Фиолетовая бабочка

                ФИОЛЕТОВАЯ  БАБОЧКА
   Бух!
   Графин, нечаянно  столкнутый  со стола  четырехлетним  Колькой, упал на пол, разлетевшись на множество осколков и усеяв половицы капельками  и малюсенькими  лужицами.
   От испуга Колькины глаза округлились, как у совы.
   А его сестра Наташка, которой недавно исполнилось полтора года, звонко захохотала.  Голубой бантик в её жиденьких светлых волосёнках слегка  дрожал, точно сотрясаемый  беззвучным  смехом.
   Другой бы на месте мальчика свалил всю вину на сестрёнку, но Колька не мог этого сделать, - он всегда говорил одну лишь правду.
   Тут вошли отец и мать.
   - Кто разбил графин? – строго спросил отец, глядя серыми, как пыль, глазами на то, что осталось от стеклянного сосуда.
   - Я, -  тихо произнёс мальчик.
   - Ладно, раз уж ты чистосердечно признался, наказывать я тебя не буду, - сказал отец, закуривая папиросу.
   Колька облегченно вздохнул.
   - Только больше ничего не разбивай, - улыбнулась мать.
   - Я же нечаянно, - объяснил мальчик.
   - Знаю, что не нарочно.
   И мать принялась сметать веником в металлический совок битое стекло. При этом осколки так весело звенели, точно их ждала не мусорная свалка, а представление в цирке. Затем мать взяла тряпку и вытерла пол.
   - Можно мне погулять? – спросил Колька.
   - Можно, - ответил отец таким тоном, каким цари объявляли помилование государственным преступникам.
   И мальчик вышел из старого деревянного домика в сияющий, жаркий июль.
   В нескольких шагах  от порога находился небольшой овражек, склоны и дно которого густо поросли травой, от чего он становился похожим на выстланную бархатом коробочку для драгоценностей. На одной из травинок, гордо поднявшейся выше остальных, сидела фиолетовая бабочка, каких Колька никогда раньше не видел.
   Мальчик спустился на дно овражка.  Но бабочка не улетала. Она расправила крылья и, пошевелив длинными усиками, проговорила человеческим голосом – тонким и слабым:
   - Привет, малыш.
   - Привет, - отозвался Колька. Ему читали много сказок, в которых животные, птицы и насекомые умели разговаривать. Поэтому, услышав голос бабочки, мальчик нисколько не удивился.
   - Ты – молодец! – продолжала бабочка.
   - Почему я – молодец?
   -Потому что ты всегда говоришь только правду.
   Колька не знал, как ему реагировать на эти слова.
   А бывшая гусеница, превратившаяся в настоящую красавицу, сказала:
   - Я прилетаю лишь к тем, кто никогда никого не обманывает.
   - А к кому ещё ты прилетаешь?
   - К одной маленькой девочке.
   - И больше ни к кому?
   - Ни к кому.
   - А где живет эта девочка?
   - На другом конце города.
   Другой конец города представлялся мальчику таким же далеким, как и край земли.
   - Ну, ладно, мне пора. Пока, - сказало крылатое насекомое.
   - Пока.
   Бабочка поднялась в воздух, словно оживший экзотический цветок, и полетела прочь.
   Колька смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась из виду.
   Оказавшись в духоте и табачном дыму своего дома, мальчик сказал родителям:
   - А я только что разговаривал с бабочкой.
   -  Хватит врать, - бросил отец, нахмурив брови.
   - Он не врет, а просто фантазирует, - улыбнулась мать. И, подойдя к Кольке, она стала шутливо тыкать его пальцем в живот. – Фантазер ты мой.
   Мальчик не знал, что означает слово «фантазер», и поэтому молчал, точно ему склеили губы.
   Вечером он снова увидел в овражке фиолетовую бабочку.
   - Как дела? – спросила экс-гусеница.
   - Нормально.
   - Тебя никто не обижает?
   - Никто. Только папа иногда ругает.
   - За что?
   - Сегодня я рассказал ему, что разговаривал с тобой. А он не поверил и обозвал меня вруном.
   - Ты не врун.  А на отца не обижайся: почти все взрослые – такие же, как и он.
   И, попрощавшись, бабочка упорхнула.
   - Ты где пропадал? – спросил дома отец у Кольки.
   - В овражке.
   - Что ты там делал?
   - Опять разговаривал с бабочкой.
   - Я же тебя предупреждал, чтобы ты не врал.
   - Я не вру.
   - Ну вот что. Если ты мне ещё  хоть раз скажешь, что болтал с этой чёртовой бабочкой, я тебя ремнем угощу. Понял?
   - Понял, - опустил голову мальчик.
   - Почему сразу ремнём? – заступилась мать за Кольку. – Пусть фантазирует, пока маленький. В его возрасте и ты, наверно, был фантазёром.
   - Не был, - отрезал отец.
   На следующий день Колька  опять спустился в овражек к фиолетовой бабочке.
   - Почему так долго не приходил? – спросила та.
   - Потому что поздно проснулся.
   - Отец тебя больше не ругал?
   -Ругал. Грозил, что побьёт меня ремнём.
   -За что?
   -За враньё.
   - Но ты же никогда не врёшь.
   - Я не вру, а он думает, что вру.
   - Ничего, потерпи. Может, он скоро   поймёт, что ты – один из самых правдивых  детей на свете.
   Мальчик скептически  поджал губы.
   - Ладно, я полетела.
   - Куда?
   - К той девочке, про которую я тебе вчера рассказывала.
   - А как её зовут?
   - Снежана.
   И бабочка упорхнула.
   Колька вылез из овражка.   
   Сухая, потрескавшаяся земля перед  домом была так нагрета солнцем, что босой Колька обжигал себе ступни, как будто  шёл по перевёрнутым включённым утюгам.
   Дом встретил мальчика субботней расслабленностью и тишиной.
   - Где был? – зевая, спросил отец у Кольки. В чёрный провал рта чуть не залетел неосторожный комар.
   - В овражке.
   - Ты что-то слишком часто туда наведываешься, - в голосе отца слышалось неодобрение.
   - Пусть гуляет, где хочет, - опять заступилась мать за мальчика. – Что же ему, вокруг  дома, что ли, ходить?
   Видя, что мать – на его стороне, Колька спросил у нее:
   - Мам, ты не знаешь Снежану?
   - Кого-кого?
   - Снежану.
   - А кто это такая?
   - Девочка, про которую мне рассказывала бабочка.
   При этих словах отец вскочил с дивана, словно подброшенный пружинами, внезапно вырвавшимися из сиденья на свободу.
   - Ты опять – про эту дурацкую бабочку?! – вскипел он. – Ну, все, на это раз я тебе не прощу твое враньё! Спускай штаны!
    Мальчик выполнил приказание отца, а тот, вынув из своих брюк ремень, принялся яростно стегать Кольку, несмотря на слезные просьбы матери прекратить порку.
   Наташка же стояла в углу и, не понимая, что происходит, глупо хлопала глазами.
   Мальчику было нестерпимо больно, но он не издал ни звука за все время экзекуции.
   Уставший отец вытер со лба пот и угрожающе сказал:
   - А теперь признайся, что ты врал про свою бабочку. А если не признаешься, буду продолжать тебя пороть. Ну, говори. Про бабочку врал?
   -Врал, - выдавил из себя Колька.
   - То-то же. Меня не обманешь.
   Попка у мальчика горела так, словно к ней только что приложили раскаленные стальные прутья.
   Невзирая на боль, Колька решил спуститься в овражек, чтобы рассказать обо всем бабочке.
   Подтянув штаны, он неуверенной походкой  вышел из дома. На бархате травы овражка фиолетовой бабочки почему-то не было.
   Больше ее мальчик никогда не видел.