Не лучше ль на себя, друзья, оборотиться

          НЕ   ЛУЧШЕ ЛЬ НА СЕБЯ, ДРУЗЬЯ, ОБОРОТИТЬСЯ?
http://www.proza.ru/2010/06/18/1193 _ «Письмо внуку»
Ну, что ж, продолжим наше заочное общение. Кое – как добрался я до студенческой скамьи. И должен тебе сказать, что  хотя мы и верили свято в « светлое будущее», но не были такими уж святыми, какими представляем себя вам, сегодняшним. Старшему поколению свойственно идеализировать свое прошлое и резко критиковать настоящее. Брюзжать и всерьез думать: «Ох, какие  светлые и чистые  были мы, и во что превратились наши потомки». А мы были всякими, как сегодня и вы. Были среди нас умные и глупые, добрые и злые, веселые и грустные, благородные и подлые, трусы и отчаянные смельчаки. И  неблаговидных поступков мы совершали не меньше, чем сегодня совершаете вы. Но на наше поколение неизгладимую печать наложила война, а на ваше – почти семьдесят лет мира.

Я немного отвлекусь и порассуждаю.  Сразу говорю, я эти рассуждения никому не навязываю и не утверждаю, что это и есть ИСТИНА. Но вся история человечества – это история социальных взрывов: революций, войн, диктатур. Кощунственно звучит, но величайшие достижения в литературе, музыке, живописи, скульптуре , архитектуре являются следствием деятельности диктаторов, или социальных мировых взрывов.

Семьдесят лет мира на планете - это три поколения. И во всех трех шло и продолжает идти накопление энергий: ненависти, добра, зла, самопожертвования, предательства,  и многих других. И выхода этим энергиям нет. Они  сталкиваются в схватке и порождают энергию агрессии, которая и доминирует в сегодняшнем  мире. Думаю, в программе развития земной цивилизации Высшим разумом ( или что там?) запрограммированы  социальные взрывы, которые дают возможность сбросить энергию агрессии.  В результате, происходит обновление рода человеческого и  сублимация агрессивной энергии в энергию созидания. Локальные войны, которые беспрерывно потрясают мир, есть составная часть программы обновления, иначе мир бы сам себя уничтожил. И этот процесс на земле уже начался: цунами, наводнения, торнадо, пожары, техногенные катастрофы – доказательства тому.
 Это не значит, что немедленно надо воевать, это значит, что необходимо в содркжестве с ПРИРОДОЙ объединить усилия всех наций и народов, населяющих планету, собрать лучшие умы человечества и создать программу обновления, поставить перед человечеством сверхзадачи по собственному спасению и на их решения направить накопившуюся энергию, вместо того, чтобы в бессильной и мало объяснимой злобе бросаться друг на друга в словесных, политических и вооруженных баталиях.

Ладно, чего - то меня понесло. Вернемся к «нашим баранам».  Наше поколение делало глупости такие, что вам и не снилось. Глупости тоже надо делать умеючи, а это не всегда получалось. Да мы, часто, не ведали, что творим. Главной глупостью нашего поколения была вера в светлое завтра. Но была хоть иллюзорная, но ВЕРА. Страшно и опасно сегодняшнее безверие.

Я и два моих друга Коля и Румянец поступили в институт. И если Коля взялся за учебу, то мы с Румянцем решили что учеба подождет, а главное - это свобода. Под свободой мы понимали возможность творить все, что взбредет в наши шальные головы. Всего не расскажешь, для этого надо книгу писать. Но пару  случаев я тебе расскажу.

Первый трюк выкинул Румянец. На первом курсе физику читал нам  профессор Царейкин, по кличке Шмерк абсолютно красное тело. У этого « Тела» все лицо было в красных прожилках – то ли он был болен, толи крупно пил. У него была своеобразная манера изложения материала. Например, излагая закон Ома, начинал так: «Как мы с вами открыли, закон ОМА гласит …».  Получалось,  что закон Ома открыл не великий немецкий физик ОМ Георг Симон в 1826 году, а профессор Царейкин вместе с нами. Румянец  этого стерпеть не смог и однажды, когда Шмерк  сообщил, что он вместе с нами открыл  закон Фарадея, Румянец, оборвав преподавателя на полуслове, намекнул ему, что закон Фарадея открыл сам Фарадей.
 
Лицо Шмерка стало кумачовым, он долгим взглядом посмотрел на Румянца и удалил его чеховской фразой – указав рукой на дверь: «Позвольте вам выйти вон!». Тот встал и вышел.
  На следующей лекции Шмерк, не успев «открыть» ни одного закона, прервал повествование и, глядя на сидящего на первом ряду Румянца, вдруг визгливо  заорал: «Встать!!!»
Румянец вскочил  и стоял, преданно глядя в красные глаза Шмерка.
 - Вы  почему мне моргаете? - зашелся в гневе тот.
 - Вы моргнули, я – ответил, - невозмутимо пожал плечами Румянец.
- С чего бы я стал вам моргать? – удивился Шмерк.
 - А мне почем знать, - ответил вопросом на вопрос мой друг.
 Шмерк  задумчиво отошел к доске и продолжил читать лекцию, сообщив, что закон Архимеда открыл Архимед.
 Как рассказывал Румянец, Шмерк нет – нет, да поглядывал на него. Румянец это уловил и стал намаргивать Шмерку и жестом, поднимая большой палец правой руки  вверх,  показал, что Шмерк молодец и законы мироздания знает. Такого хамства Шмерк  не вынес и с диким криком «Вон!» выставил Румянца за дверь.
 
 К экзаменам он Румянца все – таки допустил - в Шмерке  чувство юмора, присущее его народу,  взяло верх над праведным гневом.

Некоторых мы своими на первый взгляд, дурацкими, советами выручали.

Алик, у которого почему – то была кличка Ленька, мало того, что был Сталинским стипендиатом, он был еще и мастер спорта по акробатике. Несмотря на это, был туповат по причине полного отсутствия чувства юмора.  Ну, а мы – то южане, нам этого чувства не занимать. И вот сочетание отсутствия чувства юмора, и его избытка выручило Леньку в сложной ситуации.

 Ленька пришел на кафедру теплотехники сдавать курсовой проект.  Лаборантка ему сообщила, что его  преподаватель тяжело заболел, и направила в 301 аудиторию, в которой Ленька должен был найти  доцента Патрикеева, который заменяет заболевшего. В 301 Ленька спросил у какого – то, по Ленькиному мнению, замухрышки, колдующему у муфельной печи
- Слушай, чувак, где Патрикеева найти?
- Юноша, - откликнулся «чувак», - вас что, не учили снимать головной убор, когда входите в помещение?
 - Слушай, Петя, не учи меня жить, а.  Патрикеева где найти?
- А чего его искать. Я Патрикеев.
- Мне вот проект надо сдать, - пробормотал Сталинский
 стипендиат.
 - Так сдавайте, - Патрикеев подошел к столу,  взял протянутые Ленькой листы проекта и перечеркнул их , не глядя, красным карандашом.
 В общаге Ленька приставал , чуть не плача, ко всем с вопросом: « А что теперь делать?». За две бутылки водки мы с Румянцем дали ему совет.

 Мы приехали поступать в институт в морской форме из города Феодосии.   Все пацаны на юге носили тогда морскую форму – это была самая доступная одежда. Мы приехали не только в тельняшках и брюках – клеш, но у Румянца даже бескозырка была с надписью на ленточке «НЕУСТРАШИМЫЙ».

 И когда Леньку Патрикеев завернул с проектом во второй раз, мы дали ему совет, который сработал безотказно.
 
В полной военно – морской форме, с наглаженным гюйсом,  с развивающимися ленточками бескозырки, Ленька сквозь толпу студентов, протиснулся к  Патрикееву, положил перед ним проект и, когда тот поднял на Леньку глаза, тот , наклонившись, прошептал: « Свистать всех наверх!».
- Что – что?  -  удивленно вытаращился на Леньку Патрикеев.
- Наверх, говорю, всех свистать ,  - угрожающе повторил Ленька.
 Патрикеев вскочил и хотел, видимо, убежать, но Ленька силой усадил его на место.
-  «НЕУСТРАШИМЫЙ», - прошептал Патрикеев и подписал пояснительную и все листы проекта.

Да, в нашем поведении было много бесшабашности, не нужного удальства, даже глупости, но не было подлости и корысти.
 
На радостях, после завершения сессии, мы пропили почти все деньги и по дороге на вокзал провалились в канаву, полную жидкой грязи. В таком виде мы доехали до станции Лозовая, где нам предстояла пересадка.
 И тут я, недалеко от туалета, обнаружил плачущую красивую, чистенькую девушку.
- Чего рыдаем? - обратился я к ней.
 - Чемодан украли, а там все: билеты, деньги…
- А ты куда путь держишь?
 -  В Севастополь. Папу туда с Тихоокеанского флота перевели. Все мои уже там. А вот у меня, - и она зарыдала чуть не в голос.
 _ Ты никуда не уходи, - попросил я ее, - мы сейчас педсовет проведем…
 Я объяснил друзьям ситуацию, мы « поскребли по сусекам» и наскребли девушке Лиде на билет до Севастополя.
 
 Через полгода она прислала мне свою фотографию с надписью: «Если быть, то быть первым. Герцен».
Первым я у нее и стал. Это твоя бабушка.

Каждая эпоха диктует свои правила игры, не могут  последующие поколения копировать предыдущие, но незыблемыми должны оставаться вечные ценности: нравы, моральные  устои, обычаи, культура, вера!