Средний класс в России

Почему средний класс считается гарантом стабильности общества? Только потому, что остальные два совершенно не подходят для этой роли.
Горстка миллионеров, составляющих высший класс каждого общества (не более 1-2% населения), слишком много «гребет под себя» и слишком сильно ненавидима остальными 98-99 процентами.
С другой стороны, нищие, составляющие низший класс (те же 1-2% в благополучных странах и до 30% в неблагополучных, включая Россию), — тоже плохая опора государству. В России сегодня каждый третий формально живет на 3–5 долларов в месяц, а фактически — на свои «шесть соток» плюс все, что плохо лежит. За стакан водки он «выберет» любого проходимца не только депутатом, но и самим чертом-дьяволом. Какая уж тут «опора»!
Правда, и средний класс бывает разный.
Одно дело — трех-четырехкомнатная квартира современного дома. Машина. Дача. Курорт летом. Дети в престижной платной школе. Жена в модной шубе. Десяток тысяч долларов на черный день под матрацем или сотня-другая тысяч рублей в сбербанке. Мясо, рыба, сыр, фрукты каждый день на столе. И все это — всего лишь высше-средний класс, которому до высшего — как до Луны. В России сегодня это не более 8–10% населения.
Совсем другое — две комнаты на четверых в «хрущобе» или в избе. Транспорт — автобус. Вместо дачи — помянутые выше «шесть соток под картошку», которые одновременно служат и «курортом». Дети — на дворе. Жена — в ватнике. Сотня-другая долларов или десяток-другой тысяч рублей тщательно припрятаны на свадьбу или на похороны. Хлеб, каша, картошка досыта утром, днем и вечером — как для японца рис, бобы, рыба. Это — низше-средний класс (почти половина населения России).
Оба класса объединяют лютая ненависть к высшему и жуткий страх скатиться в низший. Именно поэтому во всех цивилизованных странах государство опирается на это в совокупности подавляющее большинство населения, старается с его помощью хоть как-то обуздать очень алчные и агрессивные считанные «проценты» как «сверху», так и «снизу».
В России сегодня собственно средний класс составляет тощую прослойку меж дачей и «хрущобой», меж «высше» и «низше» средним (не более десятка процентов населения). Как сделать его, подобно американскому или шведскому, численно подавляюще преобладающим? Как добиться того, чтобы половина населения страны оказалась не в низше-среднем, а в высше-среднем классе, чтобы этот класс в совокупности с собственно средним составлял не жалкие 20, а 90 процентов населения, а все остальное, как в какой-нибудь Швеции, измерялось считанными процентами? Мало того: чтобы, как в той же Швеции, самые богатые в высше-среднем классе были бы богаче самых бедных в низше-среднем всего в два-три раза, а не в двадцать—тридцать раз, как у нас.
Для этого имеется только два социальных инструмента, и никто еще не изобрел третьего.
Первая панацея — высококвалифицированный и высокооплачиваемый наемный труд с широчайшими социальными гарантиями для подавляющего большинства трудоспособных. Образно говоря, чтобы каждый или хотя бы почти каждый наш, с позволения сказать, труженик уподобился бы нашему же банковскому клерку образца «до осени 1998-го». С полутора тысячами долларов зарплаты, но без риска оказаться на улице по произволу самодура-босса или в силу нестабильности экономики. Именно так обстоит дело в благополучных государствах.
Однако для этого требуется несколько отсутствующих пока что условий. И адекватная действительности, а не полностью анахроничная система образования. И добросовестные трудящиеся, а не тотально деморализованные люмпены. И, главное, социально ответственные государственные деятели, а не веселые ребята, занятые только перекачиванием очередной сотни миллиардов долларов на свои тайные счета в иноземных банках.
Чтобы изменить к лучшему эту прискорбную ситуацию, необходимы конкурирующие меж собой политические программы социал-демократического и либерал-демократического толка, а не дикая демагогия наших политиканов. Политические партии, способные проводить такие программы в жизнь, а не компании упомянутых политиканов. Наконец, политическая воля, отличающаяся от простого обслуживания интересов той или иной группировки высшего класса.
Есть и еще одно обстоятельство, запрещающее полагаться лишь на эту «панацею». Начинающаяся — только еще начинающаяся! — комплексная компьютеризация общественного производства в ближайшие годы приведет нас к обществу, где 1 процент кормит остальные 99 процентов, 5 процентов снабжает остальные 95 процентов всем прочим необходимым, 5 процентов обслуживает их, 5 процентов управляет ими (включая финансы) и 5 процентов блюдет общественный порядок, а также составляет вооруженные силы. Спрашивается, куда девать оставшиеся 80 процентов?
Вот почему вторая, и последняя, «панацея» того же рода — массовое мелкое предпринимательство. Не только ремесленно-торговое. Любое творческое, лишь бы не криминальное, не антиобщественное. Такое, какое создало бы высокодоходные рабочие места для десятков процентов трудоспособных.
Но что такое МСП — мелкое и среднее предприятие? Это головоломная пока что проблема снабжения его всем необходимым для производства, сбыта произведенного, надежной охраны от уголовного и чиновного рэкета. Иными словами, необходимы тысячи и тысячи частных фирм (нечастные, как мы знаем по собственному опыту, абсолютно неэффективны) — снабженческих и сбытовых, охранных и юридических, которые работали бы под эгидой государства (иначе их сомнет криминал) и которые, в свою очередь, создали бы миллионы новых рабочих мест, отводя угрозу массовой безработицы.
Быстро «компьютеризирующееся» общество неизбежно сделает средний класс подавляюще преобладающим.
Вот только какой ценой?..