Павел Сергеевич Пущин

В  своей работе я хотел бы рассмотреть дневник офицера Семеновского полка, славного сына отечества,  Павла Сергеевича Пущина. Отец Павла Сергеевича был обер-прокурор Межевого департамента Сената, действительный статский советник - Сергей Иванович Пущин. Мать - Авдотья Ивановна Козлянинова. Воспитывался Пущин в Пажеском корпусе. Выпущен прапорщиком в л.-гв. Семеновский. Участник войн 1805—1807, Отечественной войны 1812 (Бородино — награжден орденом Владимира 4 ст. с бантом, Тарутино, Малоярославец) и заграничных походов. Основатель в Кишиневе масонской ложи «Овидий», членом которой был и А.С. Пушкин. Уволен от службы в связи с делом декабриста В.Ф.Раевского. Последние годы жизни провел в Одессе, где, видимо, и умер.
 Для начала нам необходимо понять, а что же такое дневник.  Дневник — совокупность фрагментарных записей, которые делаются для себя, ведутся регулярно и чаще всего сопровождаются указанием даты. Такие записи («записки») организуют индивидуальный опыт и как письменный жанр сопровождают становление индивидуальности в культуре.

Обратимся же к дневниковым записям Пущина.

Начало датирования дневника Павла Пущина начинается с 9-го марта 1812-года. Вступлению неприятеля в пределы государства Российского предшествуют записи об отпуске, квартирование у Двины и за Десной.
Нападение врага в дневнике Пущина охарактеризовалось сражением в Смоленске.
Описание сражения, которое нас больше всего интересует, в дневнике Пущина заключается всего в трех записях:



4-6 августа.

«Вместо утренней зари забили тревогу. Сигнал к выступлению — и мы выступили в 9 часов утра. Наш корпус направился к Смоленску и, не доходя до Смоленска 5 верст, своротил влево и раскинул лагерь на дороге к Поречью побатальонно, имея город прямо против нашего фронта. Целый день шло сражение у Смоленска, в котором неприятель наступал по дороге от Красного. Мы достигли наших позиций только к 10 часам вечера при лунном свете. Сражение возобновилось с рассветом, бой происходил у городских стен. Дрались ожесточенно. Все части войск постепенно выступили, и к вечеру в резерве остался только наш корпус, стоявший на своих позициях по дороге к Поречью. Интересуясь ходом сражения, я отправился в Смоленск к тому месту, где происходил самый ожесточенный бой. Восхищаясь отвагой и мужеством наших войск, я все-таки пришел к печальному заключению, что нам придется скоро уступить город. Я видел храброго генерала Дохтурова в самом опасном месте под сильным перекрестным огнем в воротах Смоленска. Улицы предместья были запружены трупами, меховыми шапками французских гренадер и разными частями вооружения. Это было наглядное свидетельство того, что неприятель несколько раз врывался в предместье, и каждый раз был откинут нашими войсками. Вскоре показался пожар в нескольких частях города и продолжался дольше, нежели самое сражение, которое к ночи прекратилось, но заменилось пушечной стрельбой, не прекращавшейся всю ночь. Смоленск еще был наш. Гвардейские егеря заняли предместье на правом берегу Днепра. В 9 часов утра получен приказ отступать. Наш корпус, отойдя по дороге к Поречью 9 верст, остановился, поставил ружья в козлы и отдыхал до 7 часов вечера»
После длительного отступления, продолжавшегося до 22 августа корпус в состав которого входил Пущин раскинул свой лагерь у Бородино. Русским войскам было известно о желании неприятеля дать сражение на эти позиции. 24-го августа левое крыло под начальством князя Багратиона завязало сильное сражение, которое продолжалось до ночи. Пока шло сражение, в лагере русских служили молебен о ниспослании благословения божия войскам и о даровании победы в предстоящем сражении».

26 августа. Бородинское сражение.

 «В 5 с половиной часов утра наш корпус был под ружьем и продвинулся несколько вперед. Мы построились побатальонно в боевом порядке. На рассвете послышались пушечные выстрелы. Наша позиция была в кустарнике. Кавалерия сделала несколько блестящих атак, а пехота, построившись в каре, отбросила несколько больших атак неприятельской кавалерии. Егеря же наши, присоединившиеся к нам утром, заслужили порицание за свою небрежность и невнимательность на аванпостах и благодаря этому неприятель нанес им большой ущерб, они потеряли много людей, не причинив почти никакого вреда французам. . К вечеру неприятель настолько уже имел успехи, что пули его стрелков долетали до нас, но, несмотря на это, мы сохранили наши позиции и остались на ночь на занимаемых нами местах. Из моей роты выбыло 35 человек. Мы занимали поле битвы до двух часов ночи с понедельника на вторник. Затем наша бригада направилась к Можайску, где присоединилась к остальной части корпуса и остановилась бивуаком позади города. В ночь со вторника на среду мы снова выступили в 2 часа и, пройдя от Можайска 19 верст по Московской дороге, остановились бивуаком».




31 августа. Москва

Пущин со своей ротой находился в 6 километрах от Москвы. Ее вид произвел на него такое впечатление, что он был готов или победить или погибнуть у ее стен. На следующий день, первый раз увидев Москву он оставляет короткую запись об увиденном в ней: «Город был почти пуст. Осталось только немного простонародья. Дядя мой тоже выехал, поэтому я не мог получить сведения о положении брата Николая. Пообедав очень скверно в Лондонском трактире на Тверской, одной из главных улиц Москвы, я возвратился в лагерь через Дорогомиловскую заставу». 2 сентября войска покидали Москву: «Население, почти все пьяное, бежало за нами, упрекая, что мы покидаем столицу без боя. Многие присоединились к нашим колоннам, чтобы уйти до вступления неприятеля. Это зрелище щемило наши сердца».
Сообщение о вступлении французов в Москву возбудило всеобщее негодование и такой ропот между офицеры, что многие заявили о том, что если будет заключен мир, то они перейдут на службу в Испанию. К восьмому сентября, при длительном отступлении был разбит лагерь при д. Красная Пахра.
 Оставаясь там до 14-го сентября Пущин сделал следующую запись: «Вдали виден пожар. Горит Москва. Вечером показалось небесное явление. Я лежал в моей палатке, когда Лука позвал меня, чтобы мне его показать. Это была огненная полоса, остроконечная, подымавшаяся над заревом пожара, и скоро исчезла бесследно. Очевидно, что это следствие пожара, но, тем не менее, не переставали толковать, что оно предзнаменование чего-то, но хорошего или дурного — не решали».

21 сентября. Тарутино

«Выступили в 5 часов утра. Корпус, продолжая отступать, прошел 12 верст, всё по тому же Калужскому тракту, перешел Нару и остановился между Тарутиным и Леташевкой. Было отслужено молебствие о ниспослании благославения к предстоящему бою. Вечером получен приказ потушить все огни в лагере, так как должен был прибыть французский генерал, генерал-адъютант граф Лористон к князю Кутузову. После долгих приготовлений и затишья 6 октября началось сражение. «Наступление началось с 6-ти часов утра, когда неприятель менее всего его ожидал. Генерал граф Орлов-Денисов со своими казаками совершенно его опрокинул. Генерал Беннигсен напал на левый фланг, а мы наступали на центр. Мы почти не встречали сопротивления и наступали все время безостановочно. Французы не выдержали и к 12-ти часам дня кинулись в лес. Легкие войска преследовали их, а наш корпус остановился для отдыха. Мы лишились в начале сражения генерала Багговута, его ядром перерезало пополам. Взято много французов в плен и 33 пушки. Полагают, что они лишились двух генералов, из которых один взят в плен, а другой убит. Во время привала я ходил осматривать французский лагерь. Валялось много лошадей палых, у которых были вырезаны ляжки, вероятно, для пищи. По всему видно, что эти господа не обладали избытком продуктов в противоположность нам под Тарутиным. В 5 часов вечера наш корпус возвратился в свои бараки. Радость была всеобщая. Солдаты пели всю дорогу. Я с удовольствием увидел свой барак и с легким сердцем заснул крепко. Отслужили благодарственный молебен по случаю вчерашней победы. Еще взято 500 пленных, между которыми генерал Дери» 11 сентября был покинул лагерь под Тарутиным в котором войска провели 20 дней».

12 октября. Малоярославец

«5-й корпус выступил в 8 часов утра по направлению к Малому Ярославцу, где 6 корпус уже вступил в бой с неприятелем. Прибыли на поле сражения в 3 часа дня, под прикрытием наших батарей перешли поле сражения и заняли позиции на задней линии. Город был в пламени, наши егеря отчаянно сражались. Сражение продолжалось весь день. С наступлением ночи разрешили людям прилечь, но батареи не прекращали стрельбу. Проснулись, когда пальба прекратилась. В 5 часов утра наш корпус поспешил за 4 версты от Малого Ярославца по направлению к Медыни. Слева слышна канонада. Вероятно, неприятель стягивается к Боровску. В развалинах Малого Ярославца никто не остался».

Отступление французов.

Пущин воодушевлен недавней победе под Малоярославцем: «Отступление французов началось после сражения у Малого Ярославца. Москва очищена. Теперь, когда нам известно, на какой дороге они находятся, и ввиду того, что наш корпус двинется в том же направлении, для моего дневника — это целая эпоха. С наступлением ночи казаки, прославившиеся ночными вылазками, нападают на французов. Неприятель отступает по направлению к Смоленску. Утверждают, что отряд наших войск находится уже под Смоленском, в таком случае он должен опередить неприятеля.»
По дороге из Ельни в Смоленск была сделана запись, которая показывает общий подъем духа в войсках и бессилие побежденных завоевателей: «Все в восторге от наших побед, и, когда князь Кутузов по обыкновению обгонял наши колонны, его встречали и сопровождали могучим «ура», вырывавшимся совершенно неожиданно. Сегодня нам пришлось видеть множество пленных, которые вызывали действительно сострадание. Они полунагие, некоторые из них сообщали нам, что уже 12 дней ничего не ели. Изнеможение не давало им возможности идти, а жестокость сопровождавших их казаков иногда не знала мер. Я видел одного умершего от кровоизлияния, а товарищ его лежал с ним рядом в этой луже крови и спокойно ждал, когда смерть избавит его от мучений».

30 октября генерал Милорадович разбил французов под Смоленском. Отнял 150 пушек, взял 400 пленных и 800 дезертиров.
После победы у Красного и остановки в Орше. Пущин с несколькими офицерами совершил прогулку по городским улицам, все так же описывая пленных: «Многих пленных за недостатком квартир держали на обширных дворах. Мы отправились поглядеть на них и действительно убедились, что они заслуживали сожаления. Они умирали от голода, изнурившего их в последнее время. К сожалению, мы не могли снабдить их хлебом, так как сами были лишены его. Мы купили жбан водки, и они едва не убили друг друга, чтобы получить ее. Пришлось восстанавливать порядок. У меня никогда не изгладится из памяти голос, которым один из пленных произнес: «Господа, бог вас вознаградит». Говорили, что у нас уже больше 8 000 пленных, вследствие чего очень затруднительно с продовольствием. Наши солдаты удивительно сердечно относятся к пленным в их несчастном положении, они делят с ними свою скудную порцию. Я сам не раз замечал, как солдаты моей роты во время похода выходили из строя для того, чтобы поделиться последним сухарем».

5 декабря. Вильно после Французов

«Мы торжественно вступили в Вильно после полудня. Переход был всего в 10 верст, но сильный холод и время, проведенное в ожидании у заставы перед вступлением, нас измучили. Мы прошли церемониальным маршем перед фельдмаршалом, которого окружал народ. Могучее «ура» гремело в воздухе, и наш старый генерал прослезился. Когда я проходил мимо него, он меня поздравил с хорошими квартирами. Я был очень польщен таким вниманием. Настал конец кампании, прославившей нас навеки, и наша Родина спасена. Наполеон бежит в одиночестве, многочисленная его армия более не существует».

12 декабря праздновалось день рождения государя. Город был иллюминирован. Все символы французской империи были заменены на русские, как например одноглавый французский орел был заменен на двуглавого.

1 января 1813го года на берегу реки Неман был отслужен торжественный молебен. В пределах земли Русской не было больше неприятеля. Это была поистине торжественная минута. Это первый шаг к вызову, брошенному Европе. Каждый батальон взбирался на левый берег реки с криками «ура». Восторг был общий. Перейдя Неман, мы находились в герцогстве Варшавском.


Рецензии
Фок (вынимает папку с надписью «Пущин»):

Июль двадцать шестого –
Какие времена!
Быть может, с перепугу,
Масон Павел Сергеич Пущин,
Которого прославил Пушкин
Стихами в Кишиневе
Как масона,
Распространяет в Пскове
Слухи
О том, как этот стихотворец
Склоняет к вольности
Крестьян
Одним уж видом:
Соломенную шляпу одевает,
Рубаху подпоясывает
Розовым шнурком
И так по ярмарке гуляет…
И очень подозрительное то,
Что он
О лошадиной вольности
Открыто сообщает
Слуге, когда ему вверяет
Поводья своего коня -
Вернувшись с верховой прогулки,
Пушкин
Тут требует дать волю жеребцу,
Поскольку тот имеет все права
Быть вольным!
Помещики-соседи недовольны,
Сообщает Пущин.

(Берет папку с надписью «Бошняк»)

И что имеем мы в ответ
На эти нареканья?
В Псков послан был
От Витте
Знакомый Пущина и нашего поэта –
Ботаник-литератор - генерал
Бошняк.
Агентом он изобличал
Масон на юге
Два года кряду,
А сразу после казней
Заброшен в Псков

(Тихо, усмехаясь)

Вольнолюбивых лошадей
Искать,
Которые прониклись
Вольностью,
Когда стихи свои
Им Пушкин прочитал!

Татьяна Щербакова   31.01.2019 10:51     Заявить о нарушении