После бури - тишина...

С обреченностью вздернутого на дыбу Сергей Анатольевич понял, что и на этот раз ему ничего не поможет. Он даже попробовал воспользоваться опытом Александра Покровского, и представил, как вгрызается в арбуз*, заглушая собственным чавканьем вопль дражайшей Антонины Ивановны. Но, видимо, у знаменитого писателя командиры на подводном флоте по сравнению с супругой Сергея Анатольевича были хилыми младенцами. Чем сильнее вгрызался страдалец в воображаемую сочную арбузную мякоть, тем раскатистее становились крики разгневанной Антонины Ивановны. Они доставали несчастного из самых потаенных уголков подсознания, куда он пытался уползти, порядком потрепанный децибелами голоса любимой и ее презрительными взглядами. К сожалению, впасть в кому ему не удавалось. Летаргический сон тоже не наступал. 

Убедившись через полчаса, что и на этот раз Антонина Ивановна не получила растяжения голосовых связок и даже не сбавила темпа, с которым она вытягивала на свет божий все его прегрешения прошлой, настоящей и даже будущей жизни, Сергей Анатольевич сдался и попробовал вспомнить, в чем он успел проштрафиться. Но так как сосредоточиться ему никак не удавалось, он попытался получить подсказку, прислушавшись к причитаниям супруги. Однако в данный момент Антонина Ивановна добралась до свадебных подарков и со сладострастием мазохиста перечисляла, кто из его родственников обидел ее в тот, тридцатипятилетней давности, день. Сергей Анатольевич незаметно перевел дух: этот раздел был неизменно завершающим аккордом всех семейных бурь, после которого, он, наконец,  узнавал, какое страшное преступление совершил на этот раз.

…Тишина обрушилась на него внезапно, почти оглушив. Поэтому он не сразу смог разобрать слова любимой:
- Так ты уберешь за собой чашку со стола или нет? Или тебе нянька нужна?
Семейная гармония привычно возвращалась в их дом, как радуга после грозы…



* Александр Покровский «У-тю-тю, маленький!»