Харлей

Я верю, что жизнь – нелепая суета
Джек Лондон «Морской волк»

Для мужчины женщина то же, чем была земля
для своего легендарного сына: стоило ему пасть ниц и
прикоснуться губами к её груди, как силы возвращались к нему
Мишле

В бреду, во сне он вернулся к жизни,
ибо Лабискви отдала ему свою жизнь;
она вложила ему в руку своё сердце и открыла
ему глаза на тайну, имя которой – душа женщины
Джек Лондон «Смок и Малыш»

- Моя рука!- кричал Тимур.- Где моя рука? Подай мне мою руку!
Катя приземлилась на колени рядом с ним и начала поглаживать по грязным волосам. Слёзы струились по её лицу, она старалась не смотреть на левое плечо Тимура, из которого по причуде создателя должна была торчать рука…

Катя играла в компьютер, когда услышала стук в окно – три ритмичных удара подряд. Девочка поставила игру на паузу, с трудом оторвавшись от сражения с нескончаемыми полчищами зомби.
- Кого там нелёгкая,- пробубнила она себе под нос, направившись к окну.
Гость непременно пришёл к ней – он стучал по коду. Значит, газовики, налоговики, водопроводчики, электрики, сантехники, тёти Тани из Курчатова и дяди Феди – местные алкаши, вечно желающие взять денег в долг, исключаются. Кто-то хочет вытащить её на улицу в такую жару! Наверняка эти неугомонные мальчишки, они никогда не могут спокойно отсидеться дома. Им всё время хочется куда-то идти, забираться на какие-то деревья и вообще искать неприятностей. Катя никогда не одобряла подобного поведения – она была слишком «хорошей девочкой», но в то же время ей ещё ни разу не удавалось найти аргументов, чтобы отказаться от той или иной затеи. Её как бы против воли втягивали в сомнительные авантюры, хотя в глубине души она, как и любой уважающий себя ребёнок двенадцати лет, жаждала приключений.
Катя отодвинула шторку и выглянула в окно. Возле калитки топтался какой-то грязный мальчик в кепке, надетой задом наперёд. Засунутые в карманы руки создавали, как ему казалось, образ этакого «крутого парня». А так как Катя знала только одного «крутого парня», который мог постучать в её окно по коду, то сомнений в установлении его личности не оставалось. Мальчишка плюнул в цветы и начал легонько пинать калитку.
Катя не собиралась никуда идти с ним – у этого паренька безумных идей и сумасшедших замыслов было в сто раз больше, чем у любого другого ребёнка его возраста,- но так, на всякий случай, одела «походные» кроссовки и закрыла дверь на ключ.
- Бобик, на место!- крикнула она собаке. Бобик недоумённо уставился на неё из будки, как бы говоря: «Что ты имеешь ввиду, глупая? Я ведь и так на месте». Он гавкнул для приличия и занялся поиском блох на задней лапе.
- Я никуда не пойду!- сказала Катя, едва затворив за собой деревянную дверь калитки.
Щеголеватый мальчуган посмотрел на неё странным взглядом и таинственно подмигнул.
- Жаль,- сказал мальчик и пошёл прочь.- Тебе бы это точно понравилось.
Катя неуверенно переминалась с ноги на ногу. Этот мальчик раздражал её больше других (но и нравился в то же время не меньше) из-за того, что никогда ни на чём не настаивал. А Катя, как любая девочка – не важно, девочка, которой стукнуло сорок, или только-только исполнилось двенадцать,- любила, чтобы её уговаривали.   
-Эй, Тимур!- не выдержала наконец она.- Подожди!
Она побежала за мальчиком, который уже сворачивал за угол. Он как бы нехотя повернулся к ней и упёр руки в бока.
- У меня классная идея,- сказал он, хотя Катя ещё не успела даже ничего спросить.-  Но, раз тебе не интересно, я зайду к Димке, или к Андрею.
- Выкладывай, что у тебя,- сказала Катя нетерпеливо.
- Я даже не знаю,- сказал Тимур, напустив на себя задумчивый вид.- Не уверен, что тебя можно посвящать в мои планы.- Он внимательно посмотрел на её платье и грустно покачал головой.- Нет, ничего не выйдет.
- Всё из-за того, что я – девочка?- спросила Катя обиженно.
- Ну вот скажи, что у тебя под платьем?
- Что? Что ты имеешь ввиду?- Катя всплеснула руками, чуть не заехав Тимуру по лицу.
- Я скажу, что у тебя там. У тебя там НИЧЕГО! Понимаешь? Ты девочка, у тебя нет этой штуки.
Он хотел было уйти, но Катя схватила его за плечо и развернула к себе.
- Слушай, может у меня и нет какой-то там штуки, которая бывает у мальчиков,- сказала она.- Но зато у меня есть другая штука, и, кто знает, может быть она даже лучше твоей!
- Покажи свою штуку,- сказал он.- А я покажу свою. И мы точно будем знать, чья лучше.
- Что?- Катя покраснела.- Э-э-э… нет! Я не могу показать её тебе.
- Ну, как хочешь. Я пошёл.
Катя раздражённо топнула ножкой.
- Послушай, я слышала, что девочки до двадцати лет должны хранить девственность!
- А что это такое – девственность?- спросил Тимур.
- Не знаю точно,- призналась Катя.- Но, я думаю, что она пропадёт, если ты… ну… если ты заглянешь мне под платье.
Тимур отвернулся с видом человека, которому изрядно надоел плачущий ребёнок.   
- Подожди! Ладно, я покажу.
- Серьёзно?- Глаза Тимура загорелись дьявольским огнём. На какое-то мгновение это стали глаза не мальчика, но мужчины.- Когда?
- Сначала скажи, чем ты собираешься заниматься.
- Мы.
- Что?
- Чем мы собираемся заниматься,- поправил он.
- А, ну да, точно.
- Мы собираемся построить мотоцикл!- Тимур замер, ожидая восхищённого вздоха или, может быть, взгляда, полного благоговения, но Катя только моргнула.
- Господи, тебе всего одиннадцать!
- Нет, мне УЖЕ одиннадцать!- сказал Тимур, гордо задрав голову.- Я взял в библиотеке несколько книг про мотоциклы, а на свалке я видел…
Катя помотала головой, как будто хотела стряхнуть с волос запутавшуюся там навязчивую идею.
- Свалка для того и предназначена, чтобы выкидывать туда ненужные вещи.
- Просто так и скажи, что не хочешь показывать.
- Показывать что?
- Свою… письку,- сказал Тимур, покраснев.
- Господи, я хочу, но…- Катя закрыла рот рукой и выпучила глаза. Предательский язык сболтнул лишнее, и Тимур уставился на неё неверящим взглядом.
- Хочешь?- спросил он с лукавой улыбкой. Наверняка такая же улыбка была на устах Змия, когда он склонял Еву вкусить плод с запретного дерева.
Катя опустила глаза и начала теребить подол платьица. Тимур отметил, что она сейчас необычайно красива.
- Давай уговор,- наконец сказала Катя, смело посмотрев на него, но тут же застенчиво отвела глаза.- Я покажу, если твой мотоцикл поедет.
- Наш, чёрт бы его побрал!- сказал ликующий Тимур. Вид у него был такой, как будто мотоцикл давно готов, осталось только завести.
- Наш,- согласилась Катя.
- Пошли!- Тимур взял её за руку, и Катя почувствовала, как волна дрожи прокатилась по пояснице. Это была приятная дрожь, но она всё же попыталась высвободить руку. Тимур только сильнее сжал пальцы. Его рука была тёплой и… властной.
Тимур тащил её за собой среди многочисленных домов, разбросанных тут и там в беспорядке. По пути он сорвал куст сирени, выглядывающий из ограды, и робко сунул ей.
- Я веду тебя на свидание,- сказал он то ли шутя, то ли серьёзно. Катя приняла «букет» и в знак благодарности сжала его пальцы.
- А почему ты решил строить байк?- спросила она, чтобы хоть как-то сгладить повисшее неловкое молчание.
- Я увидел его на свалке,- ответил Тимур,- и сразу влюбился. Он почти целый – даже мотор на месте! Кое-каких деталей не хватает, но их нетрудно найти. А если не удастся, то у меня есть деньги – мы пойдём в магазин и купим всё необходимое.
Тимур был совсем ещё ребёнком и едва ли понимал, что сэкономленных со школьных обедов денег – пятьсот с небольшим тенге – вряд ли хватит хоть на что-то. Но он был окрылён мыслью, что Катя покажет ему свою штуку, и пошёл бы даже на ограбление банка, лишь бы заставить ржавый кусок металла двигаться.
- А куда мы поедем на нём?- В голове Кати мелькали расплывчатые образы «края света», к которому мчит Тимур, слишком маленький для мотоцикла, а она с трепетом обхватывает его за талию, и оба они весело смеются.
- О!- сказал Тимур.- Ты же не веришь, что он поедет. Ты же думаешь, что я – всего лишь маленький ребёнок, возомнивший себя взрослым, и ни на что не годен.
- Я этого не говорила.- Катя снова покраснела.
- Вот, смотри.- Тимур достал из кармана пачку сигарет.- Стянул из тумбочки. Если отец узнает, у меня будут неприятности. Большие,- добавил он для усиления эффекта.
- Господи, зачем тебе сигареты, ты ведь ещё…- Она закусила губы прежде, чем с них сорвалось слово «ребёнок». Тимур недовольно посмотрел на неё. Он вытащил из пачки сигарету и сунул в рот. Вид при этом у него был очень смешной, но Катя изо всех сил старалась не смеяться, чтобы не оскорбить его.
- Очень мужественно выглядишь,- сказала она с неприкрытым сарказмом. Тимур просиял.
- Спасибо,- сказал он.- Если честно, ни разу не курил.
- И не стоит начинать! Мама говорит, что от этой привычки очень сложно избавиться. «Лучший способ бросить курить – это вообще никогда не начинать» -  сказала она мне, выкидывая окурок в печку.
Ребята рассмеялись.
- Ну и ладно,- сказал Тимур.- Мужественность, как говорится, требует жертв.
- Где же это говорится?- спросила Катя.
Тимур нахмурился. Это был явно не тот вопрос, который он хотел услышать.
Тем временем они вышли из деревни и перешли маленький ручеёк по шаткому мостику. Катя отметила, что здесь было ещё жарче, и испытала мимолётное желание снять платье. 
- Мы почти пришли,- сказал Тимур.- Кайрат говорит, что свалка – это рай для детей. Он утверждает, что есть люди, которые живут исключительно тем, что находят на свалке и питаются отходами из мусорных баков.
- Это ужасно!- сказала Катя, презрительно поморщившись.
- По-моему, это классно,- возразил Тимур.
Остаток пути они прошли в молчании. Катя несколько раз пыталась завести разговор, но Тимур не отвечал, и она сдалась.
Наконец, они пришли на свалку. Катя была здесь впервые, что было довольно странно – каждый ребёнок в округе от пяти до пятнадцати лет бывал здесь несколько раз на дню, – и невольно ахнула. Тимур хмыкнул, явно довольный её реакцией. Катя удивлённо созерцала предметы, которые полчаса назад назвала «ненужными». Взрослые были ужасно глупы, если выбрасывали всё это. Помимо гор действительно бесполезного мусора и неприятного запаха здесь был диван со сломанной спинкой, но немногим хуже того, что стоял у неё дома в зале; детская коляска, рабочая, только без одного колеса; телевизор с целым кинескопом; целые горы радиоприёмников и магнитофонов, которые как будто специально сваливали в одном месте, чтобы однажды какой-нибудь радио-электронщик с головой на плечах пришёл сюда и нашёл это богатство. Да всего не перечесть!
- Поражает воображение, правда?- спросил Тимур с таким видом, будто был хозяином свалки. Катя кивнула, хотя не была уверена, что зрелище как-то связано с воображением. Она подобрала куклу и ахнула: кукла была почти новой, как говорят продавцы машин - «в хорошем состоянии», только на пластиковом бедре была небольшая вмятина. Она нагнулась и начала собирать разные предметы, всё больше удивляясь. Похоже, и в самом деле это место можно назвать «раем для детей».
Она была так увлечена своими находками, что не обращала внимания на Тимура, который стоял рядом чернее тучи. Брови его сошлись на переносице в одну сплошную линию, руки нервно подёргивались. Он ушёл на середину свалки, упал на четвереньки и начал что-то высматривать. Лицо его становилось всё несчастнее и он едва не плакал.
Наконец Катя заметила, что его нет рядом. Скорее даже не заметила, а почувствовала, что что-то не так. Она обладала фантастической чувствительностью даже для ребёнка, поэтому никогда не попадала в неприятности. Она просто знала, например, что сегодня не стоит идти той дорогой, которой ходит обычно. А потом выяснялось, что она «чудом» избежала столкновения с компанией пьяных извращенцев.
Так и сейчас, она почувствовала тревогу. Но это была не обычная тревога, какая бывает, когда вы выходите из дома и пытаетесь вспомнить, выключен ли утюг. Это была как бы тревога внутри другой тревоги. Катя ещё толком не могла классифицировать свои эмоции, но сейчас она точно знала, что кто-то, а не она сама, испытывает это чувство. Она могла и ошибаться, но слишком уж сильна была эта тревога в тревоге.
Катя сложила все свои находки в отдельную кучу и подняла голову. Она увидела Тимура, ползающего на брюхе среди целлофановых пакетов, сгнивших яблок и пивных бутылок. Сначала это зрелище показалось ей забавным, и она почти уже засмеялась, но тревога усилилась. Она смешалась с ещё одной тревогой – её собственной. Ёлки-палки, чем это он занимается, подумала она.
Тревога
Досада
Раздражение
Разочарование
Злость
Обида
Ненависть
Всё это были не её, чужие чувства. И она почти видела, как эти чувства исходят от Тимура горячими, обжигающими волнами. Что-то случилось, и кажется, она начинала понимать, что.
- Тимур!- позвала она и направилась к нему, когда он не ответил. Казалось, его очень заинтересовал прокисший помидор, он был полностью поглощён его изучением, как опытный селекционер.
Катя наткнулась на моток ржавой колючей проволоки и порвала платье, выпутываясь из его цепких объятий, но не сводила взгляд с Тимура, который уже оставил свой помидор (если это вообще был помидор) и пополз дальше, ни на что не отвлекаясь.
- Тимур!- снова позвала Катя.
Тимур встал на ноги и уставился куда-то вдаль, спиной к Кате, что немного задело её. Она его зовёт, а он берёт и отворачивается. Невоспитанный мальчишка! Она могла бы устроить ему хорошую трёпку, может быть даже удалось бы намять ему бока – ведь она была старше и больше его,- если бы не эти волны негативных чувств, которые почти физически накатывали на Катю.
- Тимур!- позвала она шёпотом. Тимур сказал, не оборачиваясь:
- Мотоцикл, разрази его гром, пропал!
- Тимур, куда он мог деться?- робко спросила Катя.
- А я знаю! Если бы знал, ползал бы здесь как червяк? Как думаешь?
- Успокойся,- сказала Катя и положила руку ему на плечо. Тимур вздрогнул, но не отстранился.- Ты уверен, что мотоцикл был здесь?
Задав этот вопрос, Катя тут же пожалела об этом. Тимур так стремительно повернулся к ней, что едва не сшиб её с ног. Его лицо было красным и перекошенным от злобы, и на этот раз часть злобы была адресована ей.
- Я что, по-твоему, больной?- спросил он почти спокойно, но его глаза чуть не выскакивали из орбит, а из ноздрей вот-вот грозился повалить дым – этакий дракон в человеческом обличье.
- Я не говорю, что ты больной,- сказала Катя тоном, доказывающим обратное. С такими интонациями в голосе разговаривают ведущие детских программ – вкрадчивыми и доверительными интонациями,- как будто разговаривают не с детьми, а с психически неуравновешенными.
- Посмотри-ка сюда, девчонка!- крикнул Тимур.- Что ты видишь?
Катя посмотрела, куда он показывал. Мусор кое-где был сильно придавлен, как будто по нему тащили тяжело нагруженную тележку с большими колёсами. На раздавленных овощах хорошо были видны совсем свежие следы шин. Это была никакая не тележка, это были…
- Следы мотоцикла!- сказал Тимур, более или менее взяв себя в руки.- Моего, чёрт бы его побрал, мотоцикла!
Тимур пошёл по следам, бормоча себе под нос что-то похожее на «мой мотоцикл». Плечи его опустились, как у старика, вся походка как бы выражала скорбь. Катя подумала, что лишиться такой чудесной штуки, как мотоцикл – даже если он не твой, да к тому же не рабочий, – довольно неприятная вещь. И тут, как живой радар, она уловила ещё какие-то сигналы. Это не были чувства Тимура или её собственные. Это были чувства кого-то ещё.
Радость
Ликование
Восторг
Они слабо запульсировали в её сердце как плохая пародия на кровообращение. На свалке был кто-то ещё. Кто-то, кто был очень доволен… чем?
Из-за огромной кучи мусора в метрах пятидесяти от них показался оранжевый мотоцикл с коляской, а вслед за ним появились двое мальчишек, толкавшие его. Кожа их была такой тёмной, что издалека их можно было принять за негров.
Маленькие грабители!
- Тимур, посмотри!- сказала Катя. Тимур без особой охоты оторвался от следов, которые вели к той самой куче, из-за которой появились эти двое. Но как только он увидел их, глаза его расширились.
- Эй!- крикнул он, твёрдо зашагав в их сторону. Катя последовала за ним.
Подозрительность
Раздражение
Чёрные мальчики переглянулись. Они встали плечо к плечу, загораживая собой мотоцикл. Катя заметила, что они похожи, как две капли воды, только один был в шортах, а второй – в штанах.
- Кажется, я знаю, кто эти парни,- шёпотом сказал Тимур, когда они подошли совсем близко.
- Ты знаком с ними?- спросила Катя.
- Нет, не знаком, но думаю, что они из соседней деревни.
- Мама говорит, что это казахская деревня, и там никто не понимает по-русски.
- Эй!- снова крикнул Тимур вместо приветствия.- Это мой мотоцикл!
- Хрен тебе на рыло, пёс, он наш,- сказали шорты крайне недружелюбно. От него исходили самые отвратительные волны, какие только Кате приходилось чувствовать.
- Для человека, не понимающего по-русски, он неплохо ругается,- шёпотом заметил Тимур.
Шорты что-то сказали штанам по-казахски, и оба рассмеялись. Катя изучала казахский язык в школе, и готова была поклясться, что слышала слова «русские» и «свинья», но её детский ум никак не желал связывать их в одно предложение.
- Чего они там гогочут!- сказал Тимур и крикнул мальчикам:- Давайте не будем ругаться. Вы просто оставите здесь эту штуку, а мы её заберём.
- Только если твоя девка сначала отсосёт мне и моему брату,- сказал тот, что в шортах и стянул до колен лёгкую материю. На обозрение выскочил малюсенький чёрный писюн. Именно писюн – больше никак его не назовёшь. 
Презрение
Отвращение
Его брат смеялся, но не решался снять штаны, чтобы продемонстрировать своё хозяйство. Катя почувствовала, как рядом с ней напрягся Тимур, готовый вот-вот ринуться на них с кулаками. Они были крупнее его, и их было двое, а она… В конце концов она была всего лишь девочкой, вряд ли от неё мог бы быть какой-то толк. Катя знала, что слова и жест этого идиота в шортах должны её оскорбить, но имела довольно туманное представление о том, что такое «сосать». И вместо того, чтобы обидеться – заплакать, быть может,- она начала смеяться. Тимур посмотрел на неё вопросительным взглядом. «С тобой всё в порядке?»- говорил этот взгляд. Чёрные мальчики в свою очередь смеяться перестали. Их взгляды были недобрыми, озлобленными, Катя чувствовала, что от того, который в шортах, исходят теперь и слабые волны смущения.
- Эта шту-шту-штука,- сказала Катя, задыхаясь от смеха и отчаянно жестикулируя.- Она по-похожа на отвратительного до-дохлого червя!
Тимур хохотнул. Сначала как-то нервно, неуверенно, словно засмеялся первый раз в жизни, а потом его прорвало. Он схватился за живот и едва держался на ногах – так ему было смешно.
- Верное замечание, мэм!- сказал он, утирая бегущие по лицу слёзы.
Чёрный мальчик окончательно смутился и натянул шорты туда, где им и положено быть. Он быстро сказал что-то своему брату и они оба двинулись на Тимура с Катей.
- Ох, ну и всыплет же им отец, когда узнает, что они стащили его мотоцикл,- громко сказала Катя, первой заметив надвигающуюся опасность. Смех её разом оборвался. Тимур не сразу понял, что она имеет ввиду, но быстро сориентировался.
- Это уж точно – так накостыляет, что ходить не смогут!- сказал он.
Тот, что в шортах взял брата за руку и остановил.
- Вы нас разыгрываете!- сказал он.
- А что, твой братец разговаривать не умеет?- спросила Катя.
- Он не понимает вашего сраного языка! Да я и сам отдал бы многое, лишь бы его позабыть!- Мальчик в шортах хотел подкрепить свои слова, плюнув на землю, но слюна повисла на губе и упала на его голую грудь.
Катя было снова начала хохотать, но увидела, что молчаливый мальчик в штанах достал из кармана нож. По волнам, исходившим от него, она понимала, что он никого не собирается убивать, но сердце её всё равно ушло в пятки. Тимур тоже заметил блеснувшее лезвие и встал перед Катей, закрывая её собой.
- К чёрту мотоцикл, Тимур,- шептала Катя, дрожа от страха. Вокруг неё было столько всяких разных чувств, что она не могла разобраться, от кого исходят те или иные. Но в том, что страх этот – её собственный, она не сомневалась.
- Я не отдам свой мотоцикл!- сказал Тимур, поднимая с земли кусок ржавой трубы.- Если мне придётся за него драться – я буду драться! А ты беги в деревню, позови кого-нибудь из взрослых.
- Тимур, ты с ума сошёл! У него нож!
Мальчик в шортах вытащил из кучи мусора стеклянную бутылку и разбил её. Теперь все были вооружены, кроме побелевшей от страха Кати. Краем сознания она пыталась убедить себя, что такого просто не бывает. Мальчишки в жизни дерутся, ставят друг другу синяки, иной раз расквашивают носы или даже случайно ломают рёбра, но чтобы драться оружием, которым можно запросто убить человека – такое бывает только в фильмах. Нет, нет, нет! Такого просто быть не может в реальной жизни. Она ежедневно разрубала на мясо сотни зомби, играя в свой драгоценный компьютер, но там вы знаете, что всё это ненастоящее. Наверное, в играх специально делают нереалистичную графику, чтобы вам и в голову не могло прийти, что всё происходящее похоже на жизнь. А тут такое «детское» вооружение, по сравнению с виртуальными энергетическими блистерами, повергло её в животный ужас.
- Тимур, прошу тебя, бежим отсюда!
- Никуда я не побегу без нашего мотоцикла!- упрямо сказал Тимур.
- Нашего!- Катю осенило.- Вот в чём дело. Господи, Тимур, я покажу тебе свою… кхм… я и так тебе её покажу, если хочешь.
Чёрные мальчики медленно приближались к ним. Катя чувствовала, что они колеблются. Они хотят просто напугать нас, подумала она, а мы всё не убегаем и не убегаем.
- Не в этом дело!- сказал Тимур.- Это наш с тобой мотоцикл. Я буду драться!- твёрдо добавил он.
Катя обречённо застонала и сосредоточилась. Она старалась переправить свой страх на чёрных мальчиков, чтобы они не решились пустить в ход нож и бутылку. Свободной рукой Тимур достал из кармана сигарету и сунул в рот. «Мужественность,- подумала Катя.- Он хочет выглядеть мужественно».
Они так никогда и не узнали, что заставило чёрных мальчиков отступить. Может быть, Кате всё-таки удалось направить на них свой собственный страх, а может, сигарета во рту Тимура и впрямь придала ему такой устрашающий вид. Но так или иначе чёрные мальчики переглянулись, перебросились несколькими словами и убрались восвояси.   
- Поверить не могу!- сказал Тимур, вытаскивая сигарету изо рта и восхищённо её оглядывая.- Кто бы мог подумать, правда?
- Это точно,- согласилась Катя.
- Как думаешь, почему они ушли?
- Не знаю. Они ведь не стали бы нас убивать, правда?
- Пошли посмотрим на мотоцикл?- предложил Тимур.
- Пошли!
Тимур весело напевал себе под нос, а Катя вдруг осознала, что больше не улавливает его чувств. Эта способность приходила и уходила по собственному желанию. Быть может, когда я стану взрослой, научусь контролировать её, подумала Катя.
Она помнила тот день летом две тысячи восьмого. Самый обыкновенный июльский день в жизни самой обыкновенной маленькой девочки, которая радуется всему, что только ни увидит. Будь то огромный лохматый паук, плетущий прочную паутину, на которой, наверное, запросто можно было бы повесить такую маленькую девочку; будь то лучик солнца, падающий на лицо с окна; будь то дождь или ясный день, или вообще ночь – не имеет значения. Когда вы ещё ребёнок, всё кажется простым и интересным. Жаль только, что с возрастом всё простое и интересное вдруг становится таким сложным и скучным.
В тот день Катя бегала по двору, держа за волосы целую охапку барби, отмахиваясь ими от назойливых мух и жуков, словно мухобойкой. Или, как говорила мама, «хлопушкой». Девочка разговаривала сама с собой разными голосами (делая вид, что это разговаривают между собой куклы, подвешенные за волосы у неё в руке) и почти без остановки смеялась. Она остановилась возле клумбы с цветами и с наигранным удовольствием вдыхала их аромат. Запах цветов ей не нравился, но она видела, как её бабушка нюхает их и произносит умилённое: «Ах!» Поэтому она считала, что будет выглядеть взрослой, если притворится, будто ей тоже нравится этот запах. «Запах вонючих носков, который неудачно попытались сбить дезодорантом» – так она классифицировала его.
Она стояла и «наслаждалась» запахом, как вдруг из цветов вылетела взбешённая чем-то пчела и ужалила её прямо в лоб. Это была именно взбешённая пчела, потому что нормальные пчёлы просто так не жалят людей. Катя смутно помнила, что было дальше. Кажется, она потеряла сознание. Оказалось, что у неё была аллергия на пчелиный укус и девочка едва не умерла, пока прибыл пьяный врач. Его лицо было таким распухшим, как будто его самого искусало не меньше сотни пчёл, хотя, возможно, ей это только привиделось.
Так или иначе, но Катя выздоровела. Сколько она провалялась в постели, она не помнила, но помнила страшные головные боли, преследующие её по ночам. Кто-то пророчил ей помутнение рассудка, но она всё же выкарабкалась вполне нормальной. Даже больше чем нормальной, поскольку после болезни ей открылось это странное ощущение – чувствовать чувства других людей.
- А? Что?- спросила Катя. Тимур что-то говорил ей, а она прослушала, погрузившись в воспоминания. 
- Я спрашиваю, как тебе мотоцикл!- сказал Тимур немного обиженно.
Катя начала осматривать мотоцикл с видом специалиста. По её мнению он был в отличном состоянии – колёса не только на месте, но и накачены, а больше она ни в чём не разбиралась. Ей даже в голову не пришло, что накачать колёса могли и те мальчики, которые пытались мотоцикл укатить.
- Классная штука!- сказала она. Тимур просиял.
- Мне тоже так кажется,- сказал он.- Видишь, переднее колесо немного помято. И тут повсюду царапины. Мотор держится на добром слове, а выхлопная так вообще отсутствует.
- Что ты хочешь сказать?
- Кто-то попал на нём в аварию,- сказал Тимур так, как будто это было очевидно.- Может, сломал себе ногу или шею – мне пофигу, что именно,- и после этого выбросил его со злости. Как будто это мотоцикл виноват!
- Я слышала по телевизору, что почти все аварии с участием мотоциклов заканчиваются смертью.
- Может быть,- равнодушно сказал Тимур.- Это потому, что тут нет никакой защиты. В машине, например, целая кабина! А тут ты словно бы летишь по воздуху. И это прекрасно! Может быть он даже на ходу!- сказал Тимур мечтательно.
«Надеюсь, что нет»,- подумала Катя. Мотоцикл вызывал в ней негативные чувства, а своим чувства она привыкла доверять. Он словно бы был… живой, что ли. И это ей не нравилось.

Несколько часов спустя они кое-как докатили мотоцикл до дома Тимура.
- Здесь колёса и всё такое,- сказала Катя, вытирая пот со лба.- Но тащить его не так-то просто!
Вид у Тимура был уставший, но счастливый.
- Может он и не поедет,- сказала Катя, взбираясь на сидение.- Но мы и без того достаточно потрудились.
- Он поедет,- сказал Тимур, залезая в люльку.- Вот увидишь.
Катя схватила своими маленькими ручками руль и начала дёргать его во все стороны. Кривое колесо с неохотой подчинялась её слабым мускулам.
- Давай, гони!- закричал Тимур.
- Гоню!- ответила Катя, нажимая всё, что только можно было нажать и вращая всё, что только можно вращать.
- За нами погоня, жми на газ!
- Я жму, жму!- смеялась Катя, лязгая ногами по педалям.
Оба они представляли себе, что мотоцикл летит по улицам большого города на головокружительной скорости. Катя умело лавировала среди потока автомобилей, укрываясь от преследования. Быть может, их преследовали полицейские за то, что они ограбили банк, а может, у них на хвосте висела банда жаждущих крови мафиози – сейчас это не имело значения. Была только скорость и ветер, взъерошивающий волосы на голове. Тимур выставил палец на манер пистолета и «стрелял» во все стороны. Его уже несколько раз ранили, но несерьёзно, поэтому он продолжал отстреливаться. Наконец, они выбрались из города и помчались по длинной асфальтированной дороге с мешком денег в люльке.
- Всё, я больше не могу жать и гнать,- сказала обессиленная Катя, сваливаясь с мотоцикла в траву. Тимур ловко перескочил из люльки на водительское сиденье, как будто каждый день только этим и занимался.
- Её убили!- кричал Тимур, теперь была его очередь вертеть руль и бить по кнопкам.- Теперь весь миллион долларов принадлежит мне одному! Господи, за что? Что мне делать с этой кучей денег? Я куплю школу и, как владельца, меня не будут заставлять учиться в ней! Прости, дорогая, но это слишком большой соблазн! Прощай!
Катя каталась по траве, её уже подташнивало от смеха. Как же это всё-таки здорово – иметь свой мотоцикл. А что, если он однажды и в самом деле поедет? Что, если Тимуру удастся его починить? Рабочий мотоцикл – не слишком ли опасная игрушка для детей?
Тимур спрыгнул с мотоцикла и начал танцевать. Это был какой-то сумасшедший, дикий танец. Точно так выплясывают шаманы в фильмах про индейцев, когда пытаются вызвать дождь или призвать стада бизонов.
- Ты просто феноменальный танцор!- сказала Катя.
Тимур продолжал кривляться и начал протягивать к ней руки.
- Давай, малышка, потанцуй со мной! Мы на свидании или где?
- Слушай, а куда мы денем мотоцикл?- спросила Катя, чтобы избежать танцев.
- Мотоцикл?- переспросил Тимур.
- Ну да. Мы ведь не можем оставить его тут, правда?
- Конечно нет!- сказал Тимур, присаживаясь на траву рядом с ней.- Будет очень обидно, если кто-нибудь утащит байк прямо у меня из под носа. Я никогда себе этого не прощу и посвящу свою жизнь тому, чтобы разыскать этого типа и хорошенько врезать ему по заднице!
- Хотелось бы на это посмотреть,- сказала Катя.- А если вор окажется здоровенным мужиком с волосатыми руками, что тогда?
Тимур задумался на мгновение, но тут же сказал:
- Тогда я подкрадусь к нему, когда он будет спать, и поднесу спичку к его волосатым рукам. Готов спорить на всё, что у меня есть – он будет визжать как поросёнок. Сам даже попросит, чтобы я забрал свой мотоцикл. А после этого покается в грехах и уйдёт в монастырь.
- А если…
- Больше никаких «если»,- перебил Тимур, прикоснувшись рукой к её коленке.- Никто не утащит наш мотоцикл. Это я тебе гарантирую.- Он повернулся к мотоциклу.- Один раз я потерял тебя, больше этого не повторится.
- Ты разговариваешь с мотоциклом? Мама говорит, что люди, которые…
- Катя!- Тимур посмотрел на неё взглядом учителя, который устал повторять своему бестолковому ученику, что дважды два равняется четырём.- Если я ещё раз услышу от тебя «а мама говорит…», у меня начнётся приступ эпилепсии.
- Что это такое – эпилепсия?
- Спроси у мамы, я не знаю. Знаю только, что бывает такой приступ и что во время него можно подавиться собственным языком.
Катя несколько раз попробовала засунуть свой язык в горло, но ничего не получилось.
- Бред какой-то,- сказала она.- Как можно подавиться языком?
Тимур пожал плечами и поднялся на ноги.
- Мне не терпится начать работать над байком,- сказал он, открывая ворота.
- А твой папа знает, что ты припёр домой мотоцикл?- спросила Катя настороженно.
- Он уехал в город на заработки. Кажется, не вернётся до конца лета. И знаешь, что это значит?
- Что?
- А то, что до конца лета гараж в моём полном распоряжении!- Тимур сказал это так гордо, как будто в его распоряжение перешла вся деревня.
- А твоя мама?
- А что моя мама? Я скажу ей вечером, что собираюсь чинить байк в гараже.
- Она не будет против?
- Давай закатывать,- сказал Тимур.
Катя упёрлась руками в руль, а Тимур толкал сзади. Они легко закатили мотоцикл в ограду, а там по бетонной дорожке он пошёл и того лучше. Пару раз Катя оступалась и падала, раздирая коленки в кровь, но почти не замечала этого. Тимур позади напевал песню «Голубая луна».
В объёмном гараже оказалось очень чисто. Местами на цементном полу были видны масляные пятна – но это всё. Инструменты были аккуратно разложены по полочкам или висели на гвоздях.
- Отец любит порядок,- сказал Тимур, присев на корточки.- И в этом я с ним солидарен.
Катя не знала, что такое «солидарен», но постеснялась спрашивать. Наверное, подумала она, это значит – «согласен».
- Покажу тебе своё рабочее место.- Тимур встал и пошёл в угол гаража. Катя последовала за ним, озираясь по сторонам. Инструменты, назначение которых она не знала и запах в гараже ей очень нравились. Странно, но она чувствовала себя так, как будто после долгих блужданий наконец-то вернулась домой.
Тимур включил свет и Катя увидела громоздкий стол в углу. Он был завален книгами и какими-то чертежами, набросанными от руки.
- Что это за рисунки?- спросила она.
- Это то, что я собираюсь сделать с мотоциклом.- Тимур покопался на столе и протянул ей один лист.- Вот таким он будет. Здорово?
Рисунок, аккуратно выведенный карандашом на белом листе бумаги, по мнению Кати был просто потрясающим.
- Ты сделаешь его ТАКИМ?- спросила она восхищённо. Рисунок и то, что они прикатили со свалки, не имели ничего общего друг с другом. Катя была так поражена красотой нарисованного мотоцикла, что стояла, разинув рот.
- Не уверен,- признался Тимур.- Может получиться так, что я совсем его испорчу, но ведь не рискует тот, кто не пьёт просроченное шампанское!
- Кто не рискует, тот не пьёт шампанского,- машинально поправила Катя. Она всё ещё не могла оторваться от рисунка, и Тимуру пришлось вырвать его у неё из рук.
- Я умею работать со сваркой и болгаркой – папа научил меня. Тебе только придётся держать кое-какие детали – в этом вся твоя работа.
- Почему ты выбрал именно меня?- спросила Катя.- Ведь другие мальчишки больше подошли бы для этого. Они сильнее и всё такое.
- Ты мне нравишься,- просто сказал Тимур.
Они стояли и смотрели друг на друга. Катя почему-то решила, что сейчас тот самый момент, когда он должен её поцеловать, но Тимур только сказал:
- Я думаю, что сегодня могу отпустить тебя.
Катя посмотрела на свои ладони, покрытые мозолями, которые она натёрла, толкая мотоцикл за руль, на ободранные коленки и грязное платье. Она чувствовала себя уставшей, но ей очень хотелось заняться ремонтом. Её чувствительность сейчас спала, и мотоцикл ей казался теперь всего только мотоциклом. Никакой неприязни он не вызывал. И уж тем более Катя не могла помыслить о том, что этот мотоцикл превратится в убийцу.
- Да, я тоже так думаю. Пора обедать и всё такое.
- Я тебя провожу.
Они вышли из гаража и в молчании прошли к воротам. Тимур взялся их запирать, а Катя пошла домой. Пройдя несколько шагов, она обернулась.
- Когда приступим?
- К ремонту?- уточнил Тимур и как-то странно рассмеялся.- Приходи с утра, часов в десять. Будет в самый раз.

Катя не выдержала и пришла в девять. Она хотела придти ещё раньше, но боялась, что Тимур ещё спит. У неё выдалось самое мучительное утро в жизни. Она встала около шести и с тех пор не находила себе места. Даже неизменный компьютер не мог удержать её в своём кошмарном мире, полном крови и убийств, неизменные хлопья на завтрак не лезли в глотку, неизменный утренний душ казался каким-то отвратительным кислотным дождём. Катя провела несколько часов, бесцельно шатаясь по дому, а мысли её были заняты байком.
Вчера вечером она побродила по сети Интернета, разглядывая фотографии мотоциклов разных моделей. Она нашла несколько очень похожих на тот, что нарисовал Тимур. Они назывались «Харлей-Девидсон» и, если верить всему, что могла поведать мировая сеть, самый дешёвый мотоцикл такой марки стоил порядка пятнадцати тысяч долларов. У Кати не укладывалось это в голове. Её отец в прошлом году купил подержанный автомобиль «Жигули», кажется, за восемьсот долларов.
Восемьсот за автомобиль или ПЯТНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ за мотоцикл. Конечно, «Жигули» не идёт ни в какое сравнение с «Харлей-Девидсоном», но ведь у него, у автомобиля, есть крыша и откидывающиеся сиденья. На «Жигулях» можно ездить и летом и зимой, чего нельзя сказать про мотоцикл, и уж куда больше шансов остаться в живых при аварии.
- ТИ-МУР!- крикнула Катя.
В доме номер пять, где жил Тимур, не было собаки, которая первой отозвалась бы на этот крик, зато во всех соседских домах они были. Они начали греметь цепями и громко лаять, как будто каждая была уверена, что зовут именно её. Катя поморщилась. Из всех собак на свете она любила только одну: своего Бобика. Да и то не любила. Все эти острые зубы, грязные облезлые клочки шерсти и привычка вылизывать себя между ног – ещё ничего. Но что может быть хуже лающей собаки?
Ворота открыл сам Тимур и Катя смотрела на него, как будто увидела впервые.
- Привет,- сказал Тимур.- Что, не усиделось дома?
- Ммм… Да!- Катя разглядывала это знакомое и незнакомое лицо: Тимур был бледен, глаза красные, опухшие, под глазами – мешки, руки грязные по самые колени, ноги в масле по самые локти.- Что это с тобой?
- Проходи,- сказал Тимур.- Только ворота закрой.
Катя закрыла и пошла в гараж, где уже скрылся Тимур. Оказавшись в плохо освещённом помещении после яркого солнечного дня, она на мгновение ослепла. Пока глаза привыкали, она пару раз наткнулась на что-то.
- Что ты навалил тут на полу?- недовольно сказала она, потирая ушибленное колено.
- Добро пожаловать на мотоциклетный завод имени Моего Папы.
- А как зовут твоего папу?
- Дамир, но какая разница! По-моему, имени Моего Папы – очень здоровски!
- А где мотоцикл?
- У тебя под ногами.
Катя посмотрела под ноги, но не увидела ничего, что хоть немного было бы похоже на мотоцикл. Тут лежали какие-то гайки, велосипедные цепи, куски жести, серебристые трубки, мотор и… и…
- Мамочка!- сказала Катя.- Ты что, разобрал его? Разобрал… разобрал совсем?
- Разобрал и распилил на части.- Тимур улыбался.
- Распилил?- Катя неверяще смотрела на отдельные оранжевые куски, которые ещё вчера были целым мотоциклом.- Он выглядит как человек, который пошёл погулять на минное поле.
Тимур рассмеялся.
- Мне тоже так кажется, но я уверен, что его случай не безнадёжен. При определённом хирургическом вмешательстве, через каких-то пару недель – а может и раньше – он забегает так, что ты на своём велосипеде никогда не угонишься за ним.
- Мы его не соберём!- сказала Катя.
Тимур презрительно фыркнул.
- Садись за мой стол – попей чаю. Я буду чистить эту хрень.
Тимур не любил выпендриваться – он был ещё слишком молод, чтобы понять, для чего это нужно делать. Он мог бы сказать «двигатель», но предпочёл отделаться словом «хрень», так как знал: что «хрень», что «мотор» - для Кати всё одно. Врачи любят говорить с людьми непросвещёнными на своём профессиональном жаргоне, вероятно считая, что приобретают какой-то авторитет в глазах собеседника, который в это время ровным счётом ничего не понимает. Они забывают (чаще всего – нарочно), что порой даже одни и те же слова для разных людей значат не одно и то же. Например, «полутон» для художника и музыканта – две разные вещи; «темп» для музыканта и писателя – разные вещи; «язык» для писателя и лингвиста – разные вещи; «перевод» для лингвиста и банкира – разные вещи; а «финансовая независимость» для банкира и студента – тоже абсолютно разные вещи.
Катя опустила в кружку пакетик чая, налила воды из электрического чайника, и не сводила глаз с Тимура.
- Помочь?- спросила она.
- Нет, не нужно.- Тимур сидел на корточках возле двигателя, разложив на полу раскрытые книги и внимательно вглядывался в страницы.- Я и сам-то толком не знаю, что нужно делать. В том, что я смогу его разобрать, сомнений нет. Это всегда просто – разобрать что-нибудь. Для этого только и нужно: пару ключей, отвёртку да плоскогубцы. А иногда только молоток. Но ведь нам ещё нужно будет собрать его, верно? 
Тимур казался сейчас таким взрослым – окружённый книгами, инструментами и деталями, что Катя невольно залюбовалась им. Многие ли мальчики в свои одиннадцать занимаются ремонтом мотоциклов?
Да, многие. Дети всё время воображают, что способны на то, на что на самом деле не способны. Катя помнила, что когда ей было шесть лет, она вдруг решила, что может вязать шерстяные носки. О вязании она знала столько же, сколько о кораблестроении. То есть абсолютно ничего. Она только видела однажды, как бабушка засыпала в кресле перед телевизором с мотком шерсти и спицами на коленях. И посчитала, что этого вполне достаточно для успешного бизнеса. На следующий день она повесила объявление, тщательно выведенное карандашом на листке в клеточку:

АТЕЛЬЕ «НОСОЧКИ-ШМОСОЧКИ»
Мы шьём, вяжем и всё что угодно

Да, здорово ей тогда досталось. Маме пришлось объяснять половине деревни, что объявление – всего лишь выходка её маленькой дочки, но почему-то никто не хотел в это верить. Они были словно околдованы идеей открытия ателье.
Но Тимур… У него был такой вид, как будто он действительно способен на что-то значительное в свои одиннадцать. Возраст – что это? Фи, всего лишь цифра! Сейчас, вглядываясь в рисунки деталей и бормоча что-то себе под нос, с карандашом за ухом и мешками под глазами он производил сильное впечатление. Настолько сильное, что Катя почти испугалась.
«Чего бояться, глупая,- говорила она себе.- Он никогда не заведёт эту рухлядь. Если он открутит хотя бы один шурупчик, то уже никогда не поймёт, как закрутить его назад».
Но Катя знала, что это не так. Она умела перехватывать чувства других людей, но вот предчувствий у неё никогда не было. То есть не было раньше, до этого момента.
 Теперь же оно появилось, и заключалось в следующем: в один прекрасный день – через неделю, а может, через год, но рано или поздно этот мотоцикл поедет. Поедет так, что ей на своём велике будет его не догнать. Чтобы избавиться от мыслей, которые почему-то казались мрачными, хотя откровенно злого или плохого в них ничего не было, Катя решила заговорить.
- Это ведь Харлей, да?
Тимур оторвался от изучения книжки с пожелтевшими страницами и посмотрел на неё.
- Из тебя получился бы хороший парень!- сказал он.- Ты такой видала в фильме?
- Ну, пару раз видела.
- Красота, правда? И представь только – у нас будет такой же.- Тимур виновато улыбнулся.- Почти такой же. Он домчит нас хоть на Луну, если захочешь.
- Я предпочитаю велосипед. Он надёжнее.
- Ищешь надёжности – ходи пешком,- сказал Тимур, хватая гаечный ключ.- Кажется, пора начинать.
- Помочь?
- Да сиди ты уже, Господи! Если что-нибудь взорвётся, пусть оторвёт голову только мне.
Катя вытаращила на него глаза, не понимая, шутит он или нет. Может ли что-то взорваться в моторе? Может, боже, ещё как может! А в неработающем моторе?
Тимур, видя её испуг, театрально зажмурил глаза, как будто собирался не гайку откручивать, а перерезать красный провод на взрывчатке.
- Передай маме, что это я уронил кошку в туалет,- сказал он, дёргая гайку.
Катя вскрикнула, но гайка – нет. Она даже не сдвинулась с места.
- Чёрт, а она тут неплохо устроилась,- сказал Тимур, дёргая изо всех сил.
- Может не надо?- тоненьким голосом спросила Катя.
Тимур не ответил. Он напряг все силы и ему удалось немного провернуть гайку. Потом ещё немного. И ещё. Чтобы вывернуть её полностью, у него ушло почти пять минут, а вместе с ними ушли и все его силы.
- Не так это просто, как я думал,- сказал Тимур, присаживаясь рядом с Катей и разглядывая свои ладони, на которых остались красные отметины от гаечного ключа.- Надо бы работать в перчатках. Так недолго и без рук остаться.
- А он правда может взорваться?- спросила Катя, стараясь, чтобы её вопрос прозвучал как можно невиннее.
- Конечно нет! Я же просто пошутил. Плесни-ка мне чуток.
Катя налила ему чай.
- Блин, холодный, женщина!- сказал Тимур.
Катя сидела, теребя подол платья. Женщина! Это звучит так… Так по-взрослому! Для Кати это было лучшим комплиментом, какой она слышала в жизни (а слышала она их достаточно от бесчисленных орд родственников: «Ути-пуси, какая красивая девочка!») Все комплименты в её адрес непременно содержали слово «девочка», а это слово Катя не любила. Оно подходит пятилетним малышам, но уж никак не ей. Девочка! Подумать только. Если нет другого слова, так ведь есть у неё имя. Почему бы не воспользоваться им? А тут, на тебе – женщина! И не из уст какого-нибудь дяди Вани с перегаром, а от мальчика! От самого настоящего мальчика. Да такого, что, пожалуй, многим взрослым даст пять очков вперёд. Катя испытала прилив нежности. Женщина – это, конечно, слово грубое, но какое многозначительное!
- Эй!- сказал Тимур.- Очнись! Ты что, уснула? Это мне положено спать, а не тебе!
- Нет-нет, я не сплю,- сказала Катя. «Но вижу сны»,- хотела она добавить, но не добавила.- А почему это тебе нужно спать? Ты… Ты что! Ты… Когда ты успел разобрать мотоцикл?
Катя посмотрела на разобранный байк, потом на мешки под глазами Тимура, потом снова на байк, и опять на уставшее лицо мальчика. И как она сразу не догадалась!
- Ты работал всю ночь?- спросила она, заранее зная ответ.
- Как говорится: мотоцикл требует жертв.
Катю передёрнуло от этой простой фразы. В ней было что-то угрожающее. Что-то, о чём сама она пока лишь догадывалась. Требует жертв! Что-то с ним не то. С ними обоими: и с мотоциклом, и с Тимуром.

Два дня ребята возились с двигателем.
- Если так пойдёт и дальше, мы никогда его не закончим!- ругался Тимур. 
Катя помогала ему как могла. Они по очереди крутили проржавевшие гайки, вертели двигатель так и эдак, толкали и пинали его со злости, и к вечеру второго дня двигатель был полностью разобран.
Утром Катя обнаружила, что Тимур «смазал всё, что нужно было смазать», «почистил всё, что нужно было почистить» и «заменил всё, что нужно было заменить». Детали двигателя, которые для Кати выглядели как трупики ископаемых животных, серебрились первозданной чистотой, словно только что вышли из конвейера. Тимур бубнил что-то про «радиатор как на Харлее», а Катя ругала его за то, что он опять почти всю ночь не спал.
- Слушай, если ты продолжишь в то же духе, то отбросишь копыта прежде, чем закончишь.
- А если я продолжу в другом духе,- протестовал Тимур,- то всё равно отброшу копыта прежде, чем закончу. Но только от старости.      
Катю пугал этот «мотоциклетный фанатизм», но она ничего не могла поделать.
- Я заменил эти штуки (свечи) и ещё другие, резиновые (прокладки). Если теперь удастся собрать этого динозавра (двигатель), то можно считать, что дело в шляпе. Проводка и прочая дребедень вроде бы в порядке. Не хватает только одной трубы (глушителя) и ещё парочки (десятка два) вещей. Поищем их на свалке, когда придёт время. Плюс к этому, кое-что (почти всё) я хочу переделать.
С этими словами Тимур погрузился в изучение схем двигателя, а Катя топталась вокруг, заглядывая через его плечо в книги, и удивлялась, как там вообще можно что-либо понять: одни сплошные чёрточки и цифры. Но Тимур понимал в этом достаточно (по крайней мере так казалось) и уже прикидывал, что куда вставляется.
- Самая сложная часть работы,- пояснил он.- Это ведь часто так бывает – разберёшь что-нибудь, посмотришь, как там всё внутри, соберёшь обратно и обнаружишь, что половина деталей туда не влезла. Самое интересное в том, что вещь даже может работать какое-то время без половины деталей, и ты уже думаешь: «Наверное, они и не нужны вовсе». Но потом она просто «умирает», а ты не в силах что-либо исправить.
- Часто что-нибудь разбираешь?- спросила Катя.
- Да бывает иногда. Ты же знаешь мою репутацию в деревне. Я мальчик, у которого полно безумных идей. А почему, скажите мне, мои идеи безумны? Только потому, что я не хочу играть в машинки и футбол! Я уже раз десять усовершенствовал свой велосипед, но мне этого мало. Я хочу…
- Ни разу не видела тебя на велосипеде,- перебила Катя.
- Я усовершенствовал его настолько, что и с места теперь не сдвинешь,- сказал Тимур.- Он теперь не ездит.
- Что же он делает?
- Ничего! Просто стоит. Но если подключить к нему аккумулятор и начать крутить педали, аккумулятор будет заряжаться.
«Акку-что?»- хотела спросить Катя, но промолчала.
- В прошлом году я пытался подбить ребят на постройку корабля, чтобы поиграть в пиратов. Они отказались. Сказали, что ничего не получится, потому что этим могут заниматься только взрослые.
- А что, ты бы и взаправду мог построить корабль?- спросила Катя, пытаясь скрыть нотки сомнения в голосе.
- Ну не то чтобы прям корабль-корабль, но что-то между шлюпкой и плотом точно удалось бы. А главное, он бы плавал, голову даю на отсечение! Веришь?
Катя верила. Она бы и хотела не верить, потому что уж слишком нереальным это ей представлялось – мальчик, построивший корабль!– но нет, всё же верила. Верила и любовалась Тимуром.
Вечером она долго не могла заснуть: одеяло было слишком горячим, подушка – слишком большой, кровать – слишком мягкой. Она ворочалась с боку на бок, сгибала и разгибала колени, валялась на животе и на спине, но сон всё не приходил. Катя вспоминала лицо Тимура и её сердце трепетало. Все глупые писатели и поэты, погрязшие в своём безумии, охарактеризовали бы её чувства очень просто – ЛЮБОВЬ, сказали бы они. Одно простое слово – «любовь», которое так многое может объяснить, которое заключает в себе какой-то особенный мир.
Но любовь – это всего лишь слово, значение которого вы переоценили. Что такое любовь? Смесь красок и неясных образов. «Это необъяснимо,– говорят они.- Когда ты полюбишь, ты сам поймёшь, что это такое». Но когда ты любишь, тебе уже не до объяснений. Любовь – это пытка, любовь – это худшее из наказаний, которое накладывается на ни в чём не повинных людей.
Любовь многогранна. Для сумасшедшего маньяка-насильника любовь – это жёсткий акт насилия. И кто может сказать, что он не прав? Разве можно сказать, что это не любовь, если любовь – это всё то, что мы называем любовью? Нет такого определения, которое гласило бы «любовь – это…», поэтому мы можем называть любовью животный секс или трепетную духовную близость. Любовь многогранна... И безгранична.
Катя не знала всего этого. А если бы знала, то тоже навоображала бы себе много разных бесполезных вещей, которые так любят воображать и придумывать взрослые. То, что она не принадлежала к этому жестокому, чёрному миру – миру взрослых – её спасло. Она не думала: люблю ли я? Но принимала свои чувства такими, какие они есть, не пытаясь загнать их в железные рамки подражания чему-то.
Катя знала, что в груди загорается огонь, когда она видит Тимура. А что значат эти симптомы? То, что она любит? Ну уж нет! Если бы в слово «любовь» можно было впихнуть гамму чувств, которую она питала к Тимуру, то оно раздулось бы до размеров хорошего слона, который питался бы человеческими сердцами и срал афоризмами.
Чувства девочки к мальчику (а лучше, ребёнка – к ребёнку) не были омрачены предрассудками материализма и извращены пошлостью лживой романтики. Она знала, что, если понадобится, умрёт за Тимура, но не выстраивала себе монументов за это и не требовала любовных медалей – зачем ей это? Она не знала. И не думала об этом.

Как выяснилось впоследствии, свалка – это ещё куда более прекрасное место, чем показалось вначале. Тимуру так и не удалось узнать, что его сомнительное богатство в деле ремонта мотоцикла не стоит ничего, поскольку всё, что было нужно, им удалось найти на свалке. Они наведывались туда несколько раз, пересекаясь с другими ребятами из их деревни и из соседней. На все вопросы «Что вы тут делаете?» ребята застенчиво улыбались и таинственно переглядывались.
- Как отнеслась твоя мама к тому, что мы строим байк?- спросила как-то Катя. Двигатель был уже собран и лежал на промасленной подушке, словно выздоравливающий после тяжёлой болезни больной.
- Представь,- сказал Тимур,- что тебе тридцать или около того. Твой маленький сын подходит к тебе и говорит: «Мама, я в гараже ремонтирую старый мотоцикл. Хочу сделать его похожим на Харлей!» Как бы ты отнеслась к этому?
Катя рассмеялась, поняв ход мыслей Тимура.
- Я бы решила, что ты занимаешься очередной детской глупостью.
- Именно!- сказал Тимур.- Именно это и говорило мне лицо мамы, когда я ей сказал. Она ответила мне: «Молодец, это очень хорошее занятие. Но лучше бы ты подождал лет, эдак, десять, а пока поиграл бы в прятки с другими ребятами». Это так всегда бывает. Детей всегда недооценивают. Нужно создать партию «За детей!», которая бы отстаивала права ребёнка в этом ненормальном мире.
Катя в который раз удивилась «взрослости» тимуровых рассуждений и в который раз исподтишка любовалась им. Её феноменальная чувствительность спала, и Катя была слегка разочарована этим. Очень хотелось бы узнать, чувствует ли то, что чувствует она, Тимур. Но, с другой стороны, отсутствие новостей – хорошие новости. Что, если он не чувствует? Тогда уж лучше никогда этого не узнать!
Мотоцикл был наполовину готов (больше, чем наполовину, как утверждал Тимур), но, поскольку он находился в разобранном состоянии, назвать его «наполовину готовым» было сложно. Катя считала, что «наполовину готовый» - это мотоцикл, наполовину собранный, а этот собранным не был и на сотую часть.
Тимур придерживался другой точки зрения, в которой Катя почти ничего не смыслила. Он часто говорил фразы, типа «нужно ещё придумать радиатор» или «этот шланг ни на что не годен», а после пытался объяснить, что «мотоцикл вот-вот поедет», приводя, как ему казалось, довольно убедительные доводы, но которые казались Кате дремучим лесом сумасшествия.
- Тимур, у тебя есть мечта?- внезапно спросила Катя, и сама удивилась своему вопросу: вроде бы она подумала об этом про себя, а оказалось, что сказала вслух.
Тимур снял пластиковые очки и серьёзно посмотрел на неё.
- Есть,- только и сказал он после минутного раздумья. После чего нацепил очки и зажужжал болгаркой.
Катя завизжала, когда искры полетели в её сторону, но сама не услышала собственного крика: так было шумно. Тимур орудовал болгаркой не хуже опытного хирурга, полосующего скальпелем. Только одна была проблема – ему слишком часто приходилось отдыхать, потому что болгарка была тяжела для него. На все уговоры Кати «дай мне попробовать» он отвечал категорическим отказом: «Не женское это дело!», чем, сам того не подозревая, льстил девочке.
- Вот и всё!- торжественно сказал Тимур, отбрасывая в сторону очки.- Всё!- повторил он.
Катя скептически посмотрела на плоды его труда и никак не могла понять, что «всё». Тимура это немного разозлило, но он быстро справился с собой.
- Болгарка больше не понадобится,- объяснил он.- Все работы с её помощью завершены. Конечно, потом ещё нужно будет отшлифовать острые углы и всё покрасить, но это – потом. Господи, отец меня убьёт, когда увидит, что я извёл целую прорву дисков на этот мотоцикл! Наверное, они стоят целое состояние.
- Вряд ли он захочет тебя наказывать, если этот мотоцикл поедет,- сказала Катя.
Тимур пожал плечами. 
- Так как насчёт мечты?
- Она у меня есть,- сказал Тимур.- Определённо есть,- добавил он, поразмыслив.
- Не хочешь поделиться?
Тимур посмотрел на неё взглядом стоит-ли-делиться-мечтами-с-девчонкой, но Катя так сногсшибательно улыбнулась, что Тимур заговорил против своей воли:
- Я мечтаю убраться отсюда. Это самая настоящая мечта. Конечно, я ребёнок и прочее, а моя мечта довольно глупа, но…
Тимур замолчал, Катя подошла к нему и взяла его за руку. Она совсем не хотела этого делать. «Хорошие девочки» так себя не ведут (хотя Катя и не видела в этом жесте ничего плохого) – она это знала, но как будто чья-то невидимая рука схватила её и потащила к Тимуру.
- Это очень замечательная мечта,- тихо сказала она.
- Готов спорить, ты думаешь, что я полный…
- А ты возьмёшь меня с собой?- перебила его Катя.
- Тебя?- Тимур смотрел на неё, разинув рот. Катя почувствовала, как его ладонь вспотела в её руке.- Я… а ты…
- Хочу,- сказала Катя.- Я хочу убраться из этого места вместе с тобой. Больше всего на свете.
Конечно, если бы это был любовный роман, сейчас было бы самое подходящее время для поцелуя (кстати сказать, уже второе). Но это история о любви, а не про любовь. И герои её – не сорокалетние дядьки и тётки, погрязшие в авантюрах и дерьме, а маленькие школьники. Мальчика можно назвать немного озабоченным, но он озабочен не больше, чем любой другой мальчик его лет. А девочка… Судите сами. 

Случилось так, что Катя заболела. Сначала она не поняла, что с ней происходит. Просто однажды утром подошла к зеркалу и увидела красные пятна на лице. Точно такие же обнаружились на груди, спине и (о, ужас!) между ног. Почему-то она подумала, как смеялся бы Тимур, заглянув ей в трусики. «Моя штука лучше твоей!»- кричал бы он.
- Это ветрянка,- определила мама.- Никакого врача мне не нужно – и так всё ясно. Я сама переболела ей в детстве.
- Это не смертельно?- с опаской спросила Катя.
- Нет. Но пока не выздоровеешь – из дома ни шагу!
Это очень расстроило Катю. Не выходить из дому неопределённо долгий срок! А как же Тимур, как же гараж и мотоцикл? Толку от неё, конечно, не много, но она всё равно хотела присутствовать при починке байка.
- Вечно приходится болеть в самый неподходящий момент,- сказала она Тимуру через окно. Выходить ей было нельзя, иначе Тимур тоже мог заразиться.- Я на карантине!
- Ничего, я закончу без тебя,- сказал Тимур бодро, но было видно, что он тоже очень расстроен.- Обещаю не заводить мотор, пока тебя не выпустят из-под домашнего ареста.
Для пущей убедительности он торжественно приложил руку к сердцу. Катя грустно улыбнулась.
Ей пришлось проторчать дома почти целую неделю. Красные пятна смазывали зелёнкой и они довольно быстро начали сходить.
- Я теперь похожа на гуманоида,- сказала Катя, разглядывая себя в зеркало.- Вся зелёная, как Фиона из «Шрека». Это ужасно!
Она надела спортивный костюм, натянула кепку на глаза, чтобы не дай бог кому-нибудь застукать её на улице в таком зелёном виде, вскочила на велосипед и помчалась к Тимуру. Погода стояла жаркая, а до дома Тимура было недалеко, так что она добралась незамеченной.
- Привет, моя дорогая!- сказал Тимур, открывая ворота.- Рад тебя видеть!
- Я тоже,- сказала Катя.- Ну, как успехи?
Она уже знала – как. С самого утра её мучили сильнейшие чувства опасности, которые точно шли от мотоцикла. Придя сюда, она только убедилась в этом. Из гаража почти что лилось что-то недоброе.
- Готов!- торжественно сказал Тимур, сияя, как монета на солнце.- А ты готова?
- К чему?- Катя почувствовала, как бешено забилось её сердце. «Хоть бы он не поехал, только бы он не завёлся».
- К двум вещам. Во-первых, ты собиралась померяться скоростью с байком. Во-вторых, если он заведётся – а он заведётся,- ты должна кое-что показать.- Тимур лукаво подмигнул, всё же немного смутившись. Катя покраснела и закусила губу.
- Но ты ведь понимаешь, что это было давно, и что это была всего лишь шутка…
- Я так и знал,- сказал Тимур обречённо,- что девчонкам нельзя доверять. Я и не рассчитывал на твою честность,- добавил он.- Ладно, забудь. Мотоцикл всё равно поедет. С твоей штукой, или без неё – поедет! Жди здесь.- Холод его голоса не мог заглушить жар опасности, который шёл от мотоцикла. Катя пинала педали своего маленького велосипеда и чувствовала, что опасность приближается – это Тимур катил мотоцикл из гаража.
Когда байк оказался на улице, Катя была так ошеломлена его красотой, что позабыла обо всём на свете. Чёрный, блестящий, ОГРОМНЫЙ мотоцикл с огненно-красной надписью на бензобаке: ХАРЛЕЙ. «Чёрт,- подумала она.- А с виду ведь самый настоящий “Харлей-Девидсон!”»
- Мне кажется, что им будет сложно управлять из-за руля,- сказал Тимур.- Пришлось его сильно выгнуть сюда, к сидению. Поэтому переднее колесо так далеко. Но на оригинальных Харлеях именно так.
- На таком ездил Терминатор!- сказала Катя, до сих пор не пришедшая в себя.- Господи, да как же это тебе удалось!
- Настоящий талант нельзя скрыть,- сказал Тимур шёпотом, но так, чтобы Катя услышала.
- Потрясающая, самая ПОТРЯСАЮЩАЯ штука, какую я видела в жизни!
- Готова услышать рёв мотора?- спросил Тимур, поставив ногу на какую-то педаль.
- Нет,- сказала Катя, но Тимур всё равно резко нажал на что-то.
Раздался даже не рёв, а какой-то оглушительный взрыв. Из выхлопной трубы повалили клубы чёрного дыма и…
Мотоцикл заглох.
Лицо у Тимура стало таким, как будто он вот-вот расплачется. «Как хорошо, что он не завёлся,- подумала Катя.- Этот мотоцикл плохой. Дьявольски красивый, но плохой».
Тимур ещё несколько раз бил по педали, и Катя каждый раз вздрагивала вместе с мотоциклом. Но каждый раз успокаивалась вместе с ним же.
- В чём же дело,- бормотал Тимур, дёргая какие-то шланги.- Всё же в порядке. В чём, в чём дело!
«А дело в том, мой друг,- думала Катя.- Что ребёнку это всё-таки не под силу! Вот в чём всё дело».
Мотоцикл ещё несколько раз кашлянул и наконец остался в кашляющем состоянии. Он трясся и плясал в руках Тимура, а Катя думала, что сейчас очень пригодилась бы люлька – она бы не дала мотоциклу упасть. Но, конечно, люлька на Харлее выглядела бы смешно. А Тимур и так неплохо справлялся с весом своего монстра.
- Гляди-ка!- закричал Тимур. Рёв мотоцикла стал ровнее и ритмичнее.- Кажется, эта штука вот-вот поедет! А ну догони!
Тимур тяжело побежал, толкая мотоцикл за руль, а Катя ещё какое-то время смотрела ему вслед, затем нажала на педали и помчалась за ним. Тимур что-то кричал и хохотал, толкая своё творение по жаркой пыльной улице. Катя догнала его на своём велосипеде.
- Что-то непонятно, кто тут кого везёт. Разве ты не должен сидеть на мотоцикле?
- Подожди минутку, сестрёнка!- крикнул красный и мокрый от пота Тимур. Его глаза сверкали сумасшедшим блеском. Он пробежал ещё немного и запрыгнул на сидение. Он крутанул ручку газа, мотор издал мелодичное «Врррр!»
«Эта адская машина едет!- подумала Катя.- На самом деле едет!»
Было видно, как Тимур напрягает мускулы, чтобы удержать руль. Катя изо всех сил крутила педали и смеялась, сама не понимая от чего. Тимур тоже смеялся. Они ехали, как говорят на скачках, «корпус в корпус». Харлей словно бы тоже смеялся над велосипедом Кати своим страшным, недобрым хохотом. Он играл с ней, то вырываясь вперёд, то немного отставая. Мимо проносились дома и деревья, пыль из-под колёс байка поднималась столбом, а Тимур всё кричал что-то и напрягал руки, чтобы держать руль.
Катя вступила в игру и нажала на педали изо всех сил. Она почти обогнала байк, когда увидела впереди столб. Он вырастал прямо перед ней – прочный и невозмутимый. Она резко крутанула руль влево, подрезая мотоцикл и почувствовала, как велосипед кренится. «Мне не удержаться»,- подумала она, прежде чем прыгнуть. Ей даже удалось каким-то образом приземлиться на ноги.
В этот момент велосипед попал под колёса мотоцикла. Тимур, за секунду почуяв опасность, отпустил безумный руль и оттолкнулся ногами от радиатора, который получился точь-в-точь как на настоящем Харлее. Мотоцикл перевернулся и тяжело завалился на бок, а Тимур, проделав в воздухе фантастическое сальто, налетел на него всем телом и отскочил в сторону, словно резиновый мяч.
Ребята поймали взгляды друг друга и, несмотря на всю трагичность ситуации, почти засмеялись. Смех Кати застрял в горле, когда она увидела, что с Тимуром было что-то не то. В его внешности чего-то недоставало. И девочка вдруг с ужасом поняла, чего именно. Она чуть не потеряла сознание, но усилием воли бросилась к распластанному на земле мальчику.
- Моя рука!- кричал Тимур.- Где моя рука? Подай мне мою руку!
Катя приземлилась на колени рядом с ним и начала поглаживать по грязным волосам. Слёзы струились по её лицу, она старалась не смотреть на левое плечо Тимура, из которого по причуде создателя должна была торчать рука, но вместо этого хлестал неудержимый фонтан крови.
- Катя, ты не видела мою руку?- спросил Тимур.
- Видела, дорогой, всё будет хорошо, всё будет хорошо! Я обещаю тебе. Ты только не умирай. Говори, говори со мной!
- Мне нужна моя рука! Она, наверное, отвалилась и валяется возле мотоцикла. Пойди и принеси мне её. Мне она нужна! Как же это я без руки!
- Мы что-нибудь придумаем,- говорила Катя, не понимая, что именно она говорит. Лицо Тимура было мёртвенно-бледным. Где-то далеко-далеко кто-то истерически закричал и начал болтать о какой-то «скорой».- Ты только держись.
- Мне очень нужна рука,- тупо повторял Тимур, словно сломанный робот.- Мне очень нужна рука. Мне очень нужнааааааааааа!!! А-а-а-аааааааааа!
Катя не знала, что делать. Она схватила ту руку Тимура, которая была при нём и запихнула себе в штаны. Тимур холодными непослушными пальцами нащупал резинку трусиков и проник под неё. Он как будто знал, что нужно делать, потому что Катя вдруг почувствовала, как что-то твёрдое проникает в неё, а потом осталась только боль, и крики, которые отдалялись и отдалялись, оставляя их наедине с их общей болью. Тимур больше не кричал. Он просто смотрел на неё, и глаза его стали ясными-ясными (это плохой знак, это плохой знак).
- Твоя штука лучше моей,- сказал он хрипло.- Чёрт, я готов это признать. В ней так теплоооооо…
- Не умирай!- хотела крикнуть Катя, но не могла. Она чувствовала, что вокруг что-то происходит. Её способность чувствовать чувства приобретала какую-то новую форму.
Движется. Что-то движется в ней и выходит из неё, чтобы двигаться снаружи. И пока это что-то двигалось, время остановилось. Постояло немного, словно размышляя, в какую сторону идти… 
 - Готова услышать рёв мотора?
Катя смотрела на него такими зачарованными глазами, как будто видела в последний раз. В сущности, так оно и было. Этот гениальный мальчик должен жить. Всегда должны жить те, кто сильнее и значимее других. В будущем он сможет сослужить хорошую службу человечеству, когда исполнит свою мечту.
А она? А что она? У неё теперь не было выбора. Мотоцикл уже потребовал свою жертву. И если этой жертвой будет не Тимур, то кто-то другой должен занять его место.
«Ты – всё для меня»,- подумала Катя, жалея, что они так и не поцеловались. Зачем? Ну, просто так делают большие мальчики и девочки в кино. Наверное, так нужно. Она никогда этого не узнает.
- Ты не позволишь попробовать сначала мне?- спросила Катя, властно перехватывая из рук Тимура руль.- Возьми мой велик и попробуй догнать.