Tangere ad Angorm

 Я подлетал к цели. Движки уже второй час работали на обратной тяге. Скорость упала до первой категории, по маршруту оставалось меньше сотни километров.

 Я уже отсюда различал громаду станции, освещенную лучами далекого Ситиса. Ярчайший свет отражался от стальной обшивки и блистал кипящим оранжевым заревом. Так же как и много, много лет назад, когда эта станция была населена и кипела жизнью…Впрочем это все мои выдумки, не подтвержденные фактами, те времена канули в лету задолго до моего рождения. Станция Ситис 1, названная так в честь звезды, на орбите которой она располагалась, была одной большой солнечной батареей с присоединенным к ней жилым комплексом для персонала станции и рабочим цехом, в котором заряжались аккумуляторы для отправки на окрестные станции.

 Из-за зеркал– концентраторов, направляющих лучи на площадку – поглощатель, станция напоминала только распустившийся цветок лотоса, выращенный при стандартной гравитации.
 
 Скорость окончательно упала до сотни км\ч, разгонные двигатели отключились и я включил ручное управление.

 Мое личное транспортное судно было весьма небольшим, заточенным под одиночные путешествия на средние дистанции. Такой вид кораблей был весьма популярен в эпоху Похода и до сих пор оставался наилучшим выбором для одиночек путешественников. По сути, единственным серьезным недостатком такого полетного средства была невозможность посадки на поверхность планет с атмосферой. Но, во-первых, этим вообще не многие корабли могли похвастаться, а во-вторых, это компенсировалось сравнительно низкой ценой и приспособленностью к длительным перелетам.

 Я включил полную систему наблюдения. Вокруг меня вспыхнули голограммы, транслирующие изображение с камер, расположенных повсюду на корпусе. Маленькие двигатели реактивного типа управляли положением корабля по моей мысленной команде. Не нужно было даже формировать четкие команды, достаточно было мысли,подобной тем, которыми мы управляем своим телом.

 В такие моменты чувствуешь корабль частью себя, как имплант, вживленный в твою плоть. Хотя, если вдуматься, космические корабли вполне можно было назвать имплантами с той поправкой, что не они присоединялись к нам, а мы к ним.

 Что бы человек делал без всей этой техники? Человеческая раса появилась на Земле, и не была приспособлена к жизни за пределами атмосферного кокона. Выросший на планете человек начинал чувствовать себя ущербным, находясь в космосе. Ведь достаточно было лишиться одной из систем жизнеобеспечения и человек становился абсолютно беспомощным.

 Сближение преодолело стометровую дистанцию. Я вел корабль к аварийному транспортному шлюзу, только его можно открыть при обесточенном энергоснабжении. Ситис1 был огромен. Чем ближе я подлетал, тем более ясными становились его размеры. Судно замерло в пяти метрах от аварийного шлюза. Створчатый люк находился на задней, то есть на теневой, стороне Ситиса. Глянув на параметры, я синхронизировал положение корабля со станцией. Теперь он будет висеть в одном и том же положении относительно громады Ситиса1 и, в случае отклонения от курса, сам выровняет траекторию.

 Я полез в задний отсек. Крохотные размеры оного не позволяли развернуться и фактически лишь чуть-чуть превышали объемы человеческого тела. У некоторых это пробуждало ужасные приступы клаустрофобии. Неудивительно, ведь за пределами этого небольшого кокона везде вакуум и, без подобающей защиты, лютая смерть. На этот случай в конструкции всех отсеков было предусмотрено широкое место, где можно было свободно принимать позу зародыша и простора хватало для полного разворота рук.
Мне повезло, я не был сильно подвержен такого рода страхам, хоть родился и рос на планете.

 Держась за поручни, я добрался до нужной мне кабины. Здесь автоматическая система облачала персонал в скафандры.

 Это старое слово мне всегда напоминало о первых космических костюмах – неуклюжих, объемных. Нынешняя защита выглядела совсем по-другому. Тонкая, если не сказать, элегантная,оболочка, повторяющая контуры тела с выделяющимися модулями жизнеобеспечения.

 Механизм затягивал мое тело этой сверхпрочной пленкой, пока я думал о своем. Раз, неприятно кольнули присоединяемые анализаторы состояния тела. Я тихонько ругнулся и завершившая работу машина меня наконец отпустила. Мысленно проведя быструю проверку всех функций костюма, я отправился к шлюзу.

 Воистину неудобное местечко. Цилиндрическая, ярко освещенная камерка с двумя створками. Прихожая, если хотите. Система провела полную проверку и, решив, что за пределами судна меня не зажарит, не облучит летальной дозой радиации и не размажет микроастероидами, начала откачку воздуха из шлюза. Дисплей костюма мигнул и включил подачу воздуха из своих запасов. Наконец, вспыхнул зеленый огонек и люк наружу открылся, выпустив в холодное ничто остатки разряженного воздуха. Я слегка оттолкнулся и медленно вылетел наружу.

 На меня нахлынуло чувство необъемлемой свободы. Передо мной нависала стена станции, с моей позиции из за своих размеров казавшаяся вообще бесконечной плоскостью. С другой стороны была бесконечность… Я невольно залюбовался красивейшей мозаикой из звезд и туманностей, открывшейся передо мной. Разноцветный ковер созвездий мягко и бесшумно поблескивал, уходя в глубины космоса.

 С трудом оторвавшись от завораживающей картины, я повернулся и полетел к аварийному створу. В ключевых точках скафандра располагались миниатюрные версии реактивных двигателей. Сейчас они тихонько толкали меня вперед. Я слышал их тихое шипение, передающееся через оболочку. Оно звучало немного успокаивающе и вообще приятно разбавляло вечную тишину вакуума.

 Я с глухим стуком коснулся стены напротив панели люка. Панель закрывала небольшая металлическая табличка. Я легко отломал ее, благо костюм многократно усиливал мои физические возможности, и оставил висеть рядом. Старая аварийная панель была проста как кувалда.

 Щелкнув тумблером, я запитал систему от аварийной батареи и передо мной вспыхнула голограмма старого образца. Голубого спектра, как тогда любили делать, конечно одноцветная, бесхитростная. Но, тем не менее исправно работающая, а это главное. Полазив в настройках, я отключил блокировку створок. Голограмма пропала, сдвинувшаяся панель открыла большой рубильник ручного открытия.

 Я уперся и повернул ручку. Через ткань костюма до меня частично доходил глухой скрип старой стали. В конце концов мне удалось и створки немного дрогнули. Значит, засов убран.

 Я подлетел ближе, дал мысленную команду кораблю. Сзади меня вспыхнул яркий бортовой прожектор и, следуя за моим взглядом, осветил стену станции и люк. Я просунул пальцы в небольшую щель между створками и раздвинул их. Вперед уходил темный коридор. Погасив корабельный прожектор, я включил свой собственный и углубился в недра давно оставленного людьми куска железа.
 
 Я медленно передвигался по нутру рукотворного стального монстра, то топая магнитными подошвами, то переходя на полет. Это было странно, лететь по коридорам, по которым когда-то ходили люди.

 Когда только начинаешь летать в невесомости, разум пытается привязать все к привычным понятиям верха и низа. Потом немного свыкаешься и древние инстинкты отступают. Окружающее пространство представляется одной сферой, равной со всех сторон.

 Но тем не менее, когда летишь по человеческим постройкам, возведенным с учетом генераторов гравитационного поля, опять начинаешь находить верх и низ то с одной стороны, то с другой, окончательно сбивая себя.

 Я периодически ловил себя на том, что иду по потолку и, без особой на то надобности перелетал на противоположную поверхность. Я шел по стенам лифтовых шахт, как по дорогам и парил вверх покоридорам, зная, что двигаюсь вперед.

 Фонарь, послушно следуя за моим взглядом, выхватывал из мрака стены, потолки, кто их разберет, что есть что… Одно за другим, мимо меня проплывали ответвления, все одинаковые, пустые, холодные. В некоторые я сворачивал, следуя маршрутизатору.

 Не люблю такие моменты. Все эти туннели на меня начинали давить. Я знал, что последний раз люди здесь были много десятков тысяч лет назад. Я знал, что других форм жизни, способных перемещаться в космосе, нет. Или, по крайней мере, нет в радиусе в несколько сотен световых лет.

 И тем не менее, мне с каждой следующей минутой все больше хотелось обернуться. Обернуться и осветить тот коридор, что оставался позади меня. Да, я знал, что тут не может быть никого кроме меня.

 Меня мучал чистый, первородный страх. Я был один, в незнакомом, чертовски темном месте. Так как воздуха на станции не было, ничто не рассеивало свет прожектора и за круглым пятном света с четкими границами был абсолютный мрак.

 Создавалось ощущение, что мира за пределом луча фонаря не существует. Загоняемый собственным подсознанием, я все чаще кидал взгляд на маршрутизатор, освещал коридоры, которые мне не были нужны. Мне не нужно было делать это, я просто успокаивал нервы.

 Напряжение росло. У меня появилось сильное желание быстрее добраться до цели, покинуть эти коридоры. Здравый смысл твердил, что бояться нечего. Ткань костюма работала как второй мышечный покров, сокращаясь в нужных местах. При желании я мог бы рвать руками металл и пробивать бетон. Мне было абсолютно нечего бояться.

 Но когда я на полном серьезе шарахнулся от выступающей трубы, приняв ее за чью то голову, я понял, что дальше так нельзя и что нужно себя успокоить. Взять свой страх и задушить его.

 Я остановился, огляделся вокруг, убеждаясь, что вокруг все тот же промерзший металл. Еще раз повторил себе, что вокруг никого не может быть. Закрыл глаза и мысленно потянулся к вопящему инстинкту. Стал убеждать его, что я один, я силен, и я, черт побери, не боюсь темноты! И тут я почувствовал, что справа в метре от меня стоит что-то.

 Я резко дернулся, открыл глаза, ахнул, почти вскрикнул. Ничего не было. «Что за бред лезет мне в голову», - подумал я. Гравитации нет, тут никто не может стоять, кроме меня. Да в этот сектор уже пару тысяч лет не залетал не один корабль! Я выдал длинное ругательство, обвинив конструкторов станции, мою задачу и себя самого, за детские страхи.

 Взяв кураж, я быстро двинулся вперед. Коридоры сразу перестали казаться единственным существующем местом во вселенной. Я снова представлял другие проходы, которые, по моим прикидкам, должны были проходить в тех или иных отдаленных от меня местах.

 Чертовы фобии меня раздражали. Идущий еще из детства страх темноты, непересиленный и переросший в проклятье, не давал мне покоя. Еще тогда, будучи ребенком, я боялся и избегал одиночества. Позже, мне было стыдно перед остальными за свой страх и я давил его агрессией и куражом. Теперь же, когда стеснительность уступила место благоразумию, мне было сложно избавиться от постоянного желания оглядеться.

 За этими размышлениями я довольно быстро добрался до центра безопасности. Оставались сущие пустяки: извлечь информационный модуль и делать ноги из этого местечка. Запустив работу терминала от резервного источника питания, я начал спешно искать способ отсоединить модуль.

 Он был заблокирован для извлечения. Этого я и ожидал, все таки это важная информация. Ладно, я тоже не вчера родился, справлюсь.

 Вариант вырвать нужный мне блок вручную сразу отметался, ибо тогда все данные на нем были бы немедленно стерты. Система стара, как мир, но ведь работает. Я влез в программный код терминала и через пару минут вошел в систему под личностью одного из работников охраны станции. Интересно, сколько поколений успело смениться с тех пор? И сколько «пра» у внуков этого человека, если, конечно, их род не прервался.

 Вскоре я выяснил, что извлечь блок можно, проведя профилактику систем и изъяв его для замены. Что ж, неплохой способ. Еще немного полазив в настройках, я запустил профилактику. Большинство систем на станции устарели, что мягко говоря, не удивительно. Необходимо было провести проверку работы. Команда дана.

 Станция начала оживать. Где-то в блоке энергоснабжения заработал запасной реактор. Во всех коридорах загорелся свет. Каждый механизм пришел в действие и приготовился выполнять свою функцию. За исключением единичных случаев, все устройства работали исправно, несмотря на превышение срока предполагаемой годности в несколько сотен раз.

 Я невольно зауважал производителей всего этого барахла. Проверил состояние солнечной батареи. За все прошедшее время, без обслуживания, черные лепестки этой величавой установки превратились в бесформенное оплавленное месиво и дико излучали рентген. Восстановлению не подлежали. Уровень опасности – высокий. Даже мой современный скафандр не выдержал бы этого излучения. Фактически, треть станции была заражена почти так же сильно, как и солнечная батарея.

 Ладно, оставим все как есть, мне оно ни к чему. Система проводила последние проверки, по устройствам побежали предельные импульсы. Включился генератор дыхательной смеси. Переходы наполнились воздухом. Дисплей моего костюма мигнул, и начал подачу воздуха извне.

 Постепенно окружающий мир заполнялся звуками. Гудение машин, писк работающего терминала, просто тихий незаметный шум воздуха, - все это так неожиданно навалилось на меня после тишины вакуума, что я почувствовал себя немного странно. Страх окончательно отступил. Я обратил внимание на мигающую голограмму на терминале. Профилактика закончена. Отлично.

 Я отсоединил модуль и начал гасить все системы. Ни к чему оставлять станцию в рабочем состоянии. По моей команде все опять возвращалось на круги своя. Свет гас, механизмы затихали, рукотворный гигант засыпал, снова становясь замершим в нигде памятником человеку. В последнюю очередь был откачан воздух. Я покрепче ухватил матово белый блок и развернулся к уходящему вдаль черному проходу.

 Замер на пару секунд, усмехнулся возникшей мысли о том, что мне не хочется вновь идти через тьму. Ну да ладно, проскочу, ничего.

 И опять все повторилось. Я снова то летел, то шел и снова вертел лучом по всем углам. Под конец я уже несся, выжимая из двигателей все, на что они были способны, даже не тормозя на поворотах, а отталкиваясь от стен ногами летел, лишь бы не сбросить скорость. Я так спешил, будто за мной неслась волна. Вот уже впереди замаячили звезды, выглядывающие из круглого лаза аварийного шлюза.

 И тут я остановился. Нет, так не пойдет. Это принципиальный вопрос. Активировав подошвы, я встал на холодный рифленый металл. Развернулся и зашагал в самый темный и не внушающий доверия коридор. Выключил прожектор. Или я решу эту проблему сейчас, или и дальше буду кормить свой страх, избегая темноты.

 Передо мной был какой-то цех с каким-то оборудованием, станками. Это не имело значения. Это было самое темное и самое пугающее место.

 Я закрыл глаза. Прямо передо мной стоял мой страх. Черный, с темно-бардовыми краями силуэт. Так его мне рисовал мой разум. Насидевший себе теплое местечко червь в моей голове заорал. Открой глаза! Полосни лучом! Разорви руками! Я лишь усмехнулся. Меня почти трясло. По телу шли мурашки, мне мучительно хотелось закричать, задавить страх.

 Вместо этого я поднял голову и, не размыкая глаз, посмотрел прямо на свой ужас. На это средоточие мрака, клубившееся прямо передо мной. Он стоял, теряя силы и контроль надо мной. Он пугал меня только своим присутствием. Это было исключительно мое собственное подсознание. Теперь, глядя в глаза своему страху, я осознал его иллюзорность. Силуэт начал таять, развеялся и теперь передо мной была лишь станция со множеством неосвещенных коридоров.

 Я рассмеялся и, развернувшись, спокойно зашагал назад, к своему кораблю.