На поверхности

Я молчу;  я – рыба. Только вот думаю о себе, что рыба я - глубоководная.
Если и поднимаюсь иногда к поверхности, то исключительно для искусства. -
там кораллы! Но и суетно как-то. Не по-океански. Не достойно мне,
представителю глубин, на интервью размениваться всяким мелководным угрям и пижонам. А сказать мне есть что. Недавно на коралловом карнавале – прямо ко мне не кто-нибудь, а сама рыба-осёл. Мало кто с ней знаком. Испугались бы и запомнили на всю жизнь: ослиная голова с рыбьим хвостом. Ей такая внешность требуется какие-то особенные раковины лбом с разбегу раскалывать. Крепкие, видать, раковины, если вся она в один могучий лоб превратилась.
         Здравствуйте! – говорит. Здравствуйте, - говорю, выдержав паузу, - Рыба-осёл.
С уважением говорю. Я всех уважаю, трудно ведь жить. А она мне: «Почему это – осёл!»
Я ей объясняю, что есть на суше такие её прототипы. У меня беседа была с одним дельфином, сбежавшим из дельфинария, он там в телевизоре что только ни видел!
Испугался он такого бессмысленного разнообразия и сбежал. Это у них на материке интернационализмом называется, - у сухопутных. Общечеловеческие ценности. Как у нас.
Дельфин-то умный был… Поймали. Ну, естественно, пожалеть пришлось, что я всё это ей рассказал. Ещё и про Буридана мог бы, и про осла его, но… я молчу. Таких ослов и в природе-то нет, - чтоб с голоду сдох при наличии рекламы. А чтоб дальше не обидеть,
первое, что на ум пришло, и ляпнул: «Вы, - говорят на суше, - огромную экологическую ценность представляете…как статуя Венеры Милосской. Искусство редкое».
         - Что это за Венера такая? – спрашивает рыба-осёл. Я объяснил.
         - Ну и что же у нас с ней общего?
         - Во-первых, - говорю, - вы из океана. Плюс редкость. Во-вторых... (что бы ещё придумать!) Есть! Рук у вас нет. У обеих. И кто вас сделал, неизвестно, и молчите
(по ихнему) как изваяние, и температура тела... и чего я ещё не наплёл! Набрал аргументов на целый фантастический рассказ.
           Она слушала, слушала, и говорит: «А чем же тогда я, рыба-осёл, от Венеры Милосской отличаюсь?»
          - А ничем, - говорю. У них там на суше сплошь – ослы. И ослам поклоняются.
Посмотрела рыба-осёл на меня, на кораллы, по сторонам головой своей ослиной повертела и говорит: «Надо планктон разводить, не то с голоду помрём. В общем, работать надо в этом направлении.  Еду растить и оберегать. Всё съедобное – в один интернационал. Надо сознание расширять. Какая разница, какого они вида. Съедобного, вот какого. И никакой романтики! Чтоб не догадались».
           Я молчу. Я – рыба глубоководная. Мне ни к чему.