Сухотинский Знаменский женский монастырь

Основание монастыря связано с именем мужа и жены Петра Гавриловича и Варвары Александровны Сухотиных. Одно чудесное событие в жизни этих благочестивых помещиков заставило их всерьез задуматься о судьбе своего имения и о своей посмертной судьбе.
Ко времени этого события Петр Гаврилович, дослужившись до чина майора, вышел в отставку и проживал вместе с женой в своем имении в с. Сухотино Тамбовского уезда. Здесь он серьезно заболел и однажды увидел сон, в котором ему явился старец и, указывая на икону Божией Матери «Знамение», сказал: «Купи себе эту икону, отслужи молебен, и ты будешь здоров». Когда сон повторился у жены помещика, Петр Гаврилович исполнил это повеление старца. Икона была куплена в Тамбове, перед ней отслужили молебен, и отставной майор сразу выздоровел. История со старцем имела свое продолжение. Можно предположить, что старцем был не кто иной как преподобный Серафим Саровский, с которым будущая Сухотинская обитель будет духовно связана. Для самих же Сухотиных этот чудесный случай имел большое значение: они дали обет основать в своем имении монастырь после смерти одного из супругов (смотря, кто останется жив: если он, то мужской, если она, то женский).
Но для начала решили построить корпуса и церковь. Свое намерение они от всех держали в тайне. Сейчас трудно сказать, почему. Случай для основателей монастырей из частных лиц необычный.
В 1818 г. Петр Гаврилович просил разрешения перенести старую Архангельскую церковь с берега реки на кладбище, а на ее месте построить новую Знаменскую с приделами преподобного Петра Афонского и великомученицы Варвары. Разрешение было получено, и с весны 1818 г. начались работы по постройке храма. Однако увидеть завершение начатого дела Сухотину было не суждено: он умер 3 октября 1818 г. Работы, после его смерти, замедлились и были окончены только к 1822 г.
Варвара Александровна, как и было условлено с мужем, через три года после постройки храма, т.е. в 1825 г. просила Святейший Синод позволить открыть монастырь. Она предполагала, что в монастыре будет жить около 42 человек, в том числе и часть отпущенных ею на волю крестьян. В обеспечение будущего монастыря она передавала: усадьбу с 4 десятинами сада и огорода, 45 дес. пахотной земли и 63 дес. лугов, 60 дес. леса. Кроме этого оставляла 40000 р. денежного капитала, проценты с которого должны были стать жалованием монастырского причта и монашествующим. Последнее условие сразу же нарушало основной принцип монашеского общежития. Создается впечатление, что Варвара Александровна открывала не монастырь, а приют для своей престарелой дворни, судьба которой после ее смерти была весьма неопределенной (у Сухотиных не было прямых наследников). В Святейшем Синоде понимали, что те условия, которые устанавливала Варвара Александровна, не были похожи на монастырские и не соответствовали духу монашеской жизни. Однако не отказали в разрешении открыть общину, но только со статусом богадельни. Разрешение это последовало 11 июля 1833 г. Открытие состоялось 14 сентября 1833 г.
В сомнениях духовного начальства сыграло роль и другое обстоятельство. Мы уже писали о том, что супруги Сухотины свое намерение открыть монастырь от всех скрывали и строили храм, объявляя, что он приходской. И вот теперь, когда новая церковь была построена, Варвара Александровна просит именно ее передать общине, а старую деревянную Архангельскую церковь, перенесенную по инициативе Сухотиных на кладбище, сделать приходской. Желание это вызвало резкое возмущение соседей, помещиков-землевладельцев, которые также участвовали в строительстве новой церкви, но как приходской. Конечно же, все основные затраты по строительству несли Сухотины, но и соседи внесли свою лепту, причем не ведая, что строят монастырскую церковь. Поэтому решение Сухотиных было для них неожиданностью. Правящий в то время епископ Тамбовский и Шацкий Арсений (Москвин) и подчиненная ему духовная консистория были на стороне Варвары Александровны. 26 июня 1834 г. консистория своим указом разрешила обратить кладбищенскую церковь в приходскую. Но Синод «счел права Варвары Александровны сомнительными и предложил ей» обратиться в гражданский суд. Дело по открытию монастыря затянулось.
Тем временем к 1833 г. в богадельне проживало уже 50 человек. Во внутренней жизни насельницы пытались следовать пути монашествующих. И сама Варвара Александровна, в меру своих понятий и сил, старалась устроить в своей богадельне монашескую жизнь. Но беда была в том, что Сухотина не знала, как это сделать, так как не имела опыта жизни в монастыре, хотя как паломница, без сомнения, в монастырях бывала. По этой причине внутренняя жизнь богадельни заключалась в атрибутах, характерных для быта всякого благочестивого христианина. Современник об этом пишет так: «Непременно выслушивались вечерние и утренние молитвы, которые читались в покоях Варвары Александровны, и часто ею самою». Кроме этого было установлено поочередное чтение Псалтири и обязательное посещение воскресных и праздничных служб. Как видим, никаких особенных правил, чтения акафистов и канонов, участия в суточном круге богослужений не было. Поэтому нет ничего удивительного в том, что составленные Сухотиной для своей богадельни правила не были утверждены министерством внутренних дел, так как не соответствовали принятым нормам. Вместо них министерство разработало собственный вариант правил, которые и утвердило в 1838 г.
Между тем дело о споре Сухотиной с соседями относительно открытия монастыря в 1840 г. наконец сдвинулось с места. Земля в окрестностях с. Сухотино была не размежевана. Сухотины и их соседи владели ей чресполосно, границы определялись приблизительно. В январе 1840 г. было проведено межевание. Под монастырь выделили 27 дес. 1692 кв. саж. земли. Варвара Александровна выражала радость, «что препятствия к открытию монастыря уничтожились сами собой». Она стала вновь ходатайствовать об открытии монастыря перед Святейшим Синодом. Святейший Синод через обер-прокурора консультировался с министерством юстиции, которое подтвердило, что спор может быть решен только судом. Исчерпав все средства убеждения своих соседей, Варвара Александровна в 1845 г. подает заявление о разборе своего дела в Тамбовский уездный суд. И наконец высшая инстанция – Сенат – 13 марта 1849 г. принимает решение в пользу Сухотиной.
Вслед за разрешением этого земельного спора 18 мая 1849 г старого стиля последовал указ Святейшего Синода об открытии Знаменского Сухотинского женского монастыря. Определялся штат новой обители: 15 монахинь и 15 послушниц.
7 августа 1851 г. умерла В.А. Сухотина, не оставив монастырю практически никаких наличных денежных средств. Однако нельзя винить ее за это. Судебные тяжбы с соседями, содержание богадельни и начатое ещё при ее жизни строительство трапезного храма во имя Казанской иконы Божией Матери требовали много затрат. Не была и размежевана завещанная монастырю земля. Дело по размежеванию тянулось еще вплоть до 1855 г., когда был составлен межевой план. Естественно, все эти заботы легли на плечи начальницы Дорофеи, ставшей в 1852 г. первой игуменией монастыря. Главная задача, которую ей было необходимо, решить – это закончить строительство Казанского храма. К началу 1851 г. он был уже готов, но денег на покупку утвари, церковных риз и богослужебных книг не было. Помогли благотворители. Казанская церковь была освящена 13 сентября 1851 г. В дальнейшем, по мере сил, игумения Дорофея занималась ремонтом монастырских построек.
Период с 1850 по 1870 гг. важен в истории Сухотинского Знаменского монастыря не только в смысле бурного строительства различных сооружений, но, прежде всего, в том отношении, что родилась новая монашеская община со своим своеобразным укладом жизни и традициями. Эта община родилась не без участия преподобного Серафима Саровского: она была им благословлена и от него ведет свое духовное устроение. Благословение было дано обители через ее первую настоятельницу игумению Дорофею, которая дважды была у старца и в одно из этих посещений преподобный Серафим сказал ей: «Устрой у себя богадельню, пусть там прядут и вяжут, а если не смогут, пусть в церковь ходят». В монастыре хранились книжица с дарственной надписью святого и два креста с веригами, принадлежащих ему же.
Ядро новой общины составляли несколько послушниц, пришедшие вместе с игуменией Дорофеей из Нижегородского Крестовоздвиженского  женского монастыря, внутренняя жизнь была устроена по уставу этого монастыря; внутренний быт обители характеризовался двумя составляющими: труд и молитва. Было освоено несколько рукоделий: ткание ковров и полотна, разные виды шитья и вышивания, вязание. До 1863 г. эти произведения монастырского рукоделия пользовались спросом по всей стране, особенно в Санкт-Петербурге и Москве.
Характеризуя внутреннюю жизнь обители, современник писал: «Между сестрами господствует патриархальная простота нравов, взаимная любовь и доверчивость, все они как сестры и нежные друзья, нет между ними различий ни в роде, ни в заслугах». Все эти черты сохранялись в дальнейшем и этим отличали Сухотинский монастырь в ряду других Тамбовских женских монастырей.
В монастыре были грамотные монахини, способные обучить началам веры. С 1870 г. здесь существовал приют для девочек-сирот (в 1913 г. в нем проживало 14 человек), а с 1886 г. церковно-приходская школа (в 1913 г. 26 мальчиков и 10 девочек).
С 1903 г. в монастыре действовала иконописная мастерская, одна из лучших в епархии. Обучение в ней было поставлено на серьезную основу: самых способных посылали для обучения в столицу, а те, вернувшись, обучали других.
К 1917 г. в монастыре проживало 300 человек, из них 155 монахинь и 145 послушниц. На территории монастыря располагалось 18 одноэтажных корпусов, 8 двухэтажных, небольшая больница, приют и три церкви (одна из них домовая). Содержалась обитель по большей части трудом ее насельниц: на огородах выращивали овощи, из 700 дес. монастырской пахотной земли 120 дес. засеивали на собственные нужды (остальное сдавалось в аренду), пекли просфоры, читали Псалтирь по усопшим и продавали предметы своих рукоделий.
У окрестного населения монастырь пользовался огромным уважением. Об этом свидетельствуют воспоминания старых жителей с. Петровка Сампурского района. Они рассказывают о том, что ежегодно из Петровки, Княжево, других сел группы паломников-крестьян отправлялись в монастырь.
В монастыре, как недавно ещё открытом, не было особенных древних редкостей, но были святыни, которые благоговейно почитались не только монашествующими, но и окрестными жителями, а также паломниками, прибегающих к ним с молитвою в различных жизненных обстоятельствах, получая помощь в устроении дел и исцеления от болезней.
К особо чтимым святыням относился ковчежец с частицами от камня Гроба Господня и Ризы Господа Иисуса Христа, Саввы Освященного и 12 частиц святых мощей. Находился этот драгоценный ковчежец на резных позолоченных ножках за первым клиросом в Казанской домовой церкви на особом возвышении. В напрестольном серебряном кресте кроме частиц от камня Гроба Господня и Ризы Господа Иисуса Христа, Саввы Освященного были частица от древа Креста Господня и 27 частиц святых мощей угодников Божиих.
Среди многочисленных святых образов были особенно почитаемы были икона Иверской Божией Матери, Милостивая и Троеручица. Иверский образ был написан в 1833 году в Нижнем Новгороде. Икона повторяла размер чудотворного образа, находящегося в Иверской часовни Московского Кремля. На иконе в честь Милостивой Божией Матери Пресвятая Богородица была изображена в полный рост. Икона Божией Матери «Троеручица» была прислана игумении Дорофее в благословение обители со Святого Афона.
Об особом благоговейном отношении к этим святым образам свидетельствуют следующие факты. В 1860 году одна благочестивая госпожа, проездом из Таганрога, остановилась в монастыре. Во время Божественной литургии в Казанском храме, она обращала на эти две иконы особенное благоговейное внимание. После службы госпожа попросила священника отслужить перед этими образами молебен Царице Небесной. Во время молитвенного пения она пламенно со слезами молилась Пресвятой Богородице. После молебна госпожа пошла к игумении монастыря и вручила ей необходимое количество денег на украшение икон. Первый образ она попросила устроить в серебряную ризу, а над вторым – бархатный балдахин. Благодарные за оказанную милость монастырю, игумения с сестрами  пожелали узнать кто же эта благодетельница, но в ответ услышали только имя : «Мария». Отчество, фамилия, звание и местожительство этой скромной украсительницы святых образов Сухотинского монастыря не будет известно на земле никогда, лишь исполненное её желание игуменией с сестрами стало невольным напоминанием искренней любви и особого благочестивого почитания к Небесной покровительнице, навсегда вошедши в монастырскую историю, а перед святыми образами с того времени стали гореть неугасимые лампады.
Монастырский список с чудотворной иконы «Троеручица» тоже прославился многими чудесами, особенно после одного события, случившегося в 1828 году. Рядом с монастырем находилась усадьба богатого, молодого и холостого человека, слывшего среди местных помещиков не верующим. В церкви он никогда не бывал, священников у себя не принимал, не постился, не молился и даже иногда кощунствовал над святыней. Молодой барин очень любил охоту и посвящал ей много  времени, мало задумываясь о будущем.
Однажды во время осенней охоты он сильно простудил ноги. Богатый помещик пытался лечиться у врачей, но помощи от них не получил: боль усилилась, ноги опухли и покрылись язвами, надежды на выздоровление не было никакой. Уныние молодого человека усилилось предположениями одного из докторов о возможном диагнозе заболевания. Конечности больного стали синеть, врач вынес вердикт: «Гангрена». Страдая от изнуряющих тело болей и представив своё безрадостное  будущее, вчерашний любитель беззаботной жизни и праздных увеселений вспомнил ещё недавние картины своего детства, благочестивую и любящую мать, торжественные богослужения, святые образа и свет тихой лампады. В душе молодого человека произошёл переворот. Надеясь на милосердие Божие, он посылает слугу в женскую обитель с просьбой прислать к нему в дом чудотворную икону Троеручицы и отслужить перед ней молебен с водосвятием.
Удивилась матушка-игуменья, но поспешила исполнить просьбу своего соседа. Святую икону в сопровождении священника, дьякона и клиросных монахинь принесли в дом больного, отслужили перед ней водосвятный молебен с чтением акафиста Пресвятой Богородицы. Окропили больного святой водой и посоветовали обтирать ей больные ноги. Во время молебна молодой человек усердно молился, с верой прикладывался к святой иконе, а святую воду попросил поставить себе в изголовье.
После молебна и окропления святой водой он почувствовал облегчение. Жар в ногах поутих, язвы стали бледнеть, а по прошествии нескольких дней больному стало ещё лучше. Он мог уже вставать и потихоньку ходить по комнате. Врач, советовавший отрезать ноги, не мог поверить совершившимся переменам, но признал, что больной скоро совсем выздоровеет. Исцелившись, помещик, прежде всего, посетил Сухотин-ский монастырь и в благодарность подарил обители свою усадьбу, а сам уехал в другое имение.
В память об этой милости Царицы Небесной к несчастному страдальцу, в монастыре по субботам стали читать акафист перед её святой иконой.
С приходом к власти большевиков Сухотинский монастырь постигла участь тысячи других обителей России: в 1918 г. он был официально закрыт. В его стенах почти сразу разместили сельскохозяйственную колонию. Но монахини, главным образом престарелые, продолжали жить в своих келиях. Сестры помоложе вынуждены были покинуть монастырь.
Возможно, уже после 1922–1923 гг. храмы в монастыре были закрыты. С их закрытием духовная жизнь уцелевшей монашеской общины сосредоточилась во все еще действующем приходском  Архангельском храме. Служил там последний монастырский священник и духовник отец Иван Образцов.
К 1929 г. Сухотинская колония находилась в ведении Тамбовского окружного комитета социального обеспечения. Здесь было 520 призреваемых и среди них 75 монахинь. Таким образом, монашеская община была еще жива, хотя и состояла из сестер в возрасте от 60 до 80 лет, но дни ее были уже сочтены. Теперь власти действовали решительно. Как писали тогда в документах, «многочисленные советские и профсоюзные работники были возмущены» тем фактом, что 75 немощных старух получает пенсию и живут в колонии. Вина этих несчастных женщин заключалась в том, что они не предали Христа и не изменили своим монашеским обетам. «Многочисленные советские и профсоюзные работники» требовали лишить монахинь пенсий и выселить из колонии, выселить тех, кто прожил в монастыре всю жизнь и другого дома не знал. Их отправили далеко на север в другие колонии, но уже строгого режима, где они и приняли мученическую кончину.
В 1929 году в монастыре уже не было ни одной насельницы, духовная жизнь в нём окончательно прекратилась. Оставшиеся на свободе матушки разъехались по разным городам. Кто-то из них поселился в Тамбове, некоторые уехали в Воронежский монастырь, а часть монахинь переселилась в Караганду.
В опустевшем монастыре сначала располагалась детская колония, во время войны в нём находился госпиталь, потом дом для ветеранов и престарелых, а с середины 60-х годов территорию монастыря занял психо-неврологический интернат.
Комплекс зданий Сухотинского монастыря в общем виде сохранился. Из трех храмов уцелели Иверский и Казанский домовый. С Иверского храма сняли купола, кирпич использовали для строительства Котовского дворца культуры, а сам храм стал хранилищем для одежды. Его поделили на два этажа, построили полки, на которых размещались старые вещи. Казанская домовая церковь была переделана под клуб. Знаменский храм не сохранился, его взорвали в 1930-е годы. Как говорили очевидцы, кирпичным щебнем, оставшимся от этого храма, подсыпали дорогу, ведущую в Котовск.
Начало возрождению Сухотинской обители было положено, когда  ее посетил архиепископ Тамбовский и Мичуринский Евгений в 1997 году. Через два года в Сухотинку был назначен священник – протоиерей Пётр Лукин. Возрождение Сухотинской обители началось с реставрации Иверского храма. Он на тот момент был уже передан Церкви, но на территории монастыря ещё располагался психо-неврологический диспансер.
24 августа 1999 года в стенах возрождающегося монастыря произошло знаменательное событие. В этот день жители села Сухотинка встречали у себя мироточивую икону Божией Матери «Всех скорбящих Радость» из села Ивановка Знаменского района. Крестный ход с этой иконой направлялся в областной центр. Ночью, когда в Иверском храме монастыря перед чудотворным образом совершался молебен, замироточила Иверская икона Божией Матери, находившаяся на тот момент в храме.
С момента передачи храма параллельно с реставрационными работами в монастыре не прекращали совершаться молебны. Сначала они служились прямо перед входом в храм, так как в нём не было даже порога. Храм на то время был без крыши, кирпичные своды кровли засыпаны мусором, во время дождя крыша протекала. В храме было сыро, окна заложены кирпичом.
Подвал Иверского храма использовался  прежними хозяевами для соления и хранения овощей. На полу было насыпано много соли, из-за которой образовался плесневелый грибок на стенах. Чтобы от него избавиться, пришлось зачищать стены, выкопать на 40 сантиметров землю из подвала, заменить её песком и сделать стяжку пола. Из ДСП был сделан временный иконостас, сколотили престол, архиерей благословил антиминс. 26 октября 1999 года отслужили первую Божественную литургию. В монастыре возобновилась молитва, и продолжилось его дальнейшее восстановление. По инициативе епископа Феодосия, назначенного на Тамбовскую кафедру в 2002 году, распоряжением главы администрации области был образован координационный совет и принята  программа комплексного возрождения Сухотинской обители.
С каждым годом монастырь всё более преображался. На сегодняшний момент покрыта крыша на Иверском храме, восстановлены по фундаментным меткам все пять куполов с главками и нержавеющими крестами. Для восстановления четырех куполов, разрушенных до основания, пришлось поднять наверх больше вагона кирпича. Теперь, заново оштукатуренный и выкрашенный в небесно-голубой цвет, он издали поблёскивает своими куполами на солнце.
Внутри храма проведены электрическая проводка и отопление, восстановлены хоры. Для этого по периметру храма с южной, западной и северной сторон построен балкон. Восстановлены и застеклены окна, постелены полы, повешены паникадила, установлен резной иконостас, на стенах – святые образа. Некоторые из икон находились в обители и ранее, до её закрытия. Так, икона Божией Матери «Знамение» – старая монастырская икона, помещенная в новый оклад. Она вернулась в монастырь благодаря епископу Феодосию, подарившему образ на престольный праздник.
По мере освобождения территории монастыря психо-неврологическим диспансером  постепенно приводятся в порядок и другие монастырские постройки. На домовую Казанскую церковь установлен позолоченный купол с золотым крестом. Отремонтирован переданный недавно двухэтажный привратный корпус. На первом этаже находятся воскресная школа, кухня, прачечная, складские помещения для хозяйственных нужд, на втором этаже – кельи будущих насельниц. В настоящее время идёт ремонт 2 этажа трапезного корпуса. Монастырь продолжает восстанавливаться.
Источники и библиография:

1. Тамбовские епархиальные ведомости. 1864. №13.
2. ГАТО. Ф. 181. Д. 1222.
3. Отечественные подвижники благочестия. М., 1912.
4. ГАТО. Ф. 181. Д. 1848.
5. ГАТО. Ф. 181. Д. 2134.
6. ГАТО. Ф. Р1. Оп. 1. Д. 1635.
7. ГАТО. Р49. Оп. 1. Д. 801.
8. ЦДНИТО. Ф. 855. Оп. 1. Д. 19.