Русский-Меч ч1. Последние дни Византии г8. Кольцо

Русский-Меч
Часть1. Последние дни Византии
Глава 8. Кольцо змея

     Когда Тимофей вернулся в свой кабинет, Арист уже ждал его с отчетом об организации работ в сокровищнице. Увидев выражение лица царевича, управитель понял, что говорить они будут о другом.
-Трудно было? – спросил Арист, задумчиво вертя в руке гусиное перо.
-Как ты и упреждал. С Фатихом всё по договору. Ягелло опять противился - гарнизон хотел в городе свой. Ну, укоротили его. Тартия со всем согласился.
-Пленные?
-Рунитов приговорили казнить.
      Арист подумал чуть, потом кивнул.
-Тяжело было тебе решить?
-Давай забудем о рунитах! – Тимофей нервно дёрнул плечом - Теперь меня другое волнует: право мне нужно, чтобы каны место своё знали! Ну, что там с грамотой императорской?
-Кто-то помог тем франкам, которые грамоту унесли. Какой-то отряд из союзников. Эти и убили Баскона, когда он уже грамоту в руках держал.
-Кто?
-Выясним, великий. Видно, один из канов всерьёз против Руси замыслил.
-Найди, найди мне ту грамоту! Без права законного тяжело мне будет нашу часть земель византийских держать. Когда ты решил устроить Исидору побег?
-Нам устраивать ничего не придётся. Нам надо только не мешать. Я получил сведения: завтра ночью его попытаются освободить. В подземелье для этого осталось несколько десятков франков. И ещё им поможет тот отряд, который перебил людей Баскона.
-Откуда знаешь?
-Среди ближних Исидора - мой человек.
      Тимофей встал, задумчиво заходил из угла в угол.
-Кто – не спрашиваю. Но скажи, этот лазутчик не может сам для нас грамоту выкрасть?
-Нет. Бежавший слуга Исидора грамоту спрятал. Он имеет право отдать её только хозяину.
-Жаль. Все-таки, с побегом мы рискуем. Если Исидор не будет уверен в успехе побега - он не станет забирать грамоту из тайника и пойдёт без неё. Не поверит, если дадим запросто его из каземата вызволить.

-Не запросто, - спокойно сказал Арист – Пятнадцать стражников там османских.
      Тимофей пристально посмотрел на него.
-Если через кровь Исидор освободится - поверит! – спокойно продолжил управитель - И ещё одно добавит ему уверенности…
      Он положил перед царевичем кинжал «исток».
-Это - кинжал Саввы-рязана, найден у тела Баскона. По моему разумению, кинжал вытащили у сотника прямо в тронном зале, и сделать это мог только кто-то из свитских. Тот, кто связан с убийством Баскона, тот, кто будет помогать Исидору бежать. Мы сделаем вид, что поверили в вину Саввы и арестуем его. Тогда Исидор будет знать, что союзный ему отряд, который будет вызволять его из каземата, вне подозрений. Значит, и побег – не ловушка.
-Савва? – хмуро сказал Тимофей – Он – честный воин. Никто не поверит, что он убил кого-то в спину.
-Русы не поверят - османы поверят. Улика есть улика. Тот, кто подбросил кинжал, наверняка уже пустил слух о причастности рязан. Он не знал о моем человеке рядом с Исидором и рассчитывал, что мы обвиним Савву.
-Тогда делай! – твердо сказал Тимофей – Найди мне грамоту! И предателей этих!
-Мои люди всё сделают как должно.
      Тимофей повертел в руке кинжал, бросил его на стол.
-Жаль, что Савву, воина славного, под рунитов придётся подставить. Убьют они его там в каземате.
-Во имя Руси, царевич! На благо подвиг его будет.
-Тогда ты хотя бы сегодня его не трогай. Подарим ему ещё день. Завтра возьмёшь, вечером, когда войско на пир соберётся. И пусть лазутчик твой, Кириак, за делом присмотрит. Упустит грамоту императорскую ещё раз - ярмо позорное ему на шею одену!

      Невесело закончился первый день победителей великого Царьграда. Едва Солнце успело скрыться за горизонт, у стен города начали зажигаться погребальные костры. Их было множество. Каждая сотня проводила обряд лишь со своими погибшими. Мужчины дань павшим отдавали молча, потому что мёртвые воины не должны были забирать силу живых. Женщины же осадного лагеря не жалели ни крика, ни слёз.
      У каждого народа, пославшего воинов в союзное войско, существовали свои погребальные обряды, с многодневным отпеванием, с долгими молитвами, но в этом походе каны договорились провожать мёртвых единым порядком. Приказано было всем родам хоронить своих в день упокоения – до захода солнца. На жаре византийской, быстро размягчающей мёртвые тела, не до долгих сборов было.

      Для погребальных костров работные люди копали большие ямы и возводили над ними невысокие деревянные настилы. Обряженных в боевое убиенных клали на настилы и после начала общей молитвы поджигали дерево. Когда костер выгорал - пепел и оружие падали в яму, которую работные быстро зарывали.
      Завершая отпевание товарищей, в этот вечер ни русы, ни османы поминальных песен не пели. Каждый воин союзного войска знал уже, что в ожидании, когда закончатся церемонии похорон, стоят во рву у главных ворот три тысячи связанных рунитов. До самого лагеря, до каждого воина долетали изо рва отголоски проклятий. Наверное, были в том рву и слабые, кто не держал себя, отворачивая плачущие глаза от установленных надо рвом мортир; наверное, были там и смирные, те, кто успокаивал себя доброй молитвой - но, судя по силе крика, большая часть рунитов не смирилась.
      Когда погас последний погребальный костер, в ночи громыхнул оглушительный пушечный залп. Огненное сияние вспыхнуло над городом, ненадолго осветив его стены. Попримолкли затем крики во рву, но не утихли ещё. Тогда пошли по верху рва добровольцы-самострелщики, с туго набитыми тулами за спинами. Когда же прошли они вкруг – пусты стали их тулы, а криков изо рва уже не было слышно.
      Закончив погребенья товарищей и переждав казнь рунитов, многие воины русского и оманского войск пошли ещё к Царьградскому морю. Сняв с себя одежду до нательных рубах, конные и пешие отряды по-очереди входили в Босвор, смывая с себя пепел, кровь и пот прошедшего страшного дня.
      К полуночи во всем Царьграде остался непогребенным лишь один упокоенный. В красивом стеклянном саркофаге, установленном в Храме святой Софии, лежал обернутый в набальзамированный саван мёртвый император. Семь дней будут сменять друг друга у саркофага Царьградские священники, и семь дней будут приходить в Храм жители города и пришлые воины, чтобы отдать великому дань уважения. Потом тело императора примут доверенные чернецы и, проведя последние таинства, унесут навсегда в подземелье склепа Палеологов…

      Солнце было уже высоко, когда Савва-сотник проснулся возле своего шатра, разбуженный осторожным толчком в грудь. Прямо над ним стоял огромный вороной конь, на котором сидела, изогнувшись словно кошка, молодая рыжеволосая женщина. Это была старшая царских гончих Ольга.
      Одета всадница была уже не для боя – в белую одежду с жёлтой отделкой. На её поясе блестели золотые цепочки, руки были украшены золотыми браслетами.
-Тебя, рязан, легко взять, оказывается, - насмешливо сказала гончая, щуря красивые зеленые глаза.
      Савва увидел, что на груди его стоит, чуть прикасаясь к рубахе, конское копыто.
-Ну, кто теперь из нас сильнее?
      Копыто на груди Саввы стало тяжелее. На это терпения сотника уже не хватило. Его рука ухватила рукоять меча, но конская нога тут же отодвинулась в сторону.
      Савва в первый раз видел близко эту прекрасную женщину. Обычно к тысячам и ударным сотням ездили младшие гончие - Ольга же носила личные сообщения для темников и канов.
      Много раз Савва смотрел издалека, как легко и изящно скачет она на своём караиме, любуясь её точеной фигурой и густой копной рыжих волос. Но эта женщина была ему запретна, как и каждому уважающему себя воину. Потому что всем был известен брачный обычай женщин азовского племени. Ни одна азовянка, если она не желала быть изгоем своего народа, не могла пойти в жены ни воину, ни князю. Закон женщин-воительниц запрещал мужчинам находиться в их селениях. Детей же азовянки приживали от недолгих походных связей. Они увозили в свои земли новорожденных девочек, а мальчиков отдавали отцам и никогда больше не интересовались их судьбой.
-Что мне за честь такая? – спросил Савва – Предводительница гончих сама привезла мне весть?
      Молодая женщина оглядела его с ног до головы.
-Ты, ударный, хорош. Жаль, раньше мы с тобой не встречались!
-Младших гончих к нам всегда посылали… Ты извини, красивая. Не очень-то я люблю с азовянками разговаривать.
      Ольга надменно усмехнулась и подала Савве грамоту.
-От Ариста. За такую печать я лично отвечаю. А ещё тебе – слово: зовёт тебя великий прямо сейчас.
      Савва быстро прочитал исписанную войсковыми знаками бумагу. Это был приказ об организации срочного набора воинов в его ударную сотню для замещения погибших. Подпись царского управителя подтверждала, что за каждого воина, который будет отобран Саввой в ударные из других отрядов рязанского войска, бывший сотник этого воина получит десять копей серебром. Деньги были немалые – вдвое больше обычного.
      Этот вызов и приказ о спешном наборе новичков сильно обеспокоили Савву.
      Передав документ старшине, сотник вскочил в седло оседланного коня часового и поскакал вслед за гончей к городу.

      Несмотря на разгар дня, лагерь был пока что малолюден. Большинство воинов, истомлённых накануне, всё ещё отсыпались. Их не способен был поднять даже расплывающийся в воздухе над лагерем котловой запах пшеничной каши с бараньим мясом.
      Спало теперь и большинство работных, трудившихся в лагере всю ночь. Каждый конь в войске был ими помыт и напоен, у каждого висел на шее мешок с овсом; вся воинская одежда, побывавшая в бою, была ими постирана, зашита и вывешена для просушки; брони и оружие вычищены до блеска.
-Ну что, волчий воин, посмотрим, как сильна рязань? – крикнула Савве Ольга, озорно посмотрев через плечо.
      Она ударила коня и стремительно понеслась по лагерю, едва не сшибая углы воинских палаток.
      Не хотел, кажется, Савва меряться с азовянкой, а ноги его, словно сами, ударили каблуками в бока коня. Конь прыгнул и едва не сшиб какого-то османа, выходившего из-за палатки. Тот крикнул что-то вслед, со злостью взмахнул плетью.
      Азовянка засмеялась громче; она начала скакать зигзагами, выбирая самые узкие проходы между палатками. Но Савва быстро догнал её и уже не отставал, держа коня на полшага позади. “Чёртова, чёртова!” – цедил он сквозь зубы.
      Прыгая через телеги и ограды пустых конских загонов, они домчались почти до конца лагеря, как вдруг вокруг запели горны побудки. Азовянка тут же сдержала коня и завернула повод. Чтобы не врезаться в неё, Савва вынужден был поднять своего коня на дыбы.
      Лицо молодой женщины было удивлённым.
-Никто пока со мной в конях не справлялся! - сказала она, глядя в глаза сотнику- Обидел ты меня.
-Зря ты. Сама же меня вызвала.
-Я запомню тебя, рязан! - сказала ещё женщина и повела коня к морю.
      Сотник посмотрел ей вслед. «Добрая была бы жена, - подумалось ему – Что за красота такая без мужней руки пропадает!»
     А ведь пора было и ему в тридцать два года семьёй обзаводиться. По рязанскому обычаю, служилые могли уйти из войска для женитьбы с тридцати лет. На время Царьградского похода Савва остался с отрядом, но теперь у него было право покинуть войско.
      Добравшись до крепостных стен Савва, не удержавшись, свернул-таки к той улице, которую он спас от разора. Всё здесь было теперь спокойно. Лавки открыты, на мостовой много прохожих, возле повреждённых при штурме домов возились мастеровые, налаживая леса, мешая известь. Увидев руса, горожане сначала невольно подались к стенам домов, потом, узнав Савву, остановились и молча поклонились. Никто из них не попытался с ним заговорить, хотя в глазах некоторых блестели слезы.


      Отдав коня в руки дворцовых стражников, Савва в сопровождении ожидавшего его служки вошёл во дворец. Служка провёл его через двери сокровищницы, затем они направились в дальние её помещения мимо сваленных со стеллажей богатств. Несколько десятков младших иереев, склонившись над сверкающими кучами, аккуратно перекладывали мешки с золотом, сундуки с серебром, ящики с каменьями, рулоны шёлка. Эти несметные сокровища не вызвали у сотника особенного интереса, зато заполненные оружием стеллажи его по-настоящему заинтересовали. Украшенные золочением латы, мечи, кинжалы, фигурные палицы и секиры – всё это было сделано настоящими мастерами.
-Что, императорское это оружие? – спросил Савва у служки.
-Видно, родовое, - ответил тот, сдерживая блеск глаз – Здесь есть бронь даже для их императрицы.
      В самой дальней комнате сокровищницы, наполненной шкафами с туго скрученными рулонами бумаг, они нашли Ариста. Сидя за столом, тот перебирал лежащие перед ним грамоты. Двое дьяков вынимали бумаги из шкафов и по-очереди подавали их господину. Некоторые грамоты управитель оглядывал мельком и сразу бросал в кучу у стены; другие читал со вниманием, делал на них пометки чернильным пером и клал в стопку на угол стола.
      В этот раз Арист показался Савве менее величественным, чем вчера. Чёрная остроконечная шляпа управителя теперь лежала на столе, не скрывая уже некрасивую седину, клочками рассыпавшуюся по его волосам. Шёлковая рубашка, видневшаяся из-под чёрной мантии, была распахнута на пегой старческой груди. Редкая бородка была встрёпана и испачкана чернилами.
      Однако, стоило Аристу поднять на Савву полные силы глаза – он мгновенно перестал казаться дряхлым.
-Садись, воин! - велел управитель, указывая на стул – Нужен мне наш разговор.
      Дьяки, без приказа, тут же оторвались от своих шкафов и вышли за дверь.
-Ну, так где же Баскон? – неожиданно повторил Арист вопрос, заданный им вчера у тронного зала.
-Ты ведь знаешь, владыка, что случилось, - ответил Савва смиренным голосом.
-Знаю. Жаль, жаль его. Добрый был осман. У тебя, Савва, сколь людей после штурма осталось?
-Со мной пять десятков и ещё шестеро.
    Савве было ясно, что Арист говорит сейчас не о том, о чём думает.
-Больше половины воинов в твоей сотне уцелело. В других ударных сотнях много по тридесят после штурма осталось… Значит, умеешь пересиливать, когда тебя бьют?
      Неожиданно Арист протянул Савве кинжал.
-Знакома тебе эта сталь?
      Не веря ещё, Савва взял кинжал в руку. Да, это был его «исток». Тонкий конец кинжала был выпачкан чем-то бурым.
-Таким точно убили Баскона. Через латы. Не ведаешь, как получилось, что кинжал твой рядом с мёртвым Басконом нашли? Я ведаю! Кто-то хотел так царевича нашего с султаном Фатихом поссорить.
-Я Баскона не убивал! – сказал Савва, сжав зубы – Казни меня, если хочешь! Подбросили кинжал…
-Знаешь кто?
      Савва не выждал-таки: глянул в лицо управителя, и тут же смирился снова.
-Ишь, волк. Посмотри ещё у меня!
-Нет моей вины во всём этом! - тихо сказал Савва.
-Была бы вина - не сидел бы ты здесь сейчас! Всё говорит, что это ты жизнь Баскона взял - а я знаю: не так. Значит, подвёл тебя кто-то и кинжал у тебя с пояса срезал. Но не только для того, чтобы только убийство прикрыть. Грамота со смертью Баскона пропала Руси нужная! За тем и позвал я тебя. Раз за кинжалом не уследил - поможешь мне теперь ту грамоту вернуть! Пострадать тебе придётся!
      Позади Саввы, на вздох Ариста приоткрылась дверь, показав напряжённое лицо стражника – но тут же закрылась снова.
      Управитель испытующе поглядел на бледного сотника.
-Так, великий! – сказал Савва – Сделаю, что пожелаешь!
-Набирай сегодня же в сотню лучших воинов, чтобы все поняли, что ценит тебя царевич. Потом жди. И терпи, что бы ни случилось! Скоро с тобой несправедливость произойдет. Обвинят тебя в смерти Баскона, и не сразу пятно это с тебя сойдёт.
-Как же я жить смогу с позором? – проговорил Савва.
      Арист досадливо поморщился.
-Рязане! Сталь вам не страшна, а хитростью вас одолеть легче лёгкого. Сказал: терпи! Найдём мы через терпение твоё грамоту пропавшую - тогда и имя твое очистится. Станешь тысяцким - и Рязань твоя в реестр ещё тысячу воинов получит. Не сладишь- так ославленный и умрёшь! Чтобы змей укусил себя за хвост, надо, чтобы он сначала свернулся в кольцо. Ты будешь манок, вокруг которого змеиное кольцо совьётся.
      «А, может, закончить всё теперь же? – подумал вдруг Савва, глядя на свой кинжал- И не будет Рязани позора».
-Нет, ты себя не убьёшь, - сказал Арист, словно читая его мысли – Ты – воин, а не купец! Ты государству служишь. Потому, должен всегда честь блюсти и ради Руси терпеть стойко все беды. Не сдюжишь, уронишь себя в трусость или бесчестие – и ослабнет государство; Русь ослабнет, которая народ твой от врагов защищает!



Русский-Меч Часть1. Последние дни Византии Глава 8. Кольцо змея
http://russkiy-mech.ru/poslednie-dni-vizantii/glava-8.html