вы видели когда-нибудь роман глава 21

Глава 21.




   - Ну, куда мы поедем сегодня? – спросила я Алана, когда он приехал ко мне на следующий день.  – Я хочу показать тебе военный мемориал. Этот мемориал посвящен всем войнам, в которых принимала участие Австралия, начиная с первой мировой войны и заканчивая последними современными военными конфликтами. – Разве Австралия принимала участие в каких-нибудь войнах? – удивленно спросила я. – Да, и очень много, - ответил Алан. – Поедем, ты все увидишь сама. Мы вышли на улицу. Было солнечно и очень жарко. На небе по-прежнему не было ни одного облачка. В бассейне плескались дети, и мне захотелось тоже прыгнуть в этот бассейн. Тем более, у меня уже был куплен купальник. – Алан, а я могу искупаться в этом бассейне? – спросила я. – Конечно, это все для жителей этих апартаментов. В Австралии все очень просто, Наталия. Ты можешь везде ходить, все трогать руками, и тебе никто не сделает замечание. Алан подвел меня к бассейну. – Смотри, видишь это синее полотно, намотанное на большую катушку? Я увидела синий рулон клеенчатой ткани на большой металлической катушке. Катушка стояла у самого края бассейна и была чуть больше ширины бассейна. – Если ты увидишь, что весь бассейн прикрыт этой тканью, то не бойся – ты смело открывай бассейн. Вот ручка, за которую ты будешь крутить. Алан покрутил катушку и она начала раскручивать ткань. Здесь всегда прикрывают бассейны, чтобы вода не испарялась и не засорялась. Катушка работает легко, и ты сможешь спокойно с этим справиться. Ты одна сможешь открыть этот бассейн, если захочешь купаться. Не стесняйся, тебе никто ни чего не скажет. Я удивленно смотрела на это устройство. Вот так спокойно, я могу сама открыть или закрыть бассейн! – Если ты выйдешь из бассейна, и в нем больше никого не будет, то постарайся закрыть бассейн этой тканью. Здесь все так делают, - Алан, как всегда, улыбнулся. Я не переставала удивляться всему, что здесь видела. Мне все больше и больше нравилась эта страна. Мне все больше и больше нравился Алан.
   Мы подошли к машине, Алан открыл для меня дверь и я села на сиденье. Алан закрыл за мной дверь и пошел к своей двери. Я только сейчас заметила, что Алан открывает для меня дверь. – Делал ли он это для меня вчера? – я пыталась вспомнить этот момент. Я не могла это вспомнить. Мы выехали из нашего двора, проехали мимо моей любимой церкви, и повернули налево, на знакомую уже улицу. – Сейчас мы поедем мимо Нового Парламентского Дома, - сказал через некоторое время Алан. – Мы обязательно сходим туда, это очень интересно. Мы стали объезжать по кругу это интересное по архитектуре здание. На крыше здания стояла огромная металлическая конструкция на четырех ногах, и представляла собой полую призму. На верхушке призмы стоял высокий шпиль, наверху которого гордо развевался огромный австралийский флаг. Я заметила, что этот флаг было видно издалека, с многих улиц. Это выглядело очень красиво – на фоне голубого неба синий австралийский флаг. Вскоре мы подъехали к большой стоянке. Машин было мало. – Сейчас рождественские каникулы, - сказал Алан, - и люди в Канберре уезжают в другие города и страны. Город практически на 70%  пустеет. Ты, наверное, обратила внимание, что на дорогах нет совсем пробок. Но так бывает не всегда. Ты увидишь, как после Нового Года в Канберру будут въезжать сотни машин. Это люди будут возвращаться из своих путешествий. Мы пошли к красивому архитектурному сооружению, выполненному в строгом византийском стиле. Перед нами была арка из серого камня. Наверху было написано большими золотыми буквами - Australian War Memorial. Мы вошли внутрь этого комплекса. Красота и строгость архитектуры просто потрясли меня. Вдоль центральной линии всего комплекса был бассейн, в конце бассейна, прямо в воде горел вечный огонь. По бокам стояли длинные анфилады с арками. Чтобы попасть туда, надо было подняться по ступенькам. Мы поднялись, и я увидела на стенах вдоль анфилад мемориальные доски, сделанные из темного металла. На досках были выгравированы фамилии всех, кто погиб во всех войнах. На правой анфиладе все войны с первой до второй мировой войны. На левой - со второй мировой войны и до последних военных конфликтов, включая Афганистан, и даже, Ирак.
   В первой мировой войне погибло 60 тысяч австралийских солдат. Все их фамилии были вывешены на правой анфиладе. Меня это просто потрясло! – Алан, как могло так случиться, что погибло так много австралийских солдат? – удивленно спросила я. – Ведь Австралии никто не угрожал тогда, и никто не нападал! – Понимаешь, Наталия, молодые ребята просто не могли сидеть и ничего не делать в то время, когда весь мир воевал. Они считали своей честью пойти на войну и выступить на стороне Англии. У многих были родные в Англии, и мужское население страны готово было выступить в защиту своих соотечественников. Также ребята выступали на стороне союзников Англии - во Франции, и даже в России. Многие с гордостью заявляли, что уезжают воевать. Но никто из них не представлял тогда, что это такое. Многие погибли, так и не доехав до Европы или Англии. Но те, кто доехали, тоже остались лежать на этих землях. Домой практически никто не вернулся. Алан замолчал. Он стоял и смотрел на доски с фамилиями погибших солдат. Около некоторых фамилий были воткнуты красные маки. Но не везде. Маков было значительно меньше, чем фамилий. – Алан, а это что такое? – спросила я, показав на маки. – Эти маки сделаны по специальному заказу во Франции, - ответил Алан. Они воткнуты около тех погибших, которых нашли родственники. Сюда приезжают из разных мест Австралии, Англии. И если кто-то находит здесь своего погибшего родственника, то заявляет об этом в музее и ему выдают этот цветок, чтобы родственники могли положить цветок к фамилии погибшего солдата. Я стояла и смотрела на эти фамилии. Я думала об этих людях. Они не могли спокойно сидеть дома, когда весь мир воевал! Австралия была слишком удалена от всех главных военных конфликтов, но мужчины не смотря на эту удаленность, считали своим долгом участвовать в войне. Я представила, как матери и жены собирают своих мужчин, дают последние наставления и отправляют их в очень далекий путь, не зная даже, доберутся их солдаты туда или нет. Я была потрясена! Я никогда даже не могла подумать, что австралийские мужчины могли где-то воевать. Богатая благополучная страна, разве в ней могут жить неравнодушные люди? Оказывается, могут! Мы пошли на левую сторону. Там я увидела доску, на которой были имена всех медсестер, погибших во второй мировой войне. Список представлял примерно сто человек. – Алан, смотри! В войне принимали участие даже медсестры! – Да, целый полк медсестер уехал на войну, - сказал Алан. – Видишь, даже женщины не могли сидеть дома, - Алан улыбнулся. Но, к моему удивлению, здесь были представлены не только медсестры. Артисты, музыканты, корреспонденты. На каждой доске были заботливо указаны подразделения и фамилии погибших. Я была удивлена, как тщательно была собрана информация о погибших – к какому подразделению они относились, в каком году погибли. Все было сделано с большой любовью и уважением к памяти этих людей. Я обратила внимание, что всего шесть  маков было прикреплено у медсестер. – Не волнуйся! – сказал Алан. - Каждый год сюда приезжают и находят своих погибших. На следующий год здесь уже будет 20 маков. Я была переполнена впечатлениями. Говорить не хотелось. Алан понял меня. Он взял меня за руку и повел к вечному огню. В воде была чаша, из которой выходил огонь. Это было очень необычно – огонь выходил прямо из воды. – Вода – это слезы? – спросила я. – Да, - ответил Алан. – Это напоминание, что войны приносят слишком много горя. Я стояла, смотрела на этот огонь и у меня по щекам текли слезы. Перед нами был вход в сам музей. Мы зашли в красивый небольшой зал с высоким куполом. Купол по форме напоминал наш церковный православный купол. На нем были нарисованы человеческие фигуры без лиц. Они по кругу уходили под купол – как бы в небо. В зале было приятно прохладно. Я долго рассматривала купол. Очень просто, но как выразительно! Мы пошли в основную часть музея. Музей был огромный. Здесь были тщательно собраны различные документы о погибших, переписка с родными, вещи погибших, их фото. Много различных историй было развешано на стендах. Информации было очень много. Создавалось впечатление, что это Австралия воевала со всеми, а не наоборот. Много было сделано различных панно с фигурками людей, военной техники, маленьких домиков, деревьев, кустарников. Целые баталии были разыграны на этих макетах. В некоторых залах стояла настоящая военная техника. Музей был очень интересный. Все было выполнено очень аккуратно, подробно, с большой любовью и вниманием к людям. Здесь было много фотографий. На одной из них были сфотографированы веселые молодые медсестры в медицинской форме начала 20 годов XX столетия. Они все погибли в Германии. Мы долго ходили по залам. Я с большим интересом все рассматривала. Наверное, я напоминала сейчас Алана в Царицынском музее. Иногда, я украдкой вытирала слезы, когда читала письма солдат с фронта. Удивительно, как эти письма еще доходили до Австралии! Этот музей потряс меня! Не только тщательно собранной информацией, но и тем, как все было оформлено. Стенды были удобно размещены, к любой экспозиции можно было свободно подойти, спокойно рассмотреть, ни кому при этом не мешая. Все было сделано с большой любовью.
   Мы вышли на улицу. Как всегда было солнечно и жарко. Мы еще раз прошлись вдоль бассейна. Вдоль анфилад в красивых каменных кадках росли ярко зеленые кустарники, ровно подстриженные в прямоугольные формы. Перед ними росли белые цветы. Все это немного освежало строгую архитектуру комплекса. Везде было очень чисто. – Алан, спасибо тебе за этот музей, - с благодарностью сказала я. – Я не видела ничего подобного в своей жизни! – Наталия, ты еще много чего не видела, - как всегда, с улыбкой сказал Алан. Мне так хотелось сейчас прижаться к плечу Алана, обнять его! Но Алан быстро шел к машине, а я шла за ним.

   Вечером мы пошли в турецкий ресторан. Я любила турецкую кухню. Я была голодная, хотя мы немного поели в наших (или моих?) апартаментах. Но я была так потрясена военным комплексом, что мне хотелось спокойно посидеть, выпить вина и съесть что-нибудь вкусного. Алан понял меня и поэтому привел в уютный турецкий ресторан, где вкусно пахло свежеиспеченным хлебом. Нам подали теплую тарелку, на которой лежал горячий турецкий хлеб, на второй теплой тарелке лежало мягкое сливочное масло и хумус – вкусная турецкая паста. Я ела хлеб с хумусом  и не могла остановиться. Алан налил вино и сказал: «Наталья, давай выпьем за всех погибших во всех войнах!» - Алан, давай всю эту бутылку вина посвятим всем погибшим австралийским солдатам, - сказала я. Если честно, мне хотелось встать и выпить за всех солдат, стоя, так я прониклась уважением к австралийским солдатам. Мы, молча, выпили первые бокалы вина до дна. Говорить мне не хотелось. Алан тоже молчал. Нам принесли на большой тарелке горячее мясо разных  сортов и мы, молча, поглощали эту вкусную еду. Вдруг откуда-то появилась красивая женщина в восточной одежде. Она подошла к нашему столу и начала танцевать восточный танец. Минут пять она танцевала, потом взяла меня за руку и вытащила из-за стола. – Она приглашает тебя потанцевать, - с улыбкой сказал Алан, - иди, потанцуй. Женщина стала показывать, как надо двигать бедрами и животом. Я встала перед Аланом и начала повторять эти движения. Мне очень хотелось его возбудить, потому что я уже давно хотела провести с Аланом ночь. Я реально хотела его. Но он был так сух и строг, что я просто не знала, что с этим делать? Я уже забыла о своем печальном настроении, навеянном музеем. Я танцевала и хотела понравиться Алану. Алан улыбался и смотрел на меня. Женщина хотела пригласить его на танец тоже, но Алан отрицательно замотал головой. Так мы немного потанцевали с этой женщиной перед Аланом и затем разошлись. Женщина пошла к другому столу, а я села на свое место. – Веселая женщина, - сказала я. Я не могла понять, что сейчас думает Алан. Понравилось ему, как я танцевала или нет? Алан налил вино, и мы опять выпили. – Ты хочешь попробовать настоящего турецкого кофе?  - спросил меня Алан. – Я хотела бы попробовать настоящего австралийского мужчину, - подумала про себя я. Но вслух сказала: «Конечно. Хочу». Мы медленно потягивали кофе, а я думала о том, что может быть сегодня Алан останется со мной на ночь. Мне так хотелось лечь с ним в одну постель, прижаться к нему, обнять его, почувствовать на себе его сильную мужественную руку. Я пила кофе и смотрела на его сильные красивые руки. Я очень хотела его сейчас, и мне не было стыдно за это. Мне хотелось отдать ему всю свою нежность и любовь. Но Алан, как всегда, был невозмутим, и никаких признаков сексуального желания я не видела на его лице. Я попросила стакан холодной воды, и официант принес красивый кувшин с водой из-под крана. Я залпом выпила стакан воды, а остальную воду хотела вылить себе на голову. Но, конечно, я это не сделала, а смирно сидела и пила настоящий турецкий кофе. – Завтра я хочу показать тебе Старый Парламентский Дом, - сказал Алан. – А после этого мы поедем в Новый Парламентский Дом. Это тоже интересно, тебе обязательно понравится. – Мне здесь все нравится, Алан, и я очень благодарна тебе.
   Я хотела добавить, что больше всего мне нравится сам Алан, но как я могу об этом говорить такому спокойному и сухому мужчине?
   Около девяти вечера мы поехали домой. Алан, как всегда, проводил меня до дверей апартаментов и хотел уже уходить. – Алан, может быть, мы посидим еще вместе, выпьем чаю? – с тихой надеждой спросила я. Алан посмотрел на часы. – Уже поздно, Наталия, мы можем это сделать завтра. Мы поедем на настоящий овощной базар, купим свежих овощей, орехов и устроим вкусный ужин, как в первый день. А сейчас надо отдыхать. Алан слегка обнял меня и быстро ушел. Я поплелась в свою комнату, разделась и голая легла в кровать. Я лежала и представляла, как Алан лежит рядом, ласкает меня, касается интимных мест. Я провела рукой по своему телу, медленно спустившись вниз живота, закрыла глаза и коснулась своего клитора. Клитор был влажный и набухший. Я была очень возбуждена. Я начала медленно ласкать свой клитор, представляя себе, что это рука Алана. Одной рукой я ласкала клитор, другую положила на грудь. Сосок набух и сильно возбуждал. Я не понимала, как Алан может отказываться от такого удовольствия? Почему? Неужели я не нравлюсь ему, как женщина? Я продолжала нежно ласкать свой клитор и грудь до тех пор, пока не испытала сильнейший оргазм. Я ничего не могла с собой поделать – мне надо было как-то сбросить свое возбуждение.

Проснувшись утром, я вспомнила свои ласки и решила повторить это наслаждение. Но я остановилась. Я решила просто слегка возбудить свой клитор. Мне хотелось, чтобы мое возбуждение как-то передалось Алану.

– Если сегодня Алан не поцелует меня, я умру от отчаяния, - подумала я, одеваясь. Я одела эластичный топик на голое тело, мои соски явно проступали через ткань. Я еще раз слегка поласкала свой клитор и надела легкие брюки. Мне нравилось такое легкое возбужденное состояние. Оно вызывало приятную истому в теле. Хотелось лечь на кровать, широко расставить ноги и ждать в такой позе прихода Алана. Но, конечно же, я этого не сделала. Вообще, я не узнавала себя. Я впервые так вела себя откровенно сексуально и впервые так хотела соблазнить мужчину. Я тщательно накрасила свои глаза, красиво уложила волосы. Еще раз посмотрела на себя в большое зеркало.

   Алан пришел ровно в 10. – Я думаю, нам надо съездить на базар и купить овощей. С утра всегда можно купить много свежих овощей, - сказал Алан, входя в комнату. – Недавно сорванных с грядки? – нежно улыбаясь, спросила я. – Да, - кивнул Алан. – В Австралии все очень просто, very easy. Это были любимые слова Алана здесь. – Видишь, Наталия, здесь все очень легко, - часто повторял Алан. Мы сели в машину и поехали. Я вспомнила свое утреннее состояние, и мне стало стыдно. Алан был серьезный, и мое сексуальное возбуждение быстро улетучилось.
 
   Овощной базар оказался почти рядом с нашими апартаментами. Проехав две небольшие улицы, мы завернули к большому одноэтажному комплексу. Это был огромный крытый овощной рынок. Он был сделан в виде буквы «П». Боже мой! Чего здесь только не было! Я никогда не видела такого количества разных фруктов и овощей! Алан проходил вдоль рядов и спрашивал: «Это хочешь? А это?» Я не знала, что я хочу! Я хотела все! Овощи и фрукты были чистые и свежие. Они аккуратно лежали в деревянных ящиках и приглашали себя попробовать! Но что это? Прямо передо мной была гора из ярко оранжевых фруктов, а рядом такая же гора из ярко красных! Это были манго! – Алан, смотри! Это манго? – Да, Наталия, это манго, - улыбнулся Алан. – Берем? – Конечно! – воскликнула я. Алан стал выбирать манго. Он брал своей большой ладонью фрукт и мял его пальцами. – Я выбираю самые спелые, - пояснил он. Мы набрали целый пакет манго. И я была счастлива. Мне уже ничего не хотелось.  Алан понял меня и стал сам набирать овощей к нашему ужину. Все овощи он складывал в специальные картонные коробки. Так что ничего не мялось, не плющилось. Он взял много зелени, которой я не видела в России. Также он взял еще два совершенно незнакомых для меня фрукта и моих любимых орехов - кешью, и мы, наконец-то, пошли на кассу. На кассе женщина сама складывала в пакеты все овощи и фрукты из наших коробок. Получилось пять больших пакетов. Она с улыбкой подала эти пакеты и поблагодарила нас за покупку. Все было сделано быстро и спокойно. – Давай отнесем это все в машину, - сказал Алан. – Нам надо купить еще немного мяса. Алан нес эти пакеты, а я, налегке, шла за ним.
   Вечером мы устроили шикарный ужин на балконе. Алан заранее купил две бутылки вина – красное и белое. Он любил белое вино, а я очень люблю красное. Так мы и поступали – Алан покупал для себя белое, а для меня покупал красное. Как и в первый день, мы сидели на балконе, потягивали вино, ели свежие овощи и мясо ягненка, которое приготовил сам Алан. Я слушала пение птиц. Алан выполнил свое обещание. Я сидела и пила кофе, которое тоже только что приготовил Алан, и слушала пение птиц. – Скажи, Наталия, - нарушил нашу общую тишину Алан, - а ты приехала ко мне или просто посмотреть Австралию? Вопрос прозвучал неожиданно. Я даже не сразу поняла его смысл. – Что? – я на всякий случай переспросила, так как не совсем поняла смыл вопроса. – Ты приехала ко мне или просто посмотреть Австралию? – повторил свой вопрос Алан. Вопрос был неожиданный. Я не знала, что сказать. С одной стороны мне реально хотелось посмотреть Австралию, с другой стороны я ехала и к Алану тоже. Но что хотел услышать от меня сам Алан? Что было бы ему приятно услышать? – Алан, я очень хотела посмотреть твою страну, и я приехала сюда, чтобы посмотреть Австралию, - ответила я, хотя это было не совсем точно. Но я ответила так, потому что Алан был сух со мной. Он не проявлял никакого интереса ко мне, как к женщине. Может быть, ему было бы приятно услышать, что я просто как путешественник, приехала сюда. Но Алан не был удовлетворен моим ответом – так мне показалось. А мне почему-то было сложно произнести, что я приехала именно к нему. Может потому, что за моей спиной был Брайн? Возникла пауза. Алан о чем-то раздумывал. Я тоже молчала. Мне хотелось обнять и поцеловать Алана. Я вспомнила о своих ночных сексуальных переживаниях и о том, как страстно мечтала, чтобы Алан поцеловал меня. Но сейчас я сидела и напряженно молчала. – Алан, конечно, я приехала к тебе, - наконец сказала я. – Просто, я не знаю, что для тебя более приятно: знать, что я приехала именно к тебе или что я приехала посмотреть твою прекрасную страну. – Наталия, а расскажи немного о своей матери, о своем детстве, - неожиданно попросил Алан. Я заметила, что иногда Алан был сентиментален. Это всегда было очень неожиданно для меня, и я не всегда успевала как-то внутренне перестроиться на этот сентиментальный лад. – Мы жили бедно, - сказала я. - Детство  мое было и хорошим и плохим одновременно. Хорошим, потому что я занималась во многих кружках, и мне это очень нравилось. Плохим, потому что у меня не было отца, и я очень страдала от этого. Часто нам просто не было что поесть на завтрак или на ужин. – А что твоя мать? – спросил о моей матери Алан. Я задумалась. Это был сложный вопрос. За последние годы мои отношения с матерью настолько ухудшились, что я уже и не знала, что можно сказать о моей матери. – Главное кредо моей матери: «Это не для тебя!» - наконец я смогла что-то сформулировать о своей матери. – Да? Это странно, - удивленно сказал Алан. – Моя мать всегда говорила мне: «Ты это сможешь! Это для тебя!» - Ну а моя мать всегда говорила мне – этот мальчик не для тебя, это девочка не для тебя, эти игрушки – не для тебя и т.д. – Может потому, что эти мальчики и девочки были слишком плохие? – спросил Алан. – Нет, Алан, это потому что они были слишком хорошие и немного из другого слоя общества. Моя мать всегда считала, что мы из низкого слоя. Это порождало много комплексов у меня. Алан внимательно меня слушал. Мне было не понятно, на чьей он стороне. – Тебе было тяжело в детстве, в юности? – Да, Алан, иногда мне было очень тяжело. Но я старалась – училась в разных школах: в музыкальной, в географической, в школе журналистики. Мне хотелось подняться,  учиться в институте. Но, к сожалению, я смогла это сделать слишком поздно, т.е., примерно, в сорокалетнем возрасте. Алан продолжал внимательно слушать меня. Кажется, он был на моей стороне. – Ну а что твой муж? Похоже, сегодня был вечеров вопросов и ответов. А я мечтала о поцелуях! – Мне, кажется, если бы не моя мать, я бы никогда не развелась, - немного подумав, сказала я. – С другой стороны, он был ленивый и совсем не хотел зарабатывать много денег. Это очень раздражало меня. Я не знаю, любила ли я своего мужа. Но меня он, кажется, любил. – Я думаю, ты тоже любила своего мужа, - с улыбкой сказал Алан. – Иначе ты бы просто не вышла за него замуж. На улице стемнело, и наши фонари стали светить все ярче. На улице очень громко трещали кузнечики. – Это цикады, - сказал Алан. Вечер был очень теплый. Где-то звучал легкий джаз. Алан пошел на кухню и сварил новую порцию кофе. Он делал все сам, и я даже не успевала о чем-то попросить его. Мы сидели и медленно потягивали крепкий горячий кофе. Какое же это все-таки наслаждение вот так сидеть, пить кофе, слушать,  как трещат цикады, ловить звуки легкого джаза и смотреть на красиво освещенную церковь! – Алан, а почему ты разошелся со своей женой? – я задала давно мучавший меня вопрос. Хотя в письмах Алан рассказывал о причинах развода. Но я решила еще раз спросить его об этом. – Понимаешь, моя жена совсем не хотела заниматься сексом, - сказал Алан. – Она все время пила какие-то таблетки от депрессии, часто плакала, и кажется, была несчастлива со мной. Я задумалась. Его жена не хотела заниматься сексом. А я очень хочу! Но  где же ты, Алан? Я слушала Алана и удивлялась его выдержки. Значит, он знаком с  сексом и возможно хочет его, если хотел его со своей женой. Но Алан как всегда был невозмутим, и не делал никаких намеков и попыток со мной заняться сексом. – Здесь многие женщины выходят замуж, чтобы потом развестись и отсудить у мужа достаточно много денег себе на жизнь. Но моя жена не хотела развода со мной. Я первый подал на развод. Это была моя инициатива. Я оставил жене после развода мой дом стоимостью в один миллион долларов. Если хочешь, мы можем завтра зайти в мой дом, в котором я жил еще до жены и в который я привел ее после свадьбы. Это мой личный дом. Но ничего! В этом доме живет мой сын, Хью. И я оставляю этот дом для моего сына. Я люблю этот дом. Я многое сделал в нем сам, своими руками. Он большой и удобный. Мне жалко этот дом, я не скрываю этого. Но у меня есть сын, и я рад, что могу оставить этот дом для моего сына. Вот такую длинную тираду произнес Алан. Я слушала Алана и удивлялась всему сказанному. – А когда вы развелись? – спросила я. – Примерно три года назад. Последний год я живу у Мэри. А до этого мы жили вместе с моей женой. Чтобы не находиться вместе, мы много путешествовали по очереди. Несколько месяцев она, потом уезжал я. Так мы жили года два, а потом я переехал к Мэри. Алан посмотрел на часы. – Наталия, нам пора отдыхать, уже полдвенадцатого ночи. – Алан, так хорошо сидеть и беседовать, не хочется расставаться с тобой. – Ничего, завтра увидимся. Алан собрал посуду и отнес на кухню. – Алан, я все вымою сама. Уже поздно, а тебе еще ехать домой. Я мягко прикоснулась к руке Алана. – Иди, пожалуйста, я все сделаю сама. Спасибо тебе за еще один прекрасный вечер. Мне уже не хотелось никаких поцелуев, никакого секса. Я погладила Алана по плечу и проводила его до самой машины. – До завтра, мой дорогой. Я помахала рукой и пошла в свою комнату. Я долго не могла уснуть. Я думала о том, как Алан уезжал из дома для того, чтобы не находиться рядом со своей женой. Представляла себе, как они воспитывали Хью в такой ситуации. Думала о том, как Алан жил с Мэри в ее доме. Вот почему они часто бросались друг на друга. Наверное, им несладко живется рядом друг с другом. Но деваться было некуда. И почему Алан так поздно решил купить другой дом? Может он сделал это действительно из-за меня? Я лежала и думала обо всем этом. Это была совершенно незнакомая и непривычная для меня жизнь людей, которые не хотели или не могли быть вместе и  как-то пытались решить эту проблему. Я заснула, когда за окном уже появилось солнце.