Тайга золотая...

Да, так вот, пожалуй, случай, не случай… так, маленький эпизод.

Осенью рубили с мужиками пару избушек в тайге для заготовщиков кедрового ореха. Одну закончили. Осталось дверь смастерить да потом, по первому зазимку притащить бочку для печурки. Мужики собрались идти дальше, чтобы, пока держится погода, успеть сложить второй сруб, а я, неожиданно для самого себя, решил остаться. За неделю, пока будут сохнуть плахи, приготовленные для двери, успею настучать шишек, промолотить, провеять, приготовить, в общем, мешочек ореха себе на зиму. Мужики ушли, с ними утянулась и единственная собака, принадлежащая Коле Кретову.
 
Я остался один.

День прошел в заботах и хлопотах. Шишки в тот год было не богато, и таскать её к табору – далековато. Уже темнело, когда, притащив третий, кажется, куль, я принялся готовить ужин. Времени на охоту не оставалось, а потому большим разнообразием  таёжный стол не отличался. Я сварил в котелке гречки, вбухал туда банку тушенки, в другом котелке повесил кипятиться чай. Пока закипал и настаивался чай – стемнело. Не спеша ел кашу, запивая крепким чаем. После ужина в наступающей ночи как-то сразу сделалось одиноко и грустно. Достав маленький приёмник, долго крутил его на коротких волнах, ища что-нибудь соответствующее настроению. Неожиданно, среди чужой речи и музыки, наткнулся на скрипку. Она пела так завораживающе нежно и печально, так легки и мелодичны были её переливы, звучащие в унисон с догорающим вечером, с молчаливо притихшим лесом и гаснущим небом над ним, что я невольно забыл про всё на свете. Усталость и дневные заботы улетели неведомо куда, а душа растворилась в баюкающих, протяжных аккордах, потянулась куда-то, за леса и горы, туда, где плакал, обнявшись со своею скрипкой волшебник-музыкант. Сидел у стены избушки, источавшей нежный, смолистый дух кедровых брёвен, смотрел поверх неподвижных верхушек деревьев и ни о чем не думал, не мог думать. Было просто хорошо. Сколько минуло времени – несколько минут или лет, я не различил. Откуда, по каким неведомым путям прилетела сюда, в глухую сибирскую тайгу, эта музыка? Именно здесь и сейчас, вдали от суетного мира, в беспредельной, космической тишине, неожиданная мелодия  со мной, с моей душой случайного слушателя, творила вещи странные, осмыслению не поддающиеся. Зачарованный музыкой, я неожиданно для себя, в который уж раз, совершил великое открытие, – какое же благо одиночество! С чем сравнить эти редкие минуты, когда душа, словно истончаясь, отзывается на каждый звук и шорох, на крик далёкой птицы или чуть слышный лепет ручья? И только здесь, вдали от людской суеты, от шума, грохота, стенаний и криков, где лишь шум ветра, воды, редкий голос зверя или птицы могут нарушить, да нет, не нарушить, скорее, – дополнить тишину, умножить её. Нет, с мужиками, конечно, тоже хорошо. Ни чем не заменить неспешные разговоры за работой и перед сном, весёлые шутки и беззлобные подтрунивания друг над другом, размеренный перестук топоров, в котором чувствуется не только умение и сноровка, но и нечто большее, некая своеобразная музыка крепкой мужицкой поступи на земле, её нескончаемость и сила…

Но – одиночество!..

Только в нём пребывая можно постичь вещи необыкновенные; например, явится вдруг ясное, как самая простая истина понятное - осознание величия и несокрушимости Природы. И не умом, а каким-то другим, неизвестным пока ещё органом, понимаешь: всё пройдет, отшумит и утихнет, и только Она будет вечно совершать своё неведомое нам, невидимое нами движение. И нет тому движению ни конца, ни начала.

Вот к каким мыслям привела меня тихой, предосенней ночью чья-то далёкая скрипка. Растревоженный её звуками я налил кружку горячего, крепко заварившегося чая и продолжал сидеть у догорающего костра, вглядываясь в совсем уже почерневшее небо, где всё ярче и пронзительнее разгорались далёкие, вечные звёзды.

Сколько не сиди, а спать надо. Материальный мир требует забот неустанных. Спать! Спать! – загоняю я сам себя в избушку, где от всех нежданных напастей надёжно оберегают только что срубленные нами стены. Надёжно? А дверей-то нет… Недолго думая, завесил дверной проём куском брезента, расстелил прямо на земле спальник, сунул в изголовье сапоги и скоро уснул безмятежно.
 
Ночью сквозь сон не услышал даже, – почувствовал неясный звук. Сознание разом вспыхнуло. «Один! Без собаки!»

Прислушался.
 
Звук повторился. Кто-то невидимый копошился возле котелка, оставленного мною у костра. Кто? Хорошо, если росомаха, а если мишка? Мысленно обежал памятью стены избушки. Где ружьё? Из спальника выметнулся с проворностью куницы, стараясь ничем не шумнуть и не выдать своё присутствие. На цыпочках прошёлся вдоль стены, ведя рукой по брёвнам, нашарил ружьё. Замки, чтобы не звякать, решил не открывать, твёрдо зная, что ружьё заряжено. Крадучись подошёл к брезенту у двери, осторожно просунул наружу ружьё и жахнул в воздух сразу из двух стволов. Тут же перезарядил ружьё и выскочил из избушки. Замер, прислушиваясь. Где-то далеко катилось от горы к горе эхо моего выстрела, но рядом – глухая тишина. Это хорошо, подумалось, если бы мишка был, - сейчас треск в лесу стоял бы – только держись. Подошёл к лежащему на боку котелку, чиркнул спичку. Котелок был чист, словно только что помыт, а рядом с ним валялась вылизанная до блеска банка из-под тушёнки. Сомнений не осталось – росомаха.
 
– Скотина! – сквозь зубы обругал я её. И тут же подумал о кобельке Босом, уволокшимся сегодня утром вслед за хозяином. Конечно, можно было его оставить, но только на привязи. Кобель скулил бы и рвался за хозяином, и, скорей всего, перегрыз бы поводок и ушёл. Вспомнил и свою верную сучку Султанку, недавно сбитую машиной, подумал вслух:

– Без собаки в тайге – пропащее дело.
 
Тоскливо, одиноко сделалось мне, напуганному пакостливым зверьком росомахой. Чужой и враждебной предстала тайга, живущая по своим жестоким законам, где человеку чужому, случайному очень трудно и жить, и выживать. Чтобы как-то обезопасить себя – взял из поленницы здоровую охапку дров, расшевелил под пеплом ещё горячие угли, положил на них горсть сухих веток, дождался, пока они вспыхнут ярким пламенем, костерком сложил сверху поленья и уселся рядом, наблюдать, как облизывают языки огня медленно разгорающиеся, чуть сыроватые, смолистые плашки кедра, белокорые половинки берёзы…

Так и продремал у костра остатки ночи в обнимку с заряженным ружьём.
 
Утром, вместо того, чтобы колотить орех, принялся делать дверь из сырых ещё плах.

Топором кое-как подтесал кромки, стесал насколько можно гладко места расколов, сделал две поперечины. Сложив из плах дверное полотно, положил сверху поперечины и очертил их угольком; ножовкой сделал пропилы на каждой плахе, выбрал пазы, не без труда вогнал в них поперечины, прибил гвоздями…
 
Получилось!

Надо же! первый раз в жизни сам смастерил такую серьёзную штуку. Щели, правда, великоваты, но и тут дотумкал срубить тонкие рябинки, аккуратно располовинить их и сделать накладки, предварительно ошкурив и загладив ножом расколы. Навесы были и, пообедав, я принялся подгонять дверь. Хорошо, что Коля Кретов, большой специалист по плотницкой части, успел сделать окосячку. Мне оставалось только вбить крюки, разметить и прибить навесы и подогнать дверь, подтёсывая то там, то сям дверное полотно. Дверь оказалась тяжеленная, и провозился я с ней до вечера. Но зато, когда, сделав последнюю примерку и подтёску, навесил её, и дверь плотно вошла в паз – то-то радости было! Казалось, – я одержал серьёзную победу над чем-то почти неодолимым. Завершая работу, прибил увесистый и надёжный крючок, попробовал закрючить дверь, и, убедившись в надёжности сооружения, сел на пороге и громко крикнул воображаемому медведю:

– Ну, что, мишаня, заходи теперь, пободаемся!

Тут-то и вымахнул он на мягких лапах из-за угла избушки бурой лохматой тенью. Здоровенный медведюга сгрёб меня в беремя и, дохнув в лицо удушливым смрадом, прорычал хриплым насмешливым басом:

– А чё-о, давай! (Шутка).
 
В ту ночь спал я спокойно и крепко. Проснулся, когда почти совсем рассвело. Выглянул в маленькое оконце, высотой в полтора венца… У костра мирно паслась крупная копалуха, выискивая что-то на утоптанной поляне. Звонким салютом покатилось по горам эхо прилежного выстрела.


отрывок из повести.
Полностью текст здесь:
http://www.proza.ru/2010/01/07/551