В ожидании

   Он сидел на краю платформы, свесив ноги в ожидании прилива.
   Он жил в большой раковине на четырех столпах и никогда не покидал ее. Раковину давным-давно, в позабытые времена, нашли на берегу – должно быть, когда-то она принадлежала какому-нибудь древнему существу, которому не нашлось места на ковчеге во времена первого потопа. Столпы уходили корнями глубоко в землю и высоко возвышались над ней, они были стары, как время.
   Он давно позабыл свой возраст. В дни непогоды он казался себе согбенным старцем, кости которого вот-вот треснут и рассыплются под тяжестью прожитых веков; но порой он все еще ощущал себя ребенком, любознательным и ловким. Он давно позабыл свое лицо, а теперь и не хотел вспоминать, заглядывая в отражение на приливной воде. Ему было довольно, что его несовершенная память хранила лишь ее лик, прекрасный и нестареющий.
   Она должна была придти с минуты на минуту. Слепая старуха и молодая прелестница в одном лице. Он никогда не говорил ей о первом, но без устали повторял о втором. Он любил ее. Любил так, как способны любить лишь дети – безгранично и беззаветно.
   Облако накрыло платформу серой тенью, когда он услышал знакомый голос, доносившийся с земли. Она просила спустить ей веревочную лестницу. Открыв люк на платформе, он сбросил лестницу вниз и стал смотреть, как по ней она ловко взбирается наверх. Быстро пролетели минуты подъема, он протянул ей руку и помог взобраться на платформу.
   Он накормил ее, дал выпить прохладной воды, а она рассказала ему удивительные истории, которые горячий желтый песок нашептывает ступающим по нему путникам.
   Они сидели на краю платформы, свесив ноги в ожидании прилива. Во время одних приливов, вода затапливала столпы лишь на половину и в холодном блеске волн плескалась далеко внизу. Иногда же, во время иных приливов, вода доходила почти до платформы. Но никогда не было такого, чтобы его дом уходил по воду. В конце, быть может, так и будет, но не сейчас.
   Однако приливы зачастили, напоминая о том, что конец близок.
   Он держал ее за руки, смотрел ей в глаза и рассказывал о том, как прекрасно закатное солнце, как серебром блестит наступающая вода, как чайки танцуют неведомый танец. Белесыми глазами она смотрела на него, и, от его слов, сердце ее билось чаще.
   Они сидели на краю света, прижавшись друг к другу. Обнимая ее, он что-то прошептал ей на ушко, отчего губы ее расплылись в улыбке. Они не боялись, что вода, которая уже закрывала их щиколотки, поднимется выше, поскольку время еще не наступило. Молодые и старые они вдыхали запах моря, слушали пение русалок и продолжали любить друг друга всем сердцем в волнующем ожидании конца.