Всё сразу

Из сборника "Морская соль".

     Резкий стук в дверь и – чья-то курчавая голова, с озабоченно-удивлённым  выражением на лице и одновременно звучащим "Рзршите?" показалась в проёме.
     Приняв приглашение войти и выставив вперёд свою объёмистую дорожную сумку, он шумно протиснулся в довольно узкое пространство занимаемой мной каюты 4-го электромеханика.
     Галанов, Александр Витальевич, выпускник одной из прибалтийских мореходок - это первое, что я узнаю из протянутых мне документов. В направлении из отдела кадров значится: на должность электрика.
     Так мы с Шуркой и познакомились. 
     Оба, будучи молодыми специалистами, мы  почти одновременно попали на ППР* "Амбарчик", в самом начале пути самостоятельного вхождения в профессию. С той лишь разницей, что один из нас, окончив мореходку годом раньше, уже получил рабочий диплом для самостоятельной работы в должности электромеханика, а второму ещё предстояло добирать недостающие для этого месяцы плавательского ценза.
     К тому факту, что ко мне направлен подчинённый, ещё предстояло привыкнуть: ведь и сам – без году неделя на командной должности, подчинённых у меня до сих пор не было. Работать же вместе предстояло не день, не два, а долгие месяцы: преодолевая и штормы, и ураганы, нести ходовые вахты в ЦПУ**,  заниматься профилактикой и ремонтами вверенного по заведованию оборудования, выходить на подвахты по обработке пойманной рыбы.
     И вместе же – выгружать готовую продукцию на транспортные рефрижераторы: бегая с  30-килограммовыми коробами в руках, на крепком морозце, по решетчатым деревянным настилам трюмов, сообща слагать из брикетов мороженной рыбы всё новые тонны.
     А ещё – в своём кругу отмечать дни рождения и прочие праздники, переживать долгожданное торжество планового захода в один из канадских портов, изумлённо бродить по его причалам и улицам (заграница!). 
     Да мало ли что выпадет в общей теперь судьбе на ближайшие полгода, а то и больше…
     Я внимательно всматривался в лицо новичка, в его серые, округлые, под густыми бровями и в пушистом обрамлении длинных ресниц глаза, которые выжидательно поглядывали на меня, и пытался понять: кто ты? чего от тебя ожидать?
     Мы оба были пронзительно молоды, почти ровесники. Один год разницы практически ничего не значил. И казённость тона  – больше напускная, в рамках формального должностного ранжира – была нам обоим в тягость.
     И вполне понятно, что наше общение вскоре естественным образом перешло в неформальное русло – на "ты". Притом, что Шурка обращался ко мне, как и принято на флоте, – по отчеству.
     "Викторыч, тебя к телефону!..", "Викторыч, я – на промысловой!..". Этой короткой и одновременно уважительной формой обращения он традиционно как бы подчёркивал солидность, авторитет старшего по должности, ни в коем случае не позволяя себе панибратства при посторонних.
    
     С весёлым, дурашливым нравом Шурка легко вошёл в экипаж.
     В сорочке с закатанными рукавами или в плотном, добротном свитере, подаренном ему балтийским водолазом, в комбинезоне, рабочих ботинках и в неизменном чёрном берете, из-под которого пышными завитками выбивались густые волосы, он то – забирался на самую верхотуру, меняя лампы сигнально-отличительных огней, то – выныривал из чрева помещения РМУ*** или одного из трюмов, успев там изрядно подышать "душистым парфюмом" мукомолки или морозным воздухом судового склада готовой продукции.
     Увидеть его можно было где угодно: по всей 107-метровой длине траулера-рефрижератора и, что называется, – от киля до клотика.
     Больше всего молодому выпускнику мореходки нравились поездки на моторной спасательной шлюпке к другим судам промыслового района. Это входило в обязанность электрика, поскольку электрооснащение шлюпок, включая лебёдки для их спуска и подъёма, относилось к нашему с ним заведованию.
     Эти поездки совершенно замечательным образом  позволяли отвлечься от многосуточной рутины, ощутив себя, пусть и ненадолго, но словно в другом измерении.
     Покинув борт уже столь привычного ППР и находясь внутри небольшого судёнышка, Шурка вместе с ним переваливался с волны на волну и при этом по-особому близко ощущал пространство океана вокруг себя. Со стороны, с гордостью глядя на родной электроход, его могучую стать, в той редкой отстранённости, в короткой поездке за снабжением и почтой он успевал перевести дух для осуществления новых свершений.

     А в пределах самого "Амбарчика" нашего балагура-балтийца носило  действительно везде.
     Такова специфика службы судового электрика, что одних сгоревших ламп освещения, которые необходимо было вовремя заменить, - не перечесть. Не говоря уже о регулярных осмотрах гребной установки и прочего силового оборудования, о профилактике и ремонтах по своему заведованию, а также о срочных  работах по заведованиям наших старших коллег.
     Но стоило образоваться свободной минутке - шутки, анекдоты, каламбуры Шурки Галанова были всегда при нём.
     В ту пору он напоминал беспечного, игривого щенка, без удержу резвящегося под солнцем нового дня. Щенка, для которого всё вокруг искрилось и пело, и, глядя на то, сколь естественна была его радость жизни, очень хотелось верить, что это – навсегда.

     У Шурки была мечта. Далёкая. И звали её Юлей.
     В то время как электрик Галанов, лелея свою мечту, участвовал в процессе освоения биоресурсов мирового океана, она жила-была на западной окраине Союза, под генеральским крылом своего папани.
     Шурка же не просто мечтал – он теперь имел цель: жениться. Да не лишь бы как, а солидно, как положено: заработав весомую сумму, оформить всё сразу, по полной схеме  – и жену, и квартиру, и машину...
     Причём, говорил он на эту тему открыто, как бы приглашая и коллег помечтать, побалагурить вместе с ним.

     …После многодневной, изнурительной и зачастую довольно грязной работы по 12 часов в сутки наш первый выход в увольнение был настоящим праздником.
     Канада!..
     Её особый запах ощущался уже на подходе. Неимоверного спокойствия штиль и робкое, в молочной дымке утра солнце несли в себе столько благости, что вмиг забылись все перенесённые до того невзгоды и трудности, тягостные дни ожидания. И на фоне этой внешней благости в душе каждого из нас, несомненно, рвалось наружу едва сдерживаемое ТОРЖЕСТВО.
     В этом чувстве выражалось многое: и долгий-долгий, длиной в несколько месяцев напряжённой, по-настоящему  мужской работы путь ожидания встречи с земной твердью, и распиравшая нас гордость за то, что мы всё выдержали, честно преодолели все испытания, отведенные нам судьбой в эти истекшие месяцы. И то, что своеобразной наградой для каждого из нас стала – редкая в те времена – возможность соприкосновения с другим миром.

     Галифакс открылся взору спокойным и приветливым, если не считать неожиданной, выборочной проверки, которую местная таможня, называемая среди моряков "чёрной", учиняла, осматривая содержимое сумок наших рыбаков, лишь только они появлялись на территории порта.
     Тройку, в которую входили Саша Галанов, один из матросов и автор этих строк, сия процедура не коснулась. И мы, ничем не испортив себе настроения, озираясь по сторонам, словно первопроходцы, направились в город.
     Но каков был Шурка!
     Мало того, что от природы хорош собой (он действительно обладал, как теперь сказали бы, внешностью фотомодели),  но его костюм... У меня и мысли не было, что при нашем знакомстве в его невзрачной дорожной сумке умещался выходной костюм – да какой!..
     Безупречно пошитый, из дорогой серой, шерстяной ткани в двухцветную полоску, костюм был тщательно отутюжен и великолепно сидел на ладной фигуре электрика.
     Его дополняли со вкусом подобранные сорочка и галстук, а на ногах Галанова поблескивали красивые модные туфли с тёмно-вишнёвым отливом – ну чем не жених?!..
     Подстрижен и элегантно одет, не в пример тому, "внутрисудовому" – разгорячённому работой, обросшему и чумазому – "канадский" Шурка выглядел поистине как Ален Делон.
     Со сменой имиджа куда-то сама собой подевалась и вся присущая молодому электрику дурашливость. Будто подменили человека, будто и не он в течение почти полугода был главным балагуром в экипаже.
    
     …Мы действительно много чего  пережили, преодолели вместе с Шуркой. Совершенно естественным было то, что, уходя после рейса в отгулы и отпуск, я именно в его руки передал дела 4-го электромеханика.
     А через полгода, после второго подряд рейса "жениха" я вновь ступил на палубу ППР "Амбарчик", будучи направлен уже на новую должность –  3-го электромеханика. И не был удивлён тем обстоятельством, что мой бывший подчинённый не захотел, как другие рыбаки, идти ни в отпуск, ни в полновесные отгулы выходных дней. Я помнил о Шуркиной мечте.
     У каждого из нас двоих теперь было своё отдельное заведование, с определённым кругом должностных обязанностей и своим временем несения вахты.
     Стиль наших отношений при этом стал уже несколько иным, более сдержанным и серьёзным. Ничего не поделаешь: всему своё время. И новое время неизгладимо наложило свой отпечаток на характер нашего героя.
     Теперь уже к Шурке уважительно обращались по отчеству – Витальич. Саша Галанов приобрёл степенность, у него появился свой подчинённый.
     Ответственности добавилось, и выглядел Александр Витальевич всё более задумчиво-сосредоточенным, усталым. Не всегда, как прежде, при виде него возникало желание пошутить…
    
     И вот однажды, после обеда, из привычки узнать "а чё там деется?", я направился в сторону промысловой палубы.
     Палубные матросы во главе с мастером добычи, покуривая, не спеша начинали новую вахту. Трал был за бортом, и в ожидании его подъёма, ещё не совсем отойдя ото сна, они сидели на корточках в конце коридора, возле ваерной лебёдки.
     Их любимица Лиска была, как всегда, тут же.  Откуда взялась на судне собачонка, уже и не вспоминали – прижилась.
     Маленькая, юркая, лопоухая дворняга обладала задорным нравом и, ощущая на себе всеобщее внимание, любовь и заботу, ещё пуще старалась порадовать публику безобидными номерами.
     Из проёма в переборке коридора, сдав свою вахту и поднявшись по трапу, показался 4-й "электромэн", усталый и мрачный. Наверное, после очередной порции "вливания" от сменщика,  опытного 2-го электромеханика, в чьём ведении были самое ответственное заведование и организация несения вахтенной службы электрогруппы в целом.
     Тот, бывалый выпускник одесской мореходки и носитель исторической фамилии Гапон, как ему и полагалось – по статусу и спросонья – вахту принимал особенно строго.
     Разыгравшаяся Лиска, нарочито сердито, вприпрыжку кинулась в сторону "жениха". Видимо, из незатейливого желания продемонстрировать свои собачьи клоунские способности, она подскочила к сменившемуся электромеханику и – давай трепать штанину его комбинезона, сопровождая атаку глухим рычанием.
     Далее произошло нечто невообразимое. Уставившись на "объект" сосредоточенно-суровым взором,  наш герой, подобно роботу-манипулятору, совершенно механически поднял собачонку за шкирку и… –  цапнул её зубами за отвислое ухо!
     Затем, столь же механически  опустил руку и резким движением, словно выстреливая из неё, – разжал.
     Поверженная «цирковая прима», повизгивая от неожиданности и боли, обиженно поковыляла к матросам. При этом 4-й "электромэн", как ни в чём не бывало, не меняя застывшего выражения лица и не дожидаясь оваций, двинулся дальше, в свою каюту.
     Те, кто знал Витальича ещё Шуркой-электриком, а с ним и способности балагура к эпатажу, привычно хохотнули от его новой неожиданной выходки, которая внесла разнообразие в размеренный ритм судовой жизни.
     Новички же были озадачены: что бы это значило?
     Так или иначе, палубники  принялись утешать дворнягу, подшучивая над незадачливой "артисткой", которая с тех пор, завидев обидчика, неизменно "делала ноги".

     Наконец, и новый полугодовой рейс, третий подряд для Саши Галанова, как бы ни казался бесконечным, всё же подошёл к завершению.
     Вновь - заход в Канаду, на сей раз в Сент-Джонс. Этот порт своим расположением на сопках напоминал наш Мурманск.
     Новые впечатления, подарки для близких и прощальная разрядка в одном из живописных пивных баров.
     На волне всеобщей эйфории оживился и наш "жених": был, как все, слегка пьян, шутил сам, вместе со всеми потешался над ёрничаньем старшего электромеханика Царёва.
     Тот, с неизменными, аккуратно подстриженными усами и бородкой на лице, в надетом на себя по случаю дамском парике и с детским револьвером в руке, поймав кураж, расхаживал по коридорам и, заглядывая в каюты, изображал попа из "Неуловимых мстителей". Было в самом деле похоже и смешно.
     Но в суровых буднях рыбаков праздники редки и скоротечны. Не зря говорится: рыбак – дважды моряк.
     Вот уже и переход через Атлантику, от канадского побережья в порт приписки Мурманск.
     Впрочем, каждые сутки обратного перехода уже связаны с радостным ожиданием самого большого праздника для любого моряка, рыбака: встречи с родным причалом, с близкими.
    
     …Признаюсь, для меня осталось неведомым: обрела ли счастье именно с нашим героем генеральская дочь Юленька, удалось ли ему "всё сразу".
     Хотя волей случая, однажды, спустя годы, увидеться нам с Сашей Галановым довелось. Судьба вновь свела нас, но уже на одном из балтийских водных перекрёстков.
     Разговор тогда получился непродолжительным и в основном – о новой работе.
     Витальич был серьёзен, даже намёка на былую весёлость нрава не осталось в его облике, в его заметно потухшем взгляде.
     Похоже, с тех давних пор мой возмужавший коллега испытал немало трудностей и разочарований на жизненном пути. И неспроста о прошлом, о чём-то сокровенном и далёком речи у нас не зашло.   
     Попрощались накоротке, надеясь вскоре увидеться. Однако водные пути – увы! –  вновь развели нас надолго.
     Когда мы расстались, многое из прошлой жизни, конечно же, нахлынуло в моих воспоминаниях.
     Наряду с прочим, я не без улыбки вспомнил и один из заключительных эпизодов того давнего промыслового рейса. Деловой, "весь в себе", усталый Галанов и шаловливая собачонка, столь неожиданно, своеобразно наказанная им.
     Не переставая улыбаться, я продолжил раскручивать нить воспоминаний. Вспомнил и то, что в мореходке Шурку прозвали… Собакой. Об этом он сам не раз упоминал, без стеснения смеясь над своим прозвищем.
     Всё пошло с отличительного сокращения фамилии, имени и отчества. Ещё в самом начале, на первом курсе.
     Выведенная хлоркой на всей его курсантской одежде, аббревиатура от "Галанов Александр Витальевич" выглядела не иначе как Г.А.В.!
     С этим "ГАВканьем" – со всех предметов своего форменного обмундирования, с конспектов, учебников и прочих атрибутов курсантского бытия – Шурка и вошёл во взрослую жизнь. Почти никогда не унывая. Балагуря, веселя, посмеиваясь над собой и над всеми несуразностями изменчивого окружающего мира, он наивно рисовал будущее счастье, словно составляя его из знакомых элементов электросхемы. Притом, желая получить непременно "всё сразу".
   "Когда мы были молодые…".
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

* ППР "Амбарчик"- промыслово-производственный рефрижератор, некогда принадлежавший Управлению Архангельского тралового флота.
** ЦПУ - центральный пост управления судовой силовой установкой.
*** РМУ - рыбомучная установка.

Фамилия главного героя изменена.
На снимках: ППР "Амбарчик" (справа); на одной из улиц канадского порта Сент-Джонс.
Фото - google.ru.
Коллаж - Сергей Мехреньгин.