На Онеге

 «А ветер как гикнет, как мимо просвищет, как двинет барашком под звонкое днище!»
Но  нам было не до стихов Багрицкого.
Сначала дети начали «выдавать за борт» макароны, которыми мы завтракали в Вытегре, а потом позеленели лица  и у  их мам.
И тогда Валерка  сказал:
 -Надо зайти в бухту. Я знаю тут недалеко бухточку, я заходил в нее на эмке. Может быть, нам удастся зайти туда.

Мы шли в Петрозаводск из Москвы на крейсерской яхте польской постройки  «Картер». По тем временам яхта эта была супер  О таких яхтах мы долго мечтали. И вот наконец в клубе появились польские красавицы.  Корпус из полиуретана, как пасхальное яичко, В каюте камбуз,  штурманский стол, диваны, спальные места и даже гальюн.   Если и раньше воспитаны  мы были в  традициях чистоты и порядка на яхте, то теперь такую яхту хотелось просто лизать.
Было нас семеро: Валерка, я с женой и сыном десяти лет и подобная семья, знакомые Валерки с  таким же мальчишкой. Смысл похода состоял в том, чтобы пригнать яхту  из Москвы для участия в гонках «Кубок Онеги». Гоночный экипаж во главе с капитаном яхты Володей должен был приехать поездом, я – остаться для гонок, а все остальные, испытав прелесть похода на яхте – уехать  из Петрозаводска домой. Жена, не разделявшая моих увлечений парусами, решила пожертвовать удобствами дачной жизни ради укрепления семьи, и согласилась пойти в поход.
Я имел хороший  опыт крейсерских походов по рекам и по Балтийскому морю, но права яхтенного капитана в  нужное время не получил:  жениться мне приспичило, и последний экзамен не стал сдавать. А у Валерки такие права были. Поэтому в этом плавании формально капитаном числился он. Я с опытом, но без прав, он с правами, но с меньшим опытом. Получился  такой тандем. Как у президента с премьером.

- А ты уверен, что нам удастся зайти? Ветер навальный, а это все-таки не эмка. – Выразил сомнения я. Дуло четыре балла и накатывала хорошая волна, которая и укачала наш экипаж.
-Давай попробуем, - предложил Валерка, сидевший за рулем. Его тоже мутило от созерцания страданий детей. – Будем мерить глубину, и в крайнем случае сразу отвернем.
Я молча согласился с капитаном и пошел на бак убирать стаксель.
Шкоты потравили, стаксель стал мотаться, и  шкотовым углом с мочкой мне здорово врезало по губам. До крови. И не успел я произнести обычных в таких случаях слов с упоминанием матери, как волна подняла яхту и затем стукнула ее фальшкилем о дно.
Мель! Твою мать! Нет. Не мель – волна поднимала яхту и каждый раз стукала ее о каменное дно. Твою мать!
- Ходу давай от берега, - кричал я Валерке, одновременно убирая грот. – Выруливай в море!
- Не могу! Двигатель работает, а хода нет.

На яхте стоял двенадцатисильный дизелек, который  работал, «как часы». Мы его берегли, старались не расходовать его ресурс (где  потом найти  запчасти для ремонта?). И поэтому по каналу мы шли с подвесным лодочным мотором. Экономия, блин, по советской нищите. В Вытегре мы его сняли и убрали в кормовой отсек. А вот теперь, в этой экстремальной ситуации дизелек , похоже, не справился.

-Якорь! Бросай якорь! Нас  тащит на камни! Да быстрей, твою мать!
Что толку от этого якоря!  Каменное дно без единой зацепки.  Якорь не держал.
Серега (я его почти представил, когда перечислял наш экипаж)  пытался футштоком упереться в дно и развернуть яхту. Но волна подняла яхту и в  очередной раз кинула ее  в сторону берега. Футшток вывернуло, и Серега упустил его.
Яхту продолжало долбать, поднимая и опуская, и неумолимо влекло к каменному берегу.
Яхту! Красавицу! Белоснежную скорлупку! Мечту всех яхтсменов клуба. Сколько мы мечтали о такой! И сейчас ее разобьет о камни.
Все происходило стремительно. Вот уже до берега, нет это не берег, а какая-то каменная гряда,  вот уже до нее три метра. И сейчас об эти камни волна будет бить  яхту бортом! А за этой грядой вожделенная бухта, и слева вроде бы проход в  нее.
«Так, людей на берег. Глубина позволяет  прыгнуть в воду. У нас осадка метр шестьдесят пять. Значит можно стоять на дне».
-  Давай Серега в воду!  Давайте девочки.- Женщины спрыгнули в воду. - Примите пацанов. Так, хорошо. Серега, возьми с берега гротофал. Закреняйте яхту. Да не один. Все  тяните. «Черта лысого!» Яхта пузатая, остойчивая. Закренить ее практически не удается.
Я оставался на борту один и пытался реей спинакера проталкивать яхту вперед, в проход, чтобы войти в бухту.
«Шас расколется! Камни, мать их так!  Люди на берегу. Яхту расколет, как орех. Щас ее выбросит на камни, и волна будет трепать ее, пока не добьется своего! А мы на этом безлюдном  берегу останемся. Как мы выберемся отсюда? Кто нас будет искать? Кто обнаружит? Связи нет. Что спасать? Еду? Одежду? Документы?». Я с тревогой огляделся. Да разве что соберешь, когда остались считанные мгновенья!
Наконец я понял, что оставаться на борту нет смысла. Надо лезть в воду и  оттуда толкать яхту.
Я разделся и спрыгнул в воду. До сих пор удивляюсь, почему я разделся. Все прыгали в воду в чем были.

 Вероятно, я вспомнил рассказ моего отца, как он с группой людей в сорок первом выходил из окружения. Надо было перейти вброд реку. И отец  предложил раздеться и нести одежду над головой. Стоял холодный  октябрь. Не все вняли совету отца, и полезли в воду в одежде. Отец  перейдя реку оделся в сухое, а те, кто  не рискнул раздеться, дрожали в мокрой одежде.

Телами, грудью одерживали мы яхту.
Волна каждый раз приподнимала посудину, и за счет этого нам удавалось продвинуть её вперед к проходу в бухточку, которая была  за этой каменной грядой.
И наконец, о Боже! Яхта оказалась на плаву. Мы протиснулись через узкое мелкое место.


Боготечная звезда явился еси, наставляя по морю плавающих люте, имже смерть предстоящее вскоре иногда, аще не бы ты предстал еси  призывающим тя в помощь, Чудотворче святый Николае; уже бо нестыдно бесом летающим и погрузити корабли хотящим запретив, отгнал еси их, верныя же научил еси спасающему тобою Богу взывати: Аллилуия. (Акафист Святителю Николаю.)

Все  залезли на борт. Подошли к берегу и перевели дух.
«Пробоин нет»- убедились мы. «Все-таки этот полиуретан или, как его там, достаточно прочен», - подумал я с облегчением.
 Вывесили сушить одежду. Осмотрели яхту. Болтается перо руля. Видимо, разбило  нижнюю опору. Футшток утерян. А якорь? Где якорь? Якорный конец отвязался от утки и  остался в воде. И якорь где-то на  дне лежит. Замок спинакер реи погнут.
- Надо выпить!- решил Валерка, на котором не было лица. Конечно, после такого стресса с купанием в холодной воде выпить  было просто необходимо.
Валерка  полез за  единственной бутылкой водки, которая у нас была.

Это был 1987 год, год решительной борьбы с алкоголем. Купить водку практически было невозможно. И эту бутылку я купил еще в Москве, простояв в очереди едва ли не пол дня.

- Стоп, - сказал я. – Нам предстоит ремонт яхты. А это валюта, мать-перемать!
- Я и не знала, что ты умеешь так ругаться, - с удивлением и обидой сказала жена. Она была крайне удивлена. За  двадцать пять лет совместной жизни такого от меня она не слышала.
- Особенного умения и таланта для этого не требуется. Это не ругань. Так, слова отчаяния. Выпить надо, и водка есть, а нельзя! Где мы потом  ее достанем?
«Недаром, видимо, чайка все кричала у меня над головой, когда мы стояли у причальной стенки  перед последним  шлюзом в ожидании шлюзовки.  Это был  ЗНАК».
 «Впрочем, там у чаек гнёзда – успокоил я себя.- Она, зараза, решила, что я  покушаюсь на ее гнездо. Вот поэтому  она и  кричала над моей головой и норовила напасть».
.
Согрелись горячим чаем и легли спать. Это только казалось, что можно уснуть. Всю ночь кошмарило. Всю ночь я «вылавливал плавающие в воде шмотки, документы, нырял за банками тушенки». Просыпался в холодном поту, щупал холодный борт лодки и снова нырял.

Утром на противоположном берегу бухточки обнаружились два мужика с лодкой. Видимо рыболовы. После несложных переговоров нам удалось попросить у них лодку, чтобы  переправиться  к каменной косе. Там я обнаружил прибитый волной футшток, а  также якорный конец, который  волной  притянуло к берегу. Без всякого труда я  вытянул якорь. Это еще раз убедило меня, что дно здесь – ровный и плоский камень. Вода в Онежском озере такая чистая, что ее можно даже, говорят, заливать в аккумулятор. А все потому, что  озеро лежит среди камней. По чистоте воды Онежское занимает в мире  второе место после  Байкала.

Здесь же мне  повезло.  Попалось омытое и отшлифованное водой  произведение природы - коряга какого-то дерева с причудливо переплетенными корнями. (Она, коряга эта, теперь висит у меня на даче на стене. Изогнутые корни напоминают женские коленки. Мой приятель обозвал её - «Групповой секс»).

Выловленным футштоком вместе с Валерой  мы обследовали глубину в узком месте входа в бухту. И с  отчаянием узнали, что максимальная глубина метр тридцать. А у нас осадка яхты метр шестьдесят пять. В бухту нас втащила волна, которая приподнимала яхту. А вот как  мы будем выбираться из этой ловушки? И когда? Ветер  продолжал дуть с прежним упорством, и думать о выходе  в такую погоду не приходилось.
Надо ждать, когда стихнет ветер. А потом?
А потом  постараться закренить яхту и выходить. Но как ее закренить? Ее широкие и полные обводы корпуса делали яхту остойчивой. И даже если мы все   нагрузим своим весом один борт, то  она даже ничуть не  наклонится.
В бухточке оказалось несколько толстых шестиметровых бревен. Они плавали в воде у берега. И были необычайно тяжелы.
А что если подвесить такое бревно к гику и,   прицепив гротофал, лебедкой кренить яхту за топ мачты?
Мы выбрали самое толстое бревно и начали эксперимент. Яхта стала крениться. И за счет этого нам удавалось продвинуть ее  ближе к берегу на более мелкое место. Но все равно пока глубина оставалась  больше, чем нужно было.
Я со страхом смотрел на мачту, выдержит ли она такую нагрузку, которая распределена не по всей ее высоте, а приложена к самому кончику, к топу.
Покрутили лебедку еще. Крен увеличился, но недостаточно. Бревно уже стало  выходить из воды и повисло в воздухе. Стало ясно, что  одного бревна мало. Привязали второе. Поменьше. После этого яхту удалось закренить еще больше, и нам показалось, что мы достигли желаемого результата. Глубина под яхтой  была метр тридцать.
А ветер все продолжал дуть с прежней силой, и нам оставалось только ждать «у моря погоды».
Три дня простояли мы в бухте. С надеждой глядя на привязанные бревна, обещавшие нам  выход на свободу.
А что делали женщины? Пришли в себя, а потом ходили собирать морошку.
Часам к десяти вечера третьего дня  ветер стал стихать, и мы решили, что можно попытаться выйти.
Снова закренили яхту и вместе с бревнами стали проталкиваться футштоком на большую воду. В  какой-то момент   фальшкиль яхты снова стал царапать дно, и показалось, что наша затея  провалилась. И все же нам удалось протолкнуться вперед.  Футшток стал уходить все глубже, а потом и не доставал дна. Мы поняли, что  глубины  уже много. И с облегчением вздохнули.
- Отвязывай бревна.
 Серега отвязал,
-Спасибо вам.- Это я их поблагодарил за то, что они помогли нам.  Лежали они тихо и спокойно в бухте. А теперь мы их бросаем   болтаться посреди озера.
Валерка  завел двигатель. Он тихо заурчал. Но яхта стояла.
- Значит поврежден винт, - сделал я заключение. На яхте в  самом низу был расположен винт. Винт этот  был замечателен тем, что у него складывались лопасти. Когда яхта идет под парусом, винт не должен тормозить. И лепестки его сами складывались. А вот теперь, видимо,  его разломало при той дикой пляске, когда яхту  долбало о дно.
-Что будем делать? Подвесной мотор  лежит в корме. Но все равно бензина нет, доставать мотор бесполезно.
-Ставим паруса. – Слабенький ветерок дул. И мы под гротом и спинакером двинулись в ночь, назад в Вытегру.


В Вытегру мы пришли к утру. Встали у стенки. Теперь надо было решить вопрос, как вынуть яхту из воды и куда ее поставить. Кильблоки, в  которых яхта стоит обычно на берегу, остались, естественно в яхт-клубе, там же и стальная стропа, за которую  можно поднять яхту, зацепив за специальный рым.
Мы узнали, что в городе есть один единственный  передвижной 25-тонный кран «Ивановец». Его нужно было поймать.
У крановщика, конечно, были стальные стропы, которыми  можно обхватить корпус яхты. Но эти стропы  поцарапают и обдерут все борта. И поэтому нам пришлось сооружать своего рода прокладки. Выглядели они как веревочная лестница, только с деревянными ступеньками. Вот эти прокладки мы и завели с носа и кормы, а на них  размещались стальные тросы.
Крановщик проявил заинтересованность в подъеме лодки. Такого ему еще не приходилось делать. А вот с оплатой мы договорились так: он  поднимает  яхту, ставит ее на берег. Мы ремонтируемся, после чего снова приглашаем его, чтобы спустить яхту на воду. И за  это он получает литровую бутылку водки, которую мы ему и продемонстрировали.
Яхту поставили на берег и с обоих бортов подперли ее бревнами, недостатка в которых не было.
Действительно, винт был сломан и разбита пятка пера руля. О ремонте винта  не было и речи, а вот пятку необходимо было заменить. До Вытегры мы дошли, подтянув нижнюю опору пера капроновым концом (веревкой).Но далеко так не уйдешь.
Конечно, ни о каких гонках теперь речи быть не могло. Валерке пришлось звонить в Москву и доложить капитану Володе о том, что у нас произошло. Он не сгущал краски, а наоборот повествовал так, что  всё пустяки, и мы сейчас все восстановим. Пару дней, мол, и все будет в норме. Приезжайте, мол,  не в Петразоводск, а в Вытегру. Еще и на гонки успеть можно.
Но проблемы возникли сразу. Нужно было заново изготовить опорный подшипник пера. Родная опора была сделана из бронзы. Но  найти большой кусок бронзы здесь мы и не мечтали.
С эскизом нужной детали я поехал на единственный в городе завод. Даже не знаю, какого профиля продукцию он  делал. Скорее всего это был ремонтный завод.
Там меня встретили доброжелательно. Все-таки хорошие люди живут в таких удаленных от столиц городах! Кто мы такие для них? Москвичи, буржуи, пришедшие на  дорогой  яхте. Нет, вошли в положение. И выразили готовность  помочь. Только вот такого куска металла у них нет. И вдруг один парень встрепенулся:
- Я недавно видел там в крапиве валяется  чушка.
Пошли. И действительно, нашли эту чушку, из которой  газом вырезали заготовку, а потом обработали на станке.
Через пару дней деталь была готова. Ее поставили, но выглядело все хоть и прочно, но неуклюже. Головки болтов и гайки торчали. А это лишнее сопротивление при движении лодки. Гоняться с таким «тормозом» даже психологически невозможно. А сделать изящнее мы не могли.
Яхта еще стояла на берегу, когда приехал гоночный экипаж во главе с Володей. Они прибыли на «Ракете», которая  курсирует из Петрозаводска. На этой же «Ракете», которая стоит  только пока идет высадка и посадка пассажиров, уезжал наш экипаж. А я оставался на яхте. Времени для общения  Валерки с капитаном  совсем не было.
- Володь, - сказал Валерка, - ну так получилось. Ты уж извини. Но мы все сделали, все в порядке. Миша там на лодке, он тебе все покажет и расскажет.
И с этими словами он  вступил на борт отчаливающей  «Ракеты».
Взъерошенный Володя в  сопровождении двух парней, которых я, кстати, не знал,  пришел в гавань. Стремительно пришел, я бы сказал, ворвался.
Я не буду передавать вам все слова, которые мне пришлось услышать в первый момент, да и потом слушать на протяжении нескольких дней, когда мы возвращались в Москву.
Это были, конечно, справедливые слова. Но все упреки вылились на меня одного.
-Ты что, не знал, что  к  восточному берегу подходить нельзя? Ты что, не  знал, что в навальный ветер  надо уходить от берега? Чему тебя  учили? Ты же мастер спорта, твою так и растак! Всё! Была яхта, красавица. А теперь? Фальшкиль  на бок своротило, наверняка! А с таким пером, что в гонку идти? А винт? Где мы такой винт достанем? Эх-ма! Трах-тарарах!
- Выпить есть?
- Выпить нет. Есть бутылка, но она обещана крановщику. Иначе он не сбросит яхту.
«Действительно, что за дурь придумали! Выпить просто необходимо. Ведь бывают  ситуации, когда … Да что там говорить, сами знаете».
Приехал крановщик. Он  каждый день приезжал, пока мы ремонтировались. Уж  больно ему  хотелось поскорее получить обещанную бутылку.
И на сей раз, прежде, чем приступить к спуску яхты, он потребовал водку. Так спокойнее работать. А то ведь, кто знает, может  быть мы ее уже выпили.
Так же аккуратно, используя  сделанные нами прокладки, опустили яхту на воду.

И  пошли  обратно в Москву..
Весь обратный путь вплоть до выхода из Рыбинского водохранилища я выслушивал ворчание и упреки. А когда прошли Рыбинку, самый рискованный и коварный  участок пути,  я решил, что  теперь имею моральное право покинуть яхту: достали!
Сел на «Ракету» и  на ней прибыл в Дубну. А дальше электричкой…

Яхту  починили. Собственно говоря, и чинить–то пришлось винт и пятку пера. А что фальшкиль у нее сместился, так «это Вовка выдумал».
------------------------------------------
Эмка –швертбот класса «М» с подъемным швертом.
Фальшкиль – чугунная болванка, приделанная к килю для  повышения остойчивости яхты.
Топ – верхушка мачты
Гик – горизонтальная часть рангоута. К нему крепится  нижняя  шкаторина грота.
Вытегра – город на выходе из канала в Онежское озеро
Футшток – шест, окрашенный в красные и белые полосы , для измерения глубины
Стаксель- передний парус
Грот – главный парус
Фал – трос для  поднятия парусов
Шкот – конец для  управления парусом
Мочка - металлическая скоба для крепления фалов и шкотов к парусам
Конец – так называется любая веревка на яхте
Спинакер рея- съемный рангоут для спинакера - паруса, используемого при попутном ветре.

26.05.2011