Роковой камень

Ясный осенний день. Солнышко приветливо заглядывает в светлую палату урологического отделения. На койке лежит мужчина средних лет и тихо стонет. На соседней кровати сидит другой больной — плечистый, розовощекий, лет пятидесяти; о таких крепышах в народе говорят: кровь с молоком. Он сочувственно смотрит на страдания сотоварища по несчастью и вздыхает:
— Эх, Миша, зря ты в Бога веришь. Ты ничего не выигрываешь от этого — мучаешься, как и я. И умрешь как все смертные.
— В какой-то мере ты прав, Николай,  тактично согласился верующий собеседник. — Верующие люди не застрахованы от болезней. Но камни в почках — мелочь по сравнению с камнями в сердце.
— Что-то ты не туда загнул, Миша, — наседал безбожник, заметив, что другие больные прислушиваются к их разговору. — Я в медицине кое-что кумекаю: камни бывают в почках, в желчном пузыре, но не в сердце.
— А я имею в виду камни неверия, которые и сердце делают каменным, — сказал христианин. — Тогда сердце становится похожим на гроб, к которому привален тяжелый камень атеизма. Однако Бог дает сердце плотяное, чувствительное к истине.
Николай вскочил с постели и нервно зашагал по палате:
— У меня камня за пазухой нет! Иначе бы рубаха порвалась. — Он улыбнулся. — Послушай, Миша, если истина в Боге, то почему же ты страдаешь подобно мне, ежели не больше? Ты же святой! Или у тебя тоже "рыльце в пуху"?
— "Святой" — это не значит безгрешный. Святой — это человек, посвященный Богу! Не скрою, и я, бывает, согрешаю. Но греховные сорняки стараюсь вырывать покаянием. И если Бог как Отец наказывает меня, то слава Ему за это! Он воспитывает меня!
— Допустим, что так, — согласился неверующий оппонент, — ну а сейчас ты за что страдаешь? Я лично смотрю на болезнь как на зло.
— Ошибаешься, Коля. Возьмем, к примеру, змеиный или пчелиный яд. Как по-твоему: это добро или зло?
— Конечно, зло.
— А если из этих ядов получают лекарство?
— Тогда другое дело.
— Вот видишь! — оживился Михаил, — нельзя о таких вещах судить категорично. Это — легкомыслие! О голоде совсем недавно писали только как о биче человечества, а теперь дают задний ход и доказывают его полезность. Признают пользу религиозных постов, рекомендуют разгрузочные дни и даже полное голодание. Мол, это нужно для очищения организма от вредных продуктов обмена веществ, которые зашлаковывают не только почки, но и мозги. Так и болезни, Коля: они очищают нас, делают серьезными по отношению к Богу, и добрыми, отзывчивыми, чуткими к окружающим людям.
— Все это сказки! — возмутился безбожник. Как реакция на упоминание о Боге в нем автоматически сработал рефлекс богоотрицания.
— Смотри, как много несчастий и катастроф! Если бы был Боженька, то всего этого не было бы!
Христианин кротко и терпеливо вразумлял разгоряченного собеседника:
— Опять ты судишь поверхностно. Твой выпад против Бога напоминает поведение ребенка, который со злостью бьет ногой стул за то, что споткнулся об него. Между тем, вовсе неплохо, что столяры делают прочные стулья. Или еще пример — ближе к твоей шоферской профессии. Ты еще похож на человека, который стал свидетелем автоаварии: сначала он ругает конструкторов автомобиля, а затем вызывает "скорую помощь", которая на автомобиле увозит пострадавших в больницу. Нет, Коля, Бога здесь обвинять беспринципно. Во всем виноват человек, неправильно пользующийся техническим изобретением. И мы вот с тобой — нарушили Божьи законы, установленные для питания, и расплачивается за это.
— А мы то при чем, если вода в нашем городе жесткая и содержит большое количество солевых осадков?
Проповедник присел на постели.
— Все человечество повязано одной веревочкой, дружище. Как альпинисты. Срывается один в пропасть и тянет за собой других. Это закон солидарности!
— Представь себе, что я впервые слышу о таком законе. Раньше я понимал солидарность так: как все так и я! Мне что—ли больше других надо? Ты же открываешь нечто новое. Нельзя ли как—то понятней проиллюстрировать этот закон?
— Можно, Коля. Вот, война между Ираком и Ираном вспыхнула по вине определенных лиц. Вследствие пограничного инцидента все граждане Ирана в силу национальной солидарности втянулись в войну с Ираком. Ведь каждый человек — частица своего народа и как маленькая клеточка большого социального организма тоже вовлекается в конфликт.
То же самое произошло с человечеством по вине его прародителя Адама. Мы все оказались автоматически вовлеченными в греховную цепь с перспективой возмездия в виде смерти.
Неверующий совопросник внимательно слушал проповедника. Задумался. Однако переварить в сознании полученную информацию никак не мог. Подспудно он соглашался с логикой собеседника, но что-то мешало ему признать его рассуждения истинными. Какой-то яркий источник ослеплял его рассудок вплоть до умопомрачения. Он ощущал, что мыслью своей скользит по наезженной колее безбожного стереотипа. Правда, порой в его мозгу мелькали мысли вроде: "А если Бог есть, тогда что будет?" Но он тут же отгонял их как назойливых мух.
"Нет!" — созревал в нем внутренний протест, — "потому что я не хочу, чтобы Он был!"
В беседе возникла продолжительная пауза.
— Что-то не доходят до меня эти высокие материи, — сокрушенно вздохнул Николай.
— А кто такие ты и я? — продолжал Михаил, — пылинки на крошечной планете, которая в свою очередь вращается вокруг Солнца, затерянного среди миллиардов светил, гораздо больших, чем оно и распыленных в огромной Вселенной. Мы с тобой — вроде микроскопически малых микроорганизмов, помещенных на картинном полотне. Что мы видим вокруг себя, кроме хаотического, как нам кажется, нагромождения красок? Надо смотреть масштабнее — со стороны, чтобы разглядеть и по достоинству оценить это произведение искусства. А наш кругозор в данном случае ограничен до субъективной точки зрения. Был такой праведник Иов. Сколько ему довелось претерпеть! Он потерял имущество, всех детей и даже здоровье! Друзья незаслуженно упрекали его. А он не роптал на Бога, только говорил: "Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!" И не знал он, что это дьявол настаивал на его испытании. Он выдержал экзамен и получил компенсацию всего утерянного с процентами!
Михаил говорил столь вдохновенно, что его собственная боль отступила.
А Николай схватился за бок.
— Что толку от твоей философии, если мне больно? — вновь ожесточился он. — Я протестую против боли и не хочу терпеть ее. А Бог допускает это издевательство!
— Коля, к чему бунтовать против Бога? Ты стонешь как ребенок, которого родители везут в больницу для удаления аппендицита. Он не понимает, что и эта поездка, и нож хирурга предназначены для его пользы. Только потом он осознает, что его родители действовали для его пользы, во имя его блага. Тогда он скажет им "спасибо". У нас, дорогой, тоже много лишнего подобно этому аппендициту. И Бог хочет удалить его. Надо доверять Господу и благодарить Его!
— А я доверяю только себе и пойду другим путем! — высокомерно заявил воинственный богопротивник. — Без Бога шире дорога! Я сам себя вылечу!
Михаил встал с постели и подошел к окну.
— Послушай, Коля, доброго совета: Христос терпел и нам велел! Потерпи, и Он через врачей поможет тебе.
— Надоели мне твои проповеди! И медицина тоже! Я решился лечиться народным методом.
Он наклонился к Михаилу, присевшему на койку и доверительно прошептал:
— Мне ребята с работы посоветовали: загрузи, мол, бензобак пивом — камень сам вылетит как пробка. Куда он денется! Ну что ты скажешь на это?
— Я не советую заниматься самолечением, и тем более употреблять спиртное. Слово Божье говорит прямо: "Пьяницы Царство Божье не наследуют".
Николай гомерически расхохотался:
— Эх ты, голова да два уха! Может быть, так я быстрее попаду в Царство Небесное! Он с шумом удалился из палаты навстречу пришедшей его проведать жене.
— Слушай, жинка, — строго наказал он, — завтра же принеси мне пару бутылок пива для изгнания камней. Опробуем народное средство.
На следующий день — это была пятница — хирурга вызвали в областной центр — на семинар. В субботу и воскресенье за отделением должен был присматривать дежурный врач—терапевт.
Николай весьма обрадовался этому обстоятельству и потирал руки от удовольствия, откупоривая бутылки со спиртным:
— Я утру нос всем баптистам. После такого лекарства к понедельнику я буду как огурчик! — похвалялся он.
Самозваный лекарь осушил две принесенные бутылки и стал бегать по лестнице, форсируя мочегонный эффект алкогольного напитка. Так ему советовали товарищи.
В палате смеялись: здоровый, дескать, мужик, по недоразумению угодил в больницу. А экспериментатор подтрунивал над проповедником:
— Бог то Бог, но будь и сам не плох.
Мы, Михей, не можем ждать милостей от природы: взять их у нее — наша задача!
Так еще Мичурин говорил.
Прошло около часа, и с лица безбожника сползло самодовольное выражение. Вдруг он побледнел и дико закричал. Его вопль напоминал рев быка, которого режут на бойне.
— А - а - а!
Прибежали медсестры, дали ему но-шпу и анальгин. Боль временно затихла и вновь усилилась. Бедняга кричал не своим голосом — так, что у остальных пациентов на голове волосы дыбом становились. Ему сделали инъекцию платифиллина.
Всю ночь он душераздирающе кричал. Кричал и весь следующий день. Ему вводили атропин, обезболивающие, кто—то распорядился поставить грелку. Ничего не помогало. Появилась рвота. Прошло воскресенье. Боль не прекращалась...
В понедельник утром вернувшийся из облцентра хирург обнаружил заостренные черты лица и запавшие глаза некогда пышнотелого мужчины. Больного лихорадило. Доктор пощупал живот — он был напряженным и твердым как камень.
Брюшная стенка была синюшного цвета.
— Боже мой! — воскликнул хирург, — кто же поставил грелку! Холод, пузырь со льдом — немедленно сюда!
Николай потерял сознание, стал бредить. Доктор положил руку на пульс.
— Все! Оперировать — поздно! — глухо простонал он. — Как же это случилось?
Ему подробно доложили суть происшедшего.
Через два часа пациент скончался.
Его отвезли в мертвецкую. Диагноз, установленный после вскрытия, гласил: "Перитонит". Иначе говоря: воспаление брюшной полости". Острый камень, грубо изгнанный из почки, оказался роковым. Под воздействием алкоголя он прорвал мочеточник и вместе с пивом попал в брюшную полость. Пошло заражение, которое стоило больному жизни...
Прозектор показывал лечащему врачу злополучный камень.
— Вот он, камень-убийца. А впрочем, этот ли камень? Пожалуй, больной был самоубийцей!
На похоронах Николая, жившего рядом с больницей, были почти все больные из урологического отделения.
Пришли и товарищи по работе.
— Хороший человек был — отзывчивый, исполнительный. Дорожил мнением коллектива.
Некоторые плакали.
— Мужайтесь, крепитесь, держитесь! — ободряли родственников. — Николай будет жить в памяти знавших его людей!
"Все это, пожалуй, правда" — подумал Михаил.
— Царство ему небесное! — вздохнула рядом старушка—соседка.
"А это уже неправда!" — вспыхнуло в голове проповедника.
Зарыдали трубы духовного оркестра.
Михаил пошел вслед за похоронной процессией, провожающей безбожного самоисцелителя в последний путь. Он вспоминал и громкий смех, и дикие крики покойника. Все это было так недавно...
Пасмурное небо хмурилось тучами. В унисон безутешным рыданиям жены и близких усопшего накрапывал тоскливый осенний дождь. По спинам идущих за гробом людей пробегала ознобоподобная дрожь.