Домик в деревне, много хоррора и немного тёти

Гриша не хотел тот дом. Он к земле равнодушен как чужому простатиту. Но все вокруг покупали дома, и Кира почувствовала себя полной идиоткой.  Мы там огород садить не будем, предусмотрительно обещала она, чтобы  не корячиться. Дом Кира в деревне иметь хотела, чтоб не корячиться. Мы там, сказала она, картошки чуть-чуть посадим. Чтобы приезжать и запекать на костре. Никаких мешков, лопат и финалгона. Ну, ещё немножко болгарского перца, помидоров и огурцов. А то как-то тупо приезжать и запекать одну картошку. И ещё чуть-чуть малины. А то на эту зиму варенье есть, а на следующую уже нет. Так вот надо чтобы было, а то вдруг ангина. Пару кустов. А так она везде цветы высадит. А Гриша сделает беседку. Почему она решила, что Гриша сделает беседку, Гриша не знал. Он раньше беседок никогда не делал и сказал, что против беседки. А также против помидоров, цветов, перца и дома. И тогда Кира оставила червей, чтобы Гриша кормил вуалехвостов, шесть куриных ног, чтобы Гриша кормил Гришу и уехала к тёте плакать.

На балконе вечером одинокий Гриша с высоты собственного роста отбивал куриные ноги друг от друга. Ноги крошили бетон, летали по балкону, разбили банку с малиновым вареньем, но отбиваться друг от друга отказывались. Варенье Гриша положил в унитаз, а ноги обратно в морозилку. Посолил червями аквариум, позвонил тёте и сказал Кире, что дом так дом.
Дом был, и правда, как дом. Четыре стены, крыша, кирп., 2 эт., 10 соток, свет, слив общий. Но ближе к июню стали в нем возникать предпосылки для приезда специального агента Фокса Малдера. То в окно ночью кто-то стучит и матом признается в любви Евдокии Макаровне, то собака во дворе с цепи рвётся. Хотя, к слову сказать, собаки-то никакой у Гриши с Кирой и не было. Зато был впечатлительный кот, перемещенный из душного города на чистый воздух для стабилизации психики. Однажды майским утром он глянул в окно, заорал человеческим голосом и упал с подоконника на пол как кирпич.

Дом был куплен у одного сбегающего в столицу начинающего прозаика. Как стало известно через несколько месяцев, прозаик немножко умер. Тоже в окно посмотрел, наверное. В Бирюлёво где-нибудь. С этого все и началось. Верующая через бабок в бога Кира твердила, что дух начинающего прозаика вернулся в деревню и сейчас требует признания. Немного взвинченный крещеный атеист Гриша заорал, что прозаик все деньги получил до последней копейки, что настоящие прозаики после смерти признания как раз и получают, и пошёл он вообще на хер. Но Кира была непоколебима: крестясь, пихала на ночь топор под кровать, а ночью во время близости умоляла поскорей продать дом, пока прозаик не нашёл на кухне спички. Гриша упирался изо всех сил, потому что в деревне ему понравилось: не нужно покупать губки для обуви. А если Кира на самом деле добра семье желает, то пусть поможет топор найти, а то замок к калитке прикрутить нечем.

Но в ту же ночь раздался душераздирающий вопль, уходящий по синусоиде куда-то вниз. Словно крейсер свалился в водопад с включенной сиреной.

Фельдшер Гришу успокоил - перелом ноги – ерунда, срастётся как у собаки. Куда больше его беспокоит душевная организация тёти. Во время наложения гипса она утверждала, что видела Тото Кутуньо. Любимый певец зашел к ней в спальню в клубах оранжевого дыма, блестящий от наготы и с гитарой. Он неубедительно пообещал тёте многократный и запоминающийся секс, заверил, что никого не хочет так, как хочет её, что обнимает другую, а думает о тёте, словом, вел себя точь-в-точь как покойный дядя. Тёте этот визит показался странным и она, чтобы не испортить уже устоявшееся положительное мнение о творчестве артиста, бросилась, как ей показалось - в дверной проем. Приземление на помидоры с оконной рамой на плечах оказалось для неё полной неожиданностью. Раньше такого за тётей не наблюдалось. До сих пор апогеем её эксцентричного поведения считался жалкий шепот «вы неправы». А тут нате, всё в томате.

Интимный разговор с фельдшером убил в Грише стоика. Он выдал санкцию на продажу, и уже через неделю Кира сбыла проклятую недвижимость вместе с топором и Кутуньо. Теперь она снова ищет дом, но прежде проверяет, не жили ли в нём начинающие прозаики.
А болгарский перец вырос - новая хозяйка рассказывала - просто прелесть: морозоустойчивый, кустистый. Ей по подбородок, и, знаете, с такими крупными бордовыми цветами; она его до середины ноября на рынке продавала. По 50 рэ за букет. С оформлением – 70.