Маточка. Сценарий

ИНТ. РЕСТОРАН. ЗАЛ. ВЕЧЕР

ПИСАТЕЛЬ сорока лет ужинает при свечах с СУПРУГОЙ сорока лет, оба дорого и броско одеты. В их поведении заметно, что эта встреча последняя, жесты «вымучены».

ПИСАТЕЛЬ:
Я хочу, чтобы ты читала и плакала- как моя мама, читала- то, что я написал  про отца, и про мою семью, потеряв чувство времени, дня и ночи, и она читала это до четырех часов утра. Я хочу, чтобы ты читала, и я, как садист, будут смотреть на твое лицо, наблюдая все твои микрореакции, как ты реагируешь, как у тебя дергается кадык, как ты глотаешь слюну, или чем ты дышишь- ртом или носом, и учащается ли у тебя сердцебиение, или нет- читая все –написанное мной о тебе. И как ты держишься- пока ты читаешь мои абсурдные монологи, и не менее абсурдные диалоги. И не надо быть полиглотом- зная несколько языков- надо быть уже полиглотом –просто пытаясь понять тебя и меня- говорящих на одном языке - но мыслящих разными категориями –как будто в кару, и в назидание кто-то устроил нам новый Вавилон- за мою любовь к тебе, которую я когда-то хотел построить как башню в небо, чтобы забраться туда..

СУПРУГА:
И ты будешь доволен уже одним этим? У нас с тобой уже ничего нет. Ничего общего. Вавилонянин.
(лицо каменное, гримаса пренебрежения)

ПИСАТЕЛЬ:
Да, я просто хочу видеть твое лицо, видеть все эти невербальные символы- и это будет доставлять мне огромное удовольствие –видя, как ты заново переживаешь эти самые главные для нас минуты- находя в них какую -то мою исповедь, и мое какое- то откровение- и тебе захочется вновь окунаться в него, как в теплую воду, и одновременно выныривать из него, как из ледяной воды, и тебе захочется вместе со мной срываться во все эти пропасти. Ты захочешь рвать не себе одежду, волосы, царапая мне лицо, потому что во всем мной написанном я тысячу раз прав. И ты захочешь побриться наголо- как послушник в церкви, сотворив этот какой-то мысленный обряд инициации.. пройти это, как посвящение в тайну и магический орден..

СУПРУГА:
А ты опять отпустишь бороду, как в отпуске?
(отвлекаясь)

ПИСАТЕЛЬ:
 (запальчиво)
–Да! И нет никаких условностей, и обстоятельств, которые бы позволили бы мне когда- нибудь сдержаться. Да, я тот который убегал с поста, с тумбочки дневального -за вторым дневальным, который из тумбочки дневального, брал мои стихи, чтобы меня позлить, а потом мы бегали по всему военному городку -  я так яростно тогда защищал свое творчество -принимая на себя критические тумаки, щелчки, поджопники, шалобаны и подзатыльники. Но я  не сломался. Я продолжал дальше. Несмотря на все время меня сопровождавший смех. И я думал, что нет чернее креста, как мой крест белой вороны- потому что я выстрадал мое творчество, я отшлифовал его своими муками творчества, и каменной стеной непонимания и равнодушия, и теперь.. Теперь в одночасье- здесь и теперь, и раз и на всегда я набрался в себе решимости, и мужества, чтобы это опубликовать.. Сделать его доступным -рассказать всем, что было на моей душе великого и малого, малодушного и скупого, и я стал писать про все - про интимные подробности, и про семейные тайны, и  как Иванушка, обратившийся козленочком, испивший воды из лужицы от копытца, я думал, что мне стоит всего лишь несколько раз перекувыркнуться с моими мыслями, чтобы они меня оставили, или дали мне всего лишь шанс переродиться, что они меня когда –нибудь  «отпустят»…

СУПРУГА:
Ну ну.

ПИСАТЕЛЬ:
Но я  остался прежним. Мои великие тайны суть нечистоты. Мое сокровенное-  жалкий тлен…
И я лишь дал повод кому-то посмеяться..Ты меня не слушаешь?
(нахмурясь)

СУПРУГА:
Как можно слушать того, кто слышит только самого себя?
(прикладывает к уху сотовый телефон)
Да, я слушаю…
(не мигая)..
Алло..
(надменно)

ИНТ. РЕСТОРАН. ЗАЛ. ВЕЧЕР

Мужчины сорока лет, в домашней обстановке, каждый у себя на кухне, переговариваются по мобильным телефонам.

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Ну че.

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
Че, а, че.

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Нужно спасать нашего орла.

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
А че спасать? Как спасать?

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Потому что хрен его знает, такой с виду спокойный, а сам и знаешь-  чего с собой может сотворить. Да, на стрелку с ней, ну не на стрелку, да, …на свидание. Говорит последнее. Ну, я, хрен его знает- такой акцент сделал, что «последнее».

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
Так это может «последнее»- в смысле «все»?

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Да и я о том же.

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
Что ты понял под словом «все». Просто прекратят общаться и «все».

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Ну, а я «все» воспринимаю слишком буквально.

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
Ты чего? Ты Бога побойся. Типун тебе язык. Я понимаю, что все писатели –народ еб..нутый, но не до такой же степени…

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Да какого лешего ты мне лечишь, я че, вчера родился по –твоему? Ехай и спасай его.

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
А че его спасать? Сам ехай! Он, че, неделоспособный?

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Да нет, делоспособный.

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
Ну что, боишься, что он ей что -нибудь сделает?

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Да не, не  сделает. Я  тебе о-тве-ча-ю.

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
А че, не сделает. Он че, не мужик?

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Да нет, мужик он еще тот, что называется. Ну и она баба-то, с  яйцами.

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
Ну да, вот и встретились два одиночества…

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Да проблема не в них. А проблемы  в другом.

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
А в чем?

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Ну, в этом. Ну, в его к ней отношении.

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
А что с его к ней отношением?

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Да нет. Вроде ничего такого. Просто любит он ее сильно.

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
Ну и что, какой в этим криминал?

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Да криминала никакого нет. Просто в его состоянии это взрывоопасно. Хотя он ей очень дорожит. Знаешь, как он ее зовет?

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
Как?

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Маточка.
(шепотом)

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
Маточка?

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Ну да, маточка. В смысле матка.

ВТОРОЙ МУЖЧИНА:
Мамка?

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Да нет, не мамка, а именно матка. Только ласково. Как только можно, ласково. Она для него не просто женщина. Она для него- дающая саму жизнь..

ИНТ. РЕСТОРАН. ЗАЛ. ВЕЧЕР

Писатель выходит из-за стола, Супруга остается за столом, увлеченная разговором по сотовому телефону, не обращая на него никакого внимания.

ИНТ. РЕСТОРАН. УБОРНАЯ. ВЕЧЕР

Писатель заходит в уборную, где к нему начинает приставать БИ- мужчина двадцати лет, стильно одетый, аккуратно подстриженный и ухоженный, показывая знаки внимания, и медленно, пристально смотря на писателя, с вызовом, начинающий снимать с себя одежду. Писатель оценивающе смотрит, глядя в глаза, но не глядя на раздевание Би, не моргая, опешив от удивления и застыв на месте. Би говорит, как удав из мультика про Маугли, как будто гипнотизируя своей речью, «кошачьим» голосом, как Рената Литвинова, при этом раздевается до трусов.

БИ:
Ну, Би. Понимаешь..  Тут, как бы, другая порода людей.

ПИСАТЕЛЬ:
Какая порода?

БИ:
Ту, типа, как автомобили, или собаки.

ПИСАТЕЛЬ:
Как «шестисотый мерин» и «жигуль»?

БИ:
Наверное, это самое неудачное сравнение. Мы с тобой как конь и автомобиль. И общего в нас только то, что на обоих можно ездить. Вот и мы с тобой- ты обычный человек а я Би.

ПИСАТЕЛЬ:
Но ты же тоже человек.

БИ:
Я не человек- я новая порода людей. Просто ты как терминатор- Шварценеггер, а я –такой из жидкого сплава- Т1000.

ПИСАТЕЛЬ:
П..здатый..

БИ:
 (Молчит, пропуская мимо ушей.)
Чувствуешь разницу? Просто мы можем увеличивать, как бы скажем, нашу функциональность. Ну это просто больше, чем тюнинг человека- это просто качественно иной тип мышления человека.

ПИСАТЕЛЬ:
Как двухядерный процессор?

БИ:
Да, ну что –то типа того..

ПИСАТЕЛЬ:
Ну, и в чем прикол? Я просто, извини, я в первый раз, общаюсь с таким.. как ты.. чело.. просто, у меня нет опыта.. я просто и понимать вас не хо… не то, что не хочу, просто представи.. 
(запинается, подбирая слова)

БИ:
Ну, это ведь просто, дурачок, чего разволновался? Это, смотря каким способом на это посмотреть. Просто ты поймешь это уже в процессе.

ПИСАТЕЛЬ:
Что я могу сделать с мужчиной, и не смогу сделать с женщиной?

БИ:
Да нет, с женщиной ты действительно сможешь сделать гораздо больше, чем с мужчиной. Будучи мужиком, ты просто в групповухе можешь еб..ть телку, пока кто-то долбит тебе в задницу…

ПИСАТЕЛЬ:
(оценивающе слушает, прокручивая в голове, смотрит в потолок, равнодушно, с иронией, посмеиваясь)
Наверное, это тоже неудачный пример.

БИ:
Женщина – более удачный пример. Она полностью контролирует свое тело. Мужчине это точно не дано. Что- то я тебя вообще не пойму-..ну, просто представить, что баба еб..тся с двумя.

ПИСАТЕЛЬ:
Ну и что?

БИ:
Ну так вот- она себя контролирует, когда подмахивает мужику, ну там, приподнимается на корточках- ну, ты понял- вся извивается- и еще одновременно сосет другому мужику, ну так- чтобы не укусить, и не поранить его х..й пока на другом х..е скачет и дергается. Вот тебе и вся координация. Полная синхронность.

ПИСАТЕЛЬ:
Да, и как они втроем в такт попадают?

БИ:
И то верно. Х..й его знает. Так и мы бисексуалы- порода такая- я могу одновременно обо двух вещах думать- и включи мне две музыки сразу- ну, к примеру «продиджи» и  «тату»- и мне этот гомон и мешанина даже по кайфу- да даже пусть они на разной громкости звучать будут- совсем меня напрягать не будет- я буду из в своем сознании  разделять, распределять и наслаждаться этой музыкой, одновременно, именно наслаждаться, воспринимая ее по отдельности, да, именно в один момент. Такова природа «би». За гранью доступности.

ПИСАТЕЛЬ:

Да я теперь все понял, но все равно, иди на х..й! Ступай с миром!


Писатель отстраняет Би, отодвигая его рукой в сторону, потом демонстративно вытирая эту руку, которой он прикоснулся Би, об косяк открытой им двери, и выходит в зал ресторана, занимая вновь свое место за столом, продолжая с Супругой начатый разговор.

ИНТ. РЕСТОРАН. ЗАЛ. ВЕЧЕР

СУПРУГА:
Просто смысл в том, что я дала тебе  именно то, чего ты больше всего хотел. Просто сначала так складывались обстоятельства. Все против нас. Сначала переписка по Интернету вместо полноценного общения. Мы виделись раз в полгода, а однажды, даже не виделись целых восемь месяцев. И никто не верил в наш союз, ни родные, ни близкие, ни разведенные, ни счастливые женатики. Я видела, как другие были счастливы. Видела другие счастливые пары, как они ходят вместе, держатся за руки, едят вместе мороженое, потом у них свидания, конфетно-цветочный период. Но у нас. Наверное,  у нас действительно, все не как у людей. И этот наш брак. И первая беременность.
(всплакнула)
.. А потом…Что искусственно стали складываться обстоятельства. И потом, мне кажется, что мы сами тому виной. Положились на ток обстоятельств- как будто мы бессильные, и не можем ничего ровным счетом изменить, и нам не дано ничего изменить, и нами кто-то руководит- а жизнь наша просто стечение каких-то таких обстоятельств, и не более того. И я поняла, что не могу тебе дать того, чего ты так страстно хочешь. А без меня ты получишь все то, чего ты ищешь. Ты ведь больше всего хочешь не меня, не познать меня, не обрести счастья. Ты просто еще сам себя не знаешь, и больше всего ты, как вампир, как естествоиспытатель, ты хочешь познать себя, как будто в тебе заключена какая- то великая тайна, и тебе кажется, что ты все ходишь вокруг нее, да около, а однажды эти столбы, и каменные плиты сдвинутся, и ты поймешь, наконец, кто же ты есть на самом деле! А твоя писанина- не более чем способ, но и не самоцель-это средство твое, твой огарочек свечи, маленькое пламя, в которое не разглядеть все то, что скрывает тьма, но позволит хотя бы увидеть часть того контура, который ты ищешь, забывая себя, в надежде обрести себя целиком. Да и как тебе сказать. Я просто поняла, что напряги и жизненные несовпадения, катаклизмы- они просто подстегивают твое творчество. Просто ты уже не можешь обходиться без какого -либо допинга. Тебе нужно писать- вот ты и пишешь, как сумасшедший. Строчишь и строчишь, и тебе постоянно нужно какое -то потрясение и ты уже не Пересмешник, который просто пишет какую- то срань, а потом что-то как вдруг, происходит в его жизни. Как будто накаркивает себе беды, и всякое говно по жизни- ты человек другого склада и порядка, и совершенно иначе живешь чем все. Ты реально работаешь как мясорубка- ты просто перерабатываешь мясо- гонишься за впечатлениями- «ждешь вдохновения, собираешь материал»- как какой- то Генка Собакин. «Все думают,  что ты ни хрена не делаешь, а ты делаешь. Ты наблюдатель. Мне кажется, ты специально готов быть таким гляделкой –смотрелкой-вуайе чтобы постоянно как КВНщик бегать со своей дурацкой  записной книжкой и очумело записывать интересные подслушанные и жареные мысли, или немногие из тех, что тебе приходят на ум самому. И ты постоянно что- то колбасишь, выдумываешь, сочиняешь, и ты уже не можешь просто отойти от этой темы- она тебя просто затягивает, как наркомана, и ты реально не можешь остановиться, ты уже заплыл за буйки, сбил все боковые щитки, заплыл в нейтральные воды, засмотрелся, порвал рубашку колючей проволокой, а надо жить дальше - и в этой погоне за впечатлениями, как за бабочкой с сачком ты ненароком забежал на минное поле. Да ты восторгался идеями-то, что ты можешь писать и творить. Что-то воплощать. Но я  понимаю-  что главное для тебя уже не твоя жизнь –это твое творчество, и провести реально линию водораздела очень просто..

ПИСАТЕЛЬ:
Очень просто?

СУПРУГА:
Совсем просто.. и так легко отделить твою жизнь от твоего творчества. Ответ прост- не то что все твои фантазии перемешались с событиями и фактами из твоей жизни. У тебя- то жизни  и нет вообще. Ты все время как фиксатор- что то метишь- помечаешь –замечаешь берешь на карандаш. Живешь пресной скудной жизнью - никуда не ходишь - ничего не читаешь - просто не знаю, откуда ты все берешь темы для своих книг- как будто кто-то тебе как в американский дом с утра приносит молочные пакеты в корзине и ставит тебе под дверь- так и ты с бодряка с утряка-встал- вышел- почесал яйца, со стояком в семейках,  и с новым тупняком в голове, недоварив кашу, спохватываешься, и оккупируешь компьютер. Творить- творить. Забывая о том, что нужно есть и спать. И секрет прост. Ларчик очень просто открывается. Для того, чтобы провести линию водораздела- нужно убрать меня из твоей жизни. Навсегда. Вообще. Нужно чтобы я испарилась.

ПИСАТЕЛЬ:
А ты не думала, что это была бы моя фантомная боль. Недостаток тебя, и был бы, и компенсировал бы твое отсутствие своим творчеством, как бы и  восполнял потерю.

СУПРУГА:
Ты же сам веришь в то, что художник должен быть голодным- вот я делаю тебя голодным. И все время- что мы в браке я и делала тебя голодным- ради тебя самого- чтобы ты мог от души накопаться в себе, чтобы ты мог творить. Я дала тебе этот шанс. Я зачеркнула в себе женщину. Я зачеркнула свою карьеру. Я  наплевала на перспективные занятия, и не живу там, где хочу, и где мои родные и близкие. И это все делаю и делал только ради тебя. Чтобы ты мучился и писал, чтобы стимулировать твое творчество. Потому что без творчества ты бы сразу загнулся. Ты бы не смог жить не творя- и я подарила тебе страдание, эту муку, эту неудовлетворенность, чтобы ты мог жить. Я и дала тебе..эту жизнь.. по крайней мере.. такую..какую смогла тебе дать.. но уже другую не сможет дать..тебе.. никто. Ты хочешь меня трахать, а не можешь. Не потому что у тебя не все в порядке «с этим делом». А потому что я тебе не даю. И ты страдаешь от этого, а подрочить тебе «западло». А бабу другую найти и вы..бать- преступить через твои принципы. Потому что ты веришь в то, что пойдя на измену ты разрушишь свою единственную в мире любовь, которая есть в твоей жизни. Ведь так? Я же читала все твои книги! Я все про тебя знаю. Вот ты и сублимируешь- прячешься за своими книжными персонажами- которым и позволяешь «и в рот и в ж..пу» и куда только тебе заблагорассудится. Все-то что тебе запретно и недоступно в жизни. Потому что в ж.пу я тебе никогда не дам.

ПИСАТЕЛЬ:
Да мне и не нужна твоя ж..па. Мне любовь твоя нужна.

СУПРУГА:
Не любовь, а одно разочарование. А любовь- это только то, что кажется… Так ведь, кажется, Апина пела… «узелок завяжется -узелок развяжется»

Солист из живого оркестра: А теперь, для стоматологов из Москвы исполняется песня «Узелки»

ПИСАТЕЛЬ:
Ну вот, бл..дь, сбили градусник…Накаркала.. только говно вспомни, тут и оно..

СУПРУГА:
Ну, что, развонялся.. но просто совпадение, никто тут тебе специально не пакостит, чтобы ты помучился. Музыканты-солисты не в теме. Знаешь, есть такая штука, материализация мысли называется..

ПИСАТЕЛЬ:
Ну слышишь, ты мне зубы то- не заговаривай..

Раздается звонок на мобильный, писатель выходит в холл, где расположен гардероб ресторана.

ИНТ. РЕСТОРАН. ХОЛЛ. ВЕЧЕР

В гардеробе нет сотрудника ресторана, и Писатель громко говорит по телефону,  придерживая трубку ладонью.

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Ну, ты там что, жив? Как жив -здоров?

ПИСАТЕЛЬ:
Да, привет. Да. С ней. А с кем же. Все нормально. Все под контролем. Я не пьяный. Ты же знаешь. Я ведь не пью. Она. Да нормально. ****..тая . Да, злая. Постель не предложит сегодня точно. Даже, несмотря на то, что у меня с ней последнее свидание. Как секс на посошок. Да не, не гони, такого точно не будет. Я ее хорошо знаю.

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Да ладно, ты не мандражируй.. Посмелее будь, понаглее. Или у нее что, месячные?

ПИСАТЕЛЬ:
Иногда мне кажется, что у нее не только в  «эти дни». У нее все время «эти дни» это не просто критические дни, а критические недели, месяцы, годы.

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Когда то я тебе сказал, ты помнишь, что вы будете делать это реже и реже- и уже не по нескольку раз в день. А раз в неделю, а то и раз в месяц.

ПИСАТЕЛЬ:
Да, прекрасно помню. Я и сам скоро понял, тогда когда начали с ней отношения, что мы скатимся в рейтинге- амплитуде и частоте половых актов до исторического минимума, и станем друг другу пустыми, и неинтересными, и рано или поздно полностью охладеем- а когда-то пылкие влюбленные –а когда то и будет невмоготу.

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА:
Слышишь, тока не надо, не грузи меня.

ПИСАТЕЛЬ:
Я тебя прошу. Я тебя очень прошу меня послушать. Тебе может показаться, что это бред, но мне нужно сейчас выговориться, пока я отошел, что я с ней это открыть не смогу, просто мне нужно этим поделиться, иначе у меня просто башню сорвет- ну, не на кухню же я сейчас пойду повару об этом говорить?!

В телефонной трубке слышатся короткие гудки.

Писатель перенабирает номер на телефоне, злится, дергается, нервно суетливо ходит из угла в угол.

Автоответчик в телефоне отвечает, что абонент недоступен.

ИНТ. РЕСТОРАН. КУХНЯ. ВЕЧЕР

Писатель идет на кухню и застает одинокого сорокалетнего упитанного Повара.

Повар смотрит по подвешенному к потолку телевизору «Давай поженимся», и вытирает обильный пот платком.

ПИСАТЕЛЬ:
(повару)
Мужик, я тебя прошу, поговорить надо.

ПОВАР:
( в сторону)
Я по субботам по личным вопросам не принимаю.

ПИСАТЕЛЬ:
Ну я тебя Христом-Богом прошу, давай без бюрократии. Ни ты меня, ни я тебя не знаю, просто так совпало, что с женой последнее свидание проводим в этом ресторане, и сейчас разойдемся.

ПОВАР:
Нет, ну ты такой интересный, а я -то тут причем, я что тебе, семейный парапсихолог?

ПИСАТЕЛЬ:
Да мне просто выговориться нужно. То, чего я ей никогда не скажу, ты понимаешь?

ПОВАР:
Да у меня самого жена сейчас дома не..баная, пока у меня тут смена –через сутки,  ты еще на меня свою тоску нагонять будешь..

ПИСАТЕЛЬ:
Я тебя прошу.. просто выслушай. Удружи..

ПОВАР:
Ну ладно, валяй, уговорил. Только я отвернусь.

ПИСАТЕЛЬ:
Не надо отворачиваться. Тогда, если стесняешься, просто накрой мне лицо чем-нибудь..

Повар снимает грязный фартук и накрывает Писателю лицо этим засаленным передником. Повар в этот момент крестится и садится.

ПИСАТЕЛЬ:
Ну, совсем как на исповеди.. Это как разъедающая мысль –все, что происходит в моей семье это ненормально. Большинство людей живут в не паре. И вы хотите сказать, что это нормально?

ПОВАР:
Я ничего не хочу сказать, я только слушаю.. мы ведь так договаривались?

ПИСАТЕЛЬ:
Это был риторический вопрос.

ПОВАР:
Раз начал, так говори, и не отвлекайся..Лишнего не п..зди, ты же на исповеди!

ПИСАТЕЛЬ:
То, что так живут люди, не в парах, не семьями, это уже ненормально. И не надо пытаться это оправдать как явление и говорить, что так бывает –да, бывает- но это именно недопустимая ситуация- которую нужно исправлять. У всех по- разному- тоже аргумент. Любви все возрасты покорны- тоже аргумент. Это никакие не аргументы- это просто слова- словечки- словосочетания- какие -то посылы и допущения составляющие односложные силлогизмы.
Говоря о таком положении вещей, можно придти к закономерному тогда выводу, что люди заключают только временные союзы. Чтобы на время сбиваться в стаи, как в кучи- и каким- то как при сварке, припоем, удерживают себя друг с другом и этот  припой -секс, или интерес, или какая-то кратковременная -краткосрочная влюбленность-сезонность, служебный роман- симпатия- умноженная на трудовые отношения, или соседство по лестничной клетке, или переписка по аське.
Кто его знает, что происходит в глубине человеческих душ- когда зарождается это чувство хамелеон -которое играет на солнце всеми оттенками радуги- сливаясь с окружающими предметами, чтобы его невозможно было идентифицировать- и оно уже начинает проявляться в жестах- закидывании ноги, переданной мелочи на сдачу, каком- то взгляде с интригой, подтягивающим тебя, как крючок на блесне.
И как бы любовь не объясняли, ни с точки зрения физиологии, ни с точки зрения психологии –это всего лишь жалкие попытки объяснить это явление как теологи или теософы, рассуждающие о Боге которого никогда не видели воочию- но которым,  некоторым из них, а иногда и каждому из нас позволено видеть его дива и блага, и принимать на себя его благодать.

Повар засыпает во время «исповеди».
Писатель, уже не обращая внимания на храпящего вовсю Повара, выползает на четвереньках из кухонного зала.

ИНТ. РЕСТОРАН. ЗАЛ. ВЕЧЕР

Писатель проползает по пустому залу на четвереньках, добираясь к своему столу. Медленно поднимаясь, садится за стол, выжатый, как лимон, снимая с головы фартук и устало, застекленевшими глазами смотрит на нее.

ПИСАТЕЛЬ:
Зачем ты отобрала у меня сына?

СУПРУГА:
А зачем он тебе?

ПИСАТЕЛЬ:
А тебе зачем?

СУПРУГА:
Он моя опора в старости. А тебе вообще не нужен. Ему есть с кого брать пример. Лучше пусть вообще не будет отца, чем будет отец, такой как ты.

ПИСАТЕЛЬ:
Мой сын -это мое самое глубокое страдание. Потому что я всегда думал, что я всего лишь кирпичик в здании того, что являет мой сын. Потому что пророчество не сбылось.

СУПРУГА:
Какое пророчество?

ПИСАТЕЛЬ:
Да такое все время, я боялся умереть бездетным. Чтобы мой род к пресекся. Усох ручеек. Как род Рюриковичей. Как еще кого. Просто чтобы в словарях написали род такой -то угас. Ну, и я серьез поверил этой гадалке.

СУПРУГА:
Тоже мне, Всеволод Большое Гнездо.
( с ухмылкой)
Какой гадалке?
(вскидывая брови, резко, подается корпусом вперед, выгибая шею, наклоняясь над столом)

ПИСАТЕЛЬ:
Да была одна. Когда я поверил что вот-вот у меня будет сын. Гадалка сказала. Самое главное -страдание в твоей жизни -твои дети. И твои женщины. Ты герой, и всегда будешь героем. Для всех и навсегда. У тебя не будет детей вовсе- но зато каждая женщина в России захочет иметь детей от тебя.
Ну и куда мне эта коллективная нимфомания? Что мне с ней делать? Если я с ней не сделаю ни одного ребенка? Куда мне эту кучу «хочу и могу», если я не смогу? Как обмануть мне судьбу? Как расшибиться об лед, чтобы у меня это вышло и получилось? Как мне вывернуться наизнанку, чтобы судьба не сыграла со мной злую шутку, как мне вернуться в прошлое, чтобы что-то изменить, и при этом остаться собой, таким, неизгаженным, красивым, здоровым, правильным, уверенным в себе…

СУПРУГА:
Ребенок не от тебя.

ПИСАТЕЛЬ:
Что?

СУПРУГА:
Сын не от тебя. Мой сын. Не. От. Тебя.

ПИСАТЕЛЬ:
Наш сын? Мы, что сцену из «Изгнания» Звягинцева репетируем?

СУПРУГА:
Мой сын…

ПИСАТЕЛЬ:
А ведь я ..ты..ты для меня так много значишь. Я и не говорил тебе никогда как тебя зову за глаза.. как «маточка»..

СУПРУГА:
Маточка?

ПИСАТЕЛЬ:
Ну да, я так и зову тебя… маточка.

СУПРУГА:
Маточка?

ПИСАТЕЛЬ:
Ну да. Ты же сама произнесла это слово. Когда про маму свою говорила.

СУПРУГА:
Да не могла я его произнести. Да и слова-то такого нет. Наверное.. Мамочка. Мама. Мамочка. Так?

ПИСАТЕЛЬ:
А тогда мне просто послышалось..