Поворот Земли

Мир наш туманен и загадочен. А эта треклятая жизнь то и дело преподносит нам разные таинственные сюрпризы. Бывает, что неожиданность принимает сугубо конкретную форму, вроде удара по голове метеоритом. Но чаще судьба человека находится в сумерках  иносказаний. И лишь, приняв на себя мощный импульс провидения, человек догадывается о смысле предыдущих намеков и едва ощутимых предупреждений.
Поэтому по Земле беспрерывно прокатываются волны различных слухов и домыслов, которые переплетаясь или конкурируя друг с другом, создают тревожную информационную ауру планеты.
Постоянно  где-то готовятся к пришествию Христа, где-то активно ждут Сатану, подбадривая себя мрачными ритуалами и даже жертвоприношениями. То и дело объявляются даты Страшного Суда и конца света. А еще к Земле неотвратимо летят чудовищные кометы.
Предсказания судеб переполнили газеты, а количество магов на душу населения опережает учителей и медиков.
Мощные колдуны все время расширяют свои возможности. А некоторые уже публично обещают скостить срок заключения, а то и вовсе вывести на волю, как бы сняв порчу.
Жаден, очень жаден человек в своем стремлении заглянуть за край бытия и готов слушать любого достоверного свидетеля, которому довелось побывать за гранью и что-то увидеть воочию.

В этом клубке слухов новые проповедники появились совершенно незаметно. Да они и сами были какие-то исчезающие. Где-то появлялись, говорили мало, тихо, без напора, и как-то незаметно растворялись.
А в обществе, тем не менее, стала распространяться идея о какой-то бессмысленности жизни, о каком-то мировом тупике.
И чем интеллигентнее было общество, тем громче там звучал вопрос – а зачем мы живем-то?
А ведь и правда, прошли, давно прошли времена, когда люди куда-то лезли, плыли, летели, жизнь их висела на волоске, а весь мир боялся дышать, чтобы этот волосок не оборвался.
А вчера передали по телевизору, что две старушки пошли пешком через Антарктиду. Ну и бог с ними, с этими старушками. Никто не колыхнулся, дойдут, не дойдут, это их бабушкины проблемы.
А ведь было, было. Неслись по просторной земле боевые дружины, бились о крепости и гибли у стен или врывались в проломы и косили побежденных.
Давно это было. Все уже поделено. Одним досталась фантастическая роскошь, другим -  сытое богатство, а третьим - крикливая бедность. И идут снизу вверх потоки зависти, а сверху вниз – капли благотворительности.
Можно пробиться или упасть в другой слой, но стереть границы нельзя.
Поэтому людям скучно. Огромные деньги готовы они платить за любой балаган, лишь было щекотно нервам, лишь бы будоражило душу. А еще хочется всяких грез и красивых мечтаний.
И нет разницы, кто волнует – шоу-звезда, бандит, политик или что-то совершенно голое – главное, чтобы толпа вопила, и ты тоже стоял бы в толпе, заходясь в общем трансе.
Появись сейчас старые классики, ходили бы в середняках, не интересуя спонсоров, потому что их талант слишком ровен и обстоятелен.
А Земля вся в продаже, и вода, и воздух, и акции человека идут на понижение, так что смерть все чаще дешевле жизни.

Но мы отвлеклись от наших проповедников. А они, незаметно появляясь и исчезая, успевали шептать, что Земля устала, а жизнь становится все грязней и опасней. Прошли по Земле великие эры гипербореев, лемурианцев, атлантов, а теперь и нашей арийской эре приходит конец. Так что люди скоро исчезнут.
- Как это исчезнут? Перемрут что ли?
- Да нет, просто исчезнут.
- Типун вам на язык, кликуши ненормальные. Ходят тут, головы морочат.
Но идея потихонечку расплывалась. Дескать, и мир уже совсем фальшивый, так видимость суеты. И тянется бестолковый спектакль, где все актеры, а что играют и для кого, совсем перестали понимать.
А ведь люди давно уже исчезают.
Ну ладно, война – это концентрация смерти. Но ведь результаты ее мизерны по сравнению с мирными катастрофами, эпидемиями, разбоем. Это, если со всего мира собрать. И, наконец, люди просто исчезают: «Вышел и не вернулся», - у всех на слуху.
И тут же, как по заказу, настоящая сенсация: огромный военный корабль нашли совершенно пустым.
Легенды о встречах с «летучим голландцем», безлюдном корабле-призраке, известны испокон веков. И, кстати, всегда были к несчастью. Но тут ничего себе «голландец» - размером с хороший поселок и весь набит электроникой.
Качается себе мирно, в спокойном океане громадина без единой души.
Подошел к «голландцу» военный корабль с ответственной комиссией. Поднялись на борт, осмотрелись. Открыли рты от удивления.
На корабле идеальный порядок. Только на камбузе каша пригорела, а все боевые головки ракет залиты каким-то дезодорантом.
И атомный реактор работает… только на дровах. Трещат березовые полешки и дымок такой родной, деревенский.
- Гринписцы! Пидоры! – грохнул адмирал.
Ну какие тут «гринписцы». С их-то надувными лодочками и девочками в очках.
И вдруг при ясной погоде и полном штиле «голландец» аккуратно скрылся в волнах. Только белое облачко пыхнуло там, где печка топилась.
Когда рты у комиссии закрылись, факт - строго засекретили.
Но слушок пополз.

И все чаще стал мелькать вопрос – то в разговоре, то с телевизора, дескать, а, правда, зачем мы живем? Ну, двинем еще быстрей! Ну, выше! Ну, дальше! А куда дальше-то, зачем? Космос перестал волновать, все равно мы туда не улетим. И делать там нечего. А что ученые копошатся, так это их хлеб, сказки рассказывать про свои пороги, у которых они все время стоят.
А исчезающие и появляющиеся проповедники потихоньку лили масло в огонь. И народ поддакивал:
- Ну, что это за жизнь. Приелась, примелькалась, навязла в зубах, опостылила. Исчезнут все, и слава богу.
И очень всех развеселила, но и заронила кое-что история с ментами.
Ехали бравые менты в свое отделение, довольные удачным дежурством. Машина была от души упакована коробками с водкой, пивом, закусью разной. Ну и в карманах хрустело под завязку. Словом было радостное предвкушение доброй, хлебосольной передачи смены, а потом и отдыха.
И тут как раз на углу несколько проповедников собрали кучку народа и что-то тихо внушают.
- Ах, мать вашу! Щас мы вам покажем конец света.
Подъехали к группе:
- Всем стоять! Ты… ты… и ты – в машину.
И точно ведь угадали, взяли тех самых. Влезли без сопротивления, с улыбочками какими-то блуждающими.
- Ну, мы ребятам еще и цирк устроим. Щас они нам, как Шахеризады запоют, - веселились менты.
Приехали в отделение, открыли заднюю дверь и обалдели.
Машина была абсолютно пустой. Ладно бы пропали люди, но ведь и вся добыча исчезла. Менты взревели. А дальше – больше, исчезла выручка.
Хвать за оружие, а оно игрушечное. Пистолетики пукают, дубинки из поролона и наручники резиновые.
Душно стало милиционерам, рванули ворота мундиров – глаза  выпучили и мычат. Вместо толстых  золотых цепей на шеях простые крестики на черных шнурочках.
Народ хохотал, но ведь чудо. Что-то же происходит. А вдруг правда – жизнь кончается.

Промелькнул и такой анекдот: один «новорусец» приехал к себе на дачу с голубым другом и так по- свински нажрался, что сначала увидел одно исчезающее существо, потом двух, а потом они заполнили всю комнату. В великом половом возбуждении он начал их хватать и тащить в спальню, но они куда-то таяли, а он неизменно оказывался в объятиях своего гостя.
Рассвирепев до полных чертей, хозяин сгреб в охапку всех видимых и невидимых и вывалил на лужайку перед домом.
- Ну, падлы, молись кто кому успеет!
И ахнул из ружья мелкой дробью.
Эхо отгремело, дым рассеялся, а голубой орал, как резаный. Весь заряд ушел в землю, но краем задел его по торчащему предмету.
Ну, курс лечения опускаем. Но главное-то чудо – голубой стал знаменитостью. Предмет его забугрился, под кожей перекатывались шарики и партнеры млели.
Но это больше о нравах.
А вот банки как-то поджались. Ссуды стали со скрипом выдавать, вяло как-то, неохотно. Деньги-то свои, живые, а уходят в пространство.

Конечно, самая возбудимая часть общества – это творческая интеллигенция.
- Глупости все эти исчезновения. У меня гастроли на пять лет расписаны, - орали знаменитости.
В то же время очень популярной в тусовочных кругах стала книга «Роза мира». Особенно всех радовала идея «небесной России». Оказывается и в других слоях жить можно, дел хватает, а главное иерархия соблюдается. Ну, конечно, наградная мишура опадает, но талант-то чтится, слава земная замечается. А творческие возможности «небесной России» безграничны.
- Мелочи я все делал, - ярился Церетели, - Вот где размах! Я уже вижу огромный столб из невесомых глыб, прорезающий все слои Шаданакара.
- И ангелы, конечно?..
- Ангелы? Конечно, ангелы. Очень много ангелов!
- И все с трубами…
- С большими трубами, - не унимался мастер.
- А вообще-то, видимо, и Союзы понадобятся, - раздались уже совсем трезвые голоса. И вроде бы уже где-то начали составлять списки.
Сам великий Хохолков вдруг опять воскрес и засуетился: «Гимн обязательно потребуется – «Боже себя храни!» - прекрасное начало. Эх, «союз нерушимый» - мощнейшие слова. Но может еще и они прилепятся. Как там все устроено. Оглядимся. Звук нужен грандиозный. Музыка сфер».
И поэты тормошили лиру:
- В начале было Слово!.. И Слово было у Бога!.. Вот, вот оно: слово – бог, бог – слово, а дальше-то… Проклятые муки творчества!
- Ну, мне с моими хриплыми ухабами райского пения не потянуть, - хохотала великая примадонна. – Тут нужно тихонечко, все словечки выпевать. Это уж пусть Кристина.
Как всегда практичней всех были проститутки:
- Не дрейфь, бабы! Эти люди кончатся, другие нужны будут. Как крикнет Господь: «Плодитесь – размножайтесь!», сразу засуетятся производители: «Где чрева свободные?». А вот они чрева свободные, уже тепленькие. Да, если нас хорошо попросить, мы в серию пойдем – тройни рожать…
- Заболталась, мать. Без клиента останешься.
- А это что! Вон как глазенки набухли. Виден сокол по полету, а молодец по соплям. У него же «зеленые»-то из носа капают. Кра-а-савец! Ты вот это потрогать хочешь? Да, не трясись. Это же голая грудь, а не голый провод.
В этих шумных, бестолковых разговорах исчезновение людей представлялось уже делом обыденным, ну вроде очередной повинности.
- А дети-то как же? Дети-то за что?
- Ну, дети – ангелы.
- Ничего себе ангелы в нашей дебильной школе…
- Это тоже ваш грех, - упрекали поучающие, - но ничего, все образуется. Будет идти очищение, с ними будут заниматься…
Разговоры, действительно, становились привычными. Ну, исчезновение и исчезновение. Подумаешь. Может все это через тысячу лет, а мы тут дергаемся.
Может, опять власти головы морочат, а сами хотят под шумок собственность перелопатить.
И вдруг, как гром – новый сюрприз.

Две армии на востоке уже несколько дней стояли нос к носу, распаляясь до точки взрыва. Арсеналы оружия готовы были лопнуть. Моторы ревели и ждали отмашки. Политики зашли в тупик и вяло тявкали в безопасном тылу.
Нарыв созрел – вот рассветет и загрохочет.
Но наступило утро, а с ним полнейшая тишина. По совершенно пустым передовым шелестел легкий ветерок.
Исчезло все: люди, техника, уродливые сооружения. Земля лежала ровная, в траве и цветах. Деревья качали мирными ветками. Райский, безмятежный уголок, никогда не знавший ни взрывов, ни лязганья гусениц, расстилался перед глазами группы растерянных зрителей.
Правители, генералы, политики метались по обе стороны баррикад совершенно деморализованные. Само понятие «враг» неожиданно исчезло и потерялся всеобщий смысл действий.
Тут уж настала пора принимать меры.
Звонки шли на высочайших уровнях.
Подняли всю секретную информацию об НЛО. Какие-то намеки проглядывались, но конкретного – ничего. Нужны были контакты. Но с кем! Противная сторона отсутствовала.
Спешно созвали Большой Совет Безопасности.
Прекрасно смотрелись члены Совета. Два ряда мужественных профилей. Мудрая седина. Бесчисленные награды военных сверкают, бросают снопы алмазных искр и фонтанами взрываются в золоте стен и колонн.
Перед каждым тоненькая папочка. Но за плечами каждого вся мощь государства, застывшая в ожидании. Малейшее шевеление мизинца и…
Сила огромна, беспредельна, она дрожит от возбуждения.
Но где враг!
Дайте врага!
Разумеется, меры приняли беспрецедентные. Предельная готовность, связь ежеминутная, дежурства без перерыва. Все расчехлено, все на взводе, пальцы вросли в кнопки и рычаги. Наша милиция ввела план «Перехват».
И, хотя все было строжайше засекречено, народ волновался, но как-то без паник и без истерик.
Исчезающие проповедники совсем пропали и забылись.
Хаотичные разговоры возникали, обрывались. Но, надо сказать, что особого-то страха не было. Ну, что-то, где-то пропало. Где? Как? Слухи противоречивые. Давняя привычка к вранью руководителей в этом случае срабатывала, как успокоительное.
Вопросы раздавались нелепые и ответы были дурацкие.
- А мертвые как же? Выкапывать?
- Да, земля уже пустая, на каком-то кладбище проверяли чисто на всю глубину.
- А как же в тех мирах? Люди же разные. Ведь и из тюрем исчезнут…
- Разберутся.
- Нет, все-таки документы нужны…
Интерес, конечно, подогревался, но уже переходил в состояние огромной приевшейся сенсации.

А в один день Земля опустела. Без шума, без воплей и криков о помощи.
На людей напала какая-то вялая сонливость. Сидя или двигаясь, человек вдруг как бы рассыпался серебристым прахом и исчезал. Если рядом и были люди, то они оставались совершенно спокойными. А через некоторое время исчезали и сами.
Ночью все было закончено. И солнце, начиная новый день, катилось к западу уже над совершенно безлюдной землей.
И никаких ужасов апокалипсиса. Тиха была Земля.
А ведь, как ярко живописал в своем «Откровении» святой Иоанн Богослов:
«… И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лицо его как солнце, и ноги его как столпы огненные.
В руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю.
И воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими».
Очень эффектно, но, увы, все было иначе.
Люди просто исчезли. Птицы, животные тоже как-то незаметно пропали.
Брошенных собак не было.
Шар земной из космоса, как всегда, выглядел голубым. Солнце светило, а где оно не всходило – полыхали яркие огни северного сияния.
Проносились ветры, океан лениво колыхался, покой был на Земле.

Но, как не ругай нашу, теперь уже прошлую жизнь – все-таки она была прекрасна.
Божественны и незабываемы звуки природы, все эти шелесты, журчания, гомон птиц, тихие скрипы и шорохи в траве, в листве… Все такое привычное, но совершенно необходимое. Но было же и главное чудо – дивные голоса людей, особый звуковой покров Земли.
Какие голоса родила наша жизнь! Не будем ходить далеко за рубеж, возьмем только свою Родину и времена, которые еще на слуху.
Огромное число имен и талантов.
Пели Лемешев, Обухова, Лисициан, Неллеп, Александрович, Соленкова, Вишневская…
Назвать актеров невозможно. За каждым озвученным именем встают десятки таких же, этим предпочтением несправедливо обиженных. И все же: Качалов, Раневская, Бабанова, Мордвинов, Всеволод Аксенов, Яхонтов…
А вечно гонимая «легкая музыка» - Строк, Рознер, Юрьева, Утесов, Волшанинова, Зыкина, Шмыга, Гребенщиков, Высоцкий, Пугачева…
И самое главное – великие писатели, поэты, художники, которые дали слова и раскрасили мир человека…
Все, все ушло. Законы вселенной неумолимы. Все предопределено и сроки назначены. Может быть, лишь будущие существа научатся вспомнить нашу жизнь.
А пока потусторонние силы продолжали свою работу.

Наступила светлая ночь. Петербург стоял удивительно чистый, прямой, строгий и такой печально прекрасный, что окажись вдруг на улице старый ленинградец – упал бы на колени, обливаясь слезами непонятного счастья от окружающей его торжественной красоты.
Медленно поднималась вода или город опускался. Стукнула вдруг сигнальная пушка и тишина стала абсолютной.
Край солнца показался над водой и первый луч ударил в золотой корабль адмиралтейства, вспыхнул сверкающими брызгами и корабль впервые в жизни поплыл, рассыпая блестки по водной ряби.
--------

А через какое-то, уже несуществующее время Земля немного повернулась. И отдохнувшие полюса растаяли и зашелестели зеленой листвой. А грязные материки покрылись снегом, как больничной простыней.
Мать-Земля залечивала раны.
А потом… Очень и очень – потом, где-то в густоте и недоступности появились какие-то существа. И стали к ним спускаться блестящие боги.
Вряд ли теперь опытные учителя надоумят человека изобрести колесо. Вообще, гораздо полезней шевелить мозгами, а не рычагами Архимеда.
И вот что интересно, встав на ноги, новый человек не взял в руки палку.
А еще, кто-то говорит, что у него нет зубов.