Кохар - потомок Таймаса

Пятница для волкодава Кохара, чьё имя означает «драгоценный камень», как всегда, тянулась очень медленно. Солнце только-только вошло в зенит и до вечера, когда приедет из города на выходные его лучший друг Самат, было ещё далеко. С тех пор как сын хозяина стал студентом, видеться они стали гораздо реже, и молодой волкодав очень скучал по их походам на рыбалку и прогулкам в горы – в дальний аул к его дедушке. Лёжа в тени юрты, Кохар, наверное, в сотый раз уже слушал, как его хозяин ворчал на свою жену:

– Нет, Айжан, глупая ты всё-таки женщина и я дурак, что тебя послушал. Э-хе-хе, и чего я из всех щенков Таймаса оставил именно этого? Вон его братья уже в собачьих боях выступают. Звери, а не собаки, большие деньги на них люди зарабатывают, а я что? Нет, придется мне до конца дней своих баранов пасти. У других чабанов посмотри: собаки как собаки – и отару помогут собрать, и в боях по случаю себя покажут, а этому одна радость с Саматом куда-нибудь умотать.

– Э, Болат, дожил ты до седин, а как был дураком, так и остался. Какой шайтан тебя надоумил Таймаса застрелить? Какая собака была благородная, даже за волка заступилась. Говорил вам отец, чтобы Атбасара не трогали, но куда там. Ты слышал когда-нибудь, курдюк ты облезлый, чтобы собаки с ума сходили? И чего это тебе взбрело в голову связаться с городскими? Нашёл на кого равняться, вот и загубил собаку. А на Кохара ты зря наговариваешь, вот увидишь, когда волки вернутся, только он и защитит наш скот.

– Но-но, ты поговори у меня ещё, женщина, – огрызнулся муж и, скосив взгляд на Кохара, продолжил сетовать, – нет, ты сама посмотри на него. Никакого бойцовского характера в нем нет. Э-эх, какое имя легендарное позорит. Давно бы его на водку выменял, если бы не наш Самат. А волков уже давно в нашей округе не видать, сгинула где-то в горах Атбасариха со своими волчатами. 

¬ Слушая безвредный трёп хозяина, Кохар не заметил, как задремал, отчего не сразу услышал подъехавшую машину. Не успел Самат отойти от автомобиля, как тут же был сбит с ног и облизан любимой собакой. 

– Кохар! Кохар, мой хороший! – начал трепать он в ответ за уши своего друга. – Что, соскучился, бродяга?

 В такие моменты волкодаву, казалось, что он мог бы целую вечность проваляться со своим Саматом в степной траве. Но хозяева, дав им немного порадоваться встрече, отогнали собаку, чтобы самим обнять единственного сына. И хотя он знал, что рано утром они вместе пойдут на озеро, а вечером к дедушке Самата, всё равно не находил себе места.

Ночь пришла быстро и незаметно, за разговорами под холодный бодрящий кумыс никто сразу и не заметил, как, лёжа у порога, насторожился Кохар.

– Что это с ним? – вдруг заволновалась хозяйка, указывая на собаку, которая настороженно смотрела в сторону скрытого темнотой ущелья.

– А, кто его знает, – сказал растерянно хозяин, – шайтан его побери.  – Ну-ка, Самат, возьми фонарик, может, скотокрады?

Однако выйдя из юрты, ничего подозрительного они не обнаружили, скот в загоне стоял спокойно.

– А может, это волки? – встревожилась жена.

– Какие волки ещё, не видишь, старая, ветер в сторону ущелья дует, даже запаха их почуять нельзя, да и откуда им взяться?

Если бы Кохар мог разговаривать и у него спросили бы, что с ним, то вряд ли получили бы внятный ответ, так как он сам был полон непонятных чувств. Никого в темноте он не видел, запаха тоже почуять не мог, но какая-то, скрытая мраком ночи, угроза, исходящая со стороны гор, не давала ему покоя. Волкодав и подумать не мог, что в их сторону сейчас смотрели молодые  волки, которых через ущелье привела матерая волчица Атбасариха.

Год назад, когда была перебита вместе с вожаком последняя стая, его волчица и щенки успели скрыться. Разные слухи ходили по соседним аулам, и люди откровенно боялись, что волчата выживут и когда-нибудь вернутся. Страх этот подогревался ещё тем, что они были не простые хищники – дети Атбасара. Такой волк, говорят, раз в сто лет в степи рождается, и нельзя было его трогать, но бизнесменам из города разве можно было это втолковать. Сколько собак они породистых положили, прежде чем загнать его, вспомнить жалко. Один Таймас чего стоил …

На следующий день после рыбалки и купания в озере Самат до самого вечера провозился дома по хозяйству и только когда на степь опустились густые сумерки, в сопровождении  Кохара  поехал на гнедой кобыле навестить дедушку.

Дорога была относительно недолгой, но, не миновав и половины пути, Самат успел отметить, что он попал в плен тёплой и на редкость очень звездной ночи. И, несмотря на то, что было новолуние, от нависших огромными гроздьями созвездий было необычайно светло. Не единожды он ездил этой тропой к дедушке, и всегда было спокойно, но только не в этот раз. Тревога появилась внезапно, с головой накрыв всех троих путников. Лошадь идти стала с неохотой и пофыркивая, а Кохар начал настороженно озираться по сторонам. Самат, увидев их беспокойство, даже не сразу заметил, какая вокруг них воцарилась гнетущая тишина. Ни привычного вереска сверчков, ни свиста тушканчиков. Ничего. Будто тишина, изголодавшись, проглотила разом всю округу.  Но буквально через несколько сот шагов, именно на том самом месте, где когда-то были застрелены Таймас с Атбасаром, эту душную тишину нарушило рычание. Лоб в лоб навстречу троице вышло пятеро волков. Встреча была так неожиданна, что когда вздыбилась кобыла, Самат не успел удержаться в седле, и гнедая в ужасе рванула в противоположную сторону.  Картина, которую он увидел, поднявшись с земли, была странная,  непонятная его рассудку. Перед ним, преградив дорогу приближающемуся волку, стоял в боевой позе  оскалившийся Кохар. Позади вышедшего вперед своей стаи волка стояло ещё трое не менее грозных хищников, а чуть в стороне, словно наблюдая какую-то отрепетированную сцену, волчица. Казалось, сама судьба свели их всех в этом памятном роковом месте. Сердце у Самата забилось, как бешеное, а вот у Кохара, наоборот, с каждым новым шагом сильного и достойного врага начинало биться всё спокойнее. Таким своего преданного пса он никогда раньше не видел, можно было подумать, что Кохар был рожден именно для этого часа…

Дальнейшие события стали развиваться так быстро, что Самат ничего не успевал осмыслить. Такой отчаянной схватки ни на каких собачьих боях он не видел: рычание и лязганье клыков, моментально переросшие в кровавую пляску волка и собаки, образовали единый невообразимый кувыркающийся клубок ярости. И даже при вполне яркой ночи ничего не было видно, кроме поднявшегося облака пыли, из которого во все стороны летели вперемежку с кровью клочки шерсти. И тут случилось то, что люди называют «законом подлости»: откатившись в свирепой схватке ближе к подножью горы, Кохар не сразу понял, что попал в капкан. Откуда он взялся, на кого и кем был поставлен? Сколько пролежал, готовый своей челюстью сжать намертво лапу любого, кто ступит в него – неизвестно, но, судя по ржавчине, был давно кем-то забыт. И какая же охватила досада, когда волкодав, почти осиливший врага, вдруг понял, что теперь его разорвут на части. Но не ужас от неминуемой гибели охватил Кохара, а мысль, что теперь некому будет защитить его лучшего друга. Однако, как потом оказалось, эта ночь была щедра на сюрпризы.

В тот момент, когда волк вырвался из железной хватки собаки, увидел, что цепь капкана подсекла его противника. Именно тогда и произошло то, что не было подвластно уму. Когда к тяжело дышавшему, иссеченному рваными ранами волку подошли его собратья и готовы были в следующее мгновенье броситься на Кохара, одним прыжком им преградила путь Атбасариха. Грозно зарычав на своё выросшее потомство, она вдруг пристально посмотрела на волкодава, затем на человека и медленно ушла в темноту степи, уводя за собой грозное семейство.

Ошеломлённый произошедшим, Самат тут же кинулся к своему защитнику. После освобождения переломанной лапы Кохара из тисков капкана, он вдруг услышал крики людей, среди которых различил голос отца и дедушки. Как оказалось, убежавшая кобыла вернулась домой, чем сразу обеспокоила родителей. Не долго думая, отец во всю прыть рванул на ней к своему свекру и, узнав, что сын у него не появлялся, отправился на его поиски.

Когда же пережившие ужас этой ночи, они добрались до юрты дедушки и тот наложил шину на перебитую лапу волкодава, все домочадцы были уже в сборе. Со страхом и любопытством выслушали они необыкновенный рассказ Самата о случившемся. Все, кроме дедушки, внимая его словам, только цокали языками и покачивали головой от удивления. А время спустя в юрту вбежала мать Самата и, увидев, что он в порядке заголосила:

– Ой-бай, ой-бай, что делать?! Что делать?! Волки всех наших баранов вырезали!

– Как это так?! – всполошился муж, – ты чего не стреляла, дура?!

–  Сам дурак! Чем?! Пальцем, что ли?! Ты же ружьё с собой забрал!

– Надо срочно собрать людей, – предложил отец Самата, – нужно срочно найти и перебить их, пока других нам бед не наделали. Слава богу, сына не тронули, спасибо Кохару, а что завтра может быть, одному Аллаху известно.

Собравшиеся одобрительно закивали и начали предлагать каждый свой план облавы. Но тут вмешался дедушка Самата, уважаемый и почитаемый во всём районе аксакал:

– Никого мы убивать не будем. Пусть идут себе с миром, а баранов в колбасный цех отдадим, на вырученные деньги купим новых. Да и я со своей отары подкину несколько. Неужели вы ничего так и не поняли? Это цена расплаты за Атбасара, и спасибо большое волчице, что Самата нашего не тронула и Кохара пожалела. Звери зла не забывают, но и добро иногда лучше людей помнят…