Глава 24. Несанкционированный обыск на Столичной и

   Маршрутка тронулась, и через полчаса друзья оказались перед  дверью пятнадцатой квартиры на Столичной. Денис Сергеевич осторожно воспользовался ключами. Они вошли в прихожую и прислушались. Тишина говорила о том, что в квартире никого не было. Никаких следов преступления, разумеется, обнаружить сыщики не смогли. Но кое-что они все-таки нашли: банку из-под какао с белым порошком и, конечно, хрустальный графин с белым осадком.
 
  В ванной комнате Денис Сергеевич обнаружил целую коллекцию сохнущего на веревке шикарного женского белья. Кораблев на некоторое время замер, представляя себе, как эта леди надевает и снимает его. Особенно ему импонировал красный комплект из узеньких трусиков и прозрачного бюстгальтера. Он даже начал взволнованно целовать отражения этих предметов в зеркале над раковиной.

   «Если ты поссорился с подругой, то это закон жизни. Но если осталась подруга -- это  уже «закон Менделеева-Паркинсона», – мудро заметил Внутренний Голос.
 
   Из красно-розовых грез Кораблева вывели слова профессора:

   — Во, идиот! Мы не для этого сюда пришли. Посмотри, что я нашел.

   И профессор протянул неправильную монету, аналогичную той, что уже лежала в портфеле Александра Сергеевича. Чернов положил ее в тот же мешочек. Туда же отправился и графин.

   — Ну вот, теперь у нас уже пара монеток. Вечером разглядим повнимательнее. А  графинов у нас теперь целых три. Денис Сергеевич, наше время истекло. Хозяйка может вернуться в любой момент. Быстро уходим!

   Сыщики, удовлетворенные находками, поспешили на улицу. И вовремя:  когда они сворачивали за угол дома, Денис Сергеевич обернулся и увидел, что к подъезду подходит расфуфыренная хозяйка квартиры с каким-то неприятным типом, один глаз у которого странно блестел. Друзья прошли до лавочки возле автобусной остановки, и там присели. Профессор достал банку с белым порошком, внимательно осмотрел и понюхал содержимое, а затем спросил:

   — Так  этим ядом тебя травили?

   — Да, этим, а потом еще и таблеткой, — ответил Денис Сергеевич.

   Профессор Чернов прочитал на банке надпись «Какао», высыпал немного порошка на ладонь, поставил емкость на лавочку и неожиданно лизнул порошок. После этого безумного поступка Александр Сергеевич секунд десять не двигался, затем схватился за живот и закатил глаза.

   Кораблев, наблюдавший эту сцену, окаменел. Он понял, что потерял друга. Силы оставили его. Денис Сергеевич упал перед профессором на колени, из его глаз выкатились две скупые мужские слезы едва ли не с кулак величиной.

   Вся эта сцена продолжалась не более полминуты. Чернов открыл глаза, засмеялся и произнес:

   — Дурень ты, Денис. Отравиться этим нельзя. Это питьевая сода! Я уверен, что и в графине налет не от яда. Давай отнесем все назад.

   — Поздно, хозяйка уже вернулась. Я ее видел.

   — Ну, тогда покупай еще один пакет, и я тебя поздравляю — ты счастливый обладатель трех настоящих хрустальных графинов!

   «Докатился! Подозреваемый в убийстве — это раз. Вор — это два. И, наконец, хулиган — три. Да ты, брат, рецидивист! У тебя остался один реальный жизненный вариант – пойти работать в Дубенский Красный Крест или на какую другую не связанную с большими деньгами должность и там очиститься от грехов!» — вклинился в разговор Внутренний Голос.

   «Ладно, замолчи! И так тошно», — отреагировал Кораблев и произнес:

   — Асса! Посоветуй, дорогой, что мне теперь делать с этим хрусталем?

   — Есть хороший вариант: подарить жене на 8 Марта!

   — Тебе все шуточки, а мне не до смеха.

   — А давай купим контейнер на рынке. Воровать у тебя получается хорошо, значит, товар для торговли будет.

   — Опять язвишь.

   — Стоп. Я, кажется, придумал!

   — Когда кажется - креститься надо!

   Чернов повернулся в направлении городской башни с часами, составляющей один архитектурный ансамбль с мэрией.

   «Иерусалим у нас в той стороне? Значит, там и гроб Господень!» — спросил он у самого себя, сам себе и ответил, а затем трижды с поклоном перекрестился, строго выдерживая направление на Дубенские куранты. Видно, данное действо повлияло на ход мыслей профессора. Возможно, из мэрии был телепатирован какой-то сгусток энергии, потому  что Александра Сергеевича вдруг осенило:

  — Выход из положения найден! Ты отнесешь все три графина бабе Гале и скажешь, что они произведены на опытной установке у профессора Чернова, которая умеет клонировать материальные ценности.  Даришь их ей. Только хорошенько отмой. Вот сода и пригодится. Старушка забирает заявление из милиции. Ищеек кормят, успокаивают, а дело о краже графина закрывают.

  — Гениально! — отреагировал Кораблев, и друзья по этому поводу пожали друг другу руки.

  — Вот видишь: из любого положения есть выход!

  — Но я же обещал ей восемнадцатипроцентное молоко.

  — Сам придумай что-нибудь.

  — А я уже придумал. Куплю ей три пакета по шесть процентов. Но еще у нас остается заявление твоей жены о хулиганстве. Как сделать так, чтобы Альбина его забрала? У нее есть какая-нибудь слабость?

  — Она хочет побывать в Париже.

  — Этот вариант не проходит чисто по материальным соображениям. Еще что?

  — Остальные ее желания мне кажутся слишком мелкими и незначительными.

  — А я вспомнил! Мне кажется, что ей нравятся мужчины сантиметров на пятнадцать выше тебя, с голубыми глазами и мужественными лицами.

  — Ну, уж нет, теперь я против!

  — Что, тебе для друга жены жалко?

  — Давай лучше будем такие эксперименты проводить на твоей Светлане Викторовне.

  — Ладно. А если подарить ей цветы и конфеты?

  — Думаю, что лучше деньги!

  — Хорошо, возьми три тысячи. Скажи Альбине, что это ты все  устроил. Попроси прощения и подари деньги.