Русская Япония. Часть 3

                РЫБНОЕ ЦАРСТВО

               
 
 В советские времена ходила  шутка: «Мы – лучший народ в мире, если в очереди колбасы точно хватит на всех». По части рыбы  Шикотан полностью соответствовал этому критерию земного рая, здесь  рыбы, крабов, кальмара хватало всем, а любителям рыбной ловли - тем более. Перед отъездом из Каменца я очень на это надеялся и не ошибся.  Практически круглый год можно было что-нибудь наловить, но самая замечательная рыбалка начиналась зимой. На льду бухты Отрадной в любую погоду можно было встретить  друзей и даже сфотографироваться на память, но только до первой поклевки корюшки. Этот редкий момент  запечатлен на снимке. Слева – Толя Замотаев, в центре – любитель подхохмить Саша Гузенко,  справа - автор этих строк.

 Когда мы с женой приехали на Шикотан, у нас было очень мало багажа. Однако крючки и лески я захватил. Это – семейная традиция. Сколько  себя помню, у папы в военной фуражке всегда были аккуратно приколоты несколько небольших крючков. На третий или четвертый день после приезда я пошел ловить форель. Удочку пришлось сделать из какого-то прута, поплавки – из куриных перьев. Сразу за поселком начало клевать. Местная форель оказалась совсем не похожей на европейскую. Она без сомнения относилась к одной из пресноводных форм лососевых, имела оранжевые радужные пятна и жировой плавник у хвоста. Однако ростом она явно не вышла. Самый большой экземпляр имел в длину 15-16 см. А в моем первом улове попались вообще мальки – не больше пальца.  Однако уха из них превзошла все ожидания. Скоро я обзавелся хорошими бамбуковыми удочками с катушками и начал осваивать окрестные ручьи. Чем дальше от поселка уходил, тем лучше и крупнее ловилась рыба.

Настоящих рек на Шикотане нет, самые большие не превышают в длину 3 – 4 километра. Возле устья они выглядят вполне солидно - ширина метров десять, глубина 2 – 3 метра. Но как только на море начинается отлив, они мелеют на глазах. На океанской стороне острова прибой образует возле устья ручья так называемый бар – насыпь из гальки. Бар служит плотиной, за которой разливается озерцо. Во время дождя или сильного отлива вода прорывает бар и по узкому крутому руслу устремляется в океан. В это время в ручей поднимается на нерест лосось. Для форели настает праздник. Самая любимая ее добыча – это икра. Насадить икринку на крючок невозможно, икринка вытечет. Годится для насадки перезрелая твердая икра в марлевом тампоне, а если ее нет, форель с удовольствием берет на обычного навозного червя. Форель – рыбка очень осторожная. Снасть нужна тонкая, незаметная. К берегу подходишь аккуратно, маскируясь. Пошумишь – ничего не поймаешь. Но если клюнула первая рыба, улов гарантирован. Первыми берут самые крупные экземпляры, потом меньше и меньше.  Вода в ручьях совершенно прозрачная. Собственно, поэтому в них и водится форель. Величина ручья роли не играет. Кажется, уже и воды нет, одни камни в русле. А вот маленький бочажок. Сумеешь точно забросить  в него насадку, а там такая поклевка!

 Кроме форели в ручьях водится кунджа – крупная рыба до полуметра длины и весом до килограмма. Она не живет здесь постоянно, периодически уходит в океан. Судя по всему, местная форель является карликовой разновидностью кунджи. Европейская форель произошла от другого вида лосося – кумжи, рыбы длиной до метра и весом до 13 кг. Если на вашу тонкую снасть клюнула  крупная кунджа, леска лопается моментально. Меняйте снасть. Через полчаса можно вернуться на это место и ждать поклевки. На материке мы рыбачили всей семьей. Уловы у нас были самые разные. Уху  варили двойную или тройную. Вначале разваривается ерш и мелкий окунь, процеживается, потом варится крупный окунь, а в конце еще карп.  Для ухи из форели ничего не требуется особенного - соль, лук, лаврушка, перец и несколько картофелин. Неплохо добавить морковку. И никакая тройная уха с ней и близко сравниться не может.

  Однажды у нас гостили супруги Мочановы – археологи из Якутска. С ними на Шикотан пришел их старый знакомый – Олег Козополянский, корреспондент журнала «Человек и закон». Они объездили и обошли пешком всю Восточную Сибирь. Когда начались воспоминания о тамошней ухе из муксуна и омуля, мы как-то даже застеснялись предложить наше скромное варево. Впрочем, ребята оказались народом простым, несмотря на кучу академических званий и международное научное признание. Уху  отведали и оценили. Олег первый проснулся утром и «докушал» холодную уху из кастрюли. После завтрака вся компания с удочками отправилась в сопки  ловить форель.

  В бухтах острова много разнообразной морской живности. Со временем  я стал ловить и камбалу, и навагу, и горбушу. Удивительно вкусным оказался небольшой колючий краб, сваренный в  морской воде.    Однако самой увлекательной оказалась ловля корюшки. Это довольно крупная рыба,  размерами и весом  она похожа на среднюю  сельдь. В сентябре косяки корюшки заходят в бухты.  Клюет  она на мясо, предпочтительно красное. Возле консервных заводов, где в воду попадают отходы после разделки сайры, собирается столько рыбы, что, кажется, ее можно ловить сачком. Клев фантастический, успевай только забрасывать.  Первый раз в дурном азарте я одной удочкой наловил сайровый ящик, это больше 20 кг. В сентябре вялить ее нельзя, сядет муха. Пришлось корюшку раздавать.

Настоящая  рыбалка начинается с ледоставом. Зимой корюшка клюет на желтый поролон. Особенно весело ловить ее в марте. Уже тепло, нет метелей, руки не мерзнут даже без меховых рукавиц. Косяки за косяками заходят в бухту и рассыпаются по мелководью. Вода чистая. Когда светит солнце, в лунке видно все до дна. Интересно наблюдать, как клюет разная  рыба. К грузилу на самом дне подплывает бычок, останавливается в сантиметре и смотрит на блестящий металл, выпучив глаза.  Может так стоять час. Стоит шевельнуть грузом, следует бросок на добычу и сильное разочарование, если схватить груз не удалось.  Если вместо свинца прицепить блесну с крючком, придется тащить бычка на лед. Он изгибается дугой, растопыривает плавники и жабры,  в лунку не лезет. Тогда снимай рукавицы и тащи его руками. Он, между прочим,  сильно колючий.  На льду бычок так и будет лежать в боевой позе с колючками во все стороны. У него и морда вся колючая. Специально бычков я не довил.

Иногда на груз может польститься рыба – змея. Как она точно называется, не слышал. Похожа на угря или вьюна, до 35 см длиной, цвет грязно-желтый. Если зацепится на крючок, обвивает его клубком как змея. Однажды мы наблюдали схватку баклана и рыбы-змеи. Баклан охотился возле кромки льда и поймал ее вместо корюшки. Он вынырнул с ней в клюве. Рыба обвила его за шею. Как баклан не мотал головой, она держалась крепко и душила его. Он несколько раз нырял, но ничего с рыбой поделать не мог. После третьего или четвертого нырка  мы их больше не видели. Интересно, что рыба-змея – живородящая. Кто-то наступил ей на брюхо, на лед вылетело с десяток мальков. Бычки и змеи рыбаков не интересовали, только снасть путали.

 На льду бухты Отрадной все ждут подхода корюшки. Наконец, кто-то  подсек и тащит рыбу, потом другой, третий.  Теперь не зевай, идет косяк. На зимней удочке пять – шесть крючков. Если рыба голодная, могут одновременно схватить насадку три – четыре рыбы. Снасть не выдерживает или запутается.  Быстрей тащи добычу на лед, косяк проходит быстро. На глубине в 10 и более метров хорошо, если успеешь поймать три – четыре корюшки. Иногда косяк останавливается на одном месте. Тогда здесь собираются рыбаки со всей бухты. Но чаще рыба двигается без остановки вдоль подводного продолжения русла речки. Народ начинает бегать, сверлить новые лунки, оставляет у старых лунок рюкзаки, удочки, а то и пару корюшек. Этим не замедлят воспользоваться местные вороны. Корюшку унесут сразу, а потом займутся рюкзаками. Если люди далеко, вороны проверят их  содержимое. Несколько раз мы наблюдали, как две вороны тянут в разные стороны завязки, пытаясь развязать рюкзак. Иногда это удается. Тут откуда ни возьмись, налетает стая и уносит все, кроме металлических консервных банок. Их тоже «проверяют» - пробивают клювом в нескольких местах.

 В конце марта начинает таять лед, речка несет в бухту талую воду. В это время корюшка идет на мелководье. Интересно наблюдать, как она берет насадку. Голодная корюшка несколько раз проносится мимо и только потом хватает поролон. Сытая корюшка вообще не плывет сама, ее несет течением, иногда боком. Наткнувшись на поролон, она лениво раскрывает пасть и втягивает воду. Остается только сделать подсечку. Иногда в бухту заходит корюшка – зубатка. Она вдвое больше малоротки, но у нас ее не любят. Она почти всегда заражена глистами. Ее оставляют на льду к великой радости ворон.
                Горбуша

 В конце августа к Шикотану подходят «гонцы» горбуши. Это красивые серебристые рыбы длиной до полуметра и весом до 1,5 кг. В сентябре подходят остальные косяки и поднимаются в речки на нерест. Ловить горбушу в них нет смысла. За несколько дней она опреснилась возле впадения ручья в океан и стала практически несъедобной. Происходит это так. Косяк делает круг, на несколько секунд заходит в пресную воду и уходит на глубину. Так продолжается до тех пор, пока у рыбы не появятся нерестовые изменения. У самок цвет кожи меняется вначале на серый, потом на розоватый. В конце концов, рыба становится зеленовато-розовой с красными пятнами. У самцов изменения еще существеннее.  У них вырастает большой горб, а пасть становится подобной утиному клюву с острыми зубами. Таких самцов  называют горбылями. У  «гонцов» икры практически нет, один намек. Зато мясо красное, жирное и вкусное. У горбылей мясо белое, тощее и в нем много  холестерина. Зато созрели молоки, а у горбуш – икра. Все время после подхода к берегу горбуша не питается, хотя может схватить блесну. Когда икра созрела для нереста, ее есть невозможно, она твердая и катается на зубах. После нереста горбуша в океан не возвращается, она погибает от инфарктов.  Для заготовки горбуши впрок на Шикотане ее ловят в начале сентября, для заготовки икры – в средине и конце сентября. Перезрелая икра годится только  для наживки.

 Ловить горбушу меня пригласил  Анатолий Замотаев.  Говорят, что рыбак рыбака… Это точно. Рыбаки есть разные.  Одни ценят только улов, для этого готовы глушить рыбу динамитом, перегораживать сетями  наглухо нерестовые речки или подсекать её тройниками-самодурами.  Когда проходит плотный косяк, такой лов вполне эффективен. Но сколько при этом будет покалечено рыбы!   Есть спортсмены, для которых важен не столько улов, сколько сам процесс ловли.  Некоторые вообще выпускают пойманную рыбу и думают, что чисты перед Природой, вреда ей не приносят. Есть еще и такие рыбаки, которые ловят рыбы ровно столько, сколько им требуется для еды. При этом варварскими методами не рыбачат, к размеру улова относятся спокойно и ценят в рыбалке не только саму рыбу, но и те замечательные человеческие отношения, которые называют то чувством коллективизма, то  артельным духом, то взаимопомощью.  Я назвал бы это артельным коммунизмом, потому что каждый в таком коллективе делает все, что может, а получает абсолютно равную долю от совместного труда.
 
 Вот в такую замечательную компанию меня пригласил местный старожил Толя Замотаев.  С ним рыбачил Асхат - его коллега по работе в электроцехе. И Толя, и Асхат – люди не простой судьбы. Асхат, ингуш по национальности, вырос в Казахстане.  Туда вместе со всем народом была депортирована его семья. Выжил он чудом, переселенцы оказались в безводной степи, без пищи и крова над головой. Асхат, высокий и красивый парень,  очень редко улыбался, но товарищ был замечательный и, несмотря на изувеченное детство, совершенно не озлобленный. К сожалению, через несколько лет он уехал из поселка.

 Душой нашей компании был, конечно, Толя.  Про рыбу, крабов, креветку и прочих обитателей моря он мог увлеченно  рассказывать часами. А уж энтузиазма и организаторских способностей ему было не занимать. Познакомился я с ребятами, естественно, на рыбалке в декабре 1970 года, увидел, как они и еще несколько  человек с трудом тащат волоком  лодку к воде, и начал помогать, потом стал на крыло невода третьим. Первый заброс оказался неудачным, второй закончился зацепом. Когда стали вытаскивать невод в третий раз, я решил, что сеть опять зацепилась. Мало-помалу мы подтащили ее к берегу, и тут я увидел, что такое улов.  Всем рыбакам нагрузили корюшки, столько кто хотел, и еще всем «болельщикам» осталось.

 В  начале сентября 1971 года к берегам Шикотана подошла горбуша. Официально лов ее рядовым гражданам был запрещен, хотя промыслового значения на нашем острове эта рыба не имела, и не будет иметь еще долго. По сравнению с уловами на Кунашире, Итурупе, не говоря про Сахалин, это действительно капля в море. Но запрет существовал, а рыбу в магазинах не продавали и не собирались. И это было тем более печально, что стоя на мосту можно было наблюдать, как горбуша идет в речку на нерест.  Иногда в отлив ночью ее можно было поймать прямо в поселке – выбросить сапогом на берег. Но есть ее было невозможно, она пахла соляркой.

 В обеденный перерыв ко мне в мехцех пришел Толя  и спросил, не хочу ли я пойти с ним и Асхатом на рыбалку. Я,  конечно, хотел, но кроме рыбацких сапог и большого желания, другой экипировки не имел.   Так началась наша многолетняя дружба на рыбалке и в жизни. Обычно перед окончанием работы мы быстро завершали все дела, забирали дома снаряжение – сеть-путанку и лодку. Семь километров до бухты Аэродромной мы проходили и пробегали за час с четвертью. Спешили из-за того, что к вечеру начинался ход рыбы. Бегом накачивали лодку и ставили сеть. Надо бы перекусить, но не всегда получалось.  Неожиданно у поплавков закипала вода, сильные рыбины взбивали воду в пену и… затихали. Сеть погружалась в воду. И тут зевать нельзя, если сразу же не снять рыбу, в воде ее облепят какие-то мелкие паразиты, а на дне прилезут колючие крабы. Освободить от них сеть можно только на берегу, так что прощай улов.

 В море идем вдвоем, один на веслах, второй выпутывает рыбу из сетки и складывает на дно. Тут тоже есть проблемы. Сеть рвать нельзя, а рыба иногда так запутается, что хоть плачь. Зубы и плавники у неё острые, и лодку могут проколоть, и руки поранить. А вода, между прочим, очень холодная, купаться в ней не рекомендуется, даже в августе  ее температура не более 15 градусов. У берега с океана идет накат. Пока в лодку сядешь, пока на берег высадишься да рыбу выгрузишь, уже крещение принял. К полуночи так вымокнешь, что только спирт спасает.

В темноте, не зажигая огня, собираем сеть, лодку, делим рыбу и икру. В хороший день наш улов составлял до 50 хвостов. Это 25 килограмм  рыбы и литр – полтора икры в ястыках на брата. Плюс лодка, сеть и прочее снаряжение. Дорога домой начинается в болотце, после которого сразу идет подъем на  приречную террасу – метров шесть почти отвесного склона. Дальше километра полтора относительно пологого подъем на перевал. Идем все время в темноте, тропу угадываем ногами. В ясную погоду периодически вращающийся луч маяка   помогает  хоть что-то разглядеть впереди. За перевалом валимся в бамбук передохнуть,  потом зажигаем фонарь, поправляем поклажу. Здесь можно и закурить. Светомаскировка вызвана тем, что пропуска в эту бухту у нас нет. Если поймает наряд пограничников, придется идти с ними на заставу в Крабозаводск. Неприятности гарантированы, хотя, в конце концов, отпустят. 

 Назад мы плетемся очень долго. Хорошо, если к трем ночи будем дома. А там еще работа - икру нужно отделить от ястыков, промыть, просолить в тузлуке и повесить стекать. Рыбу тоже нужно сразу солить, иначе пропадет.  Когда со всеми делами управишься, пора собираться на работу. После того, как рыба просолится, через две – три недели необходимо сменить тузлук. Рыбу промыть от крови и налета, сделать насыщенный раствор соли, на дно добавить крупной промысловой соли, заново уложить рыбу в бочку, сверху положить гнет.  В чистом тузлуке рыба будет храниться несколько лет. Когда потребуется, вынимай её, отмочи сутки – двое в пресной воде и жарь, вари, копти. Рыба в отличном состоянии.

 Почему власти запрещали ловить рыбу,  не имеющую промыслового значения, осталось большим секретом. Положение изменилось только в начале 90-х годов. За  умеренную плату стало возможным купить лицензию и открыто ловить горбушу. Теперь мы ездили рыбачить на мотоцикле.
               
                На отливе

На берегу океана очень редко бывает тихо. Прибой волнами набегает, катает гальку. Какие камни красивые попадаются – карманов не хватит. Только вот беда – высохнет галька и станет серой. Вместо драгоценностей оказались простые невзрачные камешки. Обидно даже. У ребятишек на берегу еще одно развлечение, особенно после шторма. Кучами лежит морская капуста, в ней суетятся рачки-бокоплавы. Универмаг «Отлив» предлагает широкий ассортимент японских и отечественных товаров, правда, б/у. Множество сандалий с рисунками на мотивы фильмов Уолта Диснея. Сандалии почти целые, но  пару найти невозможно. Бутылочки от самых маленьких  до полуторалитровых, банки из-под растворимого кофе, синтетическая рогожа и множество пластмассовых коробочек, баночек, игрушек…. Детишки с визгом носятся по берегу, хвастаются находками.

 Серьезные рыбаки этим не интересуются. Мы сидим на бревнах, ожидаем полного отлива. Несколько раз в году солнце и луна  выстраиваются в линию. Вся вода в морях и океанах притягивается к ним особенно сильно.  Берега  тоже притягиваются  к солнцу и луне вместе с земной корой, но очень мало. А приливы и отливы уровня океана достигают многих метров. На Шикотане такие отливы составляют  полтора - два метра. Множество морских обитателей остается на дне. Ракушки мы не собираем, нас интересуют  крабы. Отлив уже начался, вода незаметно уходит от берега. Можно пройтись, поискать что-нибудь интересное. А что это за камушек такой необыкновенный лежит в морской траве? Вроде как зелеными иголочками оброс. А вот и второй, третий. Морской еж - небольшое симпатичное животное, заросшее сверху щеткой зеленых иголок наподобие еловой хвои. По форме и размерам  напоминает круглый мятный пряник, только снизу у него  отверстие с пятак величиной. Панцирь у морского ежика жесткий, вроде толстой яичной скорлупы. Есть тут нечего. Так что симпатяге ежику беда  пока не грозит. Отпустим его на волю.

 Морское дно - это каменные плиты, разбитые трещинами на отдельные блоки Трещины имеют ширину от  сантиметров до нескольких метров. Глубина их небольшая, но в них во время отлива остается вода, они заросли ламинарией – морской капустой. Здесь и собирается вся живность, которая не прикреплена к скале или отдельным  камням. Моллюски с раковиной  закрывают створки или диафрагму – дверку на двор, присасываются к камню и терпят, пока опять не вернется  вода.  Кто может, в песок зароется. Рыба в океане плавает быстро, пока идет отлив, она давно на глубину ушла. А вот медлительным колючим крабам  не удрать. Они и собираются в «схронах». Туда мы и направляемся. Снасть у нас самая примитивная – палка с крючками из толстой проволоки. Второй инструмент – ноги. Обуты мы в высокие рыбацкие сапоги или прорезиненный комбинезон заодно с сапогами. В нем можно по грудь в воду заходить. Ногами капусту топчешь, на что-то шевелящееся наступаешь. Теперь аккуратно палкой подцепить и наверх тащить. Но краб тоже плавать умеет, только боком. Если он с крючков сорвался, приходится с ним в футбол играть. Поддашь крабу ногой снизу, тут и рукой схватить его можно. Но… осторожно. У краба клешни сильные, так щипнет,  небо с овчинку покажется. Лучше заранее брезентовые рукавицы одеть.

 Пока мужчины краба добывали, женщины на берегу костер развели и ведро с морской водой над ним приспособили. Закипит вода, вари крабов и на доску выкладывай, чтобы остыли. Только остыть они ни разу не успевали. Вареные в морской воде крабы и креветки – лакомство особое: сколько бы не съел, все равно еще хочешь. Прямо-таки крабозависимость какая-то.

 Если на море прилив, можно  рыбу половить. На закидушку камбала клюет и навага. А если спиннинг имеется, интересно на окуня поохотиться. Только нужно заросли водорослей найти. Забрасываешь блесну и, не спеша, ведешь рядом с морской капустой. А вот и любопытные появились, следом за блесной  в сантиметрах  20 медленно плывет рыба. Когда до берега остается метров 5, окунь  спохватывается и удирает. Все точно повторяется два раза, три… Меняем тактику. Когда до берега остается 6 метров, останавливаем блесну. Она  колеблется, опускаясь на дно. Немедленно следует рывок и поклевка. Попался, уважаемый, полезай в садок.
 Пока мы на берегу гуляли уже темнеть начало. Даже не заметили, как время пролетело. Пора домой возвращаться, завтра – на работу.

                Будни

"Работу нужно делать хорошо, хуже само получится". Вася Саломатин, слесарь -  Золотые Руки.
               
 Механический цех – это маленький машиностроительный завод, где в единичных экземплярах изготавливают оборудование или запасные части. Техника на комбинате самая разная, тут и специальное оборудование на консервных заводах, катера и сейнеры в порту, автомобили, трактора, строительные механизмы, и все периодически ломается. Есть на складах запчасти, но всего с материка не привезешь.  Идут люди в мехцех, у них оборудование стоит, срочно запчасти требуются. 

 На первом же совещании  у директора, на  так называемой планерке, начальники заводов привычно объясняли срыв выпуска консервов  отсутствием воды, пара, электроэнергии или  запчастей. Чаще всего это были просто отговорки. Повторялось все буквально как в  спектакле и, в конце концов, мне надоело. Я собрал пачку заказов и показал собравшимся начальникам с предложением определить, что тут изображено и что требуется изготовить. Больше на диспетчерских проблема запчастей не поднималась. Впрочем, работы от этого не убавилось. Не скажу, что на комбинате было мало грамотных механиков. Однако приезжали  молодые специалисты без опыта практической работы. Попадались и случайные люди. Нужно было совместно определять, что конкретно требуется, как деталь будет работать и потом решать, каким путем выполнять заказ. В цехе было достаточно разных станков, хорошая кузница и сварочный участок, но не было оборудования  для термической обработки и приборов для испытания материалов. Выручала смекалка и опыт.

В цехе работало несколько замечательных умельцев. Однажды нам принесли чугунный корпус поршневого  насоса, разорвавшийся на две половны..  Сварщик Юра Половодов изготовил специальные медные электроды и заварил корпус. Токари Володя Костиков и Вася Арсеньев  сделали оригинальное приспособление и ухитрился почти идеально  расточить внутренний цилиндр. Однако на месте швов из-за разнородности металла получились выступы в несколько десятых миллиметра высотой. Тогда за работу взялся Вася Саломатин, сделал шаблон и вручную обычной шлифовальной машиной на глаз выбрал эти выступы. Деталь была восстановлена, единственный на всем комбинате агрегат снова заработал.

 У нас не было литейного оборудования, да и кузнечный молот позволял изготавливать только самые простые поковки. Говорят, что дело мастера боится. Кузнец Виля Новик сам делал  оснастку и ковал уникальные заготовки.  Он вообще был художником в душе, недаром самый обычный инструмент делал так, что впору на выставку  везти.

 На больших заводах всегда есть несколько уникальных специалистов, на которых держится производство. В нашем мехцехе работало три десятка человек разной квалификации, половина из них  в островных условиях была практически незаменимой. Само собой разумеется, что уникальная работа требовала больших затрат времени. Но тут возникла проблема с оплатой. В стране для оплаты труда рабочих были разработаны  нормы и расценки, единые от Балтийского моря до Дальнего Востока. Составляли их на базе предприятий с хорошей организацией и обеспечением производства. У нас ничего похожего не было, а нормы оставались. Приписывать объем выпущенной продукции – дело преступное, завышать разряд работы  – тоже. А если все расценить по справочнику, самый грамотный и старательный рабочий ничего не заработает. Выход мы нашли в создании бригад и  изготовлении специальных приспособлений и нестандартного оборудования для вспомогательных цехов и основного консервного производства. Одновременно решился вопрос с выполнением плана по рационализаторским предложениям, был и такой план. Кто-то в бригаде делал простую работу, кто-то сложную, а в результате все были довольны.

 Я уже говорил, что многие в цеху выпивали.  Я  лично попросил каждого терпеть до окончания смены и в цехе пустых бутылок не оставлять. А за выход на работу в пьяном виде ввел неофициальное правило - «минус 15 в одинаре». Иначе говоря, если бригада заработала за месяц  по  200 рублей на брата, а некто четыре дня прогулял, его заработок уменьшался  до 140 рублей. 60 рублей с  коэффициентом и надбавками составляли 168 рублей. Это быстро подействовало, но несколько человек были в таком состоянии, что уже остановиться не могли. Одного пришлось увольнять.  Процедура эта в советские времена была довольно длительной. Вначале объявлялось замечание в присутствии членов цехового профсоюзного комитета. Потом на профсоюзном собрании объявлялся выговор, на следующем – строгий выговор с предупреждением. Если всё это  не помогало, можно было писать проект приказа на увольнение.

С точки зрения работника такая длительная канитель была проявлением гуманности,  вдруг он возьмется за ум  и бросит пить. Все знают, что пьяному море по колено, а ведь за безопасность персонала начальник несет уголовную ответственность. Каждый раз, когда человек перестает реально оценивать окружающие его опасности, беда рано или поздно придет. Случаями этими написаны все инструкции по технике безопасности, правила дорожного движения,  наконец, сам традиционный так называемый здравый смысл. Когда  наш цеховой старожил Жора упал на работающий станок, я отправил его с сопровождением домой, а на другое утро предупредил, что уволю. Он клялся и божился, что меня не подведет, однако подвел - опять напился и  упал на станок. Пришлось ему объяснить, что мне в тюрьму нельзя, так как дети маленькие. Поэтому ему дается неделя срока, чтобы найти себе другую работу, иначе я вынужден буду его уволить. Через неделю Жора перевелся на завод техпродукции. Желающих там работать было мало, несмотря на приличные заработки. Рыбная мука – очень въедливая штука, и запах  не самый приятный.

 Спустя несколько дней меня вызвали в партком комбината и грозно спросили, зачем я разваливаю парторганизацию мехцеха. Оказывается, Жора был членом партии. С его уходом наша цеховая организация сократилась с трех до двух человек и по уставу должна быть распущена. Оставшихся двух партийцев присоединили к строителям. Но ведь количество парторганизаций в стране уменьшилось!  Я признал свою вину, извинился за неведение и предложил вернуть Жору в цех, если секретарь парткома письменно возьмет на себя ответственность за возможный несчастный случай с Жорой. Председатель почему-то отказался. Месяца через три ко мне подошла делегация – несколько лучших и уважаемых  работников цеха. Они попросили вернуть Жору. Я согласился при условии, что он бросит пить. Ребята облегченно заулыбались: « Это непременно. Но, сами понимаете, кроме суббот и воскресений». Цеховая парторганизация была восстановлена, а Жора продолжил вести свой список начальников мехцеха.

                Народный  театр сатиры и юмора

 Кладовщица мехцеха Люся после отпуска ходит злая.  У нее большая трагедия. Перед отъездом в отпуск на полгода нужно было пристроить корову Шурку. В отпуске всякое бывает, не раз обстоятельства заставляли людей присылать с материка заявления на расчет. Люся оптимизировала решение проблемы, продав корову соседке за 500 рублей, но договорилась, что когда вернется, отдаст  деньги  и заберет корову. Принесла  500 рублей, а соседка ей говорит: «Ты была права, корова хорошая. Отдавай 600 рублей, иначе корову не продам!» Пришлось выкладывать за свою Шурку лишнюю сотню. Народ  доволен – за  молоко Люся дерет с покупателей немилосердно.

 Юмор – дело не всегда тонкое, особенно флотский. Проще всего в раздевалке зашить изнутри  рукав  в пальто или прибить ботинок гвоздем к полу.  Но выключать воду, когда народ после смены моется в душевой, нежелательно:  если поймают, могут намять бока.   Куда проще подшутить над дедом Скрипкой. Тот постоянно что-то носит – в сумке, мешке или рюкзаке. Его караулят, когда он оставит свою поклажу без присмотра. После этого в ней обязательно обнаружится кирпич,  кусок угля или еще что-либо столь же ценное. Дед настолько привык носить тяжести, что  неизменно тащит все домой и никогда не обижается.

 Токарь Саня собрался в Хабаровск ставить зубы.  Для представительских расходов набрал на заводе банок с импортными этикетками, нагрузил целый чемодан.  Посадка на теплоход как всегда затянулась. Пока пришли пограничники, пока нашелся свободный буксир, ребята сбегали в цех и немного догрузили Санин  багаж. Вернувшись на Шикотан,  он все пытался узнать, кто подложил ему в чемодан чугунную болванку, ведь тащил до Хабаровска лишних 10 кг.

 Новый Старый 1974 год мы встречали дома. У нас и елочка была. Но без детей праздничного настроения не было. Решили пойти  к соседям, взяли выпивку и закуски, поднялись на этаж.  Встретили нас с  радостью. У них тоже веселье как-то не шло. Обычай ходить в гости без приглашения существовал в поселке давно. Замечено, что  заранее запланированные праздники получаются много скучнее, чем импровизированные.  Полагаю, причина в излишней старательности жен, они так наработаются на кухне, что потом им впору спать, а не веселиться. Сосед Володя Смарунь  когда-то служил матросом в дивизионе,  потом остался работать на комбинате, окончил институт, дорос до заместителя директора по снабжению. Исключительно энергичный и жизнерадостный человек, его жизненное кредо – надо быть полезным и не унывать. Мы с ним земляки, он родился и вырос недалеко от Хмельницкого. Жена Володи Ольга – симпатичная веселая женщина с казацкими корнями,  преподаватель младших классов, приехала на Шикотан по направлению. Пройти мимо такой красавицы Володя не смог, долго в невестах она не засиделась. Мы сразу подружились  со Смарунями и часто ходили друг к другу в гости по поводу и без.

 Около 12 ночи Володя вспомнил народный обычай – рядиться в чертей и пугать прохожих. Задумано – сделано. Одели мы с ним кожухи овчиной наружу, на головы натянули капроновые чулки.  Вид получился впечатляющий. Для проверки постучались к соседу. Там в двухкомнатной квартире жил бобылем главный бухгалтер комбината.  Он вышел в нижнем белье, открыл дверь и… замер. Потом  попытался закрыть дверь, но  Володя подставил в проем  ногу. Тогда бедный главбух стал   вертеть ключом в замке и шептать:
-Я уже закрыл… Я уже закрыл… 
 
 Хохот и визг зрителей окончательно его разбудил и успокоил.  Эксперимент сочли  удачным и  продолжили на улице. Особо никого не напугали, но народ развеселили. К утру по улицам пошли многочисленные ряженые. Идея овладела массой.

 Михаил Семенович   приехал на остров среди первых строителей рыбокомбината. Из-за невысокого роста, как говорят в народе – метр с кепкой, его прозвали Чилимом (креветкой) В стройцех направили часть «вербованых» складывать пиломатериалы. Михаил Семенович указал место для штабеля. Его спросили, какой высота должен быть этот штабель, на что он ответил: «В человеческий рост». Вечером он пришел принимать работу и возмутился – штабель был полтора метра высотой. Тогда его под общий хохот попросили стать рядом со штабелем.

 Наш новый дом заполнен стуком молотков.  Счастливые новоселы сколачивают мебель, которую до средины 70-х  никогда не завозили на остров. К нам забегает соседка  и не нахвалится новым домом: «Какая здесь прекрасная звукоизоляция! Мы раньше в бараке всё слышали, что за стенками говорят. А здесь надо к стенке тарелку прикладывать!»

 Проблемы быта волнуют не только рядовых островитян.  На улице Терешковой собралась большая по местным меркам толпа – человек сорок. Тут все начальство – поселковое и даже районное. Оказывается, приехал «сам» Павел Артемович Леонов – первый секретарь Сахалинского обкома КПСС, хозяин области.  Павел Артемович в хорошем настроении рассказывает: «Прожили муж с женой на островах 25 лет и уехали на материк. Купили новую мебель. Утром жена хватает скалку и лупит мужа:  «Ты почему меня столько лет на ящиках имел? Даром жизнь прошла!»  Оказывается, Павел Артемович ратует, чтобы постоянные жители обзаводились нормальной мебелью. Интересно, где ее взять? Насколько я знаю, такую мебель выдают со склада во временное пользование семьям офицеров в дивизионе, в поселке все мастерят мебель сами, если желание возникает. Неожиданно Павел Артемович замечает в соседнем дворе десяток вялящихся горбуш: «Кто посмел развесить юколу?!! Куда смотрит милиция и сельсовет!» Лучше бы в магазин зашел и поинтересовался, когда здесь последний раз видели свежую рыбу.

 Пришел сосед, читает письмо от мамы. «Дорогой сынок! Большое спасибо за посылку. Все дошло хорошо. Испортилось только красное варенье в литровой банке. Оно почему-то оказалось соленым и пахло рыбой. Пришел твой дядька Сашко, я ему показала то варенье и сказала, что придется его выбросить.  Так он сказал, что выбросит сам, забрал банку и ушел.  Больше варенья не присылай…» Сосед  смеется: «Целая банка кетовой икры пропала!»

 Художники тоже шутят, но по-своему. Во время отпуска на материке в небольшом журнале, посвященном проблемам искусства, нахожу репродукцию картины «Свадьба на Шикотане».   На переднем плане два хорошо подгулявших парня несут ящик «бормотухи» - дешевого красного вина  в бутылках по 0,8 литра.   За ними в открытом окне барака видна гуляющая компания.  О серьезности мероприятия и его стадии повествует некто, стоящий к зрителю спиной и срочно  справляющий малую нужду на кучу мусора, в которой что-то с энтузиазмом поедает симпатичный пес.  Ясно, что свадьба в разгаре, тем более, что удалось раздобыть «газ». Дело это не простое, действует «сухой закон». Значит, либо уговорили мэра написать еще одну записочку в  рыбкооп, либо договорились напрямую на складе.  Это дорогого стоит в прямом и переносном смысле. Не исключено, что саму свадьбу организовали, чтобы раздобыть спиртное.  Чего на свете не бывает, особенно когда сильно выпить хочется.             
                Прогулка в сопки

 В выходные дни, а иногда летом сразу после работы, мы  уходили в сопки.  За нашим домом на другой стороне долины начинался подъем, заросший кустарниками. Тут попадалась земляника и жимолость с плодами, похожими на маленькую сливку. На опушке леса росла гортензия – целые заросли выше человеческого роста. Среди молодых елей проглядывали желто-зеленые листочки лимонника. Осенью на лимоннике созревал урожай – маленькие грозди  красных ягод с удивительно приятным  вкусом и запахом лимона. В лесу мы искали грибы. Чаще попадались серые, зеленые, розовые  сыроежки и подберезовики. Осенью наступало царство опят. В нескольких местах росли рыжики и грузди. А вот белый гриб мы нашли только раз. Леса на Шикотане смешанные. В долинах растет почти одна ольха, выше начинаются рощи Курильской каменной березы, потом ельник, еще выше кустарники, а на вершинах сопок только  рододендрон и другие стелющиеся растения. Однако в закрытых от ветра долинах характер растительности более теплолюбивый. По южному склону горы Шпанберга сохранилась целая роща тисов – вечнозеленых хвойных деревьев с очень твердой красной древесиной. Как-то мы подобрали обломанную ветку диаметром около  семи сантиметров. В ней оказалось более 80 годовых колец. Сколько же лет могло быть тисам, стволы которых имели до метра в диаметре!

 В другом распадке деревья были сплошь увиты лианами. Одна из них –  актинидия коломикта осенью увешана небольшими зелеными плодами. Мы их с удовольствием ели, несмотря на  заметный перечный привкус. На открытых местах ощетинилось колючками «чертово» дерево – аралия,  похожая на обычную акацию. Сколько возле аралии рубашек порвано!  Не даром ей такое нелестное прозвище дали. А ведь аралия имеет целебные свойства, она – дальняя  родственница женьшеня.

 Путь наш идет к ручью. Берега его заросли красной смородиной. Пока у нас нет своего огорода, вся надежда на дикоросы. В первый год нашего приезда мы собрали много красной смородины и сварили из нее варенье. Увы, оно так загустело, что не хотело извлекаться из банки. Лучше получилось вино.  Двадцатилитровых бутылей в поселке оказалось сколько угодно, в них привозили на комбинат уксусную эссенцию и потом выбрасывали как невозвратную тару. Рай для виноделов, честное слово. На следующий год мы варенье не варили, а сок смешали с сахаром, через несколько минут смесь превратилась в прекрасное желе.

Нас удивляло, почему так мало людей собирает смородину и грибы. Вообще в сопках народу было мало.  Все прояснилось довольно быстро. На улице меня остановила незнакомая женщина, похожая на якутку. Круглое лицо, маленькие раскосые глаза: «Ты меня не узнаешь?»  Я извинился, этой женщины я никогда не видел. И  ошибся, мы были хорошо знакомы. Она приехала вместе с нами и работала преподавателем в школе. Так же, как и мы, она с мужем отправилась в сопки. Через несколько часов ее тело начало распухать. Оказалось, что некоторые растения на острове вызывают сильнейшую аллергию. Чемпионом среди них является сумах ядовитый или «ипритка»  Кроме ипритки подобный ожог вызывают малозаметные травки, которых никто толком не знает. Знакомую «якутку» долго лечили врачи и посоветовали сменить место жительства. На следующий год она уехала на материк.

 У меня тоже началась ипритка, но только под браслетом часов. Я надел часы на правую руку и заработал там вторую  болячку – множество мелких зудящих пузырьков на коже. Поиски лечения начались с эксперимента. На правой руке пораженное место я смазывал мазями гидрокортизона и  преднизолона, а левую руку парил до локтя в горячей воде. Горячая вода оказалась эффективнее. Забегая вперед, скажу, что самое радикальное средство от ипритки – это крепкий раствор пищевой соды. Когда он начнет засыхать,  нужно смыть его коровьим молоком, желательно парным. Этот метод леченья нам подсказали работники маяка на мысе Край Света. Мы пришли туда на экскурсию с группой ребят после турслета. Утром признаки ипритки обнаружились у четырех мальчиков и одной девочки. Ребята  вынесли все процедуры и на другой день были здоровы. Девочка поглядела на их лица в потеках соды с молоком и  лечиться отказалась. Пришлось ей несколько недель ходить в поликлинику.

 Сумах ядовитый – красивое растение. Обычно это кустарник до  двух метров высоты с крупными зелеными глянцевыми листьями. Осенью листья становятся ярко-красными, а на верхушках появляются полосатые черно-белые шарики величиной с крупный горох. Несколько раз в поселке нам встречались моряки, которые из леса несли громадные охапки ипритки и еловых веток. Приходилось их разочаровывать. Изредка сумах растет в виде лианы. Чаще он образует сплошные заросли, заходить в них не рекомендуется.  Чтобы уберечься от ипритки, проще всего не умываться мылом перед походом на природу, а в сопках обмывать руки и лицо водой в каждом попавшемся ручье. После возвращения домой тоже не следует умываться с мылом, только чистой холодной водой.

 Многих  полезных дикорастущих  растений мы вначале не знали. Оказалось, что на Шикотане их  более десятка. По берегам бухт растет невысокий шиповник с плодами по форме и размеру напоминающий крупную редиску. Мы его сушили и варили варенье. На откосах и в невысокой траве прячется красника – красная ягода с приятным вкусом. Она хорошо понижает кровяное давление и пользуется большим уважением, несмотря на характерный запах. Из-за него краснику зовут «клоповкой». Нельзя не упомянуть и о самом большом травянистом растении, которое мне встречалось в жизни. Речь идет о морской капусте – ламинарии. Ее «листья» при толщине в два – три миллиметра и ширине десять – пятнадцать сантиметров достигают длины десять и более метров.  Держатся такие листья на ризоидах – короткой ножке диаметром около сантиметра и  своеобразных отростках – «корнях», которыми капуста охватывает какой-нибудь камень. В шторм ламинарию выбрасывает на берег целыми валами. Именно из-за нее и других водорослей на отливе стоит характерный запах йода. Морскую капусту вполне можно есть сырую, но куда лучше она в маринованном виде, особенно с майонезом. А уж в смысле полезных веществ, особенно микроэлементов, ей вообще равных нет.

 На отвесной скале, прицепившись тонкими корешками к незаметной щели, свисает пучок веточек с короткими чашеобразными листиками. Это родиола розовая или золотой корень. На концах желтые соцветия. Неприметная травка, вернее, ее корень, издревле ценится  людьми наравне с женьшенем. Причем если последний или лимонник поднимают у человека кровяное давление, золотой корень его снижает. Он вообще не вызывает возбуждения, но значительно отодвигает наступление усталости. Оказалось, что золотой корень прекрасно растет в огороде, даже может быть декоративным растением, особенно во время цветения.

 На острове большие заросли съедобного папоротника, черемши. В небольших количествах нам встречались клюква и дикий виноград.

                Обитатели моря и суши

 Главная промысловая рыба в районе Шикотана – сайра. Ловят ее ночью. Сейнер медленно идет, вывесив за борта несколько ярких люстр. На свет собирается планктон, на него и охотится сайра. Когда рыбы соберется достаточно, постепенно выключают люстры на одном борту, сайра собирается возле другого. Спускают на воду ловушку – длинную пластмассовую трубу или ствол бамбука диаметром около 15 сантиметров. К этому поплавку прикреплена сеть, ее подводят под скопление рыбы и вместо белого включают красный свет. Сайра в панике бросается от борта  и попадает в ловушку. Остается поднять улов на палубу, поместить в  ящики, забросать  сверху битым льдом и  идти сдавать рыбу.

 Другой объект промысла - сельдь-иваси ловят совсем иначе. В начале 80-х годов мы проходили мимо флотилии, работавшей на иваси. В небе кружились три ИЛ-14 рыбразведки. По их командам три СРТМа (средних морозильных траулера) забрасывали невода вокруг косяков. Собственно траулер стоит, а невод заводит моторный бот. Когда сеть заброшена, она затягивается снизу наподобие гигантского сачка. Остается только вытащить улов на палубу. Невдалеке виднелось четыре плавбазы – громадных плавучих консервных завода. Каждый из них – целый город, мощность плавбазы по выпуску консервов не уступает любому береговому заводу. Зато проблем с сырьем нет. Где путина, там плавбаза, сегодня краб на Камчатке, завтра иваси у Хоккайдо.  Ивасевая экспедиция произвела на нас двойственное впечатление. Улов без сомнения прекрасный. Кроме трех СРТМов, забрасывающих невода, пять или шесть судов уже выбирали кошельки, и столько же ждали своей очереди их забрасывать. Бедной иваси от них просто некуда деться.

 Кальмара, как и сайру, ловят ночью. На судне зажигают люстры, на их свет собираются планктон и мелкая рыбешка. Кальмар прячется в тени под дном и хватает проплывающую мимо добычу. Японцы со шхун ловят кальмара простой удочкой, на конце короткой лески специальная блесна. Делают эти блесны разных ярких цветов из пластмассы, форма напоминает ручку для ведра, а на конце около десятка острых крючков. На отечественных судах используют специальные вращающиеся барабаны, через которые тянется  длинная леска со множеством блесен. Пойманные кальмары просто слетают с крючков и падают на палубу.

Четвертый объект крупного промысла – ламинария японская - морская капуста. Добывают ее в районе острова Зеленый. Несколько мотоботов  с командами  в восемь человек ищут заросли капусты на небольшой глубине. Затем в ход идет канза – труба, на конце которой приварен стальной прут  в форме буквы  S.  На эти «рога» наматываются слоевища капусты и вытаскиваются на мотобот. Перерабатывают капусту на стоящей поблизости плавбазе, либо везут ее на комбинат.

 Все прочие многочисленные дары моря  в 70-е годы  добывались в очень малых количествах или любительским ловом. На рыбокомбинат привозили из Южно-Курильска  разнорыбицу – бычка, камбалу, палтуса и прочую живность. Их сдавали на заводы техпрдукции и перерабатывали на муку. Мы все ждали прихода малых сейнеров, поскольку в магазине свежей рыбы тогда не было. Как-то встретились мне два рыбака и предложили купить рыбку. Несли  они её  вдвоем на плечах, привязав к толстой палке. Это был громадный палтус, хвост по земле волочился.

 Самым замечательным объектом любительского промысла была и, надеюсь, остается корюшка. Кроме нее ловят камбалу, палтуса, навагу, креветку, краба и морского гребешка.  На Шикотане промыслового хода кеты и горбуши нет. На Итурупе и Кунашире их добывают в больших количествах и перерабатывают на комбинатах и плавбазах.

 В бухтах  Шикотана множество нерпы. Стоит только присесть на берегу, как  недалеко появляется голова, очень похожая на собачью. Любопытство нерп вошло в поговорку. Особенно они любят слушать музыку, к самому берегу подплывают. Несколько раз я видел сивучей и калана, плававшего лежа на спине и поедавшего что-то вроде морского ежа.

 Китов я видел однажды в проливе Шпанберга  южнее Шикотана. Два небольших кита плавали вокруг косяка мелкой сельди-иваси, но в средину не заплывали. Еще одного кита выбросило в бухте Ложной.  Длины в нем было пять метров, диаметр около метра.  По рассказам старожилов японцы добывали много китов. Об этом  в поселке  свидетельствовал  забор, сохранившийся возле старой японской фанзы. Вместо штакетника он был сколочен из китового уса. Когда выяснилось, что из него  получаются прекрасные зимние удочки, знаменитый забор быстро исчез.

На суше животный мир представлен главным образом пернатыми. В прибрежных районах много чайки. Популяции бакланов, гагар и уток невелики. В поселках и возле них множество шикотанской вороны, редкого вида, занесенного в Красную книгу. В сопках множество мышей, на которых охотятся лисы. В одичавшем состоянии на Шикотане живут обыкновенные лошади. Когда-то их держали воинские части и гражданское население. Потом нужда в них отпала, их отпустили на волю. Живут эти лошади небольшими табунами.   

Продолжение см.http://www.proza.ru/2011/06/08/977