Диалектика мифа и факта

                1.
Различные формы общественного сознания только потому и различны, что в основе каждой из них лежат качественно разные понятия. Для мировоззрения (философии)  или искусства,  для морали или права, для политики или религии любой факт, например (“твердо установленное знание, данное в опыте”, по энциклопедическому  определению), имеет второстепенное значение, если вообще имеет значение. Для одного важна убедительная концепция, для другого - впечатляющий образ, для третьего и четвертого - социальная норма, моральная или правовая, для пятого -  мотивация подчиненности, для шестого - откровение, вера.  А уж соответствует ли все это фактам -  дело десятое или вообще без-различно. Вот почему только глупый педант может домогаться ответа на вопросы типа того, насколько совпадает с исторической действительностью то или иное философское учение или произведение искусства, существовал ли в действительности Христос и пр.
И лишь для седьмой формы общественного сознания -  науки - имеет первостепенное значение факт, и только факт.  Собственно, вся наука - это всего лишь описание и объяснение фактов, а также теоретические и практические выводы из описанного и объясненного (пресловутая триада: анализ-диагноз-прогноз, отличающая науку от ненауки). Вот почему упрекать ученого в аморальности, без-законии,  безобразиях, произволе, неверии можно только как человека - наука тут всегда не при чем. И любые игривые афоризмы типа: эта формула привлекает своей красотой или эта идея недостаточно безумна, чтобы быть новой - всего лишь кокетство очень старших научных работников, наподобие высунутого языка Эйнштейна на известной фотографии.
Но как быть, если пришедшая в голову мысль не подкрепляется фактами? Или факт налицо, а описанию и тем более объяснению не поддается? Простейший пример: НЛО или феномен Ванги. Старая занудная карга-наука и тут придумала выход из положения. Не выходя из её пределов, можно сделать предположение - выдвинуть гипотезу, а затем обязательно верифицировать её - проверить на достоверность. Выдержала проверку - гипотеза возводится в ранг научной теории, которая существует до тех пор, пока новые факты, новые гипотезы, новые выводы ни приведут к рождению новой теории.  Не выдержала - извините, но это тоже научный результат, только со знаком минус. Собственно, всякое настоящее научное иследование - это всего лишь подтверждение или отрицание гипотезы, выдвинутой программой исследования. И пока ученый держится в этих рамках - он всегда остается в рамках науки, при любых, самых “сумасшедших” гипотезах.
           Иное дело, когда Нечистый Дух вводит в диавольский соблазн сразу объявить любое пришедшее в голову не чем-нибудь,а якобы научной теорией.То-есть, философствовать о чем угодно можно сколько угодно. И фантазировать художественно - тоже. И  поверить во что угодно - тоже. И силою навязать что угодно - тоже. Но к науке все это не имеет никакого отношения. Если же, несмотря ни на что,пришедшее в голову все же объявить “наукой”  - получается лженаука, “теневая наука”, родная сестра теневой экономики, антикультуры, цинизма, беззакония, насилия, изуверства.
Вот почему прямая противоположность факта - миф (буквально:  слово, сказание, предание, а сегодня фактически - любой вымысел) не есть противоположность чего-то хорошего чему-то плохому, а есть имманентное свойство одних форм общественного сознания, категорически противопоказанное другим. Так, именно миф лежал в основе развития мировоззрения, искусства и всех без исключения мировых религий. Строго говоря, вообще всех семи форм общественного сознания. Но мораль и право ушли от него намного дальше искусства или религии. А в политике он широко используется до сих пор для манипулирования сознанием тех, кого подчиняют.  Правда, с точки зрения морали и права это предосудительно, поэтому на сей счет предпочитают не распространяться. А вот наука и миф -  вообще в принципе несовместимы. Ибо миф есть своего рода артефакт и тем самым антифакт.
Но ведь жизнь - не черно- белое кино. В действительности мы всегда и везде, в том числе во всех без исключения науках, имеем дело со своего рода шкалой: факт-миф, на промежуточных значениях коей располагаются высказывания ученых. Все дело в том, к какому полюсу шкалы тяготеет то или иное высказывание. Если домысел дается, так сказать, в гомеопатических дозах - допустим, в научно-популярных произведениях, дабы сделать их более интересными для читателя - это одно дело. А если домысел превращается в сплошной вымысел под шапкой “науки” и речь идет не о гипотезах, а сразу о якобы теории - ясно: перед нами - лженаука.
                П.
Наука история не составляет в этом отношении никакого исключения. Да, над ней, по сугубо политическим причинам, надругались и продолжают надругаться гнуснее, чем над иными-прочими науками. Её фальсифицировали и продолжают фальсифицировать все кому не лень, до академиков РАН включительно. Что ж? Разве женщина, над которой надругались, перестает быть женщиной? Стыдно должно быть не той, над кем надругались, а тому, кто надругался. Правда, у такого субъекта
чувство стыда отсутствует изначально. И разве над одной только историей надругались в мире вообще и в нашей злосчастной стране особенно?
Да, история, как и все общественное сознание, начиналась с мифов. “ Илиада” и “Одиссея” - неопровержимый факт.
Да, многие труды историков - просто, чтобы их мог прочитать рядовой читатель - выходят далеко за рамки схемы: гипотеза-верификация-теория-новая гипотеза. В блестящих трудах русских историков, начиная с Карамзина, Соловьева, Ключевского и кончая академиком Тарле, академиком Нечкиной, а  также доктором многих наук Поршневым, так и не ставшим академиком именно из-за своей чрезмерной публицистичности, часто трудно определить, где кончается строгая фактография и начинается субъективно-авторская версия описываемого, далеко не всегда оговоренная гипотетически.  Но всем понятно, что при всем том, это - не научно-популярные очерки из серии “Жизнь замечательных людей” и не исторические повести Валентина Пикуля, а - чистейшая наука.
Да, практически все труды историков во всех странах и во все века обязательно в той или мере носят печать определенной политико-идеологической тенденциозности: настолько тесно связана всякая история с идеологией и политикой. Чтобы показать, насколько абсолютна эта истина во всех  без исключения случаях, сошлемся лишь на один, хорошо знакомый автору пример - трактовку войны 1812 года в западной и советской историографии.
Если попытаться в двух словах обобщить все, написанное на Западе о 1812 годе, то получится примерно следующая картина. Наполеон собрал армию, вполне достаточную для разгрома русской, к тому же разобщенной на несколько группировок, которые нетрудно было разбить по частям. В битве под Москвой он нанес поражение двум объединившимся группировкам, занял Москву и стал ожидать капитуляции русского царя. Однако русские  сожгли город,  и французы вынуждены были начать отступление. Внезапные морозы дезорганизовали и почти истребили отступавших. Наполеон так и не сумел оправиться от этого удара стихии.
А теперь сравните все то же самое в версии советских историков. Немецие доктринеры в генштабе русской армии разделили войска на несколько группировок, так что возникла угроза разгрома их поодиночке. Однако главные силы, отступая, объединились и дали французам отпор в сражении при Бородине, обескровив противника и подорвав его наступательный порыв. По стратегическим соображе-ниям, как бы заманивая французов в ловушку, Кутузов оставил Москву и встал на пути их неизбежного отхода. Захватчики сожгли город и, не дождавшись капитуляции русских, начали отступление. Но русские вновь встали на их пути, и отступать пришлось по прежней, уже опустошенной дороге, под непрерывными ударами преследовавшей их русской армии и партизанских отрядов. Сильный мороз довершил истребление уже побежденного противника.
Как  видим, война - одна, события и действующие лица - одни и те же, а две версии - словно о двух разных войнах на двух разных планетах. И никаких исключений из этого правила нет.
Значит ли это, что история - наука изначально ущербная, нечто вроде “версиологии”, где каждый волен пороть любую чушь, какая только придет в голову, ограничивая себя лишь мерою собственного нахальства? Нет, не значит. Во всяком случае, история с этой точки зрения - не больше “версиология”, нежели физика, химия, биология, все общественные науки, вместе взятые. В ней, как и во всех прочих науках, разработан специальный аппарат для обуздания фантазии авторов. Мало того, структурирован в двух специальных вспомогательных исторических дисциплинах - источниковедении и историографии. Первая требует обязательного критического анализа любого исторического источника, каким бы бес-спорным он на первый взгляд ни казался.Сравнения этого источника с другими и с общим историческим контекстом эпохи. Вторая требует рассмотрения каждого произведения каждого историка строго с учетом особенностей его личности в конкретной социальной среде, строго в общем русле того или иного течения исторической науки, строго в сопоставлении с сочинениями апологетов и оппонентов.
 В результате читать “строгий” исторический труд - такая же мука, как и любую другую научную абра-кадабру по физике или математике. За каждой описательной фразой - полстраницы ссылок, сравнений и критических замечаний. Именно поэтому многие историки “спрямляют” путь к читателю той или иной дозой “мифологизации” своих творений. И именно поэтому подвергаются за каждую свою “вольность” суровому суду коллег.
Что ж? История, как и всякая наука, в конечном счете - всего лишь научное исследование, т.е. уже упоминавшийся анализ-диагноз-прогноз. Всякое исследование бесконечно в своем приближении к истине,  на этой дороге без конца попадаешь в ухабы ошибок и в ямы заблуждений.  И наука состоит в умении из этих ухабов и ям выбираться,  не выдавая их за абсолютное знание, одному Богу доступное.
С этого начинается и этим кончается наука вообще и наука история в частности. Дальше открываются безбрежные просторы черного рынка теневой науки, лженауки, ненауки, антинауки. В том числе и лжеистории, антиистории.


                Ш.
Слаб человек. Очень тяжело годами сидеть за тяжкими трудами, чтобы в конечном итоге тебя обругали и забыли. И чтобы потом, много лет спустя, выяснилось, что ты первый догадался о том, о чем твои далекие потомки давно уже знают. Именно так бывает в тысяче случаев из тысячи. И только в одном из миллиона заслугу ученого признают при жизни. Но именно этот случай у тебя всегда на уме. Очень хочется, чтобы все вокруг забыли  свои дела и без конца восхищались твоей гениальностью. И если у тебя к тому же не совсем устойчива психика, то ты можешь такого накуролесить в погоне за ускользающей славой ...
Впрочем, справедливости ради надо уточнить, что дорог из науки в лженауку - не одна, а целых три.
Первую условно можно назвать политико-конъюнктурной или идеологическо- конъюнктурной. Вот известный русский историк-марксист академик Покровский с его пропагандой не менее известного афоризма: история есть политика, обращенная в прошлое. Что это такое, как не открытый призыв фальсифицировать историю сообразно политической конъюнктуре? Нас не интересует состояние психики автора. Мы доподлинно знаем, что это не шарлатан, а фанатик-коммунист,  для которого все средства хороши, если дело идет о мировой революции. И разве он один был такой? Разве только коммунисты отличаются неразборчивостью в политических средствах? Мы знаем одно: у Покровского были и остаются тысячи последователей (в том числе и автор сих строк в его студенческие и аспирант-ские годы), для которых главное - врезать посильнее проклятым американским или, наоборот, рос-сийским империалистам. А там в науке истории - хоть трава не расти.
Вторая дорога, так сказать, коммерческо-конъюнктурная. Это - заповедное поле самого наглого, отъявленного шарлатанства, сознательного жульничества-мошенничества, обмана с корыстной целью обогащения или неправедного обретения иных личных выгод.
Выше мы привели две обобщенных версии войны 1812 года, принадлежащих историкам разных идеологических направлений, но в том и другом случае - историкам, в научной добросовестности которых нет сомнений. А вот полюбуйтесь на третью версию, принадлежащую двум джентльменам удачи, далеким от науки истории, как веселые ребята капитана Флинта, но действующие с той же  лихой категоричностью - как те с кортиком в руках на палубе корабля, взятого на абордаж.
“Скажите, - цитирую дословно, - какого святого ради Наполеон, завоевывая в 1812 году Россию, сжег Москву? И пока она горела, почему бы ему было не насыпаться на Петербург? Максимум неделя конного пути. Дорога свободна, ведь Кутузов, по уму своему, перекрыл всеми войсками дорогу на юг.   Нет, подождал маленько и уехал в Париж. Не нужна была ему Россия, судя по всему. А ведь гений!”  И   великолепный по своей наглости заключительный аккорд:  “Будем ли мы когда-нибудь реально анализи-ровать историю?”  (Валянский С., Калюжный Д. “Тьма горьких истин ...Русь”,  М., 1998, с.266)
После такого пассажа не то что у обычного читателя - у военного историка (а это - моя первая профессия) голова идет кругом. Да полно, была ли Первая - а может быть и Вторая - Отечественная? Не сочинили ли обе войны разные борзописцы, которых без устали обличает один академик РАН?  И не сразу вспоминаешь, что не мог Наполеон сжигать Москву - это было бы самоубийством для него. Что пожар Москвы детально разобран в сотнях исторических трудов, о которых невежды- авторы понятия не имеют. Что бессмысленно было двигать в Питер конницу  без пехоты - равно как флот или артиллерию. У авторов представления о военном деле тех лет - как у подростков в подъезде. И про Кутузова - сплошь ложь: дорогу на Питер перекрывал корпус Витгенштейна, с которым пришлось бы начинать второе Бородино, имея русскую армию с тыла. И не “маленько” ждал Наполеон, а целый месяц. И уехал, только когда практически потерял армию и получил донесение из Парижа о заговоре там против него. Какое чудовищное нагромождение лжи и невежества!  Зато четыре таких “нагромождения” за один год на общую сумму  почти полмиллиона деноминированных.  За такой куш не то что Наполеона с Кутузовым - мать родную оболгать не задумаются ...
А как вам нравится еще один шарлатан, похваставшийся на последней странице точно такой же книжки, что он - не историк-профессионал, а “король русского боевика”, т. е. еще за пять минут до начала своей наперсточной работы имевший представление о русской истории на уровне двоечника-пятиклассника? Кто мог открыть ворота к массовому читателю такой заведомой шпане? На этот вопрос дает исчерпывающий ответ  знакомство с третьей дорогой  - психолого-психиатрической.
1У.
Не будем углубляться в дебри минувших веков и в сотый раз гадать, что именно случилось с первейшим по своей знаменитости ученым Исааком Ньютоном, что именно побудило его удариться сначала в богословие, а затем - в исторические хронологии, и оба раза - под оскорбительное улюлюканье современников. Ограничимся замечанием, что оба экскурса славы ему не прибавили и оба связывались современниками с неустойчивостью психики ученого мэтра, выражавшейся в разного рода
чудачествах. Хотя сегодня предпринимаются чисто спекулятивные попытки изобразить этого действительно гениального ученого неким “провозвестником”   нынешних фальсификаторов истории.
Перенесемся сразу на два века поближе к нам, в нашу родную страну. И встретимся здесь с академиком Морозовым, который отсидел 23 года в одиночке за покушение на цареубийство, и после 1917 года, как один из виднейших членов общества бывших политкаторжан, стал почетным академиком, директором крупнейшего НИИ, перед которым были распахнуты настежь двери всех издательств. Он полностью использовал открывшиеся возможности: издал в 1924-32 гг.  семь роскошных томов под общим названием “Христос”, где доказывал, что Богочеловек явился людям не две тысячи, а всего несколько сот лет назад. Почему? Потому что так ему “подсказало” якобы расположение созвездий по звездным атласам. И хотя все астрономы весь ХХ век уверяют, что это - бред, мировая сенсация состоялась. И что же? Вся мировая наука, включая всю советскую, повела себя совершенно так же, как если бы академик совершил кричащее неприличие в общественном месте.”Сенсацию”  просто напрочь проигнорировали. “Большая советская энциклопедия” подвела под ней черту: “Теории Морозова находятся в противоречии с историческими фактами”.  А в последних изданиях “ Энциклопедического словаря” эти “теории” вообще исчезли, словно их и не бывало. Словом, мыльный пузырь дутой сенсации постыдно лопнул. Что никак не мешает нынешним фальсификаторам истории пытаться вновь реанимировать его.
Что подвигло Морозова на заведомо самоубийственную для него авантюру? Ведь это был, по отзывам современников, энциклопедически образованный человек, беседовавший как бы на равных с профессиональными  физиками, химиками, астрономами, математиками, историками. В отличие от Покровского, в его авантюре не пахло никакой идеологией. Не было у него и погони за барышом, как у обычных шарлатанов. Увы, мы не знаем состояния его психики, так как все его современники давно в могиле. Можно лишь догадываться, что 23 года одиночки не прошли для его психики даром. Опыт показывает, что даже после нескольких лет одиночного заключения или просто робинзоновского одиночества психика человека страдает ужасно. А тут - почти четверть века! Но мы взялись строго придерживаться фактов, и только фактов. А факты говорят: Морозов  в своей дутой сенсации вел себя как человек, одержимый навязчивой идеей. Которая аннигилировала при столкновении с реальным миром.
Почти одновременно с Морозовым примерно такую же сенсацию и с тем же конечным результатом произвел лингвист академик Марр. Он создал свою собственную лингвистическую теорию, так называемое “новое учение о языке”, которое, по предельно мягкому определению БСЭ,  “пришло в  противоречие с данными научного языкознания”. Естественно, против неё восстали все сколько-нибудь добросовестные лингвисты. Тогда академик, злоупотребляя своим высоким положением, обрушился на оппонентов с дубиной “марксизма-ленинизма”, объявив все несовместимое с его “теорией” автомати-чески несовместимым с оным.  Иными словами, повел себя как самый настоящий злодей. Лингвистам повезло, что Господь прибрал нового лингвистического мессию почти одновременно с Кировым, т.е. до развязывания “Большого террора”. Иначе его жертвы исчислялись бы  тысячами.  Хотя поднятая буча в языкознании продолжалась до начала 50-х гг., когда “большой друг ученых”  Сталин - сам почетный академик - железной рукой навел большевистский порядок в этой области знания. Уже без Марра.
И что же в конечном итоге?  В “Энциклопедическом словаре”  80-х гг. еще мельком упоминается о Марре, с его “теорией, научно не обоснованной”. А в 90-х он просто исчез со страниц “Словаря”, словно его и не бывало.  Такова обычная участь всех носителей навязчивых идей, какой бы скандальной ни была их слава при  жизни.
Не успел академик Марр отдать Богу душу, как в тот же год стал академиком еще один одержимый навязчивой идеей - на сей раз в области сельского хозяйства - по фамилии Лысенко. Ну, как тут не поверить в “возрождение душ”? Ибо Лысенко по полной программе успел сделать все, что не удалось его прежней душе в облике академика Марра. Он полностью реализовал свою навязчивую идею - с ужасающими последствиями для советского сельского хозяйства, для советской науки и для тысяч ни в чем не повинных настоящих ученых. Это было самое отъявленное шарлатанство, возведен-ное в ранг государственной политики. Навязчивая идея состояла в сочинении псевдотеории  - разумеется, безо всяких гипотез и верификаций - “сверхскоростного выведения новых, намного более продуктивных сельскохозяйственных культур” и пришлась как нельзя кстати при разорении сельского хозяйства в ходе его “коллективизации” : открылась как бы перспектива чудом повысить урожайность в голодной стране. Лысенко получил полную поддержку, как тогда говорили, партии и правительства. Его оппонентов тысячами гнали из партии и с работы, тысячами в концлагеря и к стенке. Его идея десяти-летиями активно претворялась в жизнь. И что же? Еще при жизни всесильного злодея БСЭ вынуждена была мельком упомянуть, что “ряд его теоретических положений и предложений не получили экспери-ментального подтверждения”.  А в 90-х гг. последовал окончательный вердикт: “В результате лысенковщины были разгромлены научные школы в генетике,  ошельмованы честные ученые, деградировало  биологическое и сельскохозяйственное образование, затормозилось развитие биологии и сельского хозяйства”.
Такова была кошмарная цена попытки сделать  сущий миф - фактом жизни.
У.
За несколько месяцев до смерти Морозова на свет появился еще один будущий псевдонаучный лжемессия, который со временем оставил далеко за кормой усопшего по части реализации своих навязчивых идей.  А в годы смертной агонии Лысенко выступил с первыми, поначалу довольно робкими попытками обнародования этих идей. Но развернуться в полную меру  смог только в 90-х, когда  занял достаточно высокое положение в науке, чтобы безнаказанно творить что угодно в обстановке, при которой, как говорится, никому ни за что ничего не бывает.
Речь идет о математике академике Фоменко.
Фоменко начал как Ньютон - с математического вторжения в историческую хронологию. А кончил как Морозов -  тотальным отрицанием истории человечества, такой, какой мы знаем её века и века, и какая преподается в школе с незапамятных времен. Предлагая взамен нечто такое, что никак не укладывается в сознании любого нормального человека - самый отъявленный, вопиющий миф.
Началось с сущих пустяков - с хронологических таблиц  княжения русских великих князей и царения царей. Обнаружилась подозрительная (для неисторика-автора!) близость периодов тех, кто княжил и царствовал в Х1У-ХУ вв. - с Дмитрия Донского до Федора Иоанновича -  и тех, кто стоял у власти допрежь. Тут бы впору проконсультироваться со специалистами -  и мираж дутой сенсации рассеялся бы вмиг. Но над разумом математика нависла зловещая тень незадачливых лингвиста и агронома: а вдруг тут пахнет очередной разновидностью “нового учения о языке” или  “сверхскоростной селекции культур”? И вместо заведомо несостоятельной гипотезы рождается стопроцентный миф: воцарившиеся в ХУП веке Романовы якобы заставили своих дьяков подделать древние летописи  и как бы дважды переписать русскую историю - один раз для двух предшествовавших столетий, другой, под другими именами, для более древних времен. Почему бы им, заметая следы, не внести больше разнообразия в хронологию - неизвестно. Наверное, поленились. Или ума не хватило. Или не предполагали, что спустя триста лет на них сыщется математический Шерлок Холмс. Но ведь русскую историю писали не только московские дьяки! О ней есть упоминания в летописях многих стран мира. Да что там летописи! Одно лишь упоминание о женитьбе в Х1 веке французского короля на дочери киевского князя разом перечеркивает всякие домыслы о “фальсификаторах-дьяках”.
И тогда в силу вступает логика всякого мифотворца, намного превосходящая фантастикой пре-словутую женскую. Факты вопиют? Тем хуже для фактов! Соблазнительная  перспектива прославиться в науке,  далекой от твоей профессии, постепенно превращается в навязчивую идею, которая полностью захватывает разум и требует отстаивать её вопреки всему и вся.
Европейская историография не вписывается в рамки мифа о “дьяках-фальсификаторах”? Она упраздняется как тоже продукт фальсификации двух европейских историков ХУП века, выдумки которых якобы повторяют, как попугаи, до сих пор все историки мира. Древние китайские летописи вопиют? Они тоже подделаны! Памятники древности мозолят глаза? Не было никакого Древнего Мира! Это все выдумки фальсификаторов-археологов (нефальсификаторов в этой псевдонауке изначально не было),  хотя один из таких квазизлоумышленников, как ни в чем не бывало, заседает рядом с мифотворцем не где-нибудь, не в какой-нибудь очереди к прокурору или психиатру, а в самом что ни на есть Президиуме РАН. Какой там Древний Мир, когда академик Морозов давно упразднил его своим звездочетством? Ах, астрономы - все до единого! - считают это звездочетство бредом? Сами они - все до единого - шарлатаны!
То-есть, печатный террор-погром всего, что мыслит и сопротивляется бессмыслице, такой, что академики Марр и Лысенко, наверное, переворачиваются в гробах от зависти. Им такое не снилось!
Однако с одной дубиной далеко не уедешь даже на самой большой дороге. Вместо самодурно упраздняемого надо предлагать что-то альтернативное. И навязчивая идея услужливо подсказывает изощреннейшие способы подкрепить одну выдумку уймой других.
Вот, например, безбрежная область омографии, омонимии, омоморфии - одинаково или похоже пишущихся или слышащихся слов. Ну, что толку для обычного человека, что слова типа “ключ” или “коса” имеют  по два и больше разных значений? А для одержимого навязчивой идеей это - сущая находка.  Почему, например, хан Батый, а не, скажем, Бытай? Ба, да ведь это просто “батька”! У кого - батька? У казаков! А почему “Русь”? Автор так прямо и пишет: мне сразу пришло в голову (заметим, что это - единственный путь всякой навязчивой мысли), немецкое слово “росс” - конь. А кто на конях? Опять-таки, казаки! И вот вся история Евразии до ХУП века превращается в бесконечную междоусобицу диких и полудиких казацких орд  от Парижа до Шанхая. Одни и те же казаки называют свои станицы то
Хорезмом, то Костромой или то Самаркандом, то Самарой или то Новгородом, то на том же самом месте Ярославлем. Мыслимо ли уважающему себя государю признать  такую дикость вместо истории собственного государства? Вот Романовы и приказали набело переписать её, как следует, казнив последнего представителя династии казачьих царей-атаманов в лице разбойника Стеньки Разина.
Иногда той же цели служат ошибки переписчиков летописей. Например, один из них вывел такую закорючку в слове “Кучково поле” (было такое в Москве), что другой понял и переписал её как “Куличково поле”. Ба, да это ведь московские Кулишки, которые, как известно, у черта на куличках.
Следовательно (только для навязчивой мысли!) Куликовская битва происходила аккурат на площади Ногина. И так далее в том же духе на сотнях страниц десятка томов пороскошнее морозовских семи.
Чаще всего на этих страницах демонстрируются три приема, характерные для всех носителей навязчивых идей с древнейших времен  до наших дней. По латыни они называются  argumentum ad hominem, ad absurdum, ad rerum ignorum.  В первом случае аргумент подменяется характеристикой оппонента. Ну, могут ли быть Романовы приличными людьми? Угнетатели проклятые, им бы только историю фальсифицировать! Во-втором читателя ошеломляют явной нелепостью. Ну, может  ли Новгород одновременно быть Ярославлем или Дмитрий Донской - монгольским ханом или Наполеон - поджигателем Москвы? После этого читаешь все подряд с вытаращенными глазами и с ушами, прогнувшимися под такой лапшой. В-третьем заявляют о каком-то звездном каталоге “Альмагест”. Кто не то чтобы видел, а хотя бы слышал о нем? А авторы с ним - как Коперник с Солнечной системой. Можно ли таким не поверить на слово?..
Иной читатель может воскликнуть: да ведь это - такой же маниакальный бред, как у Морозова, Марра, Лысенко! Позволю себе разъяснить, почему предпочитаю более мягкий термин “навязчивая идея”. Дело в том, что понятие “маньяк” у нас за последнее время, как правило, обязательно связано с эпитетами “кровавый”, “сексуальный” и тому подобное, столь же кошмарное. Ни один из четырех всуе поминаемых нами академиков на этом поприще не отличился. Правда, само понятие “мания” намного шире чикатилловского. Есть мания величия и мания преследования (причем иногда - будто тебя все преследуют, а иногда - как в случае с Фоменко - когда ты всех преследуешь, будто жуликов и злодеев). Есть графомания и клептомания, свойственная слишком многим нашим соотечественникам, для которых выше сил видеть все, что плохо лежит. Но Фоменко, хоть и явный графоман, ни у кого ничего не крал - сам все выдумал из собственной головы. Поэтому, во избежание недоразумений, довольствуюсь упоминанием во всех четырех случаях о “навязчивой идее”, с оговоркой, что не являюсь психиатром или хотя бы психологом и не могу поставить точного медицинского диагноза явному бреду. Надеюсь в этом смысле на специалистов.
Кстати, именно наличие навязчивой идеи освобождает Фоменко от подозрений в шарлатанстве - в отличие от целой орды его клевретов-подпевал, у которых идея только одна: сорвать за такой же бред куш побольше.
Возникает вопрос, даже два вопроса: куда смотрит начальство, видя, как целая отрасль науки на глазах превращается в дурдом? И куда смотрят коллеги, в том числе в более цивилизованном мире? Начнем с начальства.
В Индии есть каста “неприкасаемых” -  париев, судьбе которых трудно позавидовать. В России  целых две точно таких же касты, но с обратным знаком: в смысле - не смей касаться, что бы кто ни натворил. Это - депутаты Госдумы и академики. Единственная разница: депутаты “неприкасаемы”  и могут безнаказанно плескаться соком или таскать друг друга за волосы только на срок действия своего мандата, а академики - пожизненно. Вообще-то носителей навязчивых идей - тысячи и тысячи.  У меня в архиве - почти тысяча точно таких же опусов, как вышерассмотренный. Но все они выпадают в осадок на дальних подходах к любому издательству. И только для академиков, как  для чеховских дам - скатертью дорога первым пришедшим в голову словопостроениям. Морозов и Марр, Лысенко и Фоменко издали собрания своих сочинений не потому, что якобы новое слово в науке или просто интересно, а только потому, что академики. Какого-нибудь замухрышку- кандидата или даже доктора наук первый же попавшийся редактор издательства за в точности такой же бред просто спустил бы с лестницы.
Меж тем, Фоменко - не просто академик. Он академик-секретарь целого отделения  и по этой должности - член Президиума РАН, к тому же профессор и даже завкафедрой МГУ. Для нормальных людей поясняю: это нечто вроде маршала рода войск и замминистра обороны, плюс полковника  в должности командира дивизии - только без погон. С единственной разницей: любого министра и даже премьера можно в любой момент турнуть в три шеи, а академик-секретарь и завкафедрой избирается на столько-то лет и автоматически становится разновидностью депутата с полнейшей его “неприкасаемо-стью”. Поэтому даже если бы весь Президиум  РАН и весь Ректорат МГУ вдруг вздумали призвать к порядку своего распоясавшегося члена - он бы в ответ только язык им показал. Как уже упоминавшийся Эйнштейн на уже упоминавшейся фотографии.  К тому же никакой президиум и никакой ректорат никогда в жизни ни при каких обстоятельствах не осудит своего члена: круговая порука у нас всюду тотальна сверху донизу не только в академическом и университетском мире. Что касается профессоров, рвущихся в академики, то только камикадзе посмеет выступить против человека, от слова которого полностью зависит твоя академическая судьба. А что касается непрофессоров, то кого интересует их мнение?
Вот почему единственным математиком, решительно осудившим проказы своего коллеги, стал предшественник Фоменко на посту академика-секретаря, можно сказать, самолично выпестовавший его себе на горе. Он поступил как Тарас Бульба со своим непутевым сыном Андрием: сам породил - и сам же печатно убил за опозоренную тем математику и историю.
Самое смешное, что в РАН существует специальная комиссия “по борьбе с лженаукой”. Но она борется в основном с таким гораздо менее грозным врагом, как астрологи, вся вина которых сводится к тому, что некоторые из них выдают астрологию за науку, коей она изначально не является, поскольку принадлежит к совсем иной форме общественного сознания. А когда членов комиссии упрекают, что они не замечают фоменковской лженауки, те отписываются: как же, в “Вестнике РАН” (1999, 10 и 12)  опубликованы статьи с критикой Фоменко. Но чтобы Президиум РАН отмежевался от одного из своих членов, что бы тот ни сотворил, чтобы Ректорат любого университета сделал то же самое в адрес любого завкафедрой за любые его словосочетания - это, извините, из ненаучной фантастики.
Что еще? Еще 21 декабря 1999 года состоялась конференция истфака МГУ, на которой, в присутствии нескольких сот слушателей полтора десятка профессоров-историков - в том числе
академиков, вообще ученых с мировым именем -  гневно обличали фоменковщину как шарлатанство в науке. 22 февраля 2000 года состоялась еще одна такая же конференция - уже на межфакультетском уровне. Ну, и что? Сам виновник торжества среагировал на возмущение коллег в точности как Марр и Лысенко, как все носители навязчивых идей. Он накатал донос на имя Президента РАН, требуя расправы со своими оппонентами. И если мы вновь свалимся в 37-й год - почва для новой марровщины-лысенковщины с тысячами и тысячами жертв как на ладони.  А  всем остальным все это - до лампочки.
Как относится к фоменковщине более цивилизованный мир? Да так же, как к морозовщине, марровщине и лысенковщине: с презрительным изумлением, что такое вообще возможно. У них там ни один университет, ни одна академия, ни одно издательство не рискнет близко подпустить к себе нечто подобное - просто из страха за свою репутацию. У нас ни в одном учреждении о  понятии репутации просто не слыхивали. А репутация человека полностью отождествляется с его чином-должностью. По принципу: ты начальство - я дурак, и наоборот.
Есть и еще одна сторона дела, объективная, ни от каких навязчивых идей не зависящая. Когда заболевает человек - приходят в расстройство все его органы чувств. Голова кружится и раскалывается, тело ломит, глаза слезятся, из носу течет, во рту - помойка, в ушах - звон, руки трясутся, ноги не держат. Когда заболевает общество (а назвать наше общество здоровым сегодня способен только душевнобольной), - все то же самое происходит с формами общественного сознания. Вместо мировоззрения - дикая помесь останков коммунизма с ростками фашизма и чертополохом суеверий. Вместо искусства - торжество порнографии.  Вместо морали - тотальная деморализация. Вместо права - тотальный беспредел. Вместо политики - то, что видим воочию. И, естественно, вместо науки - академик Фоменко. Не будь его, явился бы кто-то другой. Помните? “Сон разума рождает чудовищ ...”
Можно подойти к тому же вопросу и с другой стороны: кому это выгодно?  На этот вопрос тоже существует исчерпывающий ответ. У всех давно на слуху словосочетание “агент влияния”. Это ведь не обязательно шпион-диверсант. И не обязательно дурак или подлец. Человек может совершенно искренне верить в то, что говорит и делает. А на поверку оказывается, что объективно льет воду на мельницу совершенно определенных сил, заинтересованных в определенном результате. Именно такими “агентами влияния” явились в свое время, скажем, такие разные люди, как Горбачев или Гайдар. Известно, чьими. Известно, кто использовал их в качестве орудия своих корыстных интересов.
Как вы думаете, кому выгодна дальнейшая деморализация народов России? Кому нужно лишить их последнего - их истории? Кому выгодно представить историю России как историю сплошных набегов друг на друга  различных батьков-батыев? Представить всех русских историков - шарлатанами? Всех преподавателей истории - дураками и подлецами? Ведь это все равно, что сказать человеку, что его любимый покойный отец был подонком, а мать - шлюхой. После этого впору наложить на себя руки. Тем более, когда вслед за этими словами в комнату врывается целая орава наперсточников, которые норовят выманить у тебя последнюю копейку диким балаганом на полях истории.
Если бы академик Фоменко не написал ни строчки, а только прикрыл своим чином-должностью шайку заведомых шарлатанов - и то его преступлению перед наукой и моралью нет прощения. Так что же все-таки делать при виде лавинообразно растущего потока исторической мифологизации, мистификации и фальсификации?
На наш взгляд, есть только два похода к этой, реальности, данной нам в очень неприятных ощущениях.
Первый. Молча и терпеливо ждать, пока очередная мутная волна лженауки схлынет сама собой.
Быть не может, чтобы академик Фоменко прожил еще более полувека. И тогда на файлах-сайтах интернетовской энциклопедии ХХ1 века (академики, в отличие, от  каких-то там членкоров, имеют право на биографическую статью с портретом, совершенно независимо от своего реального вклада в науку) появятся, как у Морозова, Марра и Лысенко, маловразумительные строки:  “научно не обосновал”, “нанес ущерб”, “ошельмовал невинных людей” и пр. А потом он тоже сгинет со всех страниц, словно его и не бывало. Так что наберитесь терпения, переждите десяток-другой лет. И все встанет на свои места.
Второй. Решительно протестовать при первой возможности, невзирая ни на какие чины-должности. Называя тенденциозность - тенденциозностью. Шарлатанство - шарлатанством. Навязчивую идею - навязчивой идеей.
Чтобы какого-то пятого академика в этом зловещем ряду - а он обязательно явится, не может не явиться при наших идиотских порядках чинопочитания -  осенила бы только одна навязчивая идея: как  не опозориться в глазах современников и потомков, как остаться в науке не мифом, а фактом.