О чем и зачем я писал?

Немного о том, что я писал и ЗАЧЕМ?
«Желтый круг».Повесть. Издательство «Современник.Москва.1984 год.
«Моя работа как разведчика после войны не была направлена против какого-либо государства или правительства , она велась исключительно против неонацистских партий, представляющих угрозу дела мира в Европе.»
«Жовте коло». Повiсть. «Радяньский письменник». Киев. 1977 р.
«Моя робота  пiсля  вiйни не була спрямована протии будь якоi держави абу уряду. Вона велася винятково протии неонацистських партiй, що загрожували справi миру в Европi.»
События в этой повести происходят в Германии, Италии, Франции, Австрии, Англии.
КОНЕЦ «ЖЕЛТОГО КРУГА»
На первом же перекрестке он свернул на проселочную дорогу. Со стороны шоссе нарастал шум мотора, но потом он стал удаляться.
Клинген как-то сразу обессилел. Голова его кружилась… Он вспомнил мать, отца… Они лежат в русской земле, а он будет лежать здесь…Что о нем завтра напишут газеты?
«В автомобильной катастрофе погиб книгоиздатель Клаус Клинген…».Кровотечение прекратилось, но его был озноб. Сознание мутилось…Как во сне он увидел мелкое теплое море. И мальчишку, который бредет по колено в зеленоватой воде. За ним на веревке, как покорная собака, тащится маленькая лодка, а с недалекого берега пахнет разогретой степью - полынью, цветами…
Клаус-Дмитрий Иванович Алферов открыл глаза. «Сколько он пробыл в забытьи и  где он?»
Высокие сосны коричневели в предрассветной мгле. В одну из них уперся радиатор «Мерседеса». Лес был прибранный, ухоженный. Это был немецкий лес. Какая-то пичужка вспорхнула с ветки и села на радиатор. Алферов попытался выбраться из  машины, но тут же глухо охнул от боли в плече. Голова становилась ясной. Значит, фен прошел…
Пичужка была верткой и веселой. Это была не райская птичка, а обыкновенный поползень. И боль в плече, и эта пичужка, и запах земли на рассвете- все говорило о том, что это еще была не смерть».
Сейчас «Желтый круг» вышел вместе с «Красными пианистами» в издательстве «ВЕЧЕ»( Москва.)

ПРЕССА
В жизни мне приходилось давать интервью самым разным печатаным изданиям, радио, телевидению. От «Дейче Велле» - «Немецкой волны» до центрального нашего канала «Культура».Но их не «покажешь».
А вот, опубликованные в газетах и журналах, это можно, но немного… Интервью германской газете «Остзее цайтунг»,венгерской газете «Нетсабатшаг», голландскому журналу «Дуэт», болгарской газете «Вит» и… газете «Вальцовка» нашего металлургического завода….

«КРАСНЫЕ ПИАНИСТЫ». Роман. Воениздат. Москва.1990 г.
Этот роман я писал более десяти лет. Он сделан на документальной основе. Но это роман, а не документальная повесть. Чтобы написать его, я шесть раз ездил в Берлин и пять раз в Будапешт, где встречался с главным героем Шандором Радо, резидентом советской разведки в Щвейцарии в годы второй мировой войны. Конечно, главные его информаторы находились в Германии. О них коротко я расскажу позже. В энциклопедию «Великая Отечественная война» вошли только три имени: Рихард Зорге, Шандор Радо и Николай Кузнецов. Вот что написано о ШанДоре Радо в энциклопедии: «Радо (Rado) Шандор. Возглавил разведгруппу (действуя под видом картографического агентства) в Швейцарии, которая сообщила  советскому руководству важные сведения о планах верховного командования немецко-фашистского войск, оказавшимися особенно полезными в периоды сражения под Москвой, Сталинградом и на Курской дуге.»
Вот одна из подлинных шифровок, которую я привожу в романе.
2.07.43. Молния.
От Вертера. Берлин.7 июля.
Главное командование сухопутных сил (ОКХ)  сегодня начало решительное наступление против курской группировки Красной армии с целью окружить Курск. Введены в действие все силы 4 танковой армии и часть сил 3-танковой армии, которая сейчас  концентрируется полностью на Брянском направлении. Главное Командование намерено в первую очередь добиться перевеса сил на Курском направлении…Чтобы обеспечить успех, немецкое Главное командование ввело в бой большую часть резервов группы Манштейна, которые последовательно направляются через Харьков. Дора.» (Дора - это военный псевдоним Радо.) «Вертер» - это псевдоним информатора в главном штабе «Вермахта» - так именовались в Германии Вооруженные силы.
Получив эти сведения, командование Красной армии смогло сосредоточить на направлениях главного удара немцев значительные силы, измотать  противника и уже 12 июля перейти в контрнаступление Курская битва окончательно решила исход войны.
Кто этот «таинственный «Вертер», скажу позже.
Роман, написанный в 1985 году, пять лет проходил проверку, цензуру, как пресс-бюро КГБ, так и военную цензуру и вышел в Воениздате только в 1990 году.
Небольшая фотогалерея - это герои «Красных пианистов».

НЕСКОЛЬКО СЛОВ
Почему я обратился к «Красным пианистам»? В 1972 году я был в Будапеште на общеевропейском писательском форуме. Я узнал, что в Будапеште живет и работает знаменитый разведчик Шандор Радо,о котором во Франции вышла книга двух французских журналистов, которая называлась «Война была  выиграна в Швейцарии..»
Я познакомился с Шандром Радо…С этого все началось. А когда по рекомендации Воениздата мне предложили расширить роман и написать о всей «Красной капелле», то я согласился. Есть роман французского писателя Жюля Перро «Красная капелла».Но он взял только «кусочек» этой разведывательной сети, которая была во Франции. Он не имел доступа к архивам гестапо, которые хранились в Берлине, в ГДР, а я этот доступ получил. Чтобы не повторять название я «сделал» «Красные пианисты».Наши киношники взяли роман Перро. Кто смотрел этот сериал, тот  вряд ли ответить, чем же занимались эти разведчики?…В основном там «любовные линии» на «фоне» Парижа. И еще, конечно, мне было важно показать этих немцев из «Красной капеллы», которые погибли все!!!…Но в Германии их не чтут, потому что они…
Ну… «не предатели», но работали на Советский Союз… В ГДР еще их «помнили», а теперь кто вспомнит? А ведь эти люди настоящие герои и вклад их в нашу победу очень велик.

КОНЕЦ «КРАСНЫХ ПИАНИСТОВ».
Уже только названия должностей, где, в каких ведомствах работали люди, которых вы видите на фотографиях, дают понятие, какую важную информацию от них получило наше  Главное разведывательное управление.
Еще несколько слов о другой группе, которая работала на Радо, а значит,  на нас. Это группа Рудольфа Росслера. Росслер эмигрировал в Швейцарию, когда Гитлер пришел к власти. Он был из состоятельной семьи и в Швейцарии имел свое небольшое издательство. В Германии остались его многочисленные друзья. Они занимали довольно значительные посты в генеральном штабе Вермахта, в штабе ВВС и в министерстве иностранных дел. Уже в 1942 году многие из них поняли, что Гитлер ведет их страну к катастрофе и что только поражение гитлеровской армии на фронте может освободить их страну от гитлеровского режима. Они стали снабжать Росслера ценнейшей информацией. Росслер сначала эту информацию передавал швейцарской секретной службе, а те в свою очередь- в Лондон.
Но когда основной поток информации пошел с Восточного фронта, где решалась судьба войны, Росслер узнал от офицера швейцарской разведки, что англичане наши союзники этой информацией с Россией не делятся. Тогда он через некого Тейлора (псевдоним) «вышел» на Шандора Радо и поток ценнейшей информации пошел теперь прямо в Москву. Шифровку, что я приводил, это как раз от информатора Росслера. Росслер поставил только одной условие: никаких имен он не назовет. Сначала в нашем ГРУ это вызвало  недоверие, но после «проверок» «наши убедились, что это очень серьезная группа и «взяли» ее. Росслер до конца войны не раскрыл имена своих информаторов. Они работали на Росслера, на англичан и американцев, но они не знали, что они работают и на Россию.


«КТО ПРИДЕТ НА «МАРИИНЕ». Повесть. МОСКВА. «СОВРЕМЕННИК».1984 г.
Писать и печататься я начал еще в армии-стихи, очерки. В 1952 году написал повесть о немецких лагерях «Чет или нечет». Но тема лагерей была «закрыта». Мне однако очень хотелось рассказать о нашей жизни «там.»
В 1945 году, когда я был в полковой разведке мы с майором Назаровым мы приехали в Росток на завод «Мариене». (Название завода я чуть изменил – это обычный прием.)
На аэродроме возле реактивного истребителя, который делал «Хейнкель», возился  «парень» в комбинезоне. Летчик. Он должен был перегнать этот самолет в Союз. Майор подошел к нему и что-то ему сказал (они поговорили).Когда майор вернулся и мы поехали, я ему сказал, что я этого самолета вблизи никогда не видел, хотя мы иногда слышали «свист»-необыкновенное гудение мотора, а то, что он без пропеллеров, не видели. Я спросил: «А кто этот «парень»? Он сказал: «летчик-испытатель». «Он немец?» Нет. Он русский. Это наш разведчик, а работал он на «Мариене» как «немецкий офицер»…» Я впервые увидел «живого» разведчика. И он, оказывается, работал можно сказать «рядом со мной» на «Мариене»… Эта была сильная «метка» в памяти». И вот в свою повесть  я решил «вставить» этого разведчика. Это была бы уже повесть не о лагерях, а о советском разведчике…Я сказал о своем замысле куратору журнала «ДОН» подполковнику КГБ, что хотел бы написать повесть о разведчике, могу ли я уже, как писатель, получить какие-либо сведения о нем? На что он мне ответил, что это «дело» Москвы, мы тебе помочь здесь не можем. Но ты знаешь завод «Марине», на котором работал вместе с французами, когда был в концлагере, участвовал в Движении Сопротивления. Знаешь изнутри «всю обстановку»… Ты - писатель. Пиши..
Я написал повесть «Кто приедет на Марине о советском разведчике. И в эту повесть «ввернул» тему лагерей.
Повесть была напечатана и «вдруг» «наверху» она так понравилась, что ее включили в список рекомендованной литературы для наших «резведшкол»… Мое положение резко изменилось. Если я раньше со своей биографией был «невыездным», то теперь я мог ехать в любую страну, особенно, если я буду работать на эту «тему». И тогда же родился замысел повести «Желтый круг». Но теперь условия прохождения повестей о разведке ужесточились. Ростов уже не имел право давать «добро», а только созданное «ПРЕСС-БЮРО» КГБ в Москве. На повесть «Желтый круг» из ПРЕСС-БЮРО пришла глупейшая рецензия некого Ананьина, бывшего полковника НКВД, но повесть задержали на два года.
В 1972 году в Москве нас собрали на совещание, на котором присутствовал один из руководителей советской разведки. В своем выступлении я сказал, что больше не буду писать на эту тему и объяснил причину. В перерыве ко мне подошел человек, назвался Николем Ивановичем и сказал: «Игорь Михайлович» в каждом ведомстве есть свои дураки… Вот мой телефон, если у вас будут возникать проблемы, позвоните мне.»  Телефон этот мне пригодился когда я стал писать роман «Красные пианисты» и мне нужен был доступ к архивам гестапо в Берлине. Чем больше я узнавал, знакомился с настоящими агентурными разведчиками, тем больше меня эти люди восхищали.
****
Возращение в Таганрог нашего земляка известного русского писателя Игоря Михайловича Бондаренко стало событием в культурной жизни нашего города.
Очень важно, что он в своих самых известных произведениях в романе «Такая долгая жизнь», в повестях «Обжалованию не подлежит» и «Астрид» сохранил название города- Таганрог.
В предисловии к первой книге романа «Такая долгая жизнь» есть такие строки: «Я хочу, чтобы люди, которые будут читать мою книгу не только на моей родине, знали бы, что это было в Таганроге, что это было с таганрожцами.»
Пожелание писателя сбылось. Все эти книги изданы центральными издательствами миллионными тиражами и читатели всей России и не только России знают, что это было в Таганроге…»
Мэр города Таганрога Н.Д.Федянин.

РОМАН-ДИЛОГИЯ «ТАКАЯ ДОЛГАЯ ЖИЗНЬ».
МОСКВА, Издательство «СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ». 1990 г.
«Раньше здесь была пустошь, заросшая тускло-зеленой лебедой и серебристо-пыльной полынью. Горьковатый, неистребимый запах этих трав стоял все долгое лето и ясную осень, его не могли завеять ни иссушающе - беспощадная июльская жара, ни шквальные осенние ветры Азовского моря. Когда-то травы подходили к самому шлагбауму, установленному еще в петровские времена, но постепенно город рос, наступал на степь. На берегу мелководного, теплого моря построили металлургический завод. Пришел двадцатый век и здесь, в полынной степи, поставил свою железную стопу, железную веху…
Бросовые земли, в свое время купленные за бесценок богатым греком Скарамангой и помещиком-полковником Касперовым, вдруг резко подскочили в цене: они прилегали к новым заводам. На этих землях развернулось невиданное доселе строительство. Но еще десятилетие над этим краем стоял стойкий запах лебеды и полыни. Неистребимая трава росла прямо на вновь образованных улицах, в подворьях, на заводском дворе. Она заполоняла даже крутые, осыпающиеся, глинистые берега Азовского моря. Время от времени волны подрезали берега, вызывая обвалы и гибель всего растущего на них. Но проходил срок, и трава снова начинала гнездиться на безжизненных желтоватых склонах, куститься, разрастаться, чтобы в один из ненастных дней погибнуть под очередной осыпью.»
Так начинается мой роман. Один из критиков усмотрел в этом некую «символику» - за полвека в романе одно поколение сменяет другое, а уж «бурь на эти поколения выпало столько, что как только еще от этих поколений что-то сохранилось…»
Действительно, это 20, 30,40, 50 годы. Столько событий выпало на долю этих поколений в 20 веке. Еще в первой книге романа, не зная  еще, будет ли «семейный роман  пользоваться успехом, я написал в предисловии: « Я хочу, чтобы люди, которые будут  читать мою книгу не только на моей родине, знали бы, что это было в Таганроге, что это было с таганрожцами, как бы судьба не распорядилась их судьбами.»
В центре романа действительно большая таганрогская семья. Как рождался этот роман? Это история длинная, я давно о нем думал, собирал материал, но все не «решался». «Решиться» помогло мне письмо Юрия Васильевича Бондарева, с которым меня связывают десятилетия дружеских отношений. Я считаю его самым большим русским писателем, живущим в настоящее время.
***
«Дорогой Игорь»
В поезде прочитал «Последний день» и «Березовый сок» и удивился: Черт возьми, до чего же близки бывают ситуации, рожденные войной!
Это хорошие рассказы и каждый из них просится в повесть, то есть - в протяженный по времени жанр(со всеми деталями, характерами других солдат, настроениями и пр. и пр.)
У меня складывается впечатление, что ты чересчур сдерживаешь себя, чересчур скупишься выплеснуть все ощущения свои в большой вещи».
Это письмо датировано 3 июня 1975 года. После это письма я и «сел» за свой большой роман.
В «АиФе» другой критик назвал роман «Таганрогскими «Буденброками». Но события в нем, происходят, конечно, не только в Таганроге, а что касается персонажей романа, то там есть и политические деятели Черчилль, советские послы в Англии и в Германии, известные на весь мир советские летчики-герои, есть даже Гитлер и Ева Браун…Я старался сделать «слепок» с «времени», поэтому в нем, как в известной картине Ильи Глазунова можно встретить самые разные «лица».
Что касается успеха моего семейного романа, то я такого не ожидал: около 60 тысяч писем, заказов из самых разных городов Советского Союза пришли в Ростовский магазин «Книга- почтой».
Когда  повести о разведчиках «раскупались как горячие пирожки», это было понятно. Но «обыкновенный», «семейный роман» и такой успех?!. Я сам стал искать, прежде всего в письмах, что же привлекло читателя к роману.? И в них я нашел ответ. Вот два «кусочка» из двух писем:
Уважаемый Игорь Михайлович! Я от многих своих друзей слышал о вашем объемном романе «Такая долгая жизнь», но прочесть его не удавалось: в ближайшей библиотеке этой книги нет, в продаже - тоже. Однако мне повезло. Как-то заходит ко мне сосед, кладет на стол книгу и говорит: «Прочти, Николаевич! Сильная вещь…»
Я читал ее без отрыва до глубокой ночи. Роман увлек меня широтой событий и правдой людских характеров. Я вправе так говорить потому, что моя жизнь похожа на жизнь ваших героев. В 20-ые годы я работал трактористом на «Путиловце» - первом советском тракторе. Потом пошел на завод. Учился в институте, а в первый же месяц войны в звании капитана командовал на фронте батальоном и потому имею право говорить: именно так было, как вы все описали. Наряду с беспощадной правдивостью (а ведь были тяжелые, ох, какие тяжелые времена) Вам как автору приходилось быть да жестоким, чтобы не допустить фальши.
И в то же время хотел подчеркнуть еще одну черту вашей одаренности - лиризм. Это и в описании русской природы и в описании человеческих чувств. Эта черта особенно проявилась в эпизодах встреч Аси и Мити, со страниц книги повеяло на меня нежностью, по- тургеневски бережливого отношения к самому святому чувству человека.» Это письмо из Ростова.А вот совсем маленький кусочек из другого письма, из Нижнего Новгорода».
Я 1926 года рождения, киевлянин…Все о чем вы пишете, жизнь семьи  Путивцевых, это жизнь тысяч других советских семей, это верное и жизненно правдивое описание большинства моего поколения…Большое Вам спасибо…»
Когда мне бывает плохо, я достаю из тумбочки набитой доверху этими письма и читаю. Это помогает лучше всякого лекарства.
Немного о писательском труде. Герой повести «Кто придет на «Марине» - летчик. Я не был летчиком. Но когда «идешь» на «Мерседесе» по автостраде под двести километров, то это «похоже на взлет».А на «Опеле уже за сто пятьдесят километров чувствуешь, как машину начинает поднимать «воздушная подушка» - были бы крылья - взлетел. Немало я к этому времени полетал и на самолетах, а однажды из Симферополя над горами мы попали в «грозовой фронт»… Конечно, меня еще консультировали. Консультанты были хорошие. В романе «Такая долгая жизнь» описаны первые налеты на Берлин советской авиации в августе 1941 года. Командовал этой авиадивизией генерал Водопьянов. Это первый мой консультант, а второй-главный штурман полярной авиации СССР Валентин Иванович Аккуратов, он во время войны  «водил» самолеты на Берлин. Когда вышел роман, он прислал мне телеграмму: «Обе книги прочитал . словно вновь пережил полеты бездну ночи. тчк. глубина правды поразительна. тчк поздравляю благодарю. тчк Аккуратов.» 
О