Разбитая высота

И кто мне сказал, что я могу внушать людям, что они сильные? Что все им подвластно. Стоит лишь захотеть и немного упереться и тогда у них все получится. Самое невероятное: они мне верят.

А на выходе я  вижу страдания. Как им больно. Так больно, что гаснет свет в глазах. Конечно, утешаю себя, что от этой боли, от этого страдания люди станут лучше, станут чище. От преодоления они познают. И кричу Юльке на перевале: «Давай же - давай, соберись! Нужно просто работать!». Она в ответ мучительно переставляет непослушные ноги, неровность дыхания вышибает из нее последний кислород. В глазах липковатая апатия. А  вокруг красота мира, величие камней и тонкая сила беснующейся жизни. И непогоды кутерьма и снега град… Мы тащили ее вдвоем с Витьком. Как в старой альпинисткой песне песне: «Огромную бабу, огромную бабу одну на двоих». Потом я взяла ее за руку и просто вела, делая передышку каждые 10 шагов.
Мой рюкзак - ежик с прикрепленным сверху Юлиным рюкзаком вызвал восхищение у портера, и он вызвался помочь тащить это чудо, а я подумала о том, не смог бы он дотащить и Юлю. И мы поплелись к перевалу втроем…
Перевал не принес не облегчения ни радости. На спуске все побежали вниз, чтобы не мерзнуть, и мы с Юлькой остались вдвоем. Я шла и плакала. От того что должна лукавить, от того что кричу на того, кого хочу пожалеть. Это очень больно когда ты смотришь в глаза безумно усталому, замученному человеку и говоришь ему что он чертовский слабак, что идет из рук вон плохо и только и может что себя жалеть.. а сам при этом так хочешь обнять этого человечка, расплакаться с ним, пройти, пролететь за него этот перевал. Но я только командую Юле, чтоб она не распускалась и сосредоточилась на спуске. Расслабься она здесь, вряд ли я сумею дотащить ее до людей. И мы плетемся, медленно разгребая склоны и пространство, чуть продвигаясь, чуть-чуть. Нападает туман.  «Стоооп!» – Юля боится остаться одна. Тропа крута, сознание ее моментами уходит. А я обезумев от тягомотного спуска, который  в состоянии пробежать за пару часов кричу ей что скоро ночь, пугаю темнотой и холодной ночевкой...Она подходит неспешно и так холодно, без эмоций сообщает мне что человеку который умирает, его не напугать холодной. Мне смешно и жутко. От того что кто-то собрался умирать на прогулке. Ведь я  тут дома. Вот Чоладзе, вот камень где в прошлом году встречал меня любимый, вот яки вечно жующие траву…До этого я ясно видела что Юля просто недорабатывает. Не сжимает как следует зубы, не выкладывается...А теперь я продумываю где у меня шприц с волшебной инъекцией…Выходит не нужно ей все это…

Яна создавала впечатление человека, которому это нужно. Тут мне не приходилось сомневаться, что горы это ее мечта, а не моя. Никакой подмены.
С Гокио Ри мы спускались за руку. На следующий день, уходя в низ, он плачет. Ясно, что перевал ей не потянуть. Горько. Эх, как бы мне хотелось затащить на гору эту девчонку. Упрямую, добрую, светлую. Но недостаточно сильную. То, что я проведу ее за руку вряд ли даст ей то ощущение равности, которого она так ищет.
Пытаюсь рассказать ей что в горы не для галочки и не для того чтобы доказать другим что ты сильный и даже не для того чтобы доказать себе. Нужно открытым сердцем. И ни в коем случае не ругать себя. Любить, радоваться возможности каждого шага…
«Но я же тренировалась. Почему так сложно?»- сопит сквозь удушье слез Яна.
А кто говорит, что мечты это легко? Они иногда испытывают нас. Но надо иметь настойчивость, веру в себя…Надо всегда понимать и помнить зачем ты здесь и если это действительно твоя мечта то просто работать, стараться изо всех сил. Я всегда думала, что в таком случае обстоятельства уступят. Стоит лишь не жалеть себя, но и не ругать.
«А тебе ведь тоже было сначала нелегко. Как ты преодолела это?:. Если честно я уже и не помню когда мне было так тяжело в горах. Да и было ли. Это путь. Он всегда начинается и заканчивается. В нем всегда есть боль и сомнения, но всегда радость победы.
Яна уходит вниз. Все пахнет затаенной обидой. Молю Бога чтобы она отпустила и не корила себя. Чтобы гордилась тем, что смогла на данный момент. Чтобы эта не взятая высота стала лишь поводом усердных тренировок. Чтобы не погасла…

Режим бесконечных спасработ.

Марине было легче всего. Ее жизнелюбие и юмор они обескураживали. Лишь желудок подводил ее на самых критичных высотах. Но это хоть и болезненно неприятно, но быстро проходит. У нее обостренный материнский инстинкт. Помочь всегда и всем. Это и приятно и иногда выводит из себя. Говорим о жизни и целях. Ее радует, что жизнь ей дарит удивительных людей и встречи.
В ней есть немного равновесия и потому ей легче в горах. Но на основная работа, как мне кажется, ей предстоит на равнине.
Она взяла перевал и два пешеходных пятитысячника. Но на шестятысячник она не пойдет.

Все отваливаются вниз и мы с Витьком ускоряемся, доводя скорость перемещения почти до космической. Идем почти до темноты и раскидываем лагерь. Журчание примуса, отсветы заходящего солнца, горящие изнутри шапки гор, безмолвие и тишина они на минуту восстанавливают равновесие. И я слышу дыхание мира и пытаюсь дышать в унисон. Мне спокойно и хорошо. Спим и выползаем на маршрут только к 5 утра, в то время когда все остальные претенденты на вершину уже 3 часа как в работе. Но мы нагоняем почти всех. На старте мне медленно. Организм ленится и ворчит на старте. Он хочет горячего чая и каши. Все-таки  я ленивый альпинист. Мучительно медленно договариваюсь с телом. Появившийся ледник добавляет сил. И вот уже лед и вобщем-то привычная работа. Покрепче вбить кайло. Подшагнуть ногами кошек. Раз-два-три. Раз-два-три. Страхуюсь на всю бухту лишь через один бур. С клиентами я не за что не стала бы так делать.  Но сейчас мне легко. Я знаю гору с прошлого года и есть какое-то спокойствие и уверенность. Вкручиваю бур и делаю перила для Витька. Он идет медленно, с остановками. Высота  6 тыс. Вот парадокс: когда смотришь на товарища, кажется что он почти замер в пространстве, но вот когда немного раньше ты был на его месте и двигался по всей вероятности точно с такой же скоростью, тебе казалось что твоя душа бежала и ты летел по склону с невероятной быстротой.
Мы провели на вершине удивительную жизнь и даже познакомились с поляком. Он затащил с собой фотографии друзей и флаг с изображением пса приятеля.

«Странные люди»,- подумали Горы. И через мгновение снова остались одни. Спокойные и прекрасные наблюдатели, великие творцы.

А мы бежали вниз сжимая пространство и время. Все время хочется есть. И я немного злюсь на себя от этой зависимости, вспоминая, что раньше мысли о еде в горах меня вообще совершенно не бередили.
И включаю формулу сокращения расстояния. И вот уже за столом в лоджии наварачиваем просто гипергигансие порции домашних маскаронов с зеленью.

Я думаю, о том, куда ушли эти последние 20 дней моей жизни. Так странно мне от того, что недавний марафон за свои десять дней подарил мне столько радостей и открытий, дал против усталости столько сил и энергии. А сейчас, из привычных мне гор, я уношу не спокойствие и равновесие, а смятение. От того что вселила в людей веру в то, на что у них очевидно нет сил, от того что возомнила себе их безграничие и заставила их и себя поверить в это. От того что видела их боль, которая не возвышала, а только брала. И беготня на гору. Во второй раз просто чтобы составить компанию человеку, который и так в состоянии на нее забраться. А ведь у меня впереди столько гор, где я еще никогда не была, и подышать которыми так мучительно охота. Ну то есть по-настоящему хочется..

Наверное, это просто усталость. Слишком яркий калейдоскоп событий последних недель. И существо не справляется со всеми этими чувствами и знаниями, которые проникают отовсюду. Нужно время. И тогда,  точно знаю, все встанет на свои места.


Вечер. Мы пьем чай. Беседа и гитара неспешно.
И каждый остался доволен собой и в чем-то немного удивился.
Юля была уверенна, что с ней- то ничего не приключится, а попала в круговорот бессонницы и удушья. Бороться с двумя недугами было почти нереально. Но она помнит каждый шаг и красоту вокруг, она горда собой, она рада, что прошла маршрут и увидела его.
Мариша наоборот не ожидала что поднимиться так высоко. Это ее первые 5 тысяч и она, конечно, расстроена что не взобралась на гималайский шеститысячник, но твердо уверена что еще не готова и если когда-нибудь соберется то значит станнит готовится и у нее все обязательно получится.
Марина рассказала что после первой поездки в Гималаи она два месяца была счастлива Ее не раздражали даже давка в метро и на губах все время витала улыбка. Она радовалась возможности оторваться от московской суеты, проникнуть в самую глубь гор, проходить сквозь непальские селения, видеть их жизнь…Она плакала, когда впервые взобралась на 3500 тысячи метров. Такое великолепие было вокруг. В этот раз все было по-другому. Может быть просто не было сил плакать. Но она получила радость…

Главным достижением Яны стало что она прошла над пропастью по мосту Хилари. Мы опладировали ей все. Раньше она могла преодолевать это препятствие только за руку и на это уходило куча времени. А теперь она идет, нет, парит сама. И походка даже увереннее чем по земле. И она светится…

Сегодня девчонки всю дорогу шутили. Смех не прекращался ни на минуту. И я ясно ощутила, что несмотря ни на что они счастливы. Сегодняшним днем сегодняшней минутой. И они горды собой, а я ими. А еще я чертовски рада, что втянула их в эту авантюру, а у них хватило мудрости и смелости оставаться самими собой.

И снова солнце. И тропа залитая улыбками. Улыбками наших сердец.
Каждый идет со своим ворохом впечатлений-картинок и своим собственным опытом в кармашке, каждый познал и получил ответ. Над нами пахучая  паутина радости. От того что мы были в этом месте вместе.
Жить на пределе с искрой смысла. Ну как же иначе. И конечно вокруг мне хочется видеть  таких же горящих..но теперь я знаю что нужно очень аккуратно ставить перед людьми задачи. По силам и лучше бы они выбирали свои мечты сами…..   У каждого свой Эверест и Монблан…

Май 2011 года, Лукла