Запрет на курение на боевом корабле

Предмет – корабль. Боевой корабль.
Его глубина – пространство, расположенное в глубину от границы его бортов, надстроек.
Пространство корабля -- это не только его водоизмещение.
Бортами и палубой ограничено пространство жизнедеятельности экипажа надводного или подводного корабля. Корабль – это родной дом моряка. Отсек, боевой пост, рубка, ходовой мостик с  его техническими средствами и вооружением – это оружие моряка. Кубрик, каюты составляют масштаб глубины жилого пространства на корабле.
      Обыватель провожает  восхищённым взглядом   пластичные  обводы силуэта, гордится  результатами человеческого труда, полётом конструкторской  мысли создателей.  Почти влюбляется в стальное  изваяние.
  Рассматривая величественное восхождение серого корпуса на гребень штормовой океанской волны, позавидует морской службе. С сожалением отнесётся к тому факту, что сам не имеет возможности ходить в море, насладиться  бесконечными морскими просторами с заходами в иностранные порты,  восхититься  красотой экзотических широт.
  …Военный же моряк, бывалый морской волк, окинет оценивающим взглядом боевую единицу отечественного военно-морского флота.
Постарается  профессионально оценить мореходные качества корабля, его способность держаться на волне. Рассматривая хитроумные корабельные надстройки и мачты, радиолокационные антенны - определит    вооружение и технические возможности корабля. Уяснит  способность противостояния  воздушному, надводному и подводному противнику. Оценит возможности выполнения боевых задач в одиночном плавании и в составе соединения надводных кораблей. Определит место корабля в боевом строю.
 Корабль – это частица родной земли, над которой развевается Военно-Морской Флаг, как символ принадлежности государству. В каюте, кубрике моряк отдыхает. Они расположены рядом с местом выполнения служебных обязанностей -  боевыми постами. Местом  боя.
Корабль – боец. Он – воин. Он нацелен на поиск и уничтожение врага.
Час, день, месяц, квартал, год  службы на корабле – это «синдром железа». Железо давит на психику, на поведение. Железо давит на восприятие окружающей водной поверхности. Будь то залив, бухта, гавань, море, океан, через железо  они  смотрятся не так,  как с берега.
  И ещё одно, очень важное:  если моряк в море не вышел по какой-либо причине,  на берегу он ждёт свой корабль. Среди десятка корпусов однотипного  проекта, по ему только известным особенностям узнает его.
Корабль  гордо входит в гавань, он  рад его приходу.
 Он  встречает его пространство, его экипаж, ставший тебе родной семьёй.
 В «синдроме железа» мы и сами превращаемся в железо. Железными становятся наши нервы. Железными становятся наши поступки.
Взаимоотношения в этом «железном экипаже» обстоятельные, настоящие. Эти отношения поддерживаются незамысловатой матросской шуткой, розыгрышем. А зачастую с «железными мореманами» случаются курьёзные случаи. Они превращаются в матросские байки и передаются из уст в уста, из поколения в поколение. Живут эти байки на флоте годы. А увлечённый рассказчик уже и  себя представляет участником событий.
 Механик у нас был охотником. Но мы ни разу не видели его в «охотничьем деле». Командир одного из корабельных подразделений  всё время безвылазно находился на «коробке». Да и маршрут его передвижений по кораблю был абсолютно одинаков: каюта, ПЭЖ, машинное отделение. В каждом из корабельных помещений он выполнял прозаическую функцию в соответствии с предписанными обязанностями:
- в ПЭЖе  управлял машиной и механизмами, отрабатывал команды, поступающие с ГКП;
- в машинном отделении контролировал обслуживание техники  своими подчинёнными;
- в каюте спал  (если была возможность).
    Именно каюта и выдавала охотничьи увлечения механика. Упаковки с картонными кружками пыжей. Порох (дымный и бездымный), упакованный в герметичные металлические банки. Латунные гильзы разного калибра многоразового использования. Приспособления для зарядки. Аптечные весы для точного взвешивания пороха и дроби. Мерные ёмкости фабричного и кустарного производства.
     Всем  этим гордился командир БЧ-5. Его аккуратность подчёркивала и обстановка в каюте. Любой из членов экипажа знал, что  каждая вещь в каюте    офицера имела своё место.  Для   охотничьих «прибамбасов» в  левом углу каюты, рядом с рабочим столом,  была  собственноручно вмонтирована  книжная деревянная полка. Иногда, в редкие часы досуга, офицера можно было увидеть за  занятием, которое явно доставляло ему массу удовольствий. Он заряжал патроны.
    Море ласково и нежно покачивало на волнах тральщик,  несущий дозорную службу. Мерно и натружено работал дизель-генератор, обеспечивающий якорную стоянку корабля и работу необходимых механизмов. В каюте Быкова Василия (так звали нашего героя) собрался круг для дружеской беседы. Царила обстановка доброжелательности . И вот в проёме открытой двери появляется фигура корабельного штурмана. В пилотке и с сигаретой в руке, он искренне чему-то радовался и улыбался.  Вклинился в разговор одной веской фразой:
                - Механик, дай  огоньку.
     При этом на шаг ступил в пространство каюты. Сосредоточенный Быков во внезапно наступившей тишине достал из нагрудного кармана кителя квадратный спичечный  коробок  и передал  командиру БЧ-1.  Штурман, чиркнув спичкой, смачно затянулся. Театрально отпустил несколько кружков дыма сквозь  пальцы, держащие сигарету. Благодарно кивнул и сделал  цирковое движение:  бросил уже ставшую ненужной спичку в угол каюты, где обычно располагается урна.
  Хозяин помещения в доли секунды изменился.
Его глаза округлились, выражая чувство  ужаса.  Лицо преобразилось в едином порыве, стремлении сделать что-то предупреждающее.  Фигура, облачённая  в военную форму,  конвульсивно дёрнулась и опустилась в изнеможении на кресло. Взгляд  следил за летящей догорающей спичкой. А она, предательски  описав полукруг,   опускалась  в  «охотничий угол».  В предыдущей  и последующей своей жизни механик (как он признавался позже)  не  изучал  в полёте строение летящего предмета так, как  остов  этой злополучной спички. Большая её часть уже превратилась в  чёрный отгоревший уголёк. Но  оставшееся древесное тело ещё тлело,  оставляя дымовой полётный след. 
В момент соприкосновения  спички с металлической банкой из-под  стола раздался сильнейший взрывной хлопок. Оттуда, снизу,  огненным  рукавом  вылетела  всепожирающая стихия. В одно мгновение  механик остался без шнурков на своих форменных ботинках. Они сгорели. Его брюки от нижней кромки до самых колен превратились в обгоревшие и дымившиеся лохмотья. Локальный взрыв сделал своё дело. Фуражка в мгновение ока улетела через распахнутую дверь в коридор. Брови  и усы обгорели. Вид механика был растерянный и жалкий. Хорошо, что корабельное кресло было закреплено на палубе «по-походному». Круглая сидушка стула  прикрыла причинное место хозяина каюты от повреждений. Гости существенно не пострадали, так как сидели на приставной  кровати. А из коридора через комингс* входной двери показалось обезумевшее лицо штурмана без сигареты и головного  убора.  Просителя огонька взрывной волной  выбросило в  коридор.
 Вкрадчивым голосом, виновато, штурман  вопрошал:
- Мужики, а что это было?
 Приходящие в себя офицеры  рассмеялись:
- Курить, штурман,  разрешается в отведённом для этого месте!
Командир боевой части 5  постепенно приходил в себя, осознавая случившееся. Под его столом  на полке  стояла  незакрытая банка с остатками пороха. После зарядки патронов забыл  накрыть её крышкой. Именно в банку и попала  догоравшая  спичка. Эта картина дополнилась событиями,  происходящими  на верхней палубе тральщика. У вентиляционного грибка, где было определено место для курения, группа матросов подвахтенной смены  затягивалась сигаретным дымом. И вдруг дублирующий огненный сноп  из каюты командира БЧ-5  джином вырвался им прямо под ноги. Один  из курильщиков  молвил философски:
- Ну, всё, триндец!  Механик взорвался!
 Хорошо, что все описываемые события не привели к серьезным последствиям.
  Морские офицеры ещё раз убедились на деле в том, что запрет на курение -- закон, который никому не следует  нарушать.
        А я,  завидев в море тральщик, всегда с улыбкой вспоминаю эту поучительную историю. Сам не курю и Вам, дорогой читатель, не советую.