Не все коту сливки снимать. Роман

   Наталия Ширшова










     Не все коту сливки снимать.


Р О М А Н























В текст 547969 знаков. 14 авт.л.

Контактные телефоны: 8-863-42-2-14-67
                8-988-581-6010               





2006 год.


Основное действие романа происходит в южном областном городе, с «перестроечных» лет и по наши дни. Показана жизнь двух интеллигентных семей. Молодая женщина приходит к подруге в гости и находит ту, лежащей на полу без сознания. Ее ранили электрошокером. Кто и, главное, почему желал избавиться от беременного психотерапевта?..





Притворяясь, будто мы попали в расставленную нам
ловушку, мы проявляем поистине утонченную хитрость, потому что обмануть человека легче всего тогда, когда он собирается обмануть нас.
(Ларошфуко)


  Она стояла на балконе своего дома и с высоты тринадцатого этажа любовалась красотами родного спального, почти экологически чистого, района. Температура за бортом двадцать градусов тепла. Жаркое южное лето кончилось, но листва не потеряла зеленого цвета, и о пришедшей месяц назад осени, говорило только раннее наступление темноты…
  Ну, что вы хотите, Ольга Алексеевна? Ничего не поделаешь! «Издержки» юга.
Ольга Алексеевна – это она и есть, хозяйка квартиры на тринадцатом этаже. Сравнительно молодая женщина, в том возрасте, когда приобретен жизненный опыт, но еще не успела обзавестись склерозом. Она, несмотря на то, что врач, а может, вопреки этому, имеет и так кучу болячек; правда, не очень большую, а такую малюсенькую кучку с красивым греческим названием: фобии. Кроме клаустрофобии, у Ольги была акрофобия. Наверное поэтому она ужасно боялась подойти ближе к балконному  ограждению, чтобы полюбоваться кудрявыми макушками деревьев, застывших в вечернем безветрии. Ну, зачем, зачем она себя обманывает, ведь совсем иного она  страшится. Она боится увидеть что-то лежащее внизу на асфальте, и сверху в наступающих сумерках, похожее на тряпичную куклу…
  «Почему я опять это вспомнила? – С досадой подумала Оля. ВСЕ, слава Богу, кончилось, прошло. А прошлое надо там и оставить, в прошлом. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов! – Так, кажется, говорится в Евангелии?.. Я постараюсь выбросить из услужливой памяти весь негатив и успокоиться. Я спокойна, я совершенно спокойна, вот, выпью сейчас воды и совсем успокоюсь».
Она перешагнула через порожек балконной двери и подошла к холодильнику. Его белое итальянское нутро было забито всякими вкусностями.
А перед ее глазами возникла картина семнадцатилетней давности.
*                *                *
  Тот же дом, та же кухня. Только холодильник другой, наш отечественный. Качественно собранный на одном из военных заводов, он работал без перебоев и честно морозил все, что в него было положено. Но, в том-то и дело, что положить в него было нечего, а вернее – не за что… Потому что, пока наверху «перестраивали», внизу нарушали поговорку. Люди работали, но не получали деньги месяцами. На фабриках и заводах с рабочими расплачивались их же сработанной продукцией: кастрюлями, ведрами, лифчиками и так далее. С медиками было сложнее. Они ничего не производили, и продавать им, чтобы заработать «детишкам на молочишко», а, также на растущие с геометрической прогрессией цены на коммунальные услуги, было нечего. Оля же очень хотела, чтобы ее единственная дочь, которую она страшно любила, хотя и не была ей биологической матерью, нормально питалась, получая витамины не из липовых таблеток, а из натуральных фруктов и  овощей.
«Девочка – умный и послушный ребенок, и так жаль, что ее желания не совпадают с моими возможностями», - с горечью думала Ольга. А ведь недавно было совсем иначе… У нее была полная семья. Кроме нее за накрытый стол садились муж Юрий, любящий и любимый, и маленькая доченька Юлечка, которую все близкие и друзья называли ЮЮ (по первым буквам имени и отчества). С самых юных лет Юля была очень серьезной особой, много чего знающей, а именно: свой адрес, имена родителей и свое имя. И на вопрос: «Девочка, как тебя зовут?» Трехлетняя Юля с важным видом отвечала: «Юльевна». Юлю нельзя было назвать замкнутым ребенком, но ей больше нравилось находиться в обществе своих родителей и бабушки, нежели, сверстников. На детской площадке Юля охотно давала свои игрушки таким же карапузикам, как она, но сама получала большее удовольствие, лепив песочные куличики с мамой. Друзья удивлялись: «И в кого у вас, ребята, Юлька? Вы – такие компанейские, общительные, а она…»
Родители Юли знали: в кого?! И еще кое-кто…

*                *                *

  Оля и Юра познакомились, будучи студентами. Оля – медицинского института, лечебного факультета, а Юра – университета, где он учился на физико-математическом факультете. Их пути пересеклись в колхозе «Заветы Ленина», где студенты проходили практику. Там медики и физики с большим энтузиазмом убирали на бахче арбузы. Вечером традиционно ели печеную картошку, и пели под гитару песни Ю.Визбора. Особенно всем нравился шлягер «Милая моя».
И, конечно же, произошло то, что должно было произойти, когда тебе двадцать один год, когда тлеют угли догорающего костра, дурманящее пахнет скошенная трава. Они полюбили друг друга, Оля и Юра, раз и навсегда… Но впереди был последний ответственный курс и государственные экзамены, а Оле предстояло пройти еще и интернатуру.
Год пролетел незаметно между библиотекой, телефонными звонками и свиданиями с сумасшедшими объятиями и горячими поцелуями.
Но, вот получены дипломы и, как поется в песне: «На север уедет один из нас, на Дальний восток – другой». Олю определили в интернатуру в город на Неве, а Юре пришла повестка отдать свой долг Родине. Благо этот «долг» в рядах нашей доблестной и несокрушимой армии надо отдавать всего год. Перед отправкой, как полагается, устроили «отвальную» с родителями, друзьями и бутылками. Хотя у Юрия была аллергия на спиртное, но не обижать же гостей, в конце-концов! Рядом со своей любимой Олечкой он и так был, как пьяный. И в эту последнюю перед расставанием ночь они остались вдвоем, и впервые стали близки, как две створки раковины, как две половинки ореха. В их отношениях сначала участвовали душа и сердце, а потом уже плоть. Это в скоростном двадцать первом  веке плотские отношения бегут впереди разума, впереди чувств. Чувств, как таковых, может и не быть, главное – обостренная чувствительность. И ее подстегивают искусственно: кто спиртным, кто травкой, кто «колесами»; и не замечают, что катятся на этих «колесах» вниз все быстрее и быстрее. Но, Бог им судья…
Юрий с утра пораньше сбегал за цветами для любимой девушки, вернее… Для жены… Ведь Олечка ночью дала согласие стать его женой. Осталась самая малость, соблюсти формальности и зарегистрироваться, но в Загсе сухая тетенька, похожая на старую деву, с желчной улыбкой сказала:
- Заполните бланки и приходите через три месяца.
И, как не уговаривал ее Юрий, что им невозможно ждать так долго, потому что уже сегодня он отправляется по месту своей службы. Как не убеждала ее Ольга в серьезности своих чувств, работница Загса была неумолима, стоя на бюрократическом постановлении.
- Не положено!.. Приходите через три месяца!
- Но у нас не получится придти через три месяца, - переглянулись недоуменно ребята.
- Я ж вам сказал, - начинал сердиться Юра на непонятливость государственной служащей. – Я уже сегодня уезжаю. Понимаете, вы?!. Се – го – дня… И меня целый год здесь не будет.
        - Еще и лучше… Год, - это достаточно большой срок для проверки своих чувств. За такое долгое время может многое случиться, - женщина растянула губы в улыбке, больше напоминающей оскал. – Жених может найти новую невесту по месту своей службы, а у вас, невеста (при слове «невеста» женщину почему-то передернуло, и она злобно покосилась на Ольгу), может завестись  другой жених. Ведь, насколько я поняла, вы не собираетесь ехать вслед за своим возлюбленным… По месту его службы… - Вновь конвульсивно растянула синие губы служащая.
     - Ну, знаете ли!..  – Перегнулся через стол Юрий. – Да, как вы смеете?!.
     - Я знаю и смею… - Прошипела, брызгая слюной женщина, и отпрянула назад, прикрывая злобное лицо сморщенной рукой, словно опасаясь нападения. – Иногда и года бывает недостаточно… - Женщина уронила на стол руку и опустила глаза. - Случается, что только через десятки лет супруги начинают понимать, что рядом, с кем провела молодые годы, был совсем не тот, которого хотелось бы видеть в старости. – Еле слышно добавила женщина.
    - Извините, - вмешалась Ольга, будто только что, сообразив, - это вы из собственного опыта делаете вывод? Но зачем, же обобщать? Вам просто попалась не ваша половина, а у нас совсем другое. Понимаете? – Низко нагнулась Ольга, пытаясь встретиться взглядом с убегающими глазами служащей Загса.
    - Каждый думает, что у него «другое», и что ему-то и выпало счастье. А его, этого счастья так мало, и на всех не хватит. – Наконец подняла глаза служащая. Она в упор смотрела на Ольгу.
И девушке вдруг стало ужасно жаль эту, прожившую жизнь, женщину, на которую не хватило счастья.
Юрий словно угадал мысли невесты, обнял нежно ее за плечи, притягивая к себе и целуя в мокрые глаза.
   - Солнышко мое, у нас этого самого счастья будет много, через край. Ты мне верь!
   
    Юрин воинский состав отходил от перрона родного города вечером. Прощание получилось скомканным, нужных слов не находилось. Да эти слова были и не нужны. Главное Юрий сказал за порогом Загса. Он пообещал Ольге много – много счастья, и она поверила ему. Она была убеждена, что на их с Юрием семейную жизнь счастье уже отпущено кем-то свыше очень любящим и добрым, потому, что очень любят друг друга. Ребята не стали давать клятв на верность, на обещание ждать и так далее. Зачем? Если искренне любишь, то доверяешь своему любимому, желаешь, чтобы ему было хорошо и легко, а клятвы, как путы, насильно удерживающие кандалы. Поэтому Оля с Юрой в сотый раз поцеловались, договорились вспомнить эпистолярный жанр и запаслись конвертами.
Через неделю Оля улетала в Ленинград, где на целый год ее домом станет общежитие на Фонтанке. Дома оставалась бабуля – единственный, после гибели родителей родной  человек. Ей было дано ответственное поручение: быть связной между Олей и Юрой, пока они не узнают свой почтовый адрес.
И потянулись дни один за другим. Для Юры: от подъема до отбоя, когда солдат с удовольствием  зачеркивает в календаре прошедший день. А для Юрия эти пройденные дни, недели и месяцы были еще и ожиданием  чего-то нового значительного и неизведанного. У него начинала болеть душа: «Как там она, моя Оля? Будущая моя жена и мама нашего будущего ребенка?!» Он, порядочный и немного наивный парень, считал, что если произошла близость с девушкой, а Ольга до него была девушкой, то обязательно будет ребенок. Их с Ольгой Малыш. А как же иначе, ведь они любили друг друга и должен обязательно появиться плод этой любви. Мальчик или девочка – все равно. Юра будет любить его (ее). А лучше, если сразу два ребенка; как они называются? Двойняшки – близняшки? Юра поймал себя на том, что улыбается. Да, в мечтаниях он  зашел что-то очень далеко… Он уже решил, что Оля – жена не будет работать, а будет «поддерживать огонь в домашнем очаге», а он Юрий станет добытчиком, кормильцем и защитником их семьи. У них будет большая дружная семья: он с Олей и детьми и Олина бабушка. Кстати, очень хорошая и мудрая женщина. Она никогда не навязывает своего мнения, а дипломатично подводит к тому, что в конечном результате, все приходят к консенсусу.
«Но это все – мои мечты, - думает Юрий, а ведь я еще не узаконил отношения со своей Олюшкой, не попросил Олиной руки у ее бабушки. Бабушка будет рада отдать за меня Олю, - я уверен, а вот Оля? Мне кажется, что она любит меня. С ее принципами без любви она ни за что не легла со мной бы в постель. И тем более, будущий ребенок!  По моим подсчетам, уже около двух месяцев…Милая моя, Олюшка, солнышко лесное, как ты? А вдруг у нее токсикоз, ей плохо, а меня нет рядом, чтобы помочь, поддержать, подставить свое мужицкое плечо. Но, что это я?  Она пишет, что у нее отличное самочувствие. Единственно, ей приходиться много заниматься и подрабатывать на кафедре, чтобы не обременять бабушку материальными проблемами. К Оле присматривается ее руководитель. Намекал: «Не хочет ли она взять тему». Согласие она, пока не дала, не посоветовавшись с ним – Юрой. А потом, бабуля! Ее надолго Оля оставлять не хочет, ведь она, хоть и не жалуется на здоровье, но ведь годы идут, и она не молодеет.
«Оля хочет посоветоваться с ним – думает Юра, - это обнадеживает. Следовательно, он для  нее что-то значит. Прекрасно, пусть занимается диссертацией: ее можно писать и дома, а если надо будет отлучаться в лабораторию, то с ребенком побудет он или бабушка. Но, почему Оля не пишет о женских изменениях у нее в организме? Боится моей реакции?»

*              *             *


   А Оля ничего не писала о метаморфозах своего организма просто потому, что их не было. Ее организм «работал», как исправные часы. Иначе и быть не могло. Природа поставила ей диагноз: бездетность! Правда сама Оля  еще не знала об этом «приговоре». И жила обычной жизнью доктора – интерна. Руководитель у нее был врач от Бога. Настолько влюбленный в свою профессию, что посвящал ей все свое время. Может быть поэтому, не смотря на свои тридцать лет, не обзавелся еще семьей, и, по слухам, у него не было, даже, возлюбленной. Хотя на эту «роль» стремились многие представительницы слабого пола. У каждой было свое «оружие» обольщения. Ввиду униформы – белых халатов, поразить его супермодными туалетами не представлялось возможным, поэтому, «путь» к его свободному сердцу дамы «прокладывали» кто, как мог. Большинство шли проторенной дорожкой – через желудок, скармливая потенциальному жениху, яства, приготовленные «своими» руками из ближайшей кулинарии. Но они терпели фиаско, ибо наш кавалер благодарно все поедал, и дальше этого дело не продвигалось. Видно «пища Богов» застревала в желудке, а сердце никаких импульсов к действию не получало. Другие милые дамы, зная его доброту, пытались взять его на жалость. Рассказывали мелодраматические истории о своей не сложившейся, несчастной, семейной жизни, в которой, конечно же, подлецом был «бывший», потому что бросил ее: такую умницу – красавицу – хозяйку. Встречались и такие, но редко, которые шли напролом. Сами признавались ему в любви с закатыванием аккуратно подведенных очей и с заламыванием рук.
Пора уже с этим необыкновенным доктором познакомиться. Его зовут Владлен Маркович. Его мама, ныне покойная, боясь в анкете своего сына пятой графы, вовремя подсуетилась, и назвала своего отпрыска вот таким (как она считала) защитным именем. Владлен Маркович носил имя вождя всех голодных и рабов, вождя всех пролетариев. Фамилию своей русской мамы, а отчество, равно, как и мозги, своего отца, которому эта проклятая графа не дала стать ученым с именем. Несмотря на свое революционное имя, наш доктор был консерватором; как в общественной, так и в личной жизни. Таких ультрасовременных дамочек, с загребущими ручонками, он побаивался, хотя и не отказывал себе в удовольствии эти ручки целовать, Владлен Маркович был очень галантным мужчиной. Вот такой наставник был у Оли. Кстати, в знак большого уважения (может быть к красному диплому) доктор с первого дня знакомства стал называть молодого интерна по отчеству: Ольга Алексеевна. Что ей очень импонировало, и она относилась к своему учителю с почтением. Училась и работала под его началом с удовольствием, потому что ей очень нравилась ее будущая специальность врача – кардиолога. Как говорила бабуля: «сердечный доктор».
Чем больше Оля занималась и работала, тем больше боялась ошибиться в диагнозе, боялась выписать не то лекарство и т.д. Но всегда рядом и очень вовремя оказывался Владлен Маркович. Он не подсказывал ей, а, задавая конкретные вопросы, подводил ее к нужным  выводам. Оля была ему благодарна, ей нравились его деликатность и не навязчивость. За очень короткое время Владлен Маркович сумел стать для нее старшим братом, товарищем, другом. Когда его не было, а он частенько отлучался в командировки, летал на различные симпозиумы, семинары, конференции, Оле его очень не хватало, но любила она, по-прежнему, своего Юрика – с его лопоухими, как у Чебурашки, ушами, неподдающимися никакому гребню, черными кудрями. Мечтателя и большого умницу. Получая от него каждую неделю письма, она перечитывала их по нескольку раз. Он не писал ей о любви, но в каждой строчке было столько нежности и внимания, что только б бессердечный не догадался о его чувствах. Он интересовался ее работой, учебой. Радовался за нее, что она живет в городе – музее. Волновался, как она переносит белые ночи, ведь в их родном южном городе ночи были, как черный бархат. В последующих письмах он стал все чаще интересоваться ее самочувствием. Писал, чтобы она не волновалась, чтобы с ней не произошло, потому что он обязательно на ней жениться. И не потому, что обязан будет жениться, а потому что очень любит их.
«Наконец то признался!» - с удовлетворением, подумала Ольга.
А после полюбит еще больше…
Оля перечитала последнее письмо несколько раз и ничего не поняла…
«Кого – их? - Но подумала, что это опИска, видно Юрку отвлекли, и он описАлся». По какой – то девчоночьей привычке Оля хранила все письма, перевязав их ленточкой. За четыре месяца их уже вон сколько накопилось. Но фотографию со службы Юра не присылал и Олину не просил. Обмениваться фотографиями – дурная примета, к расставанию. – Давно решили они.
Сегодня выходной, дополнительных занятий не будет, так как Владлен Маркович опять умчался на очередной семинар. На кафедре иногда удивлялись: как часто он уезжает в командировки. Они не всегда совпадали с его учебным планом, но задавать вопросы своему начальнику у них не принято, да и бесполезно.  Владлен Маркович, как всегда, отшутится, наговорит массу комплиментов и убежит.

  Оля, наконец-то, решила убраться в своей комнате, навести хоть какой-то уют в этом временном жилье. Комната была небольшая. Из мебели канцелярский стол, скрипучая кровать, встроенный шкаф, пара стульев и несколько книжных полочек, поэтому уборка долго времени не заняла. Удобства были общими в конце длинного коридора, и Оля пошла, мыть руки в ванную комнату. Свет в коридоре не горел: не то экономия энергии, не кто-то из командировочных умыкнул с собой дефицитную электролампочку. Только в самом конце коридора было светло и она оптимистично пошла на этот свет. Почему-то ей вспомнились рассказы больных, испытавших клиническую смерть, и их рассказы о том, что они видали свет в конце тоннеля. Оле стало немного жутко, но она поругала себя за эти страхи. Фобии у нее были и раньше.

«Надо, все-таки, подлечиться, - в очередной раз думала Оля. - Вот вернусь в свой родной город,  и пройду самый безобидный курс лечения своих нервишек».
Ее подруга Таня – врач – психотерапевт с пятилетним стажем давно предлагала попить легкие транквилизаторы, заняться водными процедурами. Валериана и пустырник, которые Оля пила «ведрами» не спасали ее от ночных кошмаров и от детских воспоминаний того ужаса, что она пережила в свои тринадцать лет.

*                *                *

  Это случилось в августе месяце. Наконец – то у родителей совпали отпуска и они решили всей семьей, то есть: они, бабуля, и Олечка, поехать к Черному морю «дикарями». Жить в кэмпенге на самом берегу моря в маленьком домике. Здорово!Загрузив в Жигули все самое необходимое для отдыха, а главное: два матраца. Один ярко оранжевый, как солнышко, другой – небесно голубой, не поместились багажнике, и Олин папа закинул их на крышу Жигуленка. Выехали еще затемно, когда трасса не так загружена машинами. Оля свернулась калачиком на заднем  сиденье, положила голову бабуле на колени, и всю дорогу сладко проспала. Разбудил ее солнечный луч, щекотавший щеку. Бабуля с облегчением вздохнула, когда Оля наконец- то освободила ее затекшие колени. Папа пожалел свою тещу, которую тещей никогда и не называл; для него она была мамой. Сказал, что всем необходимо размяться, а заодно и подкрепиться…
Они уже проехали Джугбу, и папа искал подходящий «карман», где можно было припарковаться.
  «И немного размять кости», - как он весело сказал.
Весело было всем: родители радовались, что наконец-то отдохнут всей семьей, Оля радовалась, что впереди еще целый месяц каникул, а бабушка просто радовалась, она очень любила своих детей – родителей Оли, любила свою внучку. С девочкой практически не было хлопот; ее воспитывали и в строгости, и в любви. Во общем, всем было весело! Они не спеша позавтракали. Бабушка с Олей вызвались помыть посуду, совсем рядом журчал родничок. Родители Оли остались паковать корзинки с оставшейся провизией в салон машины. До бабушки и внучки какое – то время долетал их веселый смех. И вдруг этот жуткий звук, удар, скрежет, визг тормозов…
Когда пожилая женщина и маленькая девочка вернулись к своему «Жигуленку», то его не увидели. На его месте стоял  КрАЗ, который, буквально, подмял под себя легковушку. Ее и видно-то не было из-под огромных колес. Рядом валялись грязные кусочки резины оранжевые и голубые; все, что осталось от «самого необходимого» для отдыха – от надувных матрацев.
Что было после – Оля помнит с трудом. В памяти осталась больничная палата, куда доставили ее бабулю с инфарктом.
  Постепенно их с бабулей горе притупилось, жизнь начала входить в свою колею, но Олю стал преследовать страх. Она ужасно боялась потерять последнего, ей родного человека, бабулю. Может, поэтому она и решила стать врачом по сердечным болезням. Как сказала бабушка: «Сердечный доктор».

                *             *           *

  «Да, надо что-то делать с фобиями… Просто стыдно. Что же я за врач, если не могу вылечить себя»? – так думала Оля, идя по темному коридору общежития, стремясь к свету. Вдруг свет пропал. Кто-то шел ей навстречу. И этот кто-то взял ее за руку, и что-то стал ей говорить. С испуга Оля сразу не разобрала слов, только через некоторое время пришла в себя, и  услышала женский голос. Женщина извинилась, что ненароком испугала Олю, которая продолжала дрожать, и пригласила ее в свою комнату выпить чаю с медом. «Лучше б с пустырником», - подумала девушка. Они разговорились. Женщине было около тридцати лет, она приехала в Ленинград на повышение квалификации из маленького провинциального городка, куда попала после распределения семь лет назад, после окончания медицинского института.  «Коллеги», - подумала Оля.
 Оле было приятно общаться с коллегой; тем более что новая знакомая окончила Ленинградский институт, часто здесь бывает и многих знает. Она спросила Олю: «Под чьим крылом она проходит интернатуру?» И когда Оля назвала имя Владлена Марковича, почему-то изменилась в лице. Было видно, что настроение у нее упало, бодрость в разговоре куда-то ушла, и сама женщина словно ушла в себя  перестала обращать на гостью никакого внимания. Оля решила, что это связано с тоской по прошедшим временам и стала прощаться. Уже, когда Оля взялась за дверную ручку, коллега вышла из оцепенения и окликнула ее, сказав на прощание:
    - Вы еще очень молоды, вам трудно разбираться в людях, поэтому не будьте доверчивой, всякое Лицо имеет свою изнанку.
Оля не очень поняла, о чем идет речь. И вскоре забыла: и эту женщину, и ее непонятный совет. Столько было реальных дел, что на разгадывание загадок времени совершенно не было. Надо  обязательно позвонить Тане, узнать, как у нее дела в диспансере. Может, произошли изменения в личной жизни? Прошло четыре месяца, как они расстались с подругой, которой, несмотря на разницу в возрасте (Таня была старше Оли на четыре года) были -  не разлей вода. Говорят, что между женщинами не может быть искренней дружбы, но это не про них…Знакомы они с раннего детства. Таня жила в том же доме, что и Олина бабушка, даже, в том же подъезде, только этажом выше. Олины, ныне покойные родители, получили двухкомнатную квартиру на тринадцатом  этаже четырнадцати этажного дома в спальном районе, когда расселяли коммуналки в центре города. Бабушкину коммунальную квартиру расселили тремя годами раньше, и ей «посчастливилось» жить в пятиэтажке в однокомнатной квартире, с кухонькой в 4,5 кв.м. и прихожей, по своим габаритам, более напоминавшей лифт. Лифта, естественно, в пятиэтажке не было, как и мусоропровода, но зато был газ. В доме была, даже, вода. Иногда… Зимой…Летом же, когда, в южном городе, в ней больше нуждались, потому что трудящимся после работы надо смыть трудовой пот, воды не было. Вернее, она текла тонкой струйкой для «избранных» трудящихся, живущих с первого по четвертый этажи, на пятом из крана вместо воды вырывалось шипение… Его то и приходилось все лето слушать Тане и ее маме. Они, пользуясь добротой и пониманием Олиной бабушки, частенько спускались к ней с чайником, молочным бидончиком и другими емкостями, чтобы запастись водой. А, так как на четвертом этаже вода шла еле – еле, то приходилось долго ждать, пока наберутся емкости. Вот так и подружились в процессе общения Танина мама с Олиной бабушкой, а после и Оля с Таней. Родители Оли весь день работали, Олю забирали домой на выходные, поэтому до школы Оля жила с бабушкой, да и когда училась в младших классах, частенько забегала к бабуле, благо от родительского дома до бабушкиного всего две троллейбусных остановки. Вот так они и дружили. Тане нравилось опекать маленькую Олю; они и учились в одной школе. Когда Олю провожали в первый класс, Таня перешла в пятый. А, когда случилось несчастье с Олиными родителями, Таня училась на первом курсе медицинского института. Она приняла непосредственное участие в судьбе тринадцатилетней девочки, потому что несчастье сразило бабушку, и та с обширным инфарктом надолго легла в больницу.
К тому времени, когда Тане исполнилось семнадцать лет, она уже крепко стояла на своих длинных ножках, и ее мама решилась оставить дочку одну. Танина мама была еще очень молодая и привлекательная женщина. Наконец-то, она решилась выйти замуж за очень порядочного, хорошего, доброго человека, который очень долго ухаживал за ней, и ждал, когда появится возможность оставить Таню без присмотра и материнского внимания, потому что жених был человеком военным в большом звании, и надо было уезжать в его энскую в/ч…
Но мама оставила Таню, обеспечив ее ежемесячным материальным содержанием, выражавшимся в кругленькой сумме, так что дочь ни в чем не нуждалась. К тому же, мама высылала Тане дефицитные вещи, которые иногда продавались в магазинах их «закрытого» города.
В институте, когда Таня снимала белый халат, в группе раздавались охи и ахи. Поднимался девичий галдеж:
- Ой, у тебя новый гольф, а эти джинсы – Вранглер, да? Дашь примерить? А может, дашь разок одеть?
И Таня давала, и примерить, и надеть. Ей было не жалко, да и вещизмом она не страдала, хотя и понимала, что встречают по одежке, а провожают по уму,  Бог ее не обидел, разума не лишил, да и внешностью не обделил. Таню нельзя было назвать красавицей, но на ее, с высокими скулами лице, были необыкновенные глаза: серо-голубые, с  длиннющими черными пушистыми ресницами.  Эти глаза никогда не улыбались (вот уж, кому не грозили ранние морщинки), даже, когда Таня от души смеялась. Но смеялась она редко. Для своих семнадцати лет была серьезной девицей, считающей себя искушенной в жизненных делах. У нее имелись свои принципы, отступать от которых она не собиралась ни под каким видом. Одним из убеждений было: на первом, втором и третьем месте – учеба. И, только на четвертом – не почетном месте, общение с противоположным полом вне стен института. За что этот самый противоположный пол, обиженный, вероятно, на то, что почетные места отданы науке, прозвал Таню «Синим чулком». Это ее совершенно не задевало, а парней ее курса такая ее твердость, подстегивала на совершенно нелепые поступки. Они спорили: кому удастся «растопить» ее холодное сердце?!
 На кон ставили свою несчастную стипендию… Но ни цветы, ни шоколадные дорогущие «трюфели», ни билеты на все фильмы про «Фантомаса», не могли пробить броню ее убеждений. Она принимала цветы, с удовольствием поедала принесенные конфеты (не пропадать же добру), ходила на вечерние сеансы в кино, чтобы посмотреть на своего любимого Жана Море в роли журналиста Фандора и Фантомаса (не обижать же однокашников, с таким трудом доставших билеты). Позволяла кавалеру проводить до подъезда ее пятиэтажки, благодарила за приятный вечер… И все!
- На повторные свидания, извините, нет времени. В конце концов, все мальчишки ее группы и ее курса, потерпели фиаско…Они успокаивали себя тем, что она не стоит их внимания. Вообщем, «серая уточка», «синий чулок» и еще несколько нелестных эпитетов…
Таня не обращала на это никакого внимания, и четвертое (непочетное место) оставалось вакантным. Пока, она однажды не столкнулась в институтской библиотеке с парнем, старше ее на три курса.
Тане срочно понадобился учебник  по гистологии. Книга оказалась на руках, а заниматься в читальном зале, она не любила. И тут на выручку пришел незнакомый пятикурсник, предложив ей учебник из собственной домашней библиотеки. Благодарности Тани не было конца, тем более, книга парню уже была не нужна, ибо все знания оттуда он давно и полностью вычерпал.
Они иногда виделись: то на лестнице, то в институтской столовой. Кивая друг другу головами, и разбегаясь каждый по своим делам.
Однажды, в конце семестра, она засиделась в анатомичке, не рассчитала время, и, когда взглянула на часы, то поняла, что весь общественный транспорт, кроме такси, уже отдыхает в своих депо и парках. Таксисты ни за что не желают вести в далекий спальный район, если не оплатишь два счетчика…Поэтому, Таня, не долго думая, решила попроситься на ночлег к девчонкам в общежитие. Разбудить она никого не боялась, так как в это время суток жизнь в общаге только начиналась. Кто–то на кухне варит студенческий супчик, сбросившись. Что у кого есть…Плавленый сырок, картоха, луковица, маргарин…И вот, по коридору плывут такие ароматы, что текут слюнки у проходящих мимо, и они идут на этот запах…
К супчику Таня как раз и подгадала. И только сев за стол поняла, что ужасно проголодалась. Благо, что общаковый супчик варили в «сиротской» ведерной кастрюле, так что хватало всем желающим. Метнув полную тарелку этой вкуснейшей похлебки, запив кружкой краснодарского чая со смородиновым вареньем, присланным кем-то из сердобольных родственников, Таня расслабилась,  почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и подняла голову. На нее насмешливо смотрели черные знакомые глаза. Она увидела себя со стороны, жадно хлебающую суп, красную от горячего чая; ей стало ужасно неловко под взглядом давнего знакомого, и она еще больше зарделась. С ней это было впервые. Раньше ей было все равно, как она выглядит со стороны, и что подумают о ней однокашники. А он продолжал на нее смотреть и улыбаться совсем по - доброму, будто прочитав ее мысли. Она улыбнулась в ответ. Потом он что-то спрашивал, она что-то отвечала.
Этот вечер, вернее ночь, стерлись из ее памяти. Таня только запомнила его редкое имя – Владлен.
Они начали встречаться. Он назначал ей свидания, красиво ухаживал, был внимательным.И Таня влюбилась в него без памяти. Ей казалось, что и он любит ее, и она через полгода сдалась и уступила его натиску. Начитавшись классических романов, она ожидала от первой ночи чего-то необыкновенного, и неприятно была удивлена. Ее «принц» оказался в постели грубым, напористым, совсем не таким, как пишут в романах. Он бесцеремонно, без прелюдий, перевернул ее на живот, подмял под себя, только что не схватил зубами за «шкирку», пыхтя и сопя, быстро овладел ею, сполз, и заурчал, как мартовский кот. Было очень больно, а вовсе не приятно, как писали в книгах. Таня еще какое-то время постояла в этой, нелепой для нее позе, потом со стоном перекатилась на спину. Вся она была липкая и скользкая; ужасно хотелось под душ. Благо – не лето и вода, ура, потекла из гибкого шланга на голову, плечи, спину; на все ее несчастное, ноющее тело, смывая не только кровь, но и боль, и разочарование от первой ночи.
Таня еще немного постояла под теплыми ласковыми струями и пошла в комнату. Владлен стоял, завернувшись в чистую простыню. Он встретил ее горячим поцелуем и, таким же горячим кофе. Она благодарно сделала несколько глотков и, вдруг – скрип…
«Неужели сломала зуб»? – подумала Таня и выплюнула на ладонь, мешавшее ей, инородное тело. Нет, не зуб! Это было кольцо! Таня сию секунду забыла боль, обиду, разочарование…
«Какой он, все-таки, внимательный, как она любит его, этого красавца – мужчину, похожего в завернутой простыне на римского цезаря».
С этого дня их постельные встречи периодически повторялись. Нельзя сказать, что очень часто. Таня уже не испытывала боль, но и радости от сексуальных отношений, тоже. Владлен никогда «не готовил» ее, делал свое «дело» быстро, получая эгоистично удовольствие сам. Говорил, что Таня фригидна, но он – Владлен, попытается ее расшевелить, потому что очень любит…
Однажды пришел к ней вечером с «джентльменским» набором, красиво накрыл стол, водрузив в центр стола, принесенный марочный коньяк. По бокам поставил свечи. Декоративных не оказалось; в наличии были обычные, стеариновые. Без них в хозяйстве никак нельзя из-за так называемого веерного отключения эл/энергии.
Все было очень романтично: и сладкий запах белых лилий, и коньяк, согреваемых в жарких ладонях, и эти глаза, напротив, с отражающимися в них огнями свечей, и песня в исполнении Ободзинского…
Таня стала таять, как свеча.

Владлен играл ее телом, будто на гармошке, нажимая на невидимые кнопки, и доводя ее до экстаза. Они поднимались вверх, но, не дойдя до вершины, он медленно опускал ее к подножию; и так, несколько раз, пока они не достигли пика. Она почувствовала себя птицей в свободном полете, и понимала, что это «чудо» подарил ей он – ее волшебник – Владлен. А он шептал ей на ушко, что только он может вывести Таню из фригидности, и устроить ей «сказку».
И, она, вообщем, неглупая женщина, верила, что Владлен – единственный для нее и неповторимый.
*             *             *

А, «единственным и неповторимым» Владлен был не для одной Тани. Интересный, умный мужчина, умеющий красиво ухаживать, умеющий выгодно себя подать, пользовался неизменным успехом у женщин. И не потому, что искренне любил кого-то из них; вовсе нет!  Он именно пользовался ими, их чувствами. Никого из женщин, начиная от своей мамы, он не любил. Называл их «глупыми квочками».
Хотя был врачом – лечебником, но много внимания уделял психиатрии; прочел массу специальной литературы и по психологии, не брезговал и гипнозом. Ему доставляло удовольствие копаться в подсознании слабого пола. Владлен приводил женщину (он называл ее: подопытная особь, или просто особь) в состояние гипнотического сна, и копался своими «грязными руками» в ее подсознании. Позднее при следующих встречах, пользовался полученной информацией и слабостью бедных женщин. А, они, бедолаги, смотрели в рот своему кумиру, ведь он говорил то, что они хотели услышать, давал то, что они хотели получить. Ему нравилось испытывать победу одну за другой. Чем больше было на пути препятствий, тем слаще победа. А препятствия в его отношениях с женщинами, были. Но, так себе, совсем небольшие, как то непредвиденная беременность… Но, Владлен, как «благородный» и щедрый мужчина, эти препятствия убирал, оплачивая аборты. Позже, с этими женщинами он старался близких отношений не иметь. Разрыва в одночасье он не делал, потому что ненавидел женских слез, всяческих упреков и истерик. Поэтому, ссылаясь на большую загруженность на работе, свидания назначал все реже и реже, постепенно сводя на нет и без того редкие встречи, потом, иногда звонил, поздравлял с праздником. И все! Начинал охоту за следующей «особью». Обязательно юной и обязательно девушкой, ибо был «сливкоснимателем», и не любил «надкушенные», как он выражался, яблоки. Владлен никогда не задумывался, что ломает женские судьбы, разбивает сердца. С ранних лет он уже был эгоистом. Его мама посвятила сыну всю свою жизнь. Чтобы не испортить мальчику будущее, она развелась с его отцом – евреем, чудесным человеком, которого очень любила, который обожал свою жену и сына.

*                *                *

У Марка Соломоновича, отца Владлена, была масса научных работ, давно готовая диссертация, но не опубликовать под своим именем эти труды (они выходили в свет под другими именами) не защититься, не мог. Он начал помаленьку роптать, и попал, за свои «антисоветские речи», в места не столь отдаленные. И, еще хорошо, что не в психушку, из которой умным никто не возвращался, если и покидал «желтый дом».
Но ему повезло; его вскорости освободили, но, ни в одном научном институте, ни в школе, места ученому мужу с маленькой пометочкой в паспорте, которая для отдела кадров, была красной тряпкой для быка, не нашлось. И Марк Соломонович, будучи еще молодым мужчиной, полным сил, сел за баранку большегрузного автомобиля. Стал неплохо зарабатывать, и пересылать денежки бывшей жене и сыну, чтобы любимые ни в чем не нуждались. Сутками не вылезал из кабины, чтобы больше заработать для своей


«бывшей», но от этого не менее любимой, жены. Но судьба еще раз послала ему испытание. Он уснул за рулем уже под утро, и наехал на стоящую легковушку с людьми.
Судья приговорил его к пяти годам, определив срок отбывания наказания на поселении. Время пролетело быстро. Марк думал, что оно, это время вылечит его душевные раны, и он забудет и тот искореженный Жигуленок, и подошедшую моложавую женщину, на глазах, превратившуюся в старуху, и девочку, которую эта женщина крепко держала за руку…
Только подъехавшая врач со скорой помощи могла отцепить эти руки: старую и малую…
Девочка все спрашивала бабушку: «Откуда взялись цветные лоскутки: оранжевый и небесно голубой? И куда делась их машина с мамой и папой?»
На женщину будто напал столбняк. Совершенно сухими глазами она смотрела на груду искореженного металла, спрятавшего, как в консервной банке, ее детей: дочь и зятя…
Они вот только недавно перекусывали на этом, предназначенном для отдыха «пятачке», смеялись, шутили, радовались в предвкушении долгожданного отдыха…
Женщина еще крепче сжимала ручку ребенка, и что-то шептала, будто просила Господа не отбирать у нее внучку. Это все, что у нее осталось от их дружной семьи…
До Марка сразу не дошло, что ОН наделал?! Значительно позже он начал выходить из охватившего его ступора. Когда понаехали Гаишники, машина скорой помощи, забравшая женщину (у нее случился инфаркт) и ребенка с испуганными черными глазами…
«Кого она мне напоминает»? – не к месту, подумал Марк.
Приехала труповозка, машина технической службы, из которой выпрыгнули спецы в комбинезонах и инструментом, похожим на консервный нож, стали резать Жигуленка, чтобы извлечь тела…
Марк Соломонович, когда увидел ЭТО, когда-то бывшее людьми, молодыми и красивыми, упал на колени,  схватился за свою несчастную голову, и зарыдал. Это не были скупые мужские слезы, это был горько – соленый слезопад. Слезы катились  по небритым щекам, застревали в черной бороде и падали на клетчатую ковбойку. Это были невыплаканные слезы о своей не сложившейся не по его вине, семейной жизни, слезы невозможности заниматься любимым делом – наукой, слезы о своей несчастливой доле…Слезы о том, что по его вине осталась сиротой эта девочка…
Но, слезы не приносили облегчения. Разве что, не легли инфарктным рубцом на сердце, как у той несчастной женщины.
Сердце Марка разрывалось от душевной боли. Он очень хотел умереть в эти мгновения. Просил Бога, чтобы тот наказал его, прямо здесь и сейчас.
«Пусть на меня обвалится скала, пусть разорвется мое бедное сердце».
Голова Марка будто наливалась свинцом, в глазах черно- красные разводы. Он успел поблагодарить Господа, что тот услышал его молитвы, и избавляет от душевных страданий. Марк подумал, что умирает…
Но, это была не смерть. У него случился инсульт, с чем Марк и попал в тюремную больницу, потом, на скамью подсудимых. Время пребывания в больнице ему защитали в срок, и сослали на поселение.
Вскорости Марк попал под амнистию, и вышел на свободу, как говорится: с чистой совестью…
Но для самого Марка Соломоновича совесть была далеко нечистой, на ней навсегда останутся кровавые пятна от убитых им людей.
«Как мне вымолить у Бога прощения, чтобы успокоилась незаживающая рана в истерзанной душе?»
Он решил: будет работать, чтобы помогать девочке – сироте. Он обязательно найдет ее, узнает адрес, и будет посылать деньги, инкогнито.

И Марк, с Божьей помощью, нашел осиротевшую семью, и долгое время материально ей помогал. Его душевная рана постепенно зарубцевалась. Он представлял себе, как будет рада Олина бабушка, когда вместе  пенсией почтальон принесет ей еще деньги. Но Марк Соломонович не был ясновидящим. Да, и, слава Богу! Потому что ему, наверное, не понравилась бы первая реакция Олиной бабушки, получившей квиточек от неизвестно кого. Она пошла на почту выяснять: не ошибка ли? И первые месяцы эти деньги вообще не тратила, боялась, что все-таки – это ошибка, и деньги придется вернуть. Но, деньги назад никто не требовал, и Олина бабушка решила, что это «Промысел Божий», и стала даже ставить свечку за здоровье дающего…
А рука дающего не оскудевала! Любимая работа приносила Марку моральное и материальное удовлетворение. Его мозги наконец-то стали востребованными. Жаль, что не в России…
Сын Марка Соломоновича окончил блестяще институт, защитился. Сирота оканчивала школу и на ее счету лежала кругленькая сумма от Марка Соломоновича.
Уехал Марк Соломонович с чувством выполненного долга, сначала в Израиль, а, позже в Англию на ПМЖ, где стал читать лекции в университете.     

*                *                *

Оля, потерявшая в тринадцатилетнем возрасте родителей, сиротой себя не считала. Бабуля заменила ей маму и папу. За свои тринадцать лет большую часть времени девочка проводила с бабушкой, потому что родители работали; в детский сад отдавать внучку было жалко, и маленькая Оля была бабушкиным хвостиком. Поэтому, гибель Олиных родителей стала трагедией для бабушки, здорово подкосившей ее здоровье. Детское горе продолжительным, известно, не бывает! Тем более, девочка мертвыми маму и папу не видела…
Олина бабушка настолько тяжко перенесла утрату детей, что чуть сама за ними не ушла, ибо потеряла желание жить. Лежа на больничной койке, она часами смотрела на потолок, где как на экране, видела фильм ужасов: громадный КрАЗ, а под ним подмятый сплющенный, как консервная банка, «Жигуленок». Эта «картина» была цветной. На полянке валялись оранжевые и небесно голубые резиновые кусочки.
Спасла ее от смерти, сама того не ведая, внучка Оля.
Бабушка поняла, что если она и дальше будет копаться в прошлом, у ребенка не будет будущего. Ведь, у девочки, кроме нее никого нет! И поднимать ребенка придется ей. А, для этого надо жить, и сохранить оставшееся здоровье.
Олюшка (как называла ее бабушка), приходила в больницу каждый день. Иногда, сама, а иногда с их соседкой Таней, которая взяла опеку над младшей подружкой. Бабушка была безмерно благодарна Тане. Совсем юная девушка, только недавно окончившая школу, взяла на себя все хлопоты по организации похорон Олиных родителей, подготовила Олю к началу учебного года, и потом весь сентябрь неусыпно контролировала первоклассницу. Составила ей режим дня, и заставляла неукоснительно его выполнять!
В начале октября бабушку с шиком на такси доставили из больницы домой. На первых порах та была еще очень слабенькой и Таня просила не отказываться от ее помощи. В конце концов, Таня стала, как член семьи. И бабушка, окрепнув, стала компенсировать девушке ее внимание и заботу. Она готовила обед на троих, ремонтировала Танину одежду. Вообщем, старалась сделать девушке, которую уже считала своей второй внучкой, что- нибудь полезное и приятное. Боль телесная и душевная вскоре утихла! Тем более, дети ей снились веселыми, а она была женщиной верующей, поэтому и расшифровала сон так, что дети находятся в раю, и им там хорошо!
*                *                *


               
Квартира Олиных родителей осталась за Олей, потому что девочка была там прописана. Расторопная Таня нашла квартирантку из своей группы; с условием, что та сама будет оплачивать коммунальные услуги, и поддерживать жилье в нормальном состоянии. Квартирантка, будучи дочерью состоятельного папы – председателя колхоза со сказочным названием «Путь к коммунизму», была очень даже довольна отдельным жилищем.
«Не в общаге же жить, в конце концов! Делить со всеми хлеб насущный, а, заодно, и мясо, и колбасу, и балычок из красной рыбки».
Она, хоть  и родилась, и выросла в колхозе с символическим названием, но, коммуну не признавала…
Подвернувшаяся квартирка, хоть и не в центре города, но, очень кстати. Тем более, богатенькому, но прижимистому папуле, она ничего не стоила, кроме каких-то крох за коммунальные услуги. Хозяйка была женщиной интеллигентной, а, значит, очень совестливой и глупой, и ей было неудобно брать денег со студентки. А папуля и рад! Иногда, с барского плеча платил натурой, когда у его доченьки холодильник был забит под завязку. Оставшиеся продукты отвозил хозяйке, которую за глаза называл «гнилой интеллигенцией».
«Не выбрасывать же продукты, и не вести назад» - говорил он.
Председателю колхоза, где «все вокруг колхозное, все вокруг мое» - продукты ничего не стоили.

*                *              *

Олина бабушка, чтобы не обидеть «хорошего, доброго» человека, принимала эти дары природы, но, пыталась за них расплатиться. Деньги у нее были…Просто, было такое время, когда продуктов в магазине практически не было. И приносимые «дары» были очень кстати. Надо же было чем-то кормить студентку и ученицу.
Время бежало очень быстро, и ученица вскоре сама стала студенткой медицинского института, сдав, как серебряная медалистка, всего один экзамен. Она была зачислена на лечебный факультет, тот, что совсем недавно окончила Таня, получив профессию врача психотерапевта.
Оле легко давалась учеба в институте. Спасибо бабуле и Тане. Благодаря режиму дня, Оля все успевала: отлично учиться, помогать бабушке по хозяйству, и заниматься в школе общественной работой, чтобы получить хорошую характеристику. Но Оле нравилась ее общественная нагрузка, она не была ей в тягость, потому что ее выбрали пионервожатой, Оле доставляло удовольствие возиться с октябрятами. Она очень любила детей, и они к ней тянулись. Для себя она решила, что, когда она выйдет замуж, у нее будет минимум трое деток, как минимум. Бедняжка, не знала, что не сможет родить не только троих, но и одного ребенка, потому что родилась с врожденной патологией женских органов. Но она, еще, этого не знала, и жила счастливо и спокойно. Почти, спокойно, потому что ее, иногда, волновало бабушкино самочувствие. Та, украдкой, частенько стала посасывать валидол, а в холодильнике бессменно находился валокордин. И Оля стала еще больше налегать на учебу. Ей надо стать очень – очень хорошим доктором, чтобы вылечить свою бабулю. Она очень боялась ее потерять, оградила от тяжелой работы. О личной жизни, связанной с кавалерами, Ольга даже не задумывалась, на это не было времени. Единственно, что она себе позволяла, был бассейн, где могла расслабиться, отдать свое тело ласковой воде. Распластавшись на спине, Оля закрывала глаза и представляла, что она купается в Черном море, пригревает солнышко, и вдруг, подплывает парень, похожий на Вячеслава Тихонова. Ей очень нравился фильм «Дело было в Пенькове», и говорит:
- Девушка, ваше время закончилось, сейчас вода для физиков.

Оля от неожиданности пошла ко дну, и нахлебалась водицы с хлоркой. Когда прокашлялась и открыла глаза, увидела парня, который открывал и закрывал рот, но ничего не было слышно. Видно, и в уши налилась вода. Она стала прыгать то на одной, то на другой ноге и трясти головой, а парень стоял рядом и смеялся.
«Да, уж, совсем не Тихонов, - подумала девушка. – Кудри, как у барана, маленькие круглые глазки, лопоухие уши и, о – о – о, ужас, кривые ноги! Хороши только рост (Оле нравились высокие ребята) и улыбка. Ну, и что? А ей то, какое дело до его белоснежных зубов?! И чего он ржет, как конь?! Не видел, что  ли, как люди освобождают уши от воды»?
И Оля, гордо встряхнув головой в идиотской резиновой шапочке, без которой в бассейн не пускали, сверкнув красными, от долгого пребывания в воде очами, удалилась в душ, потом в раздевалку. Там ее встретила девица с поджатыми губами, с мокрыми волосами, облепившими лицо, и совсем недобрыми, глазами. Оля сразу не узнала свое отражение в зеркале, будто увидела себя со стороны. Она никогда подолгу не смотрелась в зеркало. Все на бегу! В ванной смотрелась в маленькое зеркальце, пока чистила зубы, чтобы не осталась на губах зубная паста. В комнате зеркало было на обратной стороне шкафа со скрипучей дверцей, и, чтобы не разбудить ранним утром бабулю, Оля причесывалась на ощупь. Тем более, особой прически и не было. Густые каштановые волосы поднимала вверх и завязывала, так называемый, конский хвост, который в институте, убирала под шапочку. Макияжем она практически не пользовалась, так как считала себя и так симпатичной. Да, и не для кого, и некогда. А тут, в раздевалке, она увидела себя в зеркале во всей «красе»: красные глаза, слипшиеся волосы, поджатые губы.
«Почему этого зеркала я раньше не видела»? 
Она еще больше разозлилась на незнакомца…
«Это он виноват, что я такая» …
Инцидент потихоньку забылся. Больше этого лопоухого парня она в бассейне не встречала, и продолжала получать от воды удовольствие раз в неделю, в течение одного часа. Ровно столько времени давал ей бесплатный абонемент.

*             *             *

Ее подруга, Таня, ныне, Татьяна Николаевна, окончив интернатуру, поступила в ординатуру, углубляя знания в психиатрии. Ей надо было забыться. Кто-то, находит утешение в спиртном, скрываясь от действительности в пьяном угаре. Кто-то, ищет «лекарство» от старого чувства в новой любви. Но Таня, к сожалению или, к счастью, - это, как посмотреть, была однолюбом. Она не могла забыть Владлена – первого мужчину в своей жизни и, наверное, последнего. Она любила его и, разделяющие их километры (ему после защиты дали работу на кафедре в другом городе) еще больше укрепляли ее чувства к нему.
«А, как же иначе? Ведь именно он сделал из нее, «синего чулка», какой она была до встречи с ним, настоящую женщину. Затронул скрытые струны, и душа ее «запела»…
Таня, даже, смогла зачать. И радости не было конца. Она хотела сразу же обрадовать его, но потенциальный отец уехал в ответственную командировку. Он очень много и изнуряющее работал, совершенно, не щадил себя, бедный.
«Ему некогда, даже, мне позвонить!»
И, когда, через три месяца Владлен нашел «свободную» минуту и позвонил ей, Таня не могла удержать распиравшую ее радость, и закричала в трубку, что он вскоре станет папой…
На другом конце провода замолчали.
Таня представила себе, как в улыбке расплывается его милое лицо, такое красивое и родное.
Через несколько секунд в трубке раздался  хриплый, шепот.
«Бедный мой! У него от радости дыхание перехватило»! – умилилась Таня.
Владлен спросил:
- Какой срок?
И, когда узнал, то сказал, что сейчас же вылетает…
Радости Тани не было предела. Она мысленно осыпала его дифирамбами. «Какой внимательный, любящий. Бросил все свои наиважнейшие дела и летит к ней на крыльях любви, чтобы разделить с ней эту радость», - думала Таня.
Утром она летала по квартире, как ласточка. Накануне она была у своего друга – гинеколога. Илья сказал, что плод развивается в соответствии со сроком тринадцать  недель, анализы очень хорошие, токсикоза нет. Когда раздался звонок в дверь, Таня побежала открывать. Ей не терпелось выложить эти хорошие новости будущему папе их будущего ребенка.
  «Он, конечно же, волнуется за ее здоровье»…
Она распахнула дверь, забыв посмотреть в глазок. Это был не Владлен, на пороге стоял человек с черным чулком на голове. Таня не успела даже испугаться, только подумала: «Прямо, как в кино». Тут что-то больно ужалило ее в шею, и она упала, потеряв сознание, и не услышала, как мужской голос произнес, стягивая с лица маску:
- Получила, тупая особь? Может твои мозги просветлеют от электричества?!

*            *           *

Реакция Владлена на сообщение было с точностью наоборот. Он от злости чуть не проглотил телефонную трубку. Еле сдержался, чтобы не наговорить ей гадости, сказать все, что он думает о ней: глупой квочке, дуре – бабе и т.д. Но вовремя опомнился и сдержался. Тем более что он говорил с аппарата на кафедре, и кругом были уши, большинство женские, значит длинные. А свою репутацию Владлен Маркович очень берег и, какая - то там, очередная беременность, очередной глупой особи не должна его скомпрометировать в глазах общества.
  «Он умный, ах какой умный! И порядочный»! – так он думал о себе любимом. 
Он никогда не заводил двух романов сразу. Присматривался к юной особи, как удав, затаивался, гипнотизировал, обвивал кольцами лести, недорогих подарков, комплиментов. И «жертва», сама того не желая, оказывалась у него в желудке (читай – в постели). Он, Владлен (удав) какое-то время отлеживался, «переваривая пищу». А, что он бросал очередную пассию, так его – Владлена, вины в этом не было. «Виновата женщина, которая не может его удержать. Все они одинаково тупы. Ему, умному мужчине с ними неинтересно». – Цинично думал он.
Поэтому он брал у них самое ценное, что было – девственность. И получал удовольствие, делая больно… Претензий к нему, практически, никто не предъявлял. Потому, наверное, что «жертвы»  были хотя и совершеннолетними, но юными, и вовсе не хотели, чтобы тайное становилось явным. К тому ж, им импонировало, что глаз (и не только Глаз), на них положил сам профессор – такой милашка…
Все было шито – крыто…
И вдруг, как гром среди ясного неба. Эта жуткая новость от Татьяны. А ведь, она  в его «коллекции» была лучшим «экземпляром», хоть с какими – то мозгами. Никогда не дулась, не устраивала истерик, ничего от него не требовала, всегда встречала  его с улыбкой.
И такой сюрприз?! Ну и «подарочек»?!
«И, зачем, я только позвонил? Ведь не звонил больше трех месяцев. Что на меня нашло? – Ругал себя Владлен. - А, может, хорошо, что позвонил?! Еще есть время отделаться от этого «сюрприза». Судя по «кудахтанью» Татьяны, эта квочка не захочет избавиться от «желторотика». Значит, надо будет вмешаться ему самому… Как все это некстати. Была спокойная размеренная жизнь, а тут проблема. Ну, что ж, ничего не поделаешь. Будем решать проблемы по мере их поступления. Надо ехать в аэропорт!» - Решил Владлен, и первым же рейсом вылетел к Тане.

*            *            *

Таня получила двойную травму: от электрошокера и оттого что, когда падала, здорово ударилась головой.
Когда Оля поднялась к подруге: узнать результаты обследования у гинеколога, то нашла дверь Таниной квартиры приоткрытой, чему немало удивилась, зная Танину аккуратность во всем. Она толкнула дверь, но та не поддавалась, была какая-то помеха. Немного поднатужилась и сдвинула дверь. В образовавшийся узкий проем девушка еле протиснулась, и увидела лежащую подругу. Под глазами у Тани залегли тени, будто смерть здесь уже побывала, махнув своим холодным крылом. Выбелила щеки, губы, покрасила голубым цветом ногти длинных пальцев.
Оля закричала:
- Врача, врача. Да, вызовите, кто-нибудь врача! - Потом, вспомнив, что, она сама будущий врач, начала действовать.
«Чему там их учили? Как оказывать первую помощь?
 Так, во-первых, надо определить: жива ли Таня?! Руки ледяные, но пульс, хоть и нитевидный, но прослушивается. Дальше смотрим: вокруг головы запекшаяся кровь, но немного. Голову поднимать нельзя, вдруг сломана шея»? – С ужасом подумала Оля, и набрала 03. «Скорая» приехала, на удивление, быстро. Больную аккуратно переложили на носилки и стали спускаться с пятого этажа, ругаясь и, поминая на чем свет стоит, проектировщиков, создающих такие типовые «произведения зодчества», что на лестничных пролетах развернуться, и повернуть (например, носилки), чтобы не нанести еще какое-нибудь увечье больному, невозможно.
- А, если, не дай Бог – гроб?! – Это уже вмешались в интересное мероприятие жильцы подъезда, вылезшие из своих «нор», чтобы не пропустить чего – нибудь «горяченького», например, хладный труп…Или, еще что, веселое?! Может соседи с пятого этажа (не Таня, конечно – же), а рядом жильцы, живущие в двушке, подрались и кому – нибудь нанесли какое – нибудь членовредительство?!
Но, осуждать любопытных соседей не будем. Ибо, не суди и не судим будешь…Люди, они, большинство пожилые, развлечений мало, так что рады любому разнообразию. Но, не такие уж они кровожадные. Например, Таню – дохторшу (хоть и психическую), уважали. Она, будучи дома, никогда не отказывала в помощи: то давление смерить, то какую таблетку от головы дать (даром, что психическая)…
Поэтому, увидев ее на носилках, начали давать всякие советы; пытались помочь нести носилки. «Скорая», включив сирену, укатила, увозя Таню и напросившуюся Олю. Соседи стали проводить свое «расследование», пробуя на прочность Танины двери, зачем-то, колупая и нюхая штукатурку. И, в конце концов, затоптали и стерли все следы. Когда приехала милиция, вызванная врачом скорой, то на месте преступления делать было нечего.
 А, было ли преступление? Выяснить надо будет у пострадавшей или потерпевшей. Следствие покажет…
Пока же, больная находилась в бессознательном состоянии, в больнице. Рана в затылочной части была небольшая, не пришлось, даже, швы накладывать. Серьезным было сотрясение мозга. А, когда Оля сказала, что Таня беременна, вмешались гинекологи. О спасении ребенка речи уже не было (слишком долго мать была без сознания), поэтому, боролись за жизнь матери…



Пройдя все стадии. От крайне тяжелого  состояния, до средней тяжести, но стабильного, Таню из реанимации перевели в палату. Возле нее постоянно дежурили, сменяя друг друга, Оля, Олина бабушка и, приехавшая навестить дочь, Танина мама.
Приходил из районного отделения милиции молодой оперуполномоченный; позадовал слабенькой Тане вопросы под бдительным оком мед. сестры, которая его в скором времени выпроводила.
- Больной нужен отдых, - отрезала она.
На что, опер, кажется, обрадовался. «Не придется отделению брать еще один «висяк». Заявление, судя по всему, потерпевшая писать не будет, поэтому, автоматически, переходит в ранг пострадавшей».

*              *             *

За состоянием Таниного здоровья следил и Владлен. Через посредников, конечно же. Навещать ее в больнице на глазах у всех, не собирался. Он узнал главное: ребенка не будет! А, что Таня осталась жива, еще лучше, не придется брать грех на душу. Хотя Владлен никогда верующим не был. Мама была коммунисткой и, естественно, атеисткой. И таким воспитала сына. Правда, взрослея, Владлен начинал понимать, что мать лицемерила, и в партию вступила не по идейным убеждениям, а для карьерного роста. Без красной книжечки всю жизнь просидишь в рядовых, у подножия служебной лестницы.
У подростка Владлена, названного в честь Владимира Ленина, по отношению к маме, произошло разделение личности. Первая составная говорила: «Молодец, мама. Надо
иметь красную книжку, чтобы повысить свое благосостояние». Вторая составная молчала, но мать не уважала. Хотя, земными благами обе «составляющие» с удовольствием пользовались. Мама работала в обл.потреб.союзе. В «гнездо» несла и везла всякие вкусности, чтобы накормить своего единственного «птенца». И птенчику – Владленчику, не надо было прилагать никаких  усилий, знай, открывай свой «клювик». Благодаря своей должности, у матери были везде связи. В школе все учителя и директриса, были «подкормлены» маман. И мальчик получил золотую медаль. Вне конкурса проскочил в самый престижный ВУЗ города – мед. институт.
Но время летит быстро, времена меняются. И студент Владлен решил, что мама не будет вечно крутиться у этой «кормушки». Надо самому браться за ум, благо «серого вещества» было предостаточно. Сработали папины гены.
«Где же ты, папуля? Почто не показываешься? Но, главное, шлешь, мани – мани!»
Когда-то, будучи еще мальчиком, Владлен задал матери вопрос: «Где папочка?» И мама, конечно, понесла «пургу», что, дескать, папа – летчик, гонщик, альпинист, и все такое прочее. Вообщем, «геройски погиб»… И только гораздо позже призналась, что оставила отца сразу после рождения сына, по идейным соображениям. Где-то в подсознании Владлен понимал, что мать поступила правильно, так как папина национальность повисла бы у Владлена на шее камнем, и, в конце концов, «утопила» его…Евреев, мягко говоря, не уважали!
Но, все равно, мать Владлен не любил за то, что оставила его без отца. И эту «нелюбовь» перенес на всех женщин. С ранних лет он привык только получать в свой «желтый клювик», и, видя, как радуется мать, ничего взамен не давал, считая, что итак доставляет ей удовольствие. А, когда «расправил крылья», продолжал жить только для себя любимого, принимая женскую любовь, как должное. Ведь, позволяя себя любить, он делает «особь» счастливой.
Владлен послал Тане в больницу цветы с записочкой, что безмерно любит, очень сожалеет о случившемся, прямо «убит» горем. Просил записку никому не показывать и не рассказывать об их отношениях (чтоб не сглазили). Люди бывают разные, даже, родная мать может от радости сглазить, - объяснял он.
*                *                *


Тане передали букет и письмо, когда в палате никого не было. Она несколько раз прочла послание, даже понюхала бумагу. - Жаль, что напечатано на машинке.
  «Видно, у любимого так дрожали руки от горя, что он вынужден был напечатать текст.  Какой внимательный, и как его жаль. Ведь, он наедине со своим горем, не с кем поделиться, что потерял ребенка. – Мне легче, потому что рядом мама, друзья, сочувствуют мне. А он, бедный не может даже прийти в больницу, чтобы не скомпрометировать меня». И она еще раз умилилась и поцеловала послание. Записку не выбросила, решила, что будет иногда перечитывать.
  Записка позволила Тане забыть неприятный разговор с гинекологом на последнем обходе врачей.
Это был ее друг - отличный специалист, который считал, что больные должны знать все о своем заболевании, дабы вовремя принять меры. Предупрежден – значит, вооружен!
Илья, так звали доктора, сказал, что второго аборта Таня не вынесет. Так, что пусть задумается. Или постоянно предохраняется. А, если забеременеет, то рожает. Третьего не дано!
Но, об этом думать, вообще рано. После сложной операции по удалению мертвого плода, и лечении последствий начавшегося перитонита, Тане о постельных отношениях придется надолго забыть. Она-то, ничего, потерпит. Но такой длительный «пост» может огорчить Владлена.
«Как бы ему это помягче преподнести, чтобы не расстроить»?
Но вопрос снялся сам. На днях в палату вошла дежурная мед. сестра и позвала ее к телефону.
- Вообще-то, не положено, но вы, Татьяна Николаевна, врач, поэтому для вас исключение. – Сделала одолжение мед. сестра.
Благодарно схватив трубку, Таня услышала родной голос. «Голос» ласково произнес:
- Дорогая, к сожалению, я срочно должен улетать, работа не ждет. От меня зависят жизни сотни больных, и мой долг – быть со страждущими. Но, мысленно, я всегда с тобой, ты постоянно живешь в моем сердце, любимая. До свидания. Как мне будет тяжело без тебя. Буду звонить!..
И, опять: я, мой, мне…
Но Таня не слышала этих местоимений. В памяти отложилось только: долг, больные и страждущие…
  «Как он благороден, всего себя отдает больным…»
А, что бросает в больнице любимую женщину, ни разу не проведав, Тане в голову не пришло.
Опять приходил молоденький опер – стажер. Получив разрешение на беседу, забросал ее вопросами.
В отделении не удалось замять это происшествие, потому что заявление все-таки, было написано мамой пострадавшей. Похоже, переходившую в разряд потерпевшей.     Трупа, слава Богу, не было. Больная, медленно, но выздоравливала, поэтому, «Дело» дальше «земли» не пойдет. Поручили им заниматься стажеру. Тот мечтал о трупах, разбоях, море крови, а ему дали, со-о-овсем, неинтересное «Дело».
«Подумаешь, падение на ровном месте, с последующим сотрясением мозга. Ничего удивительного, закружилась голова, женщина-то была беременной, поэтому и упала, да неудачно, Ударившись затылочной частью о порожек». – Так думал опер, сидя в кабинете, за выделенным ему, столом.
Но мнение свое переменил сразу после опроса потерпевшей.
- Татьяна Николаевна, помните событие того дня? – Задал он серьезный вопрос, покончив с формальными: имя, отчество, фамилия…

Еще бы Таня, не помнила тот день! Она возлагала на него столько надежд. Таня ждала любимого мужчину – отца ее будущего ребенка. И все мечты рухнули, когда она открыла дверь, не посмотрев в глазок. Сколько раз ее предупреждала сердобольная Олина бабушка?! Чтобы она всегда смотрела в глазок…
Обо всем этом Таня думала, а милиционеру ответила односложно:
- Да, помню. Я, как раз собиралась на работу, как позвонили в дверь; я открыла и увидела мужчину в маске. Вернее, в роли маски был женский капроновый чулок, который до неузнаваемости менял лицо. Сплющивал нос, делая лицо монголоидным, совершенно изменял форму губ.
- Татьяна Николаевна, как он был одет? Может, запомнили особые приметы?
- Облачен во все черное. Особых примет я не успела рассмотреть, потому что мужчина резко подскочил, и что-то вонзилось мне в шею. Больше, я ничего не помню.
- Татьяна Николаевна, у вас были ценные вещи? В квартире?..
Таня вспомнила про кольцо, которое ей  когда-то подарил Владлен. Оно лежало в шкатулке рядом с бижутерией. Надевала его Таня редко, только на особые мероприятия. Для работы оно было вызывающим.
Она сказала про кольцо. Но не сказала: откуда оно у нее.
«Нечего вмешивать в свои проблемы Владлена. Будут вызывать, как свидетеля. Дергать занятого человека, - решила она. - Еще был мамин подарок – сережки, купленные на совершеннолетие. Так, они у нее были в ушах».
Молодой опер все тщательно записывал. Перед уходом дал направление на судебно – медицинскую экспертизу. Но он и без экспертизы уже понял, что у преступника был электрошокер. Им на лекции читали про такое оружие. В магазине в восьмидесятых годах они не продавались, но, мало ли умельцев?! Поди, найди такого…
  «Теперь стопы направим в «хрущевку», может, соседи что видели – слышали»?!
Но опрос соседей практически никаких результатов не дал. Большинство были на работе, день-то не выходной. Пенсионеры, как раз в то утро, пошли отоваривать свои талоны на сахар и масло. Только, семья, проживающая в соседней с потерпевшей квартире, была дома.  Судя по опухшим лицам и сизым носам, талоны на спиртное они давно отоварили. Хозяева: муж с женой, оказались людьми гостеприимными. Толком, не взглянув на удостоверение лейтенанта, они дружно сказали:
- Верим, верим… - и, почему-то, стали его называть капитаном.
Пригласили в дом, проводив на кухоньку – малепухоньку, извиняясь, что в комнате немного не прибрано.
  «Будто, в кухне порядок»? – подумал стажер, садясь на табурет, и, отодвигая развалившегося на ней кота. В надежде, что кот всю грязь вытрет своей шкуркой. Другие сидячие места были облиты чем-то липким.
  «Может, это ловушка для мух? Вон, их сколько». 
Хозяева, посмотрев друг на друга осоловевшими глазами, дружно шмякнулись на эту липкость.
  «Значит, не для мух». – Констатировал стажер.
Щедрые хозяева вытащили из холодильника непочатую бутылку белоголовки, и предложили по маленькой за знакомство с капитаном.
Стажер устал повторять, что он не капитан, а лейтенант, но они, постоянно, повышали его в звании.
  «Зауважали, наверно, сразу?! – Поэтому, и от него попросили взаимного уважения, предлагая выпить».
- Ты меня уважаешь? Значит по маленькой. – Повторял хозяин, пытаясь заскорузлыми пальцами, выковырнуть муху, прилипшую на дне граненого стакана, чтобы освободить тару.
Лейтенант сказал, что обязательно с ними выпьет, но, позже, так сказать, после доверительной беседы… Наконец-то отвлек их внимание от бутылки.

Теперь, возникла другая проблема: где записывать показания соседей?! На столе исключалось однозначно. Жаль было уборкой нарушить сие «произведение искусств», созданное веселой семейкой. В центре стола стояла селедочница (как главное блюдо), в которой покоилась отрезанная голова селедки в обрамлении луковых колец. Рядом с ней надкушенное яблоко, блюдо с отварной картошкой, обсыпанное пеплом, салат с воткнутым в центре окурком. А вокруг грязные тарелки с недоеденной закуской, вероятно, оставленные сердобольными хозяевами для тараканов. И  граненые стаканы в жирных пятнах, но, конечно же, пустые.
Пришлось пристроить блокнот на колене. Терпение стажера было вознаграждено.
На вопрос:
- Не заметили ли вы в то утро что-нибудь необычное на вашей лестничной площадке, мужчина и женщина переглянулись, стали лениво переговариваться. Но, надо отдать им должное никакой нецензурщины, все в рамках допустимого…
- Вот видишь, говорил я тебе: «Не наливай мне портвейн после водки. Вот, глюки и появились. Хорошо, что хоть не двоилось в глазах. Один негр был страшен, будто, из преисподней. А двоих, я, просто б, не пережил…
- Какой негр? – Не мог скрыть интереса опер. - Расскажите толком, и подробно!
- Значится, так, - взял слово глава семьи. - Нинок (это – моя разлюбезная женушка  Нина Ивановна), приготовила еще с вечера авоську с посудой, что б я по утрянке сдал. Ну - у, я кофию выпил, пивком запил, и, шасть к двери. Время поджимает, скоро магазины откроются. Хотел уже открыть дверь, но услышал шевеление на площадке. Думаю, дай сначала посмотрю в глазок, а, потом поймаю на месте преступления этого наркошу. Приноровился гад на пятом этаже ширяться, а моя Нинок убирай за ими отходы. Больше - то не кому! Все дюже занятые! Хотя, к Татьяне Николаевне претензиев никаких нету. Когда бывает свободна от своих психов, не гнушается вымыть площадку. Негордая, как некоторые… - Мотнул Витек головой в сторону глухой стены и скривился.
Опер боялся перебить разглагольствовавшего мужика.
  «Ну, давай, друг, давай, ближе к теме»! – мысленно подгонял он будущего свидетеля возможного преступления.
- Ну, так вот, - наконец-то, сдвинулся мужик. – Гляжу в глазок, на площадке негр копошится здо-о-о-ровый такой. Ну, думаю: «Все, Витек (Витек – это я, меня зовут так), допился, наркошу – христианина православного за негра - басурманина, прости Господи, принял. Сам не помню, как дошел до кухни и, с горя,  допил бутылку белой. И так себя стало жалко, что заберут меня, мужчину во цвете лет, в ЛТП. И останется моя Нинок одна, что прикончил оставшееся вчерашнее пиво. Ведь, в ЛТП пить-то однозначно не дадут. А пиво, наверное, прокисло, потому что после него, я сразу брык, и упал. А, когда меня вечером разбудила Нинок, возвернувшаяся с работы, то глюки исчезли – негра на площадке уже не было.
- Ну что ж, и за то спасибо, показания потерпевшей подтверждаются.
Лейтенант стал прощаться с хозяевами. Те еще раз предложили выпить по маленькой, но уже не так настойчиво. И, когда он отказался, кажется, даже вздохнули с облегчением. Эта длительная беседа с лейтенантом (капитаном), их порядком утомила. Мозги, не получавшие ранее такой «работы», вращались в голове, как жернова, и их хозяева не на шутку заволновались.
«Как бы их «серое вещество» не износилось от такой натуги, раньше времени?!  Надо прочистить их (то есть мозги) большим количеством спиртного. Хорошо, что мент деликатным оказался, и  не пришлось с ним делиться».
И они с радостью с ним попрощались,  пожелав удачи.
Но, удача, отпущенная на этот день стажеру, видно кончилась. Ничего нового об этом «негре – чулке», он больше не узнал. И поплелся к себе в отделение: подшить в «Дело» - пока, еще тонюсенькую папочку, листки с опросом свидетелей. Он закрыл папку, посидел, задумавшись, и написал на сером картоне «Негр».

Теперь «Дело» будет с именем…


*                *                *


Оля продолжала свою жизнь по режиму, в котором добавилась строка: посещение Тани в больнице, Танина мама уехала домой, так как отпуск у нее закончился. Тане
становилось с каждым днем лучше, и она уговорила маму не брать отпуск за свой счет, и возвратиться домой. Мама взяла с Тани честное слово, что, если ей станет хуже, она сразу даст ей знать …
Теперь Оля навещала Таню ежедневно, притаскивая ей огромные сумки с продуктами, которые передавала бабуля.
«Главное, в послеоперационный период – питание, - изрекала бабушка. Не надеяться же на больничную кормежку. При виде серой манной каши, распластавшейся на тарелке и дрожащей (наверно, от стыда, что сварена без молока и масла), и хлебных колбасок, именуемых зразами, заболеешь еще больше», – ворчала бабушка.

*                *                *

О Таниной беременности знала только Оля. Даже, Танина мама не была посвящена в эту тайну. В те годы нравы были более строгие, и Таня сначала хотела узаконить свои отношения с Владленом, а, потом уже сообщить маме и отчиму, которого очень уважала, что они вскорости станут бабушкой и дедушкой.
Оля думала: «Как хорошо, что они с Таней не разболтали никому, и их секрет так и остался тайной для двоих. Не причинив близким людям душевных страданий».
Оля, как-то поинтересовалась у подруги: «Кто же отец твоего будущего ребенка»? Таня засмеялась: «Скоро узнаешь, он из нашей когорты»…И, Оля не стала больше проявлять любопытство, потому что была человеком тактичным. А, после сучившегося несчастья с подругой, тем более не стала лезть ей в душу. «Захочет, сама расскажет…»

Заканчивался второй семестр, и Оля с головой ушла в учебу. Ей некогда было задуматься: «Почему в течение этого долгого времени, пока Таня находится в больнице, Оля ни разу не встретилась с ее возлюбленным?»
Опять Олю по ночам стали мучить кошмары. Стоило ей только закрыть глаза, как возвращался детский сон. Первый раз он ей приснился сразу после гибели родителей. Будто, идет с мамой и папой по высохшему руслу реки, впадающей в море. Они идут купаться, уже видна голубая вода. И на волнах покачивается оранжевый матрац. Доносится рокот прибоя. И, вдруг, этот звук перекрывается ревом. Оля поворачивает голову и видит несущийся на них поток. Мама и папа приотстали, и надевают на спины друг друга тяжелые рюкзаки. Они не видят, что на них с ревом несутся тонны воды. Оля пытается предупредить их, кричит, но голоса не слышно. Она начинает захлебываться и тонуть. Но, какая - то сила выталкивает ее, и Оля оказывается на матраце. Вокруг много людей, но мамы с папой среди них нет. И Оля кричит, и сама просыпается от своего крика.
Этот сон в разных вариациях, стоило только Оле понервничать, повторялся. Тогда, бабушка умывала ее по утрам свяченой водой, Оле становилось легче.
Для Оли любая вода была целительной, даже, в бассейне с хлоркой.
Кстати, как давно она не посещала бассейн . Только именной абонемент зря пропадал. От одних воспоминаний о голубых дорожках, у Оли стало радостно на душе.

*                *               *

Владлен, когда разговаривал с Таней по телефону с аэропорта, в очередной раз солгал. Он, действительно, улетал, но не к больным и страждущим. И никакая работа его не ждала…Владлена ждало море, и месяц отпуска в Крыму. Идиотский Танин сюрприз здорово подкосил его здоровье.
«Надо поправить самочувствие, а, заодно и пополнить коллекцию «особей».
Владлен был наподобие вампира. Но, если, последний жаждал крови, то Владлен подпитывался энергией юных девушек. И, чем моложе была «особь», тем сильнее он ее желал. Но уважал законы, и никогда не вступал в связь с несовершеннолетними.
В нем проснулся азарт охотника, и он вступает на тропу.
  «Нет, пока не вступает. Сначала надо определиться: куда доставлять «дичь»?…
- Задумался Владлен. - Где ему остановиться, чтобы было комфортно и спокойно. И решил: для своего комфорта мелочиться не станет. Весь год вел спартанский образ жизни, и скопил кругленькую сумму. Настало время тратить!»
Во–первых, надо подстраховаться. Он поселился в Ялте, в гостинице. За вложенные в паспорт пару сотен и бутылку коньяка «Белый аист» в ярком пакете, администратор – перегидрольная блондинка – поселила Владлена в одноместный полулюкс, выписав разрешение на проживание на пол месяца. Это был намек, что через пятнадцать дней для продления номера, подарок надо повторить.
Владлен поднялся на свой этаж, и подошел к дежурной, протягивая ей визитку и коробку трюфелей.
- Девушка, будьте добры, ключ от номера.
«Девушка» - лет сорока пяти, увидев конфеты, одела на лицо, сладкую улыбку, и сама повела его в номер. По пути, одергивая юбчонку, которая во время движения, все время вздергивалась на крутых бедрах, пытаясь открыть любопытному взору, лучшую часть ног, ту, что гораздо выше колен. На Владлена этот окорочек в глубоких ямках - рытвинах не подействовал. Его возбуждали острые колени и локти. Поэтому, когда сорокапятилетняя дежурная «девушка», открывая дверь номера, чуть не сплющила его своим бюстом, Владлен быстренько ее поблагодарил, и захлопнул дверь, чуть не прищемив, пышные формы.
  «Надо отдохнуть, и набраться сил перед «охотой». Так сказать, почистить перышки…»
Владлен вдруг ни к месту вспомнил, как мама в детстве его называла: мой птенчик.
  «Птенчик» давно вырос, оперился и превратился в орла,- «скромно» подумал о себе Владлен. Пора отправляться в свободный полет. А, пока спать»! – дал себе установку Владлен. Засыпал он моментально, ибо его душа была всегда «чиста».
А, может ее (души) и вовсе не было?!
Ранним майским утром, отдохнувший, выбритый до синевы, надушенный дорогим французским одеколоном (подарок Тани), Владлен закрыл номер, и отдал ключ горничной. Не стал беспокоить вчерашнюю пышную дежурную, у которой, очень кстати для Владлена, была пересмена, и, он проскочил мимо нее незаметно. Сегодня ему предстоял тяжелый день. Надо найти место, куда можно будет приводить «дичь». Место для романтических свиданий должно быть скрыто от посторонних глаз, главным образом – хозяйкиных, потому что отдыхающим не будет никакого дела до Владлена и его подружек. Сами, оторвавшиеся на пару недель от семейного быта, и, проживающие «дикарем», будут каждый день отведенного отпуска, проводить в объятиях чужих жен (мужей).
Владлен после долгих поисков нашел такой романтический уголок в Гурзуфе. Это был сарайчик с одной кроватью, столом и стулом. «Удобства» были во дворе, общие на десять человек, что Владлена не смутило. Теплый клозет и ванна имелись у него в гостинице в Ялте. И в Ялте же проживала хозяйка сараюшек. Владлен отдал ей деньги за проживание сразу за месяц вперед, чем обезопасился от ее посещений.


Конец мая, курортный сезон открыт, и Владлен открывает сезон охоты. Спешить он не станет. Надо присмотреться к уже приехавшим «особям». И, если его глаз ни на кого не ляжет, он подождет. Скоро должны приехать студентки, и выбор будет! С местными барышнями он связываться не станет, дабы избежать проблем. Отличить от приезжих их очень легко, так как, в своем большинстве, аборигены бледнолицые. Это, приезжающие на отдых, с первых дней подставляют лица и тела южному солнцу, чередуя лежание на берегу с морскими процедурами. Домой уезжают обгоревшими и счастливыми. На работе будут задирать юбки, и вздергивать трусики.
  «Почувствуйте разницу между белой полоской ягодиц и, шоколадного цвета, «окороком»…
И несчастные сослуживцы, у которых отпуск выпал на зиму, или, еще хуже, в межсезонье, вздыхают и завидуют облупленным носам и шелушащимся плечам, принадлежащим коллегам, вернувшимся с морей.
Вот, уже больше недели Владлен зря встает ни свет, ни заря, чтобы занять место на пляже. А, вообще, не зря! Во-первых, он, уходя очень рано из гостиницы, избегает встреч с навязчивой дежурной бальзаковского возраста…Остальные его не докучают. Две безопасны, потому что на смене говорят только о своих семьях: у одной, семья очень большая: муж с радикулитом, сын с невесткой, внуки с собакой. У другой: семья небольшая: муж с бутылкой, и все! Третья дежурная из четырех, безопасна абсолютно, потому что имеет такую внешность, что уж и не надеется…Правда, она как-то хотела пострелять глазами, но они у нее от натуги, почему-то собрались в пучок, и смотрели на переносицу собственного носа. Так что, выстрел во Владлена не попал.
Воистину говорят: «Кто рано встает, тому Господь подает»!
Но, это не про Владлена. Ибо ему «подает» кто-то другой, но уже из другой «канцелярии». Этот, кто-то, живущий в недрах нашей земли, подал ему на лежаке прекрасный экземпляр для его коллекции.
Что коллекция пополнится этой девушкой, Владлен ни секунды не сомневался, потому что был уверен в своей неотразимости, мужской силе и остроте ума. «Удачной охоты»! – Пожелал себе Владлен Маркович, и поставил свой шезлонг недалеко от белокурой особи.
Кстати, цвет волос особей не имел для Владлена никакого значения. Так же, как для ученых, проводящих опыты на кроликах, не играет роли цвет шкурки подопытных зверьков.
У этой девушки было все, что нравилось Владлену. Нежный румянец на щеках, атласная кожа, такая тонкая, что видны голубые жилки. Владлен с животным любопытством рассматривал ее через темные солнечные очки в, надвинутой на лоб, шляпе, до поры, до времени, оставаясь в «тени».
Вот, девушка подняла руку с острым локотком, длинными пальцами заправила за розовое ушко локон, открыв тонкую шейку.
  «Удивительно, как такая шейка может держать голову с тяжелой копной волос»?!
Его, скрытые за очками глаза с бесстыдством опытного ловеласа, «раздевали» юное создание. Тело, только – только тронутое легким загаром, было покрыто золотистым пушком.
Владлен почувствовал, что сильно возбудился. Ему хотелось прямо сейчас подойти к девушке, подмять ее  под себя, запрокинуть ее голову, и впиться зубами в эту беззащитную шею, укусить то место, где билась голубая жилка, Хотелось сделать ей больно, чтобы получить истинное удовольствие.
  «Но нет, нельзя! Всему свое время. Без прелюдии неинтересно. – Времени впереди еще много и он перед тем, как «съесть», поиграет ею – белой мышкой».
От предвкушения будущего наслаждения он потянулся, почувствовав, как напряглись мышцы его ухоженного тела, которое Владлен любил, и за которым тщательно ухаживал. Играл в большой теннис, систематически  посещал парную. Следил

за нервной системой. Кому, как не ему – врачу не знать, что нервные клетки не восстанавливаются. Не гневался, был всегда  (ну, почти, всегда) в ровном расположении духа, часто улыбался. Вообщем, был милашкой – красавчиком – доцентом…Собственно, своим званием, он никогда не бравировал.
«Вот, и на этот раз представится девушке кем-нибудь; ну, например, астрономом. И будет рассказывать ей про звезды. Чем не романтика»?
Правда, Владлен критически оценивал свои знания в этой области. Он, честно говоря, не мог отличить созвездие от планеты. Но неважно, «квочки» были, в своей основе, тупоголовыми. Обычно слушали его, открыв рты. И он, Владлен «кормил» их всякой ерундой, заглядывая в глазки и, заодно, гипнотизируя, доводя до кондиции.
  «Интересно, сколько времени потребуется Владлену, чтобы довести  до нужной ему кондиции данную особь. Пора уже начинать знакомство», - решил он, и  сделал первый шаг!

*              *             *
Таня тоже делала свои первые шаги после операции. Ей разрешили потихоньку вставать с постели, и она передвигалась по палате, придерживаясь за железные спинки кроватей. Потом гуляла по больничному коридору, путаясь в длинном фланелевом халате неопределенного цвета. А вскоре начала спускаться по ступенькам, придерживая рукой распанаханный живот, боясь, что разойдутся швы. Выходила подышать свежим воздухом. Иногда, в свободное время компанию ей составлял Илья – лечащий ее гинеколог, и, по совместительству, друг. Таня не успела заметить, когда была перейдена грань. И Илья из хорошего знакомого превратился в близкого друга. Он оказывался всегда рядом, когда нужна была помощь, но не был навязчивым, оставаясь в тени до тех пор, пока не убеждался, что в нем нуждаются. И ухаживал за Таней, как врач, а не как назойливый кавалер.
Для нее единственным мужчиной, занявшим все ее сердце, был Владлен.
  «Как он там? Наверное скучает по ней, так же, как сама Таня? –  Как плохо, что он от нее так далеко! А, может и не плохо?!»
Таня увидела себя со стороны глазами Владлена, и ужаснулась. Любимый, всегда такой подтянутый, элегантный!.. И рядом Таня… В этом больничном наряде, с немытыми волосами. От слабости ходит, качаясь, а иногда еще и с палочкой. Кошмар!
Таню выписали домой. Наконец-то!..
  «Надо приводить быстрее себя в порядок, чтобы Владлену было приятно на меня посмотреть! Ведь скоро у студентов заканчивается  сессия, и Владлен приедет, остается совсем мало времени, чтобы вернуть себе прежнюю привлекательность. Надо составить для себя распорядок дня. Посоветоваться с лечащими врачами и с Ильей, в том числе: какие нагрузки ей не принесут вреда, но быстрее поставят на ноги»?
 Сила воли у Тани есть, к тому ж, имеется стимул – Владлен!
Она строго выполняла все предписания врачей. Разве что, чуть – чуть, превышала назначенный предел…За эти две недели, что Таня находится дома, в своем любимом (мамой подаренном)   халате, она здорово изменилась в лучшую сторону. Не даром говорят, что дома стены помогают. Находясь среди знакомых ей с детства вещей, она быстро восстанавливала физические силы. Было б вообще все хорошо, если б не болела душа о потерянном ею ребенке. Она, как мазохистка, истязала себя бесплодными мечтами, каким был бы их с Владленом сын, когда вырос…
Что она потеряла сына, ей признался Илья.
 «Каким бы порядочным человеком они с Владленом его воспитали, Он, их мальчик, стал бы таким же благородным и порядочным, как его отец…Если б из-за какого-то грабителя не оборвалась жизнь ребенка, еще не начавшись», - с горечью думала Таня.
 

«А, интересно, что он украл?  Ведь об этом спрашивал ее, приходивший к ней в больницу, молоденький опер». 
Вернувшись из больницы, домой, Таня, соскучившаяся по домашней обстановке, никаких потерь не обнаружила. Да, у нее и брать то было нечего!
  «Может, вор польстился на ее кримпленовые платья, что были тогда писком моды, или, на джинсы? – Нет, все ее вещи находились в шкафу, аккуратно развешанные на плечиках и, разложенные на полках. Вор даже не взял зарплату, которую Таня получила накануне того злосчастного дня. Да, все на месте. Видно, грабителя кто-нибудь спугнул. А, может, он испугался, что убил Таню, и он убежал, ничего не взяв?! – Так она и скажет, если ее спросят в милиции, что все ее ценности…- Стоп! Стажер спрашивал о ценностях. Для милицейских работников ценности – это не платья и штаны. Это драгоценные изделия: серьги, часы, броши, кольца и т.д.»
Таня совсем забыла о кольце, подаренном ей Владленом.
  «Человек подарил ей такую дорогую вещь, от всей души, а, она, Таня, такая неблагодарная, о нем совсем забыла». – Покраснела девушка.
Таня одевала его очень редко. И, если честно признаться, то только, когда встречалась с Владленом. А, ввиду того, что свидания с ним были нечасты, то можно по пальцам посчитать: сколько раз она надевала подарок. Не смотря на то, что размер кольца был Танин, золотой ободок сильно сдавливал ей палец. Снимать его приходилось, намылив палец.
  «Интересно, - подумала Таня, как сейчас будет «сидеть» на пальце кольцо? – Она здорово похудела, и кольцо, наверно, будет болтаться…»
Таня направилась к серванту, в верхнем ящике которого лежала шкатулка с побрякушками (как мама называла бижутерию). Коробочка лежала на месте, вся бижутерия была здесь же. Но кольца не было! Сначала она подумала, что невнимательно посмотрела…Таня вывалила содержимое шкатулки на стол. Но среди всех этих клипс и бус кольца не находилось. Таня, не веря свои глазам, начала открывать все ящики, и вытряхивать содержимое прямо на пол. Кольца – подарка Владлена – не было!

*                *                *
Когда лейтенант, заявился в больницу, узнать: не вспомнила ли чего потерпевшая? В палате, на кровати Татьяны Николаевны, «болела» или выздоравливала совсем другая больная. Возрастом постарше, и телом «поглаже». Заведующий отделением доложил работнику из органов, что Татьяна Николаевна выписана домой, долечиваться.
Для поездки в такси удостоверения работника УВД было мало, а денег в кошельке, еще меньше…И стажер поплелся на остановку общественного транспорта, чтобы трамвайчиком, предъявив свою ксиву кондуктору, доехать до нужной остановки.
К радости лейтенанта Смелкова Анатолия Сергеевича, хозяйка оказалась дома. И слабенькой совсем не выглядела. Скорее, растерянной… Какое-то время она подержала его в прихожей, загораживая собой вход в комнату. Потом как-то обреченно махнула рукой, и пригласила пройти… Войдя в дверь, Смелков понял причину растерянности потерпевшей. Ей было неудобно, что посторонний человек увидел раскардаш.
«Видно, Татьяна Николаевна решила заняться генеральной уборкой. На полу валялись вещи. Почему-то постельное белье вперемежку с лифчиками и трусиками».
Стажер стыдливо отвел взгляд от женского неглиже. Хотел попросить прощения у хозяйки, что пришел не вовремя.   
- Дескать, служба такая!..
Женщина сидела на диване и беспомощным взглядом окидывала весь этот хаос.
  «И, зачем я это все затеяла»? 
  «Действительно, зачем? – подумал опер. – Ведь даже мужским взглядом видно, что все вещи чистые, и, вдруг, на полу…Их можно было б аккуратно сложить на диван, а не


вываливать в спешке на пол. - Так делают только, когда что-то ищут, под воздействием импульса. Что-то очень важное или, что-то очень ценное…»
- Татьяна Николаевна, признайтесь, - поборов в себе жалость к женщине, властным голосом спросил стажер. – Что у вас пропало?
Таня колебалась, она не знала, как ответить, чтобы не вмешать Владлена.
Каким-то подсознанием она понимала: Владлену было б неприятно, даже, по касательной столкнуться с ОВД. Как-то, очень давно, они смотрели фильм «Дело Румянцева», и Владлен сказал, что совсем не осуждает поступок водителя (его играл Е.Леонов). Владлен, хотя и законопослушный гражданин, не хотел бы фигурировать в «Деле», даже, в роли свидетеля. У него должна быть безупречная репутация, во всем.
И Таня решила солгать, ради любимого…
- Не могу найти страховой полис, а, ведь он может понадобиться. Правда?!
- Ну что ж, полис, так полис. - Сделав вид, что поверил, сказал стажер.
Но, чутье Смелякову подсказывало, что потерпевшая лжет.
«Грабитель совершил разбойное нападение, чтобы похитить полис?! –  Татьяна Николаевна, кого же вы голубушка, покрываете, а? Не разбойника же в маске, в конце концов. Это же абсурд»! – Размышлял стажер, напялив на лицо улыбку. - А, может, он не прав? А, был ли мальчик»?! – Задал себе очередной вопрос опер.
- Татьяна Николаевна, можно чаю? – обратился к ней лейтенант, и беспардонно прошествовал за ней в кухню.
Он с радостью наблюдал, как дрожащими руками, она разливает по чашкам чай.
 «Ага, волнуется! Значит, «мальчик» был, и, что-то спер, грубо говоря. Почему же, она не говорит: «Что»? Может, у нее была краденая вещь, и она боится? Если мы поймаем вора, и спросим у него: «Где эта вещь»?   
Вообщем, пока в уравнении одни неизвестные. Но, как говорил герой Никулина: «Будем искать». Если сравнивать поиски с игрой «Холодно – горячо», то пока холодно, ой, как холодно…

*              *             *

А под горячим южным солнцем началась своя игра, под названием: кто кого переиграет. В ней было два действующих лица, причем оба не знали, что являются участниками. Владлен сделал первый ход. Помог выбранной особи, которую окрестил «белая мышь», отнести тяжелый лежак. На пляже были идиотские правила: уходя с пляжа, надо сдавать шезлонги и лежаки в прокатный пункт, и платить тридцать копеек за прокат этого пляжного имущества. Но зато у Владлена нашелся повод для знакомства. Видя, как «белая мышка» мучается и кряхтит, пытаясь поднять это сооружение из крашеных реечек, Владлен, как истинный джентльмен, пришел на помощь. Он, в тот миг не почувствовал никакого подвоха, просто удивился: «Что тут тужится-то? Лежак довольно легкий». И еще раз интуиция подвела Владлена. Когда девушка поблагодарила за помощь, и назвалась при знакомстве Дианой, сердце «великого психолога» не дрогнуло.
Владлен Маркович представился: Владимир Иванович – физик-ядерщик, из  Горького. На отдыхе…
  «Да, хоть химик. Мне то что»? – Подумала девушка, а вслух сказала:
- Очень приятно познакомиться с ученым. Я, всего-навсего, студентка первого курса педагогического института. И живого ученого, тем более, такой опасной профессии, еще не встречала.
И, солгала дважды, не моргнув глазом.
Во-первых, не первого, а третьего курса, а во-вторых, не пединститута, а театрального вуза.



В институт Диана поступила с первого раза, потому что, действительно была талантлива, умна, обаятельна, и не лишена авантюрной жилки. Это была гремучая смесь…
Диана – это ее настоящее имя, перед отъездом на отдых в Крым поспорила со своим другом – однокашником, что за короткий срок «охмурит» богатенького мужичка, и поживет за его счет, ничем не расплачиваясь.
Перед тем, как проводить ее на вокзал, Диана, по-честному, дала себя обыскать приятелю. Денег было пять рублей. Один рубль стоит постель в поезде, один рубль – место в комнате за сутки.
Диана в первый же день приезда в Гурзуф обратила внимание на Владлена. Сравнительно молод, хорош собой, на руке дорогие часы. Вид довольно-таки интеллигентный, хотя в плавках, как в бане – все равны. Она издалека продолжала за ним наблюдать. Что-то в нем было не так, что вызывало антипатию. Может то, что он взглядом не пропускал ни одной женщины, вертя головой, как флюгер на ветру; или то, что не снимал черных очков?! Хотя, всему можно найти объяснение. Какой нормальный мужик пропустит стройные женские ножки?
Другие отдыхающие мужики были еще хуже: или прыщавые юнцы, или с животами, нависающими фартуком на тоненькие кривые ножки.
«Фу, гадость какая! Нормальных мужиков – пляжников пересчитать по пальцам. И они, конечно же, уже пристроены. Каждый по своей праведности или грехам. У первых – жены или подружки с приятными лицами, стройными фигурами. У грешников же -… Вообщем, не надо было много грешить, вот и получили по заслугам.
 «Так вам и надо! – смеялась про себя Диана. - Смех смехом, а в кошельке остался один рыженький рублик. Надо действовать!»
И она на следующее утро, пораньше принесла лежак, и поставила его близко к тому месту, где два дня подряд видела на шезлонге мужика, который (Диана так решила), будет две недели ее «покровителем».
Диана расслабилась и чуть не заснула.
«Когда же он подошел?»
Она взяла пудреницу и, аккуратно направив зеркальце на объект, посмотрела, что он делает? А, заодно, кокетливо поправила, выбившийся из прически, локон, подняв хрупкую руку…
«Да, конечно, хрупкую! Скоро Диана вся будет хрупкая и прозрачная, если еще пару дней «посидит» на фундуке. Может, орехи и сытный продукт?! Если их есть килограммами, а не стакан на два дня...»
Хотя, голодание пришлось кстати. Вечером ей было тяжело поднять лежак, да и «аристократические» тени залегли под глазами.
Знакомцы переоделись в раздевалке и Владлен, не теряя времени, решил показать свою щедрость, и с разбега пригласил юную студентку в ресторан.
Диана решила не выпендриваться, и с аппетитом уминала все вкусности, заказанные «физиком». Отказалась только от вина.
- Мамочка не разрешает, ведь мне едва исполнилось восемнадцать лет.
В действительности, Диане весной «стукнул» двадцать один год. Она была самостоятельной девицей и маму не очень-то слушалась.
«Но, это «физику» знать совсем необязательно! Надо, чтобы он узнал другое…»
- Если можно, закажите, пожалуйста, еще мороженое, потому что в маленьком городке, где мы с мамочкой живем, не делают такое вкусное мороженое. А, если сказать по совести, у нас с мамочкой (она работает нянечкой в больнице), лишних денег нет. Стипендию я еще не получала, только поступила учиться. Мамочка долго копила деньги, чтоб отправить меня отдохнуть. А, тут такое несчастье!..
И Диана заплакала.
Владлен чуть было не пожалел ее, но вовремя опомнился.


- На вокзале украли кошелек со всеми деньгами, - продолжала горестно рассказывать Диана. - Хорошо, что в кармашке случайно завалялись пять рублей, и я смогла заплатить за кровать в комнате, которую сняла с тремя девушками. Завтра надо платить за проживание, а денег нет. И на обратную дорогу нет…Попытаюсь завтра устроиться на работу в детский садик суточной няней, очень люблю детей! – Призналась Диана.
«Ну, уж нет! Никаких суточных нянь! – Подумал Владлен. – Этак, у нас и времени для встреч не останется. Будет сутками дежурить, а потом отсыпаться…»
- Так дело не пойдет, милая Диана. Я вам помогу! А, чтобы вам было спокойнее отдыхать, я сразу дам вам деньги на обратный билет, и для оплаты вашего койка – места за все дни вашего отдыха. За питание вы можете не волноваться! Если вам не противно мое общество (кокетничал Владлен), то на весь период я стану вашим «кормильцем».
И он покровительственно положил руку  ей на хрупкое плечико. Девушка зарделась, и хотела опять всхлипнуть, но вовремя вспомнила: от слез у нее краснеет нос. Она «насухо» стала благодарить добрейшего Владимира Ивановича. И попросила адрес его Горьковской квартиры, чтобы выслать ему долг. И, в свою очередь, расчувствовавшись, написала на ресторанной салфетке свой несуществующий адрес.
- Если будете в наших краях, заходите! Правда, мы живем в однокомнатной квартире с печным отоплением, но, ведь в тесноте, да не в обиде! - Щебетала девушка.
«Да, прямо щас, разбежался ехать смотреть их историческую тьму – таракань».
Владлен сделал вывод, что его знакомая из провинциальной глуши, живущая с мамочкой строгих правил, дура – дурой, и «взять» ее ему не составит большого труда. Даже, обидно. Не будет длинной прелюдии, которую он так любил. Он увидел, что «особь» клюет носом прямо в тарелку. Она извинялась, говоря, что последнюю ночь провела на пляже. Естественно, без сна. И Владлен пошел проводить девушку до дома.
Идти пришлось довольно долго, какими-то «куширями».
- Так ближе, - объясняла Диана, заглядывая Владлену в глаза.
 «А сколько б пришлось идти, если б дальше?!» – злился Владлен.
- Вот и пришли. Вот моя калитка. – Поблагодарила она его и попрощалась.
 «Да они, эти калитки – здесь все одинаковые, номеров на домах не видно. Откуда она узнала «свою» калитку?!» – удивился Владлен, на ощупь нащупывая дорогу спадающими сланцами.
Зрительной памяти у Владлена не было, и он боялся заблудиться в этих дебрях.
Диана некоторое время постояла возле неизвестной калитки, присматриваясь к удаляющейся сгорбившейся фигуре. Затем спустилась на пляж, и на катере добралась до Ялты. Ей не терпелось сообщить своему приятелю, что он проиграл.

*                *                *


Таня еле дождалась, пока опер закончит пить чай, и уйдет. Но он не торопился, интересовался ее самочувствием. Спрашивал: «Не беспокоят ли, после перенесенного сотрясения, головные боли? Может ей стоит взять отпуск? Ведь ее специфическая работа врача – психотерапевта накладывает особую ответственность. И, если у самой шалят нервишки (вон, как руки – то ходуном ходят), так можно и клятву Гиппократа нарушить. Как там говорится: «не навреди»?!
- Вы помните? Как у вас с памятью? Нормально?
 «И почему этот привязчивый опер интересуется моей памятью? Он, что, издевается?»
«Да, все нормально с ее памятью, и с головой, тоже, порядок. Уходи, уходи»! – мысленно приказывала Таня оперу.

 Наконец-то, стал прощаться. Таня уже было, с облегчением вздохнула, и стала закрывать входную дверь, как опер обернулся, внимательно посмотрел, и сказал: «Татьяна Николаевна, если не жалуетесь на память, то вспомните, что у вас пропало, кроме страхового полиса»?!
Таня от злости чуть не прищемила  любопытный нос лейтенанта.
 «Тут и вспоминать нечего. Вопрос в другом: кто взял? – Задумалась она. Что кольцо украдено – сомневаться не приходится. Но почему грабитель взял только его, а деньги – полная заработная плата врача – ординатора, лежат на месте? А, ведь кольцо стоит не намного больше нетронутых денег, а проблем с ним больше, потому что, перед тем, как сбыть, надо будет убрать гравировку: «Тане от Владлена с любовью». Это тебе не карандаш, ластиком не сотрешь. Надо будет обращаться к ювелиру. А, значит (как там, на воровском жаргоне) засветиться?!   - Вот накаркал стажер, -  у Тани разболелась
голова. - Пусть уж голова болит у опера, когда будет искать мужчину с чулком на голове, а я пойду отдыхать! – Вот сейчас разложу по местам все разбросанные вещи, и спущусь поболтать к Оле. Давно не виделись из-за Олиной сессии. Надо отвлечься, и вытащить подругу на воздух».
Таня заканчивала уборку, когда раздался звонок в дверь. Она, аж подскочила. «Неужели опять вернулся этот, из органов»?!

*                *             *

Оля, наконец-то, выбралась в бассейн. Сессия заканчивается, остался всего один экзамен. А потом практика в больнице. Времени на отдых станет больше.
А пока в бассейн!..
Оля нашла абонемент и сверилась с часами. Так еще же рано. Она совсем забыла. Вот что значит – долго не посещать…Через каждый месяц медики меняются с университетскими «временем». Этот месяц у медиков вода идет после университетских.
 «Но, коль все равно уже оделась, выйду пораньше, пройдусь по магазинам. Надо купить для лета босоножки».
Только подумала о лете, настроение сразу поднялось. И Оля, весело чмокнув бабушку в щеку, выпорхнула из дома. Купила босоножки себе и бабушке. Бабуля была совсем еще не старая, и выглядела, когда не болела, хоть куда…Она следила за собой, Одевалась по моде, волосы всегда уложены. Оля подозревала, что и поклонник у бабули имелся (правда, Оля никогда его не видела), но кто-то же оказывал им материальную поддержку, причем, довольно ощутимую.
Но бабушка сама о нем ничего не говорила, а Оле неудобно было лезть с вопросами. В конце концов, бабушка имеет право на личную жизнь.
С этими мыслями Оля не заметила, как доехала до спорт. комплекса.
Она переоделась, приняла душ, согласно правилам, и вошла в помещение с голубой водой. Здесь была большая влажность, а над самой водой, будто расстилался туман. И сквозь этот туман Оля увидела знакомые лопоухие уши. Они удалялись от нее, словно парили в воздухе, будто сами по себе.
Оля со смехом подумала: «Этим ушам лучше плыть по ветру, словно, буер, прибавляя скорости их хозяину»!
«Уши» пропали в тумане, и Оля сразу о них забыла, прыгнув в воду. От купания в бассейне она получала удовольствие, очень любила воду, считая ее живым существом. Разговаривала с ней. И Оле казалось, что вода понимает, о чем ей говорит Оля. Она, будто нежно обнимает Олины плечи, и журчит на ухо, словно шепчет.
 «Прямо, как бабушка шепчет, когда снимает с меня сглаз», - думала девушка.
После купания она чувствует себя гораздо бодрее, всякие фобии и ночные кошмары надолго оставляют Олю в покое.


«А, теперь с новыми силами «грызть» науку! Чтобы хорошо сдать последний экзамен».  Оле нравилось хорошо учиться. Нравилось доставлять бабушке радость. Когда та, просматривая зачетку, улыбалась и сдержанно хвалила внучку. Как-то, еще учась в школе, Оля случайно услышала, как бабушка говорила соседке – молодой маме, что нельзя сюсюкать с малышами. Детей (внуков) надо любить «про себя», не выказывая наружу своих чувств. Она и к Оле относилась очень сдержанно, была скупа на похвалы. Говорила, что каждому при рождении Господь посылает какой – нибудь Дар. Оле Бог дал светлую голову, хорошие мозги. И заслуга девочки только в том, что она воспользовалась этим Даром. Сначала девочка даже обижалась на бабушку, что та редко хвалит ее, редко ласкает. Только, иногда проснувшись ночью, Оля сквозь ресницы видела, как бабушка крестит ее, и с такой любовью и нежностью на нее смотрит, как заботливо подтыкает одеяло, то поняла: бабуля очень ее любит. Просто скрывает свои чувства. На душе становилось легко и спокойно.
Оля давно выросла, но бабушка, по-прежнему  на ночь ее крестит. И сейчас ее моложавая, но с большим жизненным опытом бабушка, стала для Оли самой близкой подругой, которая всегда придет на помощь, даст совет тактично, не навязывая своего мнения, поможет решить любую проблему. 
 Но, пока, слава Богу, у девушки никаких проблем не было…


*                *                *

Придя к себе, Владлен еще немного позлился на новую знакомую за то, что та не могла найти жилье поближе к морю, и пришлось долго ее провожать. Но злился недолго, ведь отрицательные эмоции вредят здоровью. «Надо успокоиться, подумать о чем-нибудь хорошем. А хорошего этот день принес ему немало. Во-первых, терпение вознаграждено тем, что он нашел то, что искал – особь, ну о-о-чень симпатичная, и такая свеженькая, с бархатной кожей. Во-вторых, Владлен поразил ее своей внешностью и интеллектом. Она, бедолага, прямо счастью своему не верит. Судя по всему, победа над ней будет легкой.  «Даже как-то неинтересно – подумал Владлен. – Тоже мне, Диана! Какая она охотница?! Она – добыча. - Эх ты, мышка белая, забыла, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке?! – Но, перед тем как она захлопнется, я с тобой еще поиграю, чтобы продлить удовольствие. Впереди три недели отдыха…- Можно будет потешить свое самолюбие: сыграть в благородство, хотя, что это он принижает себя? Он и так благородный. Ведь знакомство с ним уже и так благо для нее – провинциальной «белой мышки», из какого-то там старинного Тараканска, с историческим прошлым… Хорошо хоть сама «особь» без прошлого. Судя по ее рассказам о строгой мамочке, у девушки не только прошлого не могло быть, но и будущего тоже, в понимании Владлена. Хоть в настоящем устроит ей «сказочную» жизнь. Он поводит ее в Ялте по ресторанам, чтобы она увидела, что ресторан не только место для поглощения пищи, но и для приятного отдыха. Он будет для нее заказывать дорогие марочные вина (мамочка то не видит). Закажет оркестру для нее песню, а, может, две песни – он щедрый, Но не в один день, конечно. Владлен, даже, взял с собой, на всякий случай, кольцо, которое когда-то подарил Тане. Хорошо, что прихватил его, пока Таня лежала без сознания в прихожей…»
Владлен поверг Таню в это состояние электрошокером не из-за кольца конечно, а, чтобы «глупая курица» утратила ненужного ему ребенка. Ну, а коль получилось заодно забрать и свой подарок – это очень даже хорошо, потому что кольцо было именное, а Владлен не любил оставлять такие явные, подписанные (в полном смысле этого слова) следы. Сейчас эти «следы» ювелир убрал. И кольцо, может быть, еще не раз послужит своему хозяину. Главное, по уму распоряжаться им. И оно, как бумеранг будет возвращаться к своему владельцу. - Только без сантиментов, никакой гравировки…


И бросать этот «бумеранг» нужно только в крайнем случае, чтобы не создавать проблем по его возврату. - С этими мыслями Владлен уснул.


*              *              *

Диану соединили с Москвой очень быстро. Приятель оказался дома, и порадовался за свою авантюрную подружку, когда та сообщила, что «рыбка клюнула». Подробно обо всем обещала рассказать при встрече. «А сейчас нечего тратить время и деньги, в данном случае, время – это и есть деньги. Потому, как говорится в сказке: «Времени, не тратя даром, семерых одним ударом»…
Ну, семерых, не семерых, а одного-то она «на лопатки положит» очень легко. Судя по диалекту, он ни из какого не из Горького. Значит, солгал. Вероятно, про все остальное, ты, Владимир Иванович, тоже солгал. «И, скорее всего, ты и не Владимир Иванович из города Горького, а рыбка из мутной водички, - решила Диана. - А, если столько «лапши» навесил на уши, значит, принял меня за дурочку. Ну, что ж, не будем разочаровывать Владимира Ивановича. Сыграю роль дурочки. На то и будущая актриса. – А сейчас надо отдать деньги хозяйке комнаты, которую она и еще три девушки снимают в Ялте. - Отдам пока за один день, а там видно будет. Завтра поеду в Симферополь за билетом на самолет. Еще пару недель отдыха, и хватит, - думала Диана. А  на пляж в Гурзуфе она завтра не явится, погуляет по Симферополю, походит по магазинам. Пусть Владимир Иванович поскучает по ней, покладистей будет. Диана хотела пойти в ресторан «Ласточкино гнездо» - Надо помыслить: как сделать, чтобы инициатива исходила от кавалера».
А, если честно признаться самой себе, то Владимир Иванович, не только не вызывал у нее приятных воспоминаний, но, совсем наоборот…Не смотря на его броскую внешность, что-то было в нем отталкивающее, скользкий тип, как угорь.
Диана вспомнила, как он, по-хозяйски, положил руку ей на плечо… «Бр-р-р». – Она передернула плечами, будто, в поздний след, старалась сбросить чужую холодную руку. И, не смотря на очень теплую южную ночь, почувствовала озноб, и натянула на себя одеяло…
А, ночью ей приснился жуткий сон. Будто, у Владимира Ивановича тело маленькое, а голова рыбы – пираньи. Он плавает в мутной воде, а рот, с многочисленными острыми зубами, все время держит открытым. Вокруг плавают золотые рыбки, с женскими головками, они не боятся пиранью – Владимира Ивановича, и плавают совсем рядом с ним. И, он одну за другой проглатывает этих несчастных золотых рыбок. И весь зубастый рот у него в крови. И, вдруг, Диана увидела еще одну рыбку, с ее головой – Дианы. Пиранья кинулась к ней, но рыба – Диана успела спрятаться за корягу. И оттуда увидела кровавую пасть рыбы, а глаза Владимира Ивановича.
Диана вскрикивает, и просыпается вся в поту.
  «И не мудрено – думает она, Спала, укрывшись с головой, Вот всякая гадость и снится, вроде Владимира Ивановича. - Буду за глаза звать его «пиранья».
А, теперь, плотно позавтракать, и с ветерком на троллейбусе до Симферополя!

*             *             *

Таня посмотрела в глазок, Нет, слава Богу, не опер…
На площадке стоял Илья.
  «Как он вовремя», – обрадовалась Таня, и открыла дверь своему приятелю.
Илья, на правах старого друга, чмокнул ее в щеку.
- Ты что, такая возбужденная? Аж, искры сыпятся…


- Мама написала заявление в милицию, чтобы нашли и наказали того, в черной маске, что на меня напал. Я понимаю, что мама хотела как лучше, а получилась для меня «медвежья услуга». Опер не оставляет меня в покое. Задает вопросы с каким-то подтекстом, будто хочет поймать меня на лжи. А, смотрит на меня таким взглядом, будто, я не потерпевшая, а какая-то уголовница…Не удивлюсь, если он думает, что я нарочно нанесла себе травму…Илюшенька, как ты думаешь: «Долго он будет меня дергать»?
- Ну, знаешь ли, Таня, ты задаешь такие вопросы, на которые я не в силах дать тебе конкретный ответ. Ведь, область моих знаний совсем не пересекается с         юриспруденцией, если, извини за цинизм, только юрист не будет женщина. Вот тогда наши дороги пересекутся у меня в кабинете, когда ей понадобится толковый гинеколог…
Так что, дорогуша, я, если захочешь, могу дать тебе совет по состоянию твоего здоровья. Собственно, по этому поводу я и пришел. Мне не нравится, что ты бросила выполнять, предписанные мной, процедуры, - сказал Илья.
*                *                *
А, в действительности, Илье не нравилось, что Таня перестала приходить к нему в клинику, и он стал редко видеть ее. Хотя, назначенное им лечение, был не только повод встретиться с ней. Его беспокоили анализы, и он волновался за ее женское здоровье. За здоровье женщины, которую любил с первого курса института.
Ему казалось, что девушка отвечает  взаимностью. Она иногда ходила с ним в кино; правда, очень редко. От свиданий Таня отказывалась, ссылаясь на занятость.
Ребята с курса прозвали ее «синий чулок». Илья считал это прозвище обидным и, несмотря на то, что сама Таня на это внимания не обращала, он лупил своих сокурсников – обидчиков любимой девушки.
Сама же Таня, казалось, не замечала подбитых глаз своих однокашников.
И, когда до нее доходили слухи, что ребята подрались из-за нее, то Таня только плечами пожимала. Ее самолюбие эти драки не тешили.
А Илья продолжал любить Таню, и не терял надежды, что, когда-нибудь (хорошо б, конечно, пораньше), она ответит ему взаимностью.
А, пока он просто рядом. По возможности, будет помогать Тане, оказывать мелкие услуги Главное, находиться поблизости, чтобы, при необходимости, сразу придти на помощь. Но не быть навязчивым. Илья интуитивно чувствовал, что не надо сейчас навязывать Тане свою любовь. Он, если поторопиться, может все испортить. Сейчас он спокоен уже тем, что у нее нет мужчины…
Со временем, Таня настолько привыкла, что Илья всегда под рукой, что, в конце концов, они подружились. Илья стал для Тани скорее не другом, а подружкой. Таня часто делилась с Ильей, доверяя ему такие тайны, которые Оля, по малолетству, просто б не поняла.
Как-то, Танина мама, в один из своих приездов, познакомилась с Ильей. И он почувствовал, что произвел на нее хорошее впечатление. И, вот, однажды, когда Илья уже хотел признаться Тане в любви, она сама призналась, что влюбилась. Но не в него, а, в какого-то Владлена. Стала рассказывать Илье: какой он умный, талантливый, красивый. Вообщем, награждала Владлена такими эпитетами, которые лестно было б услышать и Илье.
Он сидел напротив Тани, и слушал эти дифирамбы, предназначенные другому человеку, можно сказать, сопернику. И чувствовал, что их с Таней счастливая совместная жизнь, которую он мысленно построил, разваливается по кирпичикам, еще не начавшись…Илье физически стало так больно, будто все кирпичи этого мифического здания семей ной жизни рухнули на него. Раздавили несостоявшееся счастье; но не его любовь к Тане…
Она держала его за руки, что-то продолжала горячо говорить, но Илья не слышал…
Он думал: «Как хорошо, что не успел объясниться Тане, ведь сейчас бы его любимая девушка переживала, что не может ответить на его чувства, мучилась бы.

Нет, пусть ее чистая душа будет спокойна. Он, мужчина, и всю боль возьмет на себя.  Ну, а как же Таня? Он, что? Потеряет ее навсегда»?!
- Илья, Илюша, ты о чем размечтался, что не слушаешь меня? – Спрашивала Таня. – Я вот о чем подумала: «Ты обязательно будешь свидетелем на нашей с Владленом свадьбе»… 
«А вот и ответ на мой вопрос…- Горько про себя усмехнулся Илья. - Свидетелем – это, как утешительный приз. Главное, Таня не отвергает его, как друга. Он будет по-прежнему, вхож в ее дом. – Нет, не в ее, а в их дом. Судя по Таниным горящим глазам, в недалеком будущем ее квартира превратится в семейное гнездышко, где поселится чужое счастье… А, может, вскорости, появятся «птенцы»…
Илья уже подписался на то, что будет жить Таниной жизнью. Может, даже, его возьмут в крестные отцы, когда у них появятся дети?! Своих детей у него уже никогда не будет, потому что никогда не женится! Никто, кроме Тани, ему не нужен…
У кого еще будут такие необыкновенные глаза – озера?! Они, как водная гладь, меняют свой цвет. Если пасмурно, то, как сталь. А, как солнышко проглянет – газа цвета лазури. - Природа так много ей дала: внешность, ум, характер. Интересно, кто этот счастливчик, кому достанется такое «богатое приданое»? 
Скоро, он сам увидит.
  «Думаю, в скором времени, Таня нас познакомит…»
Но знакомство откладывалось. С одной стороны, Илья был этому рад. Где-то в подсознании он невзлюбил этого мужчину, хотя и ни разу его не видел. Объяснял себе это очень просто: никто не любит соперников.
Время шло, но Владлена Илья видел всего пару раз, и на таком расстоянии, что если б встретились нос к носу, то не узнал бы. Что – это Танин будущий жених  Илья догадался по ее поведению. Она не сводила с него глаз, льнула к нему. Илье показалось, что Таня говорила Владлену на счет Ильи, и даже показывала в его сторону, будто призывала подойти к ее другу. Но тот не сдвинулся с места.
  «Ну, и плевать Илья хотел на этого сноба! Инициативу к знакомству Илья брать не собирается. Не нравится ему Владлен, и точка! –  Лишь бы Тане было с ним хорошо!»
Но, судя по ее поведению, ей было не очень комфортно. Хотя она не подавала вида, но ее глаза все чаще напоминали осеннее хмурое небо. И досуг она стала чаще проводить с друзьями: Олей и, конечно же, Ильей. Чему он был несказанно рад.
Илья не заговаривал с Таней о Владлене.

*                *                *
Но как-то раз они втроем пошли в кафе – мороженое отметить окончание второго Олиного семестра. Сидели, болтали, обсуждали предстоящую практику. И, вдруг, Оля сказала:
- Что-то не видно «нашего» женишка. Тань, ты что? С ним поссорилась?
- С чего ты взяла? – Вспыхнула Таня. – Он сейчас очень занят, готовится к защите диссертации, но мы все равно с ним встречаемся!
- Да-а-а, - протянула Оля, а я думала, что он готовится к переброске, как шпион. По крайней мере, ведет себя очень подозрительно. Ты с ним три года знакома, а мы с Ильей еще и в глаза его не видели. Неужели ему неинтересно знать, с кем дружит его любимая девушка. Ведь, скажи: кто твой друг, и я скажу: кто ты! Тань, а может, он похож на Квазимодо? Так хоть бы в маске к нам подошел, как мистер ИКС! Тань, а может твой ИКС – писаный красавец, и ты боишься меня с ним познакомить, что б не отбила, а?! – поддевала подругу Оля.
- Ну, а Илья? С ним то чего не знакомишь? Ведь у парня нормальная ориентация, и риска никакого…
Оля с юношеским максимализмом выдавала все эти скопившиеся вопросы, старшей подруге. И не потому, что хотела обидеть или поддеть Таню. Ни Боже мой! Ей

просто не нравился Владлен. В лицо она его ни разу не видела. Со слов подруги он должен  быть  благородным рыцарем. Но, в Олином представлении, рыцари ведут себя иначе. По крайней мере, не заставляют свою «Дульцинею» плакать, и ожидать себя, как подарка на День рождения. Кстати, за три года, что Таня встречается с этим «рыцарем», он ни разу не был у Тани на Дне рождении, в кругу Таниных друзей. Оле все это казалось подозрительным. С одной стороны, ей было жаль подругу, а с другой – она злилась на Таню.
  «Ну, как она сама не понимает, что если человек  прячет свое лицо, то ему есть что скрывать. Что у него точно есть в шкафу «скелет». – Ну, почему, ее умная подруга выбрала объектом своей любви именно этого человека»?
Танино сердце долго было свободным, ибо она считала, что сначала надо получить образование, стать хорошим врачом, а уж потом… Верно, говорится, что нет пророка в отечестве своем. Ведь, рядом с ней всегда был Илья – верный товарищ, добрый, умный, веселый человек, которого Таня считала только другом, своей «жилеткой».
Оля, не смотря на свой юный возраст, давно поняла, что Илюша  любит Таню, и мечтала, что они когда-нибудь, обязательно будут вместе. Ей казалось, что Илья с Таней очень подходят друг  другу.

*                * *          

Но Таня видела в Илье только преданного друга, и ценила его, как друга, и не более. А любила только Владлена. И ей было неприятно, что Оля злословит по поводу ее любимого человека.
  «Никакой он не шпион, конечно. И вовсе не скрывается от Таниных друзей. Таня, правда, неоднократно пыталась их представить Владлену, но он постоянно отшучивался. А в последний раз вспылил: «Что ты мне все время навязываешь свою соседку – малолетку и твоего однокурсника? Ну, о чем мне, без пяти минут кандидату наук, разговаривать с ними?! – С тупоголовой овцой: о вышивании крестиком?! – А с твоим однокашником - об идиотском футболе»?!
И напрасно Таня пыталась защитить своих друзей, представить их перед Владленом в другом свете.
      - Оля – вовсе не тупая, она закончила школу с медалью, и отлично учится в институте. Илья, действительно, увлекается футболом. Ну и что? Он очень эрудированный человек во многих областях.
Владлен не хотел даже слушать. И Таня поймала себя на мысли, что оправдывается перед ним, ей было это неприятно.
Но недаром Владлен в часы досуга изучал психологию. Он сразу по лицу Тани видел, что перегибает палку, а это сейчас совсем некстати. Таня ему пока нужна. И он переводил все в шутку, крепко целовал ее, и Таня таяла. Причем, Владлен приводил столько аргументов на тему: почему ему не надо знакомиться с Олей и Ильей, что Таня соглашалась.
  «Да, действительно, не надо»!
Но сама продолжала общаться со своими друзьями. Ей - то было с ними интересно. Тем более встречи с Владленом из-за его постоянной занятости становились все реже, и реже. Владлен много занимался, много читал, Таня старалась ему соответствовать, чтобы любимому было не стыдно находиться  рядом с ней.
Она, как слепой котенок ела с его ладони, и не видела, что «глотает яд» предательства, лжи и измен…

*                *               *

Владлен проснулся рано утром. Он приучил себя всегда вставать рано, делать   

зарядку, и принимать холодный душ. В Крыму душ ему заменяло море.
Он трусцой спустился на пляж. Таких ранних пташек, как он было совсем мало.
На берегу вообще ни одного человека. Все любители раннего подъема (их можно пересчитать по пальцам) принимали водные процедуры.
Владлен остановился у кромки воды. Вошел в море сначала по щиколотки; немного постоял, привыкая к разнице температур воды и воздуха, потом зачерпнул воду в пригоршни, и аккуратно вылил. Сначала, на бедро левой ноги, потом правой. Затем, повторил такие же упражнения с руками. И, только после этого окунулся в воду. Но не с головой, ни Боже мой!
  «Вдруг, вода попадет в уши, в рот?! – Так, чего доброго: можно и захлебнуться».
Владлен окунулся по шею на глубине по его пояс; пошевелил руками, имитируя плавание брассом. Ноги от морского дна он оторвать боялся, ибо к его стыду, не умел совершенно плавать. Его тело устало быть сложенным в три погибели, и он продвинулся ближе к берегу, где опустился коленями на галечное дно. И продолжал хаотичное движение руками, получая, видимо, от этого большое удовольствие, ибо, даже, закрыл глаза…
Но, тут набежала небольшая волна, и плюнула ему в лицо солеными брызгами. Вода, все-таки, попала ему в нос и рот. Владлен закашлялся, стал отплевываться, сморкаться… Все лицо скукожилось, глаза покраснели, и вид у него стал, прямо говоря, не очень привлекательный.
  «Хорошо, что его не видят поклонницы. Правда, это не относится к Тане. Она бы сразу к нему подбежала, и стала «вытирать слюни», - с сарказмом подумал Владлен,
выбираясь на берег. Завернулся в махровую простынь, и направился в раздевалку. Он одевался и злился на слабый пол, представляя, как они б смеялись, видя его барахтающимся в море, где глубина воробью по колено. Решил сегодня больше не ходить купаться, а заодно и загорать.
  «Пусть «белая мышь» придет в надежде его увидеть, будет вертеть головой на тонкой шейке, высматривать его среди купающихся и загорающих. А он не придет! – Пусть помучается, поскучает. А он поедет в Ялту в гостиницу, и отдохнет один в своем номере. Надо сначала купить бутылку хорошего вина, фруктов, и отдохнуть в приятном обществе: сам с собой…»
Когда Владлен подошел к столу взять у дежурной ключ от своего номера, руки его были заняты. Из бумажных пакетов высовывалось горлышко бутылки «Токайского», торчала коробка конфет, свешивались гроздья винограда. Владлен улыбался от предвкушения приятного дня, и вдруг увидел свою знакомую…


*                *                *

- Знаешь, Илюша, - отвечала Таня, - я уже не твой пациент. У меня по женской линии, слава Богу, все нормализовалось. Чувствую, - засмеялась Таня, - мне будет нужен в ближайшее время специалист – психиатр. Вот, скажи, что я за психотерапевт, если не могу себя вылечить?!
- А, что с тобой? – забеспокоился Илья.
- Да, ты знаешь, у меня сейчас есть время покопаться в своей памяти. Я, конечно же, ничего не сказала привязчивому оперу. Но тебе, мой дружище, все расскажу! Вспоминая тот злосчастный день, когда на меня напал грабитель, я прокручиваю назад кадр за кадром. В тот день я не успела ничего сообразить. Ведь ждала совсем другого человека, а тут этот, в черном чулке на голове на меня сразу напал со своим электрошокером… Но вот сейчас у меня обонятельная галлюцинация. Ведь ты же знаешь, Илья, что у меня нюх, как у собаки. Так вот, мне кажется, что я узнала этот запах.


От грабителя пахло мужским одеколоном совсем не отечественного производства. В нашем городе он не продавался. Такой одеколон, вернее, туалетную воду, привезла по моей просьбе мама. Ты же знаешь, что они с отчимом живут в «закрытом» городе, и у них часто в магазинах бывают импортные вещи, хотя и в ограниченном количестве. Вот этой французской туалетной воды было всего несколько флаконов. Продавщица еще сказала маме: «Берите, женщина, мы получили всего одну коробку, для плана».
- И я подарила флакон своему знакомому на день рождения.
Таня не сказала, какому знакомому, но Илья и не спрашивал. Все и так было ясно.
После того, как Таня призналась, что подарила одеколон Владлену у Ильи в голове, будто что-то щелкнуло. «Нет, этого не может быть! Просто потому, что не может быть никогда…»

*               *               *

Владлен, подойдя за ключом, опешил, потому что за столом сидела та дежурная, которая его поселяла в день приезда в Ялту. От неожиданности уронил бумажный пакет, который тут же лопнул. Из него покатились золотистые апельсины, краснобокие яблоки, сочные груши. Из-за стола тут же выпорхнула (если так можно сказать про бегемотика, на которого смахивала комплекцией), дежурная. Кажется, за время отсутствия Владлена, она набрала еще вес. А, может это обман зрения. В прошлый раз она красовалась в мине – юбке, а сейчас на ней была специализированная одежда для велосипедисток. Облегающие, эластичные штанишки, обрисовывающие все «достопримечательности» ниже талии и трикотажная маечка, размеров на десять меньше нужного.
И когда эта масса нагнулась и, с грациозностью коровы, стала собирать фрукты, Владлен даже испугался как бы колыхающаяся «роскошь» не вывалилась из декольте.
Он пытался сам собрать, катавшиеся по полу, фрукты, но дежурная ему не позволяла. И все почему-то приговаривала: «Что это так щедро с его стороны, ведь в мае фрукты очень дороги. Но это ее слабость, и она не может отказаться от такого презента»…
Владлен ничего не понял, чья щедрость, какая слабость?! Пока дежурная, пыхтя и отдуваясь, не поднялась, наконец, с колен, и не понесла в свою комнату его продукты. Потом она вернулась, и передавая ключ от номера, шепнула, чтобы он ждал ее вечерком, потому, что не может быть неблагодарной…
«О – о – о! – ну, за что ему сегодня такое наказание? – То утром чуть в море не захлебнулся, а теперь еще этот перспективный визит. – Но, недаром Владлен не только красивый (как сам себя считал), но и умный, поэтому обязательно  что-нибудь придумает. Чтобы с малыми потерями отвязаться от прилипчивой квочки. Какой – нибудь «генацвале», из «мандаринового ряда» посчитал  бы за счастье воспользоваться благодарностью дежурной с «Кустодиевскими» формами. Но Владлен, не какой - нибудь, а интеллигентный мужчина, и «сала», пардон, не любит.
Он надел на лицо улыбку, то есть ощерился, и побрел в свое номер.

*                *              *

- Тогда получается абсурд, - продолжала Таня. Откуда у грабителя может быть такая дорогая вода? Ну, предположим, в нашем городе тоже она продавалась. Но Илюша, поставь себя на его место! – Округлила глаза Таня и подняла плечи, разведя в недоумении руки.
  – Таня. Ну, о чем ты говоришь? - Возмутился мужчина, но быстро смог овладеть своими эмоциями. Ведь Таня просто хочет доискаться до правды, поэтому и обращается к нему, своему самому близкому другу. - Мне и на своем – во врачебном кабинете


совсем неплохо.  Хотя мне женщины не дарят французскую туалетную воду, - поддел подругу Илья.
Но, «выстрел» пролетел мимо, не задев Таню. Она была вся в своих мыслях.
- Что же это за вор? – продолжала Таня. Который идет на «дело», прихватив с собой оружие (в данном случае, эл/шокер) и как великосветский денди, обливается французской водой.
- Таня, у тебя устарелые понятия о грабителях из детективных романов пятидесятых годов. Это в них описывались урки узколобыми дебилами, с замусоленной цигаркой в углу рта, из которого шел самогонный дух. Почему-то, всегда грабители были дураками, а наши доблестные блюстители порядка (обязательно, с волевыми квадратными подбородками) выступали в роли умных, суровых, но справедливых дядечек. В действительности, часто все бывает наоборот. Воры и грабители, то есть, разбойники, совсем не тупые бараны.
- Ой, Илья, да я согласна с тобой на все сто процентов. Но, чтобы (как ты выражаешься, разбойник), душился перед «работой», - это уже, ни в какие ворота не лезет!.. И потом, все ценности остались на месте, кроме кольца, которое мне подарил Владлен. И, если положить руку на сердце, ценность оно представляло только для меня, как память от любимого человека. И, хоть, я не очень разбираюсь в ювелирных украшениях, смело могу сказать, что кольцо – не фамильная драгоценность, а обыкновенный ширпотреб из ювелирного магазина. Причем, не очень дорогое…- И, испугавшись, видимо, что этим признанием она могла обидеть любимого, добавила, - но, ведь дорог не подарок, а внимание. К тому ж, Владлен в то время был аспирантом с мизерной стипендией. 
Правда, Тана не сказала Илье, что «нищий» аспирант одевался у лучшего портного города, который брал за услуги совсем не дешево.
- И, что странно, - продолжала Таня, - когда я пришла из больницы, никакого беспорядка в квартире не было. – Я поинтересовалась у мамы: «Может, она все прибрала»?! Но мама не убиралась… Сначала ей было вообще не до уборки (она дежурила возле моей кровати в больнице), а потом, как она сказала: «Только боролась с пылью». - Выходит, вор шел целенаправленно, за кольцом? Но, зачем?! – Не понимала Таня.
- Тань, а ты хорошо поискала? Может, сама куда-нибудь переложила, да забыла?
«Нет, Таня хорошо помнит тот день. Как готовилась ус утра к приезду Владлена…
Выдраила всю квартиру: ни пылинки, ни соринки. Приготовила праздничный завтрак (приход Владлена всегда был для нее праздником); привела себя в порядок, надела платье, которое нравилось любимому. Уже достала из шкатулки кольцо, но, померив, положила назад. Палец был, как в тисках. Решила, что оденет, как только приедет Владлен». 
- Нет! Кольцо было на месте – это точно! – И, зачем я устроила весь этот погром? Искала во всех ящиках… Сейчас я точно все вспомнила.
- И какой ты делаешь вывод из всего этого? – Спросил Илья.
- Пока не знаю, - Призналась Таня. - Буду думать!
- А, может, расскажешь милиционеру? Пусть он подумает, за это ему государство платит деньги. И, вообще, Танечка, пусть каждый занимается своим делом.  Пироги – пирожник, сапоги – сапожник; а психиатр – пусть лечит душевные болезни. А, Тань?
-А, может, ты, дорогуша, переквалифицируешься из психиатра в психолога?!
- Да, Илюша, умный мой друг, ты прав, как всегда. Я выхожу на работу. Надо от этого отключиться!


*                *                *



А Юра продолжал отдавать свой долг Родине. Служба шла так себе. Не шатко – не валко! Как говорится: солдат спит, служба идет! Он не собирался становиться отличником боевой и политической… Свободное время посвящал не дополнительным политзанятиям… По совести говоря, политика никогда его не интересовала. Голова Юры была нанята не съездами КПСС, а любимой девушкой. Юра вспомнил их первую встречу и улыбнулся…
Впервые он увидел ее в бассейне спорт. комплекса, куда ходил со своими товарищами по университету. До этого Юра никогда ее в бассейне не встречал, ибо был пунктуальным, и приходил всегда минута в минуту ко времени, когда вода была их – университетских…
Он увидел, как на голубой дорожке лежит, распластавшись на спине, девушка. На ней был яркий купальник. Ему почему-то захотелось рассмотреть ее поближе. И он подплыл к ней. Девушка чему-то улыбалась, и смешно морщила носик. Он решил подшутить над ней, подплыл поближе, но девушка, почему-то, разозлилась, и быстро убежала, ворча под нос что-то не лестное. «По моему, она, даже, «прошлась» по моим ушам». – Вспомнил Юра и засмеялся. Какое-то время, он вспоминал сердитую незнакомку. Потом она стерлась из его памяти совершенно. Тем более, у него были девушки, с которыми он проводил свободное время.
Второй раз они встретились после 4-го курса. Физиков послали на бахчу. И туда же приехали на трудовой семестр медики. Вот там и познакомились… В веселой компанейской Оле Юра не сразу признал ворчливую девушку из бассейна. Сначала ему показался знакомым купальник, когда Оля загорала на песочке, а потом мимика лица. Она смешно морщила носик, когда в лицо летели брызги.
Юра подумал, что девушка узнала его сразу, и не ошибся, когда предложил ей познакомиться.
- Ой, а я вас знаю, - заявила она, - вы тот самый студент, из бассейна. В том смысле, что видела вас год назад, а потом, еще раз, но только – со спины.
- А, как вы узнали, что это я?
Оля замялась, а потом, громко рассмеявшись, сказала:
- У вас уши заметные.
Вот так, легко, произошло их знакомство, которое потихоньку, переросло во что-то большое и светлое. Что же это, если не любовь?! Когда хочется постоянно быть рядом, когда, при виде любимой сердце, словно сжимается, а потом вылетает из груди.
Ему все нравилось в Оле. Особенно, ее оптимизм. Она никогда подолгу не грустила, не куксилась, никого из себя не изображала. Вся была естественная, натуральная. Вообщем, его Оля была лучше всех!
Он до сих пор помнит их первый поцелуй.
Юра очень бережно привлек ее к себе, обнял за спину, и почувствовал острые лопатки. И его вдруг охватила такая нежность к этой хрупкой девушке, что он чуть не задохнулся от счастья. Когда он прикоснулся к ее губам, то почувствовал, что они соленые. Он открыл глаза и увидел, что из Олиных глаз катятся прозрачные горошины.
- Олечка, дорогая, что с тобой, тебе плохо?
- Нет, мне очень хорошо. Так хорошо, что я, даже, боюсь, что это кончится…
И таким сладким показался Юре их первый поцелуй соленых губ.
- Лейтенант Комаров, что это вы улыбаетесь? Представляете себя победителем на марш - броске? Похвально! А, теперь, помогите рядовому Ибрагимову оформить стенную газету, – ухмыльнулся старшина.
Юра, разочарованно вздохнул.
  «Испортил такие воспоминания. Эх, капитан – капитан, никогда ты не будешь майором!...»
Но, ничего, в календарике осталось совсем мало незачеркнутых крестиком, дней. 
 
  «Совсем скоро он увидится с Олей. И все будни у него будут праздниками…»

*               *               *

А в жизни лейтенанта милиции Смелкова Анатолия Сергеевича наступили серые будни. «Дело» под названием «Негр» не потолстело ни на один листочек. Последним в нем было подшито показание потерпевшей Татьяны Николаевны.
И, чтобы стажер не сидел без дела, и, не дай Бог, не получал бы зря заработную плату ему старшие товарищи подкидывали работу. В большинстве своем, это была бесконечная писанина. А, уж если выпадало ему «раскрыть преступление» века в виде украденного белья, вывешенного на просушку во дворе, – это считалось за счастье. Но, и такое «счастье» ему выпадало не часто. И лейтенант уж было заскучал и чуть не поддался греху – уныния.
Но Господь, видно над ним сжалился, и за усердие, наградил.
Стажер, хоть и был неверующим, но крещеным, и иногда даже крестился украдкой, чтоб не видели старшие товарищи, которые верили не в Христа – Спасителя, а в коммунистическую партию и в комсомол.
Вот и сейчас, когда ему по местному телефону, дежурный доложил, что к нему «рвутся» муж с женой; говорят, что свидетели чего-то или кого-то, Смелков перекрестился.
  - Пропустить что - ли? Уж очень рвутся… Разберись! – Уже приказным тоном сказал дежурный капитан.
  «Неужели, в этом темном деле под названием «Негр», наступает просвет»?! – с надеждой подумал стажер и, оглядевшись по сторонам, еще раз быстро перекрестился.
Он приосанился за столом, принял серьезное выражение лица. И, когда тихонечко постучали в дверь, уверенно произнес:
- Войдите!
В дверь, подталкивая друг друга, протиснулись его старые знакомые: семья, которая жила на одной площадке с потерпевшей.
- Проходите, присаживайтесь! – Пригласил он.
Пара сделала несколько шагов по кабинету в сторону стола, и замерла перед предложенными стульями. Уставившись подозрительно на сиденья, видимо, ожидая подвоха. Казенные стулья отличались от их кухонных липких табуретов. Это, видимо, их озадачило… Но делать нечего, ведь приказано присесть добровольно, значит надо садиться, а то, чего доброго, посадят принудительно, в другое место. «Повод-то найти легко! Вон, Витек уже месяц, как уволился, и работать не торопится. Вот тебе и статья за тунеядство»! – Думала «знающая» законы Нинок. Муж с женой посмотрели друг на друга, будто прощались, и осторожно опустились на краешек стульев.
«Нет, ничего, стоят крепко, не шатаются».
И Нинок настолько осмелела, что откинулась на спинку добротного стула, и положила ногу на ногу, показав лейтенанту колено, обтянутое черным чулком со спущенной петлей.
Пока они усаживались, у Анатолия Сергеевича хватило время внимательно их рассмотреть. За прошедшие две недели с их последней встречи, они немного изменились. Витек чисто выбрит.  На щеке ссадина… Видно, от большого старания, порезался...
  «А, может, это не порез, а царапина, которую оставили коготки любящей Нинок?»
И лейтенант взглянул на ярко накрашенные обкусанные ногти супружницы Витька.
  «Нет! Здесь «поработали» не острые ноготки, а тупое лезвие «Невы» или «Спутника». Внешность Нинок тоже претерпела некоторые изменения. Синяка под правым глазом, как не бывало. Зато, пятно под левым оком пытались замазать. Но, под толстым слоем  «штукатурки» из крема с розовой пудрой проглядывал желто – зеленый

оттенок, дающий повод заключить: в семье опять была любовная разборка.
- С чем пришли? – бодро вопросил лейтенант, вволю налюбовавшись нежданными гостями.
- Так мы это, того… – забормотал Витек. – Товарищ капитан…
  «Опять «повысил»! – безнадежно махнул рукой лейтенант, но поправлять не стал, чтобы не сбить ход мысли посетителя.
- Хватит блеять! – Повысил он голос. – Вы отрываете меня от дел государственной важности. Говорите: «В чем дело»?
Витек испуганно замолчал, а смелая Нинок, «знавшая все законы», вытаращив на стажера глаза, выпалила: «Мы пришли с повинной»!

*                *                *

От Ялты до Симферополя Диана добралась довольно быстро. И сочла это хорошим знаком.
Она была фаталисткой, верила во все приметы, в судьбу. Считала, что линия жизни посылается, конечно, свыше. А, Диана только подкорректирует ее, ну немного, ну, совсем чуть-чуть. Чтобы легче и веселее было по ней, по этой жизненной тропе идти.
Для этого не надо быть принципиальной,  Она, даже, в мыслях  себя обеляла, не называя беспринципной…
  «Надо уметь идти на компромисс», - думала Диана.
А, сама шла на сделки с совестью… И, в свои годы (а ей был всего двадцать один ) она быстро и весело бежала по скорректированной  ею, дорожке. На скорости не замечая, что в начале жизненного пути прямая широкая дорога, данная ей свыше, постепенно становится все уже, и начинает петлять среди жизненных ситуаций и препятствий, которые Диана сама и создает.
Она, вообще то, была совсем не глупой девушкой, не совсем потерянной. Не для общества, конечно же, ведь, по сути, что такое общество? Это толпа таких же людей, как она сама – более или менее грешных. Нет. Диана считала себя не потерянной для того, кто дал ей линию жизни.
И, в свободное от различных авантюр, не будем называть – афер, - это уже слишком,  время, каялась.  Признавалась самой себе, что не все делает правильно, что в ее жизни много обмана.
  «Но, какие ее годы? – думала она. – И потом, если сравнивать ее безобидные розыгрыши с поведением Владимира Ивановича, так это просто ерунда.   Ведь ясно и понятно, что ее знакомый не из благих намерений оказывает ей помощь. У него на лице написано: ловелас и волокита. Такого «кота» прямо грех не наказать», - успокаивала и оправдывала себя Диана.
Ну, а сейчас дорога привела ее к кассам аэропорта.  Где к ее ужасу, было полно таких же, как и она, желающих, покинуть Крым на самолете.
  «Нет, - решила Диана. – Пусть простые смертные «парятся» в очереди.  А она  - умница, красавица, сыграет очередной театральный этюд. - Надо подумать о чем-нибудь грустном… - Думай, Диана, думай! Срочно нужны слезы и опухший красный нос».
Девушка быстро проследовала в туалет, достала губную помаду и вату. Вошла в кабинку (временную гримерку) и, смотрясь в маленькое зеркальце пудреницы, начала гримироваться. Сделала ватные шарики, и засунула их за крылья носа. От губной помады эти крылья покраснели.
  «Ну, а теперь, о грустном!..»
Но в голову лезли только смешные мысли, вроде той, как вытянется физиономия Владлена Ивановича, когда он поймет, что его оставила «с носом» провинциальная дурочка – студенточка. «Уж об этом я позабочусь, оставив на прощание записку   


 с соответствующим текстом». Она опять представила лицо обожателя после того, как он прочитает записочку. И на Диану напал такой смех, от которого из глаз потекли слезы. И она бегом побежала к администратору аэровокзала, пока не высохли глаза.
На стук двери ей открыл пожилой мужчина в униформе гражданской авиации. У него уже был готов ответ, которым он удостаивал всех просящих. Но, увидев юное, щуплое (по его меркам: все женщины легче центнера были худобами) создание всю в слезах, проникся не то сочувствием, не то любопытством. По крайней мере, не показал ей сразу на дверь, а усадил в кресло, даже, предложил ей свой, почти чистый, носовой платок, видя, что девушке нечем вытереть зареванное сморщенное личико.
Диана было потянулась за платком, но вовремя опомнилась. На «тряпице» останутся не только следы слез, но и губной помады.
  «А, ведь и дураку понятно, что губы у нее не накрашены. Так задумано по сценарию. Никакого макияжа, ибо она должна «давить на жалость», а не выглядеть секс – бомбой».
Поэтому она, стесняясь, отказалась от услуг платка, а закрыла глаза ладошками, ибо чувствовала, что слезы закончились. Она стала причитать, что ее выгонят с работы, если она через десять дней не будет в Москве. Начальник очень строгий, еле отпустил ее навестить в Крыму старенького больного дядю Володю.
- Я итак переживаю, что оставила его одного, бедного. Дядя Вова после перенесенного нервного стресса очень слаб. А тут, в кассах такая очередь, что до вечера любимый дядя останется без моего присмотра. – Скулила Диана, исподтишка поглядывая на скучающего администратора.
И ей удалось затронуть струны бюрократической души. Администратор аэровокзала  расчувствовался, что в наше время еще встречаются такие любящие родственники, как вот эта любящая «племянница».
  «По всему видать, еще и ответственная, вон как боится потерять работу». Одной рукой он поглаживал девчушку по головке, успокаивая, а другой набирал телефонный номер внутренней связи.
- Клава, сейчас к тебе подойдет девушка от меня, выпиши ей билет на Москву. Дату она сама тебе скажет. Где-то через десять дней ей надо улетать.
Кассирша, видно, что-то пыталась объяснить, но администратор строго сказал:
- А ты сними с брони, или я тебя, Клава, сниму с работы! Поняла?!
Видно, Клава была понятливая, потому что в трубке раздались короткие гудки.
Диана горячо поблагодарила администратора за понимание, и помощь с билетом. И даже на прощание чмокнула его в колючую щеку, отчего он почувствовал себя благодетелем. Настроение у него было весь день приподнятым, что отозвалось и на подчиненных.
Так что, Диана, сама того не ведая, совершила благой поступок. Здесь же, в аэропорту она купила большую плитку шоколада, и просунула в окно кассирше Клаве вместе со свои паспортом, чтобы «подсластить» горькую пилюлю, которую та получила от своего начальника. Диана догадывалась, что никакой официальной брони не было. Просто, какое-то количество мест Клава придерживала. Большинство отпускников согласны оплатить две стоимости за билет, чтобы вернуться домой и вовремя выйти на работу.
Как говорил Аркадий Райкин:
«Ваш кусок масла на мой кусок хлеба»…
Судя по тому, как лоснятся Клавины щеки, а на каждом пухлом пальчике по колечку с корундом, имитирующим рубины и сапфиры, размерами в булыжник, этого «масла» у кассирши было с избытком. Клава стрельнула в Диану маленькими глазками, отбросила в сторону шоколад, и с надеждой увидеть «масло», открыла паспорт. Не обнаружив никаких «вкладышей», горестно вздохнула, и стала оформлять Диане билет. 

*                *                *
               
Владлен вошел в номер, и повернул ключ на два оборота, будто это могло предотвратить появление «благодарной» дежурной. Такую массивную бабу, похожую по напористости и наглости, на танк, ничего не может остановить.
Надо признать, что сам Владлен – циничный и беспардонный с юными девушками, рядом с такими нахрапистыми тетками, робел. И не, потому что боялся их оскорбить или унизить, и не из жалости к этим, в большинстве своем, одиноким, несчастливым женщинам, ищущим на стороне, хоть немного праздника… Владлен страшно боялся подхватить какую-нибудь нехорошую болячку.
Поэтому, для своих (кстати, не очень частых) утех, искал совсем юных девушек. К тому же, с младшими по возрасту, он мог допустить покровительственный тон. Над бабешкой после сорока не покомандуешь. Ей дома надоедает подчиняться мужу.
В поведении и характере Владлена просматривалась издержка воспитания. С младенческих лет  заласканный матерью, которая постоянно тряслась над ним,  принося  в жертву его родного отца, свое женское счастье, «подстилая» на его жизненном пути соломку, чтобы мальчику не больно было «падать», каждый шаг направляла, подсказывала, указывала, решала за него…
Мама и посей день, наверное, вытирала бы ему нос, если б дожила. Но, на свое счастье, она не увидела «горьких плодов» своего воспитания. Теперь он, Владлен командовал, приказывал и указывал…
Жениться он не собирался ибо, боялся, что попадется вторая «мама», и повторится навязчивая «сладкая» опека. Это, как мед. В небольших количествах вкусно и полезно, а в больших – приторно и липко…
Он вошел в ванную комнату, и стал под воду. Контрастный душ быстро привел в норму  его душевное состояние. Докрасна растеревшись махровым полотенцем (гостиничное банное полотенце напоминало рашпиль), - Владлен поудобнее уселся в кресло, налил в фужер вина, поставил рядом вазу с вымытым виноградом. Отметив с облегчением: «Хорошо, что вино и виноград были в другом пакете, а то и они оказались бы презентом для дежурной…»
 При воспоминании о ней Владлен скривился, как от лимона, и тут же сделал несколько глотков своего любимого «Токайского», - в меру сладкого, и в меру крепкого. Положил в рот большущую виноградину, придавил ее языком, и почувствовал, как весь рот заполняется сладким соком. Вот это блаженство – пить виноградное вино, и запивать виноградным соком…
Владлен крепким напиткам предпочитал марочные вина. Водку не пил вообще, считая напитком простых смертных. Что за радость?.. Сначала от градусов першит в горле, а потом болит голова, и мир становится унылым и серым. И понимаешь, что жизнь-то вообщем не так хороша, как кажется. Поэтому Владлен мог выпить хороший коньяк, рюмку, другую под лимончик, в компании близких друзей.
Но, стоп! Каких близких друзей?! У него то и «дальних» не было. Ведь, для чего нужны друзья? Для взаимовыручки, чтобы помогать друг другу, делиться, доверять сердечные тайны.
«Помощь ему не нужна»!
Для оказания материальной помощи кому – либо – слишком жаден. Но, уж раскрыть свою душу?! Извини – подвинься! На то, он и секрет, чтобы никто не совал туда свой длинный любопытный нос.
«Ну, Владлен, (тезка головастого вождя мирового пролетариата), думай: «Как сделать, что б нежелательное свидание не состоялось?!» - Давал установку он своим мозгам. От активного мыслительного процесса почувствовал, что вспотел. К тому ж, до сих пор сидел в махровом халате.       «Надо переодеться», - решил Владлен, и направился к одежному шкафу. Вдруг перед ним возник человек. На него смотрела голова с волосами до плеч, с яркими сочными губами. Эта голова покоилась на плечах обтянутых знакомой расцветкой халата.  Он, даже, остолбенел от неожиданности. А потом, громко расхохотался…
«Ну, вы, даете, Владлен Маркович! – Оглянулся на журнальный столик, за которым только что сидел. - Пить надо меньше, а то уже галлюцинации посещать стали. – Вынес он резюме, когда увидел, что бутылка пуста. – Не заметил, как выпил»
Он обернулся, и опять взглянул в зеркальную дверь гостиничного гардероба.
«Эврика! – Воскликнул Владлен. – Ну, прямо, как Архимед! - А, ведь, действительно, нашел! Нашел выход из затруднительного положения».
Этот выход подсказало собственное отражение в зеркале.
Обычно, волосы Владлен стягивал в пучок на затылке резинкой. А, сейчас, в зеркале, с распущенными волосами, лицо преобразилось, стало женственным.

*                *               *
Таня почувствовала себя достаточно здоровой, чтобы приступить к работе, Да, по совести говоря, уже соскучилась по белому халату, по специфическому больничному запаху. Голова иногда немного побаливает, но ничего. Леча чужие недуги, будет забывать о своих. Глядишь, затянется и ее главная рана: потеря ребенка.
«Завтра же, с утра, пойду закрою больничный лист. – А сейчас, уважаемая, Татьяна Николаевна, назначьте себе успокоительный курс, чтобы избавиться от обонятельной галлюцинации». – Приказала себе докторским тоном Таня и, смеясь, пошла, отваривать для себя валериановый корень.
«Не на транквилизаторы же, в конце концов, «садиться». – Уж, кому, как не врачу – психотерапевту, знать о быстром привыкании организма к успокоительным лекарствам. – Ну, а все-таки, откуда взялся этот аромат французской туалетной воды?! – Думала Таня, вдыхая пары заварившегося корня валерианы. - Тот запах навсегда у нее ассоциировался с Владленом.  Когда Таня подарила ему туалетную воду для мужчин, то сомневалась: понравится ли ему? Но, на следующее свидание любимый пришел, благоухая, Таня успокоилась, что утонченный вкус Владлена принял ее подарок».
Вспоминая, Таня поняла, что ужасно соскучилась по Владлену. Ей так хочется его увидеть. Но, в ближайшее время, это невозможно. Она завтра выходит на работу, а он не сможет приехать из Ленинграда, потому что на кафедре в конце семестра всегда много работы. Прием экзаменов – хвостов, различные плановые и внеплановые заседания кафедры. А потом, Владлен – практикующий кардиолог, значит у него еще и прием в клинике.
Таня так захотела услышать его голос, что тут же решила позвонить. Правда, Владлен обещал сам звонить ей из Ленинграда.
«Милый, конечно же, звонил ей в больницу. Он, ведь не знал, что она уже дома».
Почему-то, ей не пришла в голову мысль, что он мог бы перезвонить ей на домашний телефон.
Таня нашла свою записную книжку, но листочка на буквы «В и Г», не было. От них остались неровные обрывки. Она пролистала весь справочник: от «А» до «Я»; все остальные листочки с парами букв на каждом, были на месте. Таня, беспомощно, опустила руки. Она ни разу сама Владлену не звонила, поэтому номер наизусть не знала. Он был записан ею на вырванном кем-то листочке в телефонной записной книжке.
Таня помнила, как спросила у Владлена: номера его Ленинградских телефонов. Он сказал, что домашнего нет. И, на удивленный Танин взгляд, ответил, что не торопится его
ставить, потому что днюет и ночует на кафедре. А рабочий телефон так быстро продиктовал, что Таня с первого раза, даже, не успела записать, и попросила его повторить. Он, почему-то, грубо сказал, чтобы она прочистила уши. И еще раз продиктовал цифры.
«И, вот теперь, листочка нет. Именно, на буквы «В и Г». Ну, почему, не вырвали другие?! Как она теперь позвонит Владлену»?!
Таня уже хотела от досады заплакать, но пошла на кухню, налила треть стакана отвара валерианы и выпила, пытаясь, успокоится. Но руки у нее так дрожали, что она еле попадала в цифры на телефонном диске. Таня звонила Илье…

*             *           *

Опер, Анатолий Сергеевич Смелков, не ожидавший такого откровенного признания, от супругов, чуть не вскрикнул. Но, вовремя опомнился, ведь, он служащий УВД… И погасил свои эмоции. В его голове запрыгали мысли, наталкиваясь одна на другую. Ему раньше не приходилось «брать» грабителей серьезнее мелких воришек, промышлявшим бельем, вывешенным для сушки или новогодними гусями с балконов нижних этажей.
«А, теперь, что? Перед ним сидели не просто воры, а грабители, занимавшиеся разбоем; еще, и группа. Это тянет на ст.145, 146 – Может, выставить за дверью охрану, или сразу одеть на них наручники»?
Стажер вытащил бланк протокола…
«Как, там учили, в милицейской школе?! – Допрашивать по одному, а после сверить показания…- Кто из вас первый будет давать показания»? – спросил лейтенант.
Нинок и Витек переглянулись.
- Нам нечего вам дать, кроме вещественных улик, - проблеяла бедная Нинок…
И, вдруг заплакала. По щекам потекли слезы, прокладывая в пудре мокрые узенькие бороздки. Взору стажера открылся во всей своей отмытой «красе», синяк под левым глазом. Нинок полезла в дамскую сумочку размером с рюкзак, долго там копошилась, но вытащила пустую руку. Потом, полезла в карман своего плаща…
Стажер насторожился: «А, вдруг за эл/шокером?!
Но, из кармана ничего, полезного для себя, не извлекла, поэтому, горестно вздохнула, обреченно подняла полу плаща, и трубно высморкалась в его подкладку…
  Витек смотрел на жену глазами больной собаки. По всей видимости, очень жалел ее, а, может, прощался с ней…
«Разведут из кабинета по камерам: мужским и женским, и прощай, Нинок!»
Речь об уликах озадачила стажера.
«Надо пригласить понятых, чтобы изымать по всем правилам».
Он налил в стакан воды, и протянул рыдавшей Нинок. Затем, что-то сказал по внутренней связи. На некоторое время в кабинете повисла тишина, нарушаемая судорожными всхлипами плакавшей женщины…
В какое-то время, ему, даже, стало жалко эту семейную пару, сбившуюся с честного пути, и, вставшую на преступную дорожку. И, скорее всего, из-за проклятой водки.
«Может, ограбление соседки – это их первое дело? – Плохо, что они разработали его вдвоем. Это уже «группа».- Скорее всего, дело было так, - размышлял лейтенант: Нинок стояла на стреме, ее супружник, напялив на голову чулок, позаимствованный у жены, и…»
Его размышления были прерваны, входящими в кабинет местным участковым и понятыми. Одна понятая – женщина средних лет – уборщица из ближайшего гастронома, испуганно пялилась на «преступников», жалась к двери, вероятно думая, при случае, дать стрекоча. Вторым понятым был молодой парень – студент. Он окидывал любопытным взглядом и кабинет, и людей, находящихся в нем. С намерением все           хорошо запомнить, и похвалиться перед друзьями неожиданным приключением.
Объяснив понятым их задачу, стажер начал допрос подозреваемых. Записав в протокол все необходимые формальности, он приступил к основной миссии. Как то, «добыча» вещественных доказательств, или улик.
- Гражданка Нолькина, - обратился лейтенант к Нинок, - вы пришли с повинной, поэтому прошу вас: добровольно выдать вещественные доказательства вашего преступления.
Нинок опять горестно вздохнула, и полезла себе под юбку.
Стажер сразу никакого подвоха не заподозрил. Знал, что у женщин много потаенных мест, где они хранят всякие «ценности»: от ювелирных  изделий из драг. металла до выцветшей от времени любовной записки, полученной в первом классе от лопоухого соседа по парте.
Но Нинок, недолго поковырявшись под юбкой, вдруг начала стягивать с ног черные капроновые чулки.
Тут Смелков не на шутку испугался, что подозреваемая, чтобы достать улику, устроит в казенном заведении стриптиз. И тогда ему точно «дадут по шапке».
Но на чулках, сложенных жалкой кучкой на столе, и издававших еле уловимый аромат, стриптиз закончился.
Нинок, поболтав под столом ногами в поисках туфель, надела  свои стоптанные «лодочки», и смиренно сложила руки на коленях.
Лейтенант посмотрел на подозреваемого,  но Витек ничего с себя не собирался снимать.
«Значит, - сделал вывод стажер – вещественные доказательства – какие-нибудь ценности небольших размеров,  находятся в чулках».
Он пригласил понятых ближе подойти к столу, и быть внимательными. Сам взял в руки чулки, и один за другим ощупал их, потом стал трясти над своим столом. Но, кроме пыли от стола, «разбуженной» чулками и, теперь плясавшей в лучах весеннего солнца, и усилившегося аромата, понятые ничего не увидели. Ничего не увидел и лейтенант. Он только понял, что эта, поднявшаяся пыль, будет прахом на его голову.

*                *                *
Владлен решил не переодеваться, а встретить дежурную во всей «красе». В другой бы обстановке он никогда б не предстал перед посторонними в неглиже, тем более, перед женщиной. Потому что считал себя аристократом.
Вечером, на условный стук, «два притопа – три прихлопа», аристократ – самозванец открыл дверь дежурной.
Увидев красавца жильца в готовом виде, то есть, в домашнем халате, из-под которого выглядывали голые икры, наша «спортсменка – велосипедистка» ничуть не удивилась.
«Так и должно быть. Объект готов к интиму. Ему не терпится заполучить такую красоту», - думала дежурная, ибо была уверена в своей неотразимости. - Как она удачно приобрела в спортивном магазине эти эластичные брюки! На них не написано, что они для велотрека. Хорошо, что подружка уговорила купить; они так облегают «аппетитные» формы. Правда себе подружка не решилась взять. Ну и правильно! Че у нее подчеркивать?! Костлявую задницу, что - ли!.. У меня ж, фигура», - и дежурная любовно погладила свое бедро.
Владлен понял, что его вид произвел на дежурную не то впечатление, какое он, с надеждой, ожидал. Даже, надушился сверх меры Таниным подарком. Но этот аромат сразу поблек под напором, бьющей в нос, «Красной Москвы». Руки у «аппетитной красоты» были заняты подносом с напитками и закусками – дарами гостиничного ресторана. Судя по богатому ассортименту принесенного, щедрая красавица – спортсменка намеревалась надолго остаться в гостях.
«Ну, что ж, - решил Владлен. - Будем бороться с ней ее же оружием. Принесенное   
спиртное: бутылка коньяка, бутылка шампанского и графин водки, способны свалить слона, а, уж женщину, тем более». Он помог все расставить на столе, придвинул даме стул, и спросил, что она предпочитает пить. Сам же водку поставил рядом со своей сервировочной тарелкой.
Дежурная поняла намек, и подыграла Владлену, ответив, что будет пить только коньяк. Он наклонился в поклоне и поцеловал полную ручку,  испросив разрешения поставить водку в холодильник. Сам же, прихватив графинчик, выскочил в ванную, безжалостно вылил сорокоградусную влагу в раковину, заменив водой. Потом поставил в холодильник, и вернулся к ожидающей его даме.
Та, не долго думая, открыла коньяк, и плеснула себе в рюмку, на палец, не доходя до края.
Владлен был приятно удивлен, что она сама, без его помощи себя усыпит.
- Влад, ты не возражаешь, если я немного пригублю, а то в номере так жарко, аж взопрела вся, - откровенно призналась ему дежурная и, даже, показала следы «взапрелости».
Владлена, аж повело от такой фамильярности. Даже близкие знакомые называли его полным именем, не говоря уже о сотрудниках института, студентах и больных, для которых он был, естественно, Владлен Маркович. А от этой «взапрелости» под мышками его чуть не вырвало. Он недобро посмотрел на свою сотрапезницу, как она «пригубила» всю рюмку, закусив напиток соленым огурцом. Щеки ее раскраснелись. И она, взяв инициативу в свои руки, предложила выпить на брудершафт. Владлен не понял для чего?!  Ведь она и так «тыкает» ему, и обращается по имени, причем, уменьшительно.
Он побрел к холодильнику за графином. Вернувшись, увидел свою тарелку наполненной всякой снедью. И себя, конечно, дама не забыла…
«Надеюсь, эта закуска – не остатки с «барского» стола»?! – брезгливо подумал Владлен.   
Налив себе из графина полную рюмку воды (очень хотелось пить), а даме такую же большую рюмку коньяка, просунул свою руку в кольцо, образованное ее потной рукой, и осушил свой бокал с холодной водицей. Дежурная, залпом выпив коньяк, полезла целоваться, пытаясь языком пролезть между намертво сжатыми зубами Владлена.
- Рая… - с бодростью совершенно трезвого человека, представилась она, вытирая губы тыльной стороной пухлой ладошки.
Владлен, не удержавшись, рассмеялся. Насколько он помнит – Раиса, в переводе с греческого, означает «легкая». Ну, надо же, дежурная весом в центнер, звалась «Легкая».
А, Раечка, посчитав громкий смех Владлена, как призыв к действию, легко вскочила со своего места, настроила приемник на музыкальную волну и, покачивая бедрами, подошла к нему. Владлен пытался увернуться, лепеча, что не умеет танцевать. Но сто килограмм повисли на нем, прижимаясь всеми складками горячего тела, и, обдавая перегаром. К «Красной Москве» прибавился запах соленого огурца и репчатого лука. Владлен пожалел, что вылил водку, потому что коньяка уже не осталось. Весь «пригубила» Раиса. А ему вдруг захотелось напиться, чтобы не видеть, не осязать, и, тем более, не обонять «это», прижимающееся к нему. «Зачем я ей? – Ведь, и возрастные, и весовые категории, такие разные. Вон, сколько всего притащила… Свидание ей, небось, обошлось в копеечку. Судя по штампам на бутылках, спиртное с ресторанной наценкой. Что, не открыт еще сезон отдыха для мужиков за сорок»?!
Злость на Раю сменилась жалостью. «Он, может быть, и «уважил бы» ее, но ни душевного, ни другого «подъема» не ощутил».
*                *                *
 
Рая «положила» глаз на нового жильца сразу, она любила мужчин гораздо моложе себя. Ибо, была душей молода. За лицом и фигурой следила. Где-то вычитала: чтобы не  было морщин, надо после тридцати лет каждый год прибавлять один килограмм. Тогда лицо будет натянутым. И она слепо следовала рекомендациям неизвестного косметолога. Но не учла важный фактор; о нем в брошюре не упоминалось, - это стартовый вес. А он у Раисы в тридцать лет равнялся семидесяти восьми килограмм, так что фигура была принесена в жертву упругим натянутым щекам. Но, не смотря на свой вес (до центнера не хватило два килограмма), она была довольно легкой на подъем, компанейской, не дура выпить под хороший закусон (еду называла хавкой). Используя молодежный сленг, считала, что идет в ногу с современностью. И таких «современников», желавших идти с ней в ногу до постели, и не далее, находилось немало.
С веселым цинизмом Рая объявляла: «Кому нравится колыхание на волнах, прошу за мной, а, кто хочет «сесть на рифы», ищите другой «паром», - и, первая хохотала над своей шуткой. Такие речи, как правило, срабатывали. И мужики с удовольствием, укладывались под теплый бочек «доброй» женщины, ничего не требующей, кроме ответной ласки.
«А тут, с этим Владленом, что-то не сработало. Ведь начало было обещающим: (коробка дорогих конфет), да и продолжение, тоже…- От радости, что меня увидел, аж фрукты рассыпал. И растерянность в лице, опять же, когда я благодарила за подарок. –
Все это вкупе, подсказывало Рае – опытной во флирте – что он ею увлекся. Недаром уставился на крутое бедро. Другой бы, кто посмелее, ущипнул бы Раю за это место, и назначил свидание в номере сам. Но, Влад, видно оробел, и не верил своему счастью. Что она согласна…- И встречал ее полуодетый, можно сказать: готовенький. Как там, у Василия Шукшина: «К разврату готов»?!
 А, «готовность» Раечка, несмотря на все ее старания, не увидела.
«Такой стол накрыла… Ни выпивки, ни закуся не пожалела, потому что ей это не стоило ни копья. Коньяк и шампанское – это подношения благодарных мужиков, а водку и закуску спроворил ее друг – повар из их ресторана. На столах после разгулов остается много – чего в нетронутом виде. Может, попытаться еще раз?! А то зря вечер пропадает. Где она так поздно замену найдет?! Сама-то вон как возбудилась…»
И Раечка, вихляя бедрами в такт музыке, вернулась на место, и попросила своего кавалера открыть шампанское. Подошла с полным фужером, бесцеремонно взгромоздилась ему на колени и впилась поцелуем, перекрыв ему рот и нос одновременно. Когда Владлен  подумал, что ему конец, и начал под тушей подергиваться в конвульсиях, оторвалась от него, чтобы хлебнуть шампанского.
Владлен тоже сделал несколько глотков, стремясь забить неприятный вкус поцелуев женщины.  Он почувствовал, что Раечка вновь пытается на его коленях устроиться поудобнее, ибо необъятные ягодицы, свисая с его неуютных колен, доставляли ей некоторое неудобство. Женщина двигала бедрами, пробуя завести кавалера, но… «Машинка не работала…» И Рая раз за разом все пробовала и пробовала, то рукой залезала себе под зад, то губами тянулась к холодным мокрым губам мужчины.
Владлен отворачивал, морщась,  лицо. Терпение у него подходило к концу, он начинал потихоньку «закипать». Ему хотелось крикнуть, чтобы она не мостилась, что ее задница не предназначена для его колен, что такие, как она, его не возбуждают, и ее потуги напрасны. Хотел крикнуть, но не крикнул.  От «гнета» тяжелого тела он расплющился в кресле, глаза стали наливаться кровью, а рука шарила на столе, ища (как он думал), орудие защиты, и наткнулась на хрустальную пепельницу…

*              *             *
Получив из маленького окошка билет на самолет до Москвы, а, вместо сдачи, улыбку кассирши Клавы, Диана весело прошагала через весь зал, и вошла в знакомый туалет. Уединяться в кабинке  уже не имело смысла. Она перед большим зеркалом над раковиной вытащила из носа ватные шарики, умылась, удаляя следы помады, вытерлась туалетной бумагой, и подмигнула своему отражению левым глазом. Симпатичная        девушка в зеркале передразнила ее, прикрыв правый глаз. Диана рассмеялась. Она была молода, красива и умна. Жизнь ей улыбалась. До вылета оставалось еще десять дней, и надо прожить их так, чтобы было, что вспоминать остальные триста пятьдесят пять дней. Сегодня она весь день будет бродить по Симферополю, походит по магазинам, пообедает в каком-нибудь ресторанчике, позволив себе граммов пятьдесят - семьдесят хорошего коньячку.
«Надо расслабиться, ибо с завтрашнего дня начинается «спектакль» с ней – Дианой в главной роли. Десять напряженных дней, когда надо будет все время следить за собой, за выражением лица, за мимикой, за словами и так далее.  Кстати, сегодня же в гостинице надо будет прорепетировать перед зеркалом. И завтра утром появиться перед Дядей Вовой во всей «красе» наивной, провинциальной глупышки».
И снова, при воспоминании о Владимире Ивановиче, у Дианы неприятно сжалось сердце. Но она тут же, себя успокоила. «Даже, если он «пиранья» (как она его окрестила), то, все равно, попался на крючок Дианы.  Значит,  Диана – рыбак, и никакие «пираньи» ей не страшны.  Ну, а сейчас готовим новую «наживу».
И она зашла в галантерейный магазин, купив всяческих нужных мелочей, как то: бантики, заколочки, носочки.
Кассир в магазине попросила деньги под расчет, извиняясь, что недавно открылись и, поэтому нет сдачи. Диана покопалась во всех отделениях объемного кошелька, нашла необходимые купюры и еще, очень нужную вещь. Ее мама иногда прибегала к помощи снотворного. Вот, и перед отъездом Дианы попросила дочь зайти в аптеку, дав рецепт.
Обнаружив рецепт, Диане стало досадно, что она забыла выполнить мамину просьбу.
«Ничего, - Успокоила она себя, - мама редко пьет снотворное, так что потерпит. А вот Диане этот рецепт может пригодиться. Правда, лекарство совсем легонькое, но, как знать?! Может, это легкое снотворное станет для Дианы тяжелой броней?!»
И она пошла, искать аптеку, разглядывая вывески. В аптеке рецепт забрали, выдав маленькую коробочку.
День в южном городе пролетел незаметно. Диана сходила в кино, посетила музей славы. Отдыхала на скамейке в парке, несколько раз покупая мороженое, и вспоминала, как плакалась Владимиру Ивановичу, что не может себе позволить часто лакомиться мороженым из-за финансовых затруднений.
Под самый вечер поняла, что проголодалась по-настоящему, и зашла в ресторан.

*                *                *

На оперуполномоченного Анатолия Смелкова нашел ступор! Его кабинет, с замершими посетителями, напоминал стоп – кадр, или детскую игру с замиранием и отмиранием. Первыми «отмерли» две «фигуры» понятых и участковый, их приведший.
На счастье стажера, они не увидели его конфуза. Наоборот, в его долгом молчании усмотрели серьезную работу мысли милиционера, нашедшего, по всей видимости, серьезную улику. Понятые, даже, ощутили какую-то гордость, что помогли органам. Женщина – понятая уже не боялась сидящих за столом, преступников. Она бодро спросила:
- В каком месте  расписаться?
 И второй понятой быстро подмахнул протокол, и они вместе с участковым,  гуськом покинули кабинет. Смелков сел за стол, посмотрел ненавистными глазами на чулки – «улики», на подписанный протокол, перевел взгляд на скукожившуюся парочку - чету Нолькиных, и тяжело вздохнул.
Этот вздох Нинок расценила по-своему – дескать, все! Сушите сухари! – и опять зарыдала. Стажеру уже не было ее жалко.
«Надо же, как его опозорили, мерзавцы, и зачем они устроили весь этот балаган»?!
- Что, граждане Нолькины, попались?! Колитесь! Почему затеяли цирк с раздеванием?!
Нинок пыталась что-то сказать, но из горла вырывались только всхлипы и нечленораздельные звуки. Видя, что в ближайшее время, от жены не будет никакого толка, глава семьи решил сам чистосердечно во всем сознаться.
- Пишите, товарищ лейтенант, расскажу все подробно…
- Гражданин лейтенант, - поправил его Смелков, и грустно отметил, что Нолькин на этот раз, в звании его не повысил.
- Сразу-то мы ничего не заподозрили, а уже потом, когда слух между соседей пошел, что вор был с чулком на голове, я сказал жене:
- Нинок, надо бы отдать, ведь вещь – то чужая, и неважно, что ты ее не украла, а нашла. Надо сдать! Но Нинок заупрямилась, как ослица; дескать, у нее от пары остался один такой же целый чулок, и она будет их носить, чтоб не тратиться на новые. Экономка, хренова! (Витек, вероятно, имел в виду бережливость своей жены). Еле уговорил отдать…  Сегодня утром, она говорит:
- Ладно, отдадим, все равно, он порвался…
Из несвязной речи Нолькина, опер начал кое-что понимать, и стал задавать наводящие вопросы.
- Так, это вы выбросили чулок? Стянули со своей головы, и выбросили?! А, куда дели электрошокер? Зачем выдумали про негра, и куда спрятали украденное?
Вопросы сыпались на бедного Нолькина, как из рога изобилия. Один непонятнее другого. Смелков считал, что выработанная им стратегия допроса, выведет подозреваемого на чистую воду. Но вышло иначе... Из-за замедленности мыслительных процессов Витек окончательно был сбит с толку, и замолчал, тараща глаза…
«Ну, и дурак ты, Витек! – Ругал он мысленно себя. Узнал про чулок, хотел помочь следствию. Говорила ж мне «знавшая законы», Нинок: «Не связывайся с ментами.»  А, я, как законопослушный гражданин, решил помочь, отдав «вещественную улику». – Прямо сказать, с риском для себя. Ведь, могли б привлечь: за укрывательство. Но думал, что повинная скостит срок до условного. Еще и жену впутал…- А теперь, что? Теперь прыткий лейтенантишка шьет срок, обвиняя в разбое»… И бедный Витек, обхватив свою «повинную!» голову, сидел, покачиваясь на казенном стуле, и молчал. Но тут сквозь рыдания Нинок услышала вопросы мента, и до ее трезвой головы стало доходить, что дело принимает другой оборот. Что улику, так называемое, вещественное доказательство, которую они честно доставили в милицию, стажер хочет напялить на голову ее законного мужа.
«Ну, нет! Этого она, преданная супруга, не позволит. Она забыла все перепалки, даже, мордобития. - Чего не бывает в дружной семье между любящими супругами?! В горячке, она сама частенько отправляла его к черту. Но, не в тюрьму ж…»
У Нинок высохли слезы, и загорелись глаза. Она шла в наступление, чтобы защитить своего мужа.
- Гражданин начальник, что это, вы нам навешиваете?! В чем обвиняете моего законного?! А, как же, презумпция невиновности?!
Нинок считала себя подкованной в юридических делах, ибо частенько почитывала на работе журнал «Человек и закон». Она работала уборщицей в парикмахерской, а там, на столе,  для ожидающих клиентов, были разложены всякие журналы.
От такой эрудиции выпивающей Нинок, стажер чуть не поперхнулся, и следующий вопрос застрял у него в горле
А Нинок продолжала нападать.
- Почему не спрашиваете про алиби? А я вам сразу скажу, что весь тот день муж был со мной дома. А, если мои показания, как жены, недействительны, то у нас найдется еще куча свидетелей, сидевших за одним с нами столом.  Можете устроить обыск в нашей квартире. Только с санкцией прокурора… - Уточнила она. - А злосчастный, вонючий чулок я нашла на перилах между этажами, когда возвращалась вечером с работы. Посмотрела, чулок новый и моего размера и, аккурат, подошел по цвету к моему распарованному. Ну и я взяла его для пользования. Только, не подумайте, что я какая-нибудь помоичница. Перед тем, как одеть, хорошо его выстирала, а запах все равно остался.  Вот, сами понюхайте!
  И Нинок, вдруг вскочила со стула, схватила со стола чулки, сама понюхала, и стала одним из них тыкать оперу в нос.
- Вы, что себе позволяете?! – Заорал Смелков. Я при исполнении, а вы суете мне под нос потный чулок.
- Ничего он не потный, я вообще, не потею ногами. Разве, когда очень жарко, то мышками только! – Обиделась подозреваемая.
- И пахнет он вовсе не потом, а чем-то заграничным. Наши одеколоны так не пахнут. Запах хоть и сладкий, но в нос не бьет, как наш «шипр». – Объясняла подробно Нинок. - Вы, уж можете мне поверить, Я, все-таки, женщина! – И Нинок, кокетливо подморгнула оперу лиловым глазом.  - Так вот, - продолжала она. – Я носила эти чулки, признаюсь, пока не пошли слухи, что у разбойника на морде (пардон, на физиономии), была черная маска из чулка. Вот тогда мы с супругом – Виктором Нолькиным, – Нинок на всякий случай мотнула головой в сторону своего мужа, скрюченного на стуле, будто напоминая милиционеру, - решили: неспроста этот пахнущий чулок оказался у нас в подъезде. Жулик-то чем-то опрыскался, значит, чтобы запутать следы. А потом, и вовсе решил избавиться от «вещественной улики». – Продолжала демонстрировать юридические познания Нинок. - Не выходить же ему наружу с черной мордой?!.. Ну, думаем, то есть, мы с Витьком думаем: «Надо идти на помощь нашей милиции, а то все: «Моя милиция – меня бережет…» А сами и не думают помочь родным ментам. Вот, и пришли к вам, а  вы руки вязать. А мы, можно сказать, этими самыми руками принесли вам то, без чего вы это разбойное дело и не распутали б вовсе. И, довольная собой Нинок, гордо дернула головой.
«Так, кто здесь, у него в кабинете, на кого нападает»?! – Опешил лейтенант. –  Руки я никому не вязал, и не собираюсь. И, вообще, Нинок, наверное, права! Они с Витьком в этой истории не замешаны, Здесь «работал» кто-то поумнее и похитрее…»

*                *                *
Владлен размахнулся и ударил. Удар пришелся по правому виску рыжеволосой головы Раисы, так доверчиво покоившейся на его левом плече. В первые мгновения Владлен ничего не понял. Ему не стало легче,  его тело еще находилось под «прессом», а рука продолжала сжимать хрустальную восьмигранную пепельницу. Владлен поднял свою тяжелую руку, и грани пепельницы, в лучах света люстры, начали подмигивать ему голубым, розовым, желтым цветом. В глазах зарябило, и он поставил пепельницу на стол, еще не сознавая, что это «произведение искусств» с инвентарным гостиничным номером, превратилось в холодное оружие. Владлен потряс Раю за предплечья.
«Уснула, что ли»?! – С недовольством подумал мужчина.
Руки, только что его обнимавшие, ослабили змеиную хватку, и упали за подлокотники кресла.
«А, что, если она не уснула?! А, что, если?!..»
Владлен в секунду покрылся липким потом. Его охватила дрожь, и стало холодно под этим, пока еще горячим «одеялом». Он задергался в кресле, пытаясь освободиться от ужасного груза. Им овладела паника, но изловчился, и свободной правой рукой перекатил тело Раисы через подлокотник. Оно довольно мягко приземлилось, упав на спину и, распластавшись на ворсистом ковре.
Владлен боялся смотреть в ту сторону, еще надеялся, что дежурная потеряла сознание. Он растирал затекшую левую руку, попавшую в тиски между Раей и подлокотником, пытаясь протянуть время.  Оцепенение потихоньку покинуло его. Он вылез из кресла, размял ноги, и прошел в ванную. Открыл кран, и долго плескал себе в лицо холодной водой, потом провел по лицу сверху вниз, и стряхнул капли с пальцев. Медленно поднял голову, какое-то, время смотрел в зеркало, будто, заново знакомясь со своим отражением. Протянул руку к висевшему полотенцу, тщательно вытер лицо и руки, зачем-то,  развязал, и заново затянул узел на поясе халата. Он все еще тянул время, надеялся…
«А, вдруг в дверях покажется Рая? А, вдруг она очнулась»?!
Но Раи не было. Владлен тяжело вздохнул, и на ватных ногах вернулся в гостиную. В комнате, к сожалению, все осталось без изменения: стол как стоял, так и стоит, а Рая, как лежала, так и лежит…
«Стоп! – Владлен аж замер под люстрой. – Что Рая мертва – он уже не сомневался, недаром столько времени проводил в анатомичке. Но, на всякий случай подошел, поднял веко, пощупал пульс. Никаких признаков жизни!.. Ну, а теперь, Владлен, спокойно! – Ведь, она сама упала, правда?! Выпила лишнего! Еще потянулась за бутылкой, и неудачно свалилась, ударившись о твердый предмет, головой (виском). - О том, что предмет – твердый, а не острый – говорило состояние раны в височной области. Была небольшая вмятина без царапин, без разрыва ткани. Видно, удар пепельницей пришелся по касательной, и еще смягчился густыми волосами. – Теперь Владлен, - рассуждал он сам с собой, - ищи этот самый твердый предмет. Но не у себя в номере, естественно!..  Этим «твердым предметом» будет стол в ее дежурной комнате. – Решил он. - Теперь вопрос: «Как туда ее доставить»?! Он ее даже поднять не сможет, не то, что донести. Значит, надо довезти… У горничных есть специальные коляски, в которых они развозят по номерам белье, моющие средства и другую дребедень». Владлен открыл дверь, и вышел в коридор. В конце длинного коридора возле служебного лифта увидел то, что искал. Он ускорил шаг, поскользнулся, замахал в воздухе руками, пытаясь обрести равновесие, но не нашел, и приземлился по бабьи на «пятую» точку. «Фу, черт, - Ругнулся он. Натерли мастикой паркетный пол, и забыли раскатать ковровую дорожку. Вон, она лежит, скатанная в рулон. А ты тут катайся, как корова на льду!..» Владлен, скользя, добрался до тележки. И, даже, застонал от досады. Трехъярусная конструкция, при ближайшем рассмотрении, оказалась очень хлипким сооружением, с маленькими колесиками, явно не предназначенным для перевозки трупов. Пока он доскользил до своего номера, у него возникла «гениальная» идея: «Если невозможно донести и докатить, то, будем волочить»! В «предбаннике» своего номера он обнаружил небольшой прямоугольный коврик (скорее всего, отрезанный от дорожки). Владлен, не испытывая ни капли угрызения совести, перекатил Раисино тело на коврик, и выглянул за дверь своего номера.

*                *                *
Таня раз за разом накручивала телефонный диск, но из трубки постоянно раздавались длинные гудки. И, когда Таня хотела бросить трубку, на другом конце провода раздался голос: «Ординаторская слушает».
Она попросила к телефону Илью, но ей ответили, что доктор Фоменко недавно приступил к операции.
«Ой – й – й! – Простонала Таня, повесив трубку. Я сама не смогу справиться со всеми неизвестными, навалившимися на меня. Не решила первую задачу, как появилась вторая.  Позвоню Оле! – Решила Таня. - У нее мозги ничем не затуманены, может, она что-нибудь дельное подскажет».
Оля была свободна, и с радостью поднялась к подруге.
- Че, Тань, опять шпионские страсти?!
«Ну вот, началось! Если узнает, зачем мне понадобилась записная книжка, обязательно съязвит по поводу Владлена. Ведь ни разу не видела человека, а терпеть его не может!» - С недовольством подумала Таня, но ей все-таки пришлось рассказать подруге про вырванный листок. И, к ее удивлению, та не стала «острить», а посмотрела на Таню жалостливыми глазами.
- Тань, а где лежала твоя книжка?
- На письменном столе, прямо рядом с телефонным аппаратом.  Все это время я обходилась без записной книжки, а вот сегодня… Таня покраснела, не договорив.
Оля все поняла, ее любимая подруга хотела позвонить своему жениху, чтобы сообщить этому мерзавцу о  том, что она выписалась из больницы.
«Со стороны виднее, поэтому на вещи смотришь объективно! Вот, Оля все и видит. Насквозь видит свою подругу с ее преданной любовью к своему жениху. Видит этого подлеца – «жениха», у которого (уверена Оля) таких «невест», как Таня, пруд пруди. Иначе, он да - а – вно женился б на ней, а не оставлял ее в другом городе.  И, в то же время, чем она виновата, что влюбилась, мягко говоря, в человека непорядочного, ведь сердцу не прикажешь. И потом, в Таниных зашоренных глазах, он был идеалом».
- Тань, а ты маме своей звонила? Может, это она вырвала листик, чтобы записать что-нибудь важное?!
- Ой, правда, Оль! Ну почему я сама не догадалась. Сейчас наберу мамин номер.
Танина мама оказалась дома, очень обрадовалась, услышав голос дочери, забросала Таню вопросами о здоровье. Таня еле вклинилась в этот словесный водопад, чтобы задать, мучавший ее, вопрос… Но мама даже возмутилась…
- Таня, ну как можно?! Я б ни за что этого не позволила себе. А что? Пропали какие-то важные данные?
- Да, мама, мне срочно по работе нужен номер телефона мединститута в Ленинграде.
- Таня, ну что ты, как маленькая! Ведь для такого случая существуют справочные. Набери «справочное» Ленинграда, и узнай! А, что? Что – нибудь случилось? – Заволновалась вдруг Танина мама, почувствовав напряженность в голосе дочери.
Таня наспех успокоила маму, попрощалась, попросила Олю подождать, и начала накручивать один номер за другим, бубня что-то под нос, и быстро черкая  на бумажке.
И, вот он, телефон кафедры кардиологии… Таня от радости даже прижала к себе листок, и зыркнула в сторону ожидавшей подруги.
«Может, попросить Олю выйти»?!
Но, натолкнувшись на ее насмешливый взгляд, передумала.
«Что, это я?! Сама пригласила Олю к себе, просила помочь, а теперь собираюсь показать ей на дверь?!. - И, вообще, у меня нет от Оли секретов, потому что подруга умеет их хранить». – Улыбнулась она девушке, и стала набирать длинный ряд цифр. Она почему-то так волновалась, что ей пришлось несколько раз нажимать на уши телефонного аппарата, чтобы заново, трясущимися пальцами попадать в нужные цифры.
Таня улыбнулась, заговорщицки подмигнув подруге.
«Сейчас она услышит родной голос Владлена, если, конечно, он не в клинике, на приеме…»
Трубку взяли сразу.
- Кафедра кардиологии слушает, - произнес молодой женский голос, и на просьбу Тани, ответил:
- Нет, Владлен Маркович подойти, к сожалению, не может.
- И вечером его не будет. И завтра, и послезавтра, – докладывал голос.
- Потому что, доктор две недели назад уехал отдыхать на море…
- Как,  отдыхать?! – задала Таня глупый вопрос. А, больные как же?!
- Ну, знаете ли, женщина! Вы, что, больная?! Я имею в виду, - поправился «голос», -  больная Владлена Марковича?! Вам придется подождать доктора две недели.
Таня положила трубку на рычаг. Потом опомнилась, что не поблагодарила собеседницу за информацию.
«Две недели! Еще целых полмесяца Таня не увидится с Владленом. А ей так хочется с ним встретиться, поговорить. Она так соскучилась…»
В Таниной памяти четко отпечаталась последняя фраза Ленинградской собеседницы…
- Ну, что?! – Спросила Оля, нетерпеливо дергая Таню за ледяную, почему-то, руку. - Его нет на месте? У него выходной? Тань, ты, почему не узнала номер его домашнего телефона?
Расстроенная Таня вздохнула.
- Да нет у него дома телефона. Он мне сам говорил. И, что толку – если б был. Владлена, все равно нет в Ленинграде.
- Как нет? А, где он?
- Уехал отдыхать на Черное море. У него отпуск.
Когда Таня произнесла эти слова, Олю захлестнула обида за подругу.
«Ну, каков мерзавец?! Бросил в больнице в жутком состоянии свою невесту, потерявшую  его, между прочим, ребенка, и уехал отдыхать. Гад какой! – Понятно, что Таня, одна в больнице не была и дня. С ней каждый день кто-нибудь был рядом. Танина мама,  бабушка, я, Илья.  Но, ведь, это ж совсем не то! – Возмущалась Оля. На сколько б Тане было б легче, если возле нее находился любящий мужчина, отец ее потерянного дитя».
У Оли от злости на Владлена и от жалости к подруге глаза стали наливаться слезами. И две молодые женщины, посмотрев друг на друга, обнялись, и заревели в два голоса.
*                *                *
Ресторан был забит людьми. Диана остановилась в дверях, пытаясь отыскать глазами, свободный столик. Ужасно хотелось есть! К ней подошел метрдотель, и сказал: «Если ее устроит свободное место за занятым столиком (там уже сидят три человека), он ее проводит. Диану устроило б место и в проходе: так она проголодалась! За столиком сидели двое солидных мужчин и женщина. Диана уселась на стул, любезно придвинутый мэтром, и извинилась, что вклинилась в их компанию.
- Я б никогда не посмела сесть за занятый стол, но, говоря по правде, ужасно хочу есть! – честно призналась Диана.
Простосердечие симпатичной, молодой девушки, произвело на сидящих за столиком приятное впечатление. И они  сразу приняли ее в свою компанию. Посетители только выбирали себе закуску, да и выпивку тоже, изучая меню. И предложили Диане присоединиться. В ожидании заказа познакомились и разговорились. Трио было соединено семейными узами: муж с женой и ее родной брат, приехавший отдохнуть в Крым. Он, еще загодя, чтобы не стеснять сестру и деверя, забронировал номер в Ялтинской гостинице на десять дней. И теперь извинялся перед встретившими его в аэропорту родственниками за то, что (как они считали), нанес им кровную обиду.
Родственники продолжали над ним подтрунивать:
- Ну, ясно! Профессор, герой соц. труда. Ему в наших четырех комнатных апартаментах тесно! А  в однокомнатном номере будет комфортно!
Тот продолжал оправдываться, что не хотел их обидеть, а наоборот: боялся доставить неудобство своей персоной.
В конце концов, они, выпив рюмку – другую коньяку, договорились, что он будет эти дни жить у них в доме, а от брони откажется сегодня же, позвонив в гостиницу.
Разговор переключился на Диану. Она выдала им про себя всю правду: учится в Москве на четвертом курсе театрального института, а, здесь, в Крыму на каникулах.
Компания оказалась веселой, остроумной. Время летело незаметно. Диана опомнилась только тогда, когда взгляд упал на ресторанные часы.
«Кошмар! – Не на шутку разволновалась девушка. Она, хоть и считала себя смелой, но остаться поздно ночью в чужом городе… Как она будет добираться до Ялты?! Да и хозяйка съемной квартиры предупреждала, что после двадцати четырех часов дверь не откроет.»
Диана быстро засобиралась, подозвав официанта, чтобы рассчитаться. Но ее сотрапезники не дали ей раскрыть сумочку.
- Тебе, дорогуша, твоя стипендия еще пригодится! – Заявили они, и сами оплатили общий счет, оставив официанту, щедрые чаевые.
Когда они всей толпой вывалились из шумного, светящегося огнями, ресторана, то Диана, будто попала в другой мир. На улице ни ветерка, черный бархат неба с мириадой мерцающих звезд, шатром раскинулся над головой.
От такой, поистине неземной красоты, все Дианины страхи растворились.
«Что они, и сама Диана, в сравнении с Космосом?..»
На землю ее вернул голос ее знакомых.
- Дианочка, мы поймали такси.
И, видя ее растерянность, насильно втолкнули в машину…

*                *               *

В коридоре никого не было, да, и неудивительно! Три часа ночи. Даже, завсегдатаи ресторанов уже угомонились, разбрелись по своим, или чужим номерам, найдя временное пристанище на какой-нибудь широкой гостеприимной кровати.
Владлен поудобнее (естественно, для себя), уложил тело.
«Трупу-то удобства не нужны», - цинично подумал он, и взялся за концы коврика.
Трудно было перетащить через порожек номера, а потом дело пошло, как по маслу.
«Хорошо, что поменял домашние тапочки на кроссовки, а то сейчас бы скользил на кожаных подошвах».
Владлен мысленно пожелал здоровья тому, кто натер паркет и тому, кто не расстелил ковровую дорожку. Ибо, сами того не желая, они помогли доволочить труп до дежурки.
Он толкнул дверь дежурной комнаты.
«Фу, черт! Опять помянул своего «приятеля» - нечистого, Владлен. Нагнулся над телом, и быстро прощупал. Карманов на одежде не было.
- Куда же ты могла сунуть ключ? О – о – ох, ну как же он мог забыть, что всякие ценности женщины прячут в укромное место, то есть, в бюстгальтер. Брезгливо покопавшись, нашел ключ.
Вдруг он почувствовал между лопатками холод, так бывает, когда чей-то нескромный взгляд подсматривает исподтишка.
Владлен резко  обернулся.
«Но нет! Ничего! Никого не видно! – Показалось», - решил он и, вставив в замочную скважину ключ, перевалил тело через порожек открывшейся мягко двери.
Он уже закрывал за собой дверь, поэтому не услышал, как с его этажа, чуть погромыхивая, стал подниматься лифт.
Пол в дежурке был застлан ковром. Владлен внимательно оглядел комнату, определялся, ища «твердый» предмет, но абсолютно ничего не подходило.
«Делать нечего, придется выбрать обеденный стол. - Женщина одна обедала в конце рабочего дня, выпила лишнего. Вставая, упала, и ударилась о край стола…»
Он подхватил еще теплое тело  под мышки, и поволок к столу. Ноги женщины тащились по ковру, собирая его в складки. Один туфель соскочил, обнажив стопу с тщательно выполненным педикюром.
Владлен положил тело Раисы на живот таким образом, чтобы ударенный висок был прижат к полу.
«Теперь, надо принести сюда поднос с рюмкой и оставшейся снедью».
Владлен посмотрел на часы, и поспешил в номер. У себя в номере вымыл свою рюмку, и поставил на место. Аккуратно, засунув палец в горлышко бутылки, переставил ее на поднос, вспомнив, что он к ней не прикасался. Рая наливала себе сама. - Теперь, шампанское и графин из-под водки. Здесь только его пальчики, значит, бутылку с остатками шампанского ставим в холодильник. – Рассуждал Владлен. Графинчик тщательно моем, воду из него долой в раковину. Теперь насухо вытрем и через полотенце, поставим на поднос. Раину тарелку и вилку – туда же.  Да, чуть не забыл! В ее тарелку перевалим содержимое из своей. Получается, что женщина пила, не закусывая, поэтому и опьянела быстро…»
Владлен опять выглянул из номера, и никого не обнаружив, потащил поднос в дежурку, и тщательно расставил все на столе. Графин, держа за горлышко через полотенце, поставил на пол, и прислонил Раины, уже холодеющие пальцы. После чего, и его водрузил на стол.
«Так, теперь самое главное: не забыть коврик от своего номера. И закрыть дверь дежурки ключом, имитируя закрытие изнутри. - Ну, это совсем легко».
Владлен повернул ключ на два оборота, вытащил его, и аккуратно подсунул в щель под дверью.
Довольный, он скатал коврик, и удалился к себе, где этот самый коврик раскатал в прихожей. Потом взял настольную лампу, и сантиметр за сантиметром, проверил зеленый ворс на наличие рыжих Раиных волос. Нашел несколько, и спустил в унитаз. Навел порядок на журнальном столике, и расслабился в кресле…
«Так, а где мое шампанское?! Надо выпить за упокой новопреставленной Раисы…»
Он направился к холодильнику за бутылкой, налил полный фужер, и залпом выпил.
«Какой он все-таки, умный! – Замел все следы…»
И, вдруг, его тело покрылось гусиной кожей.
«Дурак! Какой же он дурак! Ведь ключ от  двери в дежурку весь в его пальчиках...»  Он выбежал из своего номера, и в секунду был под дверью, за которой покоилась Рая.
Из-под двери пробивался свет. Владлен умышленно его не выключил.
«Как же достать ключ?! Подсунуть под дверь было легко, а вытащить назад – мешал порожек».

*                *                *
Опер Смелков не мог задержать семью Нолькиных, даже на семьдесят два часа. Ему нечего было им предъявить. А, что «вещественные доказательства» Нинок две недели проносила на ногах (пока не порвала), так откуда ей было знать, что женский чулок «участвовал» в ограблении.
  И чета Нолькиных, победно размахивая подписанным пропуском, будто флагом, гордо проследовала к выходу. В полной уверенности, что помогла следствию…
«А, может, действительно, помогли?! – Муж с женой, давно и много пьющие,  постоянная головная боль местного участкового, один раз в своей никчемной жизни, принесут пользу?! - А, теперь, отправим оба чулка на экспертизу. Протокол изъятия подошьем в «Дело», - рассуждал про себя стажер.
Заключение Смелков получил довольно быстро. Хорошо, когда эксперт – женщина. Можно обойтись коробкой конфет.
И вот, заключение лежит на столе. Опер внимательно его читал.
«Ну что это ему дает»?
Чулок женский черного цвета, 100% синтетика, размером 21, изготовлен на чулочной фабрике, отечественного производства. В области колена имеется спущенная петля. Чулок имеет запах парфюма заграничного происхождения (предположительно, французского), судя по стойкости и аромату. Опять же, исходя из того, что аромат терпкий мужской, можно предположить, что данное изделие, то есть, женский чулок, надевал мужчина?..
Экспертиза, состоящая из одних предположений, заставила Смелкова задуматься:

«Что мы имеем»?
1. Чулок. Он может быть куплен в любом галантерейном магазине.
2. Нападавший был мужчина, роста, выше среднего. Свидетель Нолькин описал «негра» высоченным, а, ведь сам Нолькин был ростом 175см.
3. Свое лицо нападавший скрывал под черным чулком, от которого позже избавился, выходя из подъезда. Он считал, что бояться нечего. На ткани следы пальцев не остаются. Но вор не рассчитал, что оставил след для собаки. Но, кинолога вовремя не вызвали, значит, и этот след потерялся.
«Что у нас остается»?
Высокий (выше 180см.) мужчина, спортивного сложения с хорошей реакцией, не бедный, с отличным вкусом, привыкший за собой ухаживать. Да, еще, хладнокровный, некурящий. Скорее всего, занимается спортом. И еще можно добавить – мужчина холост…
К такому выводу лейтенант пришел, исходя из цепочки рассуждений: ростом – выше среднего, потому что был выше Нолькина. Спортивное сложение и хорошая реакция – это следует из показания потерпевшей: вор напал молниеносно со своим электрошокером. Мужчина – явно при деньгах  - французский парфюм – дорогой.
Явно привык за собой ухаживать. Даже, идя на дело, не мог не облиться одеколоном.
Что он – хладнокровный? Только человек с крепкими нервами, мог спокойно перешагнуть через тело, и войти в квартиру, оставив дверь на распашку. Ведь хозяйка квартиры лежала на пороге, и ее запросто могли увидеть соседи в это время суток. Но, он вошел внутрь помещения, и что-то взял. Возможно, пробыл в квартире недолго, значит шел целенаправленно – знал, где искать.
Некурящий – запаха табака эксперт не обнаружил. Значит, следит за здоровьем, а, следовательно, занимается спортом.
А, что он не женат? Следует из выше перечисленного. Женатому мужику некогда заниматься спортом, разве что, бег на длинные дистанции, за автобусом на остановке, когда не знаешь: где водителю придет в голову остановиться. И короткие дистанции – бег 
трусцой с мусорным ведром. Женатику даже в голову не пришло бы покупать себе парфюм, если рядом «слабый пол», который, при мужском невнимании, может «сильными» словами выразить свою обиду. Поэтому 8 марта большинство мужиков тащат в свои «пещеры» подругам жизни, зажатые в кулачках, чахлые тюльпаны, и к ним в придачу, подарки, купленные при величайшей экономии. Отказывая себе в кружке пива, выпиваемой с друзьями, после «непосильной» работы. Покупая себе дешевые сигареты и т.д. и т. д.
И, все эти «жертвы» приносятся любимой женщине, чтобы лишний раз чмокнула, в пахнувшую шипром, макушку. Чтобы по вечерам в «пещере» вкусно пахло «дичью» или хотя бы, картошечкой, поджаренной на масле, купленном на талоны.
«Так что, богатенький Буратино, ты не женат, иначе напялил бы себе на голову чулок любимой женушки. И пахло б от тебя «Диором» или «Фиджи», - мысленно, проявил свои познания в женских духах, лейтенант. – Так что, ты, дорогой, птица высокого полета. Интересно, где ты сейчас летаешь, и чьи гнезда разоряешь»?!

*                *                *
- Дианочка, позвольте нам и дальше, продолжить, взятое над вами, шефство? – Не то, спрашивали, не то ставили перед фактом, знакомцы из ресторана, пока такси катило в Ялту.
- Ну что, вам, голуба, терпеть неудобства, проживая в комнате на четверых? Зачем кому-то отдавать забронированный номер? - Сейчас мы заедем в гостиницу.
-Не возражаете, друзья мои? – Обратился герой соц. труда к своим гостеприимным родственникам.
Родственники не возражали, и вся компания направилась к гостинице. Проблем с переадресацией номера не возникло, так как звезда героя, заблаговременно приколотая к пиджаку, плюс бутылка  сухого шампанского, купленная здесь же, у швейцара, сыграли свою роль. И администратор, протирая сонные глаза, и зевая во все тридцать два  золотых зуба, выписала разрешение на поселение.
Оплатить за нее проживание в номере Диана не позволила категорично и решительно. «Деньги у нее были. Во-первых, за еду в ресторане, она не платила, во-вторых, хозяйке, снимаемой комнаты, отдала только за сутки. Да, и эти сутки проведет, как видно, в более приличном месте».
Диана решила сразу подняться к себе в номер…
«А вещи заберет у хозяйки завтра». – Решила она.
Швейцар предупредил, что лифт временно на ее этаже не останавливается из-за поломки. И, видно, вспомнив, что она из той компании, кто у него купил шампанское за тройную стоимость, извинился за временные неудобства, стал подробно объяснять, как попасть в номер.
- Значитца, запоминай, твой номер на четвертом  этажу. Тебе надо доехать до третьего, и подняться на четвертый. Или, ехай на пятый, а потом спустишься на четвертый этаж. Ключ возьмешь у своей дежурной. Но, она может спать, поэтому, постучишь к ей в дежурку. Если не достучисси, то ищи ее на третьем этажу. У ей там работает подружка – Райка.
Швейцар еще б долго разговоры разговаривал, но, на счастье Дианы, в гостиничную дверь постучали. И разговорчивый дедок швейцар, нахлобучив на голову фуражку, потрусил к выходу.
Диана быстро прошла к лифту, и нажала кнопку. Пока лифт спускался со скоростью черепахи с ревматизмом, она услышала подобострастный голос швейцара: «Можно, и сухое – с, есть горилка – с. Ассортимент (он так и сказал: ассортимент - с ударением на     «и») широкий.
Наконец-то приполз лифт, и раздвинул перед ней подагрические скрипучие двери.
Диана валилась от усталости. Ей очень хотелось спать. А тут придется бегать по этажам, в поисках ключа от номера.
 Она решила, что рациональней будет подняться до третьего этажа… Спускаться все легче, чем подниматься по крутым ступеням.
«А, уж, если подружки разошлись спать, тогда и пешком по лестнице дойду».
Лифт поднял ее на третий этаж.
Диана вышла, и остановилась, ориентируясь, где может находиться дежурка?!
В конце коридора, метрах в десяти от нее, стоял стол с настольной лампой, освещавшей небольшой «пятачок» вокруг. Девушка уже собралась пойти на огонек, но замерла, и спряталась за угол, во тьму.
Осторожно высунув голову, она увидела мужчину, присевшего на корточки, и искавшего что-то в куче тряпья.
Вероятно, он нашел что искал, потому что поднялся во весь рост, и вдруг резко оглянулся. Диана еле успела нырнуть за угол.
Она уже хотела дать деру, но любопытство взяло верх над страхом, тем более, она узнала этого мужчину. У него, правда, была другая прическа: волосы распущены по плечам. Она же видела его с идиотским хвостиком на затылке.
Но, обрейся он хоть наголо, Диана, все равно б узнала Владимира Ивановича.
«Чего стоили его глаза?! – холодные, как у питона».
Она вытащила из сумочки пудреницу: «Ну-ка зеркальце, скажи, и всю правду покажи ! Чем там занимается поздней ночью дядя Вова?»
В зеркале, как на экране, показывали детектив. В главной роли с ее знакомцем. Герой тащил за углы коврик с чем-то тяжелым.
«Может, ты герой – любовник, вовсе не физик – ядерщик, а обыкновенный гостиничный воришка»? – подумала Диана,  рассматривая содержимое на ковре.
Она, чуть не вскрикнула. Этим «содержимым», которое сразу приняла за кучу ворованного тряпья, оказалась женщина. Довольно, пухленькая и, вероятно, тяжелая.
«Вон, как корячится Владимир Иванович, перетаскивая тяжелую ношу через дверной проем. – Вот гад! Не мог женщину на руках донести до кровати?! – возмутилась Диана, убирая в сумочку пудреницу, и направляясь к лифту. - Женщина тоже хороша! Надо ж, так напиться, до бесчувствия, что я приняла ее за вещи, умыкнутые Владимиром Ивановичем.
Диана поднялась на свой, четвертый этаж, как ее учил швейцар. Дежурная сидела в коридоре за своим столом, и, что-то, увлеченно читала, улыбаясь. Девушка подошла, поздоровалась, протянув визитку. Пока дежурная заносила ее данные в журнал, взглянула на стол. Там лежало развернутое письмо, а рядом цветные фотографии ребенка в разных видах. Диана вспомнила, что такие фотографии одного лица, наклеенные на картон, и собранные в «гармошку», называются фото – репортаж.
Судя по возрасту дежурной, - это фото ее внучки, а письмо – от дочери, или от сына.
«Загадаю – решила Диана. – Если письмо с фотографией от дочери, то у меня с Владимиром Ивановичем все пройдет на «Ура»!..
И она с улыбкой, изрекла: «Хорошо, когда дети не забывают маму»!
- Да, - растроганно подтвердила женщина, - не забывают! И звонят, и пишут. Вот сегодня получила весточку, писал зять, у дочки что-то с пальцем (вообщем, нарывает), а фотографии эти – моей внучки от сына (получила заказным письмом).
- Хорошие дети! – Подтвердила Диана, и взяла, протянутый ключ от своего номера.
«Что это значит? Совпало загаданное или нет»?! – рассуждала она, укладываясь спать.
У нее не было сил не только идти под душ, но даже думать.
«Сегодня был такой длинный день, самый длинный день в моей жиз…» - последнее слово она додумать не успела.
    *                *                *

Наплакавшись вдоволь, девушки разомкнули объятия,  посмотрев друг на друга еще мокрыми от слез глазами.
И вдруг  раздался хохот…
Таня и Оля, некультурно показывали пальцами друг на друга. Красные глаза и носы, растекшаяся по щекам, тушь… Вообщем, красавицы и все! В завершении у Тани началась икота. Она задерживала дыхание, пила воду, но икота не проходила, вдобавок, расплескала воду себе на грудь.
Девушкам стало еще смешнее, Оля от смеха, уже каталась по дивану, видя, как пытается избавиться от икоты, подруга. Вытаращив глаза, сомкнув губы, считает не дыша, потом со свистом выпускает зажатый воздух. Сидит какое-то время молча, и, только, собирается сказать, что икота прошла, как начинает икать снова.
Теперь у них обеих текут слезы от смеха. Они не слышат, как «разрывается» дверной звонок.
Таня, услышав, вздрагивает, и замирает…
Оля тоже перестает смеяться, но по щекам еще стекают слезы.
Таня, прижимая палец к губам, крадется к двери, и тут под ногой предательски, скрипит половица.
- Татьяна Николаевна, я знаю, что вы дома – доносится из-за двери ненавистный голос.
Таня оборачивается на Олю, стоящую в прихожей, обреченно поднимает плечи, и открывает входную дверь.
На площадке, во всей своей молодой курносой «красе»  стоит лейтенант Смелков. Он улыбается добродушной улыбкой, вытирает платком вспотевший лоб, и докладывает:
-  Жарко, лето наступило... Но, видя заплаканные глаза девушек, глупо спрашивает: - Вы что, не рады?
Девушки переглядываются, и Оля с сарказмом отвечает:
- Что вы, товарищ милиционер, мы просто ужасно рады! - Правда, Тань? Видеть
 вас – вестника наступившего лета!..  Рады уже потому, что вылечили нас от…, (посмотрев на Таню), продолжает Оля… - Вообщем, помогли… Ну, с чем пожаловали? С чем пришли? С приветом?! Рассказать, что солнце встало?! – декламировала  стихи Ольга.
Стажер опешил от такого натиска.
«Еще и обзывается! Почему это я с «приветом»?! То же мне, если учится в институте, то умная очень»?! – Сердито посмотрел он на усмехавшуюся девушку. 
- Между прочим, я пришел не с приветом, а с вопросами, которые хочу задать Татьяне Николаевне. Я, официальное лицо при исполнении, а вы обзываетесь. Могу привлечь вас за оскорбление. – Не на шутку рассердился Смелков, но, наткнувшись на красные глаза девушек, пошел напопятный. – Но не буду. - У вас, вероятно, какая-то беда, а я не вовремя, извините!
 «Вот так, всегда, хочешь как лучше. Пришел сам, чтобы не вызывать повесткой потерпевшую в отделение… - А тут море слез»…
- Может, нужна помощь?
Тут в разговор вмешивается Таня.
- Спасибо, уже помогли.
- Не понял, чем…
- Тем, что напугали нас неожиданным звонком, и спасли меня от икоты. – Гундося, ответила Таня, зажав пальцами нос.
Сергей почувствовал, как лицо наливается кровью.
«Ну, нет, дамочки! Я не позволю больше над собой издеваться. Я им кто? Мальчишка на побегушках?! Мы почти ровесники…» - Думал он сердито.
А вслух спокойно, и (как ему казалось), строго произнес:
- Сейчас вы, Татьяна Николаевна в расстроенных чувствах, поэтому приходите в

 себя, успокаиваетесь, и ждите повестку. А пока проводите меня, пожалуйста. И не забудьте хорошо запереть дверь во избежание…
Во избежание чего, девушка уже не расслышала, так как беспардонно захлопнула за Смелковым двери, чуть - ли не вытолкнув в спину навязчивого опера.
- Ну что, Оль, по кофейку, - предложила Таня, возвращаясь в комнату.
- Нет, Таня, спасибо. Мне сегодня в бассейн, а еще в порядок надо себя привести. Можно я у тебя умоюсь, а то бабулю не хочется пугать своим видом?
Тане так не хотелось отпускать подругу, она боялась остаться наедине со своими мыслями. Но, ничего не поделаешь. Оля чмокнула ее в щеку.
– Не скучай!
Скучать ей не придется. Она найдет работу рукам, вон, сколько стирки накопилось. Если б можно было б и голову загрузить чем-нибудь полезным, чтобы не осталось места для мыслишки о  Владлене, что она сделала не так? Чем могла обидеть любимого человека? Таня взвесила все свои поступки за последнее время. Надо было провиниться только очень серьезно, чтобы Владлен уехал отдыхать один, без Тани и даже, не сообщив ей. Ведь он такой внимательный и ответственный. А еще он не знает, что я не уберегла его подарок. Вот приедет, не увидит кольца на моем пальце, обидится, огорчится, обзовет меня несобранной растяпой.
Владлен был довольно сдержанным и только, если она выходила за рамки благоразумия, давал выход своим эмоциям.
«Ну, почему – почему я такая невезучая, что плохо не только мне, но и окружающим меня близким людям? Действительно, Владлен прав, я растяпа! – Укоряла себя Таня. – Только растяпа могла открыть дверь, не посмотрев в глазок, и нарваться на грабителя. Из-за меня Владлен потерял сына. Вот и ответ! Так что нечего удивляться, что он уехал без меня. Конечно, из-за своего благородства, он не стал меня упрекать в содеянном. В том, что не уберегла его ребенка. Ему надо было уехать, чтобы побыть одному. Как он мог работать со своей скорбью?!» – И Таня опять заплакала.

*                *                *
Владлен возвращался к себе в номер, шаркая ногами, как глубокий старик. На него было страшно смотреть. Длинные волосы растрепались, пряди прилипли к мокрому от пота лбу, глаза блуждали, как у сумасшедшего. Он сел в кресло, обхватив голову руками, и зарыдал.
Ну, зачем – зачем он это сделал? Ведь все так хорошо, гладко шло. Вроде все продумал, все предусмотрел, и вдруг, такая нелепая промашка - оставить на ключе свои отпечатки пальцев, а теперь, что делать?! Ему – кандидату наук, без пяти минут профессору. Где ему заканчивать докторскую диссертацию? В лагере, в тюрьме?.. Судьям будет наплевать, что ты интеллигентный, умный, что тебя ждут студенты и больные… Судьям все равно: вор ты или врач, сошлют шить фуфайки…
«И все это из-за нее, - распалялся Владлен. – Из-за особи, которая захотела молодого мужчину, желала получить удовольствие, а забыла, что за удовольствие надо платить! Вот, и расплатилась! И ему весь отдых испортила», - возмущался он.
Его ни на секунду не посетила мысль, что он убил человека. Ни за что оборвал жизнь ни в чем не повинной женщины. Раскаяния в его душе не было. Только, страх. «Как уйти от ответственности за содеянное»?!
Первой мыслью было: бежать из гостиницы. Прямо сейчас, не сдавая никому номер. Собрать свои вещички, и был таков… – Но, нет! Этого делать нельзя. – Размышлял он. Сбежать с места преступления, - это, все равно, что признаться в убийстве. – Номер проплачен вперед еще на две недели. И уехать, не сделав перерасчета, будет сверх подозрительным. Нет, он не станет выписываться раньше срока. При упоминании слова «срок» Владлена передернуло…
«А, собственно, что это я замандражировал?! Кто может его, врача, доцента, заподозрить в убийстве дежурной?! Какой у него может быть мотив?! – Да, никакого! – Знакомство, чисто «шапочное». – Здравствуйте, и до свидания – дайте ключ – возьмите ключ. Опять, этот проклятый ключ всплывает.  Если дело дойдет до снятия отпечатков пальцев со всех проживающих, то тут можно отговориться, дескать, проявил галантность, и поднял упавший ключ». Владлен улыбнулся своим логичным рассуждениям, потянулся до хруста в костях, и пошел спать. Заснул он моментально, ибо совесть его не мучила. И проспал до обеда. Он так крепко спал, что не слышал весь ажиотаж, который поднялся на этаже с восьми утра.
Сначала, с раннего утра, дежурную Раису не могли найти жильцы, чтобы отдать ключи от своих номеров. Некоторые забирали их с собой, некоторые сдавали администратору. Потом, на смену пришла суточная дежурная. А смену принимать не у кого.
Сменная вначале не хотела поднимать шум.
«Такое и раньше бывало. Не часто, но бывало, когда Раиса «загуляет» в каком-нибудь номере с мужичком, потом извиняется, что проспала. И обязательно как-нибудь отблагодарит сменную, что «прикрыла» перед администратором.
- Не порядок, конечно, но, что поделаешь? Рая – женщина свободная, молодая. И природа требует своего.
И ей прощали. Еще и потому, что Рая – была женщина незлобивая, открытая, с легким, веселым характером.
И, сменная дежурная стала ждать за столом в коридоре.
«Не по номерам же Райку искать. Этак, можно всю гостиницу облазить, никаких ног не хватит»! – Рассуждала дежурная.
Стрелки часов начали подвигаться к девяти часам. Пришедшие горничные, стали ворчать, что нет списка выезжающих, и они не знают, какие номера генералить. То есть, готовить к новому заезду. А в каких менять белье по сроку?
И свои претензии начали высказывать женщине, только что заступившей на смену.
Пожилая дежурная, спокойная по своей натуре, начала «дергаться».
«Ну что это такое? Утро начинается с нервотрепки, а ведь работать предстоит целые сутки. Скоро позвонит администратор ее смены, и спросит:
- Какие номера освободились, А, кто хочет продлить?..
Вообщем, Райка всех подводит!
«Ну, где она пропала? Что б ей пусто было»! – ругалась про себя сменная.
Тут, горничная заметила тонкую полоску света, выбивавшуюся из-под двери дежурки.
- Вот, смотрите! - Возмутилась она. – Нас ругают, что не экономим электричество, а тут,  днем с огнем…
- Может, она здесь дрыхнет?! 
- Рая, Раиса, открой! – кричали собравшиеся работники.
Потом стали дубасить в дверь кулаками, ногами, но все без толку.
Кто-то, догадался заглянуть в замочную скважину, но увидел только часть комнаты.
- Хорошо, что ключ изнутри не вставлен. Можно открыть запасным. – Подала умную мысль горничная.
Пока искали запасной ключ, на этаже появился директор, отставник, любящий дисциплину и порядок. Он шел бравой походкой военного по коридору третьего этажа, но не один. Как гром с ясного неба, без предупреждения, нагрянули санитарные врачи с проверкой. И уже при них пришлось открывать дверь в дежурную комнату.
- А, вот и наш ключ, - весело сказала горничная, поднимая ключ, лежавший возле двери.
Тут, вся честная компания ввалилась в комнату, и все увидели «мизансцену», которую подготовил Владлен.
Когда подошли к  лежащей на полу женщине, и дотронулись до нее, то стало понятно, что она уже не проснется. Ибо тело окоченело.
Директор по военному приказал всем покинуть комнату, и ничего не трогать до приезда следственных органов. Сам набрал 02.
Главное: «вовремя» было сказано, когда на месте возможного преступления, потопталось столько любопытных. Хорошо, что не успели на столе ничего потрогать.
Ключ же, доставивший Владлену, столько волнений, не только захватали руками, но и попутали с запасным, когда закрывали дверь дежурки до приезда опер. группы.
Оперативная бригада, в отличие от скорой помощи, приехала очень быстро, прихватив с собой сразу и труповозку.
Кроме оперуполномоченного подъехал следователь из районной прокуратуры, патологоанатом, эксперт – криминалист.
Спецы, хорошо знавшие свое дело, управились за два часа, и отбыли, прихватив тело для вскрытия.
Хотя, при первом впечатлении: стол, накрытый на одну персону, перегар изо рта покойной, а, также, поверхностный осмотр трупа, насильственной смерти не показал.
Ни синяков, ни ссадин, не обнаружено!
Ну, а там, вскрытие покажет…
Владлен проснулся около часу дня. Прекрасно выспавшийся. Принял контрастный душ, и почувствовал, что сильно проголодался.
- Надо попросить дежурную, чтобы она принесла обед из ресторана. – Решил он, и вдруг вспомнил ночное происшествие.
Для него убийство человека – всего лишь происшествие, выбившее его из колеи.
Но, самое интересное, что ночное воспоминание, вызвало у Владлена  только досаду, страха уже не было.
Вот уж верно: утро вечера мудренее. Сейчас его мысли, на свежую голову, были собраны в пучок, и имели правильное направление. Если разобраться: кто такая Раиса? Большой политический деятель? Нет! Важный начальник? Нет!  Как он понял из разговора с ней, у нее нет ни мужа, ни детей, ни близких родственников.
Исходя из всего этого, - подъитожил Владлен, - прокуратура, скорее всего, «спустит все на тормозах».
И, действительно, «Дело» заводить не стали, потому что экспертиза нашла на всех приборах, стоящих и лежащих на столе, только отпечатки пальцев пострадавшей. Судебно - медицинская экспертиза при вскрытии показала наличие в крови изрядного количества алкоголя. Яд не обнаружен. Смерть наступила от удара в висок твердым предметом. Судя по положению тела и, исходя из свидетельских показаний, что дежурная комната была закрыта изнутри, а, также, отсутствию следов борьбы на теле пострадавшей, следователь пришел к выводу: пострадавшая, в сильном опьянении, упала с высоты своего роста, ударилась виском о край стола. Ввиду чего, получила черепно-мозговую травму, несовместимую с жизнью.
Вот так, органы «умыли» руки, и душегубу – Владлену Марковичу, убийство сошло с рук.

*                *              *

Диана ночь проспала без сновидений. В девять утра позавтракала в буфете на своем этаже. Прихватила купальник, и на катере отправилась в Гурзуф. На встречу с Владимиром Ивановичем.
«Надо ж было пополнить свою «казну», а то плата за номер в гостинице здорово истощила кошелек».
На пляже, на обычном месте, девушка его не обнаружила. Она потопталась, оглядываясь по сторонам, но… Прошлась по всей узкой полоске пляжа, переступая через тела, окрашенные солнцем, спотыкаясь о лежаки, цепляясь о шезлонги. Но Владимира Ивановича нигде не было.
По совести говоря, Диана не очень-то расстроилась. На крайний случай, (если он не появится на море в течение двух дней), то она знает, где его найти.
Он, вероятно, здорово на нее разозлился, что вчера она не появилась, как обещала.
«Наверное, весь день провалялся на песочке, в ожидании. Не солоно хлебавши, вернулся в гостиницу, и «расслабился» с дежурной своего этажа. Но, судя по ее лежачему состоянию, - засмеялась Диана, - напилась больше женщина. Потому что Владимир Иванович стоял на своих ногах… И, его лицо, - вдруг вспомнила девушка, - было трезвым, и каким-то… Вообщем, совсем не удовлетворенным, какое должно быть после близости с женщиной».
Диана взяла напрокат надувной матрац, и заплыла подальше в море.
«Позагораю на воде, потому что на пляже «яблоку негде упасть».
Легла на живот, подставив спину горячим лучам, и закрыла глаза.
Ту же, перед ней возникла картинка: «Дядя Вова во всей красе. Растрепанные волосы, оскаленный рот. Он был похож на маленького хищника, загнанного в угол. Такие же испуганные злые глаза и маленькие, острые зубки»…
В общем и целом, физик (если он, конечно, физик, а не гостиничный вор), был довольно симпатичный, обаятельный. Но только не для Дианы, Ей он совсем не нравился. Ни чуточки…
«Что в нем не так? – Думала девушка. – Ладно, поживем – увидим! Пока я не хочу, чтобы он видел меня в гостинице. Пусть думает, что живу в Гурзуфе».
Матрац слегка покачивало на воде. Солнце, хотя и Южное, в начале июня, не обжигало, а приятно согревало, и Диана не заметила, как задремала.
- Дорогая моя, что ж вы так далеко заплываете? С вашей стороны очень опрометчиво. Одно из двух: вы могли б утонуть, или вас унесло б течением в нейтральные воды.
Диана разлепила веки, чтобы увидеть нарушителя ее приятного уединения.
- Скажите мне спасибо, что я оказался рядом и спас вас, - продолжал Владимир Иванович.
Она неловко повернулась на матраце, который ее тут же скинул. И Диана с головой ушла под воду.
Владимир Иванович, истинный джентльмен, подхватил ее на руки, спасая и, проявляя чудеса «героизма», ведь глубина была «аж» ему под мышки. Диана уперлась руками ему в грудь, пытаясь освободиться, и взглянула на него.
Глаза у «спасителя» что называется, поплыли. И в тоже время, в них плясал бесовский огонь. Девушка,  потихоньку освобождаясь от его объятий. Сползала вниз, пока не почувствовала морское дно. Он, все еще не отпускал, держа за круглую попку, и прижимая к себе. Диана почувствовала, как быстро у него наступает возбуждение. Через два слоя материи в районе паха она ощутила твердый предмет. Владимир Иванович взял ее кисть, и пытался засунуть себе в плавки, губами ища ее губы.
Когда она почувствовала его слюнявый рот, ей, почему-то стало противно, и она отклонила голову, отчего его мокрые губы скользнули по щеке.
«Ну что, подержались за молодое тело – пора и честь знать». – Мысленно произнесла Диана, и осторожно высвободилась из его рук.
Ей хотелось дать ему пощечину и она, было, занесла руку, но вовремя опомнилась. Получилась бы «работа» на публику, которой здесь было предостаточно. Она тряхнула мокрыми волосами, вздернула нос, и, прихватив матрац, который терся о песок возле самого берег, направилась в пункт проката.
Диана поняла, что этот взмах руки не остался незамеченным для Владимира Ивановича и, вероятно, сильно задел самолюбие гордого мужика. «Да, остаюсь без финансовой поддержки, и придется возвращаться в Москву. – Разочарованно думала она, - но ничего! – Пыталась себя успокоить девушка. - Ничего, я отдыхаю уже десять дней. Свою порцию солнечных ванн уже получила. Это, конечно, все хорошо, но теперь все упирается в дату вылета. Поменять свой билет я уж точно не смогу. Два раза один и тот же «спектакль» перед прежним зрителем – администратором аэропорта, не пройдет.  Придется оставаться в Крыму и искать другого мецената, и сыграть иную роль. Хорошо, что я умею держать язык за зубами. – Хвалила себя Диана. -  Дядя Вова не знает, что живу в Ялте. Поэтому купаться буду здесь, или в Судаке – это недалеко от города».

*                *                *
Владлен все-таки решил попросить дежурную принести ему завтрак в номер. На своей территории он чувствовал себя спокойней и уверенней. Он позвонил по внутреннему телефону. Дежурная - женщина, обремененная большой семьей, обещала через полчаса принести еду. В назначенное время Владлен открыл дверь, и услужливо принял поднос из рук пожилой дежурной. Он расставил все принесенное, на столе, и добавил тарелочки с привезенными из Ленинграда, деликатесами, любезно пригласив женщину с ним перекусить, придвинул ей стул.
Та, сначала помялась, а потом поудобней уселась, аккуратно расправив юбку. Глаза у нее были заплаканные, но Владлен решил не проявлять инициативы. - Сама расскажет, если захочет.
Налил ей и себе черный кофе.
- Не стесняйтесь! Колбаса, сыр, икорка, кушайте, пожалуйста!
Женщина ела, молча, изредка шмыгая носом.
«Э – э – э, так дело не пойдет, придется задать наводящий вопрос самому».
- Я смотрю, у вас насморк; давайте налью вам еще горячего кофейку. Я, как доктор, вам советую: - избегайте сквозняков.
Тут она не выдержала, и заплакала. Между всхлипами поделилась с «добрым» жильцом:
- У нас на этаже произошел несчастный случай с дежурной… Раисой.
- А, может, ее кто убил?! Например, ревнивый муж приревновал к какому-нибудь пылкому поклоннику, и зарезал?! – поумничал  Владлен.
- Какой муж?! У Райки, отродясь мужей не было! Одни ухажеры! Да и не зарезали   ее вовсе! У меня зять в милиции работает, как раз в нашем районе. Так он заезжал домой перекусить, и все рассказал жене, то есть моей дочке, а та уж по секрету мне…
- Если, это тайна, то я даже и не смею любопытничать, - поскромничал Владлен. А сам подумал: «Ну и рабо – о – тнички! Служебную тайну выложил жене между борщом и котлетами».
- Я вам скажу, вижу – вы человек серьезный, и болтать лишнего не станете. Так вот. Зять сказал, что, если они будут заниматься каждым пьяницей, то не будет времени для расследования серьезных преступлений.
- Так это, что, несчастный случай?! – Покачал головой Владлен. – Ай – я – яй!
- Директор злой, собирается устроить нам всем «веселую жизнь». – Вздохнула дежурная, и собралась рассказывать дальше, какую жизнь им придется ждать от их директора.
Но Владлену это было неинтересно. Все, что нужно он узнал и теперь пытался тактично избавиться от словоохотливой женщины.
- Я вам не завидую, Такой солдафон привык в своей армии командовать мужиками шаг вправо, кругом. Что шаг влево (например, если женщина в рабочее время, зайдет в номер на чашку чая), может расценить, как нарушение трудовой дисциплины.
От этих слов, сказанных жильцом, дежурная подскочила, и вылетела из номера. «Приземлилась» на своем рабочем месте, и «закопалась» в бумагах.
В прекрасном настроении Владлен поймал машину и вскорости, сдав вещи в платную раздевалку, шел по пляжу, высматривая свою юную, стройную Диану.
Надо будет реабилитироваться за вчерашний день. За то, что девушка его не дождалась.  Ну, это легче всего, он выдумает какую-нибудь историю.  Поведет ее ужинать в хороший ресторан, и там порассказывает небылиц. Но, главное, - это сейчас ее найти. На прежнем месте ее не было, Владлен в который раз уже обходил узкую песчаную полоску, как журавль высоко поднимая ноги, ступни жег песок.
«Надо искупаться! А потом продолжить поиск», -  решил он не на секунду не сомневаясь, что она обязательно придет, чтобы встретиться с ним.
Он вошел в море по колено, зачерпнул ладонями воду, и только хотел полить себе на плечи, как увидел ее, свою пропажу. Она спокойно лежала на матраце с закрытыми глазами. Каждая последующая волна все ближе прибивала матрац к берегу. Владлен рассчитал, когда она окажется на безопасной для него глубине, и «смело» пошел разрезать волны своим телом. Когда вода дошла до подмышек, и волны стали отрывать его от морского дна, Владлен потянул на себя матрац, и заговорил с девушкой.
Она от «радости» чуть не утонула. Но он ее «спас», поводив под водой руками и замочив подбородок и хвостик на затылке.
Когда Владлен ее обнял, то почувствовал, как она дрожит, и сам ужасно возбудился. Хотел ее «взять» прямо в воде, но она отрезвила, чуть не залепив ему пощечину.
Когда девушка, в своей чистоте и неопытности, взмахнула ладошкой, то стала для Владлена еще желанней.
Он догнал Диану, когда она шла по аллее, но сразу не подошел, а наблюдал за ней, идя в метре позади нее. Он оценивающе рассматривал ее со спины: ноги, бедра, талию, спину, плечи, переходящие плавно в тонкую шею.
«Голова опущена. Интересно, о чем она думает»?!
Владлен подошел ближе, и взял ее за локоть. Он увидел, как заблестели от радости глаза девушки, - и самодовольно, ухмыльнулся.
А  Диана, действительно, обрадовалась его появлению.
«Не надо менять планы, и искать нового «благодетеля».

*                *               *   
Если говорить честно, то Оля солгала Тане на счет бассейна. Ей надо было оставить подругу одну, что б разобралась в себе самой, осудила поступок Владлена.
«Ведь ты, умная, красивая, и заслуживаешь счастья»! – Уже вслух говорила Оля, не замечая этого, и спускаясь по лестнице…
- Это, кто заслуживает счастья?!
Навстречу ей поднимался Илья с тортом в руках. Он случайно услышал конец фразы.
- Илюш, ты к Тане?
Вопрос был настолько неуместным, что Илья только поднял брови, и оставил его без ответа. Оля взяла его под руку, и потащила вниз по лестнице, бормоча на бегу:
- Илюш, мне надо с тобой серьезно поговорить, пока ты не встретился с Таней.
- А, что случилось? – Испугался Илья. - Я был на операции, когда мне звонила Таня, трубку брала ординатор, она узнала Танин голос, и сказала, что он был расстроенным…
- По этому поводу я и хотела с тобой поговорить. Дело в том, - продолжала Оля, что у Тани из записной книжки вырван листок с телефоном ее «преподобного» Владлена. Таня была в истерике, что не может позвонить этому мерзавцу, и о-о-о! Какой «ужас» - не услышит его голос.

- Мы все-таки раздобыли номер телефона кафедры, где он работает и …
- И Танечка с ним поговорила, - перебил ее Илья.
- В том-то и дело, что нет! Этот подлец, так называемый «жених», две недели, как в отпуске, отдыхает где-то, на морях. И даже очень может быть, с «другой невестой».
- Я только что ушла от Тани, - продолжала Ольга, - пусть переварит все, что только что узнала об этом негодяе. Я не хочу на нее «давить». А то получается, чем больше я на него нападаю, тем она сильнее его защищает.
- Одна, она взвесит все за и против, и поймет, что Он такое! Ведь, не дура же она, в конце концов, - горячилась Оля.
- Нет, Оля. Она вовсе не глупая, а просто любящая женщина, К тому ж, глубоко порядочная. Она судит обо всех по себе. Если она не может сделать плохо, то того же ждет и от близких ей людей.
- Ну, так надо открыть ей глаза,  и кому, как не нам, ее близким друзьям. А, точнее, тебе, Илья…  Во-первых, я не умею быть дипломатичной, и мою прямолинейность Таня принимает в штыки. А, во-вторых, Илья, это должен сделать ты, потому что ты, - Оля на секунду замолчала, -  ее любишь.
- И нечего краснеть! Я, ваш друг, и хочу, чтобы вы оба были счастливы. Я уверена, что счастливы мои друзья, могут быть только вместе!
- Ну что ты смотришь на меня глазами больной собаки?! Ты же мужик, так сделай первый шаг навстречу своему счастью! Признайся Тане в любви! – Настаивала Оля. - Таня увидит, как ты ее любишь, забудет своего Владлена. И, в конце концов, ответит тебе взаимностью.
- Оля, ты права только в одном: я, действительно, очень люблю Таню уже давно, - говорил Илья. - Сначала я надеялся, что она то же… И уже хотел признаться ей! Но… Я ошибался, принимая ее дружеское расположение ко мне за любовь. Теперь я благодарен Богу, что не успел ей открыть свои чувства, потому что сердце ее уже было занято; там благополучно «поселился» Владлен. Понимаешь, Оль, если б я тогда ей открылся, то не нашел бы возлюбленную, но потерял бы друга в ее лице.  А, что ты мне советуешь?! Что б я предложил ей себя, как лекарство от любви?! Но, это будет «горькая пилюля», и для нее, и для меня  - горько усмехнулся Илья.  Нет уж, я для себя решил: пусть все идет, как идет. И, если Гименею когда-нибудь будет угодно нас соединить, то ему не придется меня долго искать! Я всегда буду рядом!
Оля смотрела на Илью с такой нежностью и уважением. Она хотела, чтобы и ей – Оле судьба послала такого благородного, любящего человека. А пока спасибо судьбе, что Илья и ее друг. А вслух сказала:
- Ну, что, дружище? Ты прав,  иди к Тане. А то твой торт растает!  Да, Илюш, я думаю, тебя не надо предупреждать, что мы с тобой сегодня не виделись.
- Ладно, конспираторша! – Засмеялся Илья.

*                *                *
- Дианочка, во-первых, хочу извиниться, что вчера не пришел на пляж, и, наверное, заставил вас ждать. Но, обстоятельства сложились так, …
«Ну, надо же, какая досада! – Подумала Диана. – Я - то хотела, чтобы он зря меня прождал, а он сам где-то шлялся. И, где, интересно? Хотя мне приблизительно ясно, где он был и, главное, с кем… Ну, послушаем, что он нам наплетет?!.»
- Я никак не мог с вами встретиться, потому что ждал очень важный звонок из Горького. – Продолжал Владлен врать. – Из моей лаборатории должны были сообщить результат важных опытов. Я прождал весь день и бесполезно!  Очень расстроился, что и
Звонка не дождался, а, главное… - Посмотрел он заискивающе в глаза девушке, - понял, что день был прожит зря, ибо не встретился с вами,

мой ангел! И я, не поверите?! – Лег спать очень рано, в десять вечера. Представляете?
«Конечно, не верю! – Мысленно говорила ему Диана. – Не заливай, дядя Вова! – А в три часа пополуночи, кто таскал пьяных баб по коридорам»?!
- Ну что ж, вы молчите, Дианочка? Простили меня или нет?!
- Я, действительно, вчера потеряла из-за вас, Владимир Иванович, весь день. Если б я знала, что вы не приедете, то поехала на экскурсию в Ливадию. Потом, мне хотелось посмотреть достопримечательность «Ласточкино гнездо». И рассказать все мамочке, – надув губки, говорила она.
- Чтобы реабилитироваться перед вами, я сам устрою экскурсию, но завтра… Прямо, с утра… Поедем на целый день. А сейчас время близится к вечеру, и надо устроить «праздник живота», очень есть хочется! Вы, как? – Спросил Владлен, не сомневаясь в положительном ответе. И, знаете, что? Поедемте ужинать в Ялту, потому что в Гурзуфе нет нормального ресторана, достойного такой красотки, как вы!
Диана решила: «Сегодня – мой день. Все складывается пока гладко, и без приложения усилий с моей стороны.  Ну, а в Ялте, я постараюсь как-нибудь от него отвязаться!..»
Они пошли в ресторан – поплавок с романтичным названием «Испаньола». Ресторан представлял собой самый настоящий пиратский корабль с иллюминаторами, с «веселым Роджером» на мачте, с бушпритом и рострами. Только на рострах вместо шлюпок, располагался оркестр, а на палубе между грот- мачтой и бизань – мачтой, столы. Официанты были одеты, как «джентльмены удачи». Кухня (или, говоря уже на морском сленге – камбуз), тоже была «на высоте». Богатый ассортимент, и приготовлено очень вкусно. К тому ж, было весело. Музыканты играли на любой вкус: от «Пятнадцать человек на сундук мертвеца…» до современных песен и мелодий.
Вообщем, было здорово! Жаль, что время пролетело очень быстро. И светильники стали мигать, тактично приглашая посетителей к трапу на выход.
Владлен так устал от изобилия еды, питья, музыки, что ему уже не хотелось ни Дианы, ни кого…
Он представил себе, что ее надо будет провожать в Гурзуф, где она снимает комнату, а самому, возвращаться в свой «сарай», и аж передернул плечами.
Он с таким бы удовольствием залез под теплые струи душа, и завалился в гостиничную койку.
       Примерно такие же мысли были и у Дианы.
«Как же ей отделаться от своего кавалера с минимальными потерями»?!
И она сделала первый шаг!
- Владимир Иванович, уже поздно, мне надо домой. Может, вы посадите меня на такси?
Владлен вздохнул с облегчением.
- Конечно же, Дианочка. А завтра, прямо  с утра, мы едем с вами путешествовать по памятным  историческим местам.
Они без проблем поймали машину, а, вернее, автомобиль сам их «нашел», так как извозчиков было больше, чем ездоков. Владлен усадил девушку в такси, заплатил водителю.  Для приличия  делал вид, что запоминает номер…

*                *               *
Диана отъехала на какое-то расстояние в сторону Гурзуфа, и попросила водителя  развернуться, и отвезти ее в гостиницу Ялта. Водитель удивленно вздернул брови, и хотел возмутиться, но Диана сразу его успокоила, сказав, что деньги остаются у него.
Не доехав квартал до гостиницы, она вышла и, оглядываясь, как шпион, двинулась по направлению к зданию. До своего этажа она добралась без приключений, но спать совершенно не хотелось.  Да, у нее и не получилось бы, потому что, выдавая ключ от ее номера, дежурная выдала ей новость.
- Вы знаете, девушка, а у нас, на третьем этаже произошел несчастный случай. Погибла дежурная. Получилось так глупо: она немного выпила, и упала, ударившись неудачно головой. Может, если б вовремя обнаружили, могли б спасти. Но, она заперлась изнутри, и тело нашли уже остывшим… Вот такие дела! – Вздохнула дежурная. – Живешь, суетишься, а потом раз, и «господин случай»… И нет молодой, цветущей женщины!
Диана слушала, и перед ее глазами возникла картина прошлой ночи. И она поняла, что догадывается, кто такой этот «господин случай». У нее по телу побежали мурашки…
«Но нет, этого не может быть!» - Закрыла себе рот ладошкой девушка, она боялась, что высказала, вернее, выкрикнула вслух свою жуткую гипотезу.
Диана пыталась представить себе, что все виденное – это, просто, совпадение, но понимала, что обманывает себя. Ведь еще ночью поведение дяди Вовы казалось ей подозрительным. Да и сам «физик», вызывал у нее антипатию. Она, в первый же день знакомства, почувствовала его неискренность, и вот…
Диана стала расспрашивать дежурную о подробностях, не боясь вызвать подозрений. Женщины – все любопытны…
- Ну, я точно не знаю. А, по слухам, - это не самоубийство, ведь предсмертную записку не нашли. Да, и зачем Рае кончать жизнь самоубийством?! У нее никаких проблем в жизни не было: ни финансовых, ни семейных, да, и семьи у нее не было. Она жила одна, для себя. Материально не нуждалась. Мужчин у нее тоже хватало…
Диана  такой «логике», мягко говоря, удивилась.
«Какой же идиот делает такие выводы?! – Причем здесь отсутствие записки? Разве будет женщина биться головой об стол, чтоб покончить счеты с жизнью»?!
Больше ничего интересного Диана не узнала, и ушла в свой номер.
«А, интересно, какое направление у следственных органов»?! – думала она.
Для себя-то она уже сделала вывод, - это не несчастный случай, а убийство! И убийца никто иной, как ее кавалер. Если б дежурная случайно упала, и ударилась головой в номере Владимира Ивановича, то он бы вызвал милицию сам, а не перетаскивал тело в     служебную комнату.
«Нет, он сам «помог» ей: толкнул, и женщина ударилась. А, может, и сам чем-нибудь огрел?! – Интересно, как ему удалось закрыть дверь изнутри? Надо подумать. А для начала – увидеть эту самую дверь. Сейчас спускаться на его этаж опасно. Я это сделаю пораньше утром, когда все спят. А сейчас надо решить сложную задачу, что мне выгодней – сдать его милиции, или?.. – Задумалась она. - Если я расскажу следователю о том, что видела ночью, - рассуждала сама собой Диана, - то буду выступать в качестве свидетеля. А это одна головная боль: ходить на всякие допросы и т.д. И еще неизвестно, привлекут ли этого монстра к уголовной ответственности?! А, если он останется на свободе, то что? Мне жить в постоянном страхе,  что он отомстит?! Нет, от признания никакой корысти! Буду ждать, что скажет следствие?! У меня впереди неделя. Время есть. Теперь надо узнать на всякий случай адрес Владимира Ивановича. Но, как это сделать? У дежурной узнать: в каком номере проживает, а потом обратиться к администратору?! Нет! Женщины обязательно ему расскажут, что им интересуется, проживающая в гостинице, молодая девушка, и он легко, меня вычислит. Надо что-то придумать»…
И придумала…
*                *                *

Илья позвонил в дверь. Ему открыла Таня, вся в слезах. Он ожидал увидеть совсем другую Таню: сердитую, разгневанную, полную решимости на какие-то поступки, но никак не убитую горем, с глазами потерявшейся собаки. Из разговора с Олей он понял, что Владлен в очередной раз наплевал на Таню, и умотал отдыхать на море, бросив свою любимую в больнице. И, скорее всего, уехал с какой-нибудь пассией. Оля была права. Недаром у них обоих, у Ильи и у Оли сложился негативный взгляд  по отношению к Владлену. У Ильи затеплилась надежда, где-то совсем в глубине сердца, что Таня поняла, как ошиблась во Владлене, и этот поступок станет последней каплей в их отношениях.
А тут, слезы…
- Илья, ну наконец-то ты появился! Ну, почему, когда ты очень нужен, тебя никогда нет на месте! – Несправедливо выговаривала другу Таня.
- Вообще-то, дорогуша, я был на операции, - оправдывался Илья, обидевшись на незаслуженные упреки.
Он чуть  вгорячах не сболтнул: «Где вот болтается твой жених?» Но вовремя сдержался, ведь Оля просила: не говорить Тане об их разговоре.
- Что случилось, Танюша? Ты плохо себя чувствуешь?
- Да нет, со мной все в порядке. В смысле, здоровья… Плохо другое: почему из-за меня должны страдать близкие мне люди?!
У Ильи от этих слов аж ладони вспотели.
«Неужели, и на его улице наступил праздник?! Таня поняла, что он для нее представляет!»
Он обнял ее за плечи, и стал успокаивать.
- Танечка, да не ругай себя так! Я совсем не обиделся на тебя. Я ж понимаю, какая каша вокруг тебя заварилась?! На тебя, слабую женщину сразу выпало столько бед… Так что я совсем не обижаюсь, - повторил Илья, глядя в растерянные глаза дорой ему женщины.
- Причем здесь ты, Илья? – Перебила она его. – Я говорю о Владлене. Это он из-за меня перенес нервный стресс. Из-за того, что я не могла уберечь его сына. Я приношу ему одни несчастья!  Как ты думаешь, Илюш, если я очень попрошу у него прощения, он простит меня?      
Илья, молча, прошел на кухню, поставил коробку с тортом на стол, и направился к выходу. Уже в дверях нашел в себе силы сказать:
- Таня, выходи скорее на работу, а то можешь в ближайшей перспективе, составить компанию своим больным! - И захлопнул за собой дверь…
До Тани только через некоторое время дошел смысл, сказанного другом…
- Сам ты, псих! – Крикнула она в поздний след, обернувшись в сторону прихожей. – Но, в одном ты прав: надо собираться на работу.
И Таня пошла в ванную, стирать белый халат. Слезы высохли. Она успокоилась.  В отличие от Тани, Илья был вне себя. Он выскочил из Таниной квартиры взбешенный. Чуть не сшиб соседку с пятого этажа, пожилую женщину, которая, по всей видимости, подслушивала под дверью, о чем красноречиво говорило ее покрасневшее ухо. Явно не от стыда, а от долгого прижимания к чужой двери…
Женщина погрозила убегавшей спине кулачком и, когда он спустился на безопасное, для нее расстояние, «смело» крикнула ему вслед:
- Понапиваются тут всякие, а, потом честных, порядочных людей сбивают с больных ног.
«Интересно, кого соседка имела в виду, называя: «Честно – порядочной»?!
Илья был так возбужден, и так зол, что проскочил мимо автобусной остановки.
«Нет уж, увольте меня, Татьяна Николаевна! Разбирайтесь сами со своей жизнью! Извиняйтесь перед Владленом! Можете облизать его ботинки – это ваше дело. Только меня не трогайте!  Вон как, по вашей милости, разнервничался, аж тремор появился! – Возмущался про себя Илья, рассматривая свои руки. – А завтра, между прочим, операционный день…»

*                *                *
Владлен рано утром, сделав обязательную гимнастику, плотно позавтракав, отдал ключ от номера дежурной, и поспешил в Гурзуф. Настроение было приподнятым. Сегодня он повезет юную особь показать ей Ливадийский дворец, потом они пообедают в ресторане «Ласточкино гнездо». А ночью он попросит ее «рассчитаться». – Планировал он.
«Надо в сараюшке приготовить все к встрече. Для девушки это ж будет первая ночь с мужчиной, поэтому надо, что б все было «на высоте»: скатерть, свечи, хорошее вино, цветы. Надо купить дорогие розы, - вздохнул Владлен. – Что ж, придется потратиться, дело того стоит!»
В Гурзуфе он купил все, что запланировал. Правда, розы стоили, как билет на поезд. И это немного испортило настроение. Но, ничего!..
Когда Владлен подошел к назначенному месту, девушка уже стояла. Она пришла на пятнадцать минут раньше назначенного времени.
«Вот как «втюрилась» - самоуверенно решил он. - Прибежала раньше меня…»
На девушке было одето, закрытое по горло, платье. Открытыми были только руки. За ушами завязаны трогательные хвостики.
Владлен  умилился, видя такое невинное создание. Вся естественная, никакой парфюмерии на лице.
Если б Владлен только знал, сколько времени потратила Диана, что б выглядеть так, какой предстала перед очами «дяди Вовы»…
Юный образ – это, всего лишь грим, нанесенный профессиональной рукой, плюс, завязанные ленточками, хвостики и потупленный от скромности взгляд. Диана немного покрутилась перед зеркалом, репетируя этот самый, полный стыдливости и скромности взгляд.
В Ливадии все Диану приводило в восторг. Она, даже обутая в бахилы, боялась наступить на паркетный пол, выложенный из разных пород дерева, и представляющий,
произведение искусства. Диана вытащила из сумочки дешевенький фотоаппаратик и бесконечно щелкала, приговаривая: «Отвезу мамочке, пусть полюбуется»!
Она зарядила в фотоаппарат вторую пленку. Потом просила Владлена, чтобы он ее поснимал на фоне той, или иной достопримечательности.
И Владлен с удовольствием ее фотографировал, наблюдая через объектив ее «неумелые» попытки позировать. Он был в восторге от Дианы, пока она не попросила кого-то из экскурсантов: сфотографировать их вместе, комментируя Владлену:
-На добрую память…
Оставлять свое лицо на фото, как память, совершенно не входило в его планы, но виду он не подал.
«Ничего! – Решил Владлен, - найду момент и засвечу пленку».
Диана же, давно сама нашла подходящий момент, и щелкнула его, еще на первую пленку.
 «Пригодится, на всякий случай», - решила она. – По- хорошему, - думала девушка, портрет дяди Вовы должен «красоваться» на доске под зазывным названием «Их ищет милиция»! – Ведь это он грохнул бабенку из гостиницы».
Диана зябко передернула плечами.
«Вот он стоит, убийца! На расстоянии ее руки. Бр –р – р!»
Девушка опять поежилась от антипатии, что рука, нанесшая удар, обнимает ее за плечи. «Может вот этой самой рукой он ночью убил женщину?..»
Владлен истолковал жест, как то, что девушка замерзла, и быстро повел ее в ресторан.
Пока готовился порционный заказ шеф – поваром «Ласточкиного гнезда», Диана не закрывала рот. Говорила, что положит фотографию Владимира Ивановича в тайное место. У нее еще с детства есть тайник, где у нее, даже, втайне от мамочки, хранятся секреты. Школьные записочки (ей писал их, влюбленный в нее мальчик, когда они учились во втором классе), потом еще с детского сада хранятся цветные стеклышки, ну и еще много чего интересного…  – И она, оглядываясь по сторонам, шептала:
- Теперь и ваша фотка займет место среди моих ценностей. Владимир Иванович, я буду доставать вас из ящика, когда мамочка на работе и, глядя на ваши благородные черты, вспоминать вас. Наши купания в море, наши экскурсии. То, что вы меня так выручили деньгами… – Щебетала девушка, вытаращив на Владлена невинные глазки.
Владлена начало немного тяготить присутствие Дианы.
Он смотрел на нее, нежно улыбаясь, а сам думал: «Ну и дурочка ты! Квочка, одним словом. Девственность – единственное твое достоинство, но и его ты сегодня лишишься, а то что-то ты меня сегодня утомила».
В ресторане они просидели допоздна, и, наконец-то,  засобирались домой.
Пока Владлен расплачивался с официантом, Диана сходила в туалет, и нарисовала себе под глазами тени. Она стала жаловаться, что ее подташнивает, и голова слегка кружится. Просунула руку под локоток кавалера, и прильнула к нему.
Владлен радовался, что особь почти готова «к употреблению». Еще рюмочка коньяку, и все!
Они сели в такси и, чем ближе машина приближалась к месту, тем Диана себя  «хуже» чувствовала.  Участились «рвотные позывы». Она попросила остановить такси, потому что ее сильно укачало.
Владлен рассчитался с водителем, и посмотрел на девушку. Та стояла, перегнувшись в три погибели, и схватившись за живот. Потом растерянно посмотрела на него и хотела опереться на его руку, но он отшатнулся от нее. «Не хватало еще быть облеванным…». Диана прислонилась к дереву. Вид у нее был «не очень»…
- Вы хотели пригласить меня в гости, а я вот, расклеилась,  но ничего, - еле слышно, говорила девушка. Я у вас посижу спокойненько на диванчике или стульчике,  чтоб не вырвать.  – Объясняла девушка. - Может все и пройдет?! А, если станет хуже, можно ведь, и «скорую» вызвать, правда?
Такая перспектива, спокойного сидения или вызова бригады скорой помощи, Владлена не устроила.
«Надо как-нибудь уговорить ее пойти домой».
Он, как представил, сколько придется тащиться до ее дома, аж застонал. Но это, все лучше, чем замывать ее рвотные массы.
И, брезгливого Владлена передернуло…
Диана внимательно наблюдала за ним из-под опущенных ресниц.
- Владимир Иванович, ну что, пошли?!
- Да нет, девочка моя, - возразил ей Владлен. Давайте поймаем машину, и я вас отвезу к вам домой отлеживаться, а завтра утром, встретимся на пляже.
- Владимир Иванович, ну что, я маленькая что ли? Я сама доеду. Вот только денег я с собой не захватила.
Владлен, очень довольный, что сумел отвязаться от квочки, хорошо заплатил водителю остановленной машины, сказав: «Довезите девушку, куда скажет»! Ведь сам Владлен не запомнил ее адрес.
Диане это и было нужно. Она попросила добросить ее в Ялту, обещав доплатить…
В машине она аккуратно удалили все признаки «плохого самочувствия», тщательно стерев с лица грим. «Пока  все хорошо получается. Моя «болезнь» продлится и на завтра», - решила Диана, укладываясь спать в гостиничном номере».
Владлен остался ночевать в Гурзуфе, чтобы завтра с утра занять место на пляже, и дождаться Диану.
*                *                *
Таня с утра закрыла больничный лист, и вышла на работу, Она соскучилась по своим коллегам и по больным. Врачи обрадовались, что у них снизится нагрузка, потому что пока Таня болела, ее больных «разбросали» между другими психиатрами.
Больные были довольны, что пришла их любимая доктор, которая не только проводит медицинский обход палат, и назначает лекарства, но и слушает их жалобы душевные.  Она на все находит время.
У Тани накопилось много работы. К тому ж, поступили новые больные: некоторые с явными психическими отклонениями… Но появилось несколько больных, которым не место в псих. диспансере. Это были две пожилые женщины: одна, интеллигентного вида другая попроще. Если у них и были отклонения, то не по Таниному профилю. Повышенное артериальное давление и сердечная аритмия.
Таня решила понаблюдать за ними, и поговорить с главным врачом. Хотя уже поняла, что их «засунули» сюда скорее всего «добрые» родственнички. Она уже успела с этим столкнуться за недолгую врачебную практику. Это приводило ее в ужас. Но Таня – всего–на всего врач – ординатор, что она может сделать? Тем более, в пожилом возрасте у всех пошаливают нервишки. И грань между нервным и психическим расстройством очень узка. Этим и пользуются безжалостные богатые родственники и некоторые врачи, которые за деньги, «запирают» в психушку нормальных, но бесправных, (в основном, пожилых), людей.
И доживают эти несчастные, брошенные своими детьми, старики не в тепле и уюте, не в тишине и покое, которых они заслужили, а в нечеловеческих жутких условиях. В палате с душевнобольными. И эти детки (если их так можно назвать), иногда наведываются в больницу. Но основная их цель - визит к главному врачу, чтобы внести очередную сумму за продление пребывания матери в этом аду. А, заодно и наведаться к матушке с гостинцами: кулечком конфет или яблок, посидеть с ней десяток минут, и укатить к себе домой. А матушка обливает слезами подарки от мерзавца – сыночка, а потом весь месяц выглядывает в окошко в ожидании: не появится ли ее «чадо» на дороге?!
Не может Таня привыкнуть к такому бессердечию.
И, вот что интересно брошенные старые мамы ни одного плохого слова о детях своих не говорят. Таня, все удивлялась, рассказывая  Оле и Илье: «Неужели, они не видят, что их просто бросили?! Не замечают эгоизм своих детей?! Они слепы и глухи…
Оля с Ильей переглядывались, понимая друг друга с одного взгляда.
- А ты, Таня? Почему ж ты сама не видишь эгоизм Владлена, его хамское отношение к тебе?!
Но вслух этого не произносили.
- Уж,  действительно, «бревна» в своем глазу не видит.
День пролетел очень быстро. Тане некогда было думать о Владлене. А вечером надо идти на вокзал. Оля с бабушкой уезжают отдыхать в Подмосковье.
«Счастливые! Подышат свежим воздухом, сменят обстановку. У них путевки в какой-то пансионат в лесу, на берегу речки. - Тане, тоже, хотелось бы сменить обстановку, и отдохнуть. Соседи предлагали ей поехать вместе с ними, уговаривали, описывая в красках, как там будет хорошо. Таня и сама любила природу центральной России. Путевка на июнь в Подмосковье – не проблема. Илья мог бы еще продлить ей больничный, потому что Таня не до конца выздоровела».
Но она наотрез отказалась, ссылаясь на то, что на работу надо выходить обязательно! В глубине души женщина надеялась, что вот-вот появится Владлен, или позвонит ей с курорта, где он отдыхает, и пригласит Таню составить ему компания. И она, конечно же, бросит все и полетит к нему на крыльях. Таня старалась без надобности не выходить из дома, как угорелая, бросалась к телефону. «А, вдруг это он, Владлен?..»

*                *             

Владлену не хотелось вставать в шесть утра, но он боялся, что место на пляже, где они встречаются с Дианой, кто-нибудь займет.
Он решил сразу взять напрокат шезлонг – для себя, и лежак – для девушки. А позавтракают они вместе в ближайшем кафе. Владлен притащил, и разложил пляжное имущество под зонтиком, и расположился в шезлонге, подставив под ласковые утренние лучи части тела, открытые солнцу, закрыл глаза и не заметил, как задремал. Спал он крепко и долго. Проснулся, когда солнце «заглянуло» под зонт и стало пощипывать ему веки. А раскаленный песок – обжигал ступни… Владлен открыл глаза, и сразу не сообразил: где он?! Потом, взглянул на часы…
«Наверно, спешат?! И посмотрел на небо. Солнце было в зените, и щедро одаривало всех желающих своими горячими лучами. – Сколько же я спал? А где Диана?
Лежак был пуст.  Наверное, она не захотела меня будить, и сама ушла купаться».
Владлен заметил, что девушка подолгу сидит в воде, прямо – «водяная».
«Пойду, окунусь, и подожду ее на берегу».
Возле берега у самой кромки процедура повторилась: пригоршни воды сначала подмышки, потом на предплечья, грудь, живот, И наконец, он зашел по пояс в воду, и присел. Пологая волна подкатила к нему, перевалилась через плечи, и пошла дальше к берегу, чтобы белой пеной, прошуршать по прибрежному песку.
Одинокая голова Владлена, украшенная красным носом (он здорово подгорел), торчала в воде подобно буйку. Владлен умылся и прополоскал горло морской водой. Лицо защипало. Он решил, что с него хватит морских процедур, и выполз на берег.
Лежак был пуст.
«Подожду еще немного – решил Владлен, усаживаясь поудобней в шезлонге. А, если в течение получаса квочка не появится, пойду завтракать один. Пусть голодает»! – злился он, прислушиваясь к своему урчащему желудку.

*                *                *

Диана спала до одиннадцати, потом спустилась в ресторан, вкусно поела. И решила заняться «расследованием». «Сначала, надо посмотреть на дверь: как Владимир Иванович мог закрыть ее изнутри дежурной комнаты? Но для того, чтобы спуститься этажом ниже, надо изменить свою внешность, на случай непредвиденной встречи с дядей Вовой. По идее он в это время должен был быть в другом месте, но лучше подстраховаться». Диана накрасила губы ярко – красной помадой, попудрилась пудрой, цвета загара, убрала все волосы под соломенную шляпу, и надела солнечные очки, закрывавшие пол лица, с удовлетворением, посмотрелась в зеркало. Отражение показало ей яркую брюнетку с сочными губами.
Диана выглянула в коридор. Дежурной за столом не было. Тогда она с чистой совестью спустилась на третий этаж, и попросила дежурную: дать ей таблетку от головной боли.
- Перегрелась на солнце… И шляпа не помогла, - жаловалась она дежурной.
И пока та ходила за аптечкой, Диана подскочила к двери и аккуратно ее прикрыла.
- Ага – а – а! Вот в чем дело! – Удовлетворенно, возвращая дверь в прежнее состояние, поняла  Диана.
- Вы извините, что долго – оправдывалась дежурная, - аптечка находится в комнате горничных, в другом конце коридора.
И протянула Диане анальгин…
- Спасибо вам большое! Если б вы только знали, как меня выручили. Наша дежурная куда-то вышла, а головная боль такая, что хоть ложись и умирай.
- Да, что вы, дорогая? Говорите о смерти?! Вам всего-то, - окинула она взглядом девушку, - лет тридцать пять, не более, (грим «состарил» Диану на тринадцать лет). У нас вот тоже… Может, слышали? Несчастный случай произошел. Рая, – это дежурная с нашего этажа, погибла. В сорок-то два года... Ведь, могла б жить и жить…Ан, вон как! – горестно, вздохнула женщина. - Да и на гостинице «пятно». Директор озверел совсем. Утром на планерке всех, кто с ночи – обнюхивает, не пили ли мы на работе спиртное?! Я вам скажу по секрету «Его вызывали в прокуратуру. И устроили разнос. Что он не следит за дисциплиной своих подчиненных. Те напиваются в рабочее время до бесчувствия, и проламывают себе черепа. Раечка, не плохим будь помянута, любила выпить, - подморгнула дежурная Диане.
- Так это что? Вскрытие показало?! – спросила удивленная, и в тоже время, расстроенная Диана.
- Да, какое там, вскрытие?! – Возмутилась дежурная.  - Органы сказали, что и так, все ясно! На столе рюмка и пустые бутылки из - под коньяка и шампанского.
- Хоть Райка и умела пить, - продолжала дежурная. – Но такое количество может и слона свалить! Вот, она и свалилась, бедняжка! И дежурная опять приняла горестный вид. - Сегодня хоронить будут! Все, кто не дежурит, поедут на кладбище, ведь, родственников  у нее никого, а мы здесь даже помянуть по-людски не сможем. Ведь завтра злыдень опять нюхать будет. Ой, вы извините, что я вас заговорила, у вас же голова болит. Да и неинтересно вам слушать. – Всполошилась дежурная. – Про чужое-то…       
- Ничего! – Сказала Диана, - сейчас выпью таблетку и лягу. Еще раз спасибо вам.-
И Диана, низко склонив голову, поплелась к выходу.
У себя в номере, она спустила таблетку в унитаз. Тщательно умылась, чтобы не забились поры от пудры. «Ну, что, Дядя Вова? Ты у меня второй раз попался на крючок! Еще и какой… И уже дешево не отделаешься! – ликовала Диана. – Надо в ближайшее время узнать все его координаты, а то мне скоро в путь – дорогу». Настроение у нее было превосходное. «Сделал дело – гуляй смело! – Завтра пойду с утра на пляж».

*                *                *
Владлен еще немного посидел под зонтом. Злой, собрал пожитки, и пошел с пляжа. Взяв, оставленный в залог паспорт, зашел в ресторан, и подозвал официанта. Тот подошел и, протягивая меню, с улыбкой взглянул на Владлена. Владлен улыбнулся ему в ответ, отметив про себя: «Наконец то, сервис улучшается, а то обычно у обслуги такие кислые лица, что аппетит портится».
Заказав осетрину на гриле и пятьдесят граммов коньяку, Владлен проследовал в туалет вымыть руки. Открывая воду над раковиной, машинально взглянул на себя в зеркало… И понял, почему улыбался официант. Это не сервис улучшился, это его, Владлена вид ухудшился. Лицо напоминало кусок сырой говядины. Только вокруг глаз большие белые круги от солнечных очков. Владлен представил реакцию Дианы, когда она увидит его с облупленным носом.
«Уж, если официант не выдержал и улыбнулся, то квочка от смеха будет «кудахтать». Ведь такта у девочки, родившейся во тьме – таракане и, воспитанной какой-то нянечкой, ждать не приходится. Кстати, а как это мы сегодня с ней разминулись?! – Задумался Владлен. – А, может ей до сих пор плохо?! – С досадой предположил он, вспомнив, как корежило его знакомую?! Ну, так ей и надо! Коли такая слабая, нечего заводить роман с настоящими мужчинами, - Выпятил грудь Владлен, но, встретившись в зеркале со своим красноносым отражением, покачал головой. - Это из-за белой мыши я так обгорел. Если б она пришла, то… - Владлен потрогал свой нос. – Вот пусть завтра и она без меня поскучает, потому, что надо будет основательно заняться  своей внешностью.  Купить в аптеке спирт, и наложить на лицо компресс. Еще не дай Бог следы на лице останутся».
С озабоченным видом он поел, и вернулся в свой сарайчик, купив по пути спирт и бинт. В сарайчике ничего не изменилось: на столе непочатая бутылка, новые свечи. Только розы в стеклянной банке опустили головки, показывая, что скоро совсем завянут.
«Ну, что ж ты, такая невезучая?! – Думал Владлен о девушке. - Все время что-то мешает нашей встрече. Вон, даже розы тебя не дождались».
Вспомнив их цену, Владлен разозлился.
«Вот, к следующей встрече никаких цветов! Пусть будет счастлива уже тем, что рядом с такой провинциальной дурочкой находится такой мужчина, как я», – самодовольно думал Владлен.

*                *               *

На следующий день они не встретились, но Диана совершенно, не скучала. Она прекрасно провела время, купаясь, загорая и играя в мяч, с молодыми людьми.
Только через два дня Владлен решился показаться на пляже. Они столкнулись возле пункта проката пляжного инвентаря. Владлен оставил в залог паспорт, и, как всегда, взял в прокат лежак и шезлонг. Диана улыбнулась парню, выдававшему инвентарь.
Владлен искоса посматривал: не смеется ли Диана над его шелушащимся носом?! Но девушка и не думала смеяться! Ей было плевать и на его нос, да и на него самого. Глядя на Владлена, она видела только одно, как он, с оскаленным ртом, лохматый, волочет безжизненное тело женщины. «Сорок два года… Такая молодая… Даже моложе ее мамы… -  Девушка сейчас думала только об одном: - Как бы ни сорваться, и не выложить  этому надутому индюку, что она ВСЕ знает. Но она взяла себя в руки. Это будет такая глупость с ее стороны. Минутное удовольствие лицезреть его вытянувшуюся красную физиономию. Нет! Совсем неинтересно, да и опасно! Если он не испугался убить женщину в общественном месте, в гостинице, то убрать меня сможет очень легко. Например, подплывет, да и утопит, как котенка. И, что ей останется? Ходить дрожать, да оглядываться…  Надо взглянуть на паспорт дядя Вовы. На всякий случай… Вдруг пригодится?»
Владлен с Дианой расположились на пляже. Владлен эгоистично поставил свой шезлонг под зонт, а Дианин лежак вместе с хозяйкой остались на солнце.
«Но ничего! – Подумала Диана. - Я это использую в своих интересах. Буду почаще уходить купаться, и подольше сидеть в воде, чтобы как можно реже видеть краснорожего убийцу».
Для вида она несколько раз приглашала с собой в море и  Владлена, но он, только один раз пошел с ней, побарахтался на глубине «воробью по колено», и залез под свой зонт. Диана еле скрывала свою неприязнь к этому, так называемому, мужику с хвостиком на затылке. Ко всем его недостаткам, как она выяснила, он еще и не умел плавать.
«Интересно, он женат?! Какая дура может с ним жить?! Ведь он бестактный, себялюбивый, ставящий во главу угла свое «Эго».
Свой следующий поход к морю, Диана решила совместить с другим мероприятием. Она услышала рядом с собой похрапывание, повернула голову, и увидела, что ее кавалер уснул. Несколько минут рассматривала его спящего. Во сне он был еще противней. С приоткрытым ртом (у него, наверное, аденоиды? – подумала она), посапывающим красным носом, толстыми, слюнявыми губами…
Диана скривилась, показала язык спящему мужчине, встала, и направилась, но не к морю, а в противоположную сторону. Ей был нужен пункт проката пляжных принадлежностей. Когда она увидела, что Владлен оставил в залог свой паспорт, ее посетила гениальная мысль. Парень, там работающий, сразу ее узнал. Они разговорились. Оказывается, он тоже студент, а на каникулах, подрабатывает здесь, «стипендия то маленькая…» Диана посетовала вместе с ним, что если нет материальной поддержки, то на дневном учиться тяжко.
- А, кто с тобой? Родственник? – Поинтересовался парень.
- Да, нет, попутчик. Сказал, что тоже студент, но я ему не верю.
- Да, какой он студент? – Возмутился парень. – Он свое давно, небось, отучился, и сейчас обучает своих детей, если не внуков…
- Ну, это ты зря!.. – Засмеялась Диана. – Вроде бы и нестарый еще?!.- Кокетливо наклонила она голову, и поморгала длинными ресницами, сложив губки в бант.
- Да, говорю ж тебе! – Настаивал на своем парень. – Мужик пожилой… А он, наверно, тебе лапшу вешает, да? – Покачал он головой и жалостливо взглянул на красивую, наивную девушку. – Знаешь? – Заглянул парень за плечо Дианы. – Давай посмотрим паспорт волокиты.
- Ну, если это тебе интересно, давай посмотрим. – Равнодушно повела плечиками Диана.
Парень листал страницы, начиная от ФИО и, заканчивая той, где пишется отметка о детях. Девушка легко все запомнила. Память у нее была профессиональная.
«Так, вот ты кто на самом деле»! – Повторяла про себя его адрес Диана, попрощавшись с парнем, и возвращаясь к «лежбищу» Владлена. Он еще спал.
Диана осторожно, чтобы не разбудить Владлена, села рядом,  прикрыла глаза, перед ней появилась страничка его паспорта. Девушка повернула голову, и еще раз внимательно присмотрелась к спящему мужчине и удивилась. Ведь, судя по его паспорту, он старше ее всего на семь лет, а выглядит гораздо древнее своего возраста. Руки у него мягкие, ухоженные, значит, износился не от физического непосильного труда. Вернее всего, это жуткие грехи избороздили физиономию Владлена.
«Прямо, как «Портрет Дориана Грея», - усмехнулась девушка. – А теперь надо бы записать его данные. Как говорил профессор по сценическому мастерству: «Крепкая память – это хорошо, а записная книжка – лучше». - Записной книжки у меня с собой нет, но есть салфетки для снятия грима, и карандаш для обводки губ».
И девушка все аккуратно перенесла из своей памяти на бумагу, и уложила в пудреницу.
Купаться сегодня ей больше не хотелось, и находиться с этим лжецом, тоже…
«Интересно, зачем он ей все про себя наврал? Начиная от имени и, заканчивая местом жительства. Надо же, Владлен из Ленинграда. Какая – игра слов».
Что, сама про себя все выдумала, кроме имени, девушка, вероятно не помнила.
Через три дня у нее самолет в Москву. Она, уже и сейчас, могла б сдернуть от Владлена. Уйти, так сказать, «в подполье».
«Но так не интересно! – Думала авантюрная Диана. - Надо на посошок его сильнее раскрутить, и испортить ему остаток отдыха. Чтобы было, о чем вспоминать в Москве. Будем веселиться! Я прихватила с собой слабительное, Такой легонький пургенчик».
Вечером Владлен повел Диану в шикарный ресторан. У него на сегодняшнюю ночь намечен грандиозный план. Уж сегодня ничего ему не помешает «взять»  девушку. Слишком долго у него был сексуальный «пост». Он чувствовал, что не может больше ждать. Его изнутри что-то разрывало. «Оно» стонало и рычало, требуя выхода. С удовлетворением Владлен видел, что и Диана ждет от этого вечера чего-то необычного, ей дотоле неизведанного. Вон как лучатся глаза и горят щечки.
«А, пока удовлетворим телесный голод». - И Владлен протянул Диане «меню».
- Выбирай на свой вкус.
И, когда подошел официант, девушка заказала для себя столько, и такого, что Владлен убедился, что вкус у нее имеется. Но объяснил для себя все очень просто: Диана заказывала блюда с незнакомыми названиями. Например: лангуст, кавьяр (черную и красную), устрицы и так далее.
«Где ей – провинциалке, знать, что пятьдесят грамм черной кавьяр тянут на ее месячную стипендию. – Для меня такой обед выльется еще «в какую копеечку», - думал Владлен. - Ну, ничего! Придется порадовать девочку. Вон, какие у нее наивные глазки.  Будем раскошеливаться»!
И, когда оркестранты заняли свои места, он решил сделать Диане подарок. Подошел к певцу заказал для Дианы песню. - «Радовать, так радовать!»
Пока Владлен «сибаритствовал», Диана растворила в его стакане с боржоми два порошка пургена, решив, чтоб уж наверняка…
Реакция кишечника на слабительное не заставила себя ждать! Вскоре Владлен извинился перед Дианой за то, что на время покинет ее.
- Надо помыть руки…
А потом, уже не извиняясь, бегал через каждые пятнадцать минут. Кончилось все тем, что он рассчитался с официантом, и чуть ли не бегом выскочил из ресторана, на прощанье, сунув Диане деньги, чтобы она сама добралась до Гурзуфа.
Девушка спрятала деньги в кошелек, и пошла, бродить по набережной, прощаясь с Крымом. Вдали покачивались на волнах суда, свет иллюминаторов, отражаясь, расцвечивал ночное море. Пахло водорослями и еще чем-то, неуловимым.
«Одно слово: «Курорт». – Произнесла вслух Диана, и вздохнула полной грудью.
Она еще заходила в кафе, поела чудесного мороженого с разными наполнителями.
Потом решила, что превысила все нормы по калориям, и пошла на танцевальную площадку, разгрузиться. В гостиницу она вернулась далеко за полночь, не опасаясь встретиться со своим кавалером.
Диана была права: унитаз настолько «вымотал» Владлена, что он еле дополз до кровати. Утром Владлен проснулся в жутком состоянии. Бреясь, обнаружил под глазами синяки. Даже обгоревший нос как-то поблек, потеряв бравый кумачовый цвет. От слабости Владлена качало. Он знал, что надо обязательно поесть, так как вся ресторанная пища спустилась в унитаз.  Но, даже думать о еде не хотелось.
«Что они вчера в ресторане съели несвежее, что так расстроился кишечник? Может, устрицы?! – Гадал, морщась и хватаясь за живот, Владлен. - Надо будет спросить у Дианы: как она себя чувствовала?! Но сегодня он не в силах не только доехать до Гурзуфа, но и дойти до буфета на его этаже».
Владлен попросил дежурную принести ему крепкого чая с лимоном и, если есть, «несдобные» сухарики.
«Впереди, почти неделя отдыха. Он восполнит свое»! При мысли о Диане он почувствовал, что начинает возбуждаться.

*                *                *

Опер Смелков долго не мог придти в себя после приема, оказанного ему в квартире потерпевшей – Татьяны Николаевны. Он понимал, что молод и неопытен. Вот и ребята  над ним подшучивают:
- Ты, говорят, еще маленький, поэтому у тебя и фамилия вроде как уменьшительная, не Смелый, а Смелков.
«Ничего, - думает опер, - Опыт приходит в процессе работы. Я буду много работать и не дам повода для насмешек. А, для начала, вызову в отделение Татьяну Николаевну. Может, она в официальной остановке будет более откровенна. Что она что-то скрывает, он не сомневался, но, что? Перед тем, как с ней встретиться, надо продумать ход допроса. Надо показать, что много мне уже известно, взять ее «на пушку». Можно еще припугнуть статьей уголовного кодекса: Об отказе потерпевшего от дачи показаний».
Опер вынул из сейфа дело, и перечитал показания, которые получил от Татьяны Николаевны в больнице. На вопрос: «Были ли в квартире ценные вещи»? Она сказала о кольце. А, когда я посетил ее дома, то увидел раскардаш. И на вопрос: «У вас что-нибудь пропало?» Потерпевшая (явно не умеющая лгать), замялась, а потом понесла какую-то чушь про страховой полис.
Смелков решил, что подготовился к допросу, и стал выписывать повестку.

*                *                *

Владлен с Дианой через день встретились на пляже в Гурзуфе. Настроение у обоих было чудесным.
У Владлена – потому что самочувствие прекрасное. В мыслях он уже был в постели с девушкой. И от предвкушения у него вспотели, как всегда, ладони. И он аккуратно вытер их о брюки.
Для Дианы сегодняшний день был, как последний акт затянувшейся пьесы. И ей не терпелось произнести последний монолог и, откланявшись, покинуть «сцену».
Сегодня она была необыкновенно хороша. И не один восхищенный взгляд, брошенный на его спутницу, поймал Владлен. Он был несказанно горд, что это - его девушка, и она будет принадлежать ему. Представлял ее распластанной, беззащитной, протягивающей к нему, свои нежные руки и призывающей «к действию».
Владлен решил сегодня водные процедуры сократить до минимума.
«Нечего зря терять время. Его и так всего неделя. Но уж за это время он сполна компенсирует свое воздержание».
Диана исподтишка посматривала на своего кавалера.
«Ишь, как не терпится мужику! Вон, как ладошки-то потирает…» - Усмехалась про себя девушка. 
Владлен предложил ей пообедать у него дома.
- Сейчас мы купим в ресторане все вкусненькое, и пойдем ко мне, - говорил он, обнимая Диану потной рукой.
- Кстати, не будем заказывать устриц, потому что, видно ими мы отравились. Кстати а, как ты сегодня себя чувствуешь, моя красавица?
Диана уже было хотела ответить: «Прекрасно, ведь я не пила пурген, но сдержалась»…
- И вчера, и сегодня, я чувствую себя нормально. Но, ведь я не ела устриц, мне жаль их бедных. Я вообще не представляю: как можно живых есть!..
Разговаривая, они дошли до жилища Владлена. Он так торопился, что девушка еле поспевала за ним. Владлен чуть ли не втолкнул ее в комнату.
Диана осматривалась, пока хозяин наспех накрывал на стол.
«Не гостиничный люкс, конечно, но ничего, чистенько...»  Владлен совершенно не хотел кушать, но для предстоящей «работы» надо набраться сил, и он наполнил свою тарелку основательно. Разлил по бокалам коньяк.
Диана неприятно удивилась, не обнаружив на столе никакой воды.
«А в чем же я растворю снотворное? – Забеспокоилась она, осматривая стол. - А – а - а, была – не была! – Махнула она рукой. – Брошу таблетки в коньяк, авось не помрет! Теперь надо его спровадить куда-нибудь».
- Владимир Иванович, а лимона у вас нет? Говорят, что коньяк хорошо закусывать лимоном. Я, правда, не большой в этом знаток, - потупила она глазки, - но… Просто так говорят…
Владлен встал из-за стола, и стал капаться в тумбочке в поисках цитруса.
Он так долго возился, перекладывая какие-то сверточки и кулечки, что Диана успела тщательно растворить таблетки в его бокале.
Владлен вернулся к столу с пустыми руками.
- К сожалению, не нашел! – Извинился он.
- Да ничего, не расстраивайтесь вы так! А, если хотите, я могу сходить сама, и купить? – Предложила свои услуги Диана, резко вскакивая на ноги.
И, уже было вскочила с единственного стула, находящегося в сараюшке (хозяева, видно, считали, что два стула – это роскошь), но Владлен больно схватил ее за руку, и усадил рядом с собой на кровать.
«Да – а – а! – Подумала Диана. – Хозяева видно с богатым жизненным опытом, и правильно меблировали комнатенку. Главное – это стол и кровать. Пили – поели, и в койку! Что еще нужно на курорте»?!
Она сидела на промятом матраце, и смотрела, как Владлен медленными глотками пьет коньяк, и у него по шее вверх-вниз движется кадык. Будто какой-то паразит разгуливает по горлу.
Девушку чуть не вырвало. Она глубоко задышала, и стала себя успокаивать.
«Ну, потерпи еще немного, и отделаешься от него навсегда. В конце концов, это небольшая жертва с моей стороны. Я погуляла за счет Владлена, виделась с ним очень редко. Мне повезло, хотя это «везение» спланировала я сама. Не повезло той женщине в гостинице. – Задумалась она, отвернувшись к окну. -  Что у них произошло на самом деле? За что этот гад ее убил? Но об этом никому не известно, кроме Всевышнего и Владлена… Пусть земля ей будет пухом», - мысленно помянула Раю Диана, и опорожнила свой бокал, не чокаясь с Владленом. Тот быстро ел, плотоядно посматривая, на девушку. Диана начала потихоньку нервничать: никаких признаков сна у него не наблюдалось.
«Может, потому что он так много ест?! Надо было дать ему три таблетки». – Сетовала она.
Владлен налил еще коньяк. На этот раз, себе половина бокала, а ей полный.
«Что он задумал? Он, что? Хочет напоить меня до бесчувствия? Как покойную Раису? Может он некрофил? – Ужаснулась девушка. – Вот стукнет бутылкой по голове, изнасилует, да и бросит ночью в море. – Заводила себя Диана. – У меня и весу-то, всего ничего. Меня можно упаковать в саквояж, и вынести куда угодно. И все будет шито-крыто»!
На нее напал мандраж.
«Вот, он уже и губы свои сальные вытирает салфеткой. И тянется за бутылкой…»

*                *                *
Таня вечером получила повестку. Ее доставил молоденький паренек в гражданской
одежде.
- Распишитесь, пожалуйста, в получении, - конфузливо попросил он, и жалостливо взглянул на Таню. 
«Да уж, радоваться нечему. – Подумала она. - Придется отпрашиваться с работы. Неизвестно, сколько времени придется проторчать в отделении?» Но вместе с досадой Таню распирало любопытство. - Может, уже нашли этого грабителя»?!
С утра она позвонила глав. врачу, и сообщила, что ее вызвали в УВД.
В милиции Таню встретил дежурный и официальным тоном спросил:
- Гражданка, вы к кому?
Эта «гражданка» и подозрительный взгляд, которым дежурный (в званиях Таня не разбиралась), окинул ее, заставили Таню съежиться. И каким-то противным для самой себя голосом, она стала объяснять: к кому и зачем она идет. Таня досадовала на саму себя. «Ну, чего я испугалась? Ведь здесь хотят мне помочь, и стоят на страже моих интересов».
И на этой оптимистической нотке она переступила порог кабинета Сергея Анатольевича Смелкова. Сидящий за столом оперуполномоченный мало походил на того стеснительного молодого стажера, который несколько раз навещал ее сначала в больнице, а потом и дома. Она увидела мужчину в милицейской форме. Тане показалось, что он стал даже старше, чем был.
- Татьяна Николаевна, я вызвал вас,  чтобы задать несколько вопросов. Могу вас обрадовать, следствие продвинулось. В вашем «деле» появились светлые пятна. Рассказать вам всего не могу – это тайна следствия. Но я много узнал. – Лукавил Смелков, поглядывая с некоторым злорадством на молодую женщину. - А вызвал, чтобы вы просто подтвердили уже то, что известно следствию. А нам, как я уже вам намекнул, известно очень много. - Перед тем, как отвечать на вопросы для протокола, я должен предупредить вас об ответственности пострадавшей об отказе дачи показаний.  Распишитесь, что ознакомлены. Вот здесь. - Ткнул опер пальцем в какую-то строчку.
Таня поставила свою подпись, где было указано.
- Итак, - официально начал стажер, - приступим!..
- Фамилия, имя, отчество, где проживаете? Кем работаете?
Таня отвечала спокойно на эти вопросы.
- Татьяна Николаевна, у вас на входной двери имеется глазок?
- Да… - Коротко ответила она, и удивленно взглянула в лицо Смелкова. Ей почему-то не по себе стало от такого, казалось бы, безобидного вопроса.
- В то утро, … мая, вы кого-нибудь ожидали?
Таня замялась. И это заметил оперуполномоченный. Он задал этот вопрос на основании осмотра потерпевшей на месте преступления. Обычное будничное утро, а женщина была одета очень нарядно.
Зададим наводящий вопрос:
- Тот, злополучный день – был у вас выходным?
- Нет, я собиралась на работу, - тихо ответила женщина и сложила на груди руки, как бы защищаясь от собеседника.
А он все сыпал и сыпал вопросы. Будничным голосом, словно ему было безразлично, что ответит Таня.
- Татьяна Николаевна, вы всегда под белый рабочий халат надеваете длинное нарядное платье?
Смелков засыпал Таню вопросами, не дожидаясь ответа.
- Татьяна Николаевна подпишите еще вот здесь. Я хочу предупредить вас, что существует статья: «Об ответственности за дачу ложных показаний».
- А, теперь давайте, я сам опишу событие того злополучного, для вас, утра. – Наконец поднял глаза на Таню опер, и откинулся на пошатнувшемся под ним стуле. «Не хватало б еще мне сейчас грохнуться прямо перед ней», - подумал он. - Итак, вы встали пораньше, убрались в квартире, приготовили завтрак на двоих (на столе стояли приборы на две персоны), надели свое нарядное платье, и стали ждать гостя, скорее всего, возлюбленного. Поэтому, когда раздался звонок в дверь, вы сразу побежали ее открывать, не посмотрев в глазок. 
- Татьяна Николаевна, я правильно излагаю? – С иронией взглянул он на съежившуюся женщину.
- Да, - покраснела Таня, - так все и было.
- Ну, а теперь, мне самому назвать имя вашего… Не знаю, кем он вам приходится?! Или вы раскроете следствию «тайны мадридского двора»? – Взял «на пушку» бедную женщину опер.
- Владлен, - прошептала женщина. – Его зовут Владлен Маркович. Он врач, живет в Ленинграде.
- Татьяна Николаевна, ваш друг женат?
- Нет, что вы?! – Быстро ответила Таня, широко открыв глаза.
Смелков был обескуражен. «Так, почему она не хотела говорить, что ждет в гости любимого человека»?!
- Ну, и последний вопрос на сегодня, Татьяна Николаевна.
- Что у вас пропало? Только не говорите, что вы потеряли страховой полис.
- У меня исчезло кольцо – подарок моего жениха, - осмелев, сказала Таня, открыто посмотрев на опера.
- Как я понял, ваш жених – это тот человек, которого вы тогда ждали?! Зовут его Владлен Маркович, и он пока живет в Ленинграде, так?
- Почему, «пока»? Ему дали кафедру, и он там преподает в институте. И квартиру тоже дали, он очень хороший специалист, - с гордостью добавила Таня.
Смелков попросил Татьяну Николаевну ознакомиться с протоколом и подписать. Распрощался с женщиной.
«Ну, и что мне дал этот допрос? Ничего нового о грабителе я не узнал. В деле появилось новое лицо – жених потерпевшей, но к самому «Делу», оно ни с какого боку», - удрученно вздохнул опер, подкалывая в папку протокол допроса Татьяны Николаевны.

*                *                *

Диана перехватила руку Владлена, потянула на себя, и развернула ладонью вверх.
- Владимир Иванович, хотите, я вам погадаю? – Заикаясь, предложила она, чувствуя, что сейчас от страха упадет в обморок.
«И тогда он точно изнасилует ее как нибудь извращенно и запихнет в саквояж. Вон, какой большой лежит в углу... Может, мерзавец уже не одну жертву в нем перенес?..»
- А вы что, дорогая моя, увлекаетесь хиромантией? – Спросил Владлен, прикрывая рукой рот.
«Наконец-то, начало действовать снотворное», - успокаиваясь, обрадовалась девушка.
- Да, и сейчас все прочту по линиям вашей руки. Вот, это – линия жизни, а это – линия ума, - проводила пальчиком по ладони Владлена Диана, и вдруг остановилась, внимательно рассматривая его руку.
Диана вовсе не была потомственной гадалкой, так, почитывала книги по прикладной астрологии, нумерологии и, конечно, хиромантии. Ладонь Владлена была для Дианы, как книга для начинающих. Судя по длинной линии ума, интеллект у него высокий, а вот линия жизни, наоборот, очень короткая. Что удивило Диану, но она не будет говорить про это Владлену. Его и так сегодня ждет неприятный сюрприз…
Она рассказывала Владлену про бугорки Венеры и Марса, про то, что он будет занимать высокое положение в обществе, что у него родится дочь, что болезни обходят его стороной, в отличие от женщин, которых в его жизни будет немало. Диана нарочно говорила медленно нараспев, будто, убаюкивая мужчину. Он все чаще зевал. Голос девушки то удалялся, то приближался. Веки стали тяжелыми, будто налились свинцом. Он пытался держать глаза открытыми, но ему все реже удавалось поднимать веки. Образ девушки постепенно стал расплываться.
Диана опустила его руку, и она тяжело упала, свесившись с кровати. Девушка заботливо подложила ему под голову подушку, с трудом подняла ноги и водрузила на скрипучую кровать. В завершение накрыла Владлена одеялом. Пока она заботливо проводила с его телом эти манипуляции, он даже не шевельнулся. Снотворное знало свое дело крепко. Диана вытащила из сумочки приготовленный лист бумаги, и занялась эпистолярным жанром:

«Дорогой Владимир Иванович, а точнее, Владлен Маркович (так, кажется, по паспорту вас величают)?! – Писала она. - Да – да, не удивляйтесь, пожалуйста, я о вас знаю гораздо больше, чем вы обо мне. А ведь в выигрыше тот, кто больше знает о другом, значит – сегодня не ваш день... Вы проиграли! Вы расставили мне «сети», но сами в них и угодили. Кто это сказал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке?! Это, смотря, какая мышка! Ваша знакомая «мышка» - Дианочка с удовольствием ела ваш «сыр» - приманку. А также все «дары моря», которыми вы меня угощали. Добудет вам известно: кавьяр (или, по-русски, икру, я поглощала килограммами) – дядя привозил из Астрахани. Но, если это вас успокоит, то скажу, что в ресторане черная икра была вкуснее, потому что очень дорогая. Спасибо за отлично проведенное время. Конечно, не могу сказать, что ваша «щедрость» не знала границ, но хватило на проживание в лучшей гостинице Ялты, и на обратный билет, на самолет до Москвы.
Да, дорогой мой Вовочка - Владленчик, я живу со своей мамочкой в столице нашей родины. Мамочка моя - физик (хоть, и не ядерщик, ха! ха!) преподает в институте. У меня на память осталась ваша фотография. Напрасно вы трудились, засвечивая пленку. Я вас сфотографировала гораздо раньше, и эту пленочку припрятала на всякий случай!  Мало ли, может, когда и пригодится?.  А? Как вы думаете?..
Хотите, дам вам бесплатный совет?!
Ну, хоть моргните, в знак согласия! Нет, веки у вас не дрожат, значит, снотворное хорошее. Ха! Ха!
Ну, все равно, дам совет: «Не будьте таким самоуверенным, не считайте, что женщины глупее вас. И, вообще, выбирайте «дерево» по себе!
За сим, я с вами прощаюсь.

Без уважения к вам, Диана.

Р.  S . Если это вас «успокоит», то хочу добавить: я вас НИКОГДА не забуду!
Особенно, ту июньскую ночь... Вспоминайте! Гостиничный коридор, 3-й этаж… Время за полночь…
Вспомнили?! Уверена, что вспомнили!.. Такое забыть нельзя! Я вот и то помню!.. Ну, что - о ж, вы так расстроились?!
Для успокоения оставляю вам снотворное. Оно действует и как транквилизатор.
Да, чуть не забыла. Вы так много сегодня ели, что может быть несварение желудка. На этот случай, знакомый уже вам, пурген…

*                *                *
Владлен, проспав почти сутки, еле оторвал тяжелую голову от подушки. Во рту все пересохло, ужасно хотелось пить! Он встал, в темноте нашарил выключатель. Загорелась лампочка, скудно освещая стол с остатками «пиршества».
«Фу, черт! – Надо ж, так было напиться. Он даже не помнит: получил ли удовольствие от ночи с Дианой?! – Диана, ты где, дорогая?! – Позвал он девушку.
 Ни Дианы, ни воды…
Он вспомнил, что забыл купить минералку.
«Может, девушка вышла за водой? – подумал Владлен. - Так, все-таки! Было у них, или не было»?! – Гадал Владлен, просматривая простыни и, ища характерные следы.
Простыни были в девственной чистоте (если можно так назвать, застиранные до серого цвета, полотнища, покрывающие ватный матрац). Владлен тяжело вздохнул, взял кружку и вышел во двор. Дорожку до колонки освещала луна, желтым блином, повиснув в небе.
Владлен долго пил ледяную воду. Потом умылся, почувствовав себя гораздо лучше. Вода освежила, разбудила и привела его в чувство. Немного болела голова.
«Надо выпить анальгин! Но сначала поем, - решил Владлен. - На голодный желудок пить лекарства нельзя»!
 И он, не спеша, пошел к дому…
«Где же Диана?! Так нехорошо получилось… Подумает, что я – алкоголик, - усмехнулся он. - Когда же она ушла»? 
Владлен взглянул на часы.
«Только десять вечера. Значит, я спал всего пару часов. Странно. Такое впечатление, что я проспал целую ночь. К тому ж сильно проголодался. Так что тут осталось из еды»? – Рассматривал он с жадностью стол. Но пища выглядела неаппетитно, и пахла также. Будто долго находилась при высокой температуре! - Ничего не понимаю», – бормотал Владлен, жуя засохший кусок хлеба.
Он сходил за мусорным ведром, и стал сбрасывать продукты.
И чуть было не смахнул лист бумаги, придавленный тарелкой.
Владлен вытер руки о полотенце, заткнутое за пояс, и стал читать. По мере того, как до него доходил смысл написанного, тело покрывалось мурашками.
Он шлепнулся на кровать, отчего старые пружины, болезненно скрипнули. Еще раз прочел записку, потом резко вскочил, измял бумагу, бросил ее на пол, и стал топтать, приговаривая: «Ах ты, мерзкая гадина, глупая квочка! Ты, кого решила обмануть?! Меня?!
 Да, еще не родился тот человек, тем более баба, которая могла б взять надо мной «верх». А ты, еще вздумала и шантажировать меня?! Все! Тебе конец! Любишь плавать? Так ты у меня сегодня ночью поплывешь ко дну, кормить рыб»! – Приговаривал взбешенный Владлен, наспех напяливая брюки и рубашку.
Добежав до центра поселка, он поймал машину и скомандовал:
- В Ялту, быстрей!
В голове мысли разбегались.
«Так, надо сосредоточиться. За что можно «уцепиться», в записке?! Она, оказывается жила с ним в одной гостинице, и за ним следила. Ну, как я могу узнать, в каком номере, не привлекая внимания?! Ведь, если мне удастся с ней разделаться, служащие гостиницы, сразу вспомнят, что ею интересовался мужчина, и опишут меня. Так, что там еще намарала эта мерзкая особь?!  Она написала, что улетает в Москву. Если она не побоялась оставить сейчас записку, значит у нее отлет в ближайшее время. Я дождусь ее в аэропорту»!
Владлен резко схватил водителя за локоть.
- Разворачивай! Едем в Симферополь! Плачу две дороги!
Водитель хотел возмутиться таким бесцеремонным отношением, но, видя, что клиент очень спешит, и за ценой не постоит, сказал: «Три счетчика, и поедем!» Владлен кивнул головой. Он был согласен на все, лишь бы поймать Диану, и наказать! Он столько денег потратил на нее, и времени, а она обвела его вокруг пальца, как глупого мальчишку. Владлен вспомнил, оставленные для него, лекарства, с издевательской припиской…
Подъезжая к аэровокзалу, он еле владел собой. Ему хотелось прямо сейчас убить ее. А потом осквернить ее тело, насилуя, «во все дыры». Похоть опять овладела им. Глаза покраснели, руки вспотели.
Владлен, расплатившись с таксистом, влетел в здание. На его счастье пассажиров было немного. И он стал внимательно рассматривать их, продвигаясь по залу.

*                *                *
Сегодня, с самого утра у Фаины не заладился день. Родители опять ссорились.
В последнее время, это случалось все чаще и чаще. Когда Фаина была маленькой, их большая семья: мама с папой, трое старших братьев, жили очень дружно. Любили и жалели друг друга. Особенно любили маленькую Фаю. Воспитывали в национальных традициях, в исламской вере. Все почитали отца, и подчинялись ему. Братья защищали Фаю от местных мальчишек. Она была долгожданной дочерью в семье, где все время рождались сыновья. Отец буквально носил ее на руках. Взрослея, она становилась красивей и красивей. Мальчишки не давали ей прохода. А недавно стали засматриваться и парни постарше, потому что Фая выглядела гораздо взрослее своих четырнадцати лет…
Отец и братья контролировали каждый ее шаг, считая маленькой девочкой. А она считала себя взрослой. И ей жутко надоела постоянная навязчивая опека родителей. Туда не ходи, короткие юбки не носи, глаза не крась и так далее. С мамой можно было найти общий язык, она понимала Фаю, но вот отец – ни в какую…Он стал ругать маму, что, дескать, она идет на поводу у Фаи, дает ей поблажки. А за Фаей нужен глаз да глаз! Чтоб не случилось чего плохого!
Вот и сейчас ее одноклассники уехали всем классом в трудовой лагерь. А Фаину не отпустил отец.  Сказал, что на каникулах они всей семьей поедут отдыхать!
«Только, куда, они поедут с курортного города? В Сибирь, что ли?! – И вот уж, очень ей будет «интересно» отдыхать с «предками»… Как бы ей было весело со своими ровесниками! Костер, песни под гитару»…
Фая расплакалась, представив себе: чего она лишилась?!
Даже, загорать ее не пускают одну, только с братьями, а они целый день на работе.
И вот в знак протеста, Фаина, когда никого не было дома, пошла в парикмахерскую, и перекрасилась в блондинку. Результат ей самой не понравился. Разве что  стала выглядеть взрослой. Вечером реакция родителей была просто ужасной. Отец орал, оскорблял ее, называя порочной.  Кричал на маму. Та плакала, и тоже ругала Фаю. Пришедшие с работы братья, осмеяли ее. Фаина всю ночь проплакала, а утром дождалась, пока родители наругаются вволю и уйдут. Братья ушли раньше. Собрала свои вещички в небольшую дорожную сумку, разбила свою копилку. Вздохнула, пересчитав деньги, и троллейбусом, уехала в Симферополь.
Она не оставила родителям записки.«Пусть поволнуются! Может, после будут считаться с ее интересами?! Она не ребенок, перешла уже в восьмой класс».
Фаина решила, что полетит на самолете туда, куда хватит денег на билет. Но, она никуда не улетела… Во-первых, не было билетов на ближайшие дни, а, во-вторых, оказывается нужен паспорт. Или свидетельство о рождении…
И, вот сидит Фая в зале ожидания уже несколько часов, и жалеет себя, «несчастную». Она устала плакать, а только, сидела и всхлипывала. Несколько раз к ней обращались пассажиры: не нужна ли помощь? А недавно подошел милиционер. И тоже интересовался причиной слез.
  «Хорошо, что я выгляжу старше, - думала Фаина, а то, отвез бы домой, и сдал родителям».
На, всякий случай, она решила не плакать, чтобы не привлекать к себе внимания.
Тут кто-то больно схватил ее сзади за плечо.
- Вот, я тебя и нашел, дорогая! – раздался возле самого уха мужской голос.
У Фаи сердце ушло «в пятки».

*                *                *   
Владлен обошел почти весь зал ожидания, и увидел ее – свою беглянку. Он бы узнал Диану из тысячи женщин.
Она сидела к нему спиной. Светлые волосы подняты в «конский хвост». Голова низко опущена, на тонкой шейке серебряная цепочка.
«Взять бы, и перетянуть этой цепочкой ее шею, - злобно подумал Владлен, - да и посмотреть, как она задергается. Будет махать руками и ногами, как муха в паутине, а он все сильнее будет сжимать «удавку». Но, нельзя, слишком много вокруг свидетелей».
Владлен подошел, и сильно сдавил ее плечо. Ему хотелось сделать ей больно, увидеть страх в ее глазах, хотелось, чтобы Диана умоляла, просила пощады.
Девушка повернула к нему лицо. В глазах был страх, но, - это не Диана.
«Какая насмешка судьбы, - горько усмехнулся Владлен. - Сзади очень похожа, а лицо абсолютно другое. Эта девушка черноглазая, смуглая, а не загорелая. Судя по дорожной сумке, она только прилетела. Квартиру, видимо, еще не искала.  Ну что ж, коль я тебя спутал с Дианой, то и будешь мне компенсировать то, что я не получил от нее»! - Цинично рассуждал Владлен, оценивающим взглядом, разглядывая девушку с ног до головы. Задерживаясь на пышной груди, на тонкой талии. Что-то, в ней было азиатское… Раскосые глаза, смуглая кожа совсем не сочетались с белокурыми волосами.
«Покрасилась, - решил Владлен. - Ну, и дура! Наверное, хотела понравиться какому-нибудь парню? И не понравилась… Теперь сидит и ревет белугой. Вот, и прилетела отдыхать одна, - делал выводы Владлен. - Это мне все на руку. Кто-то ее обидел, а я пожалею, утешу. Еще как «утешу»… Конечно, жаль, если у нее уже был «утешитель», но выбирать не приходится, не из кого, да и время поджимает. Столько его потерял с этой мерзавкой – Дианой. Кстати, надо выяснить: был ли самолет на Москву»?!
Он ласково улыбнулся сидящей девушке, и попросил ее не уходить. Сам же направился в «справочное». Ему ответили, что сегодня утром был самолет до Москвы, рейс №…, следующий завтра, девятого июня в десять утра.
Сначала Владлен ничего не понял.
«Почему завтра – уже девятое число?! Тогда, сегодня восьмое?.. Он посмотрел на табло, где цифры ярко показывали время и дату. - О – о – о! Наконец - то, Владлен понял, почему испортились продукты?! Он спал не два часа, а сутки. Лошадиная доза снотворного сделала свое дело. Он опять распалился. - Ну, дрянь какая! А, если б, он не проснулся? Ведь она всыпала мне эту гадость в коньяк! Какие мерзкие, подлые бабы. Ну, ничего, теперь новая особь ответит мне за всех»!
Кого Владлен имел в виду, обобщая «за всех», он бы и сам не смог  ответить.
К незнакомке вернулся, настроенный решительно. Он подсел к ней на скамейку, и нежно дотронулся до руки, комкавшей носовой платок.
- Кто заставил плакать такие чудесные глазки? – Заботливо поинтересовался Владлен, протягивая девушке свой носовой платок.
- Он чистый? – Наивно спросила девушка, смачно высмаркиваясь в него.
Владлена удивил наивный вопрос, и последующие действия с его вещью. Он был поглощен своей новой ролью – героя – любовника.
- Неужели, нашелся такой человек, который мог обидеть такое прелестное дитя?!
- Я не ребенок! – Возразила недовольно девушка, испугавшись, что ее, как малолетку, упекут в милицию, - я уже перешла… - чуть не проговорилась она, но вовремя поправилась…на другую работу…
Владлен, сам того не ведая, помог девушке создать о себе легенду.
- Итак, прекрасная незнакомка, вы в отпуске? И, как обычно, зовут таких красавиц?! – «мурлыкал» Владлен, подвинувшись к девушке так близко, что ощутил тепло ее круглого бедра.
- Фаина меня зовут. Можно, просто Фая. – Ответила девушка и почувствовала, как
ее сердце подпрыгнуло в груди.
Ей стало так хорошо и спокойно рядом с этим, совсем взрослым, дяденькой, у которого  такое красивое имя – Руслан. И сам он такой красивый, модно одетый.
- Фаечка, вы, вероятно, только недавно прилетели?! Позвольте, угадаю причину ваших слез?!
- Вижу – багаж при вас. Вас не ограбили. Значит, вы плакали оттого, что не смогли найти в такое  позднее время ночлег? Я прав?
Фая молча, быстро закивала крашеной головой.
- Ну, это не беда, доверьтесь Руслану, и он выручит свою «Людмилу», то есть, Фаину.
И, они оба засмеялись этой шутке.
- Ну, так что? На коня, искать пристанище! – рассыпался мелким бисером, Владлен.
И Фая, доверчиво вложила свою ладошку в руку Руслана, угодливо засматривая ему в глаза.
«Хорошо «играет» квочка! – Со злостью думал Владлен. И эта хочет меня «развести» на деньги, и кинуть не солоно хлебавши. Но, нет! Шалишь!  Как там, в записке у Дианы?! Сегодня – не мой день?! Нет, сегодня – мой День! Дважды на одни и те же «грабли» я не встану! Я тебя насквозь вижу, и возьму все сполна»!
Фая не была ясновидящей, чужие мысли читать не могла. Она, как невольница, оказавшаяся на свободе, хотела радоваться жизни, быть счастливой…
Владлен поймал частника, и сказал ему свой адрес в Гурзуфе.
В машине они расположились на заднем сиденье. По пути водитель взял еще попутчиков. И Фаина оказалась прижатой к дверце. Ей было очень неудобно. Тогда Владлен услужливо посадил ее к себе на колени. Иногда машину подбрасывало, и Владлен придерживал девушку за талию. Несколько раз «случайно» коснувшись ее груди. Фаина почувствовала, как что-то упирается ей в зад.
«Откуда взялась здесь палка? – наивно подумала она. Ей стало неудобно сидеть.  Руслан сидел спокойно, значит, палка ему не мешала».
Фаина хотела спросить у Руслана, откуда взялся этот предмет, но ей стало неловко. «Еще подумает, что я какая-нибудь «принцесса на горошине». – Попробую сама убрать эту палку».
И она просунула руку себе под попку, пытаясь найти этот инородный предмет.
Владлен же решил, что девушке не терпится, и она не может сдержать свой темперамент. Он зашептал ей в ушко:
- Потерпи, еще немного осталось и я тебя…
Дальше было какое-то незнакомое слово, немного грубое, но ей приятно было это слушать. Она почувствовала, как рука Руслана перехватила ее руку, и направила ему в брюки. У Фаи сразу намокло в трусиках. Она поняла, что за «палка» ей мешала. Об этом она читала в романе «Милый друг» Мопассана. Еще читая книгу, она испытывала приятное чувство. У нее твердели соски, «наливались» и без того пышные груди. Сейчас это ощущение было во сто раз острее. Она набралась смелости, и погладила то, что было под ней. Но гладить было не удобно, тесно и, к тому ж, рядом сидела парочка. Правда, они не обращали на Руслана и Фаю внимание, всю дорогу целуясь. А Руслан все продолжал шептать ей на ухо какие-то слова, отчего ей становилось необыкновенно сладко. Он ее рукой сжимал свой пенис, все сильнее и быстрее, а сам все жарче шептал ей на ухо. Вдруг, он дернулся, а Фая почувствовала, что ее рука стала липкой и мокрой. Но не испытала брезгливости. Просто вытащила руку и вытерла ее платком. Оставшуюся часть дороги она сидела комфортно, мягко. Рука    Руслана не касалась больше ее лифчика, и ей почему-то от этого стало грустно.
Водитель высадил попутчиков, и Владлен попросил его заехать в ночной магазин. Купив шампанского, коньяк и нехитрую закуску.
«С тебя и так хватит», – решил он.
 Они добрались до дома Владлена. Фаина рассматривала убогую меблированную комнатенку, главной мебелью которой являлась кровать. Сердце у нее опять  учащенно забилось, и она украдкой взглянула на хозяина этой комнаты.
Владлен по-своему расценил это взгляд, как призыв к действию. «Ну и ненасытная видать девица. Как бы мне не подхватить какую гадость от нее. Надо сначала хорошо ее рассмотреть, и заставить тщательно вымыться», - рассуждал про себя Владлен, неторопливо расставляя на столе, принесенную выпивку и закуску. Он еще не отошел от полученного в машине удовольствия.
Фаина вымыла руки. Ее ждал накрытый стол, зажженные свечи. «Как в сказке», - приятно удивилась она. Владлен усадил ее на кровать, сам сел напротив, открыл с хлопком шампанское, и разлил по фужерам.
- За нас, за наше знакомство, - произнес Владлен. - Ты веришь в любовь с первого взгляда? Я, когда увидел тебя, златокудрую, сразу понял, что ты – это и есть! – Девушка моей мечты. Вот так, - думал я, - должна выглядеть моя любимая, - заливал Владлен. -Блондинка, с черными глазами.
«Как хорошо, что я перекрасилась, - наивно думала Фая. А, может, это судьба? А вдруг, это он и есть? – Ее будущий муж»?! Она поднесла бокал к губам. До этого ей никогда не приходилось пить спиртное. Даже на Новый год родители покупали ей сидр, и укладывали спать сразу после боя курантов. Пузырьки попадали ей в нос, и было очень щекотно и смешно. Владлен наблюдал за ней. И этот, по-детски сморщенный носик, не растрогал его. Глаза оставались холодными… Фаина улыбнулась. Ей было так хорошо…
Владлен растянул губы в гуттаперчиевой улыбке. Он незаметно плеснул в шампанское девушки коньяк. Очи чокнулись, и она пригубила бокал.
- Выпьем за то, что судьба свела нас. – Провозгласил Владлен очередной тост. И добавил - до дна…
Девушка здорово опьянела. Спиртное на пустой желудок (она не завтракала дома), сильно на нее подействовало. Язык стал заплетаться. Ее клонило в сон. Она пыталась бороться с ним, но безуспешно. Детский организм отключился, сработала защитная реакция, и Фая заснула мертвым сном.
«Ну, уж, нет! – Возмутился Владлен, твои фокусы не пройдут! Чтобы молодую, здоровую девицу, развезло от каких-то пары рюмок»?!
Владлен быстро разделся, встал коленями на кровать, и стал срывать одежду со спящей девушки. Она спала, как убитая. Он вертел ее, как тряпичную куклу, пока на ней ничего не осталось, кроме серебряной цепочки с медальоном.
Перед его глазами при свете свечей возникла «натурщица», словно специально принявшая позу для художника. Девушка распласталась на мятых простынях. Одна рука покоилась под головой, длинные волосы разметались по подушке, открыв нежное, смуглое лицо. Вторая рука стыдливо прикрывает грудь, живот совершенно плоский, девичий. Длинные ноги вытянуты вдоль кровати. Кожа ее была не атласная, но бархатная на ощупь, когда Владлен провел ладонью от шеи до лобка.
«Ну, прямо – Юдифь», - пафосно произнес он, влез на девушку и тяжело вздохнул, будто впереди предстояла тяжелая работа. Он сосал и мял ее груди, целовал ее тело, оставляя синяки. Фая не подавала признаков жизни, только дыхание стало прерывистым.
Владлен раздвинул ей ноги, и засунул палец, который уперся в преграду.
«Неужели?! – Обрадовался он. – Приятная неожиданность! Вот так, повезло»!
И он грубо вошел в нее, навалившись всем телом, закрыв ее рот своим и, заведя ее руки ей за спину. Фаина проснулась от резкой боли, ей было тяжело, она стала задыхаться.
Владлен почувствовал, что девушка проснулась только тогда, когда она умудрилась укусить его за губу. Он освободил ее рот, и стал нашептывать всякие нежные глупости. Девушка высвободила руки, и обвила его шею. Она не могла понять: больно ей или приятно. Они еле оторвались друг от друга, и лежали тяжело дыша.
Фаина чувствовала себя героиней любовного романа.
«Как хорошо, что я не поехала в этот идиотский трудовой лагерь, - думала она. Весь день надо б было «пахать» в поте лица, а вечером мальчишки при свете костра, тискали б девчонок, курили дешевые сигареты, а потом, кашляли и плевались. Здесь же, в обществе совсем взрослого, можно даже сказать, пожилого (ведь, ему уже лет тридцать пять) мужчины, Фая чувствовала себя взрослой. Он с ней поступал точно, как в романах Мопассана, которые она украдкой от родителей перечитала все. Ей было так приятно. Правда, побаливало в паху, и месячные начались раньше времени, - подумала, неискушенная в женских делах, Фаина, - но это ничего. Зайдет завтра в аптеку за бинтом. А, может, у этого дяденьки есть аптечка, но удобно ли спрашивать»?!
Владлен смотрел в потолок. Давно он не получал такого удовольствия. Фаина оказалась девственницей, но настолько страстной. Вот уж, ни за что не подумал, что, дожив до такого возраста, девушка ее национальности будет не замужем.
«Кстати, сколько ей лет, интересно»?!
– Фаина, ты сказочная женщина! Ты не обидишься на мой вопрос? Дай слово, что скажешь правду! – Перевернулся на живот Владлен, и положил руку на ее грудь, которая сразу стала наливаться.
Владлен опять почувствовал дикое желание, и повернул девушку к себе задом.
- Уже четырнадцать исполнилось, - ответила Фаина, принимая неудобную позу.
Владлен уже этого не слышал, его поглотила близость с ней.
Позже, когда он встал мыться и подогревал воду для девушки, до него дошло, что он переспал с несовершеннолетней.
«И, откуда она взялась? Он, вообще, ничего о ней не знает».
- Фаечка, ты откуда прилетела?
- Я не прилетела, а приехала из Ялты на троллейбусе, - смеялась она.  Я с родителями и тремя братьями живу в Ялте, - рассказывала она, смывая следы крови со своих ног.
Владлен похолодел. «Все, тебе конец, Владлен! – Испугался он. - Ее родственнички зарежут тебя, как барана после рамазана. Или, в лучшем случае, заставят на ней жениться… - Надо срочно уезжать! А так не хочется. Девочка – что надо! И впереди еще пять дней отпуска. Собственно, пока бояться нечего. Надо не появляться с ней в Ялте и ее одну никуда не отпускать. Поеду в Ялту, освобожу номер в гостинице, - решил он, - и устрою себе праздник».
Надо отдать Владлену должное: праздник у них был у обоих, хотя все эти дни они проводили в четырех стенах, подышать морским воздухом выходили после захода солнца. Владлен читал девушке стихи, рассказывал про звезды. Они занимались сексом прямо на пляже. Фая оказалась пылкой любовницей, хорошей ученицей, удовлетворявшей все его извращенные вкусы.
Накануне его отъезда, она заикнулась, что будет непротив познакомить его со своими родителями.
- Это ничего, что ты старше. У нас часто выдают девушек за пожилых мужчин. Я уверена, Руслан, что они тебя полюбят, как и я…
Владлен чуть не поперхнулся утренним кофе.
«Вот и ягодки! Теперь надо срочно бежать! А билет на самолет на завтрашний вечер. Так, «еще б день простоять, да ночь продержаться», а там, прощай дорогая! – Размышлял Владлен. – Та – а – ак! Что она там говорила про любовь»?!
- И я тебя люблю, моя девочка, я давно хотел тебе это сказать. И, конечно, встречусь с твоими родителями, чтобы попросить твоей руки, но позже!  К сожалению, я должен срочно уехать к себе в Горький, Я тебе не могу дать свой адрес, потому что работаю на засекреченном предприятии. Пиши мне, пожалуйста, на глав. Почтамт, до востребования на имя Руслана Владимировича Незнамова. И я обязательно тебе буду отвечать. Сватать смогу тебя не раньше, чем через три месяца. Сама понимаешь: секретная служба…
У девушки глаза стали наливаться слезами…
Владлену стало, поистине жаль ее, и он сделал широкий жест. Пошарил в своем саквояже и величественно подошел к ней.
- В знак нашей помолвки, я купил тебе кольцо. – И он надел ей на палец кольцо, которое когда-то дарил Тане.
Владлен горестно вздохнул, сознавая, что оно уже никогда не вернется к нему.
«Но, ничего! – Эти пять дней того стоят, хоть особь была глупенькая, но в постели экстра – класс»!

*                *               *
Фаина просто сияла от счастья. «Все, как у взрослых… Правда, колечко на безымянном пальчике болталось, и она надела на средний. И продолжала любоваться: очень красивое и, конечно же, дорогое… Девчонки обзавидуются, когда я им покажу кольцо и того, кто мне его подарил».
Владлен не знал, что в его отсутствие Фая нашла его маленькую фотокарточку, для паспорта. Она решила убраться в комнате, и когда вытирала стол, уронила записную книжку. Книжка была какого-то Владлена Марковича, но на фотографии-то точно Руслан.
Фая засунула карточку кое-как в свой медальон.
«Дома обрежу, - решила она. А этот Владлен Маркович и без фотографии Руслана обойдется…»
И счастливая, продолжила уборку.
Владлен вскоре вернулся с кучей разных пакетов. Обозрев убранную комнату (Фая, даже, испачканную простынь постирала), остался доволен.
Все эти дни, что Фая жила у него, были для нее, как в сказке. И так жаль, что ему надо уезжать на работу, да еще какую-то, сверхсекретную…
«Я думаю, что родители будут не против: иметь такого важного зятя».
При воспоминании о своем доме, который она скоро покинет, уехав с мужем в Горький, Фае взгрустнулось. Обида на родителей и братьев давно прошла.
«Только, вот, что мне им сказать? Где я была эти пять дней»?
Интуитивно девушка чувствовала, что ни в коем случае не должна рассказывать про своего жениха пока он сам не явится к ним домой, чтобы ее засватать по всем исламским обычаям.
«Придется солгать, - решила девушка. – Скажу, что ездила к тете в деревню, а записку родителям написала и, автоматически, сунула к себе в карман. Надо загодя написать и показать им. – В скором времени ложь не раскроется, потому что тетя живет в глухой деревни без телефона. А, когда правда «всплывет» Фая уже будет засватана…»
Фаина горячо попрощалась с Владленом. Он не разрешил ей ехать в Симферополь.
- Не могу видеть тебя расстроенной, краса моя. Хочу вспоминать только твое улыбающееся милое личико. – Поцеловал он нежно девушку.
Фаина помахала вслед троллейбусу, увозившему жениха в аэропорт, и сама  поехала автобусом домой, ожидая от родителей хорошей взбучки.
«Ну, ничего, перетерплю»!
К удивлению Фаи, родители ее не наказали. Они обнимали ее, папа гладил по крашенной головке, приговаривая: «Слава Аллаху» жива, здорова. Мама, с распухшими от слез глазами, обцеловывала ее и, почему-то, просила прощенья…
Счастливая Фая улучила момент, и спрятала свое «сокровище» - кольцо в укромное место. А перед сном, убедившись, что ее никто не видит, вытащила фотографию Руслана, аккуратно обрезала по размеру медальона, полюбовалась, и сунула обратно, щелкнув крышечкой.
В эту ночь в родительском доме она крепко спала, обнимая своего старенького любимого зайца с одним ухом.
Ей ничего не снилось!..

*                *                *
Дни летели быстро. Владлен перестал вспоминать морские свои приключения. Часто ему звонила Таня. Гораздо реже – он ей, ссылаясь на загруженность на работе.
У него появлялись редкие связи на стороне. Ничем ни его, ни его партнерш не обязывающие.  Иногда он приезжал в гости к Тане, задерживался на неделю – две, ровно на столько, сколько того требовало командировочное время. Ибо, посещение Тани у него всегда совпадало с научной работой в институте, который он давно закончил, но продолжал сотрудничать. Владлен собирал материал для докторской диссертации и ему требовались Танины «мозги», ну, а попутно, и тело, которое, любящая его Таня, предоставляла по первому требованию.
Владлен стал дальновиднее, и всегда теперь использовал презерватив, чтобы Таня «не осчастливила» его в очередной раз. Он не собирался жениться, тем более, заводить от кого бы то не было детей.
Разговоры сотрудников на кафедре о семейных проблемах, вечных нехватках денег, о пеленках – распашонках, приводили его в уныние, и он быстро находил себе дело в другом помещении.
Владлен считал, что для мужчины – самое важное в жизни – карьера. И потихоньку поднимался вверх, с улыбкой на устах, расталкивая мешавших ему, локтями, иногда, нечасто «наступая» на головы своих коллег. Он не гнушался интригами, сплетнями, аккуратно пуская в ход это «оружие». Оставаясь в глазах сотрудников, душкой – доктором, улыбчивым и внимательным.

*                *                *
Оля училась уже на четвертом курсе мед. института. Бассейн она бросила, очень много времени, почти все, забирала учеба. Она тянула на красный диплом. Вот и сейчас, скоро закончится семестр, надо готовиться к зимней сессии. К тому ж, у нее практика в отделении кардиологии.

*                *                *
Таня работает в психотерапевтическом диспансере. «Воюет» с главным врачом, отстаивая интересы стариков, которым не место в их заведении. Иногда у нее получается вернуть этих людей в семьи, несмотря на недовольство их деточек.
Татьяна Николаевна предупреждает, что будет держать под контролем своих, так называемых, подшефных, и в обиду их не даст. На всякий случай, оставляет старикам свои телефоны, чтоб звонили, если возникнут проблемы. И они звонят, но только по праздникам, чтобы поздравить любимого доктора, и пожелать ей здоровья и счастья!..
Слава Богу, здоровье у Тани восстановилось полностью. Владлен приезжает или они перезваниваются. С друзьями: Олей и Ильей Таня тоже видится.
Для полного счастья Тане не хватает только детей, но она боится даже заикнуться Владлену.
Она понимает, что ему сейчас не до ребенка, у него работа над докторской.
Вот, защитится, и тогда ничего им не помешает родить, а пока Таня изо всех сил помогает ему, чтобы быстрее приблизить это время…
Илья, считаясь отличным специалистом в гинекологии, имеет кучу поклонниц: замужних и свободных. Иногда вступает с ними в связь, но в душе от этого становится только муторней.  В сердце его по-прежнему обитает Таня. Он и в постели с другой женщиной представляет Таню, хотя уже теряет надежду когда-нибудь быть вместе.
Оперуполномоченный Смелков Сергей Анатольевич, кажется, потерял надежду раскрыть «Дело» под «черным» названием «Негр». По крайней мере, в ближайшем будущем, он не собирается им заниматься. Ему доверили другие дела, не менее ответственные, как то: вылавливание с военкоматом уклонистов от воинской службы. Так что, «Дело» Татьяны Николаевны убрано в «долгий» ящик, тем более сама потерпевшая и не напоминает о себе. 
Таня, как-то увидев, что у Владлена хорошее настроение, заикнулась о том, что вынуждена была рассказать в милиции о нем.
- Просто так получилось… Как-то само собой…. В процессе беседы с оперуполномоченным. – Оправдывалась Таня, увидев, как поменялось лицо Владлена.
Тот не хотел слушать никаких, как он выразился, дурацких оправданий,  жутко разозлился, обозвал ее, почему-то глупой квочкой, и сказал, что Таня нарочно делает все, чтобы он сюда не приезжал. Что он, вероятно, ей надоел и, тому подобное…
Таня стала извиняться, что не подумала о том, что это может не понравится Владлену, потом расплакалась.
И кончилось все тем, что Владлен, сказав:
- Ну, только крокодиловых слез мне не хватает, - хлопнул дверью, и ушел.
«Хорошо, что не забыл взять рукопись, над которой Таня для него работала больше месяца, и вчера только закончила». – Удовлетворенно подумала она.

*                *                *
Для Фаины время тянулось ну очень медленно. До занятий в школе было еще далеко, лето только началось, и заняться было нечем. На огороде пока негусто, прополки мало. И она посвящала все время чтению любовных романов и писанию писем Руслану.
Она ему писала такие толстые письма, что еле засовывала их в конверт. Писала, что скучает, что очень любит и ждет – не дождется с ним встречи. А так же, обязательно, в каждом письме писала обратный адрес. И всегда сама встречала почтальона, чтобы первой получить в руки корреспонденцию. Но писем все не было, одни газеты и журналы. Отправляя очередное письмо, она вложила в него свою самую лучшую фотографию, где Фая в новом платье, удачно облегающем ее стройную фигуру и, подписав адрес, внимательно его несколько раз проверила: правильно ли? Свои письма она относила на глав. Почтамт, пройдя через весь город. «А то, чего – доброго, в почтовом ящике затеряется, или залежится…» Она спрашивала в который раз: «Долго ли идут письма до Горького?» И, подсчитывая, удивлялась, что до сих пор нет ответа.  Ведь прошло больше месяца, а ответа нет и нет… Фаечка начала грустить и пускать слезу, часто в отсутствие родителей, рассматривая фотографию Руслана и, надевая на палец, его подарок.
Случайно она услышала, что Горький – «закрытый» город, там много военных объектов, секретных баз. «Так вот, почему долго нет ответа от Руслана; все письма, вероятно, проходят жесткий контроль. Да и сам Руслан сейчас может быть, на спец. задании, и ему не до переписки?! Ведь, недаром он ее предупредил, что приехать сможет не раньше, чем через три месяца. Так что она, дуреха, нервничает? Вон, на нервной почве, и месячные задерживаются. Правда, в день их знакомства пошли гораздо раньше времени, но только немного помазалось и прекратилось. - Надо попить что-нибудь успокаивающее. Что там мама пьет? – Рассматривала аптечку Фаина. – Ага!.. - Нашла, пустырник…» Девушка стала по нескольку раз в день пить настойку пустырника, пропила целый месяц. Нервы успокоились, а месячных, по-прежнему, не было. Если, считать с восьмого июня, нет уже два месяца. К тому же, появилось головокружение, и часто стало тошнить. «Неужели, отравилась пустырником»?  - испугалась Фая.
Она вспомнила, что при отравлении надо пить молоко. Но, почему-то, от воспоминания о молоке, девушку чуть не вырвало, а, ведь раньше она пила его литрами.
Но вскоре тошнота и головокружение пропали.
Заканчивался август, а месячных все не было. Фаина попросила маму открыть банку с солеными огурцами.
- Да ты, что, дочка? Ведь только закупорили…
Но Фая уже не слушала ее, открывая трех литровый баллон и, вытаскивая один за другим, хрумкие, покрытые пупырышками, огурчики. Мама внимательно на нее посмотрела, но ничего не сказала. Острой саблей пронеслось в мозгу: «Неужели, не доглядела за дочерью? А, что, если…? Муж убьет меня и ее. В семье позора не допустит»…
Потом волнения ушли на второй план, надо собирать дочь в школу, все-таки, восьмой класс. Давно не мерили форму, а, вдруг Фая подросла? Правда, есть время отпустить подол юбки. Но длина оказалась нормальной, только в талии чуть узко.
Фаина засмеялась, глядя на мать:
- Мам, ты сама обкормила меня арбузами и, вообще, ты мне много накладываешь, скоро буду, как бочка – шутила она.
- Хорошо, что на весь сентябрь посылают на уборку винограда. Ничего не буду есть, кроме винограда, и вернусь в школу, как тростиночка. Ты ведь не хочешь, чтобы твою дочь дразнили пончиком или пышкой, а, мам?! – Смеялась Фаина.
 И заразила своим смехом маму. Та, смеясь, погрозила дочери пальцем…
- Кстати, о пышке!.. Я у тебя, моя дорогая, нашла под подушкой «Пышку». Почитываешь Ги де Мопассана? – Журила она дочь, но строгости в голосе не было.
Фаина подошла к маме, и прижалась к ней.
- Мама, я так тебя люблю, ты у меня самая лучшая! Я и папу люблю, и братьев, но тебя больше всех! – Ласкалась Фая к матери, как котенок.
У матери сжалось сердце, будто кто-то, ледяной рукой схватил. И сильно заболела душа. Ей очень не хотелось отпускать Фаину на эту осеннюю практику, но на классном собрании предупредили: кто не поедет,  пусть не ждет хорошей характеристики.
- Фаина, чуть не забыла: ты взяла бинт и вату? А то где будешь искать, когда потребуется, - спросила мама.
- Ой, мам, у меня то шли, то перестали. Ну, возьму, не беспокойся! Вон, мы с тобой заболтались, пора выходить! – Ушла от разговора Фаина.
- Как перестали? – Опять заволновалась мать. Когда? – Знаешь, доченька, мне не нравится состояние твоего здоровья. Как вернешься домой, сходим к тете Поле, она очень хороший детский гинеколог, к тому ж, моя подруга. С женским здоровьем шутить нельзя! – Добавила мама уже на выходе из дома.
- Мама, пожалуйста, не провожай меня на автобус, а то опять ребята будут обзываться: мамина дочка.  С папой и братьями я попрощалась еще утром. Они обещали не приезжать в школу.
Мама помогла Фае закинуть за спину рюкзак, вытащила, зацепившиеся за лямки, волосы. «Вон, как отросли черные корни! – Думала она. - Как вернется, необходимо будет
Вернуть волосам их родной, черный цвет». И опять защемило сердце. «Надо выпить пустырник»! – Решила она, не сводя глаз с удаляющейся фигурки.
«Ой, я забыла взять кольцо! – В поздний след, вспомнила Фаина. - Но, главное, фотография со мной, в медальоне». – И девушка прижала к груди серебряный медальон.
В первые дни по приезде в колхоз, Фая веселилась вместе с товарищами. Они объедались сладким виноградом, а потом бежали на речку купаться, смыть липкий сок.  - Фая – я! – Закричала ее подружка. – Ты не боишься, что твои «секреты» в медальоне подмокнут?!
- Не подмокнут! – Смеялась Фая. - Медальон водонепроницаемый. Он не боится воды.  Как и я...
И девчонки с разбегу бросались в воду, и долго купались.
- Фая, хватит, вылезай, а то сама размокнешь! – звали ее ребята.
Но та еще долго нежилась в теплой воде, под лучами уходящего солнца. Ночевали на раскладушках, в больших военных палатках. Из мальчишеской палатки доносились гогот и перебор гитарных струн. Девчонки тоже долго не могли заснуть, рассказывая страшилки про красные или черные руки. В какойто из вечеров девчонки начали хвалиться всякими женскими «тайнами». Кто больше знает про ЭТО. В процессе разговора, Фая поняла, что она беременна и, судя по всему, уже давно. Почти четыре месяца… Девчонки давно уснули, а она в темноте начала себя ощупывать: грудь сильно налилась и стала твердой, в сосках покалывает и, явно округлился живот. Даже подружка заметила:
- Файка, ты так мало ешь, а живот, как у рахитика, –  засмеялась она. 
Засмеялась и Фаина, пошутив:
- Может, я беременна от Водяного?!
Сегодня она поняла, как близка была к истине. Действительно, она беременна, но, не от Водяного, а от Руслана. И сейчас ей не до смеха…   «Надо срочно сообщить ему! – Решила девушка. – Дам ему телеграмму с обратным адресом этого колхоза. Пусть срочно ответит. Время есть, домой только через десять дней». Утром Фаина пошла на местную почту, и написала на телеграфном бланке: «Руслан, у нас будет ребенок, откладывать свадьбу нельзя. Срочно приезжай! Фая».
Курносая тетенька посчитала слова, усмехнулась, и получила от Фаи деньги, протянув квитанцию. Если б только Фаина знала, что вручила свою судьбу первой сплетнице села, которой неведомо было, что существует тайна переписки, что в Уголовном Кодексе предусмотрена статья об ответственности за разглашение этой тайны.
Но, даже если б за разглашение полагался расстрел, сплетница не смогла б удержать за зубами свой поганый язык. И уже к обеду все село знало: «Шо така молода дивчина, и вже на сносях, яка срамница! А к вечеру по слухам она уже родила двойню, причем, один пацаненок – негр!»
Бабы перешептывались меж собой возле колодцев: «Вот це такое воспитание, вси диты балованни, ни бачут стыда»
Доползли слухи и до воспитательницы – старой девы шестидесяти лет, тонкой и длинной, как доска. Кличка у нее была «Чехонь». Школьники старших классов смеялись над ней за глаза, говоря, что она родилась не от Адама и Евы и, даже, не от обезьяны, а «вылупилась» из икры. Поэтому и похожа на рыбу. Такие же круглые глаза без ресниц, и сама холодная и скользкая. – Вообщем, рыба!
«Чехонь» преподавала зоологию. Ее не уважали не только дети, но и учителя.
«Чехонь» проследовала на почту, и попросила телеграфный бланк. Сказав, что изымает его, как вещественное доказательство аморального поведения своей ученицы.
Утром она собрала «линейку», поставила перед строем ребят Фаю. И попросила одну из девочек: прочитать вслух, написанное на бланке, послание. Та, только, взглянула, и сказала, что не читает чужие письма.
 – Это подло, - добавила она.
Мальчишки и девчонки, ничего не понимая, перешептывались. Фая заплакала и попросила: вернуть ей телеграмму.
- Надо было раньше плакать, перед тем, как ложиться в постель. А теперь я сама прочту; пусть товарищи осудят твое аморальное поведение. И сегодня же вечером позвоню твоему отцу – уважаемому в городе человеку, и спрошу: «Как он мог воспитать такую дочь»?!
Фаина с ужасом смотрела на учительницу. Она не слышала, что та говорила дальше, открывая свой маленький ротик с синими, не знавшими помады, губами. Фая поняла, только одно: телеграмма до Руслана не дойдет, он не приедет. По возвращении домой ее ждет позор! Отец занимает высокий пост, он не потерпит, если на него будут указывать пальцем, и называть отцом гулящей дочери. А какой позор она навлекла на головы своих братьев, всегда защищавших ее?!
«А моя бедная мама? Что будет с ней? Отец убьет ее!»
И Фая повернулась спиной к своим товарищам и ускоряющимся шагом, направилась к морю. Возле воды она сняла сарафан, оставшись в лифчике и трусиках.
На пляже было много отдыхающих – бархатный сезон! Люди подставляли свои тела ласковому солнцу.
Девушка вошла в воду, нагнулась, смывая песок с рук. Набежавшая волна прошелестела ей в уши: «Не бойся, здесь совсем не страшно»!
Фая вымыла руки и аккуратно, чтобы не намочить фотографию, открыла медальон. Она с улыбкой посмотрела на лицо «Руслана», поцеловала, и щелкнула крышечкой.
«Любимый, ты не успел приехать, и не знаешь, что у нас с тобой будет ребенок.
Но не переживай! Наша семья сегодня воссоединится: я ухожу в море, и уношу тебя на своей груди, и нашего ребенка.»
Фаина легла на воду, и быстрыми гребками отплыла на глубину, повернулась на спину, раскинув руки и ноги. Посмотрела на солнце, вздохнула и закрыла глаза. Затем положила руки на округлый животик, будто защищая своего, не родившегося малыша, подняла голову и соединила ноги.
Волны нежно обняли тело с бархатной кожей, и гостеприимно приняли его в свое лоно.
Солнце продолжало светить!..
*                *                *
«Чехонь» все вещала. Ей было все равно, перед какой аудиторией выступать. Она считала себя оратором, и просто упивалась своей речью. Обличала Фаю в ее отсутствие, надеясь найти поддержку у школьников. Но те, все еще ничего не понимая, сбивались в кучки. А, когда «Чехонь» прочла с выражением чужое письмо, они как взбесились. Все, как один, решили объявить ей бойкот.
- Мы не будем не только с ней разговаривать, но даже и замечать ее.  Договорились ребята.
– Давайте найдем Фаину, и все ей расскажем.
И ребята закричали:
- Все за одного! - И побежали искать свою одноклассницу.
Дети оказались мудрее и порядочней своей учительницы.
В палатке Фаи не было, все вещи были аккуратно сложены в тумбочке.
- Может, она купается? – Высказался кто-то из ребят.
- Да, вряд ли! Ты видел: какое у нее было лицо, когда «Чехонь» говорила ей гадости? На всякий случай, конечно, можно сходить к морю.
На пляже и в воде людей прибавилось. Ребята решили разделиться на группы. Часть вошла в воду, а другие осматривали пляж, когда одна из девочек, наткнулась на Фаин сарафан и сланцы.
- Это точно Фаины вещи! Видите, в кармашке квитанция на ту злополучную телеграмму. Значит, Никита был прав, сказав, что она купается.
- Она всегда в море находила покой, - добавила подружка Фаи.
- Ну, что, ребята, подождем, или поищем ее на воде?!
- Знаете? – Решил Никита, давайте: кто-то, один останется возле вещей, а остальные будут искать в море. – А то ж, вы ее знаете! Она – водяная, и часами может не вылезать из воды. И ребята засмеялись. - Что есть, то есть, плавает и ныряет, как русалка.
Ребята до захода солнца искали. И ждали свою одноклассницу. К вечеру разбрелись по палаткам. Девчонки прихватили Фаины вещи с пляжа.
- Может, она уехала домой? – Предположила одна из девочек.
- Как, домой? На чем? Все вещи ее на месте, в рюкзачке кошелек.
- Ой, девочки, смотрите! На кровати висит ее купальник, сухой. Так, в чем она пошла купаться?! – Переглядывались девушки, и боялись высказать вслух мысль, которая появилась у них в головах.
«Чехонь», как всегда, ночью пошла по палаткам проверять, как соблюдается дисциплина.
- Завтра – понедельник, всем быть с утра на винограднике, - командовала она. - Все на месте, или устроить перекличку?!
Девочки молчали. Только, одна тихонько сказала:
 - Фаи нет.
- Что, уехала домой?! Вот, я завтра позвоню в райком и расскажу, как первый секретарь воспитал свою дочь?!
- А вы, марш спать!
В палатке мальчиков света не было. «Чехонь» приоткрыла полог. – Спят. – Решила она и убралась восвояси… Еще какое-то время ребята лежали с закрытыми глазами, выжидая. Потом, заговорили все разом, перебивая друг друга.
- Ну и гадина, эта училка!
- Можно только представить: какую характеристику она напишет Файке.
- Да, не повезло Фаине с «классной».
- А нам, повезло?!
- Вдруг, она все три года будет у нас классной дамой?! – Ну, а что вы думаете на счет Фаины? И, того… Ее положения, вообщем?!.
- Да, ничего не думаю! – Ответил один из парней. – Фая - девка красивая, я б и сам, женился! Какому-то Руслану повезло!
Ребята засмеялись.
Учительница прямо с утра позвонила отцу Фаи на работу, и с ходу стала высказывать свое недовольство.
- Если, вы большой начальник, то, что? Вашей дочери можно и не отрабатывать практику?! Может, у ВАС (подчеркнула она) так принято: рано выдавать детей замуж?! Но это особенности вашей национальности, и я не вправе вмешиваться в традиции иноверов. Так пусть ваша дочь сидит с ребенком дома, а не подает дурной пример другим девушкам! – Какое пятно легло на школу?! – Тараторила «Чехонь».
Мужчина ничего не мог понять.
- Уважаемая, - сказал он. – Объясните толком, что сделала моя дочь, находясь под вашим контролем?! – Подчеркнув слово «вашим»…
- Под моим контролем, - парировала «Чехонь», - дети нормально отрабатывают практику, а не беременеют, и не убегают домой под крылышко ответственного работника.
- Так, вы говорите, что моя дочь – беременна, и находится сейчас дома?! – Сжимая трубку так, что побелели костяшки пальцев, спросил Фаин отец.
- Ваша, ваша дочь! Не моя же!, у меня нет дочерей…
«Да и сыновей, тоже», - с грустью подумала учительница.
Мужчина, не простившись, очень медленно положил трубку на рычаг, и уставился на телефонный аппарат, словно ждал от него ответа. «Этого не может быть! Что-то напутала учительница. Его маленькая девочка ждет ребенка?..»
Он вызвал водителя, и поехал домой.
«Сейчас, он поговорит с дочерью, посмотрит ей в глаза! И, когда она успела вернуться домой? Утром ее не было», - рассуждал он про себя.
Мужчина попросил водителя подождать, и вошел в дом.
«Никого! - Жена на рынке. Средний и младший сын на работе. Может, она зашла к старшему брату, который жил во флигеле со своей семьей? – Нет, дверь закрыта. Может, дождаться жену, и спросить?! Нет, нельзя ее волновать раньше времени. Она и так сидит на лекарствах после отъезда Фаи  в лагерь на практику. Говорит, что душа разрывается… - Надо самому разобраться! Может, эта истеричка, классная, что-то напутала? И, вообще… Почему она позволяет себе разговаривать со мной в таком тоне»?!
- Игорь, - обратился мужчина к водителю, далеко колхоз..?
- Максимум, полчаса езды! – Весело ответил Игорь. - Что, по дочке соскучились? Хорошее дело! Проведаем! Сам отец, понимаю…
Чем ближе подъезжали к финишу, тем не спокойней становилось на душе у Фаиного отца. Классную руководительницу и одноклассников Фаины он нашел на винограднике. Пытался отыскать глазами белокурую головку своей дочери, опять, подумав: «Зачем окрасилась?»
Классная руководительница сидела под навесом с окостеневшей спиной. «Будто, аршин проглотила»? – подумал он. - И считала корзины с виноградом, которые молча, подносили ребята.
Фаины среди них не было…
Учительница подняла свои стеклянные глаза.
- Ну, что? Привезли? – Спросила она властным голосом, каким хозяйка спрашивает у домработницы: «Ты пол помыла»?
Мужчина разозлился. Его жена, и то никогда не позволяла себе повышать на него голос. А тут, какая-то... – Неприязненно взглянул он на сухопарую женщину.
- Что я должен вам привести? Чем я вам обязан?! Где моя дочь?! – Закипал он.
Потихоньку возле них собрался весь класс. Сначала дети жались в кружок, но потом, осмелев, стали рассказывать про инцидент, происшедший вчерашним воскресным утром, делая акцент на какую-то записку, которую «Чехонь» обнародовала перед всем классом.
У кого-то из мальчишек, вырвалось: эта «Чехонь». В другое время она приняла б меры, но сейчас только стрельнула глазами в сторону оскорбителя.
- Фая не ночевала в палатке, и до сих пор не появилась, - закончили девочки.
Мужчина протянул руку к учительнице.
- Отдайте, пожалуйста, телеграмму!
Она отдала ему изрядно помятый, бланк неотправленной телеграммы.
Он его прочел, сдерживая нахлынувшие эмоции.
«Надо спасать честь дочери, честь семьи»! – Быстро соображал он.
- Как оказался у вас в руках этот документ?  Еще вчера телеграмма должна была быть у моего будущего зятя?! Моя дочь, сразу после своего рождения, была засватана. Ждали только ее четырнадцатилетия, чтобы сыграть свадьбу, - гладко врал отец Фаи. - Какое вы имели право влезать своим длинным носом в чужую семью, оскорблять мою дочь?! Я это так не оставлю! Теперь покажите мне человека, который без ордера на выемку корреспонденции, отдал вам этот бланк.
«Чехонь» заметно струхнула, и стала оправдываться. Когда подъезжали к почте на персональной черной Волге Фаиного отца, спесь с нее окончательно спала. Учительница указала на курносую бабу, но мужчина, даже не взглянул в ее сторону. Он направился к дверям с табличкой «заведующая почтой». Какое-то время он провел в кабинете, потом туда пригласили телеграфистку.   Вскоре та выбежала вся в слезах, за ней вышел мужчина, сказав на прощанье: «Ждите суда»!
Он направился к председателю колхоза. Тот вызвал участкового милиционера. Позже приехала опер. группа из района, и «колесо» закрутилось... Пока милиция вела поиски пропавшей девушки, отец Фаи через свои каналы связался с Горьким.
«Руслан Владимирович Незнамов – в городе не проживает», - пришел ответ из Горького. Из глав. Почтамта г. Горького изъяли все письма Фаи. Ни одно из них, судя по штемпелям, востребовано не было!  Фаин отец понял, что мерзавец обманул его дочь. Обольстил, и бросил!..
*                *                *

Тело Фаины нашли в конце осени. Волны бережно, вынесли его на берег. Что не сделала морская вода, доделали чайки. Родители, вызванные на опознание, узнали дочь по обесцвеченным волосам и серебряному медальону, подаренному отцом в день рождения девочки. Перед вскрытием тела утопшей медальон отдали родителям, и отец Фаи… надел его себе на шею.
«Чехонь» суд приговорил к лишению свободы по статье: «Доведение до самоубийства». Наказаны также телеграфистка и зав. почтой по статье «Нарушение тайны переписки».
Без наказания пока остался главный виновник…

*                *                *

С описанных событий прошло два года.
 
 Владлен защитил докторскую диссертацию. Безусловно, не без помощи Тани. Продолжал жить и работать в Ленинграде. Жизнь на профессорскую зарплату была совсем неплохая. К тому ж, он занимался репетиторством: готовил абитуриентов к поступлению в медицинский институт. Молоденькие девушки вовсю кокетничали с ним, но он не допускал с ними ничего лишнего, разве что «нечаянно» касался груди или округлой попки.
Ему достаточно было приключения двухлетней давности. Чуть было не загремел по статье: «О совращении малолетних».
«Кстати, интересно, как она там поживает?! Моя малышка. Фая, кажется… - вспоминал Владлен, и глаза становились масляными, как у кота, объевшегося сливками).
«Наверное, закончила уже школу?! – Подсчитывал по времени Владлен. – Вспоминает ли меня, или спит с другими»?! – С ревностью думал он.
Покойная Фаина его не вспоминала, зато не забывали ее родные.
И еще вспомнила о Владлене  Диана, поздравив его с днем Рождения, открыткой.
От такой наглости Владлена чуть удар не хватил.
Открытка представляла собой фотографию гостиницы, где жил когда-то Владлен, со специфической надписью: «Не забудь Ялтинские ночи…»
Владлен уже и забыл вспоминать Диану, а та напомнила о себе. Первое время он дергался, вспоминая ее намек о его причастности к убийству Раисы, но продолжения не было, и Владлен решил, что она просто попугала его. И расслабился… И вот, на тебе! Через два года Диана напомнила о себе.
«Неужели, это начало шантажа?! – Испугался он. Ведь, статья за убийство – не имеет срока давности».

*                *                *
За Владленом закрепили молоденького врача – ординатора Олечку или, как он уважительно ее называл, Ольгу Алексеевну. Девушка оказалась из его родного города,
и у них имелись общие знакомые, вернее, знакомая… Олечка жила в одном доме с Таней и они даже дружили. Сейчас Владлен сетовал, что на его «пути» первой попалась Таня, а не Оля. Но ничего, у него в запасе целый год, чтоб наверстать упущенное.
И Владлен попытался приволокнуться за девушкой, но напоролся на «глухую оборону». Оля очень тактично дала ему понять, что Танины друзья – это и Олины, но, и только!  К тому ж, у Оли есть жених. А, Владлен Маркович – ее учитель, и она не посмеет допустить с ним панибратства.
На этом и порешили. Но Владлен затаил обиду. Он не привык терпеть поражения, тем более, от какой-то девчонки… И теперь считал, что у него два врага: Диана и Ольга.
«И он отомстит им обеим!..»

*              *            *

Оле поначалу понравился ее наставник. Умный, прекрасный специалист, тактичный, внимательный. Вообщем, душка!  Общаясь с Владленом Марковичем, Оля начала понимать Таню. Перед его обаянием трудно устоять! Можно было дать и объяснение его невнимательности к Татьяне. Его «невестой, женой и друзьями» была медицина, без которой он не представлял себе жизни!
Может, какие-то недостатки у него и были! Но, у кого их нет?!
Оле прекрасно работалось с Владленом Марковичем. Она знала, что он часто общается с Таней. Летает в свободное время навестить ее. И, если не женятся, значит, их обоих устраивает такая жизнь.
Сама Оля замуж собиралась. Осталось совсем немного времени до конца Юриной службы в армии. Да и ее учеба в ординатуре заканчивается, так что она скоро вернется в свой родной город, они с Юрой поженятся, и заживут втроем в квартире ее покойных родителей. Бабушка, конечно, будет жить с ними. Две комнаты, места всем хватит. «А, если родится ребенок, то можно будет две квартиры: бабулину и родительскую обменять на трех или, даже, на четырех комнатную», - мечтала Оля.

*                *                *
Юрий вернулся из армии, и они сыграли с Олей скромную свадьбу, пригласив самых близких: Таню с Владленом и Илью. Илья пришел с какой-то, девушкой, но смотрел все время на Таню. Даже Владлен заметил, что Илья недостаточно внимателен к своей спутнице, и девушка чувствует себя неуютно в обществе незнакомых людей. Поэтому Владлен Маркович решил исправить положение, часто приглашал на танец молоденькую девушку, и что-то шептал ей на ухо. Она краснела и смеялась. Илья танцевал с Таней. Та часто вопросительно  поглядывала на Владлена. «Не приревнует ли»?!  Готовая, при малейшем недовольстве Владлена, вернуться к столу. Но он вел себя корректно, улыбался Тане, встречаясь с ней взглядом. Свадьба прошла весело, если б не один инцидент. Когда Владлен в очередной раз пригласил юную девушку на танец, она отказалась, и попросила Илью посадить ее в такси, сославшись на головную боль. Илья вскоре вернулся и извинился за свою спутницу перед гостями. Объяснив, что это – дочь его сестры, вообщем, племянница. И, по совместительству, его – головная боль, так как юная леди приехала поступать в институт.
Свадьба продолжалась с тостами, криками «горько» и так далее. Все, как положено…
Молодых проводили, гости разошлись, Илья вызвался проводить бабушку (она не хотела мешать молодым) до ее квартиры.
Таня взяла Владлена под руку. Ей взгрустнулось. - Оля с Юрой будут теперь жить в другом доме. И Таня с Олей будет реже встречаться. У нее теперь семья. Появятся дети…   Тане тоже захотелось семьи, детей, ведь, ей уже двадцать семь лет, а Владлену тридцать один год. Но не может, же она сама сделать ему предложение. А ей так хочется иметь мужа, стирать ему носки и рубашки, ставить горчичники, если заболеет, и готовить завтраки.
«Женщины, у которых есть семьи, какие вы счастливые, - думала Таня. - Ведь это такое счастье: провожать мужа на работу, встречать его с работы, подставляя щеку для поцелуя и слушать его ворчание, что опять забыл зонт и попал под дождь».
Таня горестно вздохнула, и сильнее прижалась к Владлену.
Он, конечно же, истолковал этот жест, как призыв к действию, тем более в кафе его сильно возбудила юная особь – племянница Ильи.
«И чего она убежала?! – Злился Владлен. – Я ее ничем не оскорбил, просто спросил: девственница ли она»?!
В коридоре Таниной квартиры Владлен не мог справиться с обуревающей его страстью, стянул с Тани трусики, и грубо овладел ею прямо на полу. Потом было еще несколько подходов, уже в кровати. Таня, как всегда, не почувствовала ничего, но ей была просто приятна близость с любимым мужчиной.

*                *                *

Юра был очень нежен с Олей. Не было ни одного сантиметра тела, которое он бы не целовал. Прошел почти год с их свадьбы, а Юра любил свою жену, как молодожен. И она обожала его. Для полного счастья им не хватало ребенка, а его все не было и не было.
Оля решила провериться у Ильи. После осмотра и проверки всех ее анализов, доктор вынес «приговор»:
- Оля, мне тяжело это тебе говорить, но, к сожалению, детей у тебя никогда не будет.
 Он пытался ей, как врачу объяснить, почему она не сможет забеременеть, но Оля его не слышала. Ее взгляд устремился в одну точку на стене, в голове стучали молоточки: не будет, не будет ребенка, не будет!.. А они с Юрой так хотели малыша. А его не будет! Никогда не будет! А Юрик так надеялся, так ждал, что жена подарит ему ребенка.
Сквозь туман до нее донесся голос Ильи:
- …не все потеряно, ведь ребенка можно и усыновить, взять грудничка из дома малютки, например. Оль, ты что, меня не слушаешь?! Я понимаю тебя! – Тяжело вздохнул Илья, проклиная свою прямолинейность. - Я тебе вызову такси, - сказал он, набирая номер диспетчерской.
Когда Оля вернулась домой, убитая поставленным диагнозом, Юра уже все знал, ему позвонил Илья, и все рассказал. Юра тоже очень расстроился, но взял себя в руки, чтобы поддержать жену.
Оля с порога бросилась к нему на шею, и разрыдалась. Юра решил дать ей выплакаться. Он гладил ее по голове, приговаривая:
- Олечка, девочка моя, у нас будет ребенок, мы усыновим мальчика или девочку. Ведь столько детей остается по разным причинам без родителей. Какое счастье ты дашь крохе, который в нашем лице, обретет родителей. Ты подумай, дорогая! И потом…  Илья сказал, что сейчас медицина серьезно работает в этом направлении, - нагло лгал Юрий, покашливая и отводя глаза. – Так что у нас с тобой впереди еще куча времени, чтобы дождаться… - Заикнулся он. – Своего малыша… Главное, быть вместе! Не плачь, любимая моя! Солнышко никогда не плачет. А ты – мое солнышко! – Нежно обнимал он вздрагивающие плечи жены. – Сейчас я тебе принесу воды, дорогая.
Юра принес воды, и дал выпить Оле, которая уже не плакала, только иногда всхлипывала, благодарно глядя на Юрия. И тут… У нее началась икота. Она зажимала пальцами нос, пила воду маленькими глоточками, задерживая дыхание, наклонялась головой к коленям. Ничего не помогало! Вдруг, совершенно неожиданно для Юрия  девушка рассмеялась. Она вспомнила, как у Тани не могла долго пройти икота. И, смеясь и, икая, рассказала это «представление» мужу.
Они оба посмеялись и посмотрели друг на друга.
- Ну что, жизнь продолжается? – Спросил Юрий, целуя Олины ладони.
- Да, дорогой, будем жить!

*                *                *
Таня забеременела от Владлена в ту же ночь, когда они вернулись со свадьбы друзей. Владлен был слишком возбужден, чтобы думать о презервативе, а у Тани просто не было времени, чтобы предохраниться.
И вот теперь она ждет ребенка. Срок довольно большой – шестнадцать  недель. О том, что беременна, Таня узнала всего месяц назад, потому что нарушения цикла не было, токсикоза тоже не было.
Надо было пройти смотровой кабинет для бассейна, и Таня пошла, конечно же, к Илье.
- Илюша, выручай, выпиши мне справку, что я здорова, и могу посещать бассейн, - влетев в кабинет,  сходу попросила Таня.
- А, если не дам такой справки без осмотра?! А, если я бюрократ и перестраховщик, - смеялся Илья. – А, если серьезно, Тань, давай я, все-таки, тебя осмотрю. Сто лет ты не проверялась.
А про себя подумал: «И, столько же, я не видел твое обнаженное тело».
Илья помог ей снять лифчик, и долго гладил грудь, нежно мял, заглядывая в глаза Тане. Она покраснела, боясь самой себе признаться, что ей приятны прикосновения Ильи. С Владленом у нее таких чувств не возникало.
Илья помог ей устроиться в кресле, предусмотрительно постелив новую простынь. Надел перчатки и взял зеркало. Он  ужасно возбудился, ему очень захотелось овладеть Таней, прямо здесь, в гинекологическом кресле. Ему показалось, что Танин взгляд призывает его, манит… Но тут в кабинет вошла медсестра, о существовании которой он напрочь забыл.
- Илья Ильич, извините, меня задержали в лаборатории. – Оправдывалась она. - А, что у нас? А, где карта пациентки?
Илья пришел в себя, потряс головой, выпроваживая наваждения.
- Да, Татьяне Николаевне нужна справка для посещения бассейна, так что амбулаторная карта не обязательна, хотя… 
Илья вставил зеркало, подавил низ живота, и сказал равнодушным докторским голосом:
- Татьяна Николаевна, я вас поздравляю, вы беременны, двенадцать недель, – вздохнул Илья, стаскивая с рук перчатки.
- Как? Этого не может быть, у меня месячные день в день, никой задержки! - лепетала Таня.
- О – о – о!  Так часто бывает, - вмешалась в разговор медсестра, - через плод идут…
Таня настолько опешила, что не знала: плакать ей, или радоваться. Оставлять или делать аборт? – Думала она.
Ответил на ее мысленные вопросы Илья:
  - Аборт делать нельзя. Я тебя предупреждал, когда ты потеряла ребенка, помнишь? Два года тому назад? Если, ты сейчас сделаешь аборт, детей у тебя никогда не будет. Это последний шанс!
Илья наклонился низко к Тане, и прошептал:
- Таня, я не шучу. Надо рожать! К тому ж, срок большой. Аборт может быть опасен для твоей жизни.
Таня размышляла, одеваясь и, сползая с кресла.
«Если б это зависело только от нее, она б ни секунды не сомневалась. Оставила малыша. Но, что скажет Владлен?! Она давно поняла, что он не хочет детей. Да и понятно, Владлен очень ответственный человек, живущий для своих больных. Он принес в жертву свою личную жизнь во имя здоровья своих пациентов. Даже к Тане редко приезжает. Вот уже три месяца, как его не было. Что за человек?!. – Восторгается им Таня, - всю жизнь живет для больных, нет времени для себя, чтобы приехать и отдохнуть».

*                *               *
Владлен действительно много работал, но и отдыхал, достаточно. В последнее время стал посещать сауну с какой-нибудь студенткой.  Они получали друг от друга, что хотели. Он – молодое тело, а девушки – очередной зачет. Студентки держали язык за зубами, потому что добровольно шли на этот бартер.
Вот и сегодня Владлен Маркович возвращался домой удовлетворенный. Поставил машину, которую совсем недавно приобрел. Это была черная Волга в экспортном исполнении. Размахивая ключами, подошел к почтовому ящику. Среди множества журналов и газет, лежало письмо. Конверт с видами Крыма.
У Владлена екнуло сердце.
Обратный адрес был московским. Он вошел в «стерильную»  квартиру, не забыв поставить аккуратно туфли. Прошел в гостиную, и вскрыл конверт. В письме было написано следующее: «Владлен Маркович, поздравляю Вас с защитой докторской диссертации. Не беспокоила Вас раньше, ибо понимала, что у Вас нет лишних денег. А теперь решила попросить у вас материальной помощи. Помните Ваши «приключения в Ялте» (без срока давности)? Шалунишка! А вот Я помню ВСЕ! Уверена, что две - три сотни в месяц не нанесут ущерба вашему бюджету, а мне, бедной студентке, позволят приобрести лишние джинсы. И, может… Ухудшить мою память…
Надеюсь на Вашу щедрость.
Всегда помнящая вас, Диана.
Р. S. Чуть не забыла.  Деньги присылайте в Москву на п/о №…а/я №…
Там работает моя подруга, и можете не волноваться: деньги попадут прямо мне в руки. И, еще. Желательно, чтобы деньги переводили в первых числах месяца – мне так удобней.
Владлен несколько раз перечитал письмо шантажистки, хотел разозлиться, но взял себя в руки. К тому ж, у него сегодня прекрасное настроение. «Ежемесячная потеря двухсот рублей – это, конечно, не банкротство, но достаточная прореха в его кошельке, но платить надо! – решил он. Спокойная жизнь дороже…»

*                *                *
После недолгих колебаний Таня решила оставить ребенка. Пока она не будет говорить Владлену. Даже хорошо, что он не может сейчас приехать. А, когда узнает, то будет совсем поздно делать аборт, и ему ничего не останется, как принять этого ребенка, и жениться на Тане. Ведь, он порядочный человек, и обязательно на ней женится.
«А пока мы никому не скажем, - улыбнулась она, и погладила свой живот. – Это будет нашей тайной, мой Малыш».
Таня попросила Илью: не говорить никому о своей беременности, даже, Оле с Юрой.
Сама стала рационально питаться, есть много овощей и фруктов. Активно занялась спортом. Ребенок очень хорошо развивался. У самой Тани никакой патологии не было. Они с Владленом часто общались по телефону. Правда, почти всегда, первой звонила Таня.
«Но, ничего страшного, мне не трудно самой набрать номер телефона, у меня гораздо больше свободного времени, чем у Владлена», - постоянно оправдывала она его.
Бывало даже так, что из-за занятости ему приходилось обрывать телефонный разговор.
- Дорогая, мне очень жаль, но ты не вовремя. У меня обход. Или извинялся, что у него лекция, или дополнительные занятия со студентами.
Вообщем, был как всегда, тактичен.
Откуда Тане было знать, что дополнительные занятия со студентками, Владлен проводит в постели.
Илья держал Танину беременность под постоянным контролем. Всю зиму снабжал ее фруктами, прекрасно сознавая, что на свою зарплату врача Таня не очень то разгуляется.
Однажды он осмелился, и купил ей платье для беременных, отвалив за него кучу денег. Забежал к ней на работу, и сунул пакет в руки:
- Танюша, может, пригодится? Я тут, по случаю, за копейки купил. - Чмокнул в щеку и убежал.
И, как же ему было приятно, что все оставшиеся месяцы беременности Таня проходила в его платье. Когда, Таня увидела такое же платье в магазине, и посмотрела на ценник, то оцепенела от заоблачной цены.
«Ничего себе, «копейки», - с благодарностью подумала она об Илье. Счастливая будет его жена». Как-то приехал к ней Владлен на целую неделю. Таня хотела отпроситься с работы, и побыть с ним, но Владлен не позволил, сказав:
- Пока ты будешь на работе, я похожу в ваш коордилогический центр, тем более, у меня командировка.
Таня огорчилась. «Но ничего», - подумала она, зато все вечера и ночи мы будем вместе.
Утром, подавая Владлену завтрак, услышала:
- Дорогая, что-то ты за время, пока мы с тобой не виделись, расплылась, обабилась. Следить за собой надо! Ты ведь женщина. Посещай косметолога, делай маникюр, педикюр, ты теряешь форму. – Сделал он замечание.
«Действительно, Владлен прав, - вздохнула Таня, смотря на себя в зеркало. - Но моей мизерной зарплаты хватает только на самое необходимое. Тут уж не до косметолога».
Вот и вчера, чтобы достойно встретить Владлена, и купить продукты, которые он любит, пришлось занять деньги у Илюши. Таня видела, как тот краснел, выгребая деньги из кошелька, и извинялся, что не захватил с собой больше…
Владлен приехал своим ходом на чудесной машине. Он показывал Тане велюровые чехлы, оплетку руля, встроенный приемник с колонками. Похлопывал по боку Волги, как по крупу дорогого скакуна.
После завтрака Таня быстренько прибрала на кухне, привела себя в порядок, чтобы не задерживать Владлена, и спустилась вниз к машине.
«Представляю, какой поднимется переполох у меня на работе, когда я подкачу на черной Волге», - как ребенок, радовалась Таня, обматывая шею шарфом.
Через пятнадцать минут из подъезда вышел Владлен, с иголочки одетый и критическим взглядом окинул Таню.
- Таня, ты хотела, чтобы я отвез тебя в больницу? Но, к сожалению, ничего не получится, мне надо обязательно помыть машину, - сказал Владлен, смахивая снежок с блестящего капота…- Извини, дорогая, если я тебя подвел.
- Нет, ничего страшного! – Засуетилась Таня, чувствуя, что катастрофически опаздывает на работу, понадеявшись на Владлена.
«Придется ловить такси, и тратить последние деньги».
И все равно она опоздала. Выскочила из машины, зацепилась ногой за дверцу, оцарапав ногу и, о – о – о, ужас! – Порвала последние колготки. Побежала к зданию клиники, ничего не видя вокруг.
- Доктор, опаздываете! – Раздался рядом мужской голос, - я замерз, пока ждал.
- Илья, ты? Что случилось? – Испуганно взглянула на друга Таня.
- У меня – ничего! Это у тебя случилось и, уже давно! Ты ослепла от любви, и сбиваешь с ног верных друзей, - острил Илья, а они, то бишь я, принес тебе денежку.
- Илья, ты самый хороший, самый лучший на свете друг, - сказала Таня, и посмотрела на него с такой благодарностью и нежностью, что у Ильи подпрыгнуло в груди сердце.
- Спасибо тебе большое! Я обязательно верну тебе, все до копейки, - продолжала Таня.
- Я тебе не взаймы давал, а хотел помочь, как другу, а ты!.. – Обиделся Илья и, махнув рукой, пошел на остановку, ворча себе под нос: «Ты б, еще расписку написала. Совсем помешалась от своего Владлена»!

*                *                *
Владлен не собирался мыть автомобиль. У него было назначено свидание с очередной особью. Коллега попросил взять шефство над дочерью, и определить в интернатуру в Ленинграде. И Владлен распушил свой «хвост» перед молодым интерном. Он катал девушку по заснеженным улицам. В салоне Волги было тепло и уютно, звучала негромкая музыка.
- Вы очень хорошо водите машину, - отметила девушка.
- Я все хорошо делаю, - «скромно» сказал Владлен. - Если не боитесь, можем в Ленинград поехать вместе.
Девушка не боялась…
Они спустились на набережную, вышли из машины, и долго гуляли. Пока спутница не сказала, что немного замерзла.
Владлен взял ее руки в свои, и поднес к губам, дыханием согревая ледяные ладошки. Потом они зашли в ресторан, и под шлягер «Бабье лето» ели цыплят табака, запивая сухим вином.
Девушка была покорена своим кавалером и будущим «наставником».
«Ну, и повезло, - думала она. Такой молодой, а уже профессор, с деньгами и шикарной машиной. А главное, не женат! Правда, на десять лет старше меня, ну ничего!  Любовники будут молодые»! – Строила она планы на будущее.
Владлен никаких перспективных планов не строил. Он жил сегодняшним днем, и считал, что сегодняшний день у него удался. Начало их отношений с новой молоденькой особью положено!
*                *               *
Таня получила от главного нагоняй за опоздание на планерку, но не очень расстроилась. У нее есть деньги, она зайдет после работы на рынок, купит парного мяса, и сделает отбивные, какие любит Владлен. И они прекрасно проведут вместе вечер…
В мечтах о предстоящем совместном ужине рабочий день пролетел незаметно.
Таня схватила сумку, и еле протиснувшись в автобус, поехала на рынок. Покупая продукты, торговалась за каждый рубль, и испытывала ужасный стыд, когда торговцы иронично на нее смотрели.
«Что делать?! Денег немного, а Владлен любит все вкусное, обязательно свежее. Так что, надо будет как-нибудь растянуть…»
Таня шла, сгибаясь под тяжестью сумок. Драповое пальто неприятно касалось ссадины на ноге. И она вспомнила про рваные колготки. Новые купить не на что!
«Вечером аккуратно заштопаю, - решила она, и занялась приготовлением ужина. Взглянув на часы, удивилась: сколько времени затратила. Сейчас вот-вот приедет Владлен, а я не в форме…»
Она быстро залезла под душ и, намыливаясь, мурлыкала себе под нос. Аккуратно терла  живот, приговаривая: «Скоро папочка придет, и мы будем втроем ужинать». Таня развеселилась, привела себя в порядок, самой себе понравившись.
«И, ничего не расплылась! Лицо такое же упругое, никаких отеков и пятен. На самую малость округлилась в талии, зато грудь стала красивей, налилась и завлекающе смотрится в декольте», - рассматривала она свое отражение.
Таня делала маникюр, открыв форточку. Запах ацетона она в последнее время не переносила. Прошла в комнату и еще раз оценивающе взглянула на стол. Три вида салатов, какие любит Владлен, сырокопченая колбаска, сыр, порезанный тонюсенькими ломтиками, донская селедочка «под одеялом» из красного репчатого лука.
Таня осталась довольна. Ассортимент хоть и не велик, но все свежее. Осталось, только, обмакнуть в кляр отбивные, и поставить на огонь. Она ужасно хотела есть, желудок издавал просящие звуки. И она решила его «успокоить», откусив кусок хлеба.
Посмотрела на часы: пол десятого, скоро должен приехать Владлен.
На каждый звук подъезжающей машины, она выскакивала на балкон. Владлена все не было! Таня взяла в руки первую попавшуюся книгу.  Это оказался ее любимый роман, «Отель» Артура Хейли.  Она села на диван с книгой, и загадала: страница четыреста пятая, тридцать шестая строка сверху. И прочла: «Но Додо была далеко не первой, от кого отделывался таким образом О/Киф,  он знал, что они больше не увидятся».
«Фу, ерунда, какая! Ничего не может случиться с Владленом...»
 Но все рано стала волноваться.
«Дорога скользкая, а опыта вождения  у него еще нет! Вдруг, он попал в аварию?!
Надо взять себя в руки! Мне нельзя нервничать»!
Таня прошла на кухню, и накапала валерьянки. Потом, заметила, что форточка до сих пор открыта.  Закрыла, и взглянула опять на часы. Стрелки показывали 22-15.
В комнате из-за открытой форточки стало прохладно. Таня закуталась в плед, взяла своего любимого «Хейли», и прилегла на диван. Не заметила, как уснула. Проснулась оттого, что затекла рука. Она стала разминать онемевшие пальцы.
«Кажется, я задремала»?!
И, Таня взглянула на ручные часики.
«Не может быть! Первый час ночи! Это я так крепко спала. А, вдруг, Владлен не мог дозвониться и ушел?! – потерянно развела она руками. - Да, нет! Я дала ему ключи…»
Таня беспомощно сложила на коленях руки, и посмотрела на стол. Все блюда имели унылый вид, а сыр вообще «заплакал», на подсохших кусочках «Рокфора» появились капельки жира. Таня, размазывая по щекам, катившиеся слезы, вперемешку с тушью, стала обзванивать травм. пункты.
- Нет, не было, не привозили, - отвечали из приемников…
И, когда она, чуть не теряя сознание, уже собралась звонить в морг в дверь позвонили…

*                *                *
Диана шестого числа каждого месяца ходила на почту за деньгами, «отстегивая» от двухсот рублей  двадцать пять своей приятельнице, которая была заведующей этого отделения связи, и закрывала глаза на нарушение при пересылке денег.
Эта ежемесячная дотация в сто семьдесят пять рублей к минимальной зарплате начинающей актрисы одного из московских театров, была ощутимой. Но аппетит приходит во время еды! И, со временем Диане захотелось больше. Она тут же сообщила о «повышенном аппетите» Владлену Марковичу.
«Главное, вовремя остановиться, чтобы не остаться с «разбитым корытом», не жадничать…» - подумала Диана, и попросила четыреста рублей в месяц.
Совесть ее совсем не мучила.
По доходам и расходы! Но расходы постоянно росли. Диана была хорошей актрисой, хотя и не на главных ролях. Публика ее заметила, появились поклонники, различные мероприятия, вечеринки. Надо было «соответствовать», и поддерживать свой гардероб по последней моде. Так что, деньги Владлена тратились очень быстро.

*                *                *
- Владлен, любимый, что случилось?! Почему ты так долго?! – Сыпала Таня вопросы, тревожно заглядывая в глаза мужчине.
Владлен ничего не ответил. Повел носом, и поморщился.
- Что это? Вся квартира провоняла рыбой! Ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу селедку!
- Да, милый, я помню. Мне, почему-то, захотелось селедочки. А все остальное, как ты любишь. – Засуетилась она. - Я сейчас же поставлю готовиться отбивные, и мы будем ужинать! Я уверена: ты проголодался…
Владлен есть не хотел, он прекрасно поужинал в ресторане с молоденькой, хорошенькой девицей, и сейчас брезгливо разглядывал Таню. Он проводил домой свою спутницу, заехал в гостиницу, и снял на три дня люкс. А теперь искал причину, чтобы забрать свои вещи, и уехать прямо сейчас от Тани.
- Да, дорогая, вот твое отношение ко мне! Ты так обо мне переживала, что я – голодный, что ужин  только собираешься сейчас готовить?! Для себя, любимой ты успела настрогать селедку с луком, - вновь потянул недовольно носом Владлен, усаживаясь на диван и отталкивая от себя подальше селедочницу. 
Взял с дивана книгу, повертел ее в руках.
- Вот, Таня! Ты здесь вся! Вот твоя натура и твое внимание ко мне. Для тебя важнее жизнь персонажей «Отеля», ты оплакиваешь их судьбы, а я у тебя на последнем месте.  А ведь я все время только о тебе и думаю. Бросил все дела в институте, и примчался к тебе.
Таня несколько раз пыталась вставить хоть слово в знак своего оправдания, но Владлен поднимал руку, и продолжал выговаривать ей. Потом взглянул на часы, и быстро пошел к шкафу.  Достал свою дорожную сумку, и стал, не спеша укладывать вещи. Молча, не обращая на женщину никакого внимания, будто и не было ее вовсе в комнате.
Таня вышла на ватных ногах на кухню, выключила огонь, и подошла к окну. На улице светло, как днем, все покрыто снегом, и над всем этим белоснежным великолепием, висит луна.
«Жизнь так хороша, а ссоры приходят и уходят. Ей, конечно, очень обидно слышать незаслуженные упреки со стороны любимого человека. У Владлена, вероятно, на работе не все гладко, и он решил «выпустить пар» на меня, - решила Таня. – Это нечестно! Зато, у меня есть секрет, и я ему не скажу», - улыбнулась она, поглаживая свой живот.
- Ты закроешь за мной дверь? – Спросил на выходе Владлен, ожидая увидеть слезы, но, Таня улыбалась…
На прощание он собирался наговорить еще много обидных слов, но эта нежная (можно сказать, таинственная, улыбка) разоружила его и он, приобняв Таню, чмокнул в щеку. Щека была холодной и слегка соленой. На миг ему стало совестно за свое поведение. Он прекрасно понимал, что Таня ждала его, потратилась на стол.
«Ведь, что говорить? С диссертацией она здорово ему помогла».
- Таня, мне надо срочно уехать. Не знаю: смогу ли выбраться к тебе на праздники! Поэтому, оставляю деньги: купи себе, что захочешь!
И он «с барского плеча» положил на стол триста рублей, и очень довольный своим «благородным» поступком, спустился к машине.
Утром он встречается с новой знакомой. Она согласилась ехать с ним вместе. Прогноз погоды на неделю нормальный, гололеда нет. Так что, дорога будет приятной. А эти три дня, что ему предстоит по работе задержаться здесь, ему украсит юная особь. Никакой близости с ней он пока не допустит. Сначала надо будет «сплести паутину»:  быть щедрым, внимательным, обольстительным и так далее.
В номере он пересчитал деньги, и уже пожалел, что слишком расщедрился на Таню, ей хватило бы и ста рублей.
«Вот такой я, альтруист! – Укорил себя Владлен, о себе  думаю в последнюю очередь. Но ничего, я эту потерю возмещу. Пару месяцев буду посылать Диане по сто рублей, вместо двухсот. Обойдется»!
В Ленинград они добрались без происшествий. Дорога была хорошей, но Владлен все равно ехал с минимальной скоростью, поэтому, добирались больше двух суток, и порядком устали.
Владлен решил сразу отвезти девушку в общежитие. Он предусмотрительно позвонил коменданту, и тот приготовил для нового интерна довольно уютную комнату. 
Дома Владлена встретила соседка по лестничной площадке, которой он доверял ключи от своей квартиры.
- Владлен Маркович, я услышала, что вы гремите ключами. С приездом вас! Дома все нормально. Вот ваша корреспонденция, - докладывала женщина интеллигентной наружности.
Владлен поблагодарил ее и вошел в квартиру.
«Как, все-таки, хорошо быть у себя дома одному! Никто не квохчет под ухом, не мельтешит перед глазами, не разбрасывает вещи. Везде порядок! Устал, - вздохнул Владлен. Приму душ, отключу телефон, и поваляюсь…»
Он любил расслабиться на диване с журналом в руках. После ванны, распаренный, с хорошим настроением, прошлепал босыми ногами в кухню. Везде идеальная чистота. Соседка не только поливала цветы, но и вытерла пыль.
«Надо отблагодарить женщину, - решил Владлен. - В деньгах она не нуждается, значит, что-нибудь, подарю»!
Есть не хотелось. Он налил себе боржоми, и пошел в гостиную, прихватив ворох газет и журналов. Газет он никогда не читал, но выписывал и «Труд», и «Известия», как нагрузку к журналам «Вокруг света» и «Иностранная литература».  Он, было, отложил в сторону газеты, но тут из одной из них выпало письмо.  Владлен прочитал обратный адрес. - Москва. Судя по штемпелю, оно пришло неделю назад. Он аккуратно вскрыл его. Знакомый почерк.
«Конечно, Диана. - Что ей еще понадобилось?» - Владлен брезгливо развернул бумагу.  В первых строках коротенькой записки она поздравляла его с наступающими праздниками, а потом…
«Владленчик, мне неудобно обращаться к тебе с такой маленькой просьбой. Я ж понимаю, что для тебя – профессора четыреста рублей – не деньги, а мне такое ежемесячное пособие было б как раз к месту. Сам понимаешь, сейчас все так дорожает. Но ведь свобода дороже… С уважением, твоя Диана».
К записке была приложена вырезка из Ялтинской газеты. Это был некролог со стандартным текстом: Сотрудники гостиницы скорбят о безвременном уходе из жизни Раисы такой-то…
Диана все хорошо продумала, приберегая этот некролог для Владлена. Эта, посланная вовремя,  маленькая статейка сыграет большую роль. Так и вышло!
 Владлен несколько раз перечитал сухой текст на пожелтевшей бумаге. Из его памяти стало стираться лицо Раисы, а некролог всколыхнул его память. Вот она стоит перед глазами живая в ужасных молодежных велосипедках, в облегающей маячке. Стоит и хохочет. Владлен замотал головой, освобождаясь от наваждения. Он скомкал и записку, и некролог, оглянулся по сторонам в поисках пепельницы. Хрустальная массивная пепельница, совершенная копия той, которой он убил дежурную, стояла на журнальном столике и заговорщицки ему подмигивала. Владлен щелкнул зажигалкой, аккуратно положил в пепельницу вспыхнувшую бумагу. Он решил выполнить просьбу Дианы.
«Надо взять еще абитуриентов, - думал он, - выхода нет. Эта мерзавка держит меня на крючке. Думаю, что некролог, - это не последнее напоминание. Что у нее еще в запасе»?!

*                *              *
Новую сумму Диана получила на Рождество. Приятельница, работавшая на почте, отсчитала деньги, и попросила для себя комиссионные в пятьдесят рублей.
- Понимаешь, - обосновывала она повышение суммы, - я нарушаю правила, принимая, и, тем более, выдавая получателю деньги без фамилии, без паспортных данных. У меня имеются только данные отправителя. Любая проверка, и я могу потерять работу!
- А, если я буду отстегивать тебе пятьдесят рублей, ты что, работу не потеряешь? – Зло уставилась Диана на подругу.
- С этих денег я могу поставить хороший магарыч ревизору, и уладить все, – торопливо объясняла та.
Но Диане было жалко ежемесячно дарить пятьдесят рублей, и она со смехом сказала:
- Обойдешься и четвертным. А, если вдруг, нагрянет ревизия, заплатишь пока свои деньги, а я тебе после компенсирую.
 И кинула на стол двадцать пять рублей. Приятельница ничего не сказала, только подумала: «Да, как же?! Компенсируешь?! У тебя снега зимой не выпросишь».
Зав. почтой не была ни завистливой, ни алчной. Ей стало обидно, что так быстро забывается добро. Ведь, совсем недавно Диана обращалась к ней, прося одолжить денег. И она, из своей скудной зарплаты суживала ее. И не всегда Диана возвращала деньги вовремя. А про некоторые суммы и вовсе забывала, а ей неудобно было напоминать.
Сегодня Диана бросила на стол деньги, как подачку, показывая свое превосходство. Женщину это задело…
Диана, злясь на приятельницу, вышла из здания почты. «Надо же, больше захотелось ей денег, попрошайка»!
К себе этот эпитет Диана не применяла, да и правильно! Ей подошло б другое определение: шантажистка, вымогательница.
Диана, полностью обновив свой гардероб, прикупив кое-какие драгоценности, решила начать собирать деньги. Ей очень хотелось купить машину.

*                *               *

Тамара (так звали новую знакомую Владлена), особую тягу к медицине не показывала, зато обожала ходить по ресторанам, кокетничать с мужчинами, и не только кокетничать.
Владлен в первую ночь близости с ней определил, что девочкой она была только при рождении, и понял, почему отец попросил увести ее из города. До Владлена гораздо позже дошли слухи, что эту Тому «имел» весь мед. Институт. Но, как любовница, она его устраивала, ибо в постели была неутомима, и ничего запретного для нее не было, как не было и мозгов. Но, как сказал поэт: «Хороша ты без извилин…»
Правда, стоила ему Тамара недешево, но Владлен не скупился, одаривая ее и, давая деньги на всякие мелочи, как она называла. Эти «мелочи» выливались для него в профессорскую зарплату. К тому ж, она часто пользовалась его машиной. Все б ничего, но Тамаре этого было мало, и она стала на него «давить». Ей захотелось стать профессорской женой. В планы Владлена на  ближайшие двадцать лет женитьба не входила. Он не собирался жениться ни на ком, тем более, на Томе с одной извилиной.
Владлен пытался все перевести в шутку, но, на всякий случай, не забывал пользоваться презервативом, чтобы не попасться на банальном: «Если ты порядочный человек, то должен жениться»…
«Ну, почему, я всем что-то должен! – Злился он. Почему от меня все что-то хотят?!
- Стоп! Не все… Таня никогда и ничего от него не требовала. Она всегда довольствовалась тем, что он ей дает. Буквально, «ела» с его рук. - Придумал! Мне надо жениться на Тане. Это будет громоотвод от посягательств таких женщин, как Тамара. Если, что… Я сразу: «Извини, дорогая, но я женат, поэтому, могу предложить тебе только свое тело, но, без сердца и руки».
«Кстати, я так долго не звонил Тане, надо прощупать почву».
И Владлен набрал знакомый номер, но трубку никто не брал.
Он уже мысленно спланировал свою жизнь с Татьяной.
Она любит меня до безумия, и согласится на все  условия; я в этом уверен. А, условия такие: жить я буду в Ленинграде один, без Тани, но встречаться мы будем  каждый месяц обязательно. А, в ближайшей перспективе я переведу ее в Ленинград. После того, как найду работу, достойную Тани. А перспектива ведь может и отдаляться, и буду время от времени «кормить ее завтраками».

*                *                *

Таня спокойно вынашивала своего ребенка. Это уже нельзя было держать в тайне. Двадцать восемь недель, как-никак. За нее радовались Оля с Юрой и Олина бабушка. Только Владлену она никак не решалась сказать. Таня уже собралась это сделать, позвонив двадцать третьего  февраля Владлену домой, чтобы поздравить с мужским праздником, но в трубке раздался женский голос, и Таня не нашлась, что ответить. «Может, я ошиблась номером»? – Решила она и еще раз набрала. Тот же голос.  У Тани защемило сердце. «А, может, это домработница? – пыталась утешить себя Таня. Но сама и опровергла эту версию. - Какая домработница?! В праздник в десять часов вечера»?! На ее волнение откликнулся плод, ощутимо боднув ее.
Седьмого марта, накануне женского дня медицинский персонал женского пола сидел за накрытым столом и обсуждал сувениры, подаренные мужчинами. А, ввиду того, что в психдиспансере мужчин можно было пересчитать по пальцам, то ценность подарков была соответствующей. Вот женщины и «перемывали» незлобиво косточки сильному полу. Таня в разговоре участия не принимала, слушала молча. Вскоре разговор перевели на отсутствующих мужчин.
- Вы знаете, что дочь доцента Муравьева выходит замуж за профессора из Ленинграда?  Представляете, Татьяна Николаевна, он учился в нашем институте, может, вы даже его и встречали. Хотя, вряд ли… Он старше вас на четыре курса был.
Таня почувствовала, как стол с ускорением отъезжает от нее, а стул под ней вдруг закачался, в глазах потемнело, а живот внезапно прорезала ужасная боль, сверху до низу. Что было дальше, Таня не помнит. Очнулась она в палате на больничной койке. Возле нее сидели Оля и Илья. Таня увидела, что друзья облегченно вздохнули, когда она открыла глаза. Она попыталась подняться.  Илья мягко, но властно опустил руки ей на плечи, и заставил лечь.
- Танюша, ты пока не поднимайся, чтобы не разошлись швы, - говорил Илья. И на немой Танин вопрос, объяснил:
- Мы с Олей тебя поздравляем, у тебя родилась дочь! – Улыбнулся он.
Таня переводила недоуменный взгляд с Ольги на Илью, и не могла понять.
 - Как родилась? Ведь, срок всего тридцать недель...
- Ох, уж эти мне мужчины! Не могут толком объяснить, - вмешалась Оля. - При чем твои недели? У тебя ребенок, как юла, не утерпела, ей надоели тесные рамки твоего живота. Вот, она и напросилась на свет Божий. А свои два месяца она наверстает на воле, - смеялась Оля.
Таня перевела измученные глаза на Илью, но он тоже улыбался. И она поняла, что ничего страшного нет. Ребенок, ее дочь в порядке, хоть и не доношена.
- А, что случилось со мной? – Слабым голосом поинтересовалась Таня.
- С твоей работы поступил вызов на «скорую». И, на твое счастье, была моя смена. Я тебе не говорил, что подрабатываю на скорой помощи. – Объяснил Илья. - Ты была без сознания и, чтобы не потерять ребенка, решили кесарить. Вот и все!
- А в остальном, прекрасная Маркиза, все хорошо, все хорошо! – Дурачился Илья. Ты пока поваляешься в родильном доме, чтоб затянулись швы, и твоя дочурка будет здесь же набирать вес.
- Таня, можно я буду крестной мамой? – С надеждой в голосе спросила Оля.
- Вот так всегда, - засмеялся Илья. - Расхватают «лучшие места», а я что, рыжий? Хочу быть крестным отцом. Что вы ржете? Не в смысле – мафиози. Вообщем, как это называется? Вспомнил: я буду кумом. Вот!
Друзья не могли понять душевное состояние Тани. Они пытались по всякому поднять ей настроение. Чуть ли на голове не стояли, но Таня была непробиваема. Смысл, сказанного друзьями, до нее не доходил, и ей не понятно было их веселье.
«Какой крестный отец?! Ее ребенку нужен настоящий папа, а его-то не будет! У этого папы будет другая семья и другие дети. Ему нарожает детей дочка какого-то доцента Муравьева».
Таня закрыла глаза, и вспомнила последний приезд Владлена. Как он критиковал ее вид. Говорил, что она обабилась, перестала за собой ухаживать.
«Наверное, это и послужило толчком к его уходу. Во всем виновата ее беременность. Из-за этого ребенка она потеряла любимого человека, в ком был смысл ее жизни. А теперь, смысла нет!  Она не видит жизненной перспективы, значит, и жить не стоит».
Состояние матери передалось новорожденной, которая лежала отдельно от других младенцев, в кувезе. Малышка сморщила малюсенький носик и заплакала. Оля с Ильей вышли из палаты, осторожно закрывая за собой дверь, чтобы не разбудить Таню. Оля увидела плачущую малышку, и ей ужасно захотелось взять это беззащитное тельце, прижать к себе, успокоить, защитить от внешнего мира. Она положила руку на крышку кувеза, и долго смотрела на сморщенное маленькое личико, шепча успокаивающие, ласковые слова, будто ребенок мог услышать.
Но, странно. Девочка перестала плакать, смешно в трубочку вытянула губки и открыла глазки. Оля могла поклясться, что Юля (она назвала так малышку, как производное от юла), видит ее и понимает.
«Какая счастливая Таня! – Радовалась она за подругу, - Бог подарил ей такое сокровище». И Оле еще больше захотелось иметь ребенка. Ведь Юра неоднократно заговаривал, чтобы взять ребенка из дома младенцев. В принципе, Оля была готова к этому, но ее сдерживало предупреждение бабушки: «Смотрите, ребята, хорошо подумайте! Потому что гены имеют огромное значение. И плохая наследственность может полностью перечеркнуть хорошее ваше воспитание. Вот, если б знать родителей, оставленного младенца, но, где такого взять?!»

*                *                *
Владлен звонил Тане каждый вечер, трубку не брали. Но он не привык отступать,  и позвонил на Танину работу. Там односложно ответили, что Татьяна Николаевна в больнице, и повесили трубку.
«Остолопы! – Выругался Владлен, - а я куда звоню? Разве, не в больницу?! Надо позвонить Оле, узнать: почему не отвечает Танин домашний телефон»?
А вечером все объяснилось…
Эта глупая квочка Оля начала «кудахтать», поздравляла Владлена с новорожденной. Из всего сказанного, он сделал вывод:
«Все планы на счет женитьбы – прикрытия рухнули. Иметь жену с ребенком, - это хуже, чем быть холостяком. – Это, все равно, что тащить на себе в гору вагон и маленькую тележку. Тележка, то бишь, ребенок будет расти, и в геометрической прогрессии будут увеличиваться проблемы. Оставлять надолго жену с младенцем он не сможет. Это повредит его репутации, и скажется на карьере».
Владлен не заметил, как опустил на рычаг трубку.
«Как Таня ему подгадила! И это за все хорошее, что он для нее сделал!»
Оля подула в трубку: «Алло! Алло! Ну, надо же, разъединили, и я не успела сказать, что у Владлена дочь» - пожаловалась она Юре, нежно ее обнявшему.  
- Да это, небось, Владлен от радости сам трубку уронил. Вот увидишь: завтра сам примчится. – Засмеялся Юра и, вздохнув, добавил:
- Я б, кажется, с Марса прилетел, услышав такую новость.
Оля с тоской посмотрела на мужа. «Как он хочет ребенка… А, разве я не хочу?!. – Прильнула она к его плечу, заглядывая в его хитрющие глаза. – Так, зачем тянуть?»
- Что тебе подсказывает твой таинственный гол – о – ос?! – Пошутил Юра.
Оля ему подыграла, дурачась:
- Бу – у –м брать!
И они за вечерним чаем уже серьезно решили: собирать документы для усыновления грудничка.

*              *            *
Состояние здоровья Тани Илье совсем не нравилось. Несмотря на отличные анализы, Таня плохо выглядела. За неделю, что она в роддоме ни разу не поинтересовалась ребенком.  Лежала непричесанная, с потухшими глазами. Оля принесла ей косметичку, но та осталась невостребованной.     
Илья хотел проявить инициативу, и спросил:
- Танюша, ты не хочешь узнать, как себя чувствует твоя доченька?
- Ну, и как она себя чувствует? – Безучастным голосом спросила Таня.
Илья с радостью начал подробно докладывать, что делают врачи, какие девочка получает процедуры, и как она быстро набирает вес.
- Скоро можно будет выписываться домой, - продолжал Илья. Но замолчал, увидев, что Таня его не слушает.
«Да, что с ней такое? – забеспокоился он. Надо будет пригласить психолога. Я знаю, что депрессии подвержены беременные женщины, а не родившие мамы».
Таня ни дня не кормила девочку грудью, потому что, молоко на нервной почве пропало.  И малышку сначала кормили молоком других мам, а позже перевели на искусственное скармливание. Таню перевели в отделение патологии. Врачи решили понаблюдать за недоношенной девочкой в течение месяца. Маме не разрешали ребенка брать на руки, чтобы не разошлись швы, но она и не стремилась, пребывая все это время в депрессии. Друзья уже потеряли всякую надежду вывести ее из этого состояния.

*                *                *
Владлен продолжал злиться на Таню за то, что она подложила ему такую «свинью».
«Не посоветовалась с ним на счет беременности. От первого ребенка он «помог» ей избавиться, ну а тут уже, что-то родилось. Его, даже, не заинтересовало: кто родился? Вообщем, родилась помеха для его личной жизни, и  никуда ее не денешь. – А, почему, собственно не денешь? – Подумал Владлен. - Таня может от него отказаться. Мало ли отказников?! Государство у нас богатое, небось, вырастят». А Владлену просто необходимо жениться в ближайшее время; так он мог убить двух зайцев. Первое – избавиться от посягательства Томы на его свободу, а второе, и  главное, - это Диана… Среди шантажистов она была просто акулой. Теперь Диане стало мало ежемесячного пособия в четыреста рублей. Она захотела получить от Владлена единовременную помощь в пять тысяч, как она сообщила в последнем письме. «Я так устала в час пик ездить в переполненном метро, и присмотрела совсем недорогую машину. Всего – навсего пять тысяч… Для тебя, профессора, - это вообще не сумма… Ты даешь мне эти деньги, а я забываю о том, что видела в Ялте. По-моему, - это честная сделка?!» - Писала Диана.  Для Владлена письма с требованиями и намеками Дианы уже не были шоковыми. Он читал, по инерции злился. Его бесило, что Диана считала его кошелек бездонным, и требовала все новые суммы. Вот и в последнем письме попросила пять тысяч.
У Владлена была такая сумма, но он уже сделал для себя вывод, что эта просьба будет не последней, как обещает Диана. Понял, что от шантажистки никогда не избавится. У нее аппетит постоянно растет. А, женившись на Тане, он временно переедет к ней. В родном институте давно предлагают кафедру. Так он, изменив адрес, избавится от вымогательства Дианы.
Кстати, он недавно получил из Москвы письмо от анонима. «Доброжелатель» открывал Владлену глаза на то, что у Дианы появился обожатель – альфонс. Так что, денежек потребуется теперь значительно больше.
«Если вы не верите, - писал аноним, - можете сами убедиться, приехав по такому-то адресу…»
Теперь у Владлена есть адрес, по которому проживала Диана со своим обожателем.
«Н, зачем мне нужен этот адрес? Пусть она живет хоть с крокодилом, лишь бы меня не трогала. А, в скором времени и не тронет, руки не достанут». Владлен предупредил коллег по работе и свою соседку, чтобы никаким женщинам не сообщали его место нахождения. Он заверил своих коллег, что обязательно вернется, а пока уезжает в длительную командировку по месту жительства своей жены.
- Ну и скрытный вы, Владлен Маркович. Теперь понятно, к кому вы часто уезжали, - говорили ему коллеги. - Почему вы не сказали нам, что не женились?!
- Боялся, чтоб не сглазили, - отшучивался он.
«Теперь, дело осталось за «малым» - уговорить Таню отказаться от ребенка.
А, что она согласится выйти за него замуж, Владлен не сомневался ни секунды. Он купил обручальные кольца. Осталось подчистить кое-какие дела в институте и клинике, попрощаться с больными, и в путь…

*                *                *
Пока не появился папаша, Оля с Ильей сами купили приданое для девочки. Все в розовом цвете, как положено. Юра, по большому знакомству, достал немецкую детскую коляску. Со следующей зарплаты Илья обещал купить кроватку. Все равно малышка пока находится в больнице.
Ребята собрались в Таниной квартире, разбирая вещи, которые они купили, и, составляя список того, что надо будет докупать.
Оля, рассматривая распашонку, вдруг прижала ее к себе и глаза налились слезами. Юра с Ильей переглянулись – им были понятны чувства Оли.
Эту картину и застал, появившийся в дверях, Владлен. Он открыл дверь своим ключом, и тихо вошел в комнату. Друзья были так увлечены, что не сразу его заметили. Зато, у Владлена, увидевшего эту идиллию, появилась идея.
«Сделаем так, чтобы овцы были целы и волки сыты. А я в этой истории выступлю не как подлец, а как благодетель. Только сначала надо убедить Татьяну». – Моментально пронеслось в голове Владлена.
- Здравствуйте, друзья! Очень рад видеть у нас дома всю честную компанию, - лицемерно приветствовал Владлен собравшихся.
Оля, от неожиданности вздрогнула. А от мужчин не укрылось словосочетание: «у нас дома»… «Неужели, эта родившаяся малышка, наконец-то, воссоединит Владлена и Таню?      - Ну что ж, надо признавать свои ошибки! Владлен оказался порядочным человеком, - думал Илья. - Примчался, чтобы жениться».
- Уважаю, - искренне сказал Илья, протягивая и крепко пожимая руку Владлену.
- Ребята, вы меня извините, что не могу долго уделять вам внимания. Ужасно соскучился по Танюше, побегу к ней! Кстати, как она?
- Уже лучше, - неопределенно, сказал Илья.
- Друзья, - обратился он к Оле и Юре, - наша миссия закончена и пора расходиться по домам.
- Да, все хорошо. Вот только, душевное состояние Тани – желает оставлять лучшее, - вздохнула Оля.
- Помяните мое слово, - сказал Илья.  - С сегодняшнего дня Таня резко пойдет на поправку.
И, про себя добавил: «Но, к сожалению, причиной этого буду не я».
Ребята сгрудились в тесной прихожей, надевая обувь. И Оля потянула носом.
- Хороший вкус у Владлена. Такой аромат после него остался…
Юра с Ильей быстро прошмыгнули мимо девушки. От них так «вкусно» не пахло.

*                *              *
Владлен заехал в цветочный магазин, и выбрал букет. Это были длинноногие голландские тюльпаны. Входя в здание роддома,  протянул плитку шоколада, дежурившей в приемнике медсестре, и попросил вызвать Таню. Похлопал рукой по внутреннему карману пиджака, проверяя: на месте ли кольцо?! И стал ждать, когда спустится Таня, время от времени, посматривая на лестницу.
Уже вернулась знакомая медсестра, поддерживая какую-то женщину. Тани все не было. А женщина в болтающемся, как на пугале халате, и сама похожая на пугало, остановилась напротив Владлена, закрывая ему обзор.   Он отодвинулся в сторону, чтобы не пропустить Таню, и остолбенел, услышав, совсем рядом, тихий голос:
- Владлен…
Это нечесаное пугало, этот ходячий скелет с запавшими глазницами – и есть его будущая жена?! – Остолбенел он и, как робот протянул букет, не выпуская его из руки, опасаясь, что она не сможет его удержать. «Скелет» улыбнулся, отчего пергаментная кожа натянулась на скулах.
С той даты, когда до Тани дошли слухи, что ее Владлен собирается жениться на какой-то Тамаре, прошел месяц. И за это время она превратилась в старуху. Как известно, горе не красит. А известие, что любимый покинул ее навсегда, было для Тани страшным ударом.
И, вот Владлен пришел сам, подарил ей цветы. Таня боится радоваться. Может, он шел мимо, да и зашел, чтобы отдать долг вежливости. Почему он на нее так странно смотрит, будто не узнает? А ей бы так хотелось, чтоб он обнял ее. Тогда она б прижалась к его груди и, наконец, выплакала бы, скопившиеся за месяц слезы.
Владлен все еще не мог придти в себя от увиденной картины. Надо что-то сказать, что-то сделать, А он не может вымолвить ни слова, только выдавил жалкую улыбку, и взял Таню за руку. Мысли у него разбежались. «Может, поздравить ее и уйти, и вернуться в Ленинград? – Мелькнула трусливая мыслишка. - Но это невозможно! Там его ждет бесцеремонная Тамара. И Ленинградский адрес знает Диана. К тому ж, служебную квартиру Владлен уже сдал. Пути к отступлению перекрыты»! Так что ничего не остается, кроме как… И Владлен, как в омут с головой:
- Танечка, дорогая, я пришел, чтобы с тобой серьезно поговорить. Понимаешь? Очень – очень серьезно! От твоего решения будет зависеть не только наша с тобой жизнь. Я очень долго думал о тебе, о нас.
От этого «наша с тобой» Таня чуть не упала. Она все сделает от нее зависящее, чтобы наконец-то, свершилось «наше с тобой»…
- Но, и счастье твоей подруги, - продолжал Владлен. - Поэтому, ты хорошо подумай, не принимай скоропалительных решений. От того, как ты скажешь, и что решишь, я буду думать: «Кто ты? Эгоистка, заботящаяся только о своих интересах или благородная женщина, идущая на жертвы ради мужа, подруги и, в конце концов, ради собственного ребенка… Кстати, кто там у нас родился? – Без эмоций спросил Владлен, изо всех сил стараясь надеть на лицо заинтересованную маску.
- У нас с тобой родилась дочь, - ответила Таня и испугалась. Вдруг, он начнет расспрашивать подробности о ней, а Таня уже неделю не заглядывала в палату к новорожденной, ссылаясь на плохое самочувствие.
И врачи не настаивали, видя состояние матери. В отличие от нее, девочка с каждым днем чувствовала себя лучше и лучше. И, если б не здоровье Тани, их можно было б и выписать под надзор приходящей патронажной сестры.
Но подробности Владлена не интересовали. Ему было интересно совершенно другое: какая у Тани будет реакция на то, что он собирался ей сказать.
- Владлен, ты зачем меня обижаешь? Ведь ты прекрасно знаешь, я никогда не была эгоисткой. Уж, чьи-чьи, а твои интересы всегда были у меня на первом месте. – Заглядывала Таня в глаза Владлена, будто провинившаяся собака.
- Таня, ты меня не поняла. – Перебил ее Владлен. - Я сейчас, собственно, как и раньше, не думаю о себе. Ты знаешь, дорогая, что я всю сознательную жизнь жил для других. Думал о своих больных, о тебе. Я и сейчас не изменился, продолжаю заботиться о ближних. Ну, а сейчас я хочу перейти к сути. Скажи, Таня, как ты относишься к своей близкой подруге, которая для тебя так много сделала? Как ты относишься к тому, что она никогда не сможет сама родить ребенка, которого так хочет, хотя жилищные условия им позволяют иметь ребенка. У малышки будет своя комната. Ей не придется ютиться с родителями в одной комнате, когда отец должен работать. Будет гореть свет, и мешать ребенку. Какая после этого, у ребенка будет нервная система?!
Таня слушала внимательно, и до нее начало наконец-то доходить. Владлен хочет жить вместе с ней. Неужели, она дождалась своего счастья?! И жизнь продолжается?! Но Таня боится еще верить в свое счастье. Хотя, вот оно, собственной персоной стоит перед ней. Стоит и говорит серьезные вещи о семейной жизни, их с Таней семейной жизни. А, может, у нее что-то с головой, и она, как всегда, не то поняла? Таня поднимает глаза и смотрит в упор на такое знакомое, серьезное лицо Владлена.
– Владлен, любимый, я не поняла. Так что? Ты хочешь жить вместе? – Осмеливается робко спросить она.
- Танюша, ты не исправима! – Пожимает он плечами. - А о чем я тебе твержу целый час?!
И, не давая ей опомниться, он достал из коробочки кольцо, и с пафосом, опустился на колено.
- Татьяна Николаевна, выходите за меня замуж! – Прокашлял он, оглянулся по сторонам, и быстро встал. - Но, при условии, отряхивая брюки, продолжил Владлен. - Я хочу, чтобы рядом со мной была не просто жена, а соратница, на которую я мог бы положиться в радости и в горе. Я должен быть уверен, что наши интересы сходятся, что мы смотрим с тобой в одном направлении.
К Тане пришла идиотская, совершенно неуместная в данный момент мысль. Она представила себя и Владлена на месте рабочего и колхозницы возле ВДНХ, и хмыкнула.
- Я сказал что-то смешное? – Вытаращил глаза Владлен.
Он разозлился на Таню. Эту речь он готовил всю дорогу, пока добирался до роддома, а она его сбила. Он открыл, было, рот, чтобы продолжить, но женщина его перебила:
- Любимый, ты моя жизнь. Я согласна на все, только, чтоб ты был всегда рядом!
«Ну, всегда рядом, это ты загнула», - про себя подумал Владлен, а вслух сказал:
- Я рад, что не ошибся в тебе, и ты окажешься достойной женой и преданной подругой. Ведь, ты отдашь своим друзьям нашу доченьку, которой с ними, пока мы не решим своих проблем, будет лучше?! – На одном дыхании выпалил Владлен. - А мы с тобой будем посаженными родителями, ты не возражаешь?! А, как только, появятся условия, мы обязательно заведем себе детей.
Огорошенная Таня, ничего толком не поняла, кроме одного: Владлен сделал ей настоящее предложение. Ей, Тане, а не какой-то Тамаре Муравьевой. На счет ребенка Владлен он, конечно, прав! Таня будет последней эгоисткой, если пойдет на поводу у своих материнских чувств, которых, правда, еще не было, а не в интересах ребенка.
Она станет достойной женой своего мужа!
- Владлен, ты прав, мы еще не готовы иметь детей. Извини, что я забеременела, не посоветовавшись с тобой ; так получилось… -  оправдывалась, как всегда, Таня.
«Да, получилось! У меня получилось! Я это сделал, смог убедить! – Радовался в душе Владлен. Дело сделано!»

*                *                *
Вечером, не предупредив Олю с Юрой, к ним в гости нагрянули Таня и Владлен.
Илья оказался прав. С Таней произошла метаморфоза. Несмотря на то, что одежда болталась на ней как на вешалке, ввалившиеся глаза сияли от счастья.
Огорчало только то, что, подаренное Владленом кольцо, сваливалось, но это поправимо! Ребята приехали не с пустыми руками. И, пока женщины на кухне, раскладывали по тарелкам закуску, мужчины накрывали стол, и разговаривали. Конечно же, речь шла о ребенке.
Таня тоже посвящала в их план Олю. Оля не знала: как принять это известие?! Судя, по последнему состоянию подруги, неизвестно, что от нее ожидать.
На сегодняшний момент, вроде бы, Таня находилась в здравом уме, и рассуждала нормально, хотя ее заявление об отказе от ребенка в пользу подруги, здравым не назовешь. Подруги вошли в гостиную, внося тарелки. Оля взглянула на мужа и по его лицу, поняла, что он в курсе.
Владлен произнес тост: «Выпьем за родителей биологических и приемных, то есть, за нас»!
«Владлена - то, точно, не назовешь ненормальным. У него всегда трезвая голова», - думала Ольга, переводя глаза с него на Таню.
И Ольга вдруг поняла его. До нее дошел весь цинизм, задуманного Владленом.
«Ясно, как Божий день, что ребенок ему не нужен! Но, Таня?!. Как подруга могла отказаться от своей дочери?! Бедная, бедная моя Таня, - жалела мысленно ее Оля. - На какой «козе» он к тебе подъехал? Как он мог убедить тебя: отдать нам ребенка»?!
Но, Оля прекрасно знала, что вслух никогда не задаст эти вопросы Тане, и они навсегда останутся без ответа…

*                *                *
- Хорошо уже то, что ребенка не отдали в «Дом младенца», и девочка останется с нами, - рассуждали Юра и Оля, проводив гостей.
- Ну что, мамочка?! – Обнял жену Юрий. Теперь, дело за «малым», за бюрократией оформления удочерения.
Оформить документы помог тот же Владлен, но не на удочерение. Использовав все свои связи и свой авторитет, сделали так, будто  Оля родила сама в Ленинграде, и на год позже. Пока распустили слух (а, сарафанная молва быстро разнесла), что Оля беременна, и уезжает с мужем в Ленинград, в какую-то особую клинику на сохранение.
А  Танин ребенок вроде бы умер, потому что родился недоношенным. В роддоме, кому надо «закрыли» рот. Кому – деньгами, а на кого,  и надавили, собрав компромат.
Оля с Юрой, прихватив малышку, уехали в Ленинград. С квартирой им помог тот же Владлен. Его служебные апартаменты предоставили Оле с Юрой. С работой тоже
никаких проблем не возникло. Оля, спустя год, устроилась в кардиологический центр дежурным врачом сутки через трое. Юра стал преподавать в университете физику, набрав столько часов, чтоб оставалось время подменить Олю по уходу за малышкой. Иногда с маленькой Юленькой с удовольствием оставалась их соседка по площадке.
Таня в супружестве с Владленом была счастлива. Ей нравилось ухаживать за своим мужем. Вся неистраченная любовь, вылилась на Владлена. Их семья жила по принципу: жена глубоко и искренне любила своего мужа, а он милостиво позволял ей себя любить. Таня просыпалась очень рано, чтобы сделать ему завтрак, помочь собраться на работу, приготовив свежие носки, трусы, и идеально выглаженную рубашку. Малейшая складочка на рукаве приводила его в бешенство. Он, правда, не повышал голоса и, упаси Боже, не поднимал на жену руку. Молча, снимал с себя эту рубашку, комкал ее и бросал на пол. Таня взглядом провожала ее и, вздыхая, думала, что теперь придется заново стирать и гладить. В самом начале их совместной жизни она как-то раз утром заикнулась с просьбой к Владлену: вынести мусор. Он посмотрел на нее таким взглядом, будто, Таня попросила его прыгнуть с пятого этажа. А вечером за ужином прочитал Тане целую лекцию о правах и обязанностях. Естественно, права были у него – главы семьи, а у Тани – только обязанности. Она кивала головой, смотря в рот своему «повелителю», и соглашалась со всем, что изрекал ее муж. И крутилась, как белка в колесе. Чтобы вести домашнее хозяйство, она вынуждена была вставать гораздо раньше Владлена, а ложиться  за полночь. И все равно не успевала сделать все так, чтобы Владлен не морщился и не «тыкал» ее носом в допущенные огрехи. Если он приходил домой, а на столе (обязательно, покрытом белоснежной скатертью), не стоял дымящийся суп, он называл жену черепахой, и выказывал ей свое недовольство:
- Между прочим, я очень устал на работе, проголодался. Может быть, в этом доме меня когда – нибудь накормят?!
Таня могла б ему ответить, что она тоже работает и тоже устает. Но, говорила совсем другое, как всегда, извиняясь и оправдываясь. А Владлен, не видя отпора, наглел все больше и больше, превращая жену в домработницу  и, переставая ее уважать.      
Любви у него к Тане никогда и не было. А теперь она, превращаясь в бесхарактерную «тряпку», потеряла и уважение. Существует такая категория женщин, которые ради того, чтобы удержать любимого человека, идут на любые жертвы, А, в конце концов, становятся жертвами сами. Ставя во главу угла благополучие любимого, сами отходят на второй план. Тоже самое произошло и с Таней. Когда-то это была симпатичная женщина, ухаживающая за собой, следящая за своим лицом и фигурой.
После выписки из роддома при весе в сорок пять килограмм, она начала усиленно прибавлять в весе, и за короткий срок почти удвоила его. Из всей одежды она «выросла». Единственно, во что  вмещалась, было платье для беременных, подаренное ей Ильей два года назад. Владлен все чаще бросал на нее презрительные взгляды, советовал заниматься спортом, больше двигаться. Но Тане было некогда, а, вернее сказать, не было особого желания. Главное, у нее есть муж, и он всегда рядом… Владлен же, все реже делил ложе со своей законной супругой, все чаще стал смотреть на сторону, на молоденьких, стройных девушек, ища утех, которые ему не могла дать консервативная Таня. Отпуск они проводили раздельно. Владлен уезжал на курорт в поисках новых приключений. Таня же, оставалась дома, заниматься уборкой, стиркой, глажкой.
Однажды в очередное отсутствие Владлена (он поправлял здоровье на курорте), ее в гости пригласили друзья.
- Таня, ты не хочешь приехать в Ленинград? – Спрашивала, звонившая по телефону, Оля, - посмотришь, как выросла Юлечка.
У Тани что-то всколыхнулось в груди. «А, почему бы и нет?! Владлен отдыхает в Карловых Варах. У Тани целый месяц отпуска, плюс месяц, накопившихся отгулов. Надо проведать ребят и малышку». – Решила Таня, и улетела в Ленинград, набрав кучу подарков от себя и от Олиной бабушки. Которая просила передать, что очень скоро приедет сама понянчить Юлечку.
Таня, войдя в Олин дом, с первого шага, почувствовала себя не гостьей, а очень близким родным человеком. В доме друзей была такая чистая энергетика. Дом был «пропитан» любовью, взаимопониманием его обитателей. Таня увидела, что отношения в семье могут быть построены иначе, чем у нее с Владленом. В доме подруги нет обязанностей, а есть ответственность одного перед другим. За время, что Таня провела у друзей, она много чего увидела, и ей все это нравилось. Например, вечером после ужина, Юрий сам мыл посуду, пока Оля кормила девочку. Потом он шел укладывать малышку спать, а Оля гладила белье. А после Юра не уткнулся в телевизор, как это постоянно делал Владлен, а сел за стол с Олей, и они обсудили план на следующий день. У Юрия с утра лекций нет, поэтому он сходит на рынок за продуктами, после работы отнесет вещи в хим. чистку, а заодно, заберет из прачечной белье. У Оли завтра выходной, поэтому она будет готовить и заниматься малышкой.
Таня пыталась предложить и свою помощь:
- Оль, давай я помогу тебе убраться в квартире.
- Даже и не думай, - засмеялась Оля. - Отдыхай! В квартире мы убираемся с Юрой вместе раз в неделю, так что, не отбирай «наш хлеб».
Как-то утром Таня заглянула на кухню и увидела, что Юра готовит завтрак. Причем, не только для себя… На немой вопрос Тани, ответил, смеясь, что у Олечки не получаются такие вкусные горячие бутерброды. Потом они втроем завтракали на кухне, шутили, беззлобно поддевая друг друга.
У Тани чуть глаза не вылезли из орбит, когда она стала свидетелем такой картины:
- Оль, ты не знаешь, где моя голубая рубашка?
- Ой, Юрочка, я вчера постирала и совершенно забыла погладить. Извини, я сейчас, быстро, - отвечала Оля, расставляя гладильную доску.
- Ладно, уж склерозная ты моя, - ласково говорил Юрий, отбирая у жены утюг, и целуя ее в щеку. Поглажу сам, а ты, в наказание, останешься сегодня без цветов. На что Оля, показала ему язык. Юра быстро погладил рубашку, уделив большее внимание воротничку и манжетам.
- Под джемпером все равно не видно. – Объяснил он.
На прощание поцеловал обеих  женщин, схватил на бегу, приготовленные Олей бутерброды, и умчался, перепрыгивая через три ступеньки.
- Вот балда! – Ласково сказала Оля, - опять не дождался лифта.
В первый же день приезда Тани Юра, придя с работы, объявил:
- Девчонки, готовьте купальники. Завтра Юльку на попечительство соседки, а мы втроем идем в сауну. Я уже договорился!
Оля мельком взглянула на объемы когда-то стройной подруги, и повела ее в спальню. Там, порывшись в ящике, с обширным содержимым, достала то, что искала. Это был купальник внушительного размера, со всеми бирками, говорившими о том, что сия вещь ни разу не была надевана.
- Представляешь, - объясняла Оля, передавая Тане купальник, - мой муженек захотел сделать мне подарок и, будучи в командировке, прикупил мне в Англии сию вещь. Назвав в тамошнем магазине мой размер - сорок восьмой. Юра ведь не знал, что европейский сорок восьмой сильно отличается от нашего сорок восьмого. Их сорок восьмой соответствует нашему пятьдесят шестому. Когда я померила Юрин подарок, мы так смеялись. Я, помню, сказала тогда: «Чтобы не расставаться с таким красивым английским купальником, буду срочно поправляться. На что, Юрка ответил, что если я, даже, буду шириной со шкаф, он все равно, не разлюбит меня. И серьезно добавил: «Придется только расширять двери». - И мы опять смеялись, как ненормальные, - рассказывала Оля. - Но как видишь, Танечка, не в коня корм. Не могу поправиться. Так что, сей зарубежный предмет, наконец- то, дождался свою хозяйку.  На! Одевай и носи, дарю!
Таня с трудом «вписалась» даже в такой большой размер. Над всеми вырезами нависли куски тела. Она посмотрела на себя в зеркало. Холодное отражение показало Таню во всей красе. Таня давно не рассматривала себя в зеркале вот так, во весь рост. Все было на бегу: подкрасить губы, подвести быстренько глаза, схватить сумки и «ноги в руки»…
Сейчас из зеркала на нее смотрела незнакомая бабища неопределенных лет, с фигурой под названием «Мадам, где будем делать талию?!»
Оля, тонко чувствующая свою подругу, поняла ее настроение, и попыталась тактично его исправить.
- Таня, если это у тебя не гормональное, то я отведу тебя к моему тренеру. Ты со мной два месяца позанимаешься на тренажерах, покупаешься в бассейне, и станешь прежней Танечкой. А, пока, мой хороший человек, тебя много.
Подруги рассмеялись и пошли ужинать. На кухне их ждал Юра в Олином смешном фартучке с крылышками, и с улыбкой на губах.
- Так, дорогие мои, хотите или нет, но на ночь никаких калорий, только витамины. И, как фокусник  взмахнул салфеткой, открывая тарелки с красиво нарезанными овощами.
За два месяца, что Таня прожила у ребят, она здорово изменилась. Все лишние килограммы она, конечно, не сбросила, но фигура сала гораздо стройнее, ушла рыхлость. Таня отдохнула и телом, и душей. Очень привязалась к малышке, проводя с ней много времени. Поначалу Таня думала, что ребятам будет неприятно, если она подолгу будет общаться с девочкой, но они дружно обозвали ее дурехой, и развеяли все ее страхи. Тане было так хорошо в этой дружной семье, что она поймала себя на мысли: «А ведь мужа своего я ни разу не вспомнила». Уезжать ужасно не хотелось, но надо было выходить на работу. Накануне отъезда, Оля повела подругу в магазин «Березка» и купила ей элегантное платье, в котором не стыдно будет показаться в обществе, - объяснила она.
- В каком – таком обществе? – Удивленно спросила Таня, - ни в каких таких обществах, где можно появиться в такой красоте, я не бываю.
«На все коллективные мероприятия, - подумала Таня, уйдя в себя. - Владлен ходил один. Всегда. Он долго и придирчиво выбирал галстук под цвет костюма и рубашки. Тщательно брился и душился. Критически осматривал себя в зеркало, спрашивал у Тани: «Ну, как?» Вопрос был риторический, в ее советах он никогда не нуждался».
- Теперь ты будешь ходить на все мероприятия, - выплыл издалека голос Оли. - Тань, ты меня слышишь? С мужем или без оного, поняла?! Ты должна начать новую жизнь, полюбить себя. Разумеешь? Тогда и другие тебя полюбят. Фундамент твоей новой жизни мы заложили здесь, в Ленинграде. Продолжай ее строить у себя.
На вокзале Оля переглянулась с Юрием и сунула Тане сверток.
- Откроешь в поезде, - наказала она.
- Тань, чуть не забыл! – Встрепенулся Юрий, вытаскивая из кармана стопку писем, перетянутых резинкой и, передавая их Тане. - Это корреспонденция для Владлена, - объяснил он.

*                *               *
Владлен уехал отдыхать по путевке в Карловы Вары. В месткоме его института Владлену Марковичу предложили месячную семейную путевку, но он отказался, сказав, что его жене  по состоянию здоровья, климат менять нельзя.
Прихватив с собой  весь свой летний гардероб, он решил покорить какую – нибудь местную или приезжую особь: юную и стройную.
Владлен вспомнил формы своей жены и поморщился. За пару лет она из скелета превратилась в кусок сала. Из одной крайности она впадает в другую. С ней стыдно показаться в приличном обществе. Голова вечно не в порядке, неаккуратно подведенные глаза. Постоянно с кошелками.
Почему-то он не подумал, что в этих кошелках, сгибаясь от тяжести, его жена носит продукты для него, хотя у них есть машина.
«Хоть месяц отдохну от нее, не буду видеть, как она плюхается в кресло и,  сидя засыпает», - сморщился он.
В первые же дни он познакомился с приезжей красавицей. Они сидели за одним столом в ресторане. При разговоре оказалось, что они земляки. Какое-то время Владлен ее обхаживал,  водил в дорогие рестораны, пока не закончилась местная валюта.  Он боялся, что девушка посчитает его жадным, невнимательным и не захочет с ним близких отношений. Но ему «повезло»!.. И они вскоре переспали. Каждую ночь Владлен получал истинное удовольствие. Знакомка была настолько темпераментной и искусной, что постель с ней была просто сказкой. Но в один прекрасный день он почувствовал при мочеиспускании резь  и неприятные выделения из канала. К тому ж, из его номера исчезла крупная сумма денег в рублях, золотые часы, золотые запонки с жемчужинами (подарок Тани).
Вообщем, сказка обернулась для Владлена былью, а точнее, болью… Он был взбешен, когда несколько дней подряд не увидел за столом девицу. И понял, что его оставили с «носом», а, вернее, с гонореей…
«Скорее всего, и номер телефона, что она дала – липовый», - подумал Владлен.
Хоть он и не был венерологом, но, как врач прекрасно понимал, чем может обернуться эта «гадость», если вовремя не принять меры. Здесь он не мог показаться специалистам, значит, надо будет уезжать домой раньше положенного срока. Затягивать с лечением нельзя.
Это оказалось проблемным. Хоть, и социалистическая страна, но обмен билета на другую дату оказался сложным. Тем более денег у него не было. Пришлось снять с пальца  довольно массивное золотое кольцо, и подарить местному экскурсоводу, закрепленному за их группой.
Домой Владлен вернулся на десять дней раньше, предполагая вымести зло на Тане, но нашел пустую квартиру, с запыленной мебелью. И, о ужас! Отключенный и, естественно, пустой холодильник. Судя по пыли, Таня уже давно не убиралась.
«Куда это она могла умотаться, может, уехала на моря, не предупредив меня»?! – Думал он. Ревности у Владлена не было, одна досада, что придется самому себя обслуживать, а он, говоря по совести, за время жизни с Татьяной от этого отвык. С другой стороны, хорошо, что ее нет, а то бы полезла со своими нежностями, а «обслужить» ее, - цинично рассуждал Владлен, - он из-за болезни не может. Фу, черт, надо идти в диспансер и анонимно проходить обследование. Да и лечение обойдется в копеечку».
В вендиспансере Владлену пришлось пройти все унизительные процедуры, о которых он знал раньше только понаслышке. Ему назначили ударную дозу сильнейших антибиотиков. Потом он «дергался», пока ждал результаты анализов на РV.
Вообщем, весь отдых полетел насмарку. На курорте потерял здоровье и деньги, зато, приобрел гонорею. К тому ж, врач сказал, что гонорея – такая гадость. В любой момент может наступить рецидив. Настроение у Владлена было препаршивейшее. «К тому ж надо привести квартиру в Божеский вид, не в свинарнике ж жить. – Брезгливо обводил он глазами комнату. -  Но не профессору ж заниматься уборкой. Не «барское» это дело. Надо нанять кого-нибудь из соседей. Хотя б, эту Нину (не помню ее отчества)», – решил Владлен и позвонил к соседям по площадке.
Дверь открыла сама хозяйка, в совершенно трезвом виде. Она «приняла на грудь» всего пару пива, и все. «День, можно сказать, прожит зря. У них с Витьком ни в одном глазу. Настали «черные» денечки, - решили они с мужем, когда сделали ревизию наличности. - Денег не было вовсе, хотя самым тщательным образом обшарили все, имеющиеся в доме карманы.  Ничего, кроме дыр и табачных крошек, не успевших провалиться в эти дыры. - Витек проверил за подкладкой. – Может, чо там завалилось?! Но обнаружил только повестку столетней давности. - Они с Нинок обшарили все антресоли, кладовую, балкон  в надежде увидеть завалявшуюся бутылку. - Но, нет! И здесь облом!» И, когда уже Витек хотел проверить ближайший сквер на наличие стеклотары, раздался звонок в дверь.
- Не открывай! – Крикнул он в поздний след. - Может, это опять из ЖЕКА, будут требовать погасить задолженность по коммунальным услугам?!
Но Нинок уже открывала дверь, а за ее спиной маячила унылая фигура мужа. Перед ними стоял ученый сосед с таким больным видом, что чета Нолькиных поняла, что не только им так плохо.
- Я пришел к вам с большой просьбой, - начал Владлен.
- Значит, угадал!.. – Решил Нолькин. – Ему плохо. А по себе он знал, что «плохо» - это, когда выпить нечего.
 Витек с Нинок переглянулись и развели руками. Им стало жаль соседа. Но помочь ему не могли, потому что у самих ни капли. И хотели уже поведать о своем «горе», но сосед продолжал просить, почему-то обращаясь только к Нине:
-Нина, не знаю, как вас по отчеству, вы не могли бы у меня прибраться? Вы извините, что я с такой необычной просьбой… Мне и самому неловко просить вас… - Переминался с ноги на ногу Владлен, отводя глаза от красного лица женщины. -  Я вам, конечно, хорошо заплачу. Вы извините, но я вынужден к вам обратиться, так как Татьяна Николаевна уехала…
«Вот он, шанс! Кто говорит, что нет в жизни счастья?! Вот оно, в лице соседа привалило!» – Радовались Нолькины, подталкивая друг друга локтями.
Нинок кокетливо повела костлявыми плечами и «запела»:
- Отчего ж, не пособить по-соседски?! Интеллигентный человек всегда поймет интеллигентного человека.
Кого она величала интеллигентным человеком, дыша на Владлена перегаром, Владлен сразу не понял, и оглянулся по сторонам. На площадке, кроме него и Нолькиных никого не было.
Нинок повисла на руке Владлена.
- Пойдемте, пойдемте, соседушка, я вас выручу! – Заспешила она, тревожась, чтобы Владлен не передумал.
Витек с подозрением посмотрел им в след. В душе зародилась ревность.
«Понятно, сосед – мужик ученый, серьезный, но против моей Нинок, кто устоит? Вон, один бюст чего стоит, в майке не помещается! - Он вернулся в свою квартиру, и пытался заняться делом. Убраться, в конце концов, на кухне, а то ни одного чистого стакана не осталось. А, ведь, судя по всему, они сегодня понадобятся». – Улыбнулся Витек и мечтательно поднял глаза к засиженному мухами потолку. Он с грустью посмотрел на заставленный грязной посудой стол. Такие же, «завалы» были и в раковине. Попенял конструкторам, которые придумали такие маленькие раковины, и потащил посуду в ванную комнату.
«Я ее сначала замочу в крутом кипятке, и она после легко отмоется, а то, вон за месяц все намертво прилипло к тарелкам, даже, «бычки» не оторвать. – Покачал головой Витек, упершись в бока кулаками. Но в ванной Витька ждало разочарование. Оказывается, Нинок там замочила белье. - Вон, и брюки его выглядывают из-под простынь. То-то, он их месяц искал… Ну, а куда ж сгрузить посуду-то?! – Думал он, почесывая затылок. - Может, прямо на белье в ванной разложить, и добавить горячей воды»?
Так и сделал. Перетащил все грязные кастрюли, стаканы, селедочницы, сковородки. Вообщем все, что громоздилось на кухне на двух столах, газовой плите и на полу. И разложил на замоченном белье в несколько слоев. Открыл кран с горячей водой и присыпал весь «натюрморт» стиральным порошком. Полюбовался делом своих рук и вернулся на кухню.
«Теперь, займусь посудой в раковине. Нинок придет от соседа уставшая, а я ей сюрприз»! – Радовался Витек. Но на душе кошки скребли. - Своими руками отдал собственную жену чужому мужику. - И Витек решил проверить, все ли в порядке у соседей? - Он вытер жирные руки о висевшее возле раковины полотенце и по своему виду, напоминавшее половую тряпку, и вышел на лестничную площадку. На цыпочках подошел к соседской двери, и расплющил ухо вокруг замочной скважины. Долго прислушивался. Услышав шум работающего пылесоса, успокоенный вернулся к себе на кухню. Там его ждало маленькое происшествие. Кипяток, не найдя проторенной дорожки к сливу, с шипением ударялся о дно тарелок и с веселыми брызгами, разлетался по всей кухне, а «излишек» выливался из раковины. Тут Витек, никогда не ругавшийся матом, вспомнил «чью-то мать», подскочил к раковине и засунул руку, чтобы отодвинуть препятствия от слива. И тут же заорал благим матом, поддерживая левой рукой правую, которая обиженно краснела, и покрывалась волдырями. Витек бегал по кухне и обдувал бедную руку, пока его ноги не расползлись на мокром полу, и он не грохнулся во весь свой рост, больно ударившись затылком о пол. Он забыл про руку, и схватился за затылок, чувствуя, как под рукой растет шишак. Кое-как поднялся, придерживаясь за стол, проскользил к раковине, закрыл воду, и поклялся «страшной» клятвой: «Если я еще когда-нибудь подойду к грязной посуде, то пусть меня накажет Бог, и я навсегда лишусь спиртного».
Раздался звонок в дверь.
«Наконец-то, Нинок!..» – Обрадовался он и засеменил в прихожую, на всякий случай, придерживаясь руками за стены. Пол был еще мокрый и скользкий.
Но, это была не Нинок, а соседка с нижнего этажа. Она так орала, что бигуди на волосах тряслись. Голос у нее был звонкий и громкий. Она его «разработала», торгуя на рынке и зазывая покупателей. Сейчас она хотела привлечь невидимых свидетелей:
- Люди добрые! – Орала она, стоя на пороге квартиры. - Посмотрите, что сделали алкаши проклятые! Затопили меня совсем. Сколько мне – честной, одинокой женщине, придется работать в поте лица, чтобы ликвидировать разруху?!!
Витек с жалостью смотрел на соседку. - Почему она говорит: «Одинокой…»?  Что могло случиться с ее мужем – Сашком за эти два дня? Ведь только позавчера они все вчетвером сидели у Нолькиных, и дружно за вечер «приговорили» три бутылки белой и баллон пива?!» На крик открылись соседние двери. Из одной выглянула седая голова, и сразу скрылась, ничего нового и интересного для себя не найдя. Драки не было, а к крику она уже привыкла. Из другой двери вышли Нинок и, провожавший ее, Владлен Маркович. Работодатель остался доволен работой соседки. Нинок была довольна щедростью соседа. Она отлично убралась в его квартире, получив за пару часов сумму, эквивалентную ее месячной зарплате. Оставалось только удивляться, как Нинок свою квартиру могла так запустить?!  Может, это потому, что Витек не платил ей за уборку?!
Нинок еще с порога оценила создавшуюся ситуацию. На полу в коридоре при тусклом свете лестничной лампочки, поблескивала вода. Женщина бросила грозный взгляд на съежившегося мужа, вздохнула, схватила шумевшую соседку за руку, и втащила в свою прихожую. Не раздумывая, отстегнула ей пару червонцев, послала за «пойлом и хавкой», а сама прошла на кухню, притащила ведро, тряпку и заставила Витька ликвидировать, устроенный им потоп. Он пытался увильнуть от работы, намекая на свои увечья, но Нинок быстро это пресекла, сказав, что инвалиды в сегодняшнем застолье участие не принимают. Витек проворно заелозил тряпкой по кухонному полу, понимая, что сегодня «все козыри», то есть, деньги  в руках Нинок и банкует она.
Нинок тоже без дела не сидела. Она подошла к злосчастной раковине, разгребла посуду. Вымыла четыре стакана и столько же тарелок и вилок, чтобы хватило всем для застолья. Затем, подошла к печке, но не найдя сковородок, вопросительно взглянула на мужа.
- Нинок, все на месте. – Поднял он обе руки, в одной из которых держал половую тряпку, с которой по волосатой руке стекали грязные ручейки. - Я мою кухонную утварь в ванной. – Тараторил Витек, засматривая в глаза супруге – кормилице и, главным образом, поилице. - Щас принесу! – Вскинулся он, махнув все той же тряпкой.
Нинок еле успела наклонить голову. Покрутила пальцем у виска…
- Ладно, уж, инвалид, ты тут давай все тщательно и по-быстрому домывай, я сама схожу, - милостиво разрешила Нинок, перешагивая через ведро и тесня мужа бюстом.
В ванной комнате ее, действительно, ждал «сюрприз». Когда она открыла дверь и клубы пара начали рассеиваться перед, видевшими виды, очами Нинок предстала картина из «страшилки». В ванной на поверхности воды плавали рыбьи головы, луковые кольца, размокшие окурки и раскисшие куски хлеба. Все это «великолепие» в масляных разводах, плюс месяц назад, замоченное белье, источало такой духан, что его смогли выдержать только такие закаленные носы, как у четы Нолькиных.  Простых «смертных» такая вонь убила бы наповал.
Нинок сделала несколько попыток рукой достать, утонувшую сковородку, но вода была слишком горяча. Тогда Нинок, осмотревшись по сторонам, нашла деревянные щипцы для белья, и выволокла, запутавшуюся в пододеяльнике, чугунную сковороду. Она отцепила скользкую материю и поставила сковородку на край ванны, бросая через зеркало на мужа, появившегося в дверях, зверские взгляды. Витек не отводил встревоженных глаз от жены, которая вдруг улыбнулась ему в зеркале, пытаясь на ощупь найти сковородку. Он уже знал, что в руках слабой половины кухонная утварь становилась грозным оружием. И, когда его супружница взялась за ручку, остывшего тяжелого предмета, Витька и след простыл. Он мчался с пятого этажа по ступеням, не боясь свернуть себе шею. По опыту знал, что горячая Нинок вскоре должна отойти, но вот когда? На этот раз Витек понял, что сюрприз не состоялся. Нанесен большой материальный ущерб. Даже, на глаз видно - постельное белье не отстирать!  Зато отмылась вся посуда. Этого Нинок не может отрицать. Витек прикидывал время, необходимое его законной жене на оттайку. Как назло, очень хотелось есть, а еще больше, пить… «Завтра на работу, а ведь совсем не отдохнул, - жалел себя Витек. - Еще и обваренная рука саднит, вон уже некоторые волдыри сморщились. И голова болит».
Витек направился в травмопункт, подсчитывая увечья. На его счастье народу не было. Ему оказали первую помощь: вонючей мазью обработали кисть и забинтовали. Головную шишку хирург рассматривал дольше, интересуясь:
- Нет ли тошноты?!
Витек честно признался, что его тошнит только, когда перепьет или помешает водку с пивом. Хирург оказался мужик с понятиями и, узнав, что Витек работает грузчиком в гастрономе, выписал больничный лист, сказав, чтобы через три дня показался участковому хирургу. Очень довольный Нолькин, гордо подняв больную голову и выставив вперед, увечную красивую (всю в бинтах), руку, позвонил в дверь своей квартиры. На всякий случай, как щитом, прикрываясь забинтованной рукой.
Ему открыл дверь Сашок – его кореш с четвертого этажа. Нинок жарила картоху с луком на той самой сковороде, которой Витек так опасался. Зинка – жена Сашка, уже без бигудей, деловито раскладывала на тарелки еду. Мужики прошли на балкон обсудить политику их страны и стран с загнивающим капитализмом, внимательно прислушиваясь к звону стаканов, доносившихся с кухни и, ожидая призыв, приятный для слуха «Закуска подана».
*                *                *
Поезд тронулся, оставляя на перроне обнявшихся, махавших руками, друзей.
Таня вошла в свое купе. Ей взгрустнулось. За эти месяцы, прожитые в Ленинграде, она, наблюдая за семейной жизнью своих друзей, поняла, что есть и другие отношения, которые складываются не из одного: прими – подай. Но есть взаимная забота, внимание и веселье, наконец. Таня решила с первых же дней приезда домой в корне изменить их семейную жизнь с Владленом.
В купе никого не было, да и понятно… Заботливый Юра купил билет в мягкий вагон, а это не дешево. Таня закрыла дверь и легла на нижнюю полочку, рассматривая свертки, которые ей вручили друзья. Сначала Таня обратила внимание на письма, адресованные Владлену. Конверты подписаны женским почерком. Обратный адрес: Москва, а/я. Таня ощупала каждый из четырех конвертов. Она даже понюхала их. Запах еле уловимый, очень тонкий.
«Французские», - сделала вывод Таня, и ощутила укол ревности.
Ей так хотелось вскрыть, хотя б один конверт, но она переборола в себе это низменное желание. Нет, она ни за что не опустится до того, чтобы читать чужие письма. «А, все-таки, интересно, - задумалась она. – Кто может писать Владлену из Москвы?!» - Таня подержала их на ладони, словно взвешивая и, чтобы не было искушения, убрала их на самое дно чемодана. Сверток от Оли приятно обрадовал. В нем оказалась книга известного психолога под названием «Погода в доме», и куча фотографий…
«И, когда ребята успели?!. – С нежностью подумала Таня, разглядывая их семейные фотографии, в которых на первом плане выступала Юлечка. Потом, фотографии одной Юли: от грудничка до сегодняшнего дня. А, вот и фотография Юли в крестильной рубашонке у крестной мамы - Тани на руках. Перед самым отъездом Тани домой, они окрестили девочку. - Хм – м – м, а это чья фотография? - На Таню смотрела, прищурив глазки, толстая бабища. На голове тюрбан из махрового полотенца. Подбородок двумя складками опустился на грудь. Жирные пальцы, как гусеницы, обвили огромный бутерброд. В другой руке бокал с чаем. - Прямо, Кустодиевская барышня! А, ведь, это я!»  -  Воскликнула Таня, с ужасом рассматривая себя.
Объектив беспристрастно показал Тане ее саму. Таня вспомнила, когда Оля могла ее щелкнуть. Это было в первый день ее приезда. После дороги долго размокала в ванной, и потом они с Олей пили чай. Таня тогда удивилась, что подруга съела всего пару печений и все. Таня же, по привычке, взяла большой ломоть белого мягкого хлеба, по богатому положила сливочного масла и сверху, пришлепнула несколько кусков колбасы. С набитым ртом, объяснила Оле:
- В самолете не кормили, и я здорово проголодалась.
Только сейчас Таня вспомнила Олин взгляд. Какой-то, сочувствующий… В тот раз она истолковала его по-своему. Оля пожалела ее, что Таня осталась голодной, поэтому и на стол поставила много всякой еды, подкладывая в Танину тарелку. Таня так объелась, что еле доползла до дивана, и плюхнулась, как квашня.
Вспоминая тот вечер, Таня    почувствовала, как ее лицо заливается краской. Тактичная Оля не хотела обидеть Таню и в глаза ничего не говорила про ее полноту. Вероятно, они договорились с Юрой взяться за Таню и привести ее в нормальный вид. И, судя по фотографиям, сделанным два месяца спустя, друзьям это удалось. Понятно, что за такой короткий срок Таня не стала «серной», но смотрелась очень неплохо. Щек стало меньше, глаза открылись. Сауна, тренажеры, умеренное питание сделали свое дело. Таня разложила на полочке фотографии и еще немного полюбовалась собой. Потом открыла книгу «Погода в доме», и зачиталась, уснув под утро.
Проснулась Таня совсем другим человеком. Она лежала с закрытыми глазами и мысленно говорила: «Начинаю новую жизнь, у меня все будет хорошо»!
А, вагонные колеса шепотом вторили: «Дру – гу – ю, хо – ро – шо, хо – ро – шо!»
Таня улыбнулась и открыла глаза.
На нее в упор смотрел мужчина лет сорока. «Хорошо сложен, мужественные черты лица». – В секунду оценила внешность Таня. Увидев, что женщина открыла глаза, попутчик сказал: «
- Теперь понимаю секрет красивых женщин. Они красивы, потому что много спят, - и засмеялся, показывая белоснежные зубы.
«Это про кого он говорит? – Покраснела Таня и натянула до подбородка простыню. - А вдруг я спала с открытым ртом или храпела?..»
И вспомнила совет из книги. Просыпаясь, будь уверенной в себе, в своей неотразимости. Говори тихим голосом, по возможности, низким, и к тебе будут прислушиваться. Громко не смейся, но улыбайся таинственно, как Джоконда.
Таня решила: «Буду роковой женщиной».
Полуоткрыв свои миндалевидные глаза, она вытянула из-под простыни руку, изящно потянулась за косметичкой, и достала красивую пудреницу (подарок Оли). Посмотрела в зеркальце и кокетливо поправила волосы. Попутчик не сводил с нее глаз; столько изящества было в этой, слегка полноватой женщине.
- Мне надо переодеться, - тихо произнесла Таня, и попутчика, как ветром сдуло.
Она не спеша переоделась, взяла туалетные принадлежности и вышла из купе, приподняв уголки губ, слегка тронутых помадой. Медленно двигаясь по коридору, высоко подняв голову, Таня спиной чувствовала на себе мужские взгляды. Она поняла, что нравится мужчинам, и ей это было приятно. В туалете она долго приводила себя в порядок. Делала лицо (как говорила Оля). Таня бесконечно благодарна подруге за косметику, которой та ее снабдила. Из туалета вышла женщина – вамп. Ее серо – голубые глаза в обрамлении густых черных ресниц, таинственно светились. Чуть приоткрыты розовые губы. Поднятые волосы, открывали полную женственную шею. Свободный блейзер поднимался на груди и складками падал на бедра.
Вся одежда была куплена Олей  и насильно впихнута Тане.
Таня – «синий чулок» из мединститута и Таня – домработница своего мужа, умерли. Домой возвращалась новая Таня – Татьяна Николаевна, - женщина, знающая себе цену…

*                *                *
Отпуск у Владлена закончился, и он вышел на работу. Но сотрудники заметили перемену не в лучшую сторону. Лицо серого цвета, под глазами мешки и, вообще, какой-то помятый, начиная от рубашки, и заканчивая, лицом. Внимательные сотрудники сочувственно спросили про его здоровье.
- Вероятно, климат Болгарии не подошел, пришлось, даже, раньше уехать, - ответил Владлен.
Чувствовал он себя отвратительно. Выделения и резь, правда, прекратились, но у него оказалась аллергия на антибиотики, пришлось пить димедрол. И теперь его все время тянет в сон. Настроение у него было соответствующее, тем более Таня до сих пор не появилась. Приходилось питаться всухомятку, так как денег на ресторан у него (после «чистки» карманов), не было. Он стал понимать, что без жены, как без рук. Не знал, где что лежит?! Не мог нормально погладить себе рубашку. Уже скопилась гора грязной посуды. Когда он жил в Ленинграде, у него прибиралась соседка, питался он вне дома, а, уж чашку, после утреннего кофе, он мыл сам. А сейчас надо все делать самому.
«Ну, когда ж появится Таня?» - смотрел с тоской на дверь Владлен.
Все мысли о жене были потребительские. Ни разу он не подумал о ней, как о любимой женщине. Собственно, у него никогда не было любимой женщины. Ко всем женщинам (особям), он относился одинаково, то есть, использовал их.
Он мог узнать о нахождении Тани от Олиной бабушки, но посчитал это ударом по своему самолюбию. Дескать: почему жена не доложила мужу, где будет находиться?!
Владлен решил позвонить Тане на работу  узнать, когда она выходит?
- А, кто ее спрашивает? – Поинтересовались на другом конце провода.
- А – а – а, так это вы, Владлен Маркович?! Не узнал вас сразу, - забасила трубка. - Что? Татьяна забыла, когда ей выходить? – продолжал главный врач диспансера. - Мы ж с ней договорились: отпуск она отгуляет весь, а отгулы – на ее усмотрение… А, как вам отдыхается?   - Спросил из вежливости главный врач и, не дожидаясь ответа, сказал, что отдыхать всегда хорошо… Привет Татьяне! – Пожелал он, и повесил трубку.
«Вот и узнал…» - Досадовал Владлен.
Дошло до того, что у него начал болеть желудок. Месяц всухомятку сделали свое дело. Владлен купил поваренную книгу, и решил приготовить борщ. Он вспомнил: какой вкусный борщ делала Таня. Зашел на рынок и купил все, по заранее написанному списку. Вечером, придя с работы, занялся приготовлением. Посмотрел на картинку в книге, и у него свело живот, ужасно хотелось кушать.
«Сейчас быстренько почищу, порежу, зажарю! Что тут вообще делать»?! – думал Владлен.
Но картошка выскальзывала у него из рук, он ловил ее на полу. Лук выбил слезу и, пока он его резал с закрытыми глазами, сильно поранил палец. Остальные овощи он догадался потереть на терке, ободрав кожу на другом пальце. Пастернак не хотел тереться, и он его покромсал ножом.
«Удобренные» собственной кровью, овощи засыпал в сковороду пассироваться, и с чувством выполненного долга, пошел смотреть телевизор. Первым «опомнился» его нос, почуяв неладное. Владлен вбежал на кухню и попытался спасти еще не сгоревшие овощи. Он быстро перевалил их в кипящий бульон, выплеснув жирную жижу на печку. В кулинарном шедевре не было расписано изготовление по минутам; на всякий случай, Владлен с зажаркой бросил в бульон и капусту. Варил больше часа, пока из красного бульон не сделался мутным. Вспомнил про картошку, и кинул туда же.
Вообщем, когда он налил себе в тарелку эту неаппетитную жижу, с хрустящей картошкой, зато, переваренной капустой, Владлен понял: его, когда-то налаженная жизнь, дала трещину. Не осталось ни одной чистой сорочки и Владлен роясь в грязном белье, выбирал, какую почище.
«Скоро я опущусь до того, что буду сам стирать себе трусы и носки», - сокрушался он. Уходя на работу, выливал на себя литры туалетной воды, чтобы перебить запах несвежего белья.
Однажды, выходя из двери, он столкнулся с соседкой. Нинок решила попотчевать холостюющего соседа только что испеченными пирожками. У Владлена от аромата печеностей аж голова закружилась. Нинок же, приблизившись к соседу, почувствовала знакомый запах.

*                *                *   
  Таня вошла в квартиру, расплатившись с водителем такси, который любезно донес тяжеленный чемодан до пятого этажа. В доме пахло пылью, горелым луком и какой-то затхлостью. Она не спеша, обошла свои небольшие «пенаты», определяя объем работы. Дел предстоит много, но Таня не удивилась и не расстроилась от увиденного, так как примерно этого и ожидала.
«Ничего, - решила она, - в четыре руки мы это разгребем. А, сейчас приму после дороги душ и надо срочно сходить в парикмахерскую, привести в порядок голову».
После ванны, пока сохли волосы, Таня заварила себе зеленый чай. Она даже не заглянула в холодильник. – Некогда... - В парикмахерской Таня провела около трех часов. Пришедший с работы Владлен, налетел в темной прихожей на чемодан. Он так обрадовался приезду Тани, что  решил не выказывать ей недовольство по поводу неубранного чемодана. Первым делом он прошел в кухню, по традиции ожидая увидеть накрытый  к его приходу стол. Но на кухне никаких изменений не нашел, все было, как оставил утром: немытая посуда, грязная печка и пустой холодильник. О приезде Тани говорил ее чемодан и записка на столе: «Как ты уже понял, я приехала… Не волнуйся, я в парикмахерской. Целую Таня».
Владлена переклинило.
Да, как она смеет? Где-то пропадала, а муж сидел голодный в неубранной квартире. Вынужден был носить заскорузлые рубашки. Вместо того чтобы быстренько убрать этот хаос и приготовить ему обед, она цинично заявляет, что в парикмахерской, - бегал по квартире взбешенный Владлен. И на ходу зло пнул ногой чемодан. Тут же взвыл и запрыгал на одной ноге. Тихонько поминая Таню и ее маму, заковылял к дивану, вынашивая «месть».
Таня, выходя из такси, выволокла две сумки с продуктами, предусмотрительно купленными в гастрономе. Подняла, уложенную головку, увидела свет в своих окнах и, не спеша, стала подниматься по лестнице.
Сегодня она услышала столько комплиментов в свой адрес. Настроение было прекрасным, и никакой Владлен не сможет его испортить! – решила для себя Таня, открывая ключом дверь. Владлен, услышав знакомый звук, злорадно ухмыльнулся, и похромал в прихожую, накидываясь на жену.
- Где тебя носит, дорогая?!
- И я очень рада тебя видеть, милый, - прошептала Таня, целуя его в щеку, и снимая с ног изящные туфли. - Отнеси, пожалуйста, сумки на кухню, а я пока вымою руки.
Через пять минут Таня в новой домашней пижаме вошла в комнату, устраиваясь с ногами на диване возле оторопевшего мужа. В руках она держала журнал мод. Полистала несколько страниц, чему-то улыбаясь и вскидывая подведенные брови. Наконец она перевела взгляд на Владлена….
- Ой, извини! Зачиталась совсем…  Ты, случайно, кушать не хочешь? – С безразличием спросила Таня, и вновь открыла журнал.
От такой неслыханной наглости Владлен опешил.  А потом разразился каскадом всяческих выражений, ожидая, что Таня, как и раньше, вскочит, и на полусогнутых побежит на свое место, то есть, на кухню. Но она подняла красиво подведенные глаза и мягко произнесла:
- О – о – о! У тебя еще в запасе столько сил. Если ты можешь так ругаться,  я делаю вывод: есть ты не хочешь!
И Таня продолжала листать журнал, удобно подтыкая под бок подушку. Владлен не узнавал свою жену. Перед ним была не его Таня, готовая по малейшему шевелению мизинца, бежать выполнять его требование. Эту красивую, холодную женщину он не знал, и поймал себя на мысли, что побаивается ее.
Таня украдкой наблюдала за мужем. Она видела, как с него слетела вся спесь. Даже хвостик на затылке как-то жалко повис. Но она решила выдержать характер, хотя ей было жалко Владлена.
Он переминался с ноги на ногу. - Ужасно хотелось есть.
- Таня, мы сегодня ужинать будем? – подобострастно спросил он.
- Конечно, мой дорогой. Вот сейчас приведу кухню в порядок, перемою всю посуду
и часа через три – четыре, мы сядем с тобой за стол.
От этих трех – четырех часов, у Владлена подвело живот окончательно.
- Танечка, а быстрее не получится?!
- Милый, получилось бы и за час, если б, у меня было четыре руки.
Владлен уже знал, что делать, чтобы приблизить долгожданный ужин. Он натягивал резиновые перчатки. Таню это очень устроило: «игра в четыре руки».
Ужинали они на чисто убранной кухне. На столе, покрытом белой скатертью, стоял супник с французским луковым супом, рядом в вазочке кубики ржаных сухариков, салатница со свежими овощами. А на печке стояла сковорода со скворчащими свиными отбивными, которые так любил Владлен. Таня попросила мужа достать из чемодана бутылку вина на его усмотрение.
- Там, ребята передали тебе несколько бутылок, - крикнула ему Таня из кухни.
Взору Владлена открылась коллекция из десяти бутылок десертных и сухих вин.
«А я так грубо толкнул чемодан», - подумал он.
Владлен удовлетворенно хмыкнул, оценивая коллекцию, выбрал бутылку на свой вкус и разлил по бокалам золотистое вино.
- За что будем пить, Танюша?
- Выпьем за день рождения нашей семьи!
- Не понял… - Поднял брови Владлен.
«Главное, что я поняла», - подумала Таня.
Второй тост был:  за друзей!

*                *               *
- Ну, как накормила соседа пирожками? – Язвительно спросил Витек у жены. - Что-то, ты зачастила к нему?
- Ну почему не помочь хорошему человеку? Тем более, домой я к нему не заходила; он на площадке взял у меня тарелку, а в комнату даже не пригласил, - обиженно, доложила мужу Нинок.
- Надо будет у него забрать тарелку, а то на всех тарелками не напасешься, - отметил домовитый Витек.
- Обожди ты, со своей тарелкой! – Отмахнулась Нинок. - Тем более, она надтреснутая была. Может, у нас скоро таких тарелок будет видимо-невидимо. Может, мы будем скоро из серебряной посуды хавать?! – Подбоченясь, заинтригованно говорила Нинок, задумчиво прищурив глаз.
Нолькин подозрительно, можно сказать, с опаской, поглядывал на жену, вспоминая былую семейную потасовку. – «Кто кого тогда треснул по башке тарелкой… Все-таки, тогда перепало мне, - ощупывая макушку, вспомнил Витек. - Тогда, почему Нинок заговаривается?» - Вдруг он открыл рот и уставился на жену. 
- Нинок, ты чо, в натуре, клад нашла?! – Просипел он, склонившись к уху жены.
- Лучше! – Отрезала она. - Если найдешь клад, то его надо отдать государству, а тебе положено только 20% от него, - объясняла мужу, юридически подкованная, Нинок.
Нолькин восторженно смотрел на нее и гордился. - Не всем так везет с женами, как ему. И красивая, и умная… За столом всегда поддержит компанию, не выпендривается.
Между тем, Нинок продолжала взахлеб рассказывать мужу, сверкая глазами и жестикулируя:
- Витек, мы с тобой жили, и не знали, что рядом, буквально за стеной, находится золотая жила, Клондайк. Копай потихоньку, чтоб на жизнь хватало. Главное, в этом деле: не зарываться глубоко. – Понизила голос Нинок и зыркнула на стену.
Нолькин опять подозрительно взглянул на жену и, на всякий случай, отсел подальше. «Чем черт не шутит! Может, у нее начинается белая горячка? Может, ей померещится сейчас зеленый змий на моей башке?! И она схватит сковородку, и будет его ловить?! Как мне ее жаль, ведь совсем молодая баба, и пила вроде бы не боле моего. Или больше?.. - Задумался Витек, прикрывая глаза и вспоминая былые застолья. – Вроде, нет… Пила, как и я… Но ведь, она женщина – слабый пол».   
- Витек, ты чо, гад зеленый, меня не слушаешь?! Я перед тобой тут вся рассыпалась, рассказываю о лучшей жизни, между прочим, которую я откопала, а ты сидишь куняешь?! – Уперла кулаки в бока Нинок.
«Все! Началось! – Покосился на жену Витек. - Надо вызывать скорую. Может еще и оклемается. Вылечится и вернется полноценным членом семьи?! Ну, а мне-то, что сейчас делать, пока ее не загребли? Как спасать от супружницы свои члены?»
Нинок посмотрела с жалостью на Витька. Покрутила пальцем у виска.
«Чо с мужиком творится? Какой-то тормоз стал. Ему говоришь толком, а он не врубается. Может, потому что сегодня еще не ели?!» – И она направилась на кухню, разогреть вчерашнюю жареную картошку. За ее спиной произошло какое-то движение. Она повернулась и увидела спину своего мужа в дверном проеме. - Вот, и поговорили! – Махнула рукой Нинок, - совсем ненормальный стал. То сидит тормознутый, то срывается, как бешеный, ничего не говоря. Вот, куда он побежал?!»
А Витек, захлопнув за собой дверь, трясущейся рукой еле попал в замочную скважину ключом, закрыл, и немного успокоился, облокотившись спиной о дверь. Потом спустился к телефону – автомату, и набрал бесплатно 03, объяснив ситуацию.
Нинок для бодрости налила себе стопарик и закусила картошечкой, прямо из сковороды. Подумав о муже: «Жрать захочет – придет». А, пока ей никто не мешает, она решила прорепетировать перед зеркалом, разработанный ею гениальный план добывания денег. Эту идею ей подсказало ее собачье чутье. Их сосед пах черным чулком, когда-то найденным Ниной. У нее моментально сработала интуиция. В голове что-то клацнуло. - «А, вдруг их сосед и есть убивец и грабитель? Но, - это только мои предположения…»
И Нина от «большого» ума, решила это проверить, надев на голову чулок и, показавшись в таком виде перед соседом. «Если это был не Владлен Маркович, то он ничего не поймет. Я переведу все в шутку, что собираюсь быть ряженой на Рождество (а сейчас, репетирую). А, вот если, это – он и есть, то обязательно проколется, и попросит держать рот на замке. И я соглашусь. Почему не согласиться за ежемесячное материально пособие?  Небольшое, как моя зарплата… Вон, он мне тогда,  сколько отвалил за уборку (за два часа пустячной работы). Мы с Витьком не хапуги какие, совесть есть»! – Рассуждала Нинок. Она лазила по своей квартире в поисках черного чулка, все равно какого, ибо «пахнувший» отобрал опер. Наконец, нашла под трюмо. Отряхнула от паутины и пыли и, напялила себе на голову. Хотела полюбоваться на себя в зеркало, но услышала, как в замочной скважине поворачивается ключ.
«Наконец-то, вернулся»! – Подумала Нинок, качая черной головой, и вышла в прихожую…

*                *                *
Шаг за шагом Таня перестраивала свою семейную жизнь.
«Главное, не отступать от начатого, и все получится»! – Думала она.
Хоть и со скрежетом, но дело двигалось. Владлен стал «играть» по ее правилам. Путь через семейные тернии лежал через желудок ее мужа. Гурману Владлену пришлось взять на себя часть хозяйственных дел, чтобы у Тани освобождалось время для приготовления ему вкусной еды.  Владлен окончательно поправил свое здоровье, опять начал заниматься спортом. Даже решил научиться плавать.
Вон, его жена постоянно ходит в бассейн. И, Владлен как-то, за ужином поделился с Таней на счет бассейна.
- Я очень рада, милый, что ты, наконец-то, займешься своим здоровьем. Если, ты действительно созрел, то у меня есть для тебя подарок. Он в чемодане. – Хитро улыбнулась Таня, направляясь в прихожую. - Я, как чувствовала, когда покупала его для тебя…
Владлен полез на антресоль за чемоданом. Он вспомнил: когда доставал вино, там лежала большущая коробка. Но он тогда подумал, что это Танины вещи. Сейчас, торопливо расстегивая ремни, открыл крышку и вытащил большую коробку. Там лежал комплект для подводного плавания.
Таня увидела, как обрадовался Владлен ее подарку. Ей нравилось дарить…
Владлен надел на себя все снаряжение и важно шлепал по квартире ластами, смешно поднимая ноги. Таня полюбовалась на мужа, и прошла в комнату. Ей надо было немного поработать, она начала собирать материал для своей диссертации.
Владлен вымыл посуду и, вздыхая, наконец-то, расстался с подарком, аккуратно убирая его в чемодан до лучших времен.
«Теперь у меня есть стимул научиться плавать», - мечтал он.
Вдруг, его глаза наткнулись на письма, лежащие на дне чемодана, и забытые Таней.  Он вытащил и прочел адрес. Все четыре письма, отправленные из Москвы, предназначались ему. У него взмокли ладони.
«Интересно, Таня прочла их? - Осторожно обернулся он, и взглянул на жену, сосредоточенную на какой-то бумаге. – Думаю, что нет! Такого не может быть! Таня воспитанная, интеллигентная женщина. Она не станет читать чужие письма. Да, и судя по ее поведению, с содержанием писем она не знакома. – И, все-таки, надо проверить, посмотреть на ее реакцию», - поднялся он и прошел в гостиную.
- Дорогая, а где ты взяла эти письма? – Спросил и внимательно посмотрел в лицо жене.
- Ой, Владлен, - прижала руки к груди Таня, - ты извини меня, пожалуйста, мне право стыдно, что я такая беспамятная. Эти письма мне давно в Ленинграде передал Юра, а я совсем забыла… Я, что? Подвела тебя? – Расстроилась Таня, заглядывая в убегающие глаза мужа.
- Да нет, ничего страшного, не волнуйся! – Успокоил Таню Владлен и, даже, чмокнул в щеку. – Это по работе, но не срочно, - добавил он облегченно.
Владлену не терпелось прочитать их, и он направился в туалет, где ему никто не помешает.
- Кстати! – Крикнула ему Таня в след. – Если б я была ревнивой, то устроила тебе дикий скандал, потому что, конверты пахнут женскими духами.
Владлен резко обернулся и взглянул на жену. Она грозила ему пальчиком и улыбалась.
Одно за другим он прочитал все письма. Взглянул на московские штемпели. Диана отправляла их раз в квартал. Содержание было таково, что для непосвященных, не было б понятным. В письмах была просьба поторопиться вернуть долг, ибо сумма с каждым месяцем накапливается и он, Владлен может пострадать.
«Мерзавка! Начинает угрожать. Но теперь, ищи – свищи»! – Злорадствовал Владлен.
- Дорогой, ты еще долго? Я собираюсь принять ванну, - спрашивала из-за двери Таня.
Владлен соскочил с унитаза, которым пользовался, как табуретом, и стал лихорадочно оглядываться по сторонам в поисках места, куда можно временно спрятать письма. На себе нигде не спрячешь, он был в одних трусах.
- Сейчас, Таня, сейчас! – Кричал из-за двери Владлен, мечась по ванной комнате. Впопыхах засунул конверты под ванну и открыл дверь.
Таня подозрительно посмотрела на красное лицо мужа и заботливо спросила:
- У тебя что, стал кишечник? Если хочешь, я дам тебе «Сенаде».
- Уже все нормально, спасибо, - выдохнул Владлен и пошел смотреть телевизор.
Он решил завтра же позвонить в Ленинград и попросить Юру: выбрасывать все письма, приходящие из Москвы на имя Владлена. Разъяснить, что его домогается бывшая «больная», у которой не только больное сердце, но и нездоровая голова.
- Я не хочу, чтобы эти письма дошли до моей жены, и заставили ее попусту волноваться. – Объяснял он Юрию по телефону. - Я надеюсь на твое мужское слово, это должно остаться между нами, - попросил Владлен. И, заручившись честным словом Юрия, окончательно успокоился.

*                *                *
Витек, сопровождаемый эскортом медиков, открыл дверь своим ключом.
- Ну, что я вам говорил?! А вы не верили! – Обернулся он к ним, показывая пальцем на жену, в черном платке на голове. - Совсем спятила моя разлюбезная Нина Ивановна. Говорила, что обнаружила золотой прииск за стеной дома, и предлагала мне копать неглубоко. Видно, ей померещилась золотая жила в верхнем пласте земли. А, теперь смотрите, по всей вероятности, у нее совсем помутнение в голове, собралась на «большую дорогу» грабить честной народ, со сковородкой. Она и раньше использовала горячую сковороду, как холодное оружие, - давал пояснения, хлюпающий носом, Витек.
Нина никак не могла понять, что за гостей привел гостеприимный муженек, не предупредив ее. - В белых балахонах… И, когда ее идиот муж, открыл рот, она уже догадалась, что это за «гости»?!
- Ничего, Нинок! – Осторожно приблизился он к жене, и хотел было погладить ее по голове, но его рука так и повисла в воздухе. Ему стало как-то не по себе от плоского, как блин, чужого лица. - Все под Богом ходим, - залепетал он. - Может тебя, и вылечат, хотя…
Но Витек не успел договорить, как его ретивая жинка перехватила поудобнее  сковороду, забыв про оставленную для мужа картошку, и кинулась на него.
- Это кого надо лечить?! Я щас тя вылечу! Твои куриные мозги давно не сотрясались?!
И, пока медики опомнились, Нинок успела применить сковороду. Витьку деваться было некуда. За спиной мужики перекрыли путь к отступлению, а впереди белогорячечная супружница с оружием. И Витек интуитивно поднял правую руку, защищая, и без того, покалеченную, при падении,  голову. Хряп!  В руке что-то хрустнуло. Второй удар Нинок нанести не успела. Мужики заграбастали ее, скрутили, и что-то вкололи ей в вену.
Витек, прижав к себе больную руку и, качая  ее, словно ребенка, вышел на площадку проводить жену, отбивавшуюся от крепко державших ее мужчин. В это время по лестнице поднимался Владлен. Увидев человека в черной маске, он побледнел. До него, как сквозь сон, донеслись слова соседки: «За все, что сделал, ответишь! По гроб жизни будешь меня кормить, урод!»
Эти слова, обращенные к Витьку, Владлен принял на свой счет.
«Откуда она узнала? – Терялся в догадках Владлен. - Понятно, что этот спектакль они с мужем разыграли для меня, дав понять, что видели меня в то злополучное утро. Что она потребовала от меня?! Чтобы он платил?! Как мне надоел шантаж! Ушел от одной шантажистки, другая наступает на пятки. Если Диана цивильно подходила к вопросу, то эти алкаши «берут» сразу за горло. Ничего себе запросы: содержать всю жизнь…» - Злился Владлен, тыкая ключом в замочную скважину.
Витек проводил процессию до машины скорой помощи. Успокоительное стало действовать на Нинок, и она больше не брыкалась, повиснув на руках мужчин. Врач снял с ее головы идиотский чулок, и всунул в руку Витьку. Ему запретили провожать Нину Ивановну до больницы. И Витек махал вслед уезжающей машине черным чулком. Но Нинок этого не видела, она крепко спала.
Витек еле переступал ногами по ступенькам. Сегодня, почему-то они казались ему особенно крутыми. Сильно болела рука. Но, - это ничего! Ему не привыкать к физической боли. На душе было хреново. «Что я натворил? Свою собственную, законную жену, мать не рожденных моих детей, своими руками отправил в психушку! Кто я после этого?! - Он вспомнил, как несколько лет назад, Нинок защищала его в милиции от нападок опера. И такая его взяла тоска, что хоть бери и вешайся на этом чулке. - Ну, нет, лукавый! Меня так просто не возьмешь, не дам тебе сгубить душу невинного раба Божьего Виктора! - Перекрестился, как мог Нолькин, и решил зайти посоветоваться с врачихой Татьяной Николаевной. - Она, ведь сама психов лечит. Может, что и подскажет?!»
Дверь Витьку открыл Владлен Маркович. Увидев в руках «гостя» черный чулок, он еле сдержался, чтобы этим оружием шантажа не придушить наглеца.
- Владлен Маркович, вы того, извините! – Переступил он порог соседской квартиры, наступая на опешившего Владлена. - Я к вашей супружнице по делу, - тихо сказал Витек, и поднес чулок к глазам, вытирая набежавшие скупые слезы.
Владлен не сводил глаз с чулка.
- Милейший, что это у вас в руках? – Спросил он.
- Вот из-за него все и случилось! – Посмотрел Витек на чулок, перевел взгляд на Владлена и отвел глаза, укоризненно качая головой. -  Можно сказать, жизнь оборвалась, - горько вздохнул Витек. - Так можно мне поговорить с Татьяной Николаевной? – Вытягивал он шею из-за плеча Владлена.
Владлен не знал, что предпринять?! «К сожалению, Таня была дома, она купалась, и в любую минуту могла выйти из ванной. И все! Конец всей его жизни!» Он прислушался к звуку воды, доносившейся из ванной комнаты.
- Виктор, не знаю, как вас по батюшке, сколько вы хотите, чтоб не беспокоить мою жену, и вернуть этот чулок?! – Спросил шепотом Владлен. - Только назовите всю сумму сразу, чтобы избавить нас от ежемесячных посещений. – Быстро добавил он, зло косанув на соседа.
Витек стоял, словно пришибленный, уставясь на Владлена. У него понемногу отваливалась челюсть. «Вот что значит – образование! - С завистью подумал он. - Вот умный человек наговорил столько всего, а мне, дураку непонятно».
Владлен иначе расценил молчание соседа, его беззвучное шевеление губами. «Наверное, со своими куриными мозгами никак не может посчитать сумму. Хотя, мозги у него не совсем уж куриные. Вон, на какой козе подъехал, и с каким цинизмом и хладнокровием спрашивал разрешения у меня на то, чтобы сдать меня  моей же жене».
Мысленный процесс у Витька настолько затянулся, что Владлен, тревожно  поглядывающий на дверь ванной комнаты, не выдержал и насильно выдворил соседа из квартиры, плотно прикрывая за собой двери.
- Я не позволю вам разговаривать с моей женой и разбивать нашу семейную жизнь. В конце концов, ведь никто не умер… (Если, не считать, что Таня потеряла ребенка – подумал Владлен). - А историю с чулком можно расценить  и как шутку. – Растянул губы в улыбке он. - Логично? Вы со мной согласны, Виктор?
Сосед продолжал таращить глаза и молча шевелить губами.
- Ну ладно, коль вы так нуждаетесь в деньгах, я дам! Но, поймите, - это не потому, что я испугался какого-то чулка. Да, и срок давности уже прошел… А просто потому, что я – человек благородный и жалостливый. Так что, так и быть. Назовите сумму! Естественно, в пределах разумного, и я вам заплачу за молчание. А, чтоб быть уверенным друг в друге, мы с вами, любезный, составим юридический документ, - объяснял Владлен соседу.
Из всего сказанного Владленом Марковичем, Витек понял слово «юридический» и пожалел, что рядом нет его жены. Уж, Нинок-то, в юридических делах была асом. Когда он вспомнил о жене, у него на глазах опять появились слезы. И он  не замечал, что думает вслух: «Нинок, моя бедная Нинок!»
Владлену уже начало надоедать такое наглое вымогательство, к тому ж, с минуты на минуту могла из ванны выйти жена. И он решил поскорее закончить торговлю с нахальным соседом.
- Ну, знаете ли, ни такая она у вас и бедная. Насколько, я в курсе, она работает, да и вы, тоже. Ну, а если, у вас небольшая заработная плата, виноваты вы сами! Надо было в свое время учиться, потом работать в поте лица, как мы с Татьяной Николаевной. А не просить компенсации у соседей, - добавил он менторским голосом.
Тут входная дверь слегка приоткрылась, и показалась голова Тани, обмотанная банным полотенцем.
- Владлен, я тебя потеряла. Смотрю: одежда на месте, а тебя нет…
- Здравствуйте, Виктор, - поздоровалась она с соседом.
- Татьяна Николаевна, здравствуйте, я вот тут хотел по-соседски… - Промямлил Витек, комкая в руке злосчастный чулок.
- Таня, иди, а то простудишься! – Приказал Владлен, прикрывая за спиной жены дверь и таща за руку соседа в его квартиру.
- Что ты хотел по-соседски? Разрушить мою семью?! – Перешел на «ты» Владлен, брызгая слюной и грозно, надвигаясь на Витька. 
Витек как-то сразу после этого пришел в себя. Такая речь тотчас стала понятной  и доступной.
- Так вот, сейчас же, пиши расписку, а я пошел за деньгами! – Скомандовал Владлен.
Слово «деньги» для Витька стало решающим, и соображение окончательно вернулось к нему.
- А, чо писать? – Спросил он.
- Пиши: Расписка. Я, такой-то, такой-то, получил сполна от такого-то долг в сумме…
Ты определился с суммой?
На Витька опять напал ступор.
«Кто кому должен?! Неужели, Нинок опять занимала деньги? Вот зараза! А я теперь, расплачивайся! А чем?! Денег осталось до получки: кот наплакал. И, судя по всему, сосед больше ждать, не желает. Вон, требует какую-то, расписку». - Витьку уже не было жаль Нинок. Он здорово на нее разозлился. - Оставила с долгами, с увечьем, а, сама, зараза, отдыхает в больнице, на казенных харчах. А, может, все-таки, сосед сжалиться и подождет, пока Нинок выйдет из психиатрической больницы?!» – Мечтал Витек.
- Владлен Маркович, а долг-то велик? Чему равняется эта самая сумма? Может, можно подождать мою жену, и она сама разберется?!
Владлен схватил Витька за ворот и, выходя из себя, заорал.
«Нет! Не подождет…» – Удрученно сделал вывод Витек, чувствуя, как воротник сдавливает ему горло.
- Или, ты сейчас, козел вонючий, скажешь, сколько я вам должен дать денег, или ждешь свою жену! Но, я вам тогда, не дам ни копейки! Понял?!
До Витька, наконец-то, стало доходить: сосед сам предлагает деньги. «Может, еще когда, Нинок у него убиралась, а он сразу не заплатил за работу? Вот счастье-то, привалило! - Обрадовался Витек. - Сколько же попросить, чтобы не продешевить, но и не разозлить соседа?» - Витек несколько секунд подумал и брякнул:
- Сто!.. -  И, в ту же секунду, испугался своей наглости и съежился.
Владлен посмотрел на него, как на идиота:
- Чего, сто?.. - переспросил он.
- Ну, если, того… Это много, тогда и восьмидесяти рублей хватит, - поправился Витек.
Владлен жалостливо, как полного неизлечимого идиота, рассматривал  соседа.
- Пиши в расписке: «Пятьсот рублей», а я пошел за деньгами. Да – а – а… И приготовь чулок, пока не забыл. – Уже в дверях обернулся он.
Витек дописал расписку. На всякий случай вывернул чулок наизнанку.
«А, вдруг там заначка, поэтому сосед и отваливает такие деньжищи? - Но чулок был пуст. На Витька нашло просветление. - Почему сосед дает ему такие деньги, пятьсот рублей». И он ужаснулся…

*                *                *
У Юры с Олей была спокойная размеренная жизнь, и ее можно было бы назвать совершенно счастливой, если б не частые простуды Юлечки. Ее уже из детского садика забрали, с ней дома сидела Олина бабушка. Каждый год девочку вывозили на море, закаляли, но она продолжала болеть. Ни одна инфекция мимо нее не проходила. А ведь скоро в школу! Врачи посоветовали родителям поменять климат. По всей видимости, Ленинградский влажный климат, отрицательно влияет на здоровье ребенка.
Семья решила оставить насиженные места: квартиру, очень хорошую работу. Ради здоровья дочери можно поступиться чем - угодно.
Собирая вещи, ребята утешали друг друга, говоря, что в родном городе жизнь будет не хуже. Олечка часто будет выбираться к Тане. Юра из Ленинградского клуба по альпинизму перейдет в такой же клуб в их городе. А со своими товарищами – заядлыми альпинистами, Юра будет встречаться на восхождении.
Говоря по совести, Оля немного лукавила. Она надеялась, что с отъездом из Ленинграда у Юры пропадет связь с альпинистами, и он не будет каждый отпуск в горы стремиться.
Оля страшно за него боялась. Она терпеть не могла горы, ненавидела Юркино горное снаряжение, стараясь запрятать подальше от его глаз, наивно надеясь, что он забудет. Но ему не давали забыть о горах друзья – альпинисты. Они за неделю до восхождения звонили, собирались, готовились в дорогу. У Юры от предвкушения светились глаза, он радовался, как ребенок. И Оля не могла запретить ему его увлечения.
«У каждого свое хобби, - здраво рассуждала Оля. - Кто-то, собирает марки, а кто-то «коллекционирует» новые вершины». - Умом она понимала, а сердце при каждом расставании, разрывалось. Оля старалась не показать своего состояния мужу, чтобы не портить настроение любимому. Она была уверена, если б Юра знал, как она переживает, не спит ночами из-за него, он бросил бы свои горы. И был бы с Олей рядом. Но душа-то, его все равно была б в горах, и сидел бы он возле юбки своей жены, как птица с подрезанными крыльями.
И сейчас, покидая Ленинград, Оля надеялась найти для мужа другое увлечение в родном городе.

*                *                *
Диана продолжала «бомбить» Владлена письмами, но безрезультатно. Первые письма оставались просто без ответа (имеется в виду: денежного). А последние три письма и вовсе вернулись назад в Москву с припиской на конвертах: «адресат по данному адресу не проживает».
Сначала Юра, по договоренности с Владленом, уничтожал Московские письма. А, после отъезда ребят из Ленинграда, соседка встретила почтальона и сказала, что Владлен Маркович здесь давно не живет.
Поэтому на почте и «заворачивали» назад отправителю все письма.
Диана все больше и больше злилась на Владлена, подозревая с его стороны махинации. Она уже хотела написать заявление в милицию от себя, как свидетеля преступления. И уже написала такое заявление, но отправить еще не решилась.
«Надо все хорошо продумать, еще раз взвесить все за и против. Сгоряча я могу наломать дров. Допустим, это заявление попадает в руки следователя. Но ведь прошло столько лет. И, кому захочется поднимать все это?! Ведь дело заведено не было, за отсутствием преступления. Даже, если вызовут Владлена, как подозреваемого, ведь следов-то  никаких нет. Уже и труп дежурной давно черви съели. А, в крайнем случае, Владлен Маркович с его статусом и деньгами, всегда сможет откупиться. Он, профессор, ведущий хирург. А, кто я? Актриса на ролях «кушать подано»… - Здраво рассуждала Диана. Не очень состоявшаяся, как актриса. Ей все еще не давали главных ролей.
Поэтому, заявление Диана убрала пока подальше, и решила сама посетить северную столицу. Она сняла дешевенькую комнатку в двухкомнатной квартире, с тараканами и полоумной хозяйкой. Что-то приличное Диана не могла себе позволить, ибо сидела на мели. Надеясь на пожизненную ренту от Владлена, она не откладывала деньги. Жила ни в чем себе не отказывая, быстро проживая, получаемые деньги. И, когда денежный источник иссяк, Диана, уже привыкшая жить на широкую ногу, по инерции продолжала шиковать, занимая деньги у знакомых.
Кредиторы долго ждали, но недавно стали один за другим, сначала просить, а потом уже и требовать свои «кровные». И, когда Диана с ручкой в руках посчитала свои долги, пришла в ужас. – «На эти деньги можно было б купить машину! Даже, если она не будет ни есть, ни пить, то все равно ей потребуется около пяти лет, чтобы погасить все долги. Без помощи Владлена не обойтись! Это из-за него я попала в такую переделку, - негодовала Диана. - Если б я не понадеялась на его деньги, то не назанимала б столько. Теперь, ты мне все отдашь!»
 Диана направлялась по старому адресу Владлена. По дороге, на всякий случай, прикупив торт. На звонок дверь никто не открыл. Тогда Диана стала громко стучать. Шум на лестничной площадке услышала соседка и выглянула.
- Вам кого? – Спросила она у незнакомой красивой девушки.
Диана моментально «перекроила» свое лицо, превратившись из тигрицы в домашнего котенка.
- Здравствуйте, - кротко произнесла она и потупила глазки. - Вы извините, что нарушила ваш покой. Вот пришла по давнишнему приглашению своего учителя Владлена Марковича. - И, не давая соседке раскрыть рта, продолжила, - я распределилась очень давно в глубинку нашей Родины. И никак не могла выбраться. Мой долг не позволял оставить без внимания больных, доверивших мне свои жизни. А сегодня я оказалась в вашем чудесном городе, и сразу решила проведать доктора, давшего мне путевку в жизнь. И, вот звоню, стучу, а дверь не открывают.  Не случилось ли что с профессором? – Испуганно вытаращила глаза Диана.
- Да, нет, милочка, слава Богу! На сколько я знаю, Владлен Маркович жив и здоров, как и его жена, так что, не волнуйтесь! – успокоила Диану пожилая женщина. С сожалением, поглядывая на провинциального доктора, приехавшего навестить учителя и, не заставшего его дома.
- Так, он что? Переехал в другой район? – допытывалась Диана.
- Нет, дорогая, я должна вас огорчить, он уехал из Ленинграда, и адреса его у меня нет.
Диана еле сдерживала злые слезы. «И тут облом! – Думала она. – Пришла беда, открывай ворота!»
- Обождите, не все потеряно, - Улыбнулась соседка расстроенной гостье. - Заходите, - пригласила она к себе в дом девушку. - Я угощу вас чаем и поищу адрес его друзей. Они ведь совсем недавно жили здесь. Чуть – чуть бы пораньше вы приехали, и смогли б их застать.
- ??? – Развела растерянно руки Диана.
- Понимаю… Так сложилось… - Накрывала на стол женщина, ласково посматривая на скромную девушку, подмечая синяки под глазами. «Из-за бессонных ночей… - Думала она. – Настоящий врач! Отдает всю себя больным… Достойная ученица Владлена Марковича».
Пока женщины пили чай, словоохотливая соседка рассказала про съехавших соседей, дружную семью. Про умненькую, но болезненную Юлечку, из-за которой, собственно, соседи и покинули Ленинград. «А она так сильно успела к ним привязаться и теперь очень по ним скучает».
- Но, мы перезваниваемся… - В заключение сказала она, и продиктовала Диане Олин номер телефона.
После чего, Диана быстро распрощалась с болтливой соседкой и ушла, сжимая в кулаке заветный номер. Ей не терпелось позвонить и узнать адрес Владлена, но она решила не торопиться. «Позвоню из Москвы. Надо хорошо продумать, что сказать, как представиться. Но и затягивать со звонком нельзя. Вдруг, эта старая грымза – соседка первой позвонит Оле и расскажет о визите Дианы. Оля поделится с Владленом, и он сразу сообразит: кто приходил и попросит: никому не давать его адрес. Буду звонить прямо сейчас, - решила Диана, и направилась на переговорный пункт.
Она несколько раз накручивала номер, но трубку не снимали.
Откуда Диане было знать, что в квартире год никого не будет. Юрий уехал в Англию читать лекции, а Оля с Юлечкой это время будут жить у Юриных родителей в Пятигорске. Пока нет вакантного места в кардиологии для Ольги, на семейном совете решили отправить Юлечку с мамой в горы для поправления Юлиного здоровья. Перед самым отъездом Оля позвонила в Ленинград бывшей соседке, предупредив, что они уезжают.
Но, это было уже после того, как Диана ушла. Соседка еще долго сокрушалась по этому поводу.

*                *                *
Отдав расписку и чулок и, получив от Владлена Марковича пятьсот рублей, Витек не обрадовался такой громадной сумме. А ведь, если б эти деньги были «чистыми» на них можно было бы купить сто двадцать одну бутылку водки, – посчитал Витек.
Но, от «большого» ума, он пришел к выводу, что сосед заплатил эти деньги за утехи с его женой. «Я давно догадывался, что сосед не ровно дышит к моей Нинок. То-то, он к ней все время подъезжал. Дескать, убраться в квартире… Знаем мы теперь, как убиралась моя законная и где. И теперь этот кобель расплачивается за постель. Он настолько обнаглел, что попросил на память ее чулок. Что ж он гад думает, если ученый, так можно соседских жен пользовать?! Выкуси, не купишь!» – Сказал вслух Витек, показывая стене кукиш. И направился к соседу, держа двумя пальцами купюры.
Он долго звонил, потом тарабанил в дверь ногами, пока не вышла Таня.
- Нате, уважаемая! - Сказал Витек, протягивая ей деньги. - За мужем лучше смотреть надо! – И добавил, - честь имею, вспомнив фразу из какого-то кино.
На душе у Витька стало спокойно.
Владлен слышал все, что сказал этот идиот – его сосед. И, когда Таня вернулась в комнату, ответ на ее вопрос был у Владлена готов.
- Пятьсот рублей, – это деньги, которые я давал на лечение родственника соседа, но родственник умер, и деньги не понадобились. Поэтому-то, дорогая, Виктор и сказал, что за мужем надо лучше смотреть, то есть: беречь…
Таня поцеловала Владлена, подумав о нем: «Какой он, все-таки, необыкновенный человек!.. Предоставил такую, даже для них немалую сумму для спасения совершенно незнакомого человека.

*                *                *
Нина Ивановна Нолькина пролечилась в диспансере. Только, не в психоневрологическом, куда была доставлена по скорой, а в наркологическом, куда ее перевели после обследования.  Вышла она оттуда в полной решимости «Не пить самой, и вернуть к трезвой жизни своего мужа».
Дома Витек готовился к встрече любимой своей жинки. Убрался в квартире. Накупил закуски и, естественно, выпивки. Пригласил нижних соседей Зинку с Сашком, чтобы они разделили его радость от освобождения его Нины Ивановны из больничного заточения.
«Это ж надо, сколько времени: прожить «всухомятку», без капли спиртного. Ну ничего, Нинок, наверстаешь упущенное, - думал Нолькин. - Зарплату прибавили, так что – гуляй Вася!»
«Сорвалась» Нинок в первый же день. Сначала она наливала в свою рюмку воду, с грустью наблюдая, с какой скоростью собутыльники опорожняют бутылки с пойлом, выпивая за ее здоровье.
«Какие тут могут выдержать нервы?! – Решила Нинок и налила себе полный граненый стакан, объяснив собутыльникам, - Штрафной…»
После она не помнила, сколько «пропустила» стаканов и рюмок, уже, не считая. Было весело. Пили, пели (точнее, орали), плясали. Но, все культурно, без драки.
Около часу ночи Владлен, не смогший заснуть под этот ор, решил урезонить соседей. Он долго звонил, пока сквозь громкую музыку, кто-то из компании не услышал и, наконец, открыл дверь. Это был хозяин «веселой» квартиры. Отходчивый Витек обрадовался соседу и стал приглашать Владлена в гости.
- О – о – о! Какие люди! Уважаемый сосед… Заходи, Вдадя, выпей с нами за возвращение Нинок! – Орал Нолькин, пытаясь перекричать музыку.
Владлен, буквально, ошалел от такой фамильярности.   
- Я вам не Владя, - прошипел он, - а Владлен Маркович – профессор. Залили глаза и не видите, с кем разговариваете.
Витек обиженно сопел, стараясь не качаться, для чего обеими руками держался за дверной косяк. За спиной мужа возникла Нинок. Гостеприимная улыбка сошла с губ женщины. Нолькиной не понравилось, что сосед брезгует ими и она, как всегда, пришла на помощь своему бесхарактерному мужу. Поднырнула под его руку и уставилась злыми глазами на соседа. Заплетающимся языком изрекла, тыкая в грудь Владлена пальцем.
-  Про – х – флес – ор, кислых щей! Маньяк и грабитель, вот ты кто! Я все – е - е про тебя зна – ю – ю, - покачала она дурно пахнущим пальцем перед лицом Владлена, хитро прищурив глаза, икнула и захлопнула дверь.
«Хорошо, что Таня на дежурстве, - подумал Владлен. – И не слышала обвинений в его адрес. Но, кроме Тани есть и другие люди. Гости Нолькиных или соседи. Вдруг кто-нибудь услышал слова Нинок. И, если сегодня принял за бред болтовню пьяной женщины, то завтра может прислушаться. Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме. А в виду того, что они очень редко бывают трезвыми, то в пьяном виде могут где угодно сболтнуть про маньяка – профессора. И у кого-нибудь, да заронится в голове мыслишка, и он побежит в наши доблестные органы. – Размышлял Владлен, пытаясь совладать с расходившимися нервами. – Надо будет закрыть рот Нолькиным. Сыграю на их слабости, - решил он. - Откладывать нельзя, потому что пьяницы могут в любую минуту подложить свинью. Значит, надо их опередить. – И  Владлен вытащил из бара бутылку перцовки, подаренную ему кем-то из благодарных пациентов, ввел шприцом лошадиную дозу транквилизатора. - Я вас навсегда успокою». – Прошептал Владлен, убирая бутылку.
На следующий день Нолькины долго спали, проснулись с головной болью. Облазили все углы, - ни грамма спиртного не осталось на опохмелку. Трубы горели, во рту пересохло. Витек открыл кран и жадно пил воду. Нинок чувствовала себя также хреново, хоть бери голову и зажимай в двери. Сквозь туман вспомнила, что нахамила соседу. «Теперь он ни за что не попросит: убраться у него, а ведь деньги были б не лишние. – Сетовала Нинок. - Вчера пропили все подчистую. Наша с Витьком щедрость заставит идти на паперть. Друзья-то наши – халявщики, ни корочки, ни стопочки не принесли, норовят нажраться за наш счет, а нас-то в гости не очень зовут. – Громко сказала она и топнула ногой. – И, зачем я нагрубила Владлен Марковичу? – Качала она больной головой. – Нет! Надо пойти извиниться». – Решительно встала она, и направилась в прихожую.
- Слышь, Витек, что говорю-то?! – Прокричала она мужу, пытаясь перекричать звук льющейся воды. – Ты, где застрял?! Пошли извиняться…
И чета Нолькиных пошла извиняться к соседям.
Владлен сделал вид, что не помнит ночной инцидент, пригласил соседей в гости. Выставил на стол бутылку венгерского вермута, и они втроем выпили за добрососедские отношения. От помощи Нины Ивановны по хозяйству, не отказался, сказав, что это очень вовремя, потому, что Татьяна Николаевна занята диссертацией. Гости еще немного посидели и ушли довольные, с бутылкой перцовки, которую хотели у себя дома незамедлительно и оприходовать. Но сразу расправиться с бутылкой у них не получилось. Витек опять забыл закрыть кран на кухне, а, по традиции, раковина была полна грязной посуды после вчерашнего кутежа. Они кинулись в четыре руки ликвидировать потоп, пока вода не просочилась в квартиру базарной Зинки, но не успели. Прибежала соседка и, открыв «варюшку» заверещала:
- Вы, хоть и кореша, но прощать я вам больше не собираюсь. Сами живете, как свиньи и хочите, шоб другие так жили?! В дерьме... Я, больная женщина, только что побелила потолки, а вы, изверги, чо наделали?!
Витек стоял с половой тряпкой в руках и думал, что у их немощной соседки в сто двадцать килограммов чистого веса, плохая память. На сколько помнит Витек: потолки у Зинки он белил сам, и не только что, а десять лет назад. Но доказывать ей бесполезно. Зинка и массой больше, и голосом звонче. Решил уладить все миром, то есть, за бутылкой перцовки, которую, предложил тут же распить на троих.
Но Зинка, сказав, что так дешево они не отделаются, выхватила бутылку и спустилась к себе. От такой наглости Витек онемел, но Нинок философски рассудила: «Бог дал, Бог взял».
Зинка пришла в восторг от плавающего в водке перца. Сначала решила по-честному поделиться с мужем, который в данный момент был на работе. Но водка как-то сама убывала и убывала. В конце концов, на самом донышке плескалось что-то совсем несерьезное, и женщина уже потянулась за бутылкой, чтобы допить, но рука упала рядом с опустившейся на стол головой. Женщина заснула прямо за столом.
И, когда, на следующее утро Сашок пришел с суток, то его жену никакая б «скорая» уже не смогла разбудить. Она уснула навечно с довольной улыбкой на губах. Поняв, что его жена притихла навсегда, Сашок допил за помин души, оставленную ему водку, и пошел звонить в «скорую», предусмотрительно выбросив на мусорник, пустую бутылку.
«А то, подумают, что мы выпивали, поднимут хай», - подумал Сашок.
За бригадой скорой помощи подъехал милицейский «воронок». Проведя все длительные милицейские процедуры, чертыхаясь, погрузили тяжеленное тело Зинаиды, и повезли в анатомический театр. Вскрытие показало несовместимый с жизнью «коктейль» из спиртного и седативных препаратов.
Первый допрос мужа ничего не дал. Он после бессонных суток был сильно заторможен, прямо спал на ходу. Единственное, что от него добились, - это Сашок показал, так называемую, аптечку, где его покойная жена хранила всяческие лекарства в громадных количествах. Здесь лежали и успокаивающие нервную систему, и снотворное, и сердечное…
Выезжавший на место происшествия следователь, сделал вывод: покойная была маниакально помешена на своем здоровье, и «ела» разные таблетки горстями. А, судя по сильно увеличенной печени и присутствие в крови алкоголя, не брезговала и горячительными напитками.
На похоронах бабы «чесали» языки, обсуждая безвременную кончину соседки. Одни говорили, что у нее в сердце появилась жаба от полноты хозяйки, которая и задушила ее. Другие, что Зинка покончила жизнь самоубийством, потому что у нее была большая недостача яиц, которыми она торговала на базаре. Третья сплетница была ближе к истине:
- Слухайте, бабы, - шептала она. - Своими ушами слышала, как следак говорил, что Зинка отравилась негожими лекарствами.
- Вот и покупай в аптеке таблетки, - сетовали бабы. - Выпьешь – от головы, а печень отвалится. А то и, вообще, сковырнешься на тот свет, как Зинка.
  Качая головами, садились в автобус, чтобы успеть к поминальному столу. Где продолжали обсуждать, но, уже не покойную Зинаиду, а поминальный стол.
Трезвая Нинок, хлюпая носом и, слыша бабские речи, участия в разговоре не принимала, но, сложив в голове два и два, испугалась. Наскоро помянув подружку, она, не сказав Витьку, бросилась в Церковь. И там перед ликом Спасителя бухнулась на колени, плача и, осеняя себя крестом. Она благодарила Бога за спасение грешных душ Виктора и Нины. Она каялась, просила прощения за всю никчемную свою жизнь.
Нина считала себя виновной в смерти подружки. Ведь Зинка выпила, предназначенный для Нины и Витька, яд. Это Нина угрожала соседу и хотела «срубить бабки», а пострадала невинная женщина.

После этого случая пить Нина стала гораздо меньше, похаживая в церковь. Гай – гуй у них дома прекратился.
Владлен, оценив все происшедшее и, видя состояние своих соседей по площадке, понял: «врагов у него нет»!

*                *                *
Юра с Олей и Юлечкой вернулись домой после долгого отсутствия. По этому поводу, устроили большой прием. Были приглашены не только близкие друзья, но и сослуживцы с Юриной работы и будущие коллеги Оли (она дождалась места в кардиоцентре).
  За столом касались разных тем. Юра много рассказывал о туманном Альбионе, где нашел много единомышленников.
- Кстати, мир тесен, - говорил Юрий. - В университете, где я читал лекции, мне посчастливилось познакомиться с умнейшим человеком, ученым с большой буквы, нашим земляком – Марком Соломоновичем.
Потом обсуждали здоровье Юлечки. Слава Богу, у нее все хорошо. Родители решили отдать ее в математическую школу. Юра спал и видел свою дочь студенткой университета в Англии, где сам преподавал. Английским языком он занимался с девочкой, считай, с ее рождения. В свои семь лет ЮЮ разговаривала по-английски так же, как и по-русски. У нее была светлая голова и отличная память.
В самый разгар веселья раздался телефонный звонок, первый со дня приезда.
- Мама, это тебя, - сказала Юля, протягивая трубку Оле.
- Интересно, кому это повезло дозвониться до нас?! – Засмеялась Оля, подходя к телефону. – Алло, я вас слушаю. Да, вы не ошиблись, меня зовут Оля, вернее – Ольга Алексеевна, - разговаривала она со звонившим. - Я все поняла. На этот раз вам повезло и вы, наконец-то, услышите голос вашего учителя, он у нас в гостях…
- Владлен, как ни странно, но это тебя, - сказала Оля, передавая ему трубку.
- Надо же, и здесь меня больные нашли, - сказал, вздыхая, Владлен. - Вот вам, издержки профессии.
Оля хотела объяснить, что это не больная, но Владлен уже говорил в трубку.
Гости тактично перешли на шепот, чтобы не мешать. И время от времени поглядывали на Владлена, ожидая: когда он закончит…
Разговаривая, Владлен покрылся красными пятнами, односложно роняя слова в трубку: «Нет, и не думал, это ваши домыслы, не было возможности и сейчас нет…»
Владлен зло посматривал на Олю. Гости видели, что разговор ему неприятен. Он положил трубку на рычаг и несколько секунд постоял, приходя в себя. Потом с улыбкой объяснил гостям, что звонила его коллега – молодой врач, настаивала, чтобы я стал ее референтом по научной работе. Но я,  будучи в Ленинграде, сказал ей, что диссертация – сырая, много недоработок.. Вообщем, не буду забивать вам голову, друзья чужими проблемами, - подвел итог Владлен.
Некоторое время разговор касался молодых специалистов, считающих себя вправе спорить с профессором, но не обладающих достаточной аргументацией по выбранной теме. Потом поинтересовались у талантливого физика – Юрия: чем он в настоящее время занимается. На что Юра серьезно ответил:
- Готовлю свою дочь в школу.
- Это похвально! – сказали друзья.
Но одному из подвыпивших Олиных коллег хотелось «блеснуть» своей эрудицией в области физики, и он спросил:
- Какая у вас цель, к каким открытиям и вершинам вы стремитесь?
- Цель – счастье моей семьи. Ну, а вершины? – На секунду задумался он. - Надеюсь покорить Гималаи, взять вершину Чуоя, - ответил Юра, снимая со стены гитару, и напевая песню Высоцкого про альпинистов, чтобы пресечь дальнейшие вопросы по его профессии.
Все гости засмеялись и поддержали пение хозяина. Расходились за полночь. На праве близких друзей, Таня и Владлен остались помочь хозяевам с уборкой, отпустив уставшую бабушку спать.
Владлен, улучив удобный момент, взял Ольгу за локоть и отвел в сторону, злобно прошипев в ухо:
- В следующий раз, когда захочешь раздавать мои координаты, пожалуйста, будь добра, спроси моего разрешения!
Оля пыталась оправдаться, извиниться, правда, не понимая: чем могла обидеть Владлена.
- Я все сказал! – Произнес он тоном, не требующим возражений.
О предупреждении Владлена Оле еще долго напоминали синяки на локтевом суставе, оставленные его пальцами.
Владлен злился на Ольгу, хотя, в глубине сознания понимал, что она совершено ни причем. Рано или поздно, Диана все равно б нашла его.
«Прошло столько лет, а ей все неймется. – Злился Владлен. - Она сказала по телефону, что располагает каким-то компроматом против меня. Что она тогда говорила? – Что, дескать, напрасно ты от меня скрываешься, что для возмездия – расстояние не преграда. Придется возобновить оплату шантажистке», - решил Владлен. И стал отсылать ежемесячно круглую сумму на тот же абонентский ящик.

*                *                *
Жизнь в Олиной семье движется по накатанной колее. Оля уже три года, как  практикующий врач в кардиоцентре. Юра время от времени ездит в командировку в Англию, читает лекции в университете, и живет в семье Марка Соломоновича, с которым сильно подружился. В его дружной семье Юра чувствует себя родным человеком. Хозяева заочно знакомы с Олей и Юлей, чьи фотографии нашли свое место в доме Марка Соломоновича. Марк Соломонович женат на англичанке русского происхождения. У них взрослый сын. За вечерним чаем, отец как-то спросил его:
- Когда ж ты сынок женишься и порадуешь нас с мамой внуками?
- Женюсь, папа, когда встречу такую же красавицу, как Юрина жена, - смеясь ответил сын.
Юра не поменял хобби, как не старалась Оля. Для него, как в песне Высоцкого: «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…»
И он по традиции половину отпуска посвящал своей семье, увозя их подальше от насиженных мест. Они отдыхали в Подмосковье, в Карелии, ходили в плавание на теплоходе по Волге, побывали в гостях у Марка Соломоновича. Тот целовал Оле ручки и засыпал ее комплиментами.
- Хочу перефразировать Островского:
- Большое удовольствие видеть вас, а еще больше – разговаривать с вами…
Оля краснела и смеялась, а супруга Марка Соломоновича шутливо называла мужа дамским угодником.
Юлечка произвела на хозяев неизгладимое впечатление. Она была не по годам, развитым ребенком. Обожала математику, имела разряд по шахматам. Но была чересчур серьезной. Смеялась крайне редко…
Вторую половину отпускных дней Юрий отдавал своим любимым горам. Уже за неделю до отъезда Оля чувствовала, что муж, находясь рядом с ней, мыслями уже далеко в горах. Вот и на этот раз Юрий снял с антресолей рюкзак с принадлежностями для альпинизма, проверял наличие страховочных поясов, карабинов, веревок и т.д. Оля, собрав свою волю в кулак, нацепив на лицо улыбку, помогала мужу укладывать вещи, продукты, спальник. За долгие годы она наизусть знала, что может пригодиться Юре.
Все было, как и раньше при сборах. Оля пыталась тайком сунуть в рюкзак запасные теплые носки. Юра вытаскивал. Они препирались, боролись. И, как правило, все заканчивалось постелью. В этот раз Юра был особенно ласков и нежен. Они лежали рядом, чувствуя, как их сердца бьются в унисон.
- Оля, ты помнишь, какой нынче год? – Спросил Юра, в который раз целуя жену.
- Помню, дорогой. Ровно десять лет, как мы с тобой вместе, - ответила Оля. - Так быстро прошло время. Как один день, но очень – очень счастливый день. – Тихо, почти про себя, добавила она.
- Олюшка, правда?! Ты была со мной счастлива?
Оля не могла ответить, потому что боялась разрыдаться. Она делала глотательные движения, чтобы удержать рыдания. Слезы никак не хотели слушаться и текли по щекам.
Юра взял голову жены обеими руками, и лизнул щеку.
- Солененькие, - сказал он, смешно причмокивая губами. Потом, обнял Олю за плечи и заглянул ей в глаза.
- Я тебе не советую долго плакать, - шутливо говорил Юрий. - Потому что, живя с таким баламутом, как я, тебе за нашу долгую жизнь (я, ведь собираюсь до ста лет лазить по горам) еще придется полить слезы. Поэтому, любимая, используй их экономно! – А, вообще, Оль хватит шутить! Впереди намечается серьезная «пьянка» в честь нашего с тобой юбилея. Надо все хорошо продумать, составить список гостей. Так что, ты все это сделай, а я – твой повелитель, спущусь с горы и утвердю. Или, утвержу?! Как правильно? – Пытался развеселить жену Юрий. - Гулять будем в самом лучшем ресторане, - мечтал он. - Кстати, я уже купил тебе подарок, но пока не да – а – ам, - рассмеялся Юрий, чмокая жену в соленый нос.
Прощались они дома. У Юры и его друзей – альпинистов было заведено: жены не приходили на вокзал провожать их.
Юра прижал Олю к себе сильно – сильно, у нее аж дыхание перехватило.
- Если б ты только знала, как я люблю тебя, солнышко лесное!..
- И я тебя, - со стоном выдохнула Оля, и спрятала мокрое лицо на груди Юрия.
Он никогда не видел свою жену в таком плачевном состоянии. Разрывалось сердце от любви и жалости к ней.
- Олюшка, милая моя, ну хочешь: я никуда не поеду?! – С тоской в голосе спросил он. Хочешь, я останусь с тобой?
- Ладно уж, не подлизывайся!  - сказал Оля, разворачивая мужа лицом к выходу и, отворачиваясь, потому что опять полились слезы.
Оля вышла на балкон и дождалась, пока Юра выйдет из подъезда. С высоты тринадцатого этажа она увидела, как муж поднял руку и помахал.
Она смотрела вслед мужу, пока его лопоухие уши не скрылись за углом дома.
«Наверное, он унес мое сердце»? – Подумала Оля.
В груди была холодная ПУСТОТА…
*                *                *
У Владлена с Таней спокойная жизнь; детей нет, и не предвидится. Эгоист Владлен от их отсутствия не страдает. Тане хотелось бы иметь детей, но пока не получается, и она все внимание отдает мужу.
Надо признать, что Владлен в корне изменил свое отношение к Тане. Он уважает ее и считается с ней, хотя и частенько изменяет. Памятуя о давней подцепленной болячке, использует всевозможные средства защиты.
Таня догадывается, что муж погуливает, но никаких сцен ему не устраивает. В какой-то мере, она обвиняет себя, что не может дать мужчине в полном объеме то, что ему требуется по его природе, потому что фригидна (так ей когда-то давно сказал Владлен). И она была с ним согласна, так как при интимных отношениях ничего не испытывала. В постели просто выполняла супружеский долг.
«Если должна, если так положено, надо выполнять»! – Думала Таня.
Но ей было очень приятно, когда к ней прикасался Илья. То были совершенно невинные, случайные прикосновения. Но, когда он дотрагивался до нее, между ними будто проскакивала искра.
Илья, старый холостяк, частенько захаживал в гости по приглашению Владлена. Он был рад видеть свою любимую женщину счастливой, окончательно смирившись с тем, что Таня любит другого.
Таня с Владленом часто посещали всяческие светские мероприятия. Владлену нравилось, что на его жену засматриваются мужчины. Он гордился собой, что смог выбрать себе достойную жену: не только красивую, но и умную (в отличие от других квочек). Он стал дарить ей драгоценности. Во-первых, из-за престижа, а во-вторых – это было хорошее вложение капитала. Материально они жили очень хорошо. Владлен давно обменял Танину однокомнатную квартиру в «хрущевке» на трехкомнатную в старом, сталинской постройке, доме. Теперь они собирали деньги, чтобы купить дачу на берегу реки. Большую часть времени Владлен подрабатывал, занимаясь репетиторством. Иногда, за небольшое вознаграждение, его рекомендовала старшеклассникам секретарь института. Вот и сегодня она позвонила Владлену Марковичу на кафедру и попросила зайти в приемную ректора. Он спустился на первый этаж, как всегда, не с пустыми руками, преподнося женщине коробку конфет. Та поблагодарила за внимание, и протянула профессору конверт, объясняя:
- Владлен Маркович, я не решилась зарегистрировать    это письмо и, естественно, не вскрыла его, так как на конверте приписка : «лично в руки».
Владлен, продолжая по инерции улыбаться, прочел свою фамилию на конверте. Обратный адрес был Москва, а/я. Поцеловав секретарше ручку, он вышел из приемной. Улыбка сошла с его лица. Ему не терпелось познакомиться с содержимым этого послания, но через пять минут лекция. Как автомат, провел эту пару. Письмо жгло карман, и он машинально несколько раз ощупывал его.
Студенты заметили, что профессор сегодня не в форме. Обычно он на своих лекциях шутил, поддевал студентов, любил отвечать на существенные вопросы, считая, что это говорит о внимании к его предмету. Сегодня он не замечал поднятых рук и, когда прозвенел звонок, как школьник сорвался и первым выбежал из аудитории. Пробежал по коридору, не отвечая на приветствия и, задевая встречных развевающимися полами белоснежного халата,
Вышел из здания института, и от нескромных глаз укрылся в салоне своего автомобиля. Вытащил из кармана конверт, на котором красовался Ливадийский дворец. Судя по желтоватой бумаге, конверт был старым.
«Сколько же у нее еще в запасе этих конвертов и «крючков», которыми она меня держит»? – Зло думал Владлен о Диане, вскрывая подрагивающими пальцами письмо.
Вытер о халат вспотевшие ладони, и вытащил содержимое из конверта. Перед глазами были два листа бумаги. Одним  было заявление на имя начальника УВД г. Ялты с указанием ФИО и звания.
В заявлении, напечатанном на машинке, описывались события, происшедшие …июня 19…года, главными действующими лицами которого были: убитая дежурная Раиса и убийца, ныне здравствующий профессор Владлен Маркович такой-то…
О чем может засвидетельствовать Диана такая-то…
Поздний срок отправления заявления Диана объясняла опасением за свою жизнь, так как Владлен Маркович обещал с ней расправиться, так же, как и с покойной Раисой, если она разгласит тайну. В то время она была молода и очень боялась за свою жизнь. А сейчас, по-прошествии стольких лет, считает своим гражданским долгом оказать помощь следствию, являясь преданной гражданкой своей Родины…
В конце копии заявления стояла подпись Дианы. На месте даты – вопрос, но месяц был указан. Это был текущий месяц.
На другом листочке, тоже печатным текстом было набрано: «Профессор, если вы не хотите, чтобы подлинник заявления попал по месту назначения, то отправьте деньги по знакомому вам адресу. - И далее была указана сумма. Можно сказать, громадная сумма. Они с Таней не один год собирали эти деньги. Понятно, что не в ущерб здоровью… Профессору с женой не пришлось сидеть на хлебе и воде, но расставаться с деньгами, Владлену очень не хотелось. И потом, что он скажет Тане? Ведь это их общие деньги.
Владлен продолжал читать письмо.
«С отсылкой денег прошу поторопиться, ибо, если вы внимательно ознакомились с заявлением, то увидели, что «срок» вас поджимает.
Помнящая вас, Диана…
Этот в кавычки взятый «срок», был недвусмысленным намеком Владлену. О каком сроке идет речь?..
Далее в письме шел постскриптум.
Р. S. Не говорю вам прощай, ибо не знаю, что еще взбредет в мою красивую сумасбродную головку… Ха! Ха! Ха!»
Владлен сидел, опустив руку с письмом.
Пока он не прочел этот издевательский постскриптум, в голове еще были мысли об отсылке такой крупной суммы. Деньги у них с Таней лежали в сберегательной кассе «на предъявителя», поэтому Владлен мог бы сам снять их в тайне от жены, а потом восполнить. «Может, так и сделать»? – Подумал Владлен.
Его размышления прервала, подбежавшая секретарь сего кафедры.
- Владлен Маркович, вот вы где! Я весь институт облазила, вас искала, - отдуваясь, тараторила девушка. - Вас срочно к телефону просит ваша жена. Говорит, что по безотлагательному делу…
Владлен убрал листочки в карман, взглянув на любопытную секретаршу и, зная ее длинный язык.
«Интересно, - подумал он. – Успела она что-нибудь прочесть»?!
Но, увидев  разочарованное востроносенькое личико с поджатыми губками, успокоился.
Не успела…
И, взяв под локоть курносую сплетницу, быстрым шагом пошел на кафедру.
Таня еще ждала на телефоне.
- Владлен, ну где ты ходишь?! – С укором, но, не повышая голоса, спросила она. -
Послушай меня внимательно! Решение надо дать прямо сейчас! На обдумывание нет времени! Я сама могла б оплатить, но не решилась без твоего согласия снимать деньги с общего счета…

*                *                *
Диана постепенно рассчиталась с долгами и решила, наконец-то, осуществить свою давнюю мечту – купить автомобиль.
Дело оставалось за «малым» - не было денег! Она, конечно же, давно могла собрать нужную сумму из щедрых «пожертвований» Владлена. И уже не раз откладывала деньги, но потом быстро все тратила.
«В конце концов, один раз живем! – Рассуждала она. – И потом, еще не подошла очередь на машину. Пока подойдет, успею собрать».
Но не успела…
На днях пришла открытка из магазина, чтобы Диана в недельный срок явилась  выкупить автомобиль. В противном случае (сообщалось в открытке), авто перейдет к очереднику.
У Дианы не было такой суммы, потому что, как нарочно, ей попалась накануне норковая шубка, без которой обойтись просто нельзя. В настоящее момент это пушистое чудо, без которого нельзя обойтись, висит в шкафу, а машина – ее мечта, теперь укатит к какому-то там, очереднику.
«Что делать? Где срочно взять деньги? – Спрашивала себя Диана, двигаясь по комнате взад – вперед. - Придется опять влезать в долги! Ребята, конечно же, выручат. Они знают, что я платежеспособна», – рассуждала она, накручивая телефонный диск.
У двух первых кредиторов ее ждал облом. К ее сожалению, они тоже выкупали свои машины. Третий ее друг, который уже выручал Диану, согласился одолжить ей нужную сумму, но решил подстраховаться.
- Знаешь, Дианка, только без обиды! – Говорил он. – Сумма немаленькая, поэтому займу тебе под расписку, заверенную у нотариуса. Причем, с условием, что ты вернешь сразу все деньги в течение месяца. И еще одно условие: деньги дам под обеспечение. Ну, там золото, бриллианты или еще что-нибудь, ценное…
Больше ей обратиться было не к кому, и она согласилась на такие условия. Драгоценностей на всю сумму она не наскребла, поэтому отдала свою новую шубку.
«Ничего, моя пушистенькая, придется тебе повисеть месяц у чужого дяди», - вздыхала она, укладывая шубу в большой пакет.
Диана была уверена, что через месяц у нее будут деньги, и она отдаст долг приятелю, и пошла «ва-банк», послала Владлену копию заявления. Для себя Диана уже решила, что это – последние деньги, которые получит от Владлена. Больше он не даст, поэтому и запросила в письме сумму, в два раза превышающую стоимость автомобиля. Но в письме не могла отказать себе в удовольствии, и решила напоследок позлить Владлена, намекая, что еще будет к нему обращаться.
«На всякого мудреца довольно простоты». Она ни за что не позволила б себе сделать идиотскую приписку, если б, знала, что ее ждет…
А пока живая,  здоровая и счастливая, обхаживала свою машинку, любезно пригнанную приятелем к ее подъезду. Сама она уже водила машину, но водительских прав у нее пока не было.
«Вот через месяц сдам экзамены по вождению и получу долгожданные «корочки» - мечтала она.

*                *                *
Занятый своими мыслями Владлен, не сразу понял, что хочет сказать Таня. О каких деньгах идет речь, пока, жена популярно ему не объяснила.
- Понимаешь, приятельница с мужем, по контракту, надолго уезжают заграницу и срочно продают дачу за минимальную стоимость. Так что, наших с тобой денег хватит, чтобы оплатить. Представляешь, как повезло! – Радовалась Таня. - Я уже съездила сегодня и посмотрела. Дача – просто сказка! Два этажа, ухоженный участок, плодовые деревья, плодоносящие кустарники. Ну что, ты молчишь, Владлен? Если ты согласен, значит, я снимаю деньги, и мы едем к нотариусу.
- За меня решила судьба, - ответил вслух своим мыслям Владлен.
- Да, Владлен, это судьба, - сказала Таня, превратно истолковав сказанное мужем. - Так я поехала снимать деньги?!
- Конечно, Таня, - очнувшись, ответил Владлен, - езжай! Скоро и мне надо будет уехать, - продолжал он вслух, вешая телефонную трубку.
- Вы что-то сказали? – Спросила его секретарша.
- Нет, спасибо! – Невпопад ответил Владлен, выходя из кабинета.
Секретарша, молча, пожала плечами. Она внимательно слушала, что говорил профессор. И по отдельным репликам, и по странному поведению, сделала вывод, что они с женой расстаются.
Иначе, зачем бы он сказал жене: «Конечно, уезжай»! Или, дескать, я уеду…»
К вечеру не только сотрудники кафедры, но и весь медицинский институт знал, что профессор разводится со своей женой, потому что она ему изменяла направо и налево. Дескать, вместе им быть не судьба!
На следующее утро Владлен пришел на работу в спокойном расположении духа. Он принял решение. Вернее, как он сам считал, за него и за Диану распорядилась сама судьба. Он, как и раньше, отпускал комплименты дамам, поддевал студентов, шутил и острил. Вообщем, был прежним душкой – профессором.
Коллеги же, смотрели на него с жалостью, считая, что он хорохорится, не подает виду, что в его семейной жизни разлад. Один из докторов наук, уважающий Владлена, даже остановил его в коридоре и решил поддержать коллегу.
- Ну что ж, батенька, не переживайте вы так. Никто от этого не застрахован. Как мужчина, я вас понимаю. Не хочется терять такую красивую женщину, но мы все под Богом ходим. Будет и на вашей улице праздник! Еще раз говорю:  «Не жалейте вы о ней – охотнице до чужих мужиков»! 
И, потрепав за плечо, не понимающего ничего Владлена, удалился, постукивая палочкой по паркету.
Владлен ничего не понимал, а вопросы задавать боялся, чтобы не попасть впросак.
Может, эта мерзавка прислала еще письмо, и оно каким-то образом, было разглашено всему коллективу?! – Терялся в догадках Владлен. – О какой красивой женщине идет речь? Этих красивых особей у него много. Так, кто умер? И, откуда коллективу известна моя интимная жизнь на стороне?!
Разъяснение происходящего, он получил в конце рабочего дня, спустившись за каким-то документом в ректорат. В приемной он поздоровался с секретарем – своей приятельницей, серьезной женщиной, умеющей хранить чужие секреты.
Она с уважением взглянула на Владлена и, положив ладонь на его руку, тихо произнесла:
- Владлен Маркович, вы столько лет прожили с женой. Помиритесь еще, всякое бывает. Надо уметь прощать!
«Час от часу не легче. Уже и Таню приплели», - вздохнул Владлен, все еще ничего не понимая.
«Туман» рассеял ректор.
- Владлен, ты что это? Надумал уходить из семьи? Я хорошо знаю твою жену. И, хочешь ты или нет, но дам тебе совет… Вот, я уже и стихами заговорил, - басисто рассмеялся ректор, - таких жен, как твоя Татьяна не бросают! Смотри! Подумай хорошенько, а то пробросаешься.
И, видя, что Владлен хочет возразить, не дал ему открыть рот, сказав:
- Ну, если тебе мало жены, аккуратненько заведи любовницу! -  И, подмигивая, добавил – но я тебе ничего не говорил.
Выходя из кабинета ректора, Владлен спросил:
- Откуда вы знаете, что я собираюсь уйти от жены?!
- Это знаю не только я, но и все сотрудники. Твоя секретарша вчера подслушала ваш разговор с женой по телефону, и разнесла по институту.
Владлен все понял и просветил ректора. Сообщив, что разговор шел о покупке дачи. Тот внимательно выслушал, хлопнул кулаком по столу и, будучи любителем крепкого словца, сказал:
- Гони ты свою секретаршу к такой-то матери!
С чем и сошлись во мнении…
Владлен взял неделю отпуска.
- Обустраиваться на даче, - сказал он ректору.

*                *                *
Оля с нетерпением ждала возвращения Юры. И Юлечка соскучилась по папе. Она мечтательно спрашивала:
- Мамочка, интересно, что на этот раз зайчик передаст мне?!
Юра никогда не возвращался с пустыми руками. Жене каждый день приносил цветы, в любое время года. Хоть маленький букетик, но обязательно дарил Оле. А Юля, чуть ли не с грудного возраста привыкла получать подарки «от зайчика», передаваемые через папу.
Юре доставляло громадное удовольствие видеть радостные лица своих девочек.
- А, если на этот раз папа ничего тебе не привезет, ты обидишься на него? – Спросила у дочери Оля.
- Что ты, мамочка?! Пусть папочка никогда не будет дарить мне подарков, лишь бы сам побыстрее приехал, - ответила Юля, прижимаясь к маме и, почему-то, заплакала.
У Оли у самой, в последние дни глаза были на мокром месте и, видя поведение дочери, она отнесла его на счет того, что ей передается состояние Оли. Однажды Оля проснулась от того, что из детской доносился плач.
«Наверно, опять увидела во сне что-нибудь, страшное». – Вздохнула Оля и пошла в комнату дочери.
Такое уже бывало. Если Юля вечером разыграется, перевозбудится, то потом долго не может заснуть, а ночью ей снятся страшные сны, вроде кощеев бессмертных или бабок ежек. Тогда родители (в основном, Юра) берет спящую девочку на руки, гладит по головке, что-то шепчет ей и она успокаивается.
Оля увидела пустую кроватку. Дочери в комнате не было. Тихий плач доносился с балкона. Оля в страхе за ребенка бросилась туда, но Юли возле ограждения не было. Она сидела на низенькой скамеечке, устремив взгляд на дорогу и, подперев кулачком щеку.
У Оли защемило сердце.
- Хорошая моя, ты, почему не спишь? – Спросила она дочь.
- Я боюсь прозевать папу. Вдруг он приедет, а ты меня не захочешь будить?!
- Юлечка, ведь папа купил билеты  в двух направлениях: туда и обратно. Так что я знаю число, когда он приедет. И, если хочешь, пойдем вместе его встречать на вокзал. Но для этого ты должна меня слушаться. Сейчас ты пойдешь спать, а завтра я дам тебе календарик и покажу число, когда приедет папа. – Договорились?..
Оля уложила девочку и прилегла рядом, обняв за худенькие плечи. Юля еще долго всхлипывала, вздрагивая всем телом, а потом, задышала спокойней, прижимая во сне любимого зайца (папа привез из Англии). Заснула и Оля. Но, лучше б и не засыпала… Ей приснился плохой сон: вроде бы у нее вырвали совершенно здоровый зуб. Крови не было, но боль была нестерпимой. Она во сне пробовала языком то место, где рос зуб, но язык проваливался в дупло. 
Проснулась совершенно разбитой. У нее все валилось из рук.
«Хорошо, что сегодня воскресенье, - подумала Оля, - потому что состояние явно не рабочее».
Юлечка еще спала, когда раздался звонок в дверь. Оля побежала открывать, чтобы не разбудить, вымотанную за ночь дочь. В дверях стояла бабуля. Увидев Олю, она облегченно вздохнула, внимательно всматриваясь в ее лицо. Бабушке тоже приснился нехороший сон: вроде бы Юра подарил Оле золотой крестик. Сначала он лежал у него на ладони, а когда стал отдавать Оле, крест увеличился до Юриного роста. И Оля все просила Юрия помочь ей его удержать. Но Юра засмеялся и сказал, что некогда, его ждут Олины родители. И ушел, помахав  рукой…
Олина бабушка была уверена, что сон не к добру, что-то случилось, и она побежала к внучке. С Олей, слава Богу, все в порядке, хотя вид у нее нездоровый, какой-то, помятый.
Оля вопросительно взглянула на бабушку, удивляясь, что она пришла, предварительно не позвонив.
- Что-нибудь случилось? – Спросила она у бабушки.
Та решила не волновать зря внучку и не рассказывать свой сон. Тем более, сегодня  воскресенье и сны  пустые.
- Ничего не случилось, не могла тебе дозвониться, у тебя все время занято. Вот и пришла сама, Может, тебе, чем помочь по хозяйству?
Оля удивилась.
- Я ни с кем сегодня не разговаривала. И вообще только проснулась.
Она подошла к телефонному аппарату и увидела, что трубка сдвинулась в сторону.
- Это я ночью его зацепила, когда спросонья ковыляла в детскую, - объяснила Оля, возвращая трубку на место.
Сразу раздался телефонный звонок. Оля с бабушкой переглянулись и почему-то, никто из них сразу трубку не снял. Телефон разрывался, когда из детской вышла сонная Юля.
- Мама, бабушка, вы что, не слышите? Телефон звонит!
Оля набрала в грудь воздуха и каким-то механическим голосом, сказала в трубку: «Алло».
- Ольга Алексеевна, - раздался в трубке чужой мужской голос. – Я, право, не знаю, как вам и сказать…
Оле не надо было ничего говорить, она уже знала, что услышит. Трубка выпала у нее из рук. Бабушка подхватила трубку и поднесла ее к уху.
- Слушаю вас…
- Это Ольга Алексеевна? – спросили на том конце провода. Нас, вероятно. Разъединили.
- Нет, это ее бабушка. А, что вы хотели?
- Наверное, это и лучше… Что Ольги Алексеевны нет, потому что у меня для нее очень плохие известия. При восхождении на Гималаи вчера погибли четыре альпиниста. Среди них был Юрий Комаров. Они поднимались в экстремальных условиях, высота больше восьми тысяч метров, атмосфера разряженная. Как рассказали очевидцы, что-то случилось со страховкой, и ребята упали в расщелину. Я приношу соболезнование вашей семье. Может, не стоит рассказывать подробности Ольге Алексеевне, чтобы смягчить удар?! – продолжал говорить невидимый собеседник. – Хотя, как можно смягчить трагедию. Вообщем, крепитесь! – Выдохнула трубка, и раздались короткие гудки.
Бабушка очень медленно, аккуратно, будто стеклянную, положила трубку на рычаг. Она тянула время, боясь взглянуть на Олю.
Та сидела на полу в прихожей и, как китайский божок, качала головой. Рядом стояла Юля и гладила маму по голове. Ее маленькое сердчишко подсказывало, что случилось что-то очень плохое. Вон, старенькая бабушка стоит и плачет, все время твердит про какой-то большой крест. А у мамы что-то с глазами: смотрит и ничего не видит.
Состояние женщин передалось девочке, и она тихонько заплакала. Ей отчего-то стало очень страшно.
«Надо позвонить крестной», - решила Юля, и набрала Танин номер.
– Мама Таня, здравствуй, - сказала Юля. Я боюсь... Что-то случилось…Мама сидит на полу, прабабушка плачет, - бессвязно лепетала Юля.
Таня стояла уже на выходе в дверях, когда телефонный звонок вернул ее. Она из утренних новостей уже знала о происшедшем несчастье, и направлялась к подруге, чтобы поддержать ее.
Войдя в дом, Владлен с Таней не узнали Олю. Вместо молодой, всегда жизнерадостной женщины, они увидели старуху с черным лицом и пустыми сухими глазами. Владлен поднял ее с пола и отнес на кровать.
- Это я его неделю назад убила, - тихо сказала Оля.
Ребята переглянулись. Бабушка с испугом взглянула на Таню, как на врача психотерапевта. Таня поняла, что хочет от нее пожилая женщина, и подсела к Оле.
- Олечка, ты меня узнаешь? – Спросила она.
- Ты – моя подруга… Сегодня воскресенье… В комнате, кроме тебя, находятся Владлен, бабушка и Юля. – Монотонно говорила Оля. - Таня, я не сошла с ума, - повысила она голос и сердито посмотрела на подругу.
Бабушка с облегчением вздохнула, прижав Юлечку к себе. Девочка с испугом допытывалась.
- Бабушка, мамочка – хорошая! Она никого не убивала. Ведь, правда?!
- Конечно, детка, просто, твоя мама заболела и ей мерещатся всякие небылицы, - утешал Юлю бабушка.
Девочка немного успокоилась. Она вспомнила, что когда была маленькой, болела корью, и от высокой температуры ей тоже виделись всякие небылицы. Например, ее резиновый мяч превращался в громадный шершавый шар и наваливался на нее, пытаясь раздавить. Было так страшно. А потом температура у Юли упала, и мяч опять стал резиновым, гладким и полосатым. И Юля еще долго играла с ним, пока, соседский Петька не проткнул его гвоздиком. Дурак. Но папа купил Юле еще больше и красивее мяч.
При воспоминании о папе, у Юли опять на глаза набежали слезы.
«Мама заболела. Кто теперь даст мне календарик с заветным числом, когда приедет папа?» – Вздыхая, думала Юля.
- Таня, ведь Юра в день отъезда спрашивал меня: «Хочу ли я, что б он остался дома?» А я своими руками подтолкнула его к пропасти, понимаешь?!  У меня еще тогда сердце было не на месте, и я б могла его удержать, а я…
- Оля, не говори глупости. Ты понимаешь, что это судьба?! – Парировала Таня. – Значит, Юре суждено было погибнуть не на постельной койке, а в горах.
- Да – да, в горах… Я ненавижу горы. Сначала они отняли у меня родителей (ведь, мы тогда ехали по горной дороге), а теперь, забрали и мужа. – А, может, не забрали?! И Юрка жив, и раненый, но живой, ждет от меня помощи?
Оля вдруг вскочила, глаза заблестели.
- Ребята, а вдруг он жив?! Надо организовать поиски. Я найму спасателей. А? Как вы думаете?! – Заглядывала в глаза друзьям Оля, с надеждою получить обнадеживающий ответ.
Те дружно кивали головами, хотя знали другое: по телевизору сказали, что вертолеты со спасательными бригадами альпинистов сразу вылетели на место трагедии. Но ничего нельзя было сделать. Глубина расщелины несколько километров. Скорее всего, они погибли раньше, чем достигли дна.
- Но, Оле этого знать не надо! - Пусть лучше она занимается бесплодными поисками, чем сойдет с ума. – Решили они.

*                *                *
Диана разъезжала на своем автомобиле, без инструктора с опаской. Скорость не превышала, но и медленная езда ее не устраивала. На службу в театр она приезжала на машине, поглядывая с пренебрежением на своих, менее обеспеченных собратьев по искусству, добиравшихся на метро с пересадками.
Скоро будет десять лет, как она служит в театре, но выше вторых ролей не поднимается. Диана объясняет это интригами.
 «Просто, мне завидуют, - думает она. - Я молода, красива, удачлива».
Но молодость и красота – продукт скоропортящийся. Вон, и морщинки между бровей появились. Лицо кажется суровым. Диана стала замечать, что, не смотря на материальное благополучие, ей не радостно, как раньше. У нее до сих пор нет семьи, а ведь ее ровесницы давно понорожали детей. В гримерке  рассказывают друг другу о семейных делах: у одной дочка получила пару по математике, у другой  - сын разбил окно в классе. Раньше Диана презрительно смотрела на этих гусынь (как она называла мамаш), считая их ограниченными, не видящими дальше своего носа, то есть, своей семьи. Они постоянно материально нуждались, все время искали дополнительные заработки, разъезжая с концертами, по ближайшим селам. Вечно ходили в заштопанных колготках.
Но, что удивительным было для Дианы, эти гусыни были жизнерадостны. Выходя на сцену, они из обычных жен – матерей превращались в Катарину из «Укрощение строптивой», или – Раневскую из «Вишневого сада». Эти женщины были актрисами на сцене. А, сняв грим, возвращались к семейному очагу. Диана же была актрисой в жизни, играя в большинстве своем, авантюрные роли. На сцене же она была никакая, ибо за красивой оболочкой у нее не было ни души, ни сердца.
Как-то режиссер и, по совместительству, ее любовник, на свой страх и риск, дал ей главную роль в спектакле А.Островского «Горячее сердце». Роль Параши Диана выучила наизусть и пыталась с выражением произносить текст. Но, на каждой репетиции режиссер, как Станиславский, кричал: «Не верю»!
Кое-как добрались до «прогона» спектакля.
На премьере Парашу играла  другая актриса. Хотя, перед премьерой Диана накрыла шикарный стол, «выложилась» в кровати. Режиссер в хорошем подпитии, лежа с ней в кровати и, положив руку на ее грудь, сказал:
- Знаешь, Дианка, ты, конечно, роскошная баба. Может, и актриса неплохая, но не для моего театра…Тебе надо сниматься там, где диалогов поменьше. Хочешь, я составлю тебе протекцию. В порноиндустрию?! – И засмеялся, вставая и разливая по рюмкам, оставшийся коньяк.
Диана вскочила с постели и, как взбесившаяся кошка, вцепилась ему в лицо, оставив на щеках глубокие борозды от длинных ногтей. От боли режиссер протрезвел и понесся в ванную. Он умылся и долго смачивал перекисью водорода кровоточащие царапины, с ужасом всматриваясь в свое отражение.
«Что он теперь скажет жене?! Что порезался, когда брился? Или, что по его лицу прошла сеялка и оставила борозды, чтобы сеять доброе вечное?!» – Горестно острил он, представляя реакцию ревнивой жены.
Режиссер с улыбкой вышел из ванны, притупляя бдительность насторожившейся Дианы. Медленно подошел к ней и, резко выбросив правую руку, заехал ей в глаз.
На следующий день вечером состоялась премьера спектакля «Горячее сердце», но с актрисой второго состава, сыгравшей Парашу на бис. Публика несколько раз вызывала на сцену участников спектакля и режиссера. Но, по известной причине, из-за ран, «полученных в бою», режиссер появиться перед публикой не смог.
Диана две недели просидела дома из-за распухшего носа и заплывшего глаза. Но ее отсутствие особо и не было замечено.
Незапланированный «отдых» сначала ей нравился. Она тщательно убралась в квартире, перечитала любимый роман, отоспалась. Следующую неделю ходила взад и вперед по комнате, не зная, чем занять свою деятельную натуру. «Выходить из дома с такой рожей нельзя. Никакие очки не закроют желто – зеленый обод вокруг глаза. Может, позвонить друзьям, - подумала Диана, но вспомнила, что и друзей-то у нее нет. Было два, но один уехал из Москвы по распределению, а, вторая – это была подруга, работающая на почте. Но она, почему-то не хочет общаться с Дианой. – Вот и делай после этого людям хорошее», - вспомнила Диана за деньги, которые прямо «отрывала» от сердца, что б отдать подружке. Правда, она потом перестала ей платить. Подруга обиделась; сказала, что Диана ее подставила, и рассказала про какие-то идиотские ревизии. Но Диана была творческой личностью, и ей было совсем неинтересно выслушивать нытье подруги про какие-то должностные нарушения.
Диана прошла в кухню, налила себе очередную рюмку коньяку и выпила, не закусывая. Ей стало, ужасно себя, жаль. Она обиделась на весь мир. «Вокруг такие черствые бездушные люди. Ни один гад не позвонил с работы и не поинтересовался, что со мной, - обидевшись, думала Диана. - Как мне скучно!  Может, позвонить маме? Но я ей только месяц назад звонила. Говорить все равно не о чем...»
Диана легла на диван, и у нее появилось дикое желание: услышать телефонный звонок.  «Вот она берет трубку, а на другом конце провода недовольный голос учительницы ее старшего сына выговаривает ей, что мальчик опять разбил кому-то нос…
- И, Диана мечтательно закрыла глаза. - Ей до боли в груди захотелось иметь семью. Любую! Ее сейчас бы устроил в роли мужа, даже, работяга с завода. И обязательно пара детей. - Диане уже месяц никто не звонит, кроме мамы, которая от безделья, постоянно названивает и задает идиотские вопросы о здоровье и делах. -Диана уставилась на телефонный аппарат, гипнотизируя его. - Ну, пусть хоть кто-нибудь бы позвонил! Хоть нечистый из преисподней»! – Пожелала она.
И, тут же раздался резкий телефонный звонок. Диана аж вздрогнула от неожиданности.
«А, вдруг, это опять мама, или ошиблись номером?! – Разочарованно подумала она, немного помедлила, но трубку сняла.
- Алло, алло, я вас слушаю, - проговорила она, но на другом конце провода молчали. - Алло, алло, говорите! – Уже кричала в трубку Диана, боясь, что и этот звонок будет ошибочным.
В ответ – опять молчание. Но Диана явственно услышала дыхание.
«Может, это звонит старый поклонник ее таланта. Или гад – режиссер, по чьей милости у меня сорвалась премьера спектакля? - Гадала она и продолжала слушать дыхание. - А, вдруг, это кредитор звонит, проверяет: дома ли я?! – С ужасом подумала Диана и взглянула на висевший календарь. - До конца срока погашения долга еще два дня», - машинально отметила она. Потом бросила трубку на рычаг.
«Идиотка! – Закричала Диана. – Как я могла забыть про долг?! – Не еще два дня, а всего два дня… Из-за этого кретинского спектакля я совсем забыла про деньги, - ругала она себя. - Владлен, по идее, давно был должен выслать их, а я и не почесалась, чтоб проверить. На подругу надеяться нечего! Хотя и могла б позвонить по старой дружбе и сообщить, что денежки меня дожидаются. Фиг она у меня что-нибудь получит, ни копейки не дам»! – Бушевала Диана, наливая еще коньяк, чтоб успокоиться.
Диана, по-видимому, забыла, что уже несколько лет ни копейки и не давала подруге. А та уже и не надеялась ничего от Дианы получить. И, только в знак прежней дружбы, принимала переводы для Дианы на а/я своей почты.
Диана опрокинула еще рюмку. Кушать не хотелось совершенно. От выпитого на пустой желудок спиртного, заболела голова.
«Но, ничего не поделаешь, - заплетающимся языком говорила Диана, не замечая, что говорит вслух. – Тут уж, не до головной боли. Надо ехать на почту»!
Натыкаясь на углы, она искала свою сумочку с документами и ключами от машины. Подошла к зеркалу, провела щеткой по волосам, неаккуратно подмазала губы, растягивая в пьяной ухмылке. Подмигнула глазом, украшенным синяком, своему отражению и вышла, прикрывая за собой дверь, но, забыв закрыть ее на ключ. Покачиваясь, подошла к машине и долго не могла попасть ключом в замок. Она была так поглощена этой ювелирной работой, что не обратила внимания на мужчину в спецодежде работника мосгаза, в кепке, из-под которой выглядывали волосы, перетянутые резинкой.
Этот мужчина двадцать минут назад молча, постоял в телефонной будке, потом, проходя мимо Дианиного авто, прикуривая, уронил зажигалку и долго не мог ее вытащить. Видно, она закатилась под колесо. После этого сел на скамейку и стал рассматривать какие-то документы. Наверно, по газовому оборудованию…
Внимания на него никто не обратил. Даже тогда, когда он вошел в квартиру Дианы. В двери оказался ключ, что удивило Владлена.
Это, конечно же, был он…
«Хотя, чему тут удивляться»?! – Подумал он.
За неделю, что жил в Москве, он наблюдал за актерами, за их безалаберностью. Ему ничего не стоило, переодевшись в рабочую одежду, проникнуть за кулисы и вытащить из сумочки Дианы ключи от ее квартиры, чтобы сделать себе дубликат, а потом, таким же образом, вернуть их на место, чуть ли, не на глазах актеров. Одни принимали его за рабочего сцены, другие – за осветителя.
Владлен долго выбирал момент, чтобы проникнуть в квартиру Дианы. Перед ним стояли две задачи: первая – убить шантажистку, вторая – найти и уничтожить компромат на него. Поначалу он хотел просто войти и задушить эту мерзкую особь, которая столько лет вымогала у него деньги и держала в постоянном страхе разоблачения. От безнаказанности от того, что за все эти долгие годы, не получала от Владлена отказа и сопротивления, обнаглела до того, что подняла цену, превышающую все разумные пределы.
Но, даже, и эта огромная сумма не задела так Владлена.
Диана вздумала еще и издеваться над ним. За его же деньги.
По первоначальному плану он хотел показаться ей на глаза, с удавкой в руках, для чего и прикупил черные чулки. Для этого он и позвонил из ближайшего автомата: проверить – дома ли она?! Но, услышав пьяный голос, передумал. «Он не испытает никакого удовольствия от такого мщения, ведь женщина безобразно пьяна и, скорее всего, просто его не узнает, а он сильно рискует нарваться на кого-нибудь из соседей. Может, стоит отложить на время убийство гадины? Но, с другой стороны, время его поджимало, неделя отпуска подходила к концу. - Тогда Владлен изменил свой план. - Я иначе избавлюсь от нее. Правда, жаль, что не увижу ее смерть, и она никогда не узнает: кто «помог» ей отойти в мир иной». - И он очень искусно и быстро перерезал тормозной шланг.
Его не обеспокоила мысль, что Диана, передвигаясь без тормозов, может не только сама погибнуть, но могут пострадать и невинные люди. Владлену некогда было думать о всяких «глупостях», время поджимало.
Он проводил глазами отъехавшую машину, увозившую Диану в «последний» путь, и поднялся на ее этаж.  Не очень удивился, обнаружив торчащий в замке ключ, только покачал головой. - «И, зачем я делал дубликат?» - Вошел в квартиру и поморщился, раскардак его всегда приводил в уныние. Владлен стал посреди комнаты и внимательно огляделся, стараясь не натыкаться взглядом на разбросанные вокруг предметы женского туалета. - Где она могла спрятать компромат? – Думал он. - Скорее всего, – это бумаги. Может быть, фотографии?..  - Он, натянув хирургические перчатки, доставал с полок книги. Одну за другой, встряхивал их и бросал на пол. Обыскал, казалось бы, все укромные уголки. Ничего нет! Время шло, он начинал отчаиваться, но вдруг его осенило:   - Как же я туп! – Воскликнул он. – Откуда Диане было знать, что я приеду в Москву, и стану искать ее в многомиллионном городе. Так, зачем же ей надо прятать документы? От кого? Ведь она не замужем, насколько знал Владлен и живет одна».
Уже неторопливо подошел к секретеру, откинул крышку  и взглянул на содержимое. Бумаг там было немного: платежные квитанции, сберегательная книжка. Он заинтересовался ею. - «Я так и думал, - произнес Владлен. - Месяц назад Диана сняла крупную сумму, оставив копейки, чтобы не закрыть счет. Мерзавка! – Уже, без зла,  вымолвил он.  - Думала продолжать вклады за мой счет». - Книжку, на всякий случай, Владлен сунул себе в карман. - А вот и все квиточки с указанием суммы и адреса отправителя (еще Ленинградского). А вот и квиточки, которые он посылал из своего родного города… - Владлен аккуратно пересматривал все бумаги. Нашел несколько старых, крымских конверта и подлинник заявления, с содержанием которого он был уже знаком. Весь компромат уместился в одном кармане. Он еще раз пересмотрел все документы, но ничего, уличающего его, больше не нашел. Взглянул на настенные часы. - Ого! Он целый час провозился.  Надо уходить!»
Он закрыл за собой дверь, стянул перчатки и вошел в лифт. Поднялся до машинного отделения. Там, на техническом этаже, снял с себя форменную одежду, которую прикупил на другом конце Москвы у какого-то алкаша за пару бутылок водки.
Из подъезда через некоторое время вышел интересный, еще нестарый мужчина, интеллигентного вида, с бумажным свертком в руках. Пройдя через пару кварталов, он выбросил униформу в мусорный бак, поймал такси  и поехал к себе в гостиницу. В номере он выложил все, компрометирующие его бумаги. Часть на стол, а часть в пепельницу, постепенно сжигая компромат. От которого, вскорости осталась горка пепла, и та была смыла в унитаз.
Владлен взглянул на часы и заметил, что сейчас в самый раз включить телевизор, и познакомиться со столичными новостями, а точнее, с сюжетами о происшествиях.
Диктор поставленным голосом, уставившись в суфлер, отчего зрачки казались белыми, монотонно читал о пожаре в цеху, о квартирных кражах и, наконец-то, о том, ради чего Владлен посетил столицу Родины.
«Сегодня на улице Яхромской произошло дорожно-транспортное происшествие. В результате алкогольного опьянения молодая женщина, ехавшая со значительным превышением скорости, не справилась с управлением и налетела на столб. В результате чего погибла на месте после получения черепно-мозговой травмы, несовместимой с жизнью».
Далее, выступил краснолицый майор ДПС, сделав «необыкновенное открытие»:
- Пьянка за рулем опасна для самого выпившего и для окружающих.      
Следующий за этим сообщением: прогноз погоды на завтра в столице, Владлена не интересовал, ибо сегодня ночным рейсом он улетал в свой родной южный город. Все, что ему надо было узнать, ему сообщили в новостях и, даже, показали картинку – страшилку. Груда металла (у машины не пострадал только номерной знак) и рядом, прикрытое простыней, тело с неестественно вывернутыми ногами.
«Вот и все, что осталось от вымогательницы! Надо было давным – давно с ней покончить! Столько денег выбросил на ветер», - думал Владлен, в поздний след досадуя на себя.
Он сдал номер в гостинице, с аппетитом поел в гостиничном ресторане. В запасе было еще много времени, и он решил использовать его с толком.
«Надо пройтись по магазинам, купить подарок Тане, сувенир ректору и конфеты секретарю ректора».
Ночевал дома Владлен один.
«Таня, скорее всего, на даче, а, может, у Оли? – Предположил он. - По мнению Владлена, Ольга после гибели мужа стала совершенно невменяемой. Столько прошло времени, как альпинисты пропали в ущелье, а она все еще продолжает поиски. Таня говорила, что Оля все сбережения потратила на вертолеты с поисковыми бригадами. И все бестолку. Только бабские куриные мозги могут думать, что человек может выжить, пролетев с высоты в несколько тысяч метров, - раздражался Владлен. – Чем выбрасывать деньги на ветер, лучше б ребенку уделяла внимание. Если б не мы с Таней, то ходила бы Юлька в обносках. Скинула ребенка на руки прабабке, и рада».
Про себя Владлен забыл, что, это он отдал свою дочь Юре и Оле.

*                *                *

Оля, пока занималась организацией поиска мужа, отвлекалась от грустных мыслей. Она уже не верила, что ребята найдутся. Понятно, если они, действительно, свалились в пропасть, то никто не выжил. А, вдруг, Юра упал не в пропасть?! Поэтому, пока были деньги, поиски продолжались. Но деньги закончились. Закончились и поисковые работы.
И бабушка, и друзья, в один голос говорили, что надо заказать службу за упокой погибшего Юрия. Но Оля об этом и слышать не хотела…
«А, вдруг, он все-таки, остался жив»? – Думала она,  - ведь тела нет…
Все это время: со дня сообщения о гибели мужа и до окончания поисков живого или мертвого Юрия, Оля не пролила не слезинки. Ее сердце вместе с мужем, будто бы провалилось в пустоту. Весь год она была, как робот. Ходила на работу – потому, что надо зарабатывать деньги. Ела – не потому что была голодна, а, чтобы поддерживать силы. Все эти долгие дни она не убиралась нормально в квартире, и не разрешала этого делать бабушке.
- Плохая примета – в отсутствии человека, мыть полы, - говорила Оля.
Бабушка не настаивала, боясь за душевное состояние своей внучки. Юля все это время жила с бабушкой.
И вот в один прекрасный день у Оли в голове, будто щелкнули. Клац!
Она, словно проснулась. Обвела сухими глазами квартиру, в которой царил невообразимый хаос, и тяжело вздохнула.
«Надо убраться»! – Решила она.
Весь день она драила, пылесосила, мыла, стирала, оставляя напоследок, рабочий стол Юрия. Раньше он сам наводил у себя порядок. Оля один, а другим открывала ящики письменного стола, просматривая записи, сделанные рукой мужа. Для себя она решила, что не выбросит ни клочка бумаги из его стола. Осталось пересмотреть содержимое  нижнего ящика. Она потянула за ручку, но, ящик  выдвинулся на несколько сантиметров, и застопорился. Что-то мешало ему. Оля просунула руку в образовавшееся отверстие, и попыталась найти помеху. Кисть наткнулась на что-то теплое и мохнатое. Инстинктивно Оля выдернула руку, оцарапавшись о ящик. Немного посидела, задумавшись.
«А, вдруг, это дохлая мышь?»
Оля потянула носом, но трупного запаха не было. И Оля опять засунула руку, и вытащила из ящика… Чебурашку. Он весело смотрел на нее круглыми глазами, оттопырив большущие уши. К одной ручке была прикреплена записка, а на другой висел золотой кулон в виде солнца с исходящими от него лучами. Вещица была настолько изящной, безукоризненно выполненной. Чувствовался отличный вкус ее автора.
Но Олино внимание было привлечено другим. Она уставилась на Чебурашку, на эти, неестественно большие уши – лопухи, и разрыдалась. Это были первые слезы за весь год. Они лились соленым потоком, и впитывались мохнатым тельцем смешного зверушки, которого Оля прижимала к своему лицу.
Женщине становилось все легче и легче дышать, будто сбросила камень. Она отвела от лица игрушку и увидела записку. Прочла…
«Олюшка, солнышко мое, - это мой тебе подарок на годовщину нашей свадьбы. Я знаю, что ни один подарок не сможет окупить все твои переживания обо мне. Любимая, я
готов подарить тебе свою жизнь! Хочу сделать тебе еще один подарок. Это мое последнее восхождение посвящаю тебе! Больше в горы я не пойду, буду всегда рядом с тобой!  Твой Юра».
Оля несколько раз прочла эту записку и спрятала в ящик Юриного стола, потом надела на шею кулон.
Слезы высохли. Она посмотрела на фотографию мужа. Он ей улыбался.

*                *                *
Началась, так называемая, перестройка, месяцами задерживали зарплату. После Гайдаровской шоковой терапии, наличность у людей обесценилась, вклады пропали.  Пока, правительство испытывало на народе очередные «гениальные» идеи, люди жили, как в анекдоте про собаку, которой бросили кость, но укоротили цепь…
Оля кое-как, прокантавалась год, перебиваясь с хлеба на квас. Она отказывала себе во всем, чтобы обеспечить самым необходимым Юлю и бабушку, но это не удавалось.
Таня с Владленом были в такой же ситуации, как и все бюджетники. В какой-то мере обе семьи, выручала дача. Олина бабушка весь сезон пропадала там, выращивая овощи. Без присмотра оставить участок было нельзя, слишком много появилось охотников до чужого добра. Дачники сажали и сеяли, а воры убирали урожай.
Так больше жить было нельзя, и Оля решила уехать на заработки. Набирали опытных врачей в малоразвитые страны. Посоветовавшись с бабулей и, заручившись поддержкой Тани, она подписала на три года контракт  в Алжир.
У Оли разрывалось сердце, глядя на провожавших ее, самых дорогих и любимых людей. Бабуля сдерживала слезы, стараясь бодриться. По русскому обычаю, трижды поцеловала внучку и перекрестила ее сморщенной, в старческих пятнах, рукой.  Она не сводила с любимой внучки выцветших голубых глаз, пытаясь запомнить все черточки родного лица. Ее сердце – вещун чувствовало, что больше они с Олей не увидятся.  Смерти она не боялась, ибо прожила очень долгую жизнь, в которой были черные и светлые дни. Но, нечего Бога гневить, счастливых дней в ее жизни было больше. Она, с Божьей помощью, вырастила внучку; уже и правнучка подрастает. Юлечка ей совсем не в тягость. Разумный, послушный ребенок. Поэтому, она и убедила Олю ехать, и не волноваться за них. Опять же, и Таня, дай Бог ей здоровья, будет помогать.
Оля перевела взгляд на дочь. Юля смотрела на нее глазами, полными слез и губенки у нее дрожали. Оля обхватила худенькое тельце, прижала к себе, осыпая поцелуями личико, уже с мокрыми щеками.
Последней каплей были слова дочери:
- Мамочка, ты только не бросай нас с бабулей, как папочка. Ты долго работай, но возвращайся! А лучше, вообще, не уезжай! Мы, как-нибудь, проживем и без денежек.
- Правда, бабуля? – Обратилась девочка за поддержкой к прабабушке.
- Мамочка, я даю тебе честное – пречестное слово, что не буду просить купить мне игрушки. Да, они мне и не нужны совсем, я уже большая. А к осени еще больше вырасту. И мандарины мне не надо покупать. Я и не люблю их вовсе. Правда – правда! – И, смутившись, что солгала, поправилась, - это я их в прошлом году обожала…
Юля заглядывала маме в глаза, надеясь на чудо. На то, что мамочка не поедет лечить черных дядей и тетей, а останется с Юлечкой и старенькой бабушкой.
Юлечка, конечно солгала на счет мандаринов, сказав, что не любит. Нет, она очень их любит, как яблоки и груши, и клубнику. Особенно, клубнику. Юля вспомнила, как давно, когда с ними жил папочка, она переела ее, и у нее от клубники, даже, появились красные пузырьки. Юлечка понимала, что лгать – это грех. Но она так хочет, чтобы мамочка не уезжала. Поэтому и приврала чуть – чуть, самую малость…
Оля присела перед дочерью на корточки и заглянула в глаза:
- Ты уже совсем большая девочка. Знаю, что поймешь меня. Ехать мне совсем не хочется, но очень надо. Ведь денежки нужны не только на еду и игрушки. Надо платить еще и за квартиру. Ты же не хочешь, чтобы нас всех выгнали на улицу?!
Юля с испугом посмотрела на маму. – «Уж не шутит ли она? Глаза у мамы очень серьезные и очень печальные. Значит, говорит правду.  Нет, Юле не хочется оказаться на улице, и жить в темном подвале с кошками. А днем лазить по мусорным бакам и искать еду, как дядя, который живет в подвале их дома, только в соседнем подъезде. Он такой грязный, в рваной одежде и от него плохо пахнет. Юля поначалу боялась его и убегала. Она рассказал о нем маме, но мама сказала, что бояться его не стоит и, даже, попросила Юлю: отнести ему полную тарелку горячих пирожков. И Юля отдала ему пирожки и, совсем его не испугалась; даже, когда он погладил ее по голове заскорузлыми пальцами. Ей, почему-то, стало, очень жаль этого старого дядю, и Юля немножко всплакнула у себя в комнате, чтобы не видела мама. Юля подумала, тяжело вздохнула и сказала: - Ладно уж, если так надо, то поезжай. Что ж теперь…
Оля видела, что бабушке тяжело стоять, и попросила их: не ждать отправления поезда.
- Не люблю, когда меня провожают, и сама не люблю провожать. Поэтому, буду с нетерпением ждать, когда увижу вас на перроне в день моего приезда.
Она в сотый раз поцеловала бабулю и Юлечку. И долго смотрела вслед удалявшимся фигуркам. Как старая и малая, взявшись крепко за руки, уходили от нее на долгие три года…

*                *               *
Бабушка шла по перрону, не оборачиваясь. Она не хотела еще больше расстроить внучку своими слезами, катящимися по морщинистым щекам.
В последние два года Олечка и так была вся на нервах. Шутка ли? Потерять мужа?! И, какого? У Юрия не было недостатков. Он был любящим мужем, заботливым отцом. Очень ответственным человеком. Говорили, что он был прекрасным специалистом и, в перспективе, ему прочили блестящую будущность ведущего ученого в области физики. И бабушка уверена, что Юрий обязательно б достиг больших высот, ибо целенаправленно, шел к своей цели. Но, не из-за корысти… Только ради чистой науки, которой посвятил свою жизнь. Он не боялся трудностей, не пасовал перед опасностями. Ему нравилось преодолевать препятствия.
Может, поэтому он и выбрал своим хобби: альпинизм, который включал в себя и трудности, и препятствия, и конечную цель – взятие высоты? Покорение очередной вершины.
Олина бабушка не понимала его опасное увлечение, которое всегда сопровождается риском для жизни. Но, не понимать – это, не значит – осуждать. И она никогда не осуждала, потому что очень любила его и переживала за него, как бы, если он был родным внуком.
А тут на Олю навалилось еще одно испытание. Из-за государственного переворота, перестроек и шоковых терапий, она, как и большинство людей, остались без средств к существованию. Оля раньше никогда материально не нуждалась. Оставшись сиротой после смерти родителей, она получала все необходимое от бабушки.
Дай Бог здоровья тому неизвестному, который столько лет высылал бабушке деньги, и немалые.
Когда Олечка вышла замуж, Юра, как истинный мужчина, полностью взял на себя ответственность за благополучие семьи.
А теперь, все развалилось. Олечке пришлось на себя взять роль кормильца.
«Как ей будет тяжело! Моей девочке»?! – Думала бабушка.
С вокзала она решила поехать не домой, а в церковь.
- Юлечка, пойдем, помолимся за мамочку, чтобы у нее все было хорошо.
- Да, бабуля, я помолюсь Боженьке, чтоб мамочка не болела. А то, я слышала, как мама-Таня говорила, что в тех местах, куда уехала мама, ходят страшные болезни. Бабуля, а как могут болезни ходить? У них что, есть ножки?
Бабушка прижала девочку к себе и рассмеялась.
- Нет, Юлечка, ножек у них нет. Это просто такое выражение у врачей. А, вообще, болезни бывают от различных микробов и вирусов, которые по воздуху передаются от одного больного к другому. Или от грязи…
- Вспомнила! Вспомнила! – Закричала Юля. – Мама рассказывала, что эти микробы сидят у нас на руках, но, они малю – у – сенькие, и их не видно. Они очень плохие и вредные, но боятся мыла. Просто надо чаще мыть ручки. – Сделала вывод Юля. И вдруг испуганно округлила глаза, -  бабушка, я сегодня так торопилась, что руки мыла без мыла, а теперь, что?
- Ну, один раз помыла ручки без мыла, это не беда, лишь бы ты, не облизывала их.
- Бабуля, ты что? Я никогда не облизываю ручки. Я ж не кошка. Я могу лизать мороженое или леденец, - мечтательно, произнесла Юля.
И, опомнившись от своих мечтаний, с испугом посмотрела на бабушку.
А, вдруг, подумает, что мне хочется мороженого?! Купить его не на что и бабуля расстроится. А вечером, будет держаться за сердце, и пить капли.
Старая и малая, надев на головы платочки и, перекрестившись, вошли в церковь. Бабушка купила три маленькие свечки, и протянула две Юле, объясняя: одну поставишь за мамочкино здоровье вот сюда, к иконе св. Пантелиймона. Вторую свечку – вот сюда, за упокой раба Божьего Юрия – твоего папы.
Сама, она подошла к иконе Спасителя, поставила свечку и тяжело опустилась на колени. Юля поставила свои свечки, куда сказала старая бабуля, и встала на колени рядом  с ней. Обе еле слышно читали молитвы, крестились и кланялись.
Служительница при церкви, с умилением смотрела на эту парочку. Незаметно смахнула, набежавшую слезу и, тяжело вздохнув, перекрестилась на икону Спасителя: «Господи, помилуй нас, грешных, дай нам терпения выдержать без ропота все испытания, посланные тобой».
Юля вскочила на ноги и помогла подняться прабабушке. Они вышли из храма, сняли косынки. Еще раз перекрестились, отвесив поклон, и пошли домой.
На душе у обеих было спокойно и легко…
Над ними голубое небо, яркое солнце.
«Все-таки, жизнь хороша», – подумала старая женщина и ласково посмотрела на Юлю.
Та, будто прочитала ее мысли.
- Бабуля, правда, жить весело?!
Она вспомнила, что с сегодняшнего дня они с бабушкой будут жить вместе, значит, перед сном, она обязательно станет рассказывать Юле всяческие интересные истории, с продолжением, потому, что они очень длинные. И за один вечер их не расскажешь. По вечерам будут пить чай с очень вкусным и душистым клубничным вареньем, которое бабуля варит сама из ягод, выращенных на даче у мамы-Тани.
А, завтра, они договорились встретиться с Иришкой, с которой вместе учились в одном классе. Завтра у них очень много дел. Надо дошить кукле платье, доиграть в магазин, отлупить соседского мальчишку, чтобы не дразнил дядю Вову, живущего в подвале. А, главное, Юля начала учить Иришку играть в шахматы, завтра они продолжат занятия. Ну, а мыть посуду и убираться в комнате – это не такие важные занятия. Юля с этим справляется очень быстро и хорошо. Юле нравится мыть посуду. Проведешь пальчиком по дну вымытой тарелки, а оно скрипит. Интересно! А еще Юле нравиться мыть пол. Потому что под шкафом, столом или кроватью, обязательно находишь что-нибудь интересное. Какую-нибудь, давно потерявшуюся игрушку. Юля, когда моет пол, всегда представляет, что найдет клад. Еще ни разу не было, чтобы ничего не нашлось. Однажды она в укромном уголке: между стеной и шкафом, обнаружила зайца. Он был совершенно новый. Такой хороший, розовый с белыми ушами и раскосыми глазами. А хвостик такой маленький, как пушистый шарик.
Юля побежала на кухню показать бабушке новую находку. И взахлеб принялась рассказывать, где она его обнаружила. Бабушка взяла зайца и незаметно оторвала этикетку, прошептав себе под нос: «Эх, старая склерозница»! Потом поцеловала правнучку в макушку.
- Это тебе Боженька посылает за хорошее поведение!
Счастья Юли не было предела. Она так любила свою старенькую бабулю. Почти также, как и мамочку и папочку. Маму-Таню, свою крестную, Юля тоже любила, но меньше, чем бабушку. А, вот дядю Влада (так она называла Владлена), Юля не знала: любит или нет…
Он был какой-то неправдашный. Как из игры «в понарошку». Когда дядя Влад улыбался, то у него, как у клоуна, растягивались губы, а глаза не суживались (например, как у бабушки). Когда она улыбается, у нее вокруг глаз появляется много лучиков. Мама смешно называет их: «гусячьи лапки». А еще Юля не любит, когда дядя Влад приносит подарки. Перед тем, как отдать ей в руки, он очень долго рассказывает, что эту игрушку надо беречь, не ломать, потому что она дорогая и дяде Владу пришлось много работать, чтоб ее купить…
При этом очень строго смотрит на Юлю, будто она когда-нибудь уже ломала…
Юля обычно аккуратно складывала его подарки куда-нибудь подальше. Она НИКОГДА в них не играла!
Иногда дядя Влад просил ее показать какую-нибудь, из подаренных им игрушек.
Юле очень хотелось сказать ему грубо: «Идите, смотрите, можете, вообще их забрать насовсем»! Но она знала, что грубить нельзя. И выносила ему куклу, какую он просил. Дядя брал ее и тщательно рассматривал со всех сторон, недовольно цокая языком…
- Ци – ци – ци, юбочку испачкала и волосики примялись…
Юля, от такой несправедливости, чуть не плакала, но старалась изо всех сил, чтобы не заплакать, потому что точно знала: дядя Влад ждет ее слез.
Осмотрев игрушку, он говорил:
- Не надо плакать, цыпленок! В следующий раз ты ведь будешь аккуратней обращаться с подарками?! Правда?
Юля пыталась его полюбить, ведь он муж мамы-Тани. Но у нее ничего не получалось.
«Так ему и надо! – Решила Юля. – Не буду его любить»!
С мамой- Таней Юле было легко, потому что  она настоящая. Правда она совсем не умеет играть в куклы, но зато приносит интересные настольные игры, в которые они могут играть часами.  Жаль только, что мама-Таня очень грустная, редко смеется.  Даже, когда Юля строит всякие смешные рожицы.
Дядя Влад как-то говорил бабушке, а Юля случайно услышала. Что у мамы-Таниных больных  отъехала крыша.  Юля представила себе: как это? Остаться без крыши; особенно, когда дождь или, например, зима. И поняла, что маме-Тане жаль этих больных, оставшихся без крыш, поэтому, она и грустная.

*                *               *
Пока Оля работала в Алжире, Таня почти все свободное время проводила у Олиной бабушки. В материальной помощи они уже не нуждались, потому что Оля переводила на их счет приличные деньги. Но бабушка все чаще стала жаловаться на сердце. Юлечки неоднократно приходилось вызывать скорую помощь. Оле они ничего не сообщали, чтобы не расстраивать. Оля отработала в Алжире только половину из трех, положенных по контракту лет.
Тане доставляло удовольствие общаться с Юлечкой. Она давно нашла общий язык с ребенком. Юля называла ее мама-Таня, а Тане очень бы хотелось, чтобы не было этого дополнения «Таня». Ее вполне б устроило – просто мама. Но, ничего не поделаешь. Нельзя вернуть назад этих пройденных двенадцати лет. – Если б, Таня не пошла в те далекие годы, на поводу у своих чувств к Владлену, все могло б быть совсем иначе. И сейчас Юлечка называла бы мамой ее – Таню, а Оля была бы ее крестной мамой.
Вот уж, действительно, не пойдешь против народной мудрости: «Любовь слепа». Таня была ослеплена своей любовью к Владлену. Сейчас, когда ей за сорок, из которых она двенадцать лет прожила с Владленом, она поняла, что ее муж – не тот человек, с кем можно спокойно дожить до старости и умереть вместе. Он никогда не будет ей опорой, никогда не подставит свою спину, чтобы защитить ее. Это был жуткий эгоист, живущий только для себя. Хорошо, что в свое время Оля очень тактично показала Тане, во что она начинает превращаться, полностью растворившись в муже, живя для него.
Сейчас Таня с удовольствием рассматривала себя в зеркале: ухоженная женщина, без лишних килограммов, подтянутая и элегантная. У Тани работа, которая ей приносит удовлетворение. Она кандидат медицинских наук. Самодостаточна, крепко стоит на своих стройных ногах. Но у нее нет главного: нет любви, нет детей. А значит,  нет счастья. Любовь к Владлену, не подпитываемая ответным чувством, постепенно угасла. Таню стали раздражать многие черты характера мужа. Общаясь с женщинами, он делал им комплименты, целовал ручки, а за глаза, называл их глупыми квочками.
Владлен – профессор, как базарная баба – сплетница, осуждал поступки своих знакомых, особенно доставалось женщинам. Уж «прекрасный» пол (он называл их унизительно» особями») он не щадил, по косточкам разбирая их недостатки. Будто препарировал. Причем, он не стеснялся Тани, говорил все это ей, надеясь найти в ее лице поддержку. Его переполняла желчь, и он ее выплескивал.
Тане было неприятно слушать. Она неоднократно пыталась его остановить, перевести разговор на другую тему. Но со временем это опять повторялось, ибо Владлен быстро находил новый объект «особь» для критики. Входил в раж, аж слюна вылетала изо рта. До Тани, наконец-то, стало доходить, что годы, посвященные Владлену, просто выброшены из ее жизни. Потому что живет с лицемером, подлецом и эгоистом.
Конечно, не отнять, что он очень хороший врач, любит свою работу. Но, если перефразировать: «Хороший специалист, еще не значит, хороший человек». А, что – Владлен Маркович – хороший человек, Таня очень сомневается. Она не может простить ни ему, ни себе, что тогда, двенадцать лет назад она отказалась от собственной дочери.
«Чем он мог меня напоить? Какие доводы привести, что я бросила ради этого ничтожества, своего ребенка»?!
Таня неоднократно возвращалась к этим грустным мыслям. Она поедом «съедала» себя. «Кто я после этого? Хорошо, что девочка находится в отличной семье – у ее подруги». Таня пытается загладить свою вину, и все свободное время посвящает Юле, пока Оля в длительном отсутствии. Она водит девочку в шахматный клуб, в танцевальный кружок. Помогает ей с иностранными языками. Кроме английского, который Юля знает с малых лет, девочка сейчас учит французский и итальянский.
Таня, которая сама всегда жила по расписанию,  приучила к этому и Юлю. Девочка все успевает. Остается  время  и на общение с друзьями. Иногда, довольно редко, Юлю навещал Владлен, но Таня заметила, и очень этому удивилась: общение Владлена и Юли не доставляло удовольствие обоим.
Пока Юля была маленькой, все нравоучения Владлена воспринимала стойко. Молча, выслушивала какие-то замечания, поджимала губки и, при первой возможности, убегала. Взрослея, она стала показывать характер, отстаивая правду. Она не огрызалась, потому что хорошо была воспитана, но и не позволяла Владлену понапрасну себя ругать. Однажды Таня стала свидетелем такой сцены (Юле тогда уже было тринадцать лет): Владлен попросил Юлю отложить все свои дела, и принести какую-то игрушку.
Долго ее рассматривал, и что-то обидное сказал девочке. На что она, молча вышла из комнаты. Через минуту вернулась, таща большой картонный ящик, и вывалила из него все содержимое. К ногам Владлена посыпались какие-то куклы, зайцы, мишки и т.д.
- Вот, дядя Влад, возьмите все свои подарки! Можете посчитать. Они здесь все в целости и сохранности. ВАШИ игрушки не могут быть испачканы или поломаны, потому что я в них никогда, слышите? НИКОГДА не играла. Можете подарить их какой-нибудь более послушной, чем я, девочке! – Очень тихо сказала Юля, и с чувством собственного достоинства, вышла из комнаты.
Таня подошла к мужу, чтобы спросить, что все это значит?
Таким злым она никогда его не видела. Лицо красное, за щеками ходуном ходят желваки, руки сжаты в кулаки. Казалось, что он и не заметил подошедшую жену. Глаза его устремлены на дверь, за которой скрылась девочка.
- Я тебе этого никогда не прощу, ты еще вспомнишь, как унизила дядю Влада, - шептал он.
Таня нагнулась к этой необычной разноцветной куче, и стала перебирать игрушки. Интересно, что все бирки и, даже, ценники, не были оторваны. А многие игрушки и вообще были в фабричной упаковке. Таню огорошил, сделанный ею собственный вывод: все игрушки были совершенно новыми и покупались, судя по датам на чеках, несколько лет назад. Юля к ним не притрагивалась.
Таня вспомнила еще несколько эпизодов, из которых становилось понятно, что Юля, мягко говоря, недолюбливает Владлена. Дети и животные очень хорошо чувствуют людей. Юле не понадобилось тринадцать лет, чтобы разобраться во Владлене. Она видела его насквозь, и не любила.
«Вот вам и гены, и родная кровь, - рассуждала Таня – врач. - А Юлька «плюнула» на все эти хромосомы, и полюбила всей душей чужого по крови, но родного по духу ей человека – Юрия, которого называла папой. Гибель Юрия стала для девочки трагедией. Тем более, что и Оля на весь год отдалилась от дочери. Только совместными усилиями Олиной бабушки, Тани и Ильи – крестного отца Юли, удалось вернуть девочке радость жизни. Юля здорово привязалась за это время не к биологическому отцу, а к своему крестному. Илья своим оптимизмом, вниманием и любовью смог отвлечь девочку от грустных мыслей. Ни на минуту они не оставляли Юлю наедине со своими переживаниями. В то время, когда Оля занималась поисками мужа, Юля жила с бабушкой: сначала на даче, а зимой они перебрались в городскую квартиру. И везде был Илья. Он после работы ехал не к себе домой, а к Юле, все чаще встречаясь там с Таней.
И Таня заново видела своего старого друга.
«Ну, почему она раньше не замечала, что он такой хороший, веселый, покладистый и хозяйственный. - Ей было приятно смотреть, как этот здоровый мужик, засучив рукава, моет посуду, что-то напевая себе под нос и ужасно, при этом фальшивя. - Илюшке медведь на ухо наступил, – ласково думала о нем Таня. – А, куда он мне «наступил»? Почему я была слепая и глухая? Ведь Оля очень давно пыталась «открыть» мне глаза на Владлена, на его снобизм и эгоизм. Таня все чаще ловила себя на мысли, что ей хочется видеть Илюшу. - Она предалась воспоминаниям, «откручивая» назад свои годы и, сравнивая Владлена и Илью. Илья – ее настоящий друг, был всегда рядом: и в радости, и в горе. Просиживал ночами возле ее кровати, когда Таня попала в беду и потеряла ребенка. А где в это время был отец не рожденного мальчика? Он отдыхал в Крыму, бросив меня в больнице. Кто тогда пришел мне на помощь? Мама с бабушкой и Илья. Это, конечно, очень хорошо. Но мне-то хотелось видеть рядом со своей кроватью любимого человека, почувствовать тепло его руки, услышать его голос, который бы утешил и успокоил. А ее любимый Владлен нашел себе утешение на море. Сейчас Таня на все сто процентов уверена, что на отдыхе он был не один.  Он нашел себе объект для развлечения. Коль он здесь, почти на Таниных глазах, ей изменял, то уж вдали от жены, гулял направо и налево. Таня вспомнила все унижения, которым подвергалась, живя с Владленом. Он постоянно пытался ей внушить, что она фригидна, ледышка, квочка и т.д. От воспоминаний у нее начала «закипать» кровь. Таня представила себя со стороны, и ей стало стыдно за саму себя. Как унизительно она себя вела, как пресмыкалась перед этим холеным ничтожеством». От этих воспоминаний у нее горели щеки.
Она подошла к зеркалу и внимательно на себя посмотрела.
«Ну что, Татьяна Николаевна, будем кардинально менять свою жизнь? Или, будешь и дальше терпеть, чтобы о тебя вытирали ноги? Конечно трудно ломать налаженный быт, страшно остаться одной, когда тебе уже сорок один год. - Почему, мне уже сорок один?! Мне только сорок один год. И, почему я должна остаться одна? Поклонников у меня тьма», - успокоила себя Таня.
И опять покривила душей. Она сейчас думала не о всех поклонниках. Все чаще ее мысли были об Илье. Она боялась признаться себе, что начинает испытывать к нему чувства, далекие от дружеских.
Дошло до того, что, отдавая Владлену в постели свой супружеский «долг», Таня закрывала глаза, представляя на месте субтильного Владлена, крепко скроенного широкоплечего Илью. Однажды она испытала какое-то необыкновенное ощущение. Оно взялось откуда-то издалека и стало постепенно нарастать, заставляя сердце сладостно биться, но вдруг это ощущение внезапно пропало.
Владлен скатился  с нее и лег рядом, отдуваясь.
Таня открыла глаза и посмотрела на мужа. Все приятные ощущения пропали окончательно. Она приподнялась на локте, разглядывая, лежащего рядом мужчину, своего мужа. Она, будто впервые увидела его: волосы, не стянутые резинкой, облепили мокрыми прядями лицо, глазные яблоки «гуляют» под веками, между мокрыми красными губами, растянутыми в каком-то зверином оскале, видны частые зубы. Фигура, для его возраста, худоватая, за исключением живота. Ногти на руках покрыты бесцветным лаком.
«Танька, какая же ты, ДУРА! – Выругала себя шепотом. – Ну, что ты в нем нашла?!!
- Эта ночь, когда она была с Владленом, стала последней. Таня посчитала, - все!  Все супружеские долги она Владлену отдала. С нее хватит».
От этого решения у нее на душе стало легко и спокойно.
Стараясь не задеть потное тело своего законного супруга, перелезла через него и отправилась в ванну. Долго стояла под душем, брезгливо смывая с ног «следы» Владлена и остатки былого, когда-то, очень сильного чувства.
  Впереди у нее новая жизнь. Без Владлена. Но, сам Владлен, пока этого не знает.

*                *                *
Время лечит. И, как бы ни было велико горе родителей, потерявших свое дитя, но и оно проходит. Так, и в семье покойной Фаины. Раны на сердце ее родных зарубцевались, боль утихла. В семье старшего брата покойной Фаи подрастала дочь. Сегодня у них праздник. Девочке исполнилось шестнадцать лет. Ее дедушка решил ей сделать необычный подарок. Кроме всяческих кофточек, платьев и юбочек, он надел на шею любимой внучке медальон, оставшийся от Фаины.
- Дедушка, спасибо тебе большое! Как ты догадался, что мне хочется именно медальон. Это так романтично! И сейчас очень модно. Я буду хранить в нем самое заветное.
И девочка открыла крышечку, нажав на невидимую пружинку. И замерла, уставившись на золотую вещицу.
- Дедушка, а, кто это в медальоне?
Дед поднялся и посмотрел через плечо внучки.  В одну из створок медальона была вставлена фотография, обернутая в пленку.
«Не может быть! Не могу поверить, что и на нашей улице будет праздник! Наконец-то, скоро наступит возмездие, и я смогу отомстить за тебя, моя девочка», - шептал Фаин отец.
Внучка испуганно смотрела на дедушку, который дрожащими пальцами вытащил из медальона фотографию какого-то чернявого дядьки, и грозил ему кулаком, что-то шепча под нос. Девочка побежала к своему папе за помощью.
- Папа, скорее! Дедушке плохо!
- Ты что, меня тянешь? Объясни толком, дочка!
- Сам увидишь! Но, - это точно не сердечный приступ. И, шепотом добавила:
- По-моему, у него что-то с головой…
Отец ужу хотел дать ей подзатыльник, чтоб не забывалась и уважала старших, но тут сам увидел странное поведение своего отца. На всякий случай отослал дочку к бабушке.
От греха подальше. Кто знает, что случилось с отцом? А, вдруг у него буйное помешательство?!
Он сделал в сторону отца пару шагов, чтобы иметь возможность  отступления.
Отец услышал шорох и, резко повернув голову, вскочил.
- Тебя-то мне и надо! – Закричал он. - Наконец-то, я смогу отомстить. Аллах услышал мои молитвы.
И, когда уже сын был возле спасительной двери, схватил его за рукав.
- Смотри, смотри, сынок! Вот он, нашелся! – И протянул фотографию. - Этот ублюдок провисел на моей груди пятнадцать лет. А я, старый осел,  и не знал, что он так близко.
Сын уже понял, в чем дело. Это была фотография возлюбленного погибшей сестры.
- Ну что, отец? Дело осталось за малым… В многомиллионной стране найти одного подлеца! – Острил он.
Но в голове у него уже созрел план. Правда, хлипкий из-за давности происшедшего. Но попытаться стоит.
И он поделился своей идеей с отцом…

*                *                *
Таня решила после работы поговорить серьезно с мужем. Правда вначале в голове промелькнула трусливая мыслишка: может, просто написать записку. «Дескать, извини дорогой, разлюбила, ухожу к другому»…
«Стоп! – Засмеялась она своим мыслям. -  Какому другому? Другого еще нет! Вернее, он есть, но пока не знает, что я к нему ухожу».
Вчера, когда Таня уже стояла на выходе в прихожей Олиной квартиры, Илья вызвался ее проводить. Спускаясь по лестнице (лифт, как всегда, не работал), она споткнулась, и полетела б вниз, считая ступеньки, если б не шедший впереди, Илья. Он подхватил Таню за талию и вдруг притянул к себе. Воспользовался ее замешательством и впился ей в губы затяжным поцелуем.
Потом они долго гуляли по ночному городу, то и дело, останавливаясь и целуясь.
Илья позже, вспоминая этот день, не  понял, что его толкнуло на отчаянный шаг? Но в тот момент, когда Таня случайно оказалась в его объятиях, он уже не владел собой. Он стоял на лестнице на ступеньку ниже ее. Любимое Танино лицо было так близко, ее серые глаза в пушистых ресницах, смело смотрели на него, будто, призывая к действию. А, может, это ему только казалось? Но, так или иначе, он решился и поцеловал ее впервые в жизни.
В ту ночь у них было столько поцелуев. Их хватило бы на все долгие – долгие, прошедшие годы, пока он ждал СВОЮ Таню. Теперь уже он ни секунды не сомневался, что Таня – только ЕГО, а не какого-то там, Владлена. Илья ждал любимую женщину всю свою сознательную жизнь. То, обнадеживаясь, то, теряя надежду...
Но это, первое в их жизни свидание, не только  вернуло ему надежду, но дало веру в то, что Таня полюбит его. А уж он в лепешку разобьется, чтобы сделать ее счастливой.
Он-то, уже счастлив! Таня с ним. Она ночевала у него дома, утром проснулась в его постели.
Илья долго рассматривал спящую Таню. У него было так тепло на душе при виде этой, необыкновенно красивой, женщины. Он любовался каждой черточкой ее родного лица: брови дугой, под глазами тени от длинных ресниц, щеки окрашены нежным румянцем, прямой нос с тонкими крыльями, слегка приоткрытые губы…
«Теперь, мне никто не запретит бесконечно их целовать», - подумал Илья и прикоснулся к ним.
Таня открыла глаза и в первые мгновения не могла понять, где она?! Но, увидев смотрящего на нее Илью, все вспомнила. Она никогда не забудет эту ночь и этого мужчину, который дал почувствовать Тане, что она – настоящая женщина. В эту прошедшую ночь она испытала необыкновенное чувство. Она вдруг вспомнила свою первую ночь с Владленом. Он даже не поинтересовался: приятно ли Тане было с ним?!
Илья довел ее до экстаза в первый же раз, и потом, несколько раз за ночь это повторялось. И Тане все это ужасно понравилось.
Она потянулась, обхватила Илью за шею и притянула к себе. Она его совершенно не стыдилась. И все повторилось вновь. После, Илья, откинувшись на подушки, продолжал гладить Танино горячее тело. Вдруг прошептал ей в ухо:
- Это правда? Или ты мне снишься?!
Таня, дурачась, укусила его за ухо.
-  Женщина, если вы сейчас же прикажите принести вам кофе в постель, то я буду уверен, что это не сон, - засмеялся Илья.
- Илюша, я б действительно сейчас выпила кофе. Много – много… И еще б съела, кажется, целого слона. Ужасно проголодалась. У тебя слон есть? – Посмотрела Таня в глаза Илье.
Он понял, что, если прямо сейчас не встанет с постели, то они с Таней умрут с голода. «Просто удивительно, как можно возбудиться от обычного взгляда женщины, - думал он, ища ногами потерявшиеся тапочки. – И какое это необыкновенное счастье, - готовить завтрак для двоих. Сейчас Илья опасался только одного, что все это необыкновенное, большущее счастье, - просто сон». Через минуту он услышал шум льющейся воды. Таня принимала душ.
«Нет, это не сон»! – Сказал вслух Илья, включая кофеварку.

*                *                *
Фаин отец и ее брат твердо решили заняться поисками мужчины с фотографии из медальона. Они запаслись коробками конфет, плитками шоколада и, конечно же, взяли с собой приличную сумму денег.
Их путь лежал в гостиницу. Они собрались обойти все гостиницы Ялты.
- Сначала пройдем по этажам, а потом спустимся к администратору, - предложил сын. – Дежурные и горничные чаще сталкиваются с жильцами и легче запоминают их, нежели администраторы.
На третьем этаже им повезло! Перед тем, как показать фотографию, они протянули дежурной коробку конфет. Женщина, близоруко щурясь, поднесла увеличенный снимок к глазам и, оглянувшись, позвала кого-то.
- Надя, подойди-ка сюда! Вот, посмотри! Не узнаешь?!
Мужчины уже поняли, что обе женщины узнали бывшего жильца.
Дежурная узнала его, ибо такие «благодарные» жильцы появляются не часто.
Горничная тоже узнала мужика с хвостиком на затылке. Человек он был добрый, чистоплотный, номер не загаживал, хорошо платил за мелкие услуги, как то: стирка рубашек, глажка брюк…
Мужчины  горничную презентовали парой плиток шоколада. Женщины, конечно же, не помнили фамилию жильца, но хорошо помнили, в каком он жил номере.
Отец с сыном спустились в администраторскую. И за круглую сумму уговорили администратора покопаться в архиве, где хранятся карточки жильцов. Год и месяц им сказали на этаже. Дата проживания жильца совпала с месяцем, когда произошел несчастный случай с дежурной Раисой. Уже через час они вышли, сжимая в руке адрес прописки Владлена Марковича.

*                *                *
Вечером, придя с работы, Таня в последний раз накрыла стол для Владлена. Она приготовила все, что он любил. В конце концов, они прожили в браке тринадцать лет. За эти годы у Тани были и счастливые дни. И не его вина, а его беда, что Таня решила с ним расстаться. Разве он виноват, что у него такой характер?  Но, и Таня не виновата, что устала терпеть рядом с собой эгоиста. С возрастом все больше хочется, чтобы муж был опорой, поддержкой. Чтобы слышал не только себя, но и находящегося рядом любимого человека – жену.
Таня за эти тринадцать лет такого человека в нем не нашла.
Может, другой женщине Владлен и принесет счастье?!  А мы с ним можем остаться (как это не банально звучит) друзьями. Для этого надо разойтись, как цивилизованные люди, без сцен и скандалов.
«Я ему все спокойно объясню, - думала Таня. – И он, как интеллигентный человек, поймет меня». Но, поглядывая на часы, с каждой минутной стрелкой приближающие появление Владлена, испытывала все большее волнение. В этот, судьбоносный для нее вечер, Таня волновалась гораздо больше, чем перед первым свиданием. Она в душе уже жалела мужа, представляя себе его растерянное лицо. Как он будет уговаривать ее, встанет на колени. Может быть, даже заплачет?! Таня боялась не выдержать, поддаться на его мольбы и остаться! Надо, все-таки, было попрощаться запиской. – Досадовала она на себя. -  Подробно изложить все на бумаге, чтобы сейчас не видеть его несчастных глаз, - думала, расстроенная Таня. – А, может, стоит перенести этот серьезный разговор на другой день? Татьяна Николаевна, какая же вы, все-таки, бесхарактерная – выругала она себя. – Нельзя быть хорошей сразу перед всеми. Если я останусь с Владленом, плохо будет не только мне и Илье, но и самому Владлену, потому что  уже никогда не смогу относиться к нему, как раньше. У меня появился мужчина, которого я полюбила и, который любил и ждал меня все эти долгие годы, пока я жила с Владленом. Будь что будет»! – Решила Таня. И, как в омут с головой, пошла на звук открываемой двери.
У Владлена, как всегда, вечером было плохое настроение. Увидев улыбающуюся Таню, он разозлился еще больше.
- Отчего веселье? И по какому случаю праздник? – Спросил он, проходя в гостиную из ванны и, разглядывая накрытый стол.
Таня все думала: «Когда сказать? До или после ужина. Пусть поест! – Решила она. - Человек с работы… Устал… А я с семейными разборками?! – Скажу после еды».
Владлен молча ел, даже, не поворачиваясь в сторону жены. Вытер жирные губы салфеткой и потянулся к пульту. Щелкнул по кнопке и уставился на экран, по второй программе начинался футбол.
- Владлен, мне надо с тобой очень серьезно поговорить, - набравшись смелости, сказала Таня.
- А нельзя ваши бабские серьезные разговоры отложить до окончания матча?! – С сарказмом просил Владлен.
- Нет, нельзя! Это не бабский, как ты выразился, разговор. Речь пойдет о нашей с тобой семье. – Я хочу с тобой развестись. – Тихо произнесла Таня, опустив голову. – Я понимаю, что делаю тебе больно, - продолжала она, чуть не плача.
И вдруг услышала смех. Она вздрогнула.
«Уж не сошел ли ее муж с ума от этих страшных слов?! Хоть он и не был сентиментальным, но такие речи хоть кого могут поколебать». - Таня испуганно подняла голову, с жалостью посмотрела на мужа. Но, как жена и как врач психотерапевт, увидела, что Владлен в здравом уме. Он смотрел на нее и улыбался.
- Таня,  ты считаешь это уважительной причиной, чтобы прервать ответственный матч?! Ну, ты и эгоистка!
Таня решив, что муж не расслышал ее, сказала громче:
- Нам надо разойтись, я ухожу от тебя!
- Ну, что ты кричишь? Я не глухой и, к твоему сожалению, не слепой! – Брезгливо посмотрел на Таню Владлен. - Я знаю, что ты мне всю жизнь изменяла со своим дохторишкой – Ильей. Я все время сомневался по поводу твоей беременности.
- ???
- Что вытаращила на меня свои невинные глазки? Что ж ты замолчала? Не ожидала, что я когда-нибудь решусь тебе высказать свои сомнения.
- Я не понимаю!.. О чем ты?.. Какие сомнения? – Развела руки Таня.
- Не пытайся сделать из меня идиота! Думаешь, я не видел, как твой гинеколог смотрит на тебя?! Аж облизывается… То-то ты не вылезала из его кресла, - похотливо ухмыльнулся Владлен. - А теперь удостоверился, что Юлька не моя дочь. Раньше еще какое-то время сомневался. Думал, а вдруг?.. А теперь-то окончательно убедился. Это какой-то звереныш, выродок, - брызгал слюной Владлен, осыпая упреками Таню, и все, более впадая в раж. – То-то она после смерти Юрки льнет к Илье. Чувствует родную кровь.
От таких несправедливых упреков Таня расплакалась, и стала оправдываться, что никогда не изменяла Владлену, убеждая, что Юлечка – его дочь.
- Ведь можно провести экспертизу на ДНК, чтобы ты не сомневался! – говорила Таня.
- Да, плевать я хотел на ДНК, на Юльку, на тебя, на всех твоих квочек – подруг и идиотов – любовников, - орал Владлен, брызжа слюной и размахивая руками.
- А теперь, - поднял он руку, собираясь ударить ноющую женщину, но, увидев ее жалкую, съежившуюся, только рубанул рукой воздух, - собирай свои манатки, и убирайся! Слышишь меня?! Пошла вон отсюда к своему любовнику.
- Между прочим, это и моя квартира, - растерянно произнесла Таня, не ожидая такой неадекватной реакции от мужа.
- Это мы еще посмотрим, - ответил туманно Владлен. - А сейчас уходи и не мешай мне смотреть четверть финала. Да, чуть не забыл! - крикнул Владлен, не поворачивая головы в сторону Тани. - Когда будешь забирать свои вещи, не забудь выложить  все драгоценности, что я тебе дарил.
Таня, молча, посмотрела потемневшими глазами на развалившегося на диване Владлена, и сняла с пальцев кольца, затем вытащила из ушей серьги. И также, молча, положила на стол.
- Все остальные «подарки», - подчеркнула Таня, - ты найдешь в моей шкатулке на зеркальном столике.
Она оделась, тихо прикрыла за собой дверь и спустилась на лифте, вышла из подъезда.
«Может, он сейчас смотрит в окно? – Подняла она голову. Яркие квадраты их окон были пусты. - Не проводил…» -   Огорченно подумала Таня и медленно пошла по дороге, все дальше и дальше удаляясь от родного дома. Она не знала радоваться ли ей так легко полученной свободе, или огорчаться, ведь задето ее женское самолюбие. Таня была, в полном смысле этого слова, на распутье. Она стояла на перекрестке, не зная, куда ей ехать?! К Юле или к Илье?..  Пока она ловила такси, припомнила, как боялась реакции Владлена, как опасалась его слез. И рассмеялась…
Сейчас она окончательно поняла, куда ей надо ехать?!

*                *                *
Фаины родственники: отец и брат улетели в город на Неве для поиска Владлена. Адрес, заполненный рукой Владлена, на гостиничной карточке, привел их к адресу, где когда-то он проживал. На звонок им открыла дверь маленькая девочка и сказала, что ее папу зовут Игорь, и больше дядей в их квартире нет.
Их разговор на лестничной площадке привлек внимание все той же соседки. Она частенько посматривала в глазок: мало ли что? Девочка весь день дома одна, без присмотра. Соседка, не снимая цепочки, приоткрыла дверь и спросила, что нужно мужчинам? Те ответили по ранее выдуманной легенде.
- Владлен Маркович пятнадцать лет назад спас сына.
Один из стоящих на площадке мужчин, закивал в знак подтверждения, головой. Что, дескать, его спас. Потом, они уехали домой, а сегодня опять решили посетить доктора, потому что сердце начало побаливать. А доверяют они одному Владлену Марковичу. Мужчина, что помоложе, даже, стал хвататься за сердце и закатывать глаза к потолку.
- Адрес самого профессора я, к сожалению, не знаю, - оправдывалась женщина, испуганно посматривая на молодого, но уже такого больного человека. – Может, «скорую» вам вызвать?
Но мужчина отрицательно помотал головой.
- Ну, как хотите! Так, вот… Адреса Владлена Марковича у меня нет! Но есть координаты его друзей. Я могу вам дать. – Посмотрела она вопросительно на мужчин.
- Если вас не затруднит… - Улыбнулся пожилой мужчина женщине и толкнул в бок сына.
Пока женщина ходила за бумажкой и писала адрес Ольги, больному, вероятно, стало намного лучше, потому что мужчины, получив адрес, чуть ли не бегом спустились по лестнице.
Отец и брат Фаины поехали на вокзал за билетами, чтобы отправиться в родной город Владлена.

*                *                *
Новые жильцы, проживающие в Таниной бывшей квартире, решили сделать капитальный ремонт. Они долго надеялись, что их хрущевку снесут, и их переселят в приличную высотку, но так и не дождались.
Как им объяснили, в районной архитектуре и, за небольшой презент, даже показали перспективный план застройки их микрорайона, хорошего в ближайшее время им ждать не приходится. По действующему на сегодняшний день законодательству за три года в домах, подлежащих сносу, прописка прекращается, поэтому, уж три года – это точно, их не снесут. Ведь у них-то в доме прописку еще не отменили.
Новые жильцы: муж с женой сделали вывод, что их сантехника не то, что три года, но и три месяца не выдержит. Вода течет не из крана, а из свищей на трубах. Ванна поржавела и т.д. Первым делом они решили поменять ванну, чтобы не отказывать себе удовольствие в принятии водных процедур. Сантехник с хозяином квартиры приподняли поржавевшее чугунное «корыто», и понесли вниз по лестнице, призывая на помощь всю ту же «мать».
Хозяйка осматривала со вздохом, оголившуюся ванную комнату. Вдруг ее взгляд упал на пол в районе стоявшей ранее ванны. Там лежала пачка писем и припыленный чулок черного цвета. Женщина подняла конверты с пола. Ее распирало любопытство. Она любила читать любовные романы.
«А чужие письма еще интересней, - решила она и прошла в комнату. Но, прочитав первое письмо,  разочаровалась. - Ни тебе любовных признаний, ни клятв. Наоборот  угрозы и прошение денег. - Женщина призадумалась, присев на крышку унитаза. - Что-то ей подсказывало, что дело здесь нечисто. Зачем прятать в такое ненадежное место письма? Ведь могли и отсыреть, и вообще сгнить. Письма обычно хранят в шкатулке там, или в ящике. Но, - это в том случае, если хотят сохранить о кого-то память. А так… Прочитали, да и выбросили. А здесь… И не сохраняли, и не выбрасывали… Почему? Мужу говорить не буду. - Решила женщина, пряча в кармане передника конверты. - Лишний раз выругает, что сунула нос не в свое дело. – Но любопытство прямо таки распирало ее, и она решила поговорить с соседкой по этажу Ниной Ивановной. – Женщиной разумной и серьезной. Правда злые языки говорили, что она раньше пила, как сапожник. Да, мало ль, что было раньше. Ведь за советом к ней она собирается идти сейчас, а не раньше». - Женщина подхватила письма и пошла к Нине Ивановне.
Та пила чай с пирогами и пригласила составить ей компанию. Так они за чаем и разговорились. И она показала Нине письма и чулок.
При виде черного чулка Нинок аж затряслась, и обхватила голову руками. Потом встала и накапала себе каких-то капель.  Немного отдышавшись, она прочитала все письма, не оставив без внимания и конверты. От досады покачала головой. От времени штемпели с датами выцвели. Но это не важно для экспертов, в милиции установят когда были отправлены и получены письма, адресованные… Убийце… Из содержания писем Нинок сделала вывод, что ее бывший сосед, профессор – самый настоящий убийца.   
- Надо идти в милицию! – Шлепнула по конвертам ладонью Нинок, - пусть разбираются в этом деле профессионалы.

*                *                *
На следующее утро Владлен позвонил Олиной бабушке, надеясь «поймать» Таню до работы. Трубку взяла Юля.
- Я вас слушаю, дядя Влад, - спокойно и, как показалось Владлену, очень холодно произнесла девочка. – Нет, маму-Таню я не могу пригласить к телефону, - коротко ответила она и повесила трубку, не попрощавшись.
Маленькая мерзавка! – Разозлился Владлен. - Что она себе позволяет? Выродок невоспитанный! – Таню не позвала, трубку бросила.
А, что он сам не поздоровался, - это, вероятно, в расчет не принимается.
А Юля, действительно, разговаривала с дядей Владом неуважительно.
«Но ведь он первый начал грубить, - оправдывала она свое поведение. - Вместо приветствия, сказал: «Слушай, ты! Позови ка мне быстренько Таню»!
Четырнадцатилетняя Юля считала, что разговаривала с противным дядей Владом еще мягко. Со своим подростковым максимализмом она делила людей на хороших и плохих, черных и белых. Но на ее «палитре» для дяди Влада имелся только черный цвет. Юля чувствовала, что он не любит ее. Все время поддевает, обидно подсмеивается. К тому ж, ужасно скупой. Вообщем, противный такой! И Юля его тоже терпеть не могла. Вот и сегодня по телефону она ответила, что не может пригласить маму-Таню, а не сказала, что та не ночевала у них. Юля не считала, что обманула, просто, не сказала до конца…
«Так ему и надо! – Подумала она злорадно. – Хорошо, если б он ее не нашел».

*                *                *
С Владленом последнее время творилось непонятное. У него, как он считал, началась в жизни черная полоса. А, если говорить языком медиков, у него просто начался климакс, со всеми прилагаемыми симптомами. Все негативные стороны его характера, как то: нетерпимость, озлобленность и многие другие, обострились. Свою, переполнявшую его желчь, он выплескивал на окружающих. Если на работе Владлен как-то сдерживался, то вне института, чуть ли не кусался.
Под его «раздачу» и попала прошлым вечером жена. А утором и Юле пришлось столкнуться со злобой дяди Влада, и «выпить» весь горький яд, стекавший с его мерзкого языка.
Юля, сама того не ведая, спровоцировала его на пакостный поступок, который, как снежный ком, потащил за собой одно несчастье за другим.
Владлен Маркович очень спешил. Ему не терпелось сделать больно и, не кому-нибудь, а собственной родной дочери. Что, она его родная дочь, а не Илюшкина, он не сомневался, ибо Юля, вырастая, все больше становилась похожей на него.
«Так, почему эта маленькая дрянь позволяет себе разговаривать в таком тоне с родным отцом?!– Злился Владлен, хлопая дверцей «Волги». – Он сейчас выскажет все, что думает о маленькой нахалке».
Как нарочно, опять не работал лифт и он, кляня, на чем свет стоит всех и вся, поднимался пешком на тринадцатый этаж. Останавливаясь на каждой лестничной площадке, чтобы отдышаться. Когда Владлен наконец-то добрался до нужной квартиры, от него сыпались искры, а хвостик на затылке зло подрагивал.
«Хоть бы эта соплячка была дома», - утопил он палец в дверной звонок, и от нетерпения постукивая ногой о пол.
Юля, на радость Владлена, оказалась дома. Она не пошла сегодня в школу, потому что прабабушка с утра неважно себя чувствовала. Юля вызвала скорую помощь, так как обычные сердечные капли, не помогали.
Раздался звонок в дверь.
«Скорая приехала, - решила Юля. - Хотя что-то очень быстро… Она позвонила 03 пять минут назад».
Юля открыла дверь.
Вот уж кого она хотела видеть меньше всего.
В дверях стоял дядя Влад – запыхавшийся и злой.
- Я уже сказала вам, что мамы-Тани нет, - сказала Юля, загораживая собой проход.
Владлен бесцеремонно отодвинул девочку, и прошел в квартиру, не сняв обувь. Он позаглядывал в комнаты. Гостиная была пуста, а в спальне лежала старая женщина с закрытыми глазами и тихонько стонала, держась за сердце.  В нем боролись два чувства: подойти – не подойти. Но долг врача пересилил. Он опустился на кровать, и взял бабушку за запястье, шевеля губами и, следя за секундной стрелкой, потом покачал головой.
- Где у вас аптечка? – Спросил, обращаясь к Юле.
Та быстро принесла коробку с кучей всяческих флаконов и таблеток. Покопавшись, Владлен нашел то, что искал. Набрав в шприц жидкость, он закатал бабушкин рукав, и ввел в тонюсенькую вену лекарство. Продолжал щупать пульс. Через несколько минут наполнение стало заметно улучшаться, ногти порозовели.
Юля с благодарностью смотрела на дядю Влада. Она была готова все простить ему.
Владлен, выполнив свой врачебный долг, прикрыл дверь в спальню.
«А теперь приступим к выполнению задуманного. Нам никто не помешает. - Он никогда не отступал от своих планов, хоть камни с неба».
Они с Юлей прошли в гостиную.
- Так, ты говоришь, что мамы -Тани, когда я звонил, не было?
- Ее вообще вчера не было. Мама - Таня не приезжала, - тихо, чтобы не беспокоить уснувшую бабушку, сказала Юля.
- Что ты заладила: мама-Таня, мама-Таня?! – Ты могла бы называть ее просто «мама». – Это короче, да и отображает саму суть.
Девочка не могла понять, а, переспросить боялась, чтобы не навлечь на себя гнев дяди Влада. И смотрела на него молча и вопросительно. Но он тоже молчал, внимательно рассматривая девочку.
Да, это точно его копия. Даже фигуры похожи. - Владлену вдруг  ужасно захотелось, чтобы она жила в его семье, называла его папой. Таню-то она зовет мамой. Пусть, с «довеском», но мамой, а его…
Тут его размышления перебила Юля.
- Дядя Влад, - дотронулась ледяными пальцами до руки Владлена девочка, -спасибо вам большое, что помогли прабабушке.
Она замолчала, наткнувшись на сердитый взгляд мужчины.
- Ну, какой я тебе «дядя» и, какая она тебе прабабушка? – Сказал он, в упор глядя на Юлию.
- ??? – Подняла острые плечики девочка. – Простите?!.
- Прощаю… - Хмыкнул Владлен. – Куда ж деваться? Отец не должен таить зло на собственного ребенка. Ну, что ты на меня так смотришь, будто впервые видишь? – Переселил он себя и улыбнулся. «Как бы и эту не пришлось откачивать. Вон, побледнела вся…» – Я - твой родной папа, а мама-Таня не крестная тебе вовсе… Вернее, не только крестная. Она – твоя родная мама, понимаешь?! Ро – д – на – я… Которая тебя родила?! – Уже кричал Владлен, чтобы быть услышанным и понятым.
«Нет! Этого не может быть! – Подумала Юля. Она, конечно, уважает и любит маму-Таню, но ее мама – Оля, которую она очень любит и ужасно по ней скучает. И ждет – не дождется, когда она приедет. А папа, конечно же, не этот надутый индюк, а Юра, который погиб в горах. Пусть его нет рядом, но Юля от этого не перестает его любить и, никогда не перестанет. Она часто вспоминает «отрывки» из их веселой семейной жизни. Ведь папа был ужасно веселым и смешливым. Он постоянно играл с ней во всякие смешные игры, наряжаясь то индейцем, то снегурочкой. И они с мамой ужасно смеялись. Хоть прошло уже столько лет после гибели папы, Юля это очень хорошо помнит. Папа даже ночью ей часто снится. Он и во сне всегда веселый и добрый. Юле бывает даже иногда досадно просыпаться, и расставаться с папой. Она несколько раз порывалась рассказать про свои сны маме, но, встречаясь с ее грустными глазами, не решалась. Юля, теперь уже совсем взрослая, понимала, что мама до сих пор еще любит папу. И, вдруг… Это заявление дяди Влада…»
Юля понимала, что он спас бабушку, но это еще дает ему право становиться Юлиным отцом. У нее уже есть крестный отец, - это дядя Илья. И другого ей не надо!
А Владлен, уставившись остановившимся взглядом на молчащую девочку, продолжал:
- Ты уже большая и довольно смышленая девочка. И понимаешь, откуда берутся дети?! Так вот, тебя зачали мы с мамой, которую ты называешь Таней. – Неловко попытался он погладить Юлю по голове, но та отпрянула, и рука Владлена повисла в воздухе.
Он подвинулся ближе, но девочка вдруг встала и отошла к окну, повернувшись к нему спиной. На Владлена вновь напала злость.
- Если ты не веришь моим словам, то давай подойдем к зеркалу. – А, если тебе и наше сходство ничего не прояснит, то, надеюсь, генетический анализ  тебя убедит.
Владлен потащил упирающуюся Юлю за руку к зеркалу в ванной комнате и включил свет.
- Смотри! Ты не отворачивай личико-то! Ну?!.
Юля подняла голову и взглянула в зеркало. Она переводила взгляд с одного лица на другое. Ей хотелось крикнуть: «Нет!» Но она могла кричать сколько угодно, но зеркало ведь не обманешь. Как она раньше не видела этого сходства?! Он, этот дядька, которого она терпеть не могла, сказал ей правду. А все остальные, которых Юля так любила и уважала, все время ей врали. – Лицемеры! Учили Юлю говорить правду, а сами постоянно лгали.
Юля, оттолкнув Владлена, выбежала из ванной вся в слезах. Чуть не сбила с ног, бабушку, которую поднял с постели громкий разговор. Та, держась за стены, еле добрела до ванной. Услышав конец фразы, произнесенной Владленом и, увидев реакцию правнучки, она все поняла. Пыталась остановить, объяснить, успокоить девочку, но Юля взглянула на нее холодными глазами полными слез и обиды, и выбежал из дома, хлопнув дверью.
Женщина, чтобы не упасть, держалась за косяк двери, и смотрела в зеркало, где только что были отражения лица любимой правнучки и Владлена.
Нестерпимый свет бил в глаза, ослепляя ее. Она закрылась ладонью и почувствовала, что под ней шатается пол. Женщина попыталась ухватиться за дверь, но вернулась дикая боль под правой лопаткой. Словно всадили нож, и поворачивают… Она занесла руку за плечо, пытаясь вынуть этот «смертельный нож», но не успела, падая на кафельный пол. Свет перестал слепить, быстро отдаляясь, пока не превратился в яркую точку. И исчез, унося с собой не только боль, но и жизнь старой женщины.
Приехавшая бригада врачей скорой помощи констатировала смерть от сердечной недостаточности…   
*                *                *
Смерть любимой и всеми уважаемой бабушки, казалось бы, примирила враждующие стороны.
По телеграмме, заверенной врачом, прилетела на похороны Ольга, и назад в Алжир уже не вернулась. Срок работы по контракту подошел к концу.
После поминок Юля попросила, оставшихся за столом самых близких когда-то ей людей сказать всю правду.
- Ради памяти покойной бабушки, - уточнила она, надеясь на чудо. На то, что дядя Влад зло над ней подшутил.
Но чуда не произошло. Она внимательно и спокойно выслушала всех. Никого, не обвиняя и не оправдывая. Юля, хоть и была умной не по годам, но без жизненного опыта ей тяжело было понять: «Почему родные родители отдали Юлю приемным родителям? Будто, куклу…»
И она затаила обиду на тех и на других.
С годами она, конечно, все поймет…
А пока ей не хочется никого видеть…
Вчера был звонок из Лондона. Звонил дедушка Марк, выражал соболезнование по поводу смерти старой бабули. И сделал Юле интересное предложение: после окончания восьмого класса приехать к ним. Жить с ними в Англии. И получить там не только среднее образование, но и высшее. С ее математическими способностями и знаниями трех языков Юле прочат хорошее будущее.
Раньше Юля, может быть, и подумала бы: ехать или нет, ведь она очень скучала по маме. Но сейчас сразу дала согласие.
Оле ничего не оставалось делать, как смириться и собрать документы дочери.
Она повезет Юлю к светлому будущему…

*                *                *

Нинок со своей новой соседкой, прихватив письма Дианы, адресованные Владлену Марковичу, отправились в районную милицию. Для Нины Ивановны Нолькиной это учреждение было знакомым. Пятнадцать лет назад они с мужем уже хотели оказать помощь следствию. Но «следствие» в лице оперуполномоченного лейтенанта Смелкова от их помощи отказалось. Чуть не обвинив их во всех смертных грехах.
Но теперь уж Нинок не сомневалась, что в руках у нее неоспоримые улики: «шантажные» письма. Она так и выразилась: «шантажные».
«А шантажировать можно только того, у кого рыльце в пушку», - решила Нинок.
На просьбу женщин: направить их к лейтенанту Смелкову, дежурный ответил, что такого лейтенанта у них нет. У них служит капитан Анатолий Сергеевич Смелков. И сказал им номер кабинета, предварительно позвонив по внутреннему телефону и, получив от капитана «добро».
Нинок смело шагала по коридору, таща за руку, струхнувшую соседку.
Одну из вошедших женщин Смелков, присмотревшись, узнал. И настроение у него испортилось…
«Недаром, видел во сне крысу», - с тоской подумал он, рассматривая изменившуюся, но узнаваемую, Нинок.
Он про себя отметил, что изменение пошло ей на пользу. Она, правда, немного постарела. Но ее лицо больше не «украшали» синяки и ссадины, да и одутловатость прошла.
«Неужели, бросила пить»? – С интересом подумал капитан.
- С чем на этот раз пожаловали? – Спросил он, приготовившись терпеливо выслушать очередную ахинею.
Но на этот раз он ошибся.
Прочитав внимательно все письма, осмотрев штемпели на конвертах, он чуть было не свистнул, по старой привычке.
- Ведь, это – самый настоящий компромат на Владлена Марковича.
Настроение поднялось. Его даже не испортил черный чулок, с опаской выложенный незнакомой женщиной к нему на стол.
«Придется из архива вытащить «дело» пятнадцатилетней давности под названием «Негр». – Радостно подумал он, покосившись на черного знакомца.
Анатолий Сергеевич ни минуты не сомневался, что это «Дело» он со своим большим опытом работы в милиции расколет, как орех.
«Надо бы сказать жене, что б приготовила новые погоны. Похоже, скоро ему понадобится всего одна дырочка», - мечтательно подумал «перспективный» майор.

        *                *                *

Отец и брат покойной Фаины, обосновались в городе, где проживал Владлен. Они сняли комнату в доме неподалеку от Олиной высотки. И теперь попеременно дежурили, внимательно следя за подъездом. Они караулили Владлена. А его все не было и не было. Они уже наизусть знали распорядок дня хозяев квартиры на тринадцатом этаже: Ольги и ее дочери – подростка, Юли. Визуально были знакомы с их друзьями: Татьяной и Ильей.
Фаины родственники видели похороны (как они поняли из разговоров), Олиной бабушки. Там-то, они и узнали, кто есть кто. Там же и увидели Владлена. В сравнении с его давней фотографией он, конечно, постарел. Стала ярко выраженной его национальность. Но мужик, конечно, красивый. Как говориться, породистый.
При виде этого лощеного мужика, у Фаиного брата аж руки зачесались, чтобы, прямо здесь и сейчас набить ему морду. Но, будучи людьми верующими, уважали и обычаи иноверцев.
На похоронах устроить побоище?! Как можно?!
После кладбища и поминок Владлен не оставался один. Он уехал с красивой женщиной – Татьяной.
И вот прошел почти месяц, а Владлен так ни разу и не приехал в гости к Оле. Родственники Фаи узнали и место работы доктора (оказывается, он был хорошим врачом). Они хотели подловить его возле медицинского института, но там всегда было полно людей.  Поймать и наказать Владлена в его собственном доме тоже оказалось невозможным. На первом этаже сидела консьержка.

*                *                *

Капитан Смелков развил бурную деятельность, чтобы привлечь профессора к уголовной ответственности. Он побывал в командировке в Москве, где и начал свое расследование с почтового отделения. Заведующая оказалась подругой Дианы, и рассказала много интересного. Но здесь Анатолия Сергеевича ждало и разочарование. Оказывается, Диана погибла в автомобильной аварии. Он пообщался с ребятами из ДПС, с экспертом по техническому состоянию автомобиля Дианы. И узнал интересненькое:  погибшей «помогли» попасть в аварию. Тормозной шланг был перерезан острым предметом. И еще… В квартире погибшей в тот черный, для нее день, царил хаос: белье, книги, документы валялись на полу. Значит, убийца явно что-то искал, но не ценности. Деньги, хоть и небольшая сумма, лежали на видном месте нетронутыми.
Капитан Смелков, объяснив ситуацию, попросил свое руководство выйти на московских коллег для оказания помощи.
Теперь десятки людей помогали капитану. Так, было выяснено, что в день гибели Дианы, фамилия Владлена Марковича числилась в регистрационном списке пассажиров на самолет ТУ-134. Была найдена и гостиница, где проживал профессор.
Хоть улики и были косвенными, но Смелков был уверен, что сможет прижать к стенке профессора. Против него хотели дать показания подруга покойной Дианы, а, также, Нина Ивановна Нолькина. Кстати, она рассказала про бутылку перцовки, которая, по стечению обстоятельств, попала к ее подружке и та быстренько померла.
Вообщем, у капитана Смелкова, дело «Негр» значительно за это время потолстело. И он вышел с ним в прокуратуру, чтобы взять ордер на задержание Владлена Марковича, и инкриминировать ему двойное убийство…
 
*                *                *

Наконец-то, Фаиным родственникам повезло! Они увидели этого мерзавца. Но, так как были на значительном расстоянии от дома, то не успели перехватить его в подъезде. В их план входило показать подлецу фотографию Фаи и кольцо, и отметелить, что б всю
оставшуюся жизнь «работал» на аптеку. А, если повезет, то и лишить его мужского «достоинства», чтобы впредь было неповадно лишать девственности молоденьких девушек.  Но, когда они вбежали в подъезд, услышали шум поднимавшегося лифта.
И тогда, жаждавшие отмщения за свою дочь, и сестру, они решились на рискованный шаг: побить этого гада при свидетелях, прямо в квартире Ольги, пусть, даже, на ее глазах... К сожалению, она была точно дома.  Мужчины, внимательно следившие за подъездом, видели только Юлю, утром выходившую из дома.
На звонок дверь им открыл сам Владлен. Он не успел еще снять куртку и стоял в прихожей. Ольги рядом не было. Они слышали вдалеке звук льющейся воды.
Вероятно, хозяйка в ванной комнате...
Владлен вопросительно взглянул на мужчин подозрительного вида.
- Простите… Вы к Ольге? – Спросил он и сам понял, что вопрос глуп. - Ясное дело, не к нему… Извините, - прислушался он к шуму, - она купается. Если вы спешите, то я  скажу хозяйке, что к ней гости… 
- Не надо! – Коротко, будто отрезал, ответил пожилой мужчина и даже в знак подтверждения, покачал лобастой головой.
 – Мы к тебе!..  – Зло сказал его напарник, фигурой, напоминавшей шкаф. – Не ждал?!. – Ухмыльнулся он.
И не дав, опомнится, сунул Владлену под нос фотографию Фаины и кольцо. Владлен сразу узнал девушку, хоть на фотографии она и была жгучей брюнеткой. «А черненькая она симпатичнее, - хмыкнул он, не сдержавшись. – Владлен узнал и кольцо, когда-то даренное Тане, а потом передаренное Фаине. - Вот и опять ко мне вернулось. Как бумеранг». – Машинально подумал он. – Неожиданно Владлена осенило, кто перед ним стоит?! Но, ведь прошло столько лет!.. Неужели Фаина до сих пор не может ему простить обман?! Родственничков подослала… И, судя по выражению бандитских рож, мужички не с коньячком пожаловали. – С испугом понял Владлен, потихоньку отступая спиной вглубь комнаты. Он с ужасом смотрел на, надвигавшегося на него, словно девятый вал, огромного мужика. Тот шел величественно и медленно, но Владлен, припертый к стене, понял, что не успеет увернуться, и мужик раздавит его, расплющит, и размажет по стене. «Да, - промелькнула у Владлена мысль, - что-то объяснять или оправдываться бесполезно. Да, ведь он, этот шкафообразный верзила ничего и не предъявляет. Показал фотографию и кольцо, и все! Ну, и что дальше?! Что они могут мне предъявить через пятнадцать лет? Девочка давно уже выросла из подросткового возраста. Сколько ей сейчас? - подсчитывал в уме Владлен. – Под тридцать… Все сроки предъявления мне каких-то обвинений за давностью лет вышли. Да, и что Фаина может мне инкриминировать? Что я ее когда-то, при царе Горохе изнасиловал?! Но, ведь этого не было! Она сама, добровольно легла под меня. – Владлен задумался. – Интересно, а как у нее могла оказаться моя фотография? Мерзавка! Маленькая мерзавка!.. Ну, что ты будешь делать? Как вообще можно доверять бабам?! Диана столько лет высасывала из меня деньги, теперь вот… Файка прислала ко мне родственничков. Тоже захотелось урвать сладкий кусок с моего пирога?! А, что ж сама-то не пожаловала? Небось, стыдно посмотреть мне в глаза?!» – Разозлился Владлен, и даже выпрямился во весь рост и повел узкими плечиками.
- Объясните, пожалуйста, что вам нужно, любезный? Если вы приехали за деньгами, то… - Сделал Владлен неприличный жест, отчего хвостик на затылке недовольно дернулся. Владлен хотел придать своему голосу властность, но из горла почему-то раздался писк.
- Я тебе, мразь паршивая, не официант!.. – Прохрипел, нагнувшись к побледневшему лицу, мужчина – шкаф. – Ты, небось, привык по ресторанам шляться, да девчонок малолетних с собой таскать, урод! Ишь ты – ы… «Любезный…» Я итак с тобой пока очень обходительный. Стой, не вякай, пока тебя не спросили! А вот сейчас еще раз посмотри на фотку… Вижу, что узна – ал… Это моя сестра покойная… Фаина…
- П - простите, я не знал… - Икнул Владлен, и попытался проглотить внезапно появившийся в горле ком. Хотел надеть на лицо скорбящую маску, но вышло какое-то кривляние.
- Что ты не знал?! – Подтянул Владлена за грудки к своему носу мужчина – шкаф. – Что я ее брат или, что беременная от тебя, гада, сестра утопилась?! – Заскрипел он зубами и свободной рукой схватил Владлена за горло.
Владлен закрыл глаза. «Это все! Мне конец! Я все, что угодно мог предположить, но смерть девчонки?.. Чувствую, что и я вскоре за ней последую, если амбал не ослабит хватку», - захрипел он, и попытался оттянуть от своей шеи удавку из крепких, цепких пальцев. На свое счастье он услышал шаги… В комнату с махровым тюрбаном на мокрых волосах стремительно вошла Ольга. И амбал сразу отскочил от него.
- Владлен?!. – Удивилась она. – А, что ты здесь делаешь, и, откуда у тебя ключи от моей квартиры?   
Она хотела спросить Владлена: «О чем тот хотел с ней поговорить? По телефону она ничего не поняла. А он пришел сам, еще, и не один… - Переводила она взгляд с одного мужчины на другого. Гостей, которых привел Владлен, она ни разу не видела. И они ей не внушали доверия. Пожилой еще ничего… Вроде бы интеллигентного вида. А, вот тот, что помоложе?!. – Бр – р… Не хотела б она встретиться с ним на улице ночью. И, почему это Владлен приходит к ней, как к себе домой? И сейчас стоит, будто аршин проглотил. Стоит и молчит… И красный весь… - Скривилась брезгливо Оля. – Да, он выпил…» - Возмутилась она, запахиваясь поглубже в банный халат.
- В чем дело? – Спросила Оля, обращаясь к пожилому мужчине. - Вы кто?
Мужчина взял ее мягко за локоть, и доброжелательно улыбнулся.
- Давайте, пройдем с вами в кухню. И я вам все объясню, - спокойно говорил мужчина, усаживая Олю на стул. – Вы чайком не угостите, пока мужчины разбираются?
- Да, конечно!.. – Поднялась Оля, и как робот направилась к печке.
У нее было какое-то двоякое чувство. С одной стороны она была не в своей тарелке, а с другой… Вообщем любопытство, в конце концов, пересилило, и она согласилась выслушать странного гостя. Мужчина некоторое время сидел молча, помешивая ложечкой остывающий чай, потом исподлобья взглянул на Ольгу, и начал сначала медленно, а потом торопливо, захлебываясь, боясь, что она перебьет его, рассказывать…
- Так вот! – Закончил он. - Я – несостоявшийся тесть вашего товарища Владлена Марковича. А несостоявшийся, потому что из-за Владлена, утонула моя несовершеннолетняя дочь. Будучи беременной, от того же, выше упомянутого, Владлена. Мы здесь с вами спокойно посидим, а мой сын, кем бы, он приходился Владлену? Шурином или деверем?.. Поговорит с ним по-мужски. Я мог бы посадить негодяя, ведь, он попадает под статью: изнасилование несовершеннолетней. А, к тому ж, моя девочка из-за него покончила собой. Так что ему грозит немалый срок. Но… Может, вы и сочтете меня сентиментальным, - хмыкнул мужчина. – Я видел его жену, Татьяну Николаевну…
- Она ему больше не жена!.. – Перебила его тихим голосом Ольга.
Она сидела, словно выпачканная в помоях, которыми ее облили по вине Владлена. Она до конца не поняла, что натворил Владлен?! Что-то мерзкое… Вон, какое брезгливое лицо у мужчины, шевелившего губами. Она наполовину не слышала, о чем он говорит?! – И вопросительно взглянула ему в лицо, беря себя в руки, и заставляя  спокойно слушать…
- … вот как… Значит, они развелись?.. И правильно! – Продолжал мужчина. - С таким извергом жить нельзя! Но, так или иначе… Вообщем, мы с сыном решили, что достаточно будет, извините, набить ему морду. Но, сильно!.. Ольга Алексеевна, вы как считаете? Я, прав?
Но Оля ничего не считала и не понимала. До нее только дошло, что Владлен совершил еще одну подлость, но это для нее не новость! И ей вовсе не хочется, чтобы драка произошла в ее квартире. Не хватало б только, чтобы Юля стала свидетелем разборки. А, вдруг она вернется со школы раньше времени? Нет уж! Пусть выясняют свои отношения где-нибудь на улице, - решительно сказала она, и встала со стула, пытаясь пройти в гостиную и усмирить мужчин…

*                *                *

Владлен испугался по-настоящему, когда пожилой мужик увел из комнаты Ольгу, перед этим заговорщицки посмотрев на сына. Владлен с тоской посмотрел на закрывавшуюся за ними дверь. Как нарочно никаких нужных мыслей в голову не приходило. Наоборот… Лезла всякая чушь, вроде того, что у него мог бы быть еще один ребенок. От Фаи... Даже, мог бы родиться мальчик… И он намеревался помечтать, какой бы он был, на кого похож… Но уйти далеко в бесплодные мечты ему не дал тяжелый кулак амбала. Владлену показалось, что его несчастный нос вдавился в череп. От удара голова резко откинулась назад. Боль была дикая, ни с чем несравнимая, ему показалось, что хрупнули шейные позвонки. Из носа бежала кровь, стекая по подбородку и капая на белоснежный свитер. «Ангорскому свитеру конец…» - Промелькнула мысль, и Владлен удивился, что еще может о чем-то думать своими больными, сотрясенными мозгами. Через розовую пелену Владлен увидел, как амбал готовится нанести ему следующий удар. Он поднял руку, заслоняя свою бедную голову, но кулак амбала пришелся Владлену в солнечное сплетение, заставив согнуться пополам. Владлен не знал, какие места на своем теле закрывать. Ему казалось, что его тело представляет собой сплошную рану, и Владлен был просто уверен, что очередного удара оно не выдержит. «Надо срочно бежать! Но, куда? – Отскочил он от ухмыляющегося мужика, и сам удивился своей резвости. Он был уверен, что все кости у него сломаны. – Он заметался по комнате, ища убежище. -  На балкон! – Обрадовался Владлен. - Я выбегу на балкон и позову соседей». – Решил он, отступая к дверям.
Он отвернулся от истязателя, быстро повернул ручку и выбежал. Попытался крикнуть, но не успел. Удар по шее ребром руки противника, заставил его только издать мышиный писк и клокотанье в горле.
«Надо бежать за помощью к Ольге! – Решил Владлен и, нагнувшись, проскочил под рукой врага, но мужчина подставил ему подножку, и Владлен смешно замахал руками, как ветряными мельницами, но устоял на ногах. Он увидел, что палач стоит и лыбится, скрестив на груди руки. Владлена это взбесило. - Да, кто он такой, какой-то азиат, татарин…  Какое он имеет право вершить вендетту на нашей территории».
- Ну, погоди – и, желтомордая скотина! Коль сам просишь, значит, получишь у меня. – Заорал Владлен и выбросил вперед сжатую в кулак руку.
Он постарался вложить в удар всю злость, всю силу своего хилого тела. И, может быть, удар бы настиг цели и свалил врага, но молодой тренированный мужчина резко увернулся, и заржал. И, даже не поменял вызывающей позы. Этот наглый смех, эти скрещенные на груди руки, с перекатывающимися бицепсами, привели субтильного Владлена в бешенство. Эмоции взяли верх над рассудком, и Владлен решил кулаком снять с нахальной физиономии улыбку. Для чего сделал повторный выброс, сжатой в кулак, рукой. Но противник, словно на ринге, отпрыгнул в сторону, а Владлен по инерции  двинулся вперед за своей рукой, и перелетел через балконное ограждение.
Далеко внизу раздался глухой шлепок тела об асфальт. 
В комнату вернулись Ольга и ее собеседник,  увидели дверь на балкон открытую. Ольга оглянулась по сторонам, - никого не было. Пожилой мужчина вышел на балкон, и увидел своего сына, который перегнулся через перила и что-то высматривал внизу. Он стал рядом с ним, и тоже наклонил голову.
- Отец… Это не я его… - Выдохнул парень, и посмотрел в упор в глаза отца. – Он сам…
- Вот так вот в милиции и скажем… - Неопределенно ответил пожилой мужчина. – Будем вместе придерживаться этой версии, сынок.
Ольга ничего не понимала. «Где Владлен? Она не слышала, чтобы он уходил, тогда, где он?!. Она подошла к балконной двери, и взглянула на спины мужчин. Что интересного они там увидели?! -  У нее вдруг подпрыгнуло сердце, а потом сорвалось вниз, и в груди стало пусто и холодно. Примерно, такое же ощущение у нее было, когда она смотрела вслед уходящему мужу. Тогда ее посетила ужасная мысль, что она больше НИКОГДА не увидит Юру. - Оля вздохнула, и, пересилив свой страх высоты, перешагнула балконный порожек, подошла к балюстраде и посмотрела вниз, туда куда смотрели мужчины. Там, далеко внизу лежала тряпичная кукла. Только, хорошо присмотревшись, она различила в наступивших сумерках очертание человеческого тела.
До нее, наконец-то, дошло, куда делся Владлен?!.»

*                *                *

Анатолий Сергеевич Смелков досадовал, что все его расследование  коту, пардон, под хвост. Он опоздал с арестом профессора – убийцы. Обидно и досадно… Всего-то на один день…
Но Владлена Марковича все-таки настигло возмездие. Пусть и не от рук капитана, который, к сожалению, на этот раз не добился майорских погон.
Фаиному брату, скорее всего, дадут условный срок, потому что это не он толкнул Владлена с балкона. «Они просто дрались… Как истинные мужчины, выясняли отношения на кулаках», - объяснял Фаин брат, демонстративно потирая разбитые костяшки пальцев. У него и свидетель оказался, который подтвердил наличие драки.
Соседский мальчишка осваивал, подаренную ему кинокамеру, и заснял драку на соседском балконе. Он потом в милиции оправдывался:
- Да, кто ж знал, что этот… Который в белом свитере, вниз свалится…

*                *                *
Помянув через сорок дней Владлена, Таня с Ильей стали жить вместе. 
Через год свершилось «чудо», у них родился мальчик, которого они назвали Юрий.  Юля братика еще не видела, потому что они с мамой уехали в Англию к Марку Соломоновичу. Юля поступила в колледж при университете.
Сын Марка Соломоновича, совершенно не похожий на своего покойного брата Владлена: ни лицом, ни характером, до сих пор не женат. Он пытается робко ухаживать за Олей, но от Оли в ответ никакого отклика. Она продолжает любить Юрия, и надеяться на чудо…
Марк Соломонович не знает, что Юля, живущая с ним под одной крышей, – его родная внучка, дочь его покойного сына Владлена.
Пока не знает…
А там, кто знает?..
Все в руках Божьих!..

К О Н Е Ц.

29.12.06г.