То, что низко

Обокрали меня недавно. Дважды. Ну, как обокрали, сначала в ларьке сдачу вместо пяти рублей два дали, потом в автобусе тоже сдачу вместо двадцати - десять рублей. С одной стороны, ну не жалко, семья вполне обеспеченная у меня, а они, раз воруют, значит им сложнее? Ну, пускай воруют, только мог я ведь на автобус не сесть. А я гордый им бы даже не сказал: «Простите, мне на проезд не хватит». Я ведь пешком пойду, а идти мне далековато, километров двадцать. Вот посмотрю так – я ведь не зарабатываю пока, то есть родители пока помогают. Значит, их обокрали? Вот это то и обидно.
  Я в ларёк зашёл газету купить, сдачу взял, а там трёх рублей не хватает. Я понимаю, нужно было сказать что-нибудь, пожаловаться или ещё чего. Человек я, наверное, не тот. Мне после даже противно к этому ларьку подходить, и смотрю я на него с презрением. Первым делом, после вручения мне двух рублей, ко мне подбежала цыганка с растрепанными волосами и заплаканными глазами. Подбежала, схватила мою руку и что-то в истерике кричит. Первые эмоции? Презрение. Я стою прямо, держу осанку, чувствую: превосхожу её. На голову, а по высоте так на все две. Из многочисленных фраз понял только: «Вот сын был бы жив, я бы такой сейчас не была…». И сразу презрение из головы всё вылетело, но осанку прямо также держу. Вдруг ещё поймут, что сжалился. А мне её и правда жалко стало. Отдал ей эти два рубля, с мыслью: «Осталось тридцать пять, ещё на шоколадку племяннице хватит». Цыганка сказала, что век жить буду, обрадовался естественно, хоть что-то. Но на лице её было написано что-то другое. Слёзы чудным образом высохли, а глаза её говорили: «Фух. Два рубля. Жмот». Я зацикливаться не стал. Только в голове мысли презрительные.  В этот же день старушка-кондуктор недодала мне десять рублей. Злая вся из себя, каждого в автобусе осуждала за одежду, как и свойственно таким. На шоколадку племяннице не хватило. 
Через день встретил ту цыганку в автобусе. Сидела она с сотовым телефоном получше, чем у меня. Обзванивала коллег.  На коленках записная книжка, в ней надписи, сколько кто за день заработал. И вот я стою вроде над ней, но кто выше? Разве я? А она на меня снизу смотрит – презрительно. Стоило ли жалеть её день назад? Чувства перемешались. Стало досадно. Как же всё перевернулось! Да ведь и было так всегда. Думаешь, раз стоишь выше – значит выше. На самом же деле всё с точностью да наоборот. Я еле денег на проезд собираю, а она обманом жизнь делает. И проблема не в этой цыганке - так наша жизнь устроена, что деньги получает тот, кто обманывает, а зарабатывает гроши тот, что в душе горд.
Меня не покидало чувство подавленности. До поры до времени. Я пробрался сквозь толпу вперёд, к двери, отдал за проезд, и понял, что опять попался к той же кондукторше. Чувство досады перевалило за край.  Я взглянул на старушку. Казалось, что она ниже: я стоял, она сидела, но ведь она выше… на три головы выше… «Ой! Молодой человек! – крикнула она, когда я уже вышел из автобуса. – Я вчера вам сдачу недодала!» - она вручила мне бумажку, а я сказать ничего не мог. Не понимал. Как же? Она же была выше? И раз она работает кондуктором, что же, легко ей это?.. Разыгралось ли во мне чувство превосходства? Мол, вот он я какой высокий, мне даже деньги возвращают?
Низкая из-за осанки кондукторша стала забираться обратно в автобус, а я крикнул: «Спасибо!». Она развернулась, и понял я: она на ступеньке, я на земле. Мы наравне стоим. Она – за свою человечность. А я за что? Может за то, что не воровал никогда даже такие мелочи? Или за то, что даже будучи низким, могу помогать высоким? Не знаю. Но радость перевалила – теперь племяннице шоколадку куплю. Спасибо.