Без названия

Глава 1.
В кафе у дороги сидел приятной внешности человек, трудно было определить его возраст: на вид ему было не больше тридцати, но глубокий взгляд, казалось,  был гораздо старше. Он появился тут совсем недавно,  круглый столик его был еще пуст и человек разглядывал интерьер заведения, заодно пытаясь отыскать глазами официанта. В кафе было малолюдно, откуда-то лилась легкая джазовая музыка. Из десяти столиков посетители занимали лишь три: за одним сидела молодая парочка, обменивавшаяся полными чувств взглядами, за другим – что-то обсуждали два клерка, а за третьим на полукруглом диване из белой кожи расположился тот самый парень с голубыми глазами и немного растрепанными волосами цвета морского песка. Волосы были уложены на пробор, отдельными локонами спадая до уровня глаз и частично прикрывая уши. Его кожа в искусственном свете кафе выглядела бледной. На приветливом лице с четкими контурами неторопливо вращались ясные глаза с живым блеском, оценивая заведение. Одежда состояла из темных джинсов, светлой рубашки с короткими рукавами и черной кожаной обуви – нечто среднее, между классическими ботинками и спортивным стилем. Парень посмотрел на часы, висящие на стене, а затем заметил появившуюся откуда-то официантку, которая также увидела его и поспешила к столику светловолосого незнакомца.
- Желаете сделать заказ, сэр? – мягким голосом спросила официантка.
- Да. Пожалуйста, чашку кофе.
- Это все?
- Да, пока все.
Официантка медленно удалилась исполнять заказ, растворившись в дверях за его спиной. На столике лежал глянцевый журнал с притягательным названием «The Life». Парень еще раз взглянул на часы, на секунду задумался, не сводя с них глаз, и взял в руки журнал, очевидно, оставленный кем-то. На обложке красовались заголовки статей: «К Земле летит астероид. Британские ученные поделились своими опасениями», «Искусственный интеллект: помощник или враг?», «Голливудская звезда призналась в употреблении кокаина во время съемок», «Мусорщик из Детройта нашел свое счастье на свалке», «Пять способов соблазнить женщину», «Неразделенная любовь, советы профессионалов». Он стал перелистывать страницы, останавливаясь на некоторых местах.
«… и все же, искусственный интеллект не сможет заменить человека. Такие его качества, как: любовь, счастье, вера, способность мечтать – никогда не станут доступны компьютерам. Максимум, что они смогут - так это умело имитировать их внешние проявления. У человека может создаться впечатление, что он имеет дело с себе подобным. Но надо понимать, что все эти эмоции будут лишь сложным алгоритмом, программным кодом, пускай и высокого уровня, но все равно не дотягивающим до человеческого, т.е. структурированная последовательность нулей и единиц не сможет заменить противоречивый, удивительный внутренний мир человека. Казалось бы, такая простая вещь, как чувства, никогда не станут доступны машинам. Да, они могут научиться понимать их, но их разум не будет сходить с ума от любви, в их холодных головах не зародятся шедевры. Они смогут быть великолепными операционистами, работающими в рамках созданных людьми концепций, они даже смогут доводить их до совершенства, но не придумывать новые. Профессор Джек Дикенсон.»
Лицо незнакомца приняло задумчивое выражение, но его размышления прервала официантка.
- Вот ваш заказ, сэр, - официантка подала ему чашку на блюдце: набор белого цвета с ложечкой из блестящей стали.
- Спасибо.
Он кинул в чашку черного кофе, такого же черного, как и его круглый столик, два куска сахара, и, неторопливо помешивая, принялся читать дальше. Детройтский мусорщик рассказывал о себе:
«Мусор, окружающий меня, изменил мое отношение к жизни. Когда ты каждый день имеешь дело с мусором, то ты либо свыкаешься с ним, либо начинаешь противостоять ему. Понимаете, когда вокруг столько мусора, порождаемого людьми, то ты невольно начинаешь задумываться о смысле жизни. Я всего лишь водитель мусоровоза, а не какой-нибудь там проповедник-праведник. Но я тоже кое-что понимаю в этой жизни, вашу мать! Понимаете, я, так сказать, могильщик человеческих потребностей.  Я отвожу исполнившиеся желания человека на свалку..., - парень не смог сдержать саркастическую улыбку, похоже, что детройтский мусорщик здорово рассмешил его. Он снова посмотрел на часы и продолжил дальше, -  Нафига, спрашивается, нужно все это барахло, что рекламируют по телеку, если все равно оно окажется в моем мусоровозе, который пристроит его к какой-нибудь кучке такого же дерьма на свалке? Я думаю, люди превращаются в какие-то приборы по обратной переработке: они покупают хорошие товары и превращают их  в мусор. Понимаете, как только их желание исполняется, они выкидывают его на свалку и бегут за другим. Но так не должно быть. Я думаю, не надо быть такими эгоистами, думающими лишь об исполнении своих желаний, от этого только растут мусорные кучи, не надо быть такими материалистами. Надо понимать, что, когда мы гонимся за американской мечтой, мы просто превращаемся в такие машины, которые оставляют за собой лишь мусор. И знаете, что я понял? – делая добро людям, думая о других, искренне спрашивая у людей «как твои дела?», не для галочки, а чтобы помочь, если есть проблемы, мы меньше думаем о себе и об удовлетворении своих желаний. Мы меньше покупаем ненужных вещей, меньше проводим времени в магазинах, удовлетворяя свои ненужные потребности, чтобы получить искусственную радость от очередной покупки. И получается, что мы меньше мусорим. Понимаете, ведь тогда мы улучшаем экологию, заботясь о других. Это, вашу мать, вывод,  к которому я пришел, проработав десять лет мусорщиком. И, поняв это, я перестал жить как обычные люди: теперь мне не нужна ненастоящая радость от покупки вещей. Я стараюсь делать больше добра, чтобы наша планета стала чище. Ведь нужно же, чтобы после нас остались добрые дела, а не кучи всякого дерьма. И знаете, я действительно счастливый человек. Я живу в гармонии с миром, плевать мне на эту долбанную рекламу, на этот ящик, где тебе говорят, что ты должен купить, чтобы стать крутым. Они просто имеют нас, паразитируя на нашей слабости и глупости, превращая в своих рабов, вашу мать! И я призываю людей к любви, ведь это такая вещь, которая никогда не превратиться в мусор и подарит настоящее счастье.»
Закончив читать статью, парень приподнял на мгновенье левую бровь и положил руки вместе с журналом на колени. По его виду можно было подумать, что он пребывает в недоумении. Может, простая истина мусорщика затронула его. Взял в руки кофе и сделал пару глотков, явно наслаждаясь процессом, и продолжил увлекательное чтиво, перейдя к следующей статье:
«… не нужно оставаться со своей проблемой наедине, иначе она может навредить вашей жизни. Лучше поделитесь ей с вашими близкими, в шестидесяти процентах случаев это помогает. Главное – не замыкаться на своем несчастье. Не стоит полностью разрывать отношения – возможно, это просто временное недопонимание. «Терпение и труд все перетрут». Но если все ваши старания не дают результата, лучше осознать и смириться с неизбежным. Конечно, это, мягко говоря, не очень приятно. Если вы чувствуете опустошенность и бесцельность, начните принимать препараты. Это поможет избежать плачевных последствий. Помните, любовь – всего лишь набор биохимических реакций, и если их подавить, то все нормализуется, а лучший способ для этого – Зонтекс. Он эффективно устранит биохимические первопричины любви прежде, чем она разрушит вас. Будьте благоразумны, если вы столкнулись с проблемой неразделенной любви, курс Зонтекса избавит вас от этой проблемы и вернет вам радость жизни. Психологи рекомендуют Зонтекс….»
Парень, явно раздосадованный, словно его ожидания не оправдались, отбросил журнал на его прежнее место и всецело предался процессу поглощения кофе, чуть прикрывая глаза при каждом глотке. Он обратил внимание на черно-белые фотографии в рамах, висящие вдоль стен. На одной из них красовался улыбчивый Элвис, на другой – странный Моррисон, а вон и ухмыляющийся Джаггер – кумиры прошлого. Заведение напоминало собой реликтовый монстр аля 60-ые, мебель и внутренняя отделка были явно позаимствованы оттуда. Непонятно, как его занесло в наше время. Вся стилистика кафе была построена на контрасте черного и белого, это придавало ему некий шарм и изысканность. Пол и потолок в виде шахматной доски, черные столики, белые стены… - все это несколько загадочно и, может, даже притягательно. А еще большой экран на противоположной от места парня стене, на который проецировался какой-то черно-белый видеоряд: человек в плаще и шляпе стоял на перроне вокзала около фонарного столба с часами, поезда приходили и уходили, а он стоял и чего-то ждал… Еле слышный звук открывающейся двери заставил парня повернуть голову, по его лицу пробежала улыбка. В заведение вошел странный тип одного с ним возраста. Из-под одежды проступало хорошо сложенное тело. Коротко стриженные темные волосы, так что можно было видеть все округлости его черепа, красная кожаная куртка нараспашку, а под ней – светло голубая рубашка в черных точках с расстегнутыми верхними пуговицами и заправленная в зеленные джинсы. На ногах – бежевые ботинки. Пол лица прикрывали солнцезащитные очки, а губы, казалось, выражали полное безразличие. Мужчина направился к столику светловолосого незнакомца и, подойдя к нему, растянулся в улыбке и протянул руку.
- Привет, Джон, - сказал, садясь напротив, вошедший тип.
- Здравствуй, Стив, - радостно ответил тот.
Стивен откинулся назад, раскинув руки поверх спинки дивана и, положив ногу на ногу, заговорил ленивым голосом:
- Как твои дела, Джон? Мы давненько не виделись. Знаешь, мне приятно общаться с тобой, ты ведь не такой, как все, в тебе что-то есть. В твоих глазах я вижу решимость. Не часто я встречаю подобное, Джон.
 Джон наклонился к Стивену, облокотившись локтями о  столик, и произнес:
- Стив, ты, наверное, за своими темными очками видишь все не так. Решимость была у Македонского, когда он задумал завоевать весь мир, а я далек от всего этого. Я – простой человек со всеми его слабостями.
- О-хо-хо… нет, Джон. Ты так же далек от простого обывателя, как и я. Мы похожи с тобой, Джон. Нам обоим наплевать на ценности этого мира. Ты проявил решимость, наплевав на все это. Ты осознал, Джон,  что все эти игры, когда каждый играет отведенную ему роль – это слишком по-детски. Ты не хочешь играть по их глупым правилам, которые они напридумывали, чтобы скрыть свою слабость. Ведь так, Джон?
- Конечно, мир несовершенен, но, Стив, если правила игры перестанут соблюдаться, мир погрязнет в хаосе. Я думаю, врач должен добросовестно играть свою роль, как и полицейский. Муж должен заботиться о своей жене, жена – хорошо исполнять свою роль. Это даже кажется красивым.
- Красивым? Ну-ну… это ужасно скучно, ты и сам это знаешь. Ярлык на всю жизнь. Ты, Пол, будешь врачом, а ты, Мери,- официанткой, а ты, Боб, всю жизнь проторчишь в офисе. Что это за дерьмо? Это какой-то детский сад, стадо животных с клеймом на боку. Нет! К черту все это! Мы слишком вжились в свои роли. Мы забыли о главной – быть человеком! Эй, официант, пару бутылок пива за мой столик!
- Может, ты и прав, Стив, а может, и нет… Жизнь слишком сложна и многообразна, чтобы можно было сделать однозначный вывод. Все зависит от позиции наблюдателя: одни видят вокруг гармонию и красоту, а другие – лишь недостатки. Не считаешь ли ты, что в твоей нахальной бритой башке родилась абсолютная истина? – ехидно улыбнулся Джон.
- Ох… Перестань. Ну что ты тут видишь сложного? Ты, похоже, паришь в облаках. Эй, парень, спустись к нам на нашу грешную землю! Давай же! Не оставляй нас одних! Ха-ха-ха… - Стив откинул голову назад и залился показным смехом, - похоже, я раскусил тебя, парень. С момента нашей последней встречи ты стал слишком сентиментальным, говоришь так, словно хочешь получить Нобелевскую премию мира. Ты влюблен, Джон… Ты влюблен и поэтому несешь всю эту чушь, защищая этот долбанный мир. Ох, Джон, Джон… Расскажи, кто она?
- Ты чертовски сообразителен, Стив, но давай лучше о чем-нибудь другом…
- У тебя все так хреново, что ты не хочешь мне говорить? Ха-ха… Если бы все было отлично, ты мне сейчас все уши прожужжал о великой силе любви, так ведь, Джон?
- Может быть, засранец. Ты мог бы заменить собой рентгеновский аппарат в клинике.
- Значит, я прав…Ха, забавно… нет, прискорбно, Джон. Избавься от этой хрени, пока она не переварила тебя, превратив в отходы. Начитался в детстве романтических книжек? Ты живешь отжившими понятиями. Как все это старомодно. Это глупо, Джон! Может я – твое единственное спасение?
- А может, эта старомодная глупость делает меня человеком, а, Стив? Ты же хочешь, чтобы все стали свободными от обывательской ерунды людьми. Может, это освобождает меня?
- Оно делает тебя тупой бабой, Джон. Глупой, плаксивой бабой. И вот, ты уже думаешь не о совершенном, не о том, как убить в себе рабскую природу, а о том, как поуютнее пристроиться в этом загнивающем мире, как понравиться ей и остальным, чтобы не было противоречий и конфликтов, лишь покой и уют. Цветы, кофе в постель и прочий бред. Верно, Джон? Ты ведь об этом мечтаешь? А когда тебя посылают нахрен, начинаешь копаться в себе, задавать глупые вопросы, типа «что во мне не так?». Все в тебе было правильно, до тех пор, пока ты не стал задавать себе этот долбанный вопрос. Я знаю тебя слишком хорошо, даже лучше тебя самого. Спроси лучше « что не так в этом мире?» - вот правильный вопрос, Джон.
Подошедшая с двумя бутылками пива и бокалом официантка прервала диалог. Она аккуратно поставила пиво рядом со Стивеном и спросила у Джона: «Сэр, еще кофе или, может, еще что-нибудь?». Джон пристально посмотрел на Стивена, словно тот должен был сделать выбор за него и произнес: «Пожалуйста, две чашки кофе». Официантка развернулась и пошла выполнять заказ.
- А ты ничего, крошка! – крикнул ей вслед Стивен, после чего сделал большой глоток пива и бросил на стол свои очки, обнажив зеленные глаза, хитрый ум и какая-то сумасшедшая уверенность излучались ими. – К черту любовь, Джон! Получай удовольствие от жизни, не пытайся сделать из себя очередного мученика! Не надо этого мазохизма!
- Вы решили вылечить меня, док? Но, может, слишком поздно и болезнь уже приняла неизлечимый характер?
- Поздно будет, когда ты превратишься в обрюзгшего увольня с потухшими глазами. Но пока я вижу в них огонь, значит, ты еще жив, чтобы отстоять себя. Пошли всех на хрен! Скажи себе «я мужчина, я воин», возьми в руки меч и умри с ним в руках, как викинги, уж они то знали толк в жизни.
- Нет, знаешь, все эти громкие хлопанья дверьми не для меня, «никогда не говори никогда». Жизнь слишком коротка, чтобы обижаться и дуться на кого-то, посылать к чертям. Я, конечно, могу совершить этот ритуал: сказать тебе, к примеру, «пошел ты». Но все это будет не по-настоящему. Понимаешь, я просто соблюдаю принятые в обществе традиции, ведь если ты оскорбишь меня, а я не пошлю тебя, то это будет выглядеть странно. Поэтому я могу и послать тебя, но внутри себя думать иначе: «какой милый этот парень Стив, да, он, конечно, делает мне больно, и по принятым нормам я формально должен отреагировать. Но он действительно хорош, я вижу в нем это, надеюсь, когда-нибудь он поймет меня…».
- Ха-ха… Позволь более правильно выразить твою мысль: «Я вышибаю мозги Стивена, а сам думаю, как же он хорош, наслаждаюсь красотой размазанных по стенке мозгов и надеюсь, что Стивен поймет меня». Ты еще более ненормальный, чем я, -рассмеялся Стивен, потягивая пиво.
- Нет, я не собираюсь вышибать мозги из твоей башки, Стив, это будет слишком большая потеря для цивилизации. Я про то, что глупо копить на кого-то злость и неудовлетворенность внутри себя, надо жить в гармонии с миром. Если тебе отвесили оплеуху – это просто недопонимание в текущий момент, которое в будущем может исчезнуть. Мы часто делаем ошибки, но нужно давать шанс все изменить, не стоит накалять ситуацию, лучше отойти на время без всяких обид, пока к отвесившему оплеуху не придет понимание.
- Ну нет! Это слишком, безумный Джон. Только послушайте его: « и да придет понимание…». Ха-ха. Понимание приходит во время драки, Джон: дали  в морду тебе, потом ты даешь в ответ – вот это и есть настоящий контакт, это лучший диалог, поверь мне. Ничто так не сближает, как причинение друг другу боли. Боль, Джон, - вот что приводит к пониманию. Если хочешь, чтобы тебя поняли – причини боль, и чем глубже будет эта боль, тем лучше понимание. Все на этом построено, мы любим тех, кто делает нам больно – это аксиома нашего мира.
- Я завидую твоему взгляду на жизнь. У тебя все предельно просто, никаких сложностей, никаких переживаний и поисков. Тебя не мучает бессонница по ночам от терзающих сознание вопросов. Ты всегда знаешь, как поступить в той или иной ситуации. Уверен в себе и четко следуешь своим принципам. А что если они ошибочны? Что если вся твоя четкая картина мира рухнет в один прекрасный момент, Стив?
- Божественно красивая дева затмит мой разум и я стану ее цепным псом, - рассмеялся Стивен, прищурив глаза, и затянулся сигаретой, - да… хорошая перспектива, буду исполнять все ее команды за возможность прикоснуться к прекрасному, приложиться к ее мягкой груди, к ее нежным губам… Ха-ха-ха… нет, Джон, я не увлекаюсь сказками со времен начальных классов. Люди слабы и порочны все до единого. Я не страдаю глупым идеализмом, поэтому твои переживания меня не трогают, и сплю я спокойно. Оставь ненормальным философам свои вопросы. Это их дело копаться во всяком дерьме, они ни хрена не умеют, поэтому единственное, что им остается – страдать от вопросов, искать смысл жизни. Поверни голову, видишь вон ту парочку? Посмотри на их влюбленные глаза, им словно амфитамины вкололи. Только посмотри на их лица: блаженство и никакой критичности.  Им в голову гормоны ударили, они же ни черта не соображают, не видят истинной сути вещей и друг друга, поэтому они такие радостные, словно наркоманы под дозой. Но со временем они начнут прозревать, и это будет болезненный процесс. Они сами же и разоблачат ореолы святости друг друга, втаптают нимбы в грязь. Ха-ха… забавно будет взглянуть на них через пару лет. Может, к тому времени они уже начнут ненавидеть?
- А может, они из тех, которые смогут сохранить свои чувства навсегда? Так и проживут под кайфом всю жизнь и никто и ничто не сможет их изменить. Счастливое исключение из твоей теории, Стив. Ведь существует вероятность и такого развития событий, хоть и небольшая, но есть, - произнес Джон, взяв в руки чашку кофе, которое только что принесла официантка, и сделал глоток обжигающего ароматного напитка.
- Если бы Джон, если бы…
Стивен проводил официантку прищуренными глазами, полными интереса, и приложился к бокалу с пивом. После чего затянулся сигаретой и, казалось, он выпал из этой реальности: его глаза уставились в точку на потолке, во рту дымилась сигарета. Затем он и вовсе закрыл их. Джон после очередного глотка кофе перевел взгляд на экран. Там шел какой-то музыкальный клип: что-то из раннего рок-н-ролла. Парень в костюме пел: «Позвони мне, детка, слышишь, позвони. Забудем все недоразумения. Давай будем развлекаться этим вечером. Этот город ждет нас. Не глупи, не оставайся одна, город ждет нас, так позвони же, мы отлично проведем время, давай…». Внезапно ожил Стивен, открыл глаза и вытащил изо рта сигарету, истлевшую почти до самого фильтра.
- Я тут подумал, Джон, - произнес он медленным голосом, - может, бросить все и свалить на Карибы? Солнце, песок, полуголые девушки на пляже, синяя гладь воды… Я буду шляться по пляжу, потягивая виски, крутить романы, лежать в гамаке и считать звезды, ха-ха, - лицо его приняло довольный мечтательный вид, - поехали, Джон. К черту все эти серые улицы, пропитанные ядовитыми газами, эти толпы недовольных раздраженных животных, вечно спешащих  куда-то. Даже если кто-то будет умирать у обочины, они не остановятся, их мелкие делишки куда важнее человеческой жизни. Давай, Джон, умчимся от всего этого дерьма, от всех этих порядков, навстречу свободе и удовольствиям.
- Отличная идея, Стив. Этот железо-бетонный муравейник подчиняет нас себе, заставляя мыслить как нужно ему, а не нам. Мы перестаем мечтать, мы больше не смотрим на небо, чтобы восхититься красотой звезд, мы лишь замечаем яркие вывески магазинов и уличную рекламу. Мы – придаток этого огромного механизма, винтики, лишенные выбора. Вперед к истокам, навстречу океану! Его соль убьет гниль в наших головах. Будем барахтаться в его водах и постигать его необузданную свободу.
- Верно, друг. Необузданная свобода… Вот чего не хватает всем этим серым мышкам. Для свободы нужна смелость, сказать «я хочу» и быть готовым отстоять это свое право, - произнес Стивен, прикуривая сигарету. – Итак, решено: валим прочь от американской мечты, рвем оковы. Ха… это забавно…
Стивен сидел в развалку с приоткинутой назад головой, пялясь в потолок довольными глазами и чередуя глотки пива затяжками сигареты, пуская кольца дыма. Он молчал. Может, в нем иссякла энергия или он сказал все, что хотел. Джон пил подостывшее кофе и смотрел на экран, на котором длинноволосая брюнетка милым голосочком напевала историю о том, какой крутой у нее парень, как она без ума от него и его крутой тачки. «Шагайте мимо, лузеры, у меня все отлично и мне хорошо с моим парнишей» - сообщала она своим тонким голоском под ритмичную музыку, улыбаясь невинной улыбкой. Вскоре экран погас. Джон вдруг заметил, что заведение опустело, за окнами проглядывала темнота и огни города. «Кафе закрывается», - словно с небес прозвучал громкий голос. Но Стивен никак не отреагировал, занимаясь все тем же. Джон достал бумажник и положил несколько купюр на стол. Тут же словно из неоткуда материализовалась официантка, убрав деньги в карман униформы. Стивен активизировался при появлении официантки и полушутя произнес:
- Может, сегодня заночуем у меня, красотка?
- Нет уж, спасибо, у меня есть с кем ночевать, - притворно-обидчивым голосом произнесла девушка и еще раз повторила, - вам пора уходить.
- Пошли, Джон! Здесь не ценят тонких комплиментов! Нас вышвыривают в ночь, как каких-то дранных котов, - расхохотался Стив, - подумай еще разок над моим предложением, милашка, поверь, ты не соскучишься со мной!
- Простите моего подвыпившего друга, - начал оправдываться Джон, - он отличный парень. Только посмотрите в эти очаровательные зеленые глаза. Он просто хотел сказать вам, что вы замечательная девушка.
Официантка одарила Джона улыбкой и удалилась. Стивен потушил в пепельнице сигарету и, встав, протянул руку приятелю, помогая ему подняться. Оба направились к выходу.