Конкурсное произведение 14

"Посвящение"

Время Перемен
(28 164 знаков с пробелами)

ПОСВЯЩЕНИЕ
(отрывки из романа «Птичка на тонкой ветке»)

Бог! Природа! Человек!
Человек! Бог! Природа!
Природа! Человек! Бог!
Вон отсюда, лицемеры и лгуны, гораздые прикрывать Словом Божьим свои непотребства! Вон отсюда, ханжи, гораздые обвинять других в своих собственных грехах и заблуждениях! Вон отсюда, негодяи, провалитесь в тот самый ад, который вы придумали, чтобы смущать сердца и умы людские!
Я приглашаю на вечный и великий пир лишь тех, кто чист и велик душою своей, кто бескорыстен и по-рыцарски предан служению Богу Единому, чья душа – открытый дом для Истины, чьи сердца просты, а очах сияет пламя, кто не осрамит себя недостойным поступком во зло другим, кому истинное благо – видеть вокруг лишь дружески открытые и счастливые лица!
Франсуа Рабле, «Гаргантюа и Пантагрюэль»

1
– Друзья, – скрежещущим голосом пояснял лесной монстр, – я понимаю, что для вас этот мир кажется всё ещё кажется странным, хотя, прожив в нём столько, сколько прожил я, вы не только не нашли бы в нём ничего странного, но и сочли бы его наилучшим из всех миров. В нём то, что вы называете легендой, есть реальность, и наоборот. Впрочем, что есть реальность? Ваши повседневные заботы? Еда и питьё? То, что вы называете работой или привычными занятиями? И только изредка, во сне, вы порой общаетесь с другими мирами, в которых существуете на тех же правах, что и в том, который вы, проснувшись, называете реальным… Одно незаметное шевеление рулевого Колеса Миров, одно лишь незаметное перемещение его обода на одно лишь незаметное деление – и всё меняется местами…
– В каком-то из миров каждый из вас пребывает как человек, в каком-то – как камень, дерево, птица или зверь. Или же, какой-то другой человек? Или, это будете тоже вы, но живущий в ином мире или времени?..
– И вот, Колесо чуть-чуть повернулось, и всё поменялось местами… И – поглядите вокруг!..
– Позвольте представиться… Меня по-разному именовали… Славяне называли меня иногда Вием, иногда Никитой Бесогоном, германцы – Железным Гансом, кто-то Обероном, кто-то Воблаком… Вы можете называть меня именем Эдгар, король Странствующего Леса. Ибо лес мой, в который когда-то обратилось моё королевство, путешествует из эпохи в эпоху, от народа к народу…
– Фляга, на которой написано: «ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ!», всё ещё при тебе, Тинч Даурадес?..
– Где-то на Востоке живёт и по сей день великий одинокий мудрец, имя ему Дас Видания. Очень одинокий мудрец… По его идее и была когда-то изготовлена эта фляга, надпись на которой можно читать на всех языках, когда-либо существовавших во Вселенной. В ней никогда не кончается чудесный напиток, исполняющий желания. Но смысл в том, что мы подчас не ожидаем, что произойдёт, если желание наше исполнится…
– Так и я когда-то пожелал, чтобы моё королевство никогда не знало ни войн, ни бедствий, и чтобы царили в нём всегда красота, гармония, целесообразность, и чтобы никогда не прекращалась жизнь…
– Потому и превратилось моё королевство в этот лес, и Колесо Судеб появилось на перекрёстке путей…
– Потому я и не разрешаю в нём охотиться или ломать молодые деревья. Потому что, кто его знает, не убьёте ли вы, не покалечите ли вы при этом одного из моих подданных?..
– Ибо всё, что вы видите вокруг – это стены моих дворцов, а живые существа – мои верные слуги и моё отважное войско…
– Увидев, что произошло, я спрятал флягу в ларец и отправил по воле морских волн… Быть может, кому-то она и принесёт настоящее счастье…
– Вы, четверо, что появились здесь, сегодня, в ночь полнолуния, должны будете узнать об истинной причине, во имя которой я решился призвать вас в мой мир… Я не хотел бы объяснять, как я сделал это, со временем вы всё поймёте. Вы привнесли с собой многое из своих миров… пусть так. Кое-что я исправил сам, кое в чём мне помогли вы сами… А кое-что я оставлю себе. Больно по душе мне ваши крысокоты… Забавное племя, которое я, так тому и быть, беру под свою опеку…
– Что ж… А теперь…

– Прости меня, уважаемый Эдгар… простите, ваше величество, – возразил Леонтий. – Но нас здесь всё-таки не четверо, а пока только трое…
– Ах, да!.. – спохватился монстр. – Но это очень легко исправить! Прислушайтесь! Слышите ли вы песню, что столь уместно звучит в этом лесу, и пенье вечерних птиц служит ей аккомпанементом?
– Похоже, что кто-то аккомпанирует себе ещё и на лютне, – услышал рыцарь. – Причём… не может быть! Это ведь моя лютня, я узнаю её по звуку!.. Правда, голос… какой знакомый голос…
– Ну да, весьма тебе знакомый! – усмехнулся Тинч.

2

– …От ярких звёзд, от тёмных снов,
Приди ко мне, любовь, любовь,
Приди, моя беда, беда,
Останься навсегда…
Моя страна, моя земля,
Где ты, мой друг, за короля,
И я с тобой, и ты со мной,
Одной идём судьбой…
Там будет солнце, будешь ты,
Там круглый год цветут цветы,
Там птицы по утрам поют,
И облачка бегут, бегут,
Там небо близится с землёй,
Там радость и покой…

– Мне кажется, я вижу двух девушек, одетых в белое… – сказал де Борн. – Вот одна из них, что повыше, отставила лютню, теперь они, напевая, кружатся друг вокруг друга… Да, это две девушки, они танцуют вдвоём среди цветов на лесной полянке, как бы соревнуясь или соперничая… А теперь они, взявшись за руки, идут к нам…
– Ой, я, кажется, ногу наколола! – раздалось из чащи леса. – Совсем отвыкла ходить босиком!
– Ничего, госпожа, это всего лишь еловая лапка! Сейчас, я лизну разоучек, и всёу пройдёт… Разрешите, я проведу вас за руку по этой тропинке…
Леонтию показалось, что к ним выходит сама древнеегипетская богиня Баст, так велико было сходство. Правда, на этот раз кошечка оказалась белой.
– Умрау! – воскликнул Мяурысьо. – Раузрешите представить: это вторау моя дочь, Яждала Тебеждала! Впроучем, онау предпочитау называу древним именем Миура…
– А это… – начал было де Борн и… что называется, проглотил язык.
Пред ним стояла Ассамато и на этот раз она была совсем не кентавр…

– Я хочу вернуть вам ваш инструмент, сэр рыцарь, – серьёзным тоном произнесла она, одной рукой протягивая лютню, другой отстраняя за плечи тяжёлые волны влажных волос, в которые был вложен цветок водяной лилии – белой, с жёлтой серединкой... – Вы потеряли его вчера, столь мужественно сражаясь с псоглавцами… Ах, какой чудесный замечательный, полнолунный вечер, мне так хочется танцевать и петь! Ла-ла-ла!..
С этими словами она закружилась-закружилась-закружилась на месте, и подол её белого платья приподнялся, обнажив пару настоящих стройных ножек…
– Ха-ха! – первым пришёл в себя Тинч. – Ассамато! А где же…
– Июлька пасётся вместе с другими лошадьми, вместе с Караташем. По-моему, у них любовь!..
Вперёд проскользнула Миура:
– С этой ноучи госпожу следует именовать Принцесса Исидора! Поуловину меусяца, до новолуния…
– Да ладно, будет тебе! – почесала её за ушком Ассамато-Исидора. – Мры!
– Вы… – сказал, едва владея собой от волнения, рыцарь, – Вы, вероятно, голодны… принцесса…
«Да, – подумал Леонтий. – Интересно, чем это может закончиться? Как по Чехову: одной Исидорой на поясе и одной на шее?»
А Исидора-Ассамато звонко рассмеялась:
– Сэр рыцарь, да ведь в лесу полным-полно плодов и ягод! Мы с Июлькой неплохо попаслись в малиннике… где и обнаружили вашу лютню. Теперь же, ещё и искупавшись при этой замечательной луне (кстати, Миура великолепно плавает! Она – дочь сиамской кошечки!), я вдруг услышала зов, и вот мы обе здесь… Нижайший поклон вам, хозяин, полновластный правитель Винланда и Румелии!
– Почтение и вам, принцесса! – поклонился в ответ король, и все увидели, что теперь он предстал в облике человека.
Теперь это был высокий, статный, седовласый, коротко стриженный, безбородый мужчина, одетый в длинное средневековое одеяние. Длинный меч в украшенных чеканным узором ножнах помещался на его левом боку, золотая цепь украшала грудь, а голову венчала корона с сапфиром, напоминавшим по форме цветок василька.
Его глаза смотрели строго, но губы улыбались.
– Теперь, когда все в сборе, – сказал он, – разрешите пригласить вас к столу!
И – звонко и раскатисто в темнеющем лесу – хлопнул в ладоши.

3
Середину обширного зала всё так же занимало непрерывно движущееся Колесо. Вокруг него, кольцом появились широкие столы, и скамьи, и ложа, и высокие светильники, и вазы с великолепными цветами. Поодаль высились расцвеченные фресками и гобеленами стены, возле которых также стояли столы и скамейки.
Немыслимое количество людей, одетых в самые разные костюмы всех веков и стран теснилось за столами, откуда поминутно доносились смех и песни на всех языках, которые когда-либо существовали на свете. Изысканно одетые слуги разносили блюда и бутыли с напитками, а служанки, танцуя, скользили меж столами, держа на вытянутых руках плоские тарелочки с благовониями.
Это немного напоминало маскарад, но ни на ком из собравшихся не было маски.
Потолка у зала не было. Вместо него над головами пирующих во всю ширь разодралось ночное небо с великолепными звёздами, и Млечный Путь пересекал его…
Над троном короля Эдгара помещалось искусно вырезанное из красного дерева изображение двух кентавров, что с двух сторон поднимали на пики и возлагали на пылающий жертвенник некое зубастое и когтистое существо, напоминавшее волка. Над их головами сияла большая восьмиконечная звезда, окружённая венцом из двенадцати звёзд поменьше.
По правую руку от короля помещалось ложе принцессы Исидоры, по левую – ложе великого вождя Мяурысьо вместе с его обширным семейством, которое, не дожидаясь особого приглашения, тотчас же принялось, урча, кромсать и заглатывать всё, что помещалось на столе.
Напротив короля, прямо через Колесо, было ложе Леонтия. Слева от него поместили Тинча, справа было место сэра Бертрана.
– Я надеюсь, что мои гости не будут в обиде… – привстав со своего трона, молвил король.
– Я велел приготовить для вас ту дичь, которую вы настреляли за рекой, и ту рыбу, которая попала в ваши сети, а также те дары моей земли, которые несомненно придутся вам по вкусу. Это – плоды и ягоды, это – мёд, это – настои трав, это – пряности, а это – вина… Сэр Бертран! Надеюсь, что вы оцените по достоинству и маринованную гусятину, и эту яичницу с чесноком, и сочное говяжье филе, и изысканный соус из благородного белого трюфеля… А вон там, на сладкое – варенье из мушмулы…
– Уважаемый Леонтий! Вы слегка побаиваетесь меня и подумываете, не превратится ли моё угощение, в конце концов, в какие-нибудь головешки или куски глины? Прошу, не думайте обо мне так плохо! Конечно, я – весёлый человек, и люблю иногда пошутить, и, если начистоту, была у меня задумка неожиданно превратить в еловую ветку с шишками ту самую баранью кость, что вы с таким ожиданием положили себе на тарелку. Но это было бы не смешно, а просто глупо…
– Моя прелестная, милая Исидора! Надеюсь, вы не разочаровались нашим вчерашним ночным разговором? У нас с вами общее горе… а может, оно и не горе? Может быть, всё ещё поправимо? Не будем же терять надежды! Немного вина… или вот этой славной настоечки на душистых травах? Желаю видеть вас улыбающейся и беззаботной, желаю слышать ваши колокольчики в речи и ловить ваши солнышки во взгляде!
– Любезный Тинчес… Вы привычно ничему не удивляетесь, и мрачно думаете о том, что вот, оставили свою работу в типографии «Бугденского вестника», а там без вас… Ничего страшного, уверяю, там без вас не случится, а к вам, как вы и пожелали того, прибудет вдохновение, а может быть… Да, разумеется, самое необычное открытие ожидает вас впереди!
– Ах, милые мои Мяурысьо и присные с вами крысокоты! Конечно же, наслаждайтесь пиром и поменьше стесняйтесь, ибо настоящему хозяину всегда приятно, когда у его гостей трещит за ушами от хорошего аппетита!
– Да-да, конечно, я с открытым сердцем приветствую за своим столом и пьяниц, и обжор, а в особенности – шутов и хвастунов, а ещё с большею охотой – тех, кто умеет петь и слагать стихи, а ещё более того – рассказывать разные правдивые истории… кому это мешает?.. ибо: не любо – не слушай, а врать не мешай, ведь так говорят на вашей родине, о Леонтий? Ведь создавать правдивые враки – не меньшее искусство, чем писать нравоучительные книги, согласитесь! Лишь бы это не задевало ничьего достоинства, а в этом тоже есть своё искусство…
– И наоборот, я терпеть не могу моралистов, снобов и святош, человеков в футлярах, тартюфов и гарпагонов, льстецов, лицемеров и ханжей, а также благочестивцев и эстетов, что с постными физиономиями рассуждают о Боге и необходимости ввести сечение розгами в учебных заведениях, а попутно не забывают утащить за пазухой парочку серебряных ножей или кубок с моего стола… Вот над кем я, грешный, порой люблю поизмываться, ведь мало ли что потом может оказаться в том же кармане или за пазухой, и мало ли какой запах оно будет способно издавать…
– Но вам бояться нечего, и я рад сообщить вам об этом. Друзья мои! Да, ведь проницаю я насквозь всю вашу небезгрешность, однако как же вам иначе, если вы – настоящие люди. Такие-то мне и нужны… Вы можете сколько угодно переругиваться или плюхать лицом в грязь, но никогда не предадите друга и не сотворите злого умысла – не в гордыню, а просто потому что иначе жить не можете. Потому что вы просто видите в других таких же, какими являетесь вы. Идеал?.. О, слава Богу, вы – не идеальны. Идеал несовершенен хотя бы потому, что считает себя идеалом. Вы же – какие вы счастливые! – вам есть куда расти и как совершенствоваться. Посему, я не собираюсь и далее чинить вам препятствий или ставить условий, или проверять вас в том, что вы и так многократно проверены гораздо более высоким и опытным Судией…
– Я желаю! – провозгласил он в завершение застольной речи, – чтобы собравшиеся за моим столом ели, пили, радовались и любили, и со счастливым сердцем смотрели в грядущее! Посему, я с воодушевлением и счастьем приветствую у себя в гостях всех вас, четверых отважных героев, которым наутро предстоит отправиться в далёкий путь… Выпьем!

4
– Уф, – сказал Тинч, отхлебнув вина и отваливаясь на подушки. – Ну уж, честно говоря, не ожидал. Похоже, в этой стране я точно, совсем отучусь чему-либо удивляться… Разреши же теперь, дорогой хозяин, полюбоваться твоим великолепным звёздным небом!
– Небо не моё, – отвечал ему король Эдгар. – Небо общее… (Эй, слуги! Пригасить светильники!..) Обрати внимание, как ярко сегодня проявились созвездия. Вон там – созвездие короля Цефея, а рядом, в виде буквы М – это его супруга, королева Кассиопея. Неподалёку, во-он там, где множество звезд собралось вместе – это их дочь Андромеда, прикованная к скале на берегу океана…
– Ну, если честно, меня больше интересует этот сырный круг, что завис сейчас рядом с Большой и Малой Лапами Обманщика-Лиса…

В мире Тинча нет Луны… Хотя, приливы и отливы всё-таки существуют, несмотря на все гипотезы учёного сословия.

– А, у нас эти два созвездия зовутся Большая и Малая Медведица, – сказал Леонтий.
– А на Востоке, я слыхал, это две Колесницы, – поддержал разговор крестоносец. – Если провести линию между тремя и четырьмя звёздами Большой, то она как раз укажет на путеводную звезду Аль-Рукаба в дышле Малой Колесницы. У нас её зовут Полярной, и именно на неё мне надо ориентироваться, чтобы попасть, всё-таки, в Лимож…
– А на моей родине эту звезду называли Птичка, Что Сидит На Тонкой Ветке, – сказала Исидора. – Ветка тонкая, но птичка надеется на свои крылышки… Так, наверное, и человек не должен терять надежды, иначе он превращается в труса…
Рыцарь хотел было что-то возразить, но сдержался.
– Да, но как ему обрести эту надежду? – покачал головой Леонтий.
– Вот за этим, друзья мои, – сказал король, – все вы и находитесь здесь, за этим и отправитесь назавтра в дальний путь…
– «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что»?
– Очевидно, так...

И они вновь оказались на той же поляне. Пропали каменные лестницы. И они впятером стояли у Колеса. Ночной ветерок шевелил кроны деревьев. И звёзды всё так же смотрели на них с недоступной вышины.
– Глядите! Бегущая! – вскрикнул Тинч, указывая в небо.
– Это Таргрек подаёт нам знак! – возвестил король.
Странная крупная звезда, просквозив по небосводу, подлетела к Полярной и начала крутить вокруг неё спирали... В конце концов, она слилась с центром неба совершенно, мигнула напоследок… пропала.
– Орден Бегущей Звезды, – промолвил сэр Бертран.
– Так-таки и сразу Орден? – засомневался Леонтий. – И потом, «Бегущая Звезда» – ведь это было, было, было…
– Это в твоём мире было, – не согласился Тинч.
– А мне нравится… – поддержала рыцаря молчаливая сегодня принцесса Исидора.
– Полночь! – провозгласил король Эдгар. – Пора приступать к обряду.
Он внимательно оглядел присутствующих и остановил взгляд на Леонтии и Тинче.
– Хорошо бы тебе, спецкорр, облачиться в свои доспехи. Да и тебе, Тинч, не мешает вооружиться. Эй! – хлопнул он в ладоши.
За его спиной выдвинулись из темноты серые тени.
– Вы доставили то, что я приказал?
Крысокоты молча поднесли мешок со снаряжением и в придачу два меча; то были мечи оруженосцев сэра Бертрана де Борна.

полный вариант конкурсной работы вы можете прочитать на литературном портале Darkness по адресу:
http://darkness-lit.su/forum/68-1574-1