Убийство в поезде

В шесть часов утра солнце в Париже приятно обжигало моё не проснувшееся бренное тело, когда я бежал на вокзал, боясь опоздать. Я был слишком стар для этого дерьма, но ничего не мог с собой поделать: я любил свою работу. Хотя, признаюсь, часто подумывал о пенсии, особенно в компании сослуживцев обсуждающих свои рабочие подвиги. Я не тот, что был раньше. Когда стена ещё не упала мне не было равных. Моё фото не висело в штабе ШТАЗИ с подписью «лучший работник месяца», но определённую известность я имел.
Мне удалось успеть, и я запрыгнул в последний вагон, уезжающего поезда. Пройдя через все вагоны, я дошёл до самого первого, в котором находился нужный мне человек. Моей целью был молодой русский политик, который активно гулял по Европе за счёт своих работодателей , а также спонсировал местных экстремистов получая взамен силовую поддержку, коей он ни разу не пользовался, и кокаин на собственные нужды. И этого шкета я и должен был убить. Эти экстремисты очень не нравились нашему начальству, и первым шагом к их истреблению было лишение спонсирования. Я, можно сказать, разрезал красную ленту на их пути к смерти. И этой лентой и был наш молодой русский Иван. Не подумайте, что для такого крутого старика как я это задание слишком мелочное, просто лет эдак семь назад меня хотели сбагрить на пенсию, и я, дабы остаться, начал соглашаться на подобные акции.
В нашем вагоне было пустынно, кроме русского Ивана было ещё четверо арабов, которые, скорее всего, были его охранниками. Хоть от этих обезьян избавиться не составляло никакого труда, для меня это было приятным сюрпризом. Я никогда не любил простые задания, а эти накаченные шоколадки в дешёвых, купленных на рынке, обёртках подняли мне настроение.
Я достал свою старую добрую рояльную струну, которой когда-то убил бесчисленное множество чиновников в западном Берлине, американских шпионов и других ублюдков, мешавших ШТАЗИ. Спустя минут пятнадцать, я уже складывал их тела в окно, ведущее в несущиеся мимо французские поля.  Подойдя к купе, в котором сидел нужный мне юродивый, я решил немного повеселиться, разбавить  свою мелочную рутину, так сказать. Я зашёл в купе и сел напротив него, сказав, что хочу поведать ему о Боге. Но его реакция на мою рядовую шутку оказалась совсем необычной. Увидев меня он, вроде как, закричал, только очень тихо, а точнее вообще никак. Он открыл рот, стараясь закричать, но продолжал молчать, одновременно пытаясь прижаться к стене позади него. Спустя пару минут этого бездарного представления, я спросил у него, что с ним, а он вдруг выдавил из себя по-немецки.
- Ты! Ты! Я знаю тебя!- меня это испугало, я даже подумал, что кто-то сдал мою легенду, но всё оказалось сложнее, чем я думал. – Ты чёртов ублюдок, это ты! Не трогай меня! – он вдруг расплакался.- Я буду хорошим мальчиком, я буду слушаться!- Иван сказал это в какой-то совсем высокой тональности, и меня вдруг осенило. Этот парень в детстве был пойман вместе со своими родителями при попытке бегства из Восточной Германии в Западную, и пойман он был мной. Я пытал его родителей у него на глазах, а затем отправил его в какой-то дет. дом. Я сам его туда сопроводил.
В тот день я получил премию и повышение и находился в замечательном приподнятом настроении. В тот день я вечером пошёл на день рождение Гарольда, где и познакомился со своей женой. Да замечательный был день.  До сих пор помню, как он смотрел на меня со слезами на глазах. И сейчас он так смотрел. Прекрасное, непередаваемое ощущение. Я бы назвал это милой ностальгией. Странно, что так оно всё получилось. Может быть, если бы я его отпустил с родителями, то он не стал бы тем, кем стал, и получается, что я здесь сейчас подчищаю свои ошибки? Это не хорошо. Я раньше никогда не ошибался, я выполнял свою работу хорошо.
Иван продолжал плакать и смотреть на меня, пока не начал икать и не потерял сознание, я проверил пульс, и его на месте не оказалось, он наверное куда-то ушёл. Это что же получается? Я его не убил? Или убил? Да, наверное, убил. Ох, я слишком стар для этого дерьма…