Засуха. Глава 5

В моём характере хватает странностей. Валерия частенько крутила пальцем у виска: «Ты, точно, - не от мира сего». Но и ей приходилось признавать, что в характеристиках людей и оценках, даже самых парадоксальных, я оказывалась права. Главное значение для меня, как ни странно, при первом взгляде на человека, имеют уши. И я никогда не ошибаюсь. Кстати, ушки Элен весьма изящной формы, но если бы я взялась писать её портрет, то непременно пририсовала к ним кисточки. Красивый, но хищный и опасный зверёк. Пожалуй, больше всего удивили меня своей формой ушные раковины моих новых знакомцев – четы Огородников. У Фёдора Михайловича самые красивые мужские уши из всех, кого ранее мне приходилось встречать. Классическая форма. У Таточки – под стать: тонко очерченные, с небольшой мочкой. В таких ушах только сапфиры с изумрудами носить. Но я не усмотрела даже следов от проколов, стало быть – подобных украшений у неё нет. Если бы я не знала об их роде занятий, то решила,  что они люди творческой профессии: писатели, музыканты или актёры.

Послей первой  моей встречи с новообретённой невесткой Волковых, Лера  заварила особый кофе, по рецепту моего старинного приятеля, ученика отца, а ныне полковника госбезопасности в отставке. Села напротив, уставилась на меня и потребовала: «Ну, говори».
- Что говорить….Видимо, ты права: девушка из ранних да ушлых.
- Но ведь красивая, да?
- Наверное. На чей-то взгляд. Не нам судить. А вот Лёша твой голову совсем потерял.
- Что делать-то?
- Ничего. Смирись. В конце-концов, это его жизнь, не твоя.
- Это моя жизнь! Всё полетело к чёрту! Девчонки исстрадались….
- Лера, ты вспомни, с Таней у тебя тоже не всё гладко было.
- Это всё мелочи, пена. Мы жили вместе пять лет, в обычной «трёшке» - одна комната проходная. Обе внучки там родились….
Она вздохнула, отвернулась, чтобы сморгнуть слёзы:
- Если бы нам тогда такой дом….

Валерия так и не смогла полюбить свой новый дом. Огромная веранда с арочными окнами была завалена годами собиравшимся «добром»: собачьим пухом в рваных пластиковых пакетах, где свила удобные гнёзда моль; ящиками с яичной скорлупой и луковой шелухой, рваной обувью, которую жалко было выбрасывать: авось сгодится; кастрюлями с отбитой эмалью, и множеством прочих «нужных в хозяйстве» вещей. Я вообще не ступала туда ногой, и пользовалась другой дверью, которая вела прямо в кухню. Да и там глазу порадоваться нечем: у порога – вечные собачьи миски с толстым слоем налипшей шерсти по краю, засаленные шкафы и огромный стол посередине, сплошь заставленный тем, что должно быть всегда «под рукой». Во время трапез всё это сдвигалось, кое-как размещались тарелки – с опасностью зацепить рукавом какой-нибудь пузырёк или мензурку с непонятной смесью. Однажды я навела на этом столе полный порядок, но последствия были такими ужасными, что и вспоминать не хочется. И целый месяц после того скандала я отказывалась ехать в Дрозды. А Лера посылала Антона, чтобы он уговорил меня сменить гнев на милость.

- Ида Петровна, берите с меня пример: я молчу. «Хозяин – барин», то есть хозяйка – барыня, мало ли что ей в голову взбредёт.
- Это тебе она хозяйка!
- А вам – больше того. Полвека уж грызётесь, а всё одно: не разлей вода. Поздно уж вам подружек выбирать. Меня пожалейте, я ведь уволюсь, сил нет…
- Ага! Я, значит, тебе – буфер?
- Ида Петровна, какой буфер? Да вы мне – мать родная, я за вами – как за каменной стеной.

Ну что с ним сделаешь?  Собралась да поехала. Валерия была тише воды, ниже травы:
- Идея, ты уж меня не бросай. Таня с девочками в Питер уехала, Лёшенька им там квартиру купил. Ангелина школу нынче кончает, поступит в университет…
- Ну вот, всё к лучшему. Город прекрасный, им понравится. Новая жизнь, новые друзья…
- Боже мой… Какая жизнь? Одни руины.
- Глупости не говори.  Внучкам повезло, что из провинции выбрались. А Татьяне всего пятьдесят лет, она отлично выглядит, обеспечена, с квартирой и средствами. Найдёт ещё своё счастье.
Лера глянула на меня, но промолчала. Прикусила язык. Наверное, до крови. Махнула рукой и вышла в сад. Правда, хватило её ненадолго….Уже вечером мы снова поругались. Потом – помирились.

Стыдно признаться, но я теперь люблю посещать Дрозды больше, чем при жизни Валерии. Меня неодолимо притягивает эта чета Огородников, разжигает любопытство….Мне ужасно хочется понять, почему все, кто попадает в орбиту их общения, неизбежно становятся их поклонниками. Совершенно невозмутимый Антон, который должен был бы их тайно ненавидеть, постепенно становится их ярым защитником; закрытый и неприступный начальник охраны, оказывается, приезжает поговорить с Фёдором – о жизни; няня Петеньки делится секретами….
Но с виду, на сторонний взгляд, Огородники вовсе не ищут контактов, не делают никаких шагов к сближению и никому не задают вопросов. Особенно восторженно к ним относится Элен: привозит полные пакеты деликатесов, постоянно интересуется, что им нужно в хозяйстве. Да и сам Алексей Сергеевич, который раньше появлялся в Дроздах раз в месяц – как ясное солнышко, теперь не пропускает ни одного выходного, да и после работы, вечерком, примчится раза два-три в неделю.

Сад и огород преображаются на глазах. Никогда бы я не поверила, что два человека в такой короткий срок могут сделать так много. Но в каждый свой приезд, я просто развожу руками и начинаю квохтать, как наседка: не могу удержаться от слов восторга. Ещё лежал снег, и была жива Лерочка, когда заброшенный сад превратился в ухоженный участок, разбитый на ровные прямоугольники песчаными дорожками. Фёдор Михайлович шутил, что скребки для очистки грязи с обуви, которые торчали возле калитки, он оставит как памятники.
Яблони стояли, будто – на выданье: очищенные от многолетней парши и побеленные. Я спросила у Таточки, почему на тех деревьях, что возле теплицы, она повязала алые ленточки. «Это место богатства и процветания. Пусть у Волковых всё будет хорошо», - она улыбнулась и продолжила вскапывать длинную узкую гряду.

Да, я слышала об этой мудрёной и такой модной китайской науке «фэн-шуй», но и предположить не могла, чтобы этим увлекались серьёзные люди. Мне всегда казалось неестественным и смешным, когда кто-то с важным видом начинал говорить об  улучшении своей жизни, связывая это с какими-то талисманами и заговорами. Хотя, как знать….
Последние годы я хожу в одну и ту же парикмахерскую, к мастеру Зиночке. Это социальное заведение мы по-прежнему называем «Дом быта»: в нём сохранились пара мастерских – по ремонту обуви и швейных изделий. Да еле-еле дышит ателье, где уже давно не заказывают модную одежду, а только старики приносят на перелицовку старенькие пальто и куртки.
Так вот, у Зиночки на рабочем месте – строжайший порядок, всё расставлено раз и навсегда. Как-то я спросила:
- А расчёски вы располагаете согласно чину или заслугам?
Зиночка улыбнулась и охотно вступила в разговор:
- Знаете, я увлеклась китайской философией. Это ужасно интересно. Есть определённый и постоянный круг, запомнить его легко: вода питает дерево, оно поддерживает огонь, потом образуется зола – часть земли, в ней рождается металл, а расплавленный металл похож на воду. Вот круг и замкнулся.
- Зина, а при чём тут ваши расчёски?
- Смотрите: в первом стакане у меня – стеклянные расчёски, это символ воды. Потом идут деревянные, красные – будто огонь, черепаховые – земля, а в последнем – металлические. Видите, как просто.
- Но, Зиночка, если всё это приносит удачу, то почему вы работаете в парикмахерской для бедных? Зарплата здесь не ахти какая…
- Вы знаете, я люблю слушать всякие истории. А пожилые люди, они ведь – рассказчики. Молодые дамочки о чём говорят? Одни сплетни….А здесь мне нравится.
- Вот оно как. А ведь вы – отличный мастер, могли бы зарабатывать прилично.
- Да у меня всё отлично! Есть несколько постоянных богатых клиенток, я их обслуживаю на дому, а платят они в два раза больше, чем получаю тут за месяц. А хотите, я вам книжку принесу? Там здорово о фэн-шуе написано, главное – для жизни полезно.
Я, конечно, согласилась, жаль было обижать славную женщину. Но, к стыду своему, так эту книжку и не открыла. Может, время уже и пришло….

Я догадывалась, что, размечая участок, Огородники сообразуются с только им понятным планом. Вначале я думала, что это зависит от сельскохозяйственных причин. Однако, иной раз, когда Таточка настаивала на особом повороте забора, стоя с компасом в руках, у меня возникала мысль, что они владеют иными знаниями. На мой вопрос о китайской науке, Таточка ответила со смехом:
- О, есть, многое на свете, друг Горацио, что не известно нашим мудрецам….
На этом разговор и закончился.

Продолжение http://www.proza.ru/2011/05/30/301