять   закончилась  крахом.  Как  рациональная  схема,  коммунизм   вполне  логичен.   Если  распределение  происходит  равномерно,  средний гражданин, которого,   очевидно, большинство,  получит  больше.  Если не сделать  один   F-22  “Раптор”   стоимостью  $ 361,000,000  то можно  построить  десяток первоклассных госпиталей.  Военный бюджет США  -  это  по  лишнему   автомобилю  на семью  в год  (десять  тысяч  долларов  умножить   на сто миллионов  семей  ).  Накопление   смертельно  опасных  при попадании  в руки  маньяков      ядерных  арсеналов  -  с точки зрения  любой элементарной  логики   - чистое  безумие.     Опыт социализма в отдельно  взятой и других местах показал, однако,  что гомо сапиенс  не  работает из рациональных соображений всеобщего блага столь же успешно,  как он работает  в драке с другими   за собственное. 



      Возможно,  в обществе  все еще  рулит  унаследованное  самцами    от обезьяньей  стаи   инстинктивное  желание  доминировать   чтобы  обрюхатить  всех окрестных  самок ... Это лишь гипотеза,  но  она  лично мне кажется  вполн е правдоподобной.    

      Вообще -то  модель “воли к власти”  при том,  что она  представляется    в чем-то  оправданной  исторически,  само  собой недостаточна  для сколько-нибудь уверенного предсказания.  Христианство,  скажем,  в некоторых своих проявлениях  явно противоречит  постулатам  Ницше,  и тому пришлось  немало потрудиться чтобы   впихнуть  его в систему под видом  мести   неисправимой чандалы.  Буддизм,  вероятно,  противоречит  воле к власти  еще сильнее.   

        Коренной и бросающийся  в глаза  порок  теорий  общественного устройства -  они слишком  просты  для объекта.