Вокзал

«Господи, да что же это такое? Где Андронников?» Круглые вокзальные часы показывали уже без четверти два. В два уходил поезд. Андронников и матушка должны были приехать около половины… «Как грубо! Да, в городе много постов, проверка документов, но ведь можно же выехать пораньше!..» Она стояла посредине зала ожидания, сжимая в обтянутых перчатками руках небольшой саквояж. Ещё один чемодан стоял у ног. 18 декабря, совсем скоро Новый год. Ожидания девятнадцатого года не вызывали у неё особых надежд. Большевизм основательно укрепился в Петрограде. Вместе с ним укрепилась рабочая грубость, беспорядок, постоянные патрули… Хлопали двери, сквозняк трепал видневшиеся из-под  пальто лёгкие оборки  подола платья, качал ворсинки меха на вороте.
Уже больше месяца назад арестовали отца. Никаких вестей с того времени не поступало.  Позавчера матушка решила ехать в деревенское имение Жолковского. Капитан Жолковский давно числился в завидных женихах. Что-то останавливало…  Девушка устало переминалась с ноги на ногу. Мимо прошла компания красноармейцев. Один из них, обернувшись, подмигнул ей и сказал что-то зазывающее. Она демонстративно отвернулась. «Господи, это солдатьё…»
-Андронников, да где же, чёрт возьми, вы запропастились?.. – прошептала она едва слышно. Андронников, старый друг её отца, вызвавшийся проводить их, раньше никогда не опаздывал, даже, в своём роде, гордился собственной пунктуальностью. Сквозняк стремительно пробежал по полу, взметнул подол. В дверях вокзала возникла высокая фигура в фуражке и шинели. От неожиданности саквояж едва не выпал из рук.
Жолковский, статный молодой офицер с грубыми чертами желчного лица, шёл к ней широким тяжёлым шагом.
-Здравствуйте, капитан, - пока ещё ровным тоном проронила она, - Не знаете ли вы, где матушка и господин Андронников?
-Здравствуй, - Жолковский сегодня не улыбался ей своей каменной улыбкой, - Андронников арестован вчера вечером. Госпожа сегодня.
-Что?.. – саквояж выпал из рук, - Я только утром видела матушку…
-Арестована только что. Как жена контрреволюционного элемента.
-И… И что теперь?..
-Мы уезжаем. Пойдём, осталось десять минут до поезда.
-Но!..
-Не здесь.
Он грубо схватил её за кисть, подхватил чемодан, потащил её, растерянную и напуганную, к платформе. Поезд уже заполнился народом. Жолковский втолкнул её в купе, бросил чемодан на одну из полок, плотно закрыл дверь.
-Оба арестованы, как я уже сказал. Мы с тобой едем  пока в моё имение. Это ненадолго. Через пару дней мне привезут билеты на поезд.
-Какой ещё поезд? – робко спросила девушка. Она всегда в глубине души побаивалась капитана за его резкость и самоуверенность, не считающуюся ни с чем.
-В Сибирь. Нам опасно оставаться в Петрограде.
-Чем лучше Сибирь? Разве там в половине городов уже не Советы?
-Советы, да… Но там белочехи, там Колчак. Он уже почти взял Пермь…На худой конец – рванём в Иркутск, а там рукой подать до Монголии.
Жолковский тоже начинал нервничать: скулы стали выделяться ещё сильнее, глаза метались по купе, периодически останавливаясь на её лице.
-Нам всё равно придётся уехать из страны, понимаешь? Нельзя здесь оставаться.
-Но почему? Ведь мы непременно победим. Как же может быть, чтобы мы не победили? – растеряно прошептала она.
-Мы уже проиграли. Нам нужно как можно скорее уехать, пока ещё есть возможность. Ты понимаешь меня? Ты вообще меня слушаешь?!
Она смотрела на медленно убегающие за окном заснеженные дома и деревья. Она не понимала. Оставить Петроград? Здесь было всё, чем она жила. Здесь оставались родители, подруги… Любовь? По большому счёту, никакой любви уже не было. Он, скорее всего, погиб. Последнее письмо от него пришло в конце семнадцатого года,
-Но…
-Не может быть «но», понимаешь?
Она молча кивнула.
-Будет только два билета. Место какого-то чекиста  и его народной подстилки… Надеюсь, ты не будешь меня отговаривать и задерживать, потому что…
Жолковский говорил быстро и порывисто, смотря бессмысленно в одну точку. Неожиданно девушка закрыла лицо руками, всхлипнула раз – два… Плечи задрожали, всколыхнулся мех воротника. Капитан замолчал, вновь поднялся с сидения. Она порывисто подняла голову, щёки сверкали длинными дорожками слёз. Он лишь покачал головой.
-Да, слабая ты у меня… - он осторожно взял её за подбородок, - Этот твой поручик… Он не возвращался ещё в Петроград. Скорее всего, погиб где-нибудь в Галиции…
-Капитан, зачем вы вспоминаете о нём? – как можно холоднее спросила она.
-А зачем ты о нём вспоминаешь? – Жолковский попытался погладить её по щеке. Получилось нервно и неуверенно.
-Я.. Давайте не будем об этом. Монголия так Монголия, - предельно холодно ответила девушка, нервно теребя оборки рукавов, выбивающиеся из-под тёмного драпа. Капитан уселся рядом, расстегнул верхние пуговицы её пальто.
-Спасибо, я сама справлюсь… - она взялась было за остальные пуговицы, когда тот вдруг прижал её к себе порывисто, уткнулся лицом во влажное ещё от снега плечо, шумно выдохнув воздух.
-Злишься на меня, да?! Злись!.. Думаешь, мне не страшно?  Да можешь ты хоть о ком-то кроме себя думать? Мать твоя мне велела тебя увозить! Да мне эта революция!.. Тут расстрелы каждый день, а я с тобой вожусь…
Капитан снова вскочил на ноги и вышел из купе, на ходу вынимая из кармана портсигар. Она осталась сидеть в том же положении, сжимая пальцами наполовину расстёгнутую пуговицу. Уехать из Петрограда. Уехать из Петрограда с Жолковским.