Кусочек счастья

Угораздило же Анну и Аллу уродиться сестрами! И не просто сестрами, а близнецами, точь-в-точь похожими друг на друга. Это сходство до глубины души удивляло каждого, кто их хоть немножко знал: до того противоположны были их привычки, вкусы, характеры.
Алла – жизнерадостная хохотушка с пышной копной белокурых кудряшек, острая на язычок и непоседливая. Анна – вечно сутулящаяся “серая мышка” с немодным хвостиком белесых волос, собранных на затылке невесть откуда взявшейся аптекарской резинкой.

Такими и запомнили девочек одноклассники. Сестры и в общении были настолько разными, что удивительная похожесть их имен раздражала. Во дворе им кричали: “Анька”, “Алка”. Отзывались обе. Учителя вызывали к доске: “Аня, Аля”. И не было никакой возможности разделить их хотя бы именами.

Как-то Тамара Ивановна, учительница русского языка и классная руководительница, принялась на уроке разъяснять, что девочкам даны имена, различающиеся только буквами “эн” и “эл”, обозначающими сонорные звуки, поэтому и звучат они почти одинаково. Кто-то из мальчишек тут же предложил называть одноклассниц “Эн” и “Эл”, что жутко понравилось Алле. Ане в принципе было все равно, как ее будут называть, лишь бы не толкались на переменах и не давали более обидных прозвищ. А Тамара Ивановна, которой, наверное, ее глаголы и деепричастия вместе с лексикой родного языка были дороже всего на свете, принялась горячо доказывать, что нельзя называть девочек прозвищами, ведь родители дали им такие замечательные имена.

Потом, впрочем, учительница осеклась на полуслове и от “лирических отступлений”, как сама выразилась, перешла к объяснению новой темы. Проблема заключалась в том, что родителей своих сестры Балашовы просто-напросто не знали. О существовании отца, его фамилии, роде занятий и месте жительства они так и не подозревали до конца своих дней. А мать, подарив своим дочкам звучные имена, посчитала свои обязанности исчерпанными. Нет-нет, она не оставила девочек в роддоме, а, приехав с ними на квартиру к своей старшей сестре, кормила их, стирала пеленки и даже (так потом рассказывала тетка) пела колыбельные. Это продолжалось ровно три месяца. А потом отправилась на рынок за молоком и… исчезла. Вернее пропала без вести. Именно так было написано в серой казенной бумаге, которая хранилась дома у тетки.

Эти слова казались сестрам просто кощунственными. Без вести пропадали солдаты на фронте, а их непутевая мамаша, молодая и здоровая, просто-напросто бросила своих детей. Зачем нянчить и кормить вечно ревущих близнецов, стирать горы пеленок, не спать ночами напролет, если вокруг столько возможностей! Тем более что их мать (так говорила тетка) была просто красавицей, и в двадцать восемь лет, после рождения дочерей, стала еще привлекательнее. Конечно, можно было отправить детей в Дом малютки, но тетка Поля вдруг заупрямилась: “Не отдам. Жалко их. Такие маленькие, беззащитные. И не чужие мне. Подниму, вырастут. И государство поможет”. Пенсионерка Мария Федоровна, живущая в соседней квартире, причитала, стремясь удержать от опрометчивого поступка: “И что ж за доля такая у тебя, Полина, - чужие грехи замаливать? Проклянешь ты свою судьбу, попомни мои речи! И благодарности от них не дождешься”.

Слова эти соседке пришлось повторять не раз: и когда Полина вынуждена была оставить престижную работу экономиста в солидной организации (слишком быстро прошел отпуск по уходу за детьми, оплачиваемый государством, а в садике Анечка с Аллой болели, не переставая); и когда очередной претендент на руку Полины вдруг раздумал жениться, увидев сразу двух девчонок; и когда подросшая Аллочка стала по вечерам периодически исчезать из дома и закатывать скандалы по поводу отсутствия модной одежды.

Скорее всего, судьбу свою тетка прокляла очень скоро, хотя виду не подавала. Несла свой крест безропотно, стремилась жить по совести, как надо.
Как-то разбирая бумаги в шкафу, Аня наткнулась на теткин диплом. Кто бы мог подумать, что та была когда то прилежной студенткой технического университета! На вопрос племянницы, почему бы снова не устроиться на работу по специальности, тетка Поля нехотя ответила, что не берут уже ее на эту работу – годы ушли, квалификация утеряна, а вокруг безработица, вон их сколько, молодых, с дипломами; и те не могут рабочее место найти.

Пожалуй, только тогда задумалась Аня, поняла, чем пожертвовала тетка для них – жизнью своей, здоровьем, женским счастьем. Осталась одна с малышками на руках, а во дворе судачили: “На опекунские позарилась!” Опекунских катастрофически не хватало, и по вечерам тетка подрабатывала – вечно печатала на пишущей машинке какие-то отчеты, списки, ведомости. К ней постоянно приходили с заказами несостоявшиеся писатели, студенты с дипломными работами. Еще Полина зарабатывала деньги дворницким трудом – рано утром, пока все спали. Как-то незаметно стала ей помогать и Аня – примерно в шестом классе, просто поднялась пораньше и вместе с теткой вышла убирать территорию у дома. Обе работали молча, но болтливостью они никогда и не отличались.

Помогала, чем могла, и добрейшая Мария Федоровна. Именно благодаря ей была решена проблема обеспечения сестричек одеждой и обувью. У соседки в сундуке хранились детские вещи – в семьях ее взрослых сыновей детишки выросли, и добротную одежду внуков постоянно отправляли бабушке на хранение – выбросить как-то жалко, а в комиссионку нести лень. Авось, когда-нибудь и пригодится. Вот и пригодилась.

Так и щеголяли Аллочка с Аней в модных одежках, и были одеты не хуже одноклассниц. Впрочем, Аллочка умела выглядеть королевой и в старой одежде. От кого унаследовала она эту грациозную походку, естественную гибкость движений, царственную осанку? С раннего детства, когда бабушки во дворе наперебой угощали конфетами румяную белокурую девчушку, Алла умела и хотела нравиться всем. Уже с седьмого класса наступила для нее волнующая пора признаний в нежных чувствах, ухаживаний и тайных свиданий. Не было, пожалуй, среди старшеклассников мальчика, который бы не знал Аллочку, не восторгался ею, не мечтал добиться ее благосклонности. Уже тогда девочка жутко переживала из-за убогой мебели в квартире (даже в гости никого не пригласишь!), из-за скромной одежды тетки Поли (да разве можно приходить на школьные собрания в таком виде?), из-за того, что приходится носить хотя и хорошие, но бывшие в употреблении вещи. Она давно поняла, что рождена быть королевой, рождена властвовать, и решила добиться успеха в жизни любой ценой.

Школьные вечера и дискотеки стали свидетельством её девичьего триумфа. Одноклассники и парни постарше наперебой приглашали Аллочку потанцевать. А ее сестра, которую Алла чуть ли не силой приводила с собою, неуклюже топталась в кругу таких же неприметных девчонок и смотрела на всех исподлобья. Говорить с нею было скучно – Анечка не находила слов, смущалась и краснела до ушей; она не любила шумные компании, панически боялась оказаться в центре внимания. Любимым ее занятием скоро стало чтение; она все больше уходила в свой собственный внутренний мир, замыкалась в себе, о чем-то мечтая. Помогая тетке Поле, Аня скоро взяла на себя все хлопоты по дому. Надо ли говорить о том, что Анечка одна ходила на субботники, дежурила в классе и принимала участие в трудовых десантах? Ее сестра умела только блистать нарядами, вызывать восхищение и слушать комплименты.

Возвращаясь поздно вечером с танцплощадки, Алла со смехом говорила: “Ждешь своего принца? Жди, вот он приедет на иномарке, спасет тебя от одиночества и освободит от домашних оков. На него вся надежда, ведь тетке не на что учить тебя в институте, она и так еле-еле концы с концами сводит. Вот и бабушка Мария к сыну доживать уехала, и опекунские платить скоро перестанут. Как жить будешь, дуреха? Я-то, конечно, не пропаду”.

Распространяя вокруг себя волны дешевых духов и недавно выпитого вина, Алла бросалась на кровать и тут же засыпала крепким сном человека, уверенного в завтрашнем дне. А её сестра ещё долго рассматривала при свете луны узоры на стареньких обоях, которые давно пора было заменить. Но до ремонта ли тут, если жизнь становилась все труднее: цены росли, тетка нервничала из-за каждого пустяка, Алла совсем отбилась от рук...
Эл уехала из дома тайно, вскоре после выпускного вечера в школе. Взяла только самые лучшие платья и теткину зарплату машинистки.
- Видно, в Катерину удалась характером. Отправилась искать легкую жизнь, - сказала вечером тетя Поля. – А где она, та жизнь? Тружусь постоянно от зари до зари, и просвета не видно.

Хмурая неласковая Анечка немного повздыхала вместе с теткой и отправилась на кухню – мыть посуду. Вскоре из спальни донесся стук пишущей машинки – надо было как-то жить до следующей зарплаты.

Так и тянулись дни. Почти до самого вечера бродила Аня по городу, пытаясь найти работу. Но куда ей можно было устроиться, когда после института не сразу найдешь рабочее место. А у нее ни профессии, ни стажа, ни образования. Правда, всюду требовались продавщицы-лоточницы для работы на улицах города. Но, глядя на угловатую фигурку и печальное лицо Ани, слушая унылый голос девушки, все предприниматели дружно отказывали ей в трудоустройстве.

Стыдно было есть хлеб, заработанный теткой, стыдно подметать на рассвете асфальт возле дома. Все прежние подружки, когда-то списывающие у нее домашние задания, теперь отвернулись, забывали здороваться при случайной встрече. Бывшие одноклассники теперь учились в институтах, колледжах, лицеях, вели какую-то совсем иную, праздничную жизнь. Аня жила тихо, как мышка, и все мечтала, мечтала…

Как-то вечером тетка вернулась домой необычно веселая.
- Все, Анюта, нашла я себе денежную профессию, буду в кафе посуду мыть. А ты на мое место устроишься, секретарём-делопроизводителем на трикотажную фабрику. Я уже договорилась. И начнется у нас райская жизнь! Ты у меня в институт через год пойдешь – пригодится твой аттестат с хорошими отметками. Пока экономят в кафе на посудомоечной машине, и мы не пропадем!

- Может… я в кафе устроюсь? – заикнулась было Аня, с недоумением глядя, как рдеет на теткиных щеках неестественный румянец. Та всегда была бледной, а на все вопросы по поводу цвета лица равнодушно отвечала, что гемоглобин у нее низкий. В больницу же тетке Полине обращаться было недосуг.

-Что ты! Работа вечерняя, возвращаться придется поздно. Да и в кафе еще приставать мужики начнут, ты ведь девушка молодая, красивая…
Красоту племянницы замечала только Полина. Для других она была неприметной «серой мышкой», испуганной и несчастной. Анечка сутулилась и постоянно опускала глаза, ей было все равно, как она выглядит в глазах окружающих, какую одежду носит.

Когда один молодой человек - механик трикотажной фабрики, где трудилась теперь Анечка – решил проводить её домой, девушка всю дорогу молчала, опустив голову и не потрудившись ответить ни на один вопрос. На следующее утро несостоявшийся кавалер вполне серьезно сообщил коллективу, что новая секретарша – глухонемая.

“Райская жизнь” продолжалась полгода. А потом тетка просто не пришла домой вечером, как обычно. Только утром узнала заплаканная Анечка, что Полину Игнатьевну увезла “скорая” – той стало плохо прямо во время рабочей смены в кафе.

В больничной палате ещё не старая женщина сокрушенно шептала: “Так и не поступила ты в институт, кровиночка моя. Кто тебя теперь пожалеет, кто обогреет и защитит? Видно, не рассчитала я свои силы, надорвалась…”
Аня рыдала и целовала сухие руки умирающей, просила прощения за всех: за себя, за сестру, за неизвестную ей мать Катерину.
Во время поминального обеда девушка впервые сказала о тете “мама”, а при жизни ни она, ни Алла так Полину не называли.

Теперь по субботам Аня ходила в церковь, ставила свечку за упокой души рабы Божьей Полины. Молиться она не умела и, глядя на дрожащий огонек свечи, думала о том, куда уходят, исчезают все людские мысли, надежды и мечты. Человеческая жизнь казалась такой же беззащитной, хрупкой и быстротечной, как этот маленький язычок огня.

Потом девушка шла к иконе Николая Чудотворца. И снова, в надежде на чудо, горели свечи – за здравие Аллы и Катерины, с надеждой на их счастливое возвращение. Те находились далеко и просто не знали, как горько, как тяжело жить в одиночестве, как тоскливо просыпаться по утрам и знать, что твоя жизнь не нужна никому. Если бы догадывались об этом – бросили бы все свои дела и развлечения и приехали бы к Анечке…

Анна и не подозревала, что судьба готовит ей новые испытания… Она ходила на работу, на базар, беседовала с соседками у подъезда, убирала, стирала, готовила еду. Годы проходили, Анна их не замечала, ведь были они похожи один на другой.

В тот вечер она, как обычно, сидела у старенького телевизора и вязала.
Длинный звонок в дверь привел девушку в изумление – кто может прийти в гости?
У порога стояли два молодых милиционера. Один из них, коротко представившись, предъявил ордер на обыск. Что можно искать в её квартире, было непонятно. Милиционеры и понятые старательно осмотрели обе комнаты, особенно заинтересовали их банки с крупой на кухне.

А потом скороговоркой прозвучали слова: “Ордер на арест… гражданка Балашова, вы уже две недели в розыске… задерживаетесь по подозрению в краже…” Сухо щелкнули наручники. Эта банальная фраза, прочитанная в каком-то детективе,теперь совершенно некстати всплыла в памяти Анны.

Неизвестно, какое сопротивление при задержании могла оказать дюжим милиционерам худенькая, испуганная девушка, но именно так – в наручниках и в домашнем спортивном костюме – ее увели из квартиры. И жильцы старого пятиэтажного дома, сидящие по случаю теплого августовского вечера на скамейках у подъездов, с любопытством и недоумением взирали на эту картину.
-Вот мы тебя, как особо опасную преступницу, определим пока в одиночную камеру – повезло, что пустует! – балагурил пожилой охранник, гремя ключами. И добавил, уходя: “Не грусти. Жизнь у нас здесь веселая… сама увидишь”.

Сидя в углу камеры, Аня обхватила голову руками и даже не заплакала – тихонечко запричитала от отчаяния и безысходности.

На следующий день состоялась очная ставка. Потерпевший – крепкий черноглазый мужчина - в изумлении привстал со стула, увидев Анну.

-Ну, милиция! Ну, молодцы! А я уж и не надеялся – думал: расклеили везде фотки воровки – и на этом конец! Нет, нашли все-таки голубушку! Я вас после этого прямо зауважал!
- В первый раз вижу… не имею понятия… денег не брала…не видала…не знаю… - тихо отвечала на вопросы следователя Анна, глядя в сторону.
- Как это не брала! – завопил черноглазый. – Да теперь уже спрятала мои баксы в укромном месте. Кудри раскрутила, косметику смыла - экая скромница! Понятно, здесь следственный изолятор, не гостиница. И баланду хлебать – не коньяк в ресторане кушать!

- Спокойнее, потерпевший, спокойнее, - твердил следователь, и было заметно, что ему смертельно надоело все это: обвиняемые, потерпевшие, допросы, процессы.
- А вы, гражданка Балашова Анна Михайловна, отправляйтесь в камеру. Адвокат у вас будет.
-Анна? – удивился черноглазый. - Имя вроде какое-то другое было… Да ну их, аферисток! Не то что имя, такую грустную историю придумают про свою жизнь. А наутро проснулся – кейса как не бывало!

Вторую ночь в камере девушка снова не могла уснуть. Вся жизнь прошла перед её глазами как один длинный пасмурный день, и будущее, очевидно, не сулило ничего хорошего.
Наутро Анну вывели на очередную очную ставку. Потерпевший, рыжий мужчина лет тридцати с мутными серыми глазами, всплеснул руками.

- Во, дела! И месяца не прошло, как нашли! Ну, специалисты! А я уж мысленно попрощался со своими денежками, думал, что этой даме всё с рук сойдёт безнаказанно.
Напрасно Анна лепетала что-то про тетку и работу секретарши, утверждая, что потерпевшего видит впервые.

- Врет, всё врет! Познакомились, пообщались, ну, как, водится, выпили. Проснулся утром – ни визитки, ни долларов. А её и след простыл. Да пусть не отпирается – вон и фоторобот тютелька в тютельку.
- Гражданин, вы подтверждаете свои показания, что гражданка Анна Михайловна Балашова Вас ограбила?
-Анна? – мужчина на секунду засомневался. – Имя другое называла… Да ну их, шарлатанок, не только имя выдумают – любого вокруг пальца обведут. Вот и эта: в поезде ехали – не баба была, орлица! А сейчас на мокрую курицу похожа. Кого хочешь разжалобит.

Слова звенели в ушах Анны: “Суд… возмещение ущерба… адвокат…” Она пыталась что-то сказать в свое оправдание, но понимала, что никто ей не верит, да и сама уже от безысходности не верила в свою невиновность.

Анну отвели в камеру и словно забыли о ней. Лихорадочно перебирая в памяти подробности очных ставок, девушка задавала себе одни и те же вопросы: почему произошла эта чудовищная ошибка, с кем её могли перепутать, на кого она оказалась так похожа? Самое печальное заключалось в том, что и ответы на них Анечка уже знала, но как можно обвинить в случившемся самых близких тебе людей, как поверить, что родная сестра способна на преступление? Спасти её могло только чудо, но время шло, и ничего не менялось, и безысходность угнетала с каждым часом всё больнее.

Только спустя несколько дней женщина-охранник открыла железную дверь и крикнула: “Балашова, выходи! Там посетитель к тебе. Интересный мужчина”. И с ехидством посмотрела на помятый костюмчик девушки.

“Наверное, адвокат”, - вяло подумала Анна.
Мужчина, стоящий спиной к двери, обернулся, когда они вошли. Аня подняла глаза, и сердце её бешено заколотилось. Это был он – герой её снов и мечтаний, её сказочный принц. Мужчина не был слишком красив, но высок, строен, элегантен; во всех его движениях и жестах сквозила врожденная интеллигентность, карие глаза светились умом.

- Антон Константинович, - почтительно сказал следователь, - я Вас оставлю наедине, можете поговорить без свидетелей.

Едва закрылась дверь, незнакомец бросился к Анне и обнял её. Девушка отстранилась, боясь испачкать белоснежную рубашку Антона.
- Молчи, не произноси ни слова. Я все знаю: это нелепая ошибка, сходство лиц, грязная клевета, - горячо заговорил тот.

Слезы ручьем полились из глаз Анны, от рыданий перехватило горло. Хоть один человек верил в ее невиновность, понимал, что всё, что происходило с нею последние две недели, просто недоразумение. Потом они сидели рядышком на казенном диване, Антон держал Анечку за руку и взволнованно рассказывал о том, что это друг его, Павел, адвокат, позвонил ему по “межгороду” и сообщил, что их давнюю знакомую, Балашову, задержали по подозрению в краже. Говорил о том, что до сих пор по-юношески влюблен, и ни одна женщина в его жизни не смогла затмить образ первой возлюбленной.
Ничего не понимая, Аня только кивала ему в ответ.

- Потерпи еще несколько дней, пока тебя отпустят под залог. У меня есть всё: деньги, связи. Потом мой адвокат непременно докажет, что произошла чудовищная ошибка. А я буду приходить каждый день, принесу всё, что нужно: нормальную еду, хорошую одежду, твою любимую косметику.

Теперь Анна была согласна находиться в этой ужасной камере всю жизнь – только бы каждый день видеть Антона. Она вспоминала его глаза, слова, руки – и волшебная улыбка счастья преображала её лицо…

Неизвестные доселе стороны бытия открывались перед нею. Анна листала глянцевые журналы, училась носить модные платья и пользоваться косметикой; она рассказывала Антону о своих мечтах и стремилась понять его проблемы…

Скоро гражданку Балашову освободили из-под стражи. Антон встречал её с огромным букетом белых роз; следователь, проводив девушку до машины и угодливо открыв перед ней дверцу, в сотый раз извинился за все причинённые неудобства. Анна готова была расцеловать этого утомленного жизнью человека – ведь именно благодаря ему она нашла свое счастье!

А Антон, сидя рядом с нею на заднем сиденье автомобиля, ласково шептал ей: “Я знаю, знаю, что тебе нужно: ванная, массаж, парикмахерская. Надо хорошо выспаться и забыть навсегда эти кошмарные дни. И магазины, магазины, магазины… Что еще так развлечёт и успокоит мою девочку?”

…Стоя – наконец-то совершенно одна – в примерочной кабине дорогого магазина, Аня пережила ещё один шок после того, как посмотрела на ценник платья, которое Антон для неё выбрал. Цифры кружились перед глазами; декорации её новой жизни менялись так часто и непредсказуемо, что разум отказывался служить девушке, услужливо подсказывая, что во всём, что с нею произошло, кроется какая-то чудовищная ошибка.

“А, не все ли равно? – вдруг подумала она. – Пусть так и будет. Может, это моя родная мать вспомнила обо мне или тетка с высоты небес решила помочь. Или Бог за все мои страдания…”
Анна посмотрела в большое зеркало и изумилась: “Кто…кто эта зеленоглазая принцесса в вечернем наряде? Какой у нее царственный взгляд, какие уверенные движения, какая загадочная улыбка… Неужели… Неужели это я? Я – такая красивая, уверенная и счастливая? В первый раз, впервые за всю жизнь. Что помогает мне? Любовь? Удача? Небеса?»

Она помедлила еще немного и, чуть покачнувшись на каблуках, вышла из примерочной.
Антон бросился ей навстречу: “Ну, наконец-то! Наконец я вижу тебя прежней, Эл! Вот она, твоя волнующая мужчин счастливая улыбка, твой доверчивый взгляд, моя королева! Забудь об этом тюремном кошмаре, будь со мной и властвуй! А теперь - в ресторан. Машина уже ждет”.

Уже восседая на заднем сиденье мерседеса, Анна все поняла.
Эл… Антон – знакомый сестры, давно и безответно влюбленный в неё. Отвергнутый еще тогда, в юности, будучи без денег, без машины, без отцовского наследства. Но Аллочка, любящая легкую жизнь Аллочка, может вернуться – ей ведь нужны деньги, она всегда их любила, любила больше всего на свете.

Но пусть хоть немножко любви достанется и Ане – совсем маленький кусочек счастья, принадлежащего сестре. И Анна крепко прижалась щекой к плечу сидящего рядом мужчины, стараясь сдержать слёзы…
*****
Десять лет…Анна улыбалась своему отражению в глубине зеркала и своим мыслям. Вот уже десять лет прошло с того дня, когда они с Антоном поженились, и каждый день семейной жизни был наполнен для неё радостью. Муж и сын стали для неё смыслом существования, и если бы их не было рядом, она умерла бы, не задумываясь.

Придирчиво рассматривая в прозрачной глубине собственное лицо, она горестно вздохнула. Лучшие салоны красоты, тренажёрный зал и массаж, бесконечные диеты, дорогая косметика – всё для того, чтобы сохранить молодость и красоту, оставаться для мужа самой волнующей и желанной…но откуда взялись эти морщинки, лёгкая желтизна кожи, тёмные круги вокруг глаз? Наверное, ложь, которая все эти годы жила рядом с нею и отравляла её жизнь, теперь съедает её красоту. Каждый день, проведённый рядом с Антоном, Аня ждала появления сестры и собственного разоблачения, вздрагивая от очередного звонка в дверь. Нет, она не могла больше жить в роли обманщицы и каждый день давала себе обещание рассказать обо всём Антону.

И был момент, чтобы открыть всю правду, в то самое утро после свадьбы, когда муж, целуя её побледневшее личико и зарываясь лицом в роскошные светлые волосы, взволнованно шептал:
- У тебя всегда было столько поклонников, ты была такая смелая и многим нравилась, я никогда не надеялся, что ты будешь ждать только меня…
Но Аня была так ошеломлена происходящим, так взволнована, что совершенно забыла и о сестре, и о собственном обмане…
Она решила во всём признаться мужу во время свадебного путешествия, но разве можно было, лёжа на песке почти у самой кромки ленивого моря и слушая ласковый голос любимого мужчины, говорить о плохом?!

А потом Аня поняла, что ждёт ребёнка, и испугалась уже по-настоящему, что её ложь откроется, ведь теперь она обязана была думать не только о себе. Слишком хорошо помнила она собственное обездоленное детство и мытарства тёти Полины, оплатившей тревожную ответственность за судьбу близнецов собственным здоровьем.

Андрюшка был настолько болезненным, что ни о каком садике и речи быть не могло. И в присутствии самых лучших нянь, которых приглашала Аня, он тоже горько плакал, не желая с ними оставаться, хотел быть рядом только с мамочкой, ненаглядной и горячо любимой мамочкой…
Так и получилось, что работать Анна не стала, хотя и окончила заочно вуз, получив высшее экономическое образование – как мечтала когда-то тётя Поля. Благодаря заботе родителей, закаливанию, поездкам в санаторий и на море, Андрюшка, как говорили врачи, «перерос свои болезни», и теперь успешно учился в школе, посещая волейбольную секцию и всевозможные кружки. Но Анна уже не хотела устраиваться на работу, привыкнув к размеренной спокойной жизни. И всё складывалось хорошо, если бы не мысли о сестре, которая могла появиться в любой момент и в одночасье разрушить её счастье.
Ане казалось, что с каждым днём ей всё тяжелее будет потерять то, что у неё есть: любовь мужа, семью, обеспеченную жизнь.

Всё самое главное в нашей жизни, то, чего так долго ждёшь, часто происходит настолько буднично и неожиданно, что не перестаёшь удивляться.
На следующий день после семейного юбилея, который начался ужином в модном ресторане и завершился уже под утро горячими объятиями и признаниями в любви в их уютной спальне, Анна, как обычно, встретила Андрюшку после занятий в школе. Сентябрьская погода баловала теплом, и они пошли домой пешком, через старый парк.

С ласковой улыбкой прислушиваясь к болтовне сынишки, рассказывающего, как обычно, обо всём сразу, она успевала думать о своём, вспоминая страстные признания Антона, его глаза, говорящие о глубине чувств лучше всяких слов. На каждую годовщину свадьбы муж дарил Анечке драгоценности, не уставая повторять, что дорогие подарки подчёркивают женскую красоту. Она смущалась и говорила, что эти деньги, потраченные на золото, были бы не лишними в его бизнесе. Но муж отшучивался, говоря, что занимается бизнесом как раз для того, чтобы порадовать подарками горячо любимую жену. Вчера Антон преподнёс ей колье с бриллиантами такой изумительной красоты, что Анна не смогла удержаться от восхищённых возгласов…

- Эй, привет! – какой-то розовощёкий мальчишка в синей спортивной курточке на бегу ударил по плечу Андрюшку. – А ты и правда мой брат? Как тебя зовут?
Андрей, изумлённо взглянув на него, ответил:
- У меня нет братьев, почему ты так меня назвал?
- А мне мама сказала!

Анна оглянулась и увидела красивую светловолосую женщину, идущую вслед за ними по широкой аллее, усыпанной шуршащими осенними листьями. Сомнений быть не могло: это Алла.
Анна узнала сестру сразу, хотя не видела её семнадцать лет. Не сдержав своих чувств, она бросилась к ней и горячо обняла. Но Аллочка, поёжившись, пожала плечом и сказала будничным голосом, словно они виделись только вчера:
- Давай присядем на скамеечку, поговорим…Естественно, у меня к тебе дело.
Слёзы радости, навернувшиеся на глаза Ани при встрече с единственной и когда-то горячо любимой сестрой, быстро высохли. Ведь случилось то, чего она так боялась!  Анна вдруг вспомнила, что теперь они соперницы. Окинув сестру внимательным взглядом,  отметила, что та выглядит прекрасно, как все люди, не обременённые муками совести и чувством ответственности, к тому же не особенно тревожащиеся по поводу того, какими они предстают в глазах других. Роскошные, будто бы небрежно распущенные волосы, модная одежда, выгодно облегающая точёную фигурку, - Алла всегда умела подчеркнуть все достоинства своей внешности.

- Что же ты не приехала, когда тёти Полины не стало? Не знала?
- Почему же не знала? – неохотно ответила Алла, - знала. А зачем было приезжать? Что она для нас сделала, тётка наша? Вечно в обносках ходили, и еды нормальной не было.
- Да Полина всегда из последних сил тянулась, нас поднимая, - просто задохнувшись от подобной наглости, проговорила Аня, - что она ещё могла сделать?
- Думать надо было побольше и крутиться, я же вот кручусь, как могу, чтобы обеспечить достойную жизнь своему ребёнку. Нет, ты не думай, что я по-прежнему в поездах дальнего следования промышляю, знакомясь с богатенькими мужчинами. Но и жить на жалкие копейки в то время, когда единственная сестра так процветает, я не намерена. Думаю, ты давно догадалась, что Антон – мой парень. Помнишь, я тебе рассказывала, как мы на дискотеке познакомились, я тогда в девятом классе училась, а он уже в институте?

Анна машинально кивнула в ответ, хотя совершенно не помнила рассказов сестры – слишком часто менялись у той поклонники, к тому же по вечерам, пока Эл повествовала о своих приключениях, Аня думала о том, что надо помогать тётке, а уроки ещё не выучены.
Вот и сейчас она отвлеклась, глядя на веселящихся мальчишек, которые бегали между стволов высоких деревьев, собирая охапками пожелтевшую листву и бросая её под ноги друг другу.
- Это твой сын?
- Да, Максик. От первого брака, естественно, неудачного, - Алла невесело усмехнулась. – Но именно благодаря его папаше мы до сих пор не бедствовали. А теперь этот хмырь решил за границу свалить, а на мне ребёнок и ипотечный кредит на пятнадцать лет. Рассчитываю на твою помощь, для этого и разыскала.
- Ты знаешь, я не работаю, а у Антона доходы тоже не всегда стабильны.
- Я всё знаю, справки наводила. А какой у тебя выбор? Хочешь, чтобы я Антону сообщила, какую змею он пригрел у себя на груди? Украла моё счастье, а теперь и помочь не хочешь единственной сестре. Я ведь до сих пор помню, как Антошка мне клялся в любви вечной. Догадайся, кого он выберет, ты ведь, если уж говорить честно, выглядишь не очень…
Невесть откуда взявшийся посреди солнечного дня промозглый ветерок пробрал Анечку до косточек, нервной дрожью пробежал по спине.

- Андрюша! – крикнула она, - пойдём домой, уже пора!
- Не торопись, - спокойно посоветовала Алла, - давай сначала договоримся, как ты поможешь мне ипотеку погасить. Можно не сразу, а по частям платить, каждый месяц…

Подчинившись воле сестры, Аня постаралась сократить все свои расходы: не покупала обновки для себя и новые игрушки для Андрея, экономила на косметике, отказалась от услуг домработницы, приходившей раз в неделю и проводившей генеральную уборку; даже стала реже появляться в приюте для осиротевших детей, где она прежде была частой гостьей и всегда оказывала ощутимую материальную помощь.

Но денег не хватало всё равно, потому что аппетиты Аллочки росли день ото дня. Та привыкла жить красиво, на широкую ногу, по-прежнему нигде не работала, зато регулярно посещала дорогие рестораны, где знакомилась с солидными обеспеченными мужчинами.
- Я же не виновата, что я такой родилась, мне постоянно нужно внимание и восхищение, я хочу, чтобы передо мной преклонялись, - говорила она сестре.
- Уже пора определиться, ты ведь ни с одним своим кавалером ужиться не можешь долго, - вздыхая, говорила Аня.
- А все какие-то скучные попадаются, неинтересные, не то, что Антон. А ведь он мной восхищался, королевой называл, до сих пор помню. Мне к зиме новая шубка нужна, имей в виду, - и она не без ехидства наблюдала, как реагирует сестра на её слова.
И тогда Аня вспомнила про свои драгоценности, которые можно было заложить в ломбард, разумеется, с последующим выкупом. Но выкупить не удавалось, и её золотые запасы постепенно таяли…

Любая тайна, как известно, рано или поздно становится достоянием окружающих. И Анечка об этом знала, но не хотела верить, цепляясь за призрачную надежду сохранить своё семейное счастье.

- Павловы пригласили нас в гости, на юбилей. Надеюсь, ты наденешь то колье, что я тебе последний раз подарил? – сказал как-то вечером Антон.
Аня стояла, опустив голову, и ничего не отвечала.
- Что происходит? Почему ты перестала носить драгоценности?
- Застёжка сломалась, – пролепетала она таким странным голосом, что Антон удивился.
- Сразу у всех? Дай-ка, я посмотрю.
Аня молча принесла шкатулку и поставила её на стол перед мужем. Антон открыл шкатулку. Она была пуста.

С недоумением посмотрев на жену, Антон увидел, что Аня беззвучно плачет: по её щекам безудержно текли слёзы, дрожали губы.
-Что случилось? Почему ты плачешь? Где драгоценности? Рассказывай! – он обнял Анечку за плечи.
Почувствовав надёжное тепло его рук, Аня, преодолев нервную дрожь, сковавшую её тело, принялась сбивчиво говорить о том, что она – обманщица; что десять лет назад она украла у сестры счастье и малодушно молчала все эти годы, скрывала от Антона всю правду, потому что боялась, что он уйдёт к Алле, в которую влюблён с юных лет.
- Но ведь я так люблю тебя и нашего Андрюшу, я просто не смогу без вас жить, но и существовать с этой ложью на сердце я тоже уже не могу…
Наверное, из слов Ани трудно было что-либо понять, но Антон усвоил главное.
- Что, похоже, объявилась твоя сестрица? Шантажирует тебя, деньги требует? И золото ты продала, чтобы от неё откупиться?
Аня только кивала головой ему в ответ.
- Бедная моя, милая моя, доверчивая и беззащитная девочка, - вздохнул Антон, крепче обнимая её, - ты, оказывается, так мучилась все эти годы! А ведь я давно уже всё знаю. И двух месяцев не прошло после нашей свадьбы, как ко мне на работу пришла Алка. Она сказала, что очень сильно меня любит, требовала, чтобы я развёлся и женился на ней. Но я тогда уже всё понял про тебя и про неё, и даже слушать твою подлую сестрицу не стал. А тебе не рассказал, чтобы ты не расстраивалась. Самое главное в человеке – его душа, и твоя душа, Анюта, настолько чиста и доверчива, что тебя просто невозможно не любить.

Теперь, уткнувшись в плечо Антона, Аня плакала уже по-настоящему: всхлипывая и вздрагивая всем телом. Куда-то ушла эта зябкая нервная дрожь, будто растворившись в рыданиях, и стало намного легче.
И Антон, гладя её волосы, больше ничего не говорил, потому что понимал: его жена только сейчас узнала, что владеет настоящей, верной и преданной любовью, а не только маленьким кусочком счастья…
*****

...Время близилось к обеду, но Анна всё ещё сидела в уютном кресле у роскошного туалетного столика и придирчиво разглядывала в зеркале собственное отражение. Столько времени уходит на все эти салоны красоты и тренажёрные залы, а результаты оставляют желать лучшего. И как Алке удаётся так хорошо выглядеть? А ведь она диет не признаёт, ест всё подряд в любое время суток, а фигура, как у девчонки. Здесь же не жизнь, а сплошные ограничения, и эта постоянная раздражительность тоже, наверное, оттого, что жёсткую диету приходится соблюдать. Всё-таки, сорок пять – это даже не сорок. Скоро уже начнутся возрастные проблемы, о которых так любит рассказывать Анне её личный врач Софья Романовна. Но почему же тогда так хочется любить и быть любимой, так не хватает мужского внимания, и заинтересованный взгляд проходящего мимо постороннего мужчины приводит в трепет? С Антоном стало скучно. Ещё лет пять назад она даже не могла себе представить, как можно поужинать без мужа или уснуть, не дождавшись его прихода домой. Или не поделиться всеми впечатлениями дня, прошедшего без него…
Анна поднялась и, поправив маленькой изящной ручкой соскользнувший с плеча шёлковый халатик, на вишнёвой ткани которого сияли неестественно яркие цветы и павлины с маленькими головками и роскошными длинными хвостами, рассеянно подошла к любимому комоду, где на блестящей столешнице стояли в ряд двенадцать фарфоровых слоников. Антон любил подшучивать над этим дружным семейством, мирно пасущемся на комоде, но Аня не собиралась расставаться с этим, как говорил муж, символом мещанства. Такие же слоники украшали когда-то квартиру тёти Полины, и сёстры так любили с ними играть в детстве, хотя им это редко разрешалось, ведь драгоценный фарфор легко разбить! Тётя считала слоников символом благополучия и до последних дней своей недолгой жизни свято верила, что счастье обязательно улыбнётся её любимым племянницам. А потом, когда безобидные милые игрушки вдруг перешли в разряд антиквариата и стали безумно дорого стоить, тётка, не задумываясь, продала их, ведь подрастающим девчонкам надо было покупать обувь и витамины. Увидев в антикварном магазине беспечную фарфоровую компанию, Аня вдруг решила, что это и есть те самые слоники, бывшие талисманом тёткиной юности, и не смогла удержаться от соблазна приобрести их. Но Антон не понимал её сентиментальности, он вообще в последнее время не хотел её понимать.
 
Раньше, бывало, если супруги куда-нибудь ехали вместе, то всю дорогу о чём-то говорили, спорили, смеялись, как будто случайно касаясь друг друга рукой или плечом. Теперь же, пристегнув ремни безопасности и обменявшись ничего не значащими фразами, они погружались в собственные мысли, забывая посмотреть друг на друга. Но всё же во время этих совместных поездок Аня отдыхала от постоянного нервного напряжения, ведь рядом с мужем было так надёжно и спокойно.
Её жизнь, жизнь в качестве супруги видного бизнесмена, нельзя было назвать безмятежной, и это отражалось и на взаимоотношениях в семье.
Антон постоянно рисковал, занимая под проценты огромные суммы денег, вкладывая капитал то в недвижимость, то в торговлю, то в строительство. Продолжительные заграничные командировки и встречи с нужными людьми в модных ресторанах и всевозможных загородных домиках тоже не вносили покоя в их семейную жизнь. А вчера…
 
- Мам, ты дома? – в комнату заглянул сын. - Мы с Максом сейчас у нас пообедаем, а потом на футбол пойдём.
- Опять с Максом? – Анна поморщилась. – Можно ведь и в кафе поесть, что ты его постоянно к нам домой тащишь? Уже надоело…
- Мама, но ведь это же твой родной племянник, сын твоей сестры! Почему ты так к нему относишься? Тебе не нравится, что мы дружим? – в глазах сына застыло недоумение.
- Меня больше устроила бы твоя дружба с Кириллом. Такая интеллигентная семья, и мальчик очень воспитанный.
Андрей как-то странно ухмыльнулся и задал совершенно неожиданный вопрос:
- Мам, а ты помнишь, когда последний раз блинчики пекла?
- Блинчики? - Анна замешкалась с ответом. – Какие блинчики? Ты хоть представляешь, сколько в них калорий?! От мучного поправляются, а мне лишние килограммы ни к чему.
- Тебе, похоже, уже и мы с папкой ни к чему. Только о себе думаешь! А поправляются потому, что домашнюю еду не готовят – то из кулинарии готовые блюда едим, то из ресторана. Ладно, мы с Максом в «Макдональдс» пойдём, там перекусим.
- Андрей, что это с тобой?! Разве так можно разговаривать с родителями?
- Ладно, мам, извини! – миролюбиво буркнул Андрюшка и, обернувшись в дверях, сообщил:
- А блинчики мы вчера в обед после университета у Макса ели, тётя Алла пекла и нам подавала прямо со сковородки, горяченькие! Так вкусно было, и так весело! А дядя Женя ей потом руку поцеловал и сказал: «Ты настоящая волшебница!»
- Дядя Женя? А, этот…очередной…
- Ну и что, что очередной. Не всем же так повезло, как тебе, не у всех мужья такие образцово-показательные, как наш папа. А тётя Алла всё равно хорошая и очень весёлая. А мы уже дома все вместе давно не ужинаем, и поговорить–то нам не о чем. Всё, ухожу, мне пора!
 
Хлопнула входная дверь, и Анна долго ещё сидела в замешательстве в огромном кожаном кресле напротив своего любимого овального зеркала, украшенного затейливой инкрустацией из тёмного дерева. Волшебница…А ведь её, Анечку, так ни разу в жизни не называли. Оказывается, это так легко заслужить – просто-напросто испечь блинчики! Она усмехнулась. У Аллы и в новой семье достатка нет, но успехом у мужчин она по-прежнему пользуется, хотя наконец-то успокоилась и не печалится по поводу того, что не удалось стать королевой в глазах других и безраздельно властвовать над кем-либо. Особенной теплоты в отношениях между сёстрами не наблюдается, но откуда же она возьмётся при таких разных взглядах на жизнь. Аня снова улыбнулась, но постепенно разговор с сыном из её головы вытеснила мысль, что она до этого думала о чём-то, очень важном для неё…
Ах, да! Вчера, перебирая перед стиркой бельё, она вдруг ощутила какой-то резкий неприятный запах, одна из рубашек Антона будто насквозь пропиталась этим отвратительным запахом чужих духов …Машинально включив автоматическую стиральную машинку, Анна стояла рядом с нею, совершенно забыв о том, что это вредно для здоровья, и грозный призрак супружеской измены маячил в её пылком воображении.
 
Но ей ведь тоже хотелось внимания, комплиментов, цветов, подаренных просто так, а не по случаю дня рождения. Аня вспомнила об Игоре, и на её щеках заиграл лёгкий румянец. О, ни с кем, даже с Антоном, не было ей так легко и спокойно, как с этим случайным знакомым, вошедшим в её жизнь однажды, и как будто бы навсегда. Она не считала, что изменяет мужу, встречаясь с Игорем, ведь между ними ничего не было, кроме общения. Хотя сама же нередко размышляла о том, какие отношения следует считать изменой: физическую близость или пылкую влюблённость, неописуемый восторг, рождающийся под влиянием внимательных взглядов и случайных прикосновений?
У Игоря тоже была семья, и он очень гордился своей статной супругой и двумя взрослыми сыновьями, но, познакомившись однажды на вечеринке у общих знакомых, Игорь и Аня уже не смогли забыть друг друга. Они постоянно перезванивались и, встретившись, говорили обо всём на свете целыми часами и не могли наговориться.
 
Но Антон…Не может быть, чтобы он заинтересовался посторонней женщиной, к тому же пользующейся такими ужасными духами. И что дальше? Развод? После стольких лет счастливой и размеренной семейной жизни? Да, былая страсть, хотя и не ушла совсем, но как-то притупилась, стала спокойнее. Их любовь теперь всё больше напоминала отношения друзей, знающих друг друга много лет и уверенных, что предательству в их отношениях нет места.
Теперь Анне предстояло решить сложную задачу: как поступить в этой ситуации? Выяснить всё сразу, устроив грандиозный скандал, или терпеливо выждать и выяснить окольными путями, что же всё-таки произошло у Антона? Смотреть сквозь пальцы на возможную измену мужа или предпринимать активные действия? Она всегда увлекалась чтением, и воображение услужливо подсказывало её все, возможные в этом случае, варианты развития событий. Наверное, стоило потихоньку выяснить все детали, и потом уже принять решение, ведь терпеливым всё удаётся.
Но судьба распорядилась по-своему, не оставив женщине права решать всё самой.
 
Вечером Антон появился дома в таком состоянии, что не смог дойти до двери собственной квартиры без помощи личного шофёра, молчаливого и бесконечно преданного ему Константина.
- Что случилось, Костя? Вечеринка? Корпоратив? – понимая, что от мужа ничего не добьёшься, спрашивала Аня шофёра.
- Нет, ничего такого, сам по себе, в собственном кабинете, я не успевал в магазин за спиртным бегать. Да Вы не переживайте, всё будет нормально, ему самое главное - похмелиться утром. Если что – звоните!
И Костя, оставив у двери пакет с вещами Антона, почтительно кивнул Ане и удалился.
Эта ночь оказалась бессонной. Антон никогда раньше не увлекался чрезмерным употреблением спиртных напитков, и вчерашняя выпивка обернулась для него почти не прекращающейся рвотой и ужасной головной болью. Испуганная Анечка уже хотела вызвать скорую, но муж был категорически против.
Как ни странно, всё прошло после того, как Анечка, вспомнив совет Кости, предложила Антону выпить рюмку водки.
 
Утром муж в офис не пошёл, и Ане было непривычно видеть Антона дома среди рабочей недели. Она сделала вид, что разгневана до предела из-за его выпивки, а муж, который сидел в кресле и смотрел на неё виноватыми глазами, напоминал ей раскаявшегося в своей шалости ребёнка.
- Ты из-за меня не спала всю ночь, прости, я так вчера провинился…
- Вчера?! – наверное, ночь, проведённая без сна, всё-таки оказала своё действие, и Анечка изменила своей обычной привычке держать ситуацию под контролем. - Не только вчера!
Выпивка – это только цветочки! Ну-ка, расскажи мне, какая это у тебя знакомая появилась, что пользуется такими ужасными духами?
- Духами? Да это же Алка…правда ужасные, я тоже обратил внимание на этот запах, купалась она в них, что ли…
 
Алка? Антон что-то говорил ещё, но Аня уже ничего не слышала, потому что в ушах у неё как-то странно зашумело, дыхание перехватило, перед глазами с шелестом поплыли светящиеся точки…
Очнувшись, она увидела испуганные глаза Антона и поняла, что напугала мужа гораздо больше, чем следовало бы. Наверное, она упала в обморок, но такое случалось с ней и раньше, всё эта вегетососудистая дистония…
 
- Алка? Ты изменил мне с моей родной сестрой?!
- Изменил? Ань, ты чего? Когда я тебе изменял? Да ещё с Алкой…Ну, у тебя и воображение!
При этих словах Анечка от возмущения не нашла ничего лучше, чем ударить мужа по щеке в качестве компенсации за нанесённое оскорбление. Опыта подобного обращения с мужчинами у неё не было, и удар вышел каким-то скользящим, неловким, но достаточно сильным, потому что щека мужа на её глазах приобрела красновато-фиолетовый оттенок.
Но Антон, который явно никогда прежде не получал пощёчин, вдруг рассмеялся, и Ане стало очень стыдно.
 
- Антоша, прости, прости меня! Я не знаю, как это случилось, я не хотела сделать тебе больно.
- Не хотела? Ты объясни, в чём ты меня обвиняешь? Ничего у нас с Аллой не было! Понимаешь, ни-че-го! Я заходил к ней, потому что мне надо было с кем-то поговорить, поделиться своими проблемами.
- Проблемами? С Алкой, а не со мной?
- Я не хотел тебя расстраивать, жалел, и я всегда сам принимал решения в трудных ситуациях. Хотел казаться сильным в твоих глазах. Но наступил момент, когда я понял, что на пределе, надо выговориться, поделиться…рассказать, что очередной судебный процесс, скорее всего, завершится банкротством…
- Банкротством? Очередной суд? Почему ты мне об этом не сказал?
- Да с тобой давно уже поговорить нельзя! Ты меня не слышишь! Ну, закричи, ударь меня ещё раз, разбей, наконец, тарелку из своего любимого немецкого сервиза! Будь женщиной, а не бездушной куклой, думающей только о косметике и шмотках! Плачущей, ошибающейся и раскаивающейся, и в то же время милой, искренней, любящей! Будь той Анечкой, в которую я влюбился без памяти двадцать лет назад!
Когда я узнал, что моё дело, которому я посвятил свою жизнь, на грани краха, я пошёл рассказать об этом Алле. Оказалось, как бы тебе не было больно это слышать, что больше рассказать некому, ведь ты бы меня осудила, а я привык быть идеальным в твоих глазах.
И ты привыкла ни в чём себе не отказывать…
- Некому рассказать? А твой лучший друг Пётр, отец Кирилла?
Антон усмехнулся, и его улыбка была настолько похожей на улыбку Андрюшки, что у Анечки дрогнуло сердце.
 
- Видишь ли, я вдруг понял, что там, где крутятся большие деньги, дружба заканчивается.
Я хотел занять у Петра определённую сумму, чтобы спасти своё дело, и он согласился, но под такие проценты, что я просто потерял дар речи.Он объяснил мне: риск настолько велик, что он не может рисковать своим будущим и будущим своей семьи. Хотя, разумеется, он прав.
Аня смотрела на Антона во все глаза и не могла поверить в то, что она только что услышала. И ещё она увидела себя со стороны: в то время, когда Антон спасался от кредиторов и мучительно искал выход из сложившегося положения, она выезжала за город с Игорем, ходила с ним в ресторан, кокетничала…Антон по ночам мучился от бессонницы, а она решала проблему: в какой химчистке лучше почистить шубу: в обычной или в итальянской.
 
- А если продать что-нибудь из недвижимости?
-Всё, что можно продать, уже продано, - Антон попытался улыбнуться, но улыбки не получилось, - но деньги за очередную сделку будут перечислены на мой банковский счёт только через десять дней. А проценты по кредиту надо уплатить завтра. И ещё необходимо, чтобы сумма задолженности была меньше ста тысяч.
 
- Я не сказал тебе самое главное, - Антон шумно вздохнул и отвёл глаза в сторону, - если завтра я не внесу определённую сумму денег в счёт погашения кредита, то к нам придут приставы и имущество будет арестовано. Возможно, придётся продать дом. Я хотел попросить тебя заложить в ломбард норковую шубу и драгоценности. Хотя этого, скорее всего, будет недостаточно…
Он проговорил эти слова, и плечи его съёжились, словно в ожидании удара.
Нет, Аня не стала плакать и обвинять мужа во всех грехах. Наверное, чувство самообладания и умение вовремя принимать важные решения жили в ней все эти годы ещё с той поры, когда они с тётей Полиной, которая устроилась работать дворником, вместе убирали территорию у подъездов родного дома и не знали, будет ли им на что купить продукты завтра.
 
- Антоша, а ведь ты будто не помнишь, что я у тебя дипломированный экономист, хотя и не работала по специальности. И ещё ты всё время забываешь, какими были моё детство и юность, когда нас с Аллой оставила родная мать, а потом воспитывала тётка и мы считали копейки до её нищенской зарплаты. Но человек, который хотя бы раз в жизни голодал, никогда не забудет отложить лишнюю копейку на завтрашний день.
Она поднялась с кресла и достала из потаённого уголка трёхстворчатого шкафа тёмную старинную шкатулку – когда-то в ней хранила важные документы тётя Поля.
- Думаю, что здесь достаточно, чтобы заплатить проценты по кредиту и выиграть время.
Теперь плакал Антон, целуя Анечке руки, ведь бывает, что плачут даже самые сильные мужчины.
И наконец-то она услышала те слова, о которых давно мечтала: «Любимая, ты у нас самая настоящая волшебница!»