Любавушка

   - Любка! Опять перед зеркилом вертишься! А кто его протирать будет?  Залапала!  Хату лоскутами захламила. Всё крэм-жиржеты свои шьёшь да меряешь! Лучше бы путным чем занялась!
   Девчонка скорчила в спину отчима гримасу, показала язык.  Мысленно передразнила: «Зеркило», «крэм-жиржет»!   Научись говорить, чурбак неотёсанный... Между прочим, не на твои деньги я креп-жоржет купила! Сама заработала. Не даёшь спокойно  выходной провести!..»  Она собрала обрезки ткани, закрыла швейную машинку. Взялась за тряпку.  На глазах закипали слёзы: «Был бы жив мой папа... Он меня Любавушкой называл... А этот  «Любкой» погоняет! И грызёт, грызёт, когда мать на дежурстве. И что только она нашла в этом зануде и пьянице?!»
     Когда Люба окончила школу, вопрос о выборе ВУЗ-а не стоял. Пошла работать на фабрику, поскольку отчим сразу сказал: «Я её дальше кормить не собираюсь.»  Будто кормил до этого! Мать пенсию на дочь за погибшего в аварии мужа  получала.
   Люба смутно помнила родного отца. Его не стало, когда ей было всего четыре года.  Запомнился он большим, сильным, добрым... А потом в их доме появился «монстр»...
     Любе шёл девятнадцатый год. Мать, уставшая от бесконечных конфликтов  с сожителем из-за строптивой дочери, похоже, спешила  вытолкнуть её из семьи в самостоятельную жизнь - «на свои хлеба». В посёлке время от времени играли свадьбы. Вышла замуж Любина хроменькая  одноклассница, и мать, вроде бы шутя,  высказалась: «Уже всех хромых и косых расхватали! А ты чего в девках сидишь?..»
   Поселковые парни Любе не нравились. Она иногда влюблялась, но быстро остывала. Все ребята здесь были неинтересные! Сквернословы. Любители пображничать. А ей хотелось встретить такого хлопца, чтобы и красивым был, и умным, и добрым. Как её отец...
    Наведя порядок и немного успокоившись, Люба раскрыла роман французской писательницы Жорж Санд - «Консуэло».  Едва углубилась в чтение, забрюзжал  ненавистный голос заглянувшего в комнату отчима:
    - Ну вот, теперь она за книжечку уселася! Что, других делов  у тебя нету?!
      ... В сердцах хлопнув дверью, Люба выскочила из дома и направилась на соседнюю улицу. К приятельнице матери. Инна Ивановна - хорошая тётка! С нею можно посекретничать. Ей можно пожаловаться. Она поймёт. Всегда душевно поговорит, выслушает, посочувствует, посоветует. Здорово гадает на картах! Недавно нагадала, что у Любы скоро случится большая, страстная  любовь!  А как она сны классно разгадывает! Однажды, когда девчонке не было ещё восемнадцати лет, приснилось ей, будто получила она посылку, а в ней - каравай и кукла. Инна Ивановна сразу сказала: «Жди сватов! Но сватовство, скорее всего, несерьёзное будет...»
    И точно. После ноябрьского праздника пришли в их дом сваты. Жених оказался из приезжих. С недоумением смотрела Люба на незнакомого, щуплого, простоватого парня: откуда он только свалился?!  Нет, совсем не такого спутника жизни рисовало её воображение!  Мать не спросила у неё, кто этот парень, любит ли его Люба?.. Только вздохнула: «Значит, не хочешь замуж...»
     У Инны Ивановны был гость. Вкусно пахло сдобой.
    -  Проходи, моя хорошая! Проходи, деточка! Будем чай пить. Познакомься, Люба. Это - мой сынок, Володя.
    -  Владимир Александрович, - встав из-за стола, отрекомендовался черноволосый плотный мужчина лет тридцати - тридцати пяти.
   -  Люба, - зарделась она, ощутив его энергичное пожатие, внезапно пронзившее её, словно электрическим током. -  Я, пожалуй, пойду.  Извините. Я не знала, что тут гости...
    -  А мы вас не отпустим! -  улыбнулся Владимир Александрович, обнажая ровные белые зубы.  -  Уж будьте любезны составить нам компанию!
     Домой идти не хотелось. Не было тепла в их семейном очаге... Люба осталась.
     После чая Владимир читал матери и Любе рассказы Михаила Зощенко  «Аристократка» и  «Медицинский случай». Читал он мастерски, в лицах изображая героев. Смеялся над искромётным юмором автора  настолько заразительно, что Люба и Инна Ивановна, вторя ему, буквально рыдали от смеха!  Никогда ещё Любе не было так уютно, как в тот вечер.
    -  Заходите к нам почаще, - прощаясь с ней, блеснул своей ослепительной улыбкой Владимир. - Вы - замечательный человек! Юмор понимаете. А это ценное качество.
     ... Она влюбилась. Влюбилась с той лёгкостью, с какой ей и раньше доводилось влюбляться. Но раньше все кратковременные увлечения проходили, не оставляя в душе никаких следов. А тут - как наваждение!  Владимир Александрович был, без сомнения, эталоном мужской красоты! Смоляные вьющиеся волосы. Выразительные карие глаза. Мужественный излом бровей. Крепкий подбородок с ямочкой. Его не портила полнота. Напротив, он казался Любе таким располагающим, тёплым... От одной только мысли - утонуть в его широких объятиях, каждая жилочка вспыхивала в ней!  Имя «Владимир Александрович» звучало для неё  музыкой, песней... Всё пело в ней и дома, и на работе!
      Под разными предлогами вечерами она бегала к Инне Ивановне. Ей хотелось видеть Владимира, слышать его голос. О том, что у него есть жена, дочь, что он временно обретается без семьи, она не думала. В их рабочий посёлок он приехал по переводу. Назначен  начальником недавно открывшегося карьера. Отстроится новый двухэтажный дом, где ему уже выделили большую квартиру, и тогда вряд ли она так часто будет видеть любимого...
    Замечал ли он её восторженный взгляд? Конечно, замечал! Люба тоже явно нравилась ему. Искристыми карими глазами он с удовольствием окидывал её ладную, стройную фигурку, задерживаясь на высоком волнующем бюсте, на чувственных пухлых губах...  Как-то он  вышел вслед за Любой в подъезд, осторожно обнял её и привлёк к себе. Она не отстранилась. Их губы слились в первом поцелуе. Страстном, испепеляющем!
     В ту ночь девчонка не могла уснуть до утра: «Он, только он будет моим первым мужчиной! Пусть хоть на костре меня после этого сожгут, как средневековую ведьму!»  Позже, в горячих эротических снах, она видела, как он раздевает её, целует её возбуждённую грудь, как проникает в её пульсирующее лоно... Внезапно проснувшись среди ночи, она ещё долго ощущала его ласковые  прикосновения...   
    Странно, что окружающие не догадывались о том, что творится в её смятенной душе...  Однажды Люба услышала, как Инна Ивановна говорила её матери:
    -  Я смотрю, мой Володька вовсе не скучает по своей Анне... Съездил домой, возвратился туча-тучей...  И то правда, сколько  Анна со своей мамашей-бандеровкой крови моему сыночку попортили! Сколько раз он хотел развестись с Анной из-за тёщи! Но ведь,  в случае развода, он потеряет и партбилет, и престижную должность...
   -  Не вмешивайся в их дела, Инна. Молчи глуха - меньше греха! Твоё дело - сторона. Пусть сами разбираются.
   -  Да я и не вмешиваюсь.  Мне только внучку жалко.  Может, здесь, уже без этой злыдни - тёщи, жить будут по-человечески, в  согласии?  Скоро новый дом сдадут, Володя перевезёт семью. Внученька моя уже тут в первый класс пойдёт.

      С замирающим сердцем слушала Люба их разговор.  «Я сошла с ума! Что я делаю? О ком размечталась? Он - взрослый, на четырнадцать лет старше меня.  Уже вполне состоявшийся в этой жизни человек.  У него семья, свои проблемы... У него дочь... А я?... Мне учиться надо! Поступлю в технологический на заочное...»
    Огромным усилием воли она заставила себя не ходить к Инне Ивановне. Но тщетно  пыталась запретить себе думать о Владимире Александровиче...
    -  Почему к нам не заходишь? - спросил Владимир, встретив  Любу на улице. -  А мы затосковали по тебе! Приходи, мы тебе всегда рады. Придёшь сегодня?
    -  Приду... -  немного поколебавшись, ответила она.
    В этот вечер Владимир был дома один.
    -  Матушка дежурит на своём коммутаторе, - объяснил он.  А ты проходи, Любочка. Я так счастлив...
    Он прямо в прихожей порывисто обнял девушку,  прижал к себе, и стал осыпать поцелуями лицо, плечи, волосы. На какую-то долю секунды она воспротивилась его бурным ласкам. Замерла.
    -  Волосы твои степной полынью пахнут! Солнышком. Как я ждал тебя, радость моя! Моя нежная, хрупкая, моя Любавушка!
     Любавушка?!  Так папа называл её когда-то...
     Она расплакалась. Плакала на груди любимого, обожаемого ею мужчины, о котором грезила по ночам, которому ещё вчера готова была отдаться и, может быть, даже погубить себя! От прикосновения рук которого, её сердце то сладко замирало, то заходилось в бешеном ритме... 
     А сейчас она, доверчиво прильнув к нему, размазывала слёзы, как маленький, беззащитный ребёнок.
     -  Что с тобой, малышка? - озадачился он. - Может, я чем-то обидел тебя?
     -  Простите меня, Владимир Александрович! Простите! Я не должна была к вам приходить, потому что я... Я вас очень-очень люблю... Я ухожу. Не провожайте меня!

Она выбежала в тёплую августовскую ночь. Над нею  огромным, бесконечным  шатром раскинулось звёздное небо с мерцающей гигантской аркой Млечного пути, будто специально созданного для неисправимых мечтателей и романтиков...

                Май 2011